Еще одна песня о любви. Глава первая

 
 - Мужик, слышь, закурить не найдется? - вихрастый парень  постукивал Матвея по плечу.
 Матвей, вынырнув из глубины своих грустных мыслей, посмотрел на соседа непонимающе:
 - Что?
 - Курево есть? - повторил парень.
 - А-а-а...Нет. Не курю, - неохотно проговорил Матвей.

 Встав с лавки, он медленно побрел к берегу Волги. Ноги затекли от долгого сидения, идти не хотелось, но и домой не тянуло.

 Матвей  часто  приходил на берег и садился где-нибудь у воды. Подолгу смотрел, как огромная река медленно несет тяжелые волны куда-то далеко-далеко.
Мысли вились в его голове, закручиваясь в клубки, а в горле стоял ком.

 Река  будто шептала Матвею, что все утечет, уплывет, как утекают вдаль ее воды.
 Сидя на берегу, он порой доставал из  сумки общую тетрадь и начинал записывать  свои мысли или стихи.

  Посидев у воды, мужчина заметно успокаивался. Потом тяжело вставал и шел к лестнице, которая поднималась от пляжа на верхнюю площадку, к автобусной  остановке.

 *****
 В  Нижний  Матвей приехал  месяца три назад, снял себе квартиру, устроился на работу. Свободного времени оставалось много, и он начал исследовать новый город.
 
 Город был большой, красивый. Только чужой. Матвей бродил по улицам, иногда садился где-нибудь на лавочку отдохнуть и порой впадал в глубокую задумчивость. 

 На работе было куда веселее. Смены проходили быстро, особенно дневные. Иногда его сменщик задерживался, чтобы позубоскалить перед уходом домой.
 Матвей слушал его вполуха, думая о своем. Но все же веселые байки и шуточки немного развлекали его.

 Когда сменщик уходил, Матвей погружался в работу, а в свободные минуты открывал свою заветную тетрадь.
 Вот и сегодня он быстро записывал слова. Они появлялись в его голове и проплывали будто кадры из кино на экране. Иногда отдельные слова плыли медленнее, и тогда легко удавалось переносить их на бумагу. А бывало, что кадры со словами пролетали так быстро, что он успевал из нескольких строк запечатлеть одну-две. Потом мучительно вспоминал, что было дальше, искал слова. Они не спешили выстраиваться в четкие рифмы, и Матвей сердился, нервничал.

 Иногда  ему снились  прекрасные миры, где все было гораздо более ярким, чем в  реальности. Он летал над теми мирами, удивляясь во сне их необычности.  Проснувшись, Матвей  быстро начинал записывать свои впечатления, стараясь сокращать слова, чтобы успеть, пока сон не развеялся.

 А сон улетал, переливаясь всеми цветами радуги, как мыльный пузырь, и жизнь его была такой же короткой.  Реальность быстро заполняла  мир звуками, ощущениями.  Миг - и на месте яркого сверкающего сна ничего не оставалось.
 
 На работе  женщины посматривали на Матвея с нескрываемым интересом. Еще бы - мужик одинокий, симпатичный, хоть и немолодой.  Его часто приглашали пообедать вместе с ними, но он отказывался.

 Не то, чтобы Матвей не интересовался женщинами. Просто он не любил пустой болтовни, двусмысленных улыбочек, намеков на что-то запретное, приторно-слащавых взглядов и ужимок.

 Конечно, и монахом Матвей не был. Случались в его долгой мужской жизни романы. 

 ******

 Женскую любовь  впервые узнал Матвей в двадцать один год.
 Он тогда только что вернулся из Армии. На встрече со школьными друзьями, как водится, выпили и разговорились. И, конечно, разговор плавно перешел на баб.

 Парни, Серега Жаров и Колька Бодров, старые школьные кореша, принялись наперебой хвалиться, у кого сколько было подружек. Матвей молчал. Врать он не любил.

 - Матюха, ты че молчишь? - посмеивались друзья, разливая водку.
 - Да ну вас с вашими сказками! Я на подводной лодке служил, где там баб найти? - буркнул Матвей.
 - Так ты, что, хочешь сказать, того, не пробовал что ли?
 - Ну, не пробовал, так что?
 - Ну ты даешь! Слышь, Серег, у тебя есть кто-нибудь, в смысле, девчонки знакомые? Надо другу помочь.

 В общем, результатом посиделок стало то, что Сережка Жаров в ближайшие выходные повез приятеля к родственникам в деревню вроде как в бане попариться, а на самом деле, чтобы познакомить Матвея с двоюродной сестрой.
 
 Милочка оказалась хорошенькой остроглазой блондинкой восемнадцати лет от роду.  Веселая, озорная девчонка запала Матвею в душу с первого взгляда.

 Вечером, когда напарившийся в бане Матвей отдыхал в комнате, девушка заглянула к нему: 
 - Хочешь, сходим в колхозный сад за яблоками? - предложила она, поглядывая на него с лукавой улыбкой.
 - А Серега с нами пойдет? - смущенно произнес Матвей.
 - Нет. Он гулять ушел. Теперь до утра его не жди, - говорила девушка, бросая на парня заинтересованные взгляды.

 В груди Матвея радостно защекотало: неужели до самого утра он будет в комнате один? Может, попробовать обнять Милу?  У него голова  шла кругом от желания сжать девушку в объятиях.
 Словно прочитав его мысли, Милочка  взяла его за руку:
 - Пойдем что ли?

 Они вышли из дома и пошли по тропе  между огородами. Рука девушки обжигала Матвея. Волны пьянящей нежности  вливались в него через ее руку. Парню  хотелось остановиться, долго и жадно целовать милую девчонку. Он изо всех сил сдерживался, боясь напугать её. Мысли тревожно бились в его голове. Что делать, когда они останутся одни? Что можно и что нельзя?
 
 В саду уже совсем стемнело. Пахло яблоками, травой, прелыми листьями. Голова кружилась от предчувствия того, что должно произойти.
 - Как сделать все правильно? - волновался Матвей.

 Милочка подождала от него решительных действий и удивилась, что он ничего не предпринимает. Она чувствовала, как дрожит его рука. Всю дорогу он почти не разговаривал, а в саду и вовсе затих.

 - Вот те на! Даже не обнял ни разу! Зачем было тащиться в такую даль, если у нас ничего не будет? - думала девчонка, прикидывая, как заставить его перейти к решительным действиям.

 Вдруг она споткнулась и оперлась на Матвея, прижавшись к нему.
 - Ой, больно! Давай немножко отдохнем, посидим тут, - сказала Милочка томным голосом.

 Они сели на траву. Мила прижималась к парню все теснее:
 - Темно тут, страшно, - вздохнула она. - И холодно становится.
  У Матвея перед глазами поплыли круги. Он крепко обнял податливый девичий стан и потянулся губами к лицу Милы.
 Девушка отвечала на его поцелуи страстно, без тени смущения. Она помогала ему отбросить сомнения, страхи и отдаться любви всецело.

 Матвей  удивил  Милочку  своей  неловкостью. Пришлось ей помочь ему довести дело до конца. Когда выяснилось, что у него это впервые, она не могла поверить. Как? Вроде парень ладный, симпатичный. Как могло такое быть, чтобы девчонок у него до сих пор не было?
 Когда  все закончилось, парень почувствовал огромную радость. Хотелось взлететь и пронестись над миром, ликуя. Восторг и горячая благодарность переполняли его.
 Разве мог он предположить тогда, что любимая это воспринимает по-другому?

 Мила была девушкой своеобразной. Впрочем, как и многие другие деревенские девушки. Девственность свою она утратила лет в шестнадцать, и помог ей в этом местный  казанова  Пашка Сиротин.  Он многим помог, не только ей.  За что только его любили девчата? Некрасивый, росточка невысокого, коренастый. Но один он никогда не оставался. Девчонки на него летели, как мотыльки на огонь. Может, потому, что был он веселый да ласковый. И сильный. Как обнимет, шепнет на ушко словечко нежное, так девичье сердечко и заходится. Вот и учил Пашка подруг нехитрому искусству любви. Девчата всерьез считали, что расстаться с девственностью лучше всего в Пашкиных объятиях.
 
 Став женщиной, Мила повела себя осмотрительно. С деревенскими парнями романы не крутила, предпочитала приезжих. За деревенского  замуж надо будет идти, когда время придет. А с заезжим молодцем можно и пошалить маленько. Потом, замужем, навалятся заботы да хлопоты. Не до шалостей будет.
 
  Девчонки передавали друг другу, что и как надо делать, чтобы удовольствие не завершилось неприятностями. К молодежным посиделкам до утра в деревне относились вполне лояльно. Никто уже давно не требовал, чтобы девушка  выходила замуж девственницей. Важно было детей не нагулять, потому что тогда замуж никто не возьмет. Разве только вдовец какой или инвалид.

 Была у них в деревне одна бабенка, Танька, жила  одиночкой в избе с тремя  детишками  на отшибе, возле леса. От кого у нее дети, она и сама точно не знала.  Мужички к ней похаживали. Бабы ее ненавидели, ругали последними словами за то, что мужиков приманивает.
 
 Матери, выговаривая своим подросшим дочерям за ночные прогулки, часто пугали их Танькиной судьбой:
 - Смотри, а то принесешь в подоле. Потом все от тебя нос будут воротить, и замуж никто не возьмет. Разум-то не теряй!
 Вот Милочка и не теряла.

 *****

 Матвей стал приезжать к любимой в деревню  каждые выходные, привозил тетрадки, исписанные стихами, дарил охапки полевых цветов. Тетрадки она брала и откладывала в сторону, мол, после почитаю. А полевые цветы и вовсе казались ей травой, годной разве что на корм скотине.
 Милочка, хоть и занималась с ним любовью, но считала парня чудаком. Вроде и обидеть его жалко: смотрит он на нее как на икону, слова всякие говорит. А вот того, чтоб подарочек привести посущественнее что-то не догадывается.

 Один раз, правда, шоколадку привез. Она и говорит:
 - Ну, вот, всегда бы так!
 Он удивился:
 - Ты, что, шоколадки любишь? Сказала бы мне.
 - Ты сам должен догадаться! - усмехнулась Милочка.

 С тех пор он, кроме цветов и стихов, шоколадки стал таскать. Но всерьез его Милочка все равно не воспринимала: чудак да и только.

 Когда Матвей  почувствовал  ее охлаждение, он решил, что девушка обижается на него за то, что он замуж ее не зовет. Парень подумал и принял решение в следующие выходные сделать  любимой предложение. А пока надо к маме съездить, поговорить.  Если она будет не против, то поселятся они с Милой в мамином доме.
 
 Получив материнское благословение и поддержку, он ехал к любимой окрыленный. Ему представлялось, как она обрадуется, бросится ему на шею и станет его целовать...

 Только все случилось иначе.
 Мила вышла к нему навстречу и сказала, отводя глаза в сторону:
 - Ты, Матвей, не приезжай  больше. У меня парень есть, у нас с ним все серьезно.
 - Подожди... Я тоже серьезно. Я жениться на тебе хочу! 
 - Ну уж нет!  Такой муж мне не нужен! - поморщилась  девушка и пошла к дому. На крыльце она обернулась и бросила:
 - Ты больше сюда не приходи, а то мой Санька тебя отмутузит. Ой, погоди-ка, - сказала она и, зайдя в дом, оставила дверь открытой.

 Через минуту Мила вышла со стопкой тетрадок в руках.
 - На вот стихи твои. Забери.
 И, сунув ему тетради, она ушла в дом.

 Матвей стоял возле калитки, как громом пораженный. Мысль, что горячо  любимая девушка отвергла его и заменила другим, казалась дикой, невозможной. Он взялся было за калитку, но несколько тетрадок выпали из его рук. И в этот миг его прожгло понимание, что это действительно всё: его, с его глупыми стишками, с детскими восторгами и мечтами о счастье, выбросили на помойку как бесполезную вещь.
 Он наклонился, собрал тетради и медленно побрел прочь.
 Очнулся  Матвей возле речки. Сел на траву и заплакал. А потом начал рвать листы из тетрадей в мелкие клочья и бросать в воду. Клочки бумаги поплыли, кружась, по реке, а он смотрел, как они уплывают, унося вдаль его ненужную  любовь...

 Сколько  просидел, он  не  помнил. Потом встал и пошел на дорогу...

******

 Осенью Матвей поступил на заочное отделение политехнического института. Он работал в городе, а на выходные приезжал к матери в райцентр.

 Мама всегда была ему другом, понимала его лучше, чем все другие. Она не лезла к нему с расспросами и сочувствием. Просто к  приезду сына  пекла его любимый пирог с яблоками, готовила наваристый  борщ. Дом встречал Матвея вкусными запахами, спокойным теплом. Он отходил от своей боли, шаг за шагом возвращаясь к жизни.

 ******

 Когда отец ушел от них, Матвею было всего одиннадцать. Он слышал, как по ночам мама плачет в подушку. Днем она много работала, старалась не показывать сыну своих переживаний. А ночью, когда, как ей казалось, мальчик уснул, давала волю своим чувствам.

 Мальчишке хотелось что-то сделать для мамы. Видеть ее тоску было невыносимо. И однажды он собрался и поехал в тот городок, куда перебрался его отец. Ему думалось, что надо рассказать отцу, как горюет мама, и тогда он вернется домой.
 
 Он пришел в дом, где отец жил у своей новой подруги. Его встретили вроде бы приветливо, посадили обедать. За столом, кроме отца и чужой  тетеньки, сидела белобрысая девчонка лет семи-восьми.

 Мальчик почувствовал себя лишним. После обеда, когда отец предложил ему сыграть в шахматы, он сказал, что ему надо домой. Отец грустно усмехнулся и пошел провожать сына на автобус. Он даже билет ему купил. Перед тем, как расстаться, взглянул сыну в глаза и сказал:
 - Ты, это, не сердись на меня, сынок. Сейчас ты меня осуждаешь. Когда вырастешь,  всё сам поймешь.

 Мальчик сел в автобус, едва сдерживая слезы. И всю дорогу до дому плакал, отвернувшись к окну.
 Он решил, что никогда так не поступит. Если у него  будет семья, то он не уйдет, не бросит своих.

*****

  Медленно и тяжело отходил Матвей от боли. Душевная рана оказалась очень глубокой и долго не заживала. Помогали лишь стихи, в которых  он выплескивал свою тоску.

 Я горестные дни отдал бы чужаку,
 Пусть он колотится и набивает шишки.
 Ну, а себе добавил светлых дней,
 Что сохранились памятью мальчишки.

 Да, в годы те я им не знал цены
 И не гадал, что это потеряю.
 Лишь по ночам они приходят в сны,
 И как их мне вернуть, увы, не знаю.*
 

 * Стихи Максима Попова.

 Продолжение здесь:http://www.proza.ru/2019/08/21/1063