Карась

Описанию личности Виталия, носившего прозвище «Карась», следует предпослать характеристику места его обитания: - испытательного цеха предприятия «Цикламен».
Сюда поступает как серийно выпускаемая продукция, так и экспериментальные приборы, и количество типов изделий, проходящих здесь испытания – огромно. Поэтому колоссальный – размером с ангар, зал динамических испытаний – «Динамика» - весь под завязку заставлен разнообразной крупногабаритной испытательной аппаратурой. Проходы между стендами напоминают узкие глубокие ущелья с уходящими ввысь выкрашенными серой краской металлическими стенками, над которыми реют газосветные  лампы искусственного освещения, укрепленные на высоком, как небо, потолке. Уровнем чуть пониже располагаются кран-балки, с ферм которых свисают массивные крючья, которые, кажется, сейчас  тебя подцепят за шиворот, и куда-нибудь уволокут; в перспективе  длинных проходов в любой момент может появиться электрокар или группка рабочих, катящих тележку с громоздким прибором.  Вдоль стен расположены антресоли, сваренные из двутавровых балок, огороженные металлическими  перилами; на них ведут крутые лестницы, похожие на корабельные трапы. Поскольку в динамическом зале нет перегородок, все производственные звуки беспрепятственно распространяются под его высоким потолком. Поэтому в нем постоянно присутствует громкий звуковой фон: низкий гул приточной вентиляции, шипение воздуха, просачивающегося сквозь щели волноводов, находящихся под давлением, рокот электромоторов, гудение трансформаторов. На этот фон накладываются звуки, возникающие спорадически: треск электрических пробоев, звуки падения отдельных предметов, матерок перекликающихся рабочих.
Если свести все эти впечатления вместе, - льющийся сверху призрачный свет, оставляющий затененными углы и закоулки  огромного помещения, ровный шум, на который накладываются человеческие вскрики, исходящие от невидимых людей, неприглядные, обшарпанные стены и унылые джунгли сгрудившихся металлических каркасов, - то Динамика представляется Преисподней, в которой царит какой-то очень условный порядок, свойственный только ей.
В экстремальных условиях Динамического зала сложилась особая людская популяция: они, как правило, весьма компетентны, способны совмещать сложную умственную и тяжелую физическую работу, они ничего не боятся, без труда переносят любые стрессы, они деловиты и немногословны, и, подчас, даже резки; они держатся  независимо, так как знают себе цену.
Таким представляется динамический зал.
Под антресолями, в стене, обшитой металлическими листами, имеется ряд металлических ворот, как правило, запертых на массивные висячие замки. Открыв такие ворота, можно вступить в лабиринт из тесных помещений с искусственным освещением, заставленных металлическими шкафами, стеллажами, верстаками, станками, транспортными тележками, заваленных кучами различных материалов: металлическими прутками, трубами, балками, и прочая и прочая.
В конце одного из этих лабиринтов находилась мастерская Виталия. Давным-давно, еще на пике советского времени, начальник динамики Евланов решил организовать у себя собственную мастерскую, чтобы не бегать с каждой мелочью в механический цех. Для нее выделили маленькое помещение, где разместили два списанных станка: токарный и сверлильный, и приняли молодого рабочего – Виталия. Это был грузный парень выше среднего роста с неприятным взглядом, квакающим голосом и высоким самомнением. Его сразу завалили заказами: механические работы дефицитны в любом производстве. Виталий рьяно брался за их исполнение, но вот беда: что бы он ни сделал, - ни на что не годилось, так как было сделано тяп-ляп. Евланов решил: «Он еще молодой, - научится», а пока не научился – ему давали только самую примитивную работу – то, что невозможно испортить даже при большом желании.
Шли годы, но Виталий своему ремеслу так и не научился, оставшись на первоначальном уровне; поскольку потребность в простых работах, для выполнения которых его квалификация была достаточна, не иссякала, он считал, что находится при деле, и агрессивно сопротивлялся любым  попыткам потребовать с него чего-то большего. И начальник махнул на Виталия рукой, сохранив за ним право на обжитую им нишу, представлявшуюся щелью в огромном пространстве Динамического зала, - ладно, пусть живет, а куда ему деться с его-то скромными данными? Человек все же!
Так и прошла жизнь Виталия в этой щели: в ней он нашел свое предназначение. Поскольку жизнь Виталия проходила на виду у коллектива, и он не мог ее приукрасить, он придавал себе значимости, сочиняя небылицы о своих родственниках, например о сестре, которая якобы была – ни много, ни мало, - доктором философских наук, хотя на самом деле она работала кассиршей в продуктовом магазине.
Теперь я перейду к главному, чем в коллективе был знаменит Виталий: к аквариуму. Всю свою жизнь на предприятии, привлекая свои личные средства, Виталий сооружал и постоянно совершенствовал огромный аквариум, занимавший в его мастерской целую стену – от пола чуть не до потолка. Здесь действительно было на что посмотреть! Умело размещенные лампы освещали и песчаное дно, на котором были выложены композиции из гладких черных со светлыми прожилками камней и крупных раковин – рапанов, и заросли ярко-зеленых водорослей, протянувших свои стебли на всю глубину водоема, на фоне которых медленно и плавали экзотического вида рыбы, поражавшие своими размерами – до 20 сантиметров, радужными шлейфами и задумчивым выражением глаз (я не разбираюсь в рыбах, и поэтому не знаю их названий). Это плавное движение полутора десятка крупных, мясистых существ, в каждый момент менявшее рисунок их взаимного расположения, складывалось в феерический танец, тем более поразительный, что он был немым. Зрелище аквариума, поистине, завораживало! Одно было непонятно: почему аквариум стоит в этой убогой каморке, на территории с ограниченным доступом, где его могли видеть лишь пара десятков людей, а не в Большом конференц-зале, в столовой, или в другом общественном месте.
Содержание этого аквариума не только обходилось Виталию дорого – оно еще требовало постоянных забот: даже уходя в отпуск, он выпрашивал разрешение приходить  на работу через день, чтобы ухаживать за рыбами – я видел, как он являлся на предприятие, вооружившись сачками и другими приспособлениями. Так и сложилось, что облик Виталия у всех, кто был с ним знаком, ассоциировался с его хобби – рыбами, - отсюда и его прозвище - «Карась».
Аквариум стал самым главным свершением в жизни Виталия – он придал ей цельность и смысл, и поэтому она, несмотря ни на что, состоялась.
Образ Карася сохранился в моей памяти: жил-был вот такой человек со своею особинкой, и он даже мог бы вызвать симпатию, но лишь при одном условии, - если бы правящая советская идеология не вбила в его слабую голову, что он – гегемон, и, как таковой, не только имеет право, но просто обязан учить уму-разуму вечно заблуждающихся интеллигентов. И он это проделывал при каждом представлявшемся случае с высокомерной улыбочкой человека, причастного власти, и за это я Карася возненавидел, хотя и понимаю, что виноват не он, а те, кто задурил ему голову, и, особенно, те, кто выдумал эту гнусную идеологию.
                Май 2019 г.