Милые страшилки. Предыстория. Корявый

«Корявый» по паспорту (которого у него отродясь не водилось) значился как Косорылов и считался потомственным аристократом. Не без оснований. В детстве он не видел большой разницы между словами «аристократ» и «дегенерат». Во всём виноват его папашка: он причислял себя к аристократической верхушке в среде арестантов, колхозного быдла и прочего скота. Очень гордился этим.

А передалось ему сие от его папани: в молодости, ещё зелёным щенком (ещё до революции), доверили ему (по протекции; видимо, из-за фамилии) убирать графский свинарник, и в один неудобный момент был застукан графом (по-видимому, большим ревнивцем) за пиком их романтических отношений с его любимицей Хавроньей, за что немедля был порот и с позором изгнан прямо в «горнило революционной борьбы». Этот казус придал ему ореол мученика и страдальца от произвола проклятого империализма и непримиримого борца за светлое будущее. Быстро пошёл на повышение и претворил в жизнь вечную мечту пролетариата о красивой жизни, потратив общественные деньги на бухло и курево в два дни. За эти проделки был регулярно бит, но благодаря чистокровному пролетарскому происхождению был всегда востребован. Окончил свою одиссею в свинарнике на отшибе, был даже горд и счастлив, повесил красный фонарь на воротах, имел неплохой доход, почёт и авторитет. К его вящей гордости все его потомки были его точной копией.

Стоило помянуть и матушку нашего «аристократа»: будучи первой красавицей на скотном дворе, слыла гордячкой, недотрогой и прекрасным собутыльником (почему недотрогой? наверное, потому, что все действия с ней проводились экспромтом – без участия рук и глупых слов). И так как их жизнь зародилась, крутилась и оканчивалась там же, у них выработались и развились «аристократические замашки»: высокомерие и презрение ко всему неихнему, непонятному и чуждому. Насмешливость была им вторым «Я», как и врождённый идиотизм.