Фолиант

Мне не показалось удивительным неожиданное для всех наших общих знакомых событие, произошедшее с моим другом, которого ниже я буду обозначать как Георга, ставшее кульминацией моего переосмысления восприятия окружающего меня мира. Я догадывался о возможных последствиях единственный из тех, с кем он общался, однако боялся признаться сам себе в том, что такой сценарий может реализоваться в чьей-либо сколь угодно мрачной жизни. Поскольку у меня нет цели приукрасить происходившее и навлекшее на меня подобные мысли — я постараюсь максимально сжато подвести эту историю к её результату — попаданию моего друга в места, где комнаты обиты мягкой тканью, чтобы во время припадка несчастный не мог повредить себе, именно поэтому я опущу самые пугающие образы, пошатнувшие мое психическое состояние.
Начало этим событиям было положено осенью, сразу же после возвращения Георга из командировки в Центральную Европу, где он собирал крупицы знаний о древних народах, память о которых стерта в умах современных обитателей тех мест, а вещественные доказательства их существования находятся в самых тёмных из всех европейских пущ. Доисторические леса держат в секрете таинственные сведения о прошлом, однако смелость и находчивость позволили самому прозорливому исследователю ушедших эпох вынести и забрать с собой толстую книгу, обследовать которую мы стали прямо по приезду моего друга домой. Явственно виделись мне те муки, которые он пережил ради получения этого фолианта: впавшие глаза, пожелтевшее лицо и взгляд, бегавший из стороны в сторону, искавший опасность в каждом предмете нас окружавшем. Я не стал расспрашивать о подробностях, так как не хотел заставлять очевидца страшных событий переживать их снова, для себя я ограничился неозвученным предположением о нервном волнении, которое, как я думал, охватило Георга только из-за потенциальной возможности пополнить научные знания чем-то новым, доселе остававшимся в тени.
Итак, мы принялись за изучение древнего предмета, продвигавшееся достаточно медленно ввиду нашей академической неопытности и нежелания обращаться за помощью в какие-либо научные центры, так как в пылу азарта мы совершенно не думали о том, что потенциальная возможность двух студентов совершить переворот в науке стремительно уменьшается вместе с тем, насколько они отгородились от мира и специалистов в области их исследований. Вот уже несколько месяцев древний язык не желал сдаваться под натиском наших юных умов.
Я до сих пор задаюсь вопросом о том, что в итоге позволило Георгу воспроизвести те стройные законы, по которым существовал этот ушедший в прошлое язык. В тот день я посетил его необычайно рано, в связи с чем я смог узнать о тех моментах изучения, которые мой друг предпочёл бы скрыть от меня и от мира. Ворох бумаг, на которых были расписаны рассуждения о структуре языка прикрывал съежившиеся желтые листы с более чем странным содержанием. Выглядели они такими же древними, как страницы лежавшей рядом книги, привезенной моим другом из Центральной Европы, однако почерк на них принадлежал Георгу. В процессе чтения я погрузился в ту пучину безумия, объявшего моего друга после окончательной расшифровки текстов в древнем фолианте.
С ужасом я опустился в кресло, не в силах побороть слабость от осознания того, что было описано в этих бумагах. Страшные видения нахлынули на дешифратора и были до мельчайшей детали отражены в записях, от воспроизведения которых в памяти у меня до сих пор дрожат колени и выступает пот на лбу. Циклопические постройки под небом, звезды на котором не имели ничего общего с тем, что может увидеть житель любого уголка Земли. Буквы роились, переплетались и вычерчивали немыслимые силуэты перед глазами Георга, будто подражая невероятной архитектуре зданий, высившихся вокруг него. Но это видение ушло и на смену ему пришла бездна, куда он бесконечно проваливался, пока вокруг него огненными всполохами кружились в танце яркие знаки и загадочные геометрические фигуры, которые, казалось, искривляли пространство вокруг. А вот он уже мчится через вечность далекого космоса, но нигде не может уйти от мельтешащих вокруг символов, затмевавших его взор в любом месте, где бы он ни оказался. Постепенно видения рассеялись и он увидел, как за всем этим проступают реальные предметы, окружавшие его всё это время. Огненный хоровод вокруг него постепенно померк, оставив его посреди груды пожелтевшей бумаги, на которой вопреки этому всё также отчетливо читалось описание всех образов, возникавших перед ним.
Я судорожно спрятал эти страницы обратно и поспешил покинуть его дом, так как испытывал панический ужас от самого вида помещения, в котором была эта злополучная книга с расшифровкой описанного в ней.
Не в силах воспроизвести все ночные кошмары, от которых я мучался в последующий месяц, могу только сказать о том, что вы и так знаете — психиатрическая лечебница навеки стала обиталищем Георга, так как он продолжил и завершил анализ фолианта. Его дом объял огонь на следующий день, как моего друга забрали, меня же после этого до сих пор выворачивает наизнанку от отвращения к себе и к тому количеству бензина, которым я облил всё, особенно пожелтевшие листы рукописи, написанные моим другом и чудовищный манускрипт, ставший причиной наших страданий.

Йохан Кауфман, Ландскирхен, 2019 год