Только бы войны не было...

                Предыдущие десять дней, которые потрясли мир , были списаны американцем Джоном Ридом ещё с российских событий февральской революции семнадцатого года.

                Следующие десять дней, потрясших наш городок, да и весь Советский Союз, произошли на сорок шесть лет позднее. И принесло их телевидение.

                В Сокирянах стоял снежный морозный март шестьдесят третьего. Только ручей у  небольшого старого деревянного  моста, который встречался по дороге  в школу, никогда не замерзал.

                Даже в самые лютые морозы над ним клубился пар и витали разные специфические запахи. Туда впадали тёплые стоки из единственной бани, которая  пользовалась у публики неизменным успехом. Наверное потому, что в нашем небольшом местечке, она была единственной.

                Посещать я ее не любил. Большое скопище голых мужиков, с болтающимися причиндалами самых разных форм и размеров, в глазах маленького ребёнка, смотрелось довольно негармонично .

                Порой просто ужасало. Небольшое разнообразие вносили посетители с татуировками. Чего там только не было. От банальных « Не забуду мать родную» и « Прости Валя» до « Белка и Стрелка в космосе».

                Запомнился, например, мужик, у которого при движении , кошка с одной  ягодицы, гонялась за мышкой на другой. Мышка все норовила спрятаться в норку. А кошка ретиво бросалась за ней, как в мультике.

                У следующего, также экзотически татуированного, при ходьбе как-бы двигалась совковая лопата, которая забрасывала уголек туда же - прямо в «топку».

                Однако  живописные тату, большинство из которых изображали Ленина и Сталина, не смогли сдобрить горячую душную атмосферу. Особенно, когда меня без предупреждения попытались подольше задержать в горячем аду парилки.

                С тех пор бани не люблю. Импринтинг.

                В огромном, как мне тогда казалось,  актовом  зале сокирянской русской школы, располагавшейся неподалеку от бани, по вечерам  становилось совсем  темно. Чтобы, хоть как-то, различать изображение, повсюду специально выключали все лампочки. Только слева, у самой стены, светилось, пульсируя,  небольшое пятно.

                Вокруг первого в Сокирянах телевизора собирались только несколько десятков посвященных. Женщин и девчонок там не было. Им, конечно же, было не понять того, что происходило на экране и, конечно, у нас в душе. Ведь все наши хоккеисты, вдруг, стали легендарными. Почти как космонавты. Девять лет подряд, с той самой поры,  они добивались первенства на всей нашей планете.

                Стоял март. С седьмого по семнадцатое, почти каждый день, мы оставались по вечерам, чтобы смотреть первую в советской и нашей личной истории полную телетрансляцию хоккейных матчей. Репортажи вели комментаторы Ян Спарре и легендарный Николай Озеров.

                Я не заглядывал в дома начальства и совсем не думал о нем.  Наверное,  телевидение у них в домах и кабинетах появилось много раньше.

                Однако для простых ребят, с их восхищенными папами, это был самый первый в жизни  просмотр телевизора. Да ещё такого события, как чемпионат мира из шведского Стокгольма!

                Да! Если телик попал даже в , казалось, затерянный мир маленьких Сокирян, значит, и вся огромная страна собралась тогдп и наблюдала те великие незабываемые спортивные сражения.

                Старшинов, Рагулин, Альметов, братья Майоровы, Александров  и Якушев немедленно стали кумирами.

                -Как Кузькин показал им Кузькину мать?,- восхищались мы легендарным защитником .

                За четыре года до этого , Никита Хрущев обещал  показать гнилому Западу «мать Кузьмы». Так удивительно и незабываемо перевёл эту фразу дипломированный переводчик американскому президенту Никсону

                - А как Рагулин остановил Тумбу Юхансона?

                - А Старшинов? Как он чеха Дзуриллу обвёл?

                На улицах из первых попавшихся досок  лихорадочно сколачивали жалкое подобие клюшек. Зачастую, это была доска из забора с поперечиной из старого ящика. Роль шайбы выполняла баночка из-под сапожного крема, заполненного обычной глиной. Но от этого хоккейные баталии  на всевозможных пятачках, дворах и площадках не становились менее ожесточенными. 

                Названия и конструкция коньков, в лице Снегурок и Дутышей  , немедленно заменились на престижные Канадки. В парикмахерских полубоксы и боксы тоже перешли на модную «Канадку». И все потому, что Озеров каждый раз повторял, что мы победили самых главных - мировых зачинателей хоккея.

                Все переменки в нашем 2 «А» заканчивались тогда замечаниями нашей классной. Клавдия Андреевна никак не могла понять, что происходило с мальчишками в те памятных десять мартовских дней.

                В далекой Москве писатель Юрий Трифонов резко взялся за сценарий к фильму «Хоккеисты». До знаменитого « Дома на Набережной» ему оставались  ещё годы и годы.

                Победы в хоккее, которые продолжались у нашей страны с завидным постоянством, каким-то образом совпали с периодом расцвета Оттепели, творческим и технологическим взрывом не только в науке, технологиях, экономике, но и в литературе, кинопроизводстве, да и во всей нашей с Вами жизни.

                Были разом сданы миллионы хрущевок, произведены десятки миллионов телевизоров, стиралок и холодильников. Все гонялись, как за отдельными  печатными изданиями, так и за полными и неполными собраниями сочинений .  Книга стала лучшим, самым престижным и желанным подарком. Читали в метро, автобусах, на пляжах и скамейках. Читали все. От мала до велика. Жизнь менялась на глазах - становилась все интереснее и динамичнее.

                Затем, затем, начались проигрыши, аварии в море и на суше, Чернобыль, развал Союза. И снова - жалкое подобие развития.

                Так уж видно все устроено. Вечные качели.

                Только бы войны не было...