Отказ от офицерства

(Из цикла «Эпизоды армейской службы 1953-1956 годов» Эпизод 8)

   Подошёл к концу второй год службы, и нас, бывших курсантов офицерской школы, разбросанных по всей армии, собрали вместе для подготовки и сдачи экзаменов. Школы самой, как таковой, уже не было, как видно, решили больше не повторять подобный эксперимент. Стажировка наша прошла совсем не так, как была задумана, но закончить, всё же, этот проект решили по плану.

   Нам объявили, что, так как мы во втором году службы стажировались в разных родах войск, то и можем сдавать экзамены не только на общевойсковых офицеров, но и на офицеров соответствующих служб: механиков, медиков, радиотехников и т.п. Чем и как будут отличаться экзамены, чётко не сказали.

   У тех, кто проходил службу в специализированных воинских частях, возник соблазн получить дополнительный документ о приобретении потенциально полезной специальности. Я тоже попался на эту удочку, и записался, что хочу сдавать экзамены на радиотехника.

   Как выяснилось, подавляющее большинство курсантов собирались сдавать экзамены на общевойскового офицера, и только несколько человек на офицеров- специалистов. Большая часть экзаменов была одинаковая для всех, и только один экзамен отличался, в соответствии с выбранной специальностью.

    Всё шло хорошо, были выданы экзаменационные темы, и дано необходимое время на подготовку. Я благополучно сдал несколько несложных для меня экзаменов, в т.ч. и по специальности, и остался последний – топография. И вдруг, меня вызывают и предлагают после сдачи экзаменов и получения офицерского звания остаться в кадровой армии. На мои возражения о том, зачем я нужен армии, когда сейчас насильно увольняют многих кадровых офицеров, мне ответили, что идёт реорганизация армии, и увольняют малограмотных общевойсковых офицеров, а молодые образованные специалисты армии нужны.

   Шёл 1955 год и в армии действительно происходили свои человеческие «маленькие трагедии», и далеко не по Пушкину. Под руководством нового министра обороны маршала Жукова действительно происходила реорганизация армии. Офицеров, продвинувшихся в звании ещё в процессе войны, и не отвечающие, по мнению руководства, современным требованиям, увольняли. Некоторые из них достигли звания подполковника, своеобразного «потолка», т.к. для получения звания полковника обязательно требовалась «академия», недоступная им по многим параметрам.

   Эти офицеры обросли семьями, были малообразованны и не имели гражданской специальности. Они привыкли к укладу армейской жизни, к государственному жилью и обеспечению, и неизвестная гражданская жизнь, где нужно было самим заботиться о себе, их пугала. Нередко от отчаянья происходили даже самоубийства. Сокращали также количество политработников, которых Жуков, ещё с военных времён, не жаловал. Многих офицеров интендантских служб, обросших жирком, стали гонять строевыми занятиями так, что на них неприятно даже было смотреть.

   И ещё. Если бы мне предложили офицерскую службу до армии, когда я видел, в основном, только блестящих офицеров-военпредов на нашем заводе, живущих в самом Ленинграде, я бы, может быть, согласился. Но, увидев быт офицеров, живущих в военных посёлках Беларуссии, такое желание отпало полностью. Попробую описать то, что я видел по месту своей службы, в посёлке Боровуха-2.

   Старшие офицеры, имеющие солидные должности, большие семьи и соответствующую материальную возможность снимали домики или квартиры, а то имели и государственную жилую площадь. Молодые холостые офицеры жили в общежитиях-казармах, в немного лучших условиях, чем солдаты. Молодые и не очень, но женатые офицеры, без детей, или с одним или с двумя детьми, жили в домах барачного типа.

    Эти дома представляли собой длинные одноэтажные деревянные здания, внешне очень похожие на бараки. Внутри, с одной стороны, был длинный коридор вдоль всего здания, с другой – одинаковые двери в одинаковые комнаты по 16-18 кв. м, имеющих по два узких окна на противоположную сторону. По ширине комнат в сторону коридора выступали на величину около метра самодельные щиты, образуя полузакрытый (открытый со стороны коридора) закуток, в котором на маленьком столике стоял нагревательный прибор типа примуса. В таком закутке-кухне жёны офицеров готовили пищу.

   Электричество и водопровод к домам были подведёны, но слива не было, и под раковину ставили ведро, туалет, естественно был на улице. Офицерские жёны, когда готовили обед, частенько переругивались между собой, иногда дело доходило и до драки. Когда какая-нибудь жена вечером выходила в туалет, можно было наблюдать, как и муж, c личным оружием, на всякий случай, выходил подстраховать её, т.к. были случаи попытки изнасилования.

   Советовался я и со своими офицерами – руководителями мастерской. Они, в дополнение к описанным отрицательным моментам, добавили, что офицеру-технарю в армии расти некуда. Чтобы получить звание выше старшего лейтенанта, надо переходить в строевые части. А попасть в военпреды или в военный НИИ можно только по большому блату. И что они сами, будучи хорошими специалистами-радиотехниками, при первой же возможности демобилизуются. Поэтому, советуют мне, жителю Ленинграда, попасть в который мечтают многие, не рисковать с получением офицерского звания, а лучше отслужить ещё один год солдатом и спокойно уехать домой. 

   Для того, чтобы не получить офицерское звание и не рисковать остаться в кадровой армии, мне пришлось завалить эту чёртову топографию. Как я ругал себя, что записался в радиотехники, а не общевойсковые офицеры, т.к. им предложений о кадровой службе не было сделано.

   Я потерял на этом целый год, и даже больше, т.к. осенью 1956 года были устроены военные маневры, связанные с венгерскими событиями, и моя демобилизация была задержана. А что касается офицерского звания, то после окончания института я стал лейтенантом, а после прохождения военных сборов и профессионального роста дошёл до звания капитана, при котором и был снят с учёта по возрасту.