Say Hello To My Little Friend!

Скучное предисловие

Гангстерские фильмы стали популярными во время Великой депрессии, которая началась в 1929 году, но зародились задолго до того, как Америку поразил кризис. Первым гангстерским фильмом называют картину 1906 года «Чёрная рука» Уоллеса МакКатчена, в которой бандиты похищают дочь владельца небольшой лавки и требуют с мужчины выкуп. За ней последовали «Мушкетёры свиной аллеи» Дэвида Уорка Гриффита (1912). Но сформировался жанр только к 1930 году, когда на экраны вышел «Маленький Цезарь» Мервина ЛеРоя. На мой взгляд, фильм был довольно средним, но он стал первопроходцем для целого пласта кинематографа.

В 1932 году на свет появился фильм «Лицо со шрамом» Ховарда Хоукса, в котором рассказывалась история некого Тони Камонте, который был итальянским эмигрантом и зарабатывал на жизнь преступным ремеслом. Картина выступала с жёсткой критикой как самих гангстеров, так и властей, которые их покрывают и не борются за безопасность и жизнь обычных граждан, которые постоянно страдают от непрекращающейся преступной войны. Начальные титры фильма стали одним из первых смелых высказываний на данную тему. Практически никто открыто не говорил о гангстерах в подобном ключе: власти были заняты пересчётом взяток, а газеты — созданием имиджа народных героев для недавно появившегося тандема Бонни и Клайда.

Интересный факт: в первом «Лице со шрамом» одну из ролей сыграл Уильям Генри Пратт, более известный как Борис Карлофф — будущий монстр, созданный доктором Франкенштейном и обладатель сразу двух звёзд на Голливудской Аллее Славы.

Фильм получился по-настоящему стоящим и стал признанной классикой кино. Прошли годы, и на него обратил внимание голливудский продюсер Мартин Брегман, который решил сделать своё «Лицо со шрамом». Поиски команды с течением времени привели его к Брайану Де Пальме (хотя изначально ставить фильм собирался Сидни Люмет), Оливеру Стоуну, который ещё не снял «Взвод», и Аль Пачино, уже тогда ставшему одним из главных актёров Америки после роли Майкла Корлеоне в «Крёстном отце».

Давайте сразу попытаемся прояснить, является ли одно «Лицо со шрамом» ремейком другого. Технически — и да, и нет. Сами создатели не спешат его так называть, к тому же у обоих фильмов один литературный первоисточник, что можно использовать как аргумент «против», ведь мы не называем ремейками разные киноадаптации «Анны Карениной», коих только в период немого кино было 10, а сыграть главную героиню успели едва ли не все популярные актрисы— от Греты Гарбо (дважды) до Киры Найтли (единожды, ибо сиквел из этого сюжета сделать не так-то просто). Но, насколько я знаю, у фильмов больше общего друг с другом, чем с оригинальным романом, поэтому аргумент «за» имеет место быть и является весьма популярным мнением. В любом случае оба фильма совершенно самодостаточны и их можно посмотреть хоть в один день друг за другом и от обоих получить удовольствие.

Ну неужели

Да, теперь разговор пойдёт непосредственно про «Лицо со шрамом» 1983 года рождения.

Смена парадигмы

Сюжет «Лица со шрамом» остался тот же — эмигрант занимается преступной деятельностью и из условного посыльного становится криминальным королём своего города. Остались так же и сюжетообразующие переменные — две любовные линии, одна между Тони Монтаной и женщиной его босса Эльвирой, а вторая между другом главного героя Мэнни и сестрой Тони Джиной. Сменились пути развития персонажей — у них появилась более сложная и обоснованная мотивация, не сводящаяся только к деньгам или репутации, но так же имеющая отношение к человеческим качествам, вроде сострадания. К тому же, Тони образца 1983 года не падает до уровня своего предшественника — тот, достигает низшего пика, в то время как наш герой даже перед смертью вызывает малейшую, но симпатию. Особенно в сравнении.

Но основное отличие от версии Хоукса — криминал как тема отходит на второй план, а на первый вступают наркотики. Они выступают как инструмент регресса персонажей и достигают своей кульминации ближе к концу, когда мы видим совершенно не похожих на самих себя героев. Оливер Стоун во время написания сценария боролся с кокаиновой зависимостью и перенёс свой опыт в фильм, который стал более живым и обрёл собственный голос и посыл.

Любовь со шрамами (пахнет Фрейдом)

На любви и любовных линиях хотелось бы остановиться подробнее. Драматургия чувств в фильме устроена занимательным образом. Есть несколько уровней. Тони любит Эльвиру, Мэнни любит Джину — это любовь изначально романтическая. Всё тот же Тони любит свою сестру, потому что она его кровь, и своего друга, с которым они вместе видели некоторое дерьмо — это любовь родственная. Но есть ещё и третий уровень, который диктуется откровенно инцестуальным мотивом и создаёт очень странный и необычный любовный треугольник. Зачатки этой мысли имелись ещё у Хоукса, но они были далеко не такими явными. Здесь же, несмотря на табуированность темы, она введена скорее для развития характера Тони Монтаны, нежели для порочной связи, ведь по настоящему герой Аль Пачино может любить только тех (сейчас будет пафос по Киплингу), кто с ним одной крови.

По заветам Хичкока

Брайан Де Пальма считает себя прямым приемником мастера саспенса и триллера Альфреда Хичкока и часто делает оммажи к его фильмам в своих. «Наваждение» Де Пальмы отсылается к «Головокружению», «Подставное тело» исследует тему двойников — одну из ключевых в творчестве Хичкока. Почти в каждом проекте Брайана можно отыскать приветы его любимому режиссёру. Не обошлось здесь и без «Лица со шрамом». Вы, скорее всего, знаете о сцене убийства в душе из «Психо». Если не видели, то там совершают убийство в душе. Так вот, примечательна сцена тем, что в кадре есть рука с ножом, вода и визжащая девушка, а вот крови и прочих атрибутов убийства в душе не наблюдается, но зритель сам додумывает у себя в голове недостающие детали.

Де Пальма отсылается к этой сцене практически в самом начале фильма — когда Тони с товарищем попадают в засаду к колумбийцам, и на глазах главного героя, его друга собираются немножко подрехтовать бензопилой. Тут уже присутствует кровь, но как только пила приближается в плотную к руке, камера сначала перемещается на искорёженное болью лицо, а потом и вовсе изменяет ракурс и показывает Монтану. Вся жесть по тому же принципу, что и у Хичкока, не попадает в поле зрения зрителя, но атмосфера и неприятное ощущение, конечно, остаётся.

Де Пальма против Копполы

Де Пальма, безусловно, режиссёр Нового Голливуда (период в истории кинематографа, который наступил после отмены Кодекса Хейса, обязывающего исключать из фильма насилие, наркотики, секс и прочие плохие вещи, потому что они плохо влияют на детей. Видными представителями направления стали Скорсезе, Лукас, Коппола, Аллен, Кубрик и другие), но, как в любом течении, которое противоречит устоявшимся принципам, между творцами бывают разногласия. Пусть даже в творческом подходе. «Лицо со шрамом» стало своего рода антиподом «Крёстного отца» Фрэнсиса Форда Копполы и других видных гангстерских фильмов. Всем своим визуальным решением картина как бы говорила: «кино про бандитов и убийства не обязано быть таким, как вы его снимаете, оно не обязано быть тёмным». Оператор Джон А. Алонсо снимал солнечный Лос-Анджелес, который играл роль Майами (куда съёмочную группу не пустили злые кубинцы), Пачино одевали в совершенно идиотские рубашки, которые всё равно смотрелись на нём отлично, постоянный клуб, где тусовались бандиты, тоже выглядел довольно крипово — там даже клоун был. Но это не мешало рассказывать совершенно серьёзную историю. Фактически, «Лицо со шрамом» это отличный пример фильма, который деконструирует жанр, за рамки которого при этом не выходит, а просто развивает их.

Интересный факт: за работу над этим фильмом Брайан Де Пальма получил номинацию на «Золотую малину» как худший режиссёр. И вообще многие годы фильм не был принят критиками и считался отвратительной пошлой поделкой с высочайшим градусом жестокости.

«Лицо со шрамом» стал одним из самых культовых фильмов в истории кинематографа. В криминальном жанре он точно стоит в одном ряду с «Крёстным отцом», «Однажды в Америке» и «Славными парнями». Режиссёр фильма одновременно задал новую планку качества боевика и, как минимум, косвенно открыл путь для чёрных трагикомедий, которые впоследствии снимут Тарантино и братья Коэн. Я даже осмелюсь сказать, что этот фильм есть в числе тех, что своей визуальной стилистикой отчасти повлияли на будущее развитие неонуара, хотя подтверждения этому я не нашёл. Но на то это и мой текст, чтобы делиться с вами собственными гипотезами.

Конец.