Глава 7. Пир Тараканова

    «Кажется, я проснулся. Вроде как. Но, кто я такой? И где я?» - единственное, что волновало Кроласа. Он ощупал своё тело. Нестерпимо болел живот, но он был на месте. Руки-ноги - тоже. Иоганн огляделся. Больничная палата. Светло и тихо. «Боже, как хорошо! Я - живой! – вдруг осознал он. - А как равномерно и красиво падают лучи на пол»...
   «Кто я? Где я нахожусь? Ничего совсем не помню… Быть может, это важно, раз я так хочу  вспомнить», - снова подумал он минутой после. Над ним низко-низко наклонилась девушка, только что на цыпочках вошедшая в помещение. Она смотрела на Иоганна крупными, влажными глазами:
  - Вы - очнулись? Как это хорошо! Вот и молодец! - сказала незнакомка, поправляя задорную светлую чёлку. Подошла к окну и закрыла чуть раздвинутые шоры.
  - Я не помню, кто я, - прошептал Кролас тихо.
  - Это - не важно, - улыбнулась девушка. - Главное, что вы очнулись. Будете жить, - и через мгновенье, она зацокала порочь каблуками.
  Он закрыл глаза.
  Открыл их снова, когда услышал тихий шорох. Теперь рядом с его постелью стояла старушка. Он видел её морщинистые складки вокруг губ, немного хищный взгляд. Белый чепец, полностью прикрывающий волосы.
   - Ха! Похоже, это Тамара дала Кроласу  "Куп де вита"... Счастливчик, - пробормотала старуха. – Дура она, конечно. Впрочем, я не выдам, – И она прошамкала прочь ветхими больничными тапками.

     Его зовут Кролас. Кажется, он - Иоганн Кролас. Хотя, это имя ему пока ничего не говорит... «Ах, да! Я в клинике профессора Тараканова. И мне надо увести отсюда Линду», - вспомнил он внезапно. И воспоминания нахлынули на Иоганна лавиной и захлестнули... Он долго качался на их волнах, припоминая то одно, то другое...
  - Кролас! Ты - вернулся? – вдруг он услышал голос в своей голове, и довольно отчётливо.
  - Да, да, да! - чуть не заорал Иоганн вслух. - Вран! Дорогой!
  - Кролас, соберись! Пройдись по коридору. Узнай больше об этой клинике. Пошарь ментально! Пока - не могу сильно тебе помочь. Оливер от меня далеко, и мне требуется большое напряжение, чтобы на тебе сосредоточиться. Я сейчас с твоим другом, Пещерником.
   - Ментально шарить - пока не смогу. На это у меня ступор. Очень много сил надо приложить, чтобы заставить себя это сделать.
   - Понятно. Отдохни. Придёт само, - "сказал" вран. - А по коридору, если хочешь – пройдись. Надо походить, ты долго лежал без чувств. Увы, конец связи. До тех пор, пока я не буду с Оливером. Тоже – не по силам, мне долго держать контакт. Здесь – тоже дела… Держись, Иоганн!

   Выйдя в коридор, Иоганн встретил Математика. Этот полненький человечек добродушно подмигнул ему и сказал:
  - А я уже подумал - галюны забрали бывшего журналиста! Рад, что снова тебя вижу.
  - Что такое "куп де вита"? - спросил Кролас.
  - А-а! - протянул Математик, - Судьба хранит тебя, Журналист! Точно - жить будешь. Тебе дали сильное снадобье, временно спасающее от таракановских мультиков - и ты временно провалился в безвременье и беспамятство… Из него безболезненно выходят только молодые и здоровые люди с крепким организмом. Психом ты уж точно теперь не станешь. Тараканову - фига! Но...то, что он втемяшил тебе - с тобой осталось.
   - Повышенная эмоциональная чувствительность... Что ж! Я к ней уже начинаю привыкать.
   - Считай, что легко отделался! Это - даже не диагноз, жить с этим сможешь. Считай, что это - дар богов, а не преисподней, - пошутил смекалистый математик.
  - Гм… Дар богов – в лечебнице?
  - Ну… Всякое бывает. Да, журналист! Ты – дважды счастливчик… Прошлый раз Тараканов отменил пирушку, уж не знаю, почему. А сегодня - празднество обязательно состоится. И большое. С накрытым столом и приглашением всех здесь проживающих. Как специально  по заказу. Так что, с праздником и с воскрешением! - и Математик вдруг замер, задумался, застыл на месте - и  вдруг резко отстранился. И как-то вприпрыжку побежал в свою комнату: похоже, творческая мысль его озарила, и он побежал поскорей её записывать.

   Кролас сел в армчеар комнаты отдыха и обнаружил лежащую близ подлокотника, на тумбе, газету.
   Взял её, развернул. Прочитал на титульной странице: "Завтра состоятся выборы и обязательное голосование за нашего неизменного гаранта спокойствия и процветания, высокоуважаемого мэра нашего замечательного города, Штык Феогнида Соломоновича, многие ему лета! В понедельник состоится торжественное венчание нашего мэра на следующее царствование. Приглашённые уже получили заранее памятные наградные медали в память об этом знаменательном дне".
  «Завтра?! Сколько же я продрых в отключке? Примерно неделю? – осознал Кролас. - И, что странно - абсолютно без сновидений!
  - "Куп де вита"... Что это означает? – спросил он мысленно у врана, особо не надеясь на ответ.
  - Глоток жизни! Тебя спасла санитарочка - от мозгового коллапса. Прощай, и до следующего утра – здесь такие дела, что я пока больше не отзовусь, - раздался в голове знакомый голос.

   Он отправился назад, в свою комнату. «Надо полагать, что пока ещё мне не крутят новые "астральные мультики". Интересно, день сейчас - или вечер? Здесь всегда рассеянный дневной свет, а окна - плотно зашорены. Трудно поэтому понять, какое время суток», - подумал Кролас.
   Две приседающие и похихикивающие бабушки почти тут же заявились к нему, вкатили   стол-тележку на колесиках. Но высыпали на тумбочку только полагающиеся бады и мутагенклимайтики.
   - Ужин сегодня будет, при свечах. Там и покушаешь, любезный! Только - клювом не щёлкай, и в тарелку еды себе побольше наваливай! - сказала та бабушка, что была поменьше ростом, и странно хихикнула.
   Потом, так же хихикая и приседая, они отправились дальше.

   А вечером, размышления Кроласа прервал, как ни странно, звонок. Как в школе или в театре перед выступлением. Он встал и выглянул в коридор. Странная процессия обитателей из больничных палат уже двигалась к большой, во весь проход, и сейчас открытой двери в конце коридора (обычно она была заперта наглухо). Сразу за дверью была мягкая тёмно-вишнёвая портьера с золотым тиснением в виде геральдических лилий.
  Раздался второй звонок.
   - Поторопитесь, молодой человек! - докучливые санитарки выгоняли всех из комнат и направляли к дверям.
   Кролас потёк в общем потоке, сливаясь с собратьями по несчастью.
   За портьерой оказался большой банкетный зал со столом посередине. Стол был накрыт по праздничному. На нём стояли подсвечники со свечами. Приглядевшись, Иоганн заметил, что все эти массивные подсвечники были прикручены к столу. Видимо, на  всякий случай. Стол был без скатерти,  и отлакирован до блеска. Блюда и торты на столе были просто гигантскими.
   А люди всё прибывали в помещение, и не только из палат этого этажа;  также, заходили из бокового входа. И, поскольку оттуда же заявился и сам Тараканов, то, по всей видимости, боковой вход вёл к лестничному пролёту и лифту. И к лестнице на второй этаж, где были и апартаменты Тараканова. Кролас смутно вспоминал, что план помещений для него чрезвычайно важен.
   То ли санитары, то ли охранники - все, как на подбор, плечистые и крепкие детины - стояли вокруг стола, ближе к стенам или окнам. Окна, расположенные с обеих сторон этого огромного помещения, были плотно зашорены, хотя, как догадывался Кролас, они выходили в сад, а не на улицу. И на всех без исключения шорах красовались виды морских пейзажей. По сторонам от каждого окна, вдобавок, развевались от слабого ветерка тонкие газовые шторы цвета морской волны. Стены же в помещении были расписаны приятными глазу абрикосовыми, светло-жёлтыми и розовыми волнами. Вазы на столе имели вид огромных раковин и рыб, а салфетницы - кораллов, медуз и крабов.
  «Похоже, Тараканову, кроме пауков, нравится морская тематика. Что ж, это, всё-таки, гораздо приятней для глаз», - оценил Кролас.

  - Господа! Я прошу вас всех: присаживайтесь! – то ли пригласил, то ли приказал Тараканов.
   Профессор, по-видимому, хотел бы сегодня походить на олимпийского бога, но на самом деле явно смахивал на Нерона. В завитом парике, в чём-то среднем между тогой и халатом, малинового цвета, с позолотой. И с золотым обручем в волосах, с магнитоброшью: чёрным камнем во лбу. Со своим, вечно презрительным, орлиным взором, с носом с горбинкой, с надменными губами и властным подбородком… Он был угрожающ и страшен своей властью над присутствующими. Но у Кроласа он вызывал лишь затаённую ярость. В особенности, когда он заметил, что Линда смотрит на профессора с восхищением… Да, Линда тоже была здесь. Но Кролас не заметил, когда именно она вошла: слишком много было народу.
  "Старый жук! - подумал он о Тараканове с ненавистью. - Похоже, ты с помощью своих проклятых приборов внушил девушке любовь или обожание!"
   Рядом с Таракановым слева присела совершенно роскошная Лилойя Майева в алом платье с открытой спиной и такого же цвета губами, гармонирующими с розовым румянцем на щеках. Будучи яркой блондинкой весёлого нрава, она привыкла вызывать восторг у мужчин и радоваться жизни. А на профессора  посматривала с подобострастным уважением.
   С другой стороны от Тараканова теперь стояла девушка с хрупкой пластичной фигуркой, с большими зелёными глазами и каштановыми длинными волосами. Она тоже привлекала к себе общее внимание, и была в тёмно-синем с яркими блёстками боди и такого же цвета юбко-брюках. И, похоже, не отваживалась присесть.
   - Располагайтесь рядом со мной, Ярита. Я собственноручно налью вам бокал красного вина, - повернулся к ней профессор. Девушка робко улыбнулась.
   В это время, все проворно начали рассаживаться, стремясь занять место поближе к центру стола. Кролас же, напротив, решил сесть подальше от профессора, но не с самого края. К нему пробрался, заприметив издали, его местный друг, Математик. Он подмигнул:
  - Разрешите, молодой человек, я присяду с вами рядом. И стану гидом по нашему дурдому! - произнёс он весело, и довольно громко.
  На них стали оборачиваться. И математик притих, мгновенно сомкнув губы и сделав строгое лицо.
  Банкет тем временем начался: все приступили к активному жеванию.
  Кролас обратил внимание на уже знакомого ему Бажана Вагирова. Бесцветный, с длинным утиным носом и маленькими глазками, он сел за стол, с другого отсюда краю. Сейчас Вагиров не был весь белом: в простой шелковой рубашке в мелкую клетку. Он, меланхолично покачиваясь, тем не менее, внимательно созерцал окружающее.
  На противоположном Вагирову краю стола сидел ещё один странный тип: Иоганну показалось, что этот тоже слишком внимательно наблюдает за  происходящим. Взором охранного наёмника. Довольно мощный и мускулистый детина в обтягивающей его чёрной майке и белых пижонских брюках, на пациента явно похож не был.
  - Кто это? Там, в чёрной майке? - спросил Кролас своего соседа, взглядом указав ему направление.
  - А вы - проницательный молодой человек! - деланно удивился Математик. - Это - Равил Хадрумов. Именно он задаёт программу наших сновидений. И  кошмаров, конечно. У него богатая фантазия на подобные мультики. Хотя, по виду не скажешь. А ещё кто из профессорских главных «адептов» здесь? Отгадаете?
   Иоганн пригляделся. Напротив Тараканова, рядом с Линдой, сидела девушка, чем-то похожая на Яриту, тоже с длинными каштановыми волосами, но с карими, раскосыми глазами. И слишком уж большое очарование она излучала и слишком притягивала взгляды окружающих. И это настораживало. «Большинство обитательниц заведения выглядят потерянными», - подумал Кролас.
   Математик проследил направление его пристального взгляда.
  - Да, интуиция вас и на этот раз не подвела… Это - Зарема Астартова. Занимается любовными эликсирами и магией приворота. Видите девушку рядом с ней? Зарема явно привораживает её к профессору. По его велению, конечно. Он у нас - известный сластолюбец!
   Кролас побледнел и сжал под столом кулаки.
  - Ваша знакомая? - тихо спросил Математик.
   Иоганн едва заметно кивнул.
  - Сочувствую, - вздохнул его новый друг. И после небольшой паузы, продолжил:
  - На вечерах никогда не присутствуют все из здешних главных адептов. Один из них обязательно остаётся на дежурстве. И чаще всего - Амбер Циммербаум. Тараканов доверяет ему полностью. Амбер - колючий и страшный тип. Он нелюдим. К тому же, он в самом деле нередко читает мысли. И даже без приборов. Редкая врождённая способность. Остальные, в лучшем случае, воспринимают только эмоциональный фон.  И пользуются усиливающими чувствительность приборами.
   Кролас задумался. "Интересно, что будет, если я, в состоянии, когда читаю мысли, встречусь в противником, который тоже это умеет? Вот уж, славный выйдет разговор!"
  - Вам надо научиться экранироваться, Кролас! Ментальный щит-отражатель, ментальная заставка - какая-нибудь дурацкая песенка или хорошая молитва лучше всего. Ещё помогает, если представить над собой воображаемый зонтик. Экранируйтесь тем способом, который для вас легче…И тогда им… Будет невозможно считать информацию с вас, - неожиданно, и очень быстро, пробормотал Математик.
  Кролас с немым вопросом посмотрел на математика и невольно чуть не проник в его мозг. Во всяком случае, успел понять, что тот сам пользовался тем, о чём говорил… И неплохо экранировался. Его ментал был сейчас недоступен.
 - Нет, я не прочёл ваши мысли - мне этого не дано. Я - импат, и только: я воспринимаю чужие сильные чувства. Но об остальном порою бывает нетрудно догадаться умному человеку. И, как мне кажется, вы сейчас подумали о чтении ваших мыслей кем-то из этих… адептов,  - и Математик улыбнулся.
  - По-моему, вы - мой ангел-хранитель в этом аду, - сказал Кролас тихо, и послал Математику импульс дружеских чувств, сопровождаемый внешней улыбкой.
  Тем временем, по заказу профессора, гибкая Ярита станцевала странный танец. Он не был похож ни на западный, ни на восточный: странная смесь. Причём, она ещё и жонглировала горящими факелами.
  Потом встала из-за стола Лилойя и спела широко известный шлягер о розах.
  - А наша новая звезда, бард и поэтесса - не желает ничем попотчевать публику? Может, экспромт? - вдруг обратился к сидящей напротив Линде  профессор.
  Видно было, что та растерялась. И даже побледнела.
  - Ну же! Вы были так смелы - на конкурсе Пупси-Бест! Куда же подевалась ваша смелость?
  - Мне нужна гитара, - робко попросила девушка.
  - Бажан Вагиров! Потрудитесь принести гитару! - громогласно воскликнул профессор. Так громко, что задрожали стаканы.
  Буквально минуты через три Вагиров доставил сюда требуемый инструмент.
  Линда взяла гитару. Слегка настроила, пробежала по струнам...
  - О чем вам спеть? - спросила она.
  Кролас почувствовал, что Линда находилась под сильным внешним воздействием. То ли повлиял напиток, ловко подсунутый ей Заремой, то ли подействовал волновой излучатель, направленный на неё профессором… Было несомненным, что на её волю оказывалось психическое давление. «Да, он может добиться её любви - но только телесной. И это сломает её душу и принесёт ей горе», - внезапно осознал Кролас.
  Линда интуитивно сопротивлялась давлению на свой разум. Но её воля была подавлена, силы истощены, и девушка была на грани срыва.
  - Спой мне о том, что ты ощущаешь, когда встречаешь меня... Я не страшный! Так не будь же ты робким мышонком. Ты уже взрослая женщина, а не пташка или мышка! - повелительным голосом, и явно используя гипноз, глядя в глаза Линде, сказал профессор.
   Но Линда глядела не на профессора, а в размытые желтовато-розоватые волны на стене. И запела:

                Я не ищу простых путей,
                Но я храню свои законы,
                И снова голос колокольный
                Меня спасает от цепей.

                Я не могу весёлой слыть,
                Я не могу надеть личину,
                Когда душа наполовину
                Лишь сердце может объяснить.

                Я знаю: вместе нам не быть,
                Откуда же души смятенье,
                Желание освобожденья,
                И связи пагубная нить?

 А дальше, Кролас ничего не слышал, будто проваливаясь куда-то. «Надо срочно что-то делать, - подумал он. – Спрошу у врана, можно ли  как-то экранировать Линду от чар профессора. Ей очень тяжело».
  После пения Линды, вначале повисла гробовая тишина - но потом присутствующие разразились громкими аплодисментами.
  Кисло улыбнувшись, Тараканов сказал:
  - Вы - действительно девушка-загадка. Вы всё усложняете. Будьте проще, здоровее... Ничего, я вам прочищу мозги. Станете полной жизни - как все мои сотрудницы. Правда, Зарема? А ты мне - что споёшь?
  И Зарема запела грудным голосом, довольно завораживающим. Но какой-то совершенно глупый шлягер. Кроласу было плохо, а потому - снова стало почти ничего не слышно, и  слов он толком не разобрал. К тому же, в отличие от полной тишины во время пения Линды, сейчас все довольно громко разговаривали между собой.
   В это время свет ламп, льющийся сверху, был отключён. А свечи на столе сами собой зажглись. Кролас был шокирован, и лишь спустя мгновение понял, что это были электросвечи. Но, очень хорошая имитация натуральных.
   - Ну, что ж, пташка моя Линда Аувербах! Спой нам тогда… Ну, об этом вечере. Так сказать, на долгую и вечную память всем присутствующим, -  не совсем внятно и продолжая жевать, предложил Тараканов с явной издёвкой. Он был пьян. – Итак, песнь заморской соловушки!
   Кролас внутренне содрогнулся. «Неужели… Он о чём-то подозревает? Что она – не отсюда? – подумал он. - Почему - заморской?»
    - О вечере... На память, - тихо сказала Линда, раздумывая. – Ну, что ж… Спою…
   И она начала:
                Вечер пел. Пылали свечи,
                Лица, судьбы. Стыли речи.
                Замерзала в ожиданье
                Чувств - холодная молва…

                Пища шла, и безотказно.
                И рыдали, но бессвязно,
                И метались над столами
                Несказанные слова.

                Лишь о том: проходит вечер.
                Лишь о том: приходит вечность,
                Растворяет в океане
                Наши души и тела...

 Её пение прервал удар Таракановым по столу кулаком:
   - А теперь - танцы! Танцы, я сказал! Танцуют - все! Чем выше начальник - тем большее самодурство он может себе позволить. А я здесь - высшее начальство! - и Тараканов снова ударил кулаком по столу.
  - Он - что, пьяница? - спросил Кролас Математика.
  - Такого у нас обычно не было. Так он не опускался, как сегодня. Могу сказать, как импат, что у него, скорее всего, очень большие неприятности. Такие, каких при мне ни разу ещё  не бывало. Нет, так себя он никогда не вёл, - ответил тот. – Кто бы ему не досадил, во внешнем мире... Оторвётся он на нас. И по полной.
   - Слышите, бандерлоги, что начальство приказало? Танцуют все - и чтобы ни одного грустного лица! Я так хочу и повелеваю! - лицо Тараканова стало багровым. - Да я, если захочу, могу вас всех просто раз-да-вить! Слышите?
   Кто-то и где-то включил музыку. Её звуки заглушили дальнейшие угрозы Тараканова. У Кроласа было ощущение, что музыка полилась прямо из потолка.
   А к профессору уже спешил Бажан Вагиров, одновременно мешая что-то в стаканчике… Наверное, успокоительное.
  Иоганн, то вальсируя, то подскакивая, пробирался к Линде: танцевать он толком не умел. Когда же был уже близко от девушки, то подошёл к ней и проронил тихо:
   - Здравствуйте!
   - А, это - вы? Как... И вы - здесь? - спросила Линда без интереса, будто не воспринимая полностью действительность.
  - Да. Здесь. При императоре Нероне, - сказал Кролас очевидную глупость, хотя пытался пошутить. И улыбнулся. - А ещё потому, что очень хотел вас увидеть, - добавил он, для пущего смеха. Но Линда не смеялась.
  - Чтобы взять у меня интервью? - спросила она холодно.
  - Пойдёмте - потанцуем, - предложил Иоганн.
  Как раз, пошла медленная музыка.
  - Пойдёмте. Если хотите.
  Танцуя с Линдой, он наклонился к её уху и очень тихо сказал:
   - Я пришёл, чтобы спасти вас и вывести отсюда. Я не похож на героя… Но поверьте, что это так.
   - Тогда… Меня надо спасти от себя самой, - так же тихо ответила Линда.
 - Вас подвергают гипнозу и дают вам привораживающее снадобье. Это - в духе профессора.
  Линда с испугом посмотрела на Кроласа.
  - Спасибо. Я… подумаю над этой версией. И постараюсь разобраться. Но, если это действительно так, то как этому противостоять?
  - Продержитесь до завтра, собрав всю свою волю. А завтра… Я узнаю об этом у врана - он выйдет на ментальный контакт со мной.
  - Вы шутите?
  - Нет.

  - А сейчас - все дружно, вокруг стола, танцуем Летку-еньку! - громко заявил вновь повеселевший профессор.
  В это время, как раз, заиграла новая музычка: «Танец маленьких утят». Все выстроились вокруг стола паровозиком и запрыгали, дёргая попеременно то правыми, то левыми ногами. Даже будучи журналистом, Кролас никогда не участвовал ни в чем, равным по глупости. Хотя, ритзибои часто устраивали по вечерам какие-нибудь «капустники». «Ну, что ж… Дурдом – он и есть дурдом. Как говаривал Дорг, если попал в болото - квакай погромче», - грустно подумал бывший корреспондент.
  - Всё! Баста балдеть! – профессор, за которым пристроились и танцевали все, резко остановился, и хлопнул ладонью по столу… И музыка сразу прекратилась. Все замерли, как кролики при виде удава.
  - А теперь - хочу гадать. Внести гадательный шар! Сядьте все по местам!
   И две молодые медсестрички в белых халатах расторопно побежали куда-то, и вскоре приволокли большой хрустальный шар на золотистой нити, закрепленный на рамке с мраморной подставкой. Шар водрузили на центр стола, и, когда все расселись по прежним местам, шар оказался между Линдой и Таракановым.
  Профессор злорадно рассмеялся.
  - Ты - поэтесса, - обратился он к Линде.
  - Я не поэтесса… И никогда так себя не называла,- ответила та.
  - Нет, ты – поэтесса. Ты это заявляла, своими странными песнями. А сейчас… Именно ты скажешь мне своё пророчество. Мне хочется теперь так развлечься… Ну, смотри в шар, поэтесса! Вещай! И…где - Амбер? Бажан, смени на время Амбера! Он мне нужен! - истерически возопил Тараканов.
   - Да уж… Точно, никогда я его таким не видел! Обычно, за столом он вёл себя абсолютно пристойно. А сегодня - он просто в панике, – тихо шепнул Кроласу вновь оказавшийся рядом с ним Математик.- Тараканов - истеричка!
   Через некоторое время, вошёл Амбер Циммербаум. Строгий уравновешенный господин, среднего роста, со странной формой немного укрупненного черепа и с проницательными карими глазами. Он был весьма мрачен.  И, похоже, это было его постоянное состояние.
   - Амбер! Вот - наш медиум на сегодня. А ты - возложи на неё руки, закрой глаза - и лови её видения и прорицай! Я так хочу, - заявил Тараканов.
   - Напрасно! Иногда пророчества бывают странными, иногда - непонятными, но никогда и никого не спасают. Лучше следовать правилу: делай что хочешь, и - будь что будет, - сказал мрачный и сдержанный Амбер.
  - Делай что должен, и будь что будет... Он изменил присказку, - шепнул Кролас Математику.
  - Я заметил, - тоже шёпотом, отозвался тот.
  - Я так хочу! Повелеваю! И это... Развлечёт меня, хоть немного! - заорал профессор.
  - Хорошо, пусть будет по-вашему, - сказал Амбер, поджав губы. Затем театрально подошёл к Линде, возложил руки ей на голову, закрыл глаза. Девушка долгое время пристально вглядывалась в шар, и взгляд её становился туманней и туманней. Если бы не руки Амбера на её голове — скорее всего, Линда давно была бы без сознания, и упала бы головой на стол.
  И вдруг, каким-то не своим, более низким, голосом, она быстро и громко проговорила:
 - Вижу мрак, разрушения и смерть.
  И умолкла.
  - А ты? Что ты видишь, Амбер? - возопил Тараканов. – Пророчество туманно. Оно относится ко мне? Амбер, подними веки! Скажи, что ты видишь?
  Амбер Циммербаум приоткрыл свои глаза.
  - Ничего хорошего. Поверьте мне… Ничего хорошего, - подтвердил он зловеще.
  И, не спрашивая разрешения, направился к выходу.
  - Всем - по палатам, и - спать! - проорал Тараканов.
   Вечерний банкет был закончен.