Четвёртая попытка

          В то осеннее утро Анна была непривычно рассеяна. Сказывались последствия бессонной ночи, наверное, поэтому, отправляясь на работу, женщина совершенно забыла о том, что должна заехать на заправку.
         Мотор начал кашлять в самый неподходящий момент. Она бросила взгляд на прибор, показывающий расход горючего, увидела стрелку, лежащую на нулевой отметке, и съехала на обочину. Что делать в таких случаях? Включить аварийные сигналы? А потом? Остановить попутку, попросить пару литров бензина, чтобы добраться до ближайшей заправки, и проблема решена.
          Анна так и поступила. Вышла, подняла руку, проводила взглядом с десяток машин, и, наконец, внушительных размеров внедорожник, летящий на приличной скорости, тем не менее, притормозил. А как иначе… Женщина на дороге возле автомобиля, как не помочь, не выручить, чтобы потом кто-то выручил тебя, ведь на дороге всякое случается… Анна Николаевна направилась было к машине, но водитель уже успел выйти и теперь бодро шагал ей навстречу.
           Встретить знакомого в большом мегаполисе — удача крайне редкая, а встретить мужчину, которого не видела два десятка лет и с которым прожила когда-то в гражданском браке целых полтора года, — практически невозможно! И не смотря ни на что, это был он.
            Максим…
            Максим Рагожинский, возмужавший, солидный, улыбающийся, и Анну узнал, кажется, тоже. Подошел. Долго смотрел, покачивая головой, удивлялся, и, наконец, смог выдавить:
— Привет! Неужели ты?
— Я.
— Глазам не верю, вот это встреча! А я смотрю издалека, вот женщина голосует, наверное, что-то случилось. А как на мою Анюту похожа!
— Неужели я так сильно изменилась?
— Изменилась? Нет. Просто… просто тогда была Анюта, теперь, наверное, Анна Николаевна.
— Да… Анютой меня давно никто не называл.
— Неужели одна? Вот уж, не поверю.
— Почему одна? Сын, дочь: Сеня, Соня, — все со мной.
— Ах, да! Арсений, как он? Как поживает, сколько ему уже?
— Тридцать два.
— Ух ты! Я же его совсем мальчишкой помню. Чем занимается?
— Ой, и не спрашивай. Нигде пристроиться не может. Сидит дома целыми днями, какие-то программы на компьютере составляет.
— А он кто по образованию?
— Учился в двух вузах, да так ни один и не закончил.
— Понятно. Ну, а ты как? Всё путевки в Анталию продаешь?
— Продает моя помощница. Толковая девочка. А я всё больше по отелям разъезжаю, тестирую, отмечаю, где кухня разнообразнее, где шоу интересней.
— Хорошая работа. Совмещаешь приятное с полезным?
— Можно и так сказать. А ты, я смотрю, все на той же машине, шефа возишь?
— На той же? Смеешься? Уже пятую сменил, да и шеф у меня теперь другой.
— Кто же, если не секрет?
— А..., — Макс махнул рукой, — не имеет значения. Скажи, а у тебя что случилось-то, мотор заглох?
— Заправиться забыла. Одолжишь пару литров?
— Хм, нет проблем, у меня целая канистра в багажнике.

             Пока Максим возился с машиной, Анна незаметно наблюдала за ним. Конечно, это уже не тот двадцати  восьмилетний  Макс, в которого она была безумно влюблена когда-то, но глаза, походка, голос, манеры, — всё оставалось абсолютно таким же. И если бы не та его отвратительная измена, из-за которой они собственно и расстались, и которую она, кажется, не может простить ему до сих пор, то… Впрочем, о чем говорить… Ведь у него, наверняка, семья, дети, и, потом, она ведь старше его на целых четыре года. Тогда это было не так заметно, а сейчас…
— Спасибо тебе, Макс. Ты, наверное, торопишься, а я тут со своими проблемами.
— Ничего страшного. Шеф подождет.
              Он понес канистру к своему джипу и, как бы невзначай, обронил:
— Может, встретимся вечером? Посидим где-нибудь, поболтаем?
— И как к этой болтовне отнесётся твоя жена? – сразу парировала Анна.
— Ты какую имеешь в виду: первую, вторую, а, может быть, —  третью?
— Не знаю. А ты с какой сейчас живешь?
— Живу один. Со всеми в разводе. Хотя официальный брак я так ни с кем и не заключил.
— Как, впрочем, и со мной.
— А ты об этом жалеешь?
— Что теперь жалеть. Дело прошлое.
— Ты права, годы не вернешь. Но о них можно вспомнить. Вспомнить и поболтать.
            Анна переступила с ноги на ногу. На сегодняшний вечер она ничего не намечала, так почему бы и не встретиться?
— Хорошо. Подъезжай к моему дому в восемь. Адрес помнишь?
— Найду с закрытыми глазами.
— Договорились. До вечера.

            Макс прыгнул за руль, сорвался с места, а Анна всё стояла и стояла на обочине не в силах повернуть ключ зажигания.
        …Как же быстро пролетели эти годы, — думала она с грустью. Работа, дом дети хозяйство, а личная жизнь? У Макса, как он сам признался было три жены, а у нее? Нет, нет, предложения были и некоторые даже очень выгодные, но она всё чего-то ждала, всё откладывала. Сейчас не время, вот вырастут дети… Может быть тогда… Но ведь дети уже выросли — противоречила она сама себе. — А где же ухажёры? Где предложения руки и сердца, где выгодные партии?
           Максим?
           Но сможет ли она его простить? Сможет ли вновь доверять ему? Ведь если человек тебя предал однажды, значит, он сможет предать и во второй раз. И как жить с таким грузом на сердце? В постоянном страхе, проверять, контролировать, следить подслушивать? Нет. Уж лучше одной. И потом, он, кажется, еще ничего не предлагал. Только встретиться и поболтать. А это ничего не значит.
             Вздохнув, Анна, завела двигатель и плавно тронулась.
             Весь день она пребывала в состоянии какой-то странной, необъяснимой эйфории. Давно ей не приходилось испытывать внутри такого душевного подъёма. Она словно перенеслась в далекое детство, когда один из ее одноклассников передал ей записку с приглашением на свидание. И потом, когда она бежала домой, ощущая на губах следы первых поцелуев, не замечая строгих лиц родителей, не слыша их нравоучительных речей, она видела перед собой лишь одно лицо — лицо мальчика, который признавался ей в любви. И вот теперь, спустя столько лет, она видит перед собой лицо Максима, видит его горящие глаза, слышит знакомый голос и ничего не может с этим поделать.
          А дома ее встретила всё та же угрюмая тишина. Арсений за компьютером. Круглый, неуклюжий, увалень-медвежонок. Взгляд, устремленный в монитор, пальцы что-то выбивают на клавиатуре…
— Я дома!
— А, привет, ма…
           Секунда, и опять уход в себя.
           Впрочем, он и раньше был таким же, и в детстве, и в юности: всегда один, без друзей, без подруг. Не удивительно, что и сейчас ему не удаётся ужиться ни в одном коллективе. В отличие от Сони. Студентка второго курса, — живая, худая, с огромными глазами, все вечера занимается в танцевальном кружке при институте. Выступает на каких-то конкурсах и к брату своему относится с нежностью и теплотой. Может часами просиживать вместе с ним за компьютером, бродить по каким-то сайтам, обсуждать, доказывать, спорить до хрипоты. Арсений, как правило, первым сдавался: «Хорошо, хорошо, убедила! Я не прав», — и смотрит на нее, порой уже не как на сестру, а как на девушку. Будто влюблен… И не удивительно, ведь дома сидит целыми днями, только её и видит, как тут не влюбиться?

          Ровно восемь. Сони еще нет. Арсений на короткое «я ушла» отвечает барабанной дробью по клавиатуре. Машина уже у подъезда. Приоткрытая дверца, протянутая рука. В высокий джип забраться не так-то просто... Максим хотел поцеловать в щечку, но она отстранилась…
— Куда едем?
— Я столик уже заказал в своём любимом ресторане. Надеюсь, что тебе тоже понравится.
— В любимом ресторане? Ты что в ресторанах питаешься?
— Бывает, иногда.
— Тебе, наверное, твой шеф неплохо платит?
— Жаловаться грех.
— И машина, смотрю, в полном твоем распоряжении.
— Мой шеф позволяет мне всё, что я только не пожелаю.
— Кто же это, чем занимается?
— Торгует автомобилями. У него большой салон и два филиала.
— О! Как кстати. Ты можешь меня с ним познакомить? Я давно хочу свой автомобиль сменить.
— Далеко ходить не надо, он перед тобой.
— Кто?
— Мой шеф.
         В замешательстве Анна пребывала лишь пару секунд, потом рассмеялась.
— Ты что, меня разыгрываешь? Хочешь сказать, что у тебя свой собственный салон автомобилей?
— И еще два филиала.
— Поверить не могу. Как же это получилось?
— Очень просто. Взял кредит под поручительство бывшего хозяина, приобрел магазинчик запчастей, и дело неожиданно пошло. Спустя четыре года рассчитался с долгами, прибыль вкладывал в бизнес, так, постепенно, дорос и до салона.
— Да, бывают чудеса на свете. Мой Максим — бизнесмен.
— Мой?
— Это я так, к слову. Когда-то был моим...
— Так ведь можно всё начать сначала...   
             Анна не стала говорить «нет». Она просто отвернулась, и некоторое время смотрела в окно. Потом спросила:
— Еще долго?
— Почти приехали.
              Небольшой ресторанчик с приглушённым светом и пианистом, исполняющим джазовые композиции, оказался на редкость уютным. Метрдотель проводил парочку к двухместному столику в самом углу. Официант принял заказ и предоставил гостям возможность наслаждаться обществом друг друга. Анна осмотрелась.
— А здесь очень даже неплохо.
— Ты еще не пробовала кулинарные изыски местного шеф-повара. Уверен, они тебе понравятся.
— Не сомневаюсь. Сто лет не бывала в ресторанах.
— А как же отели, которые ты тестируешь?
— Это не в счет. Это просто работа. Я имела в виду, что не проводила вечер вот так, вдвоем с мужчиной. Под тихую музыку, глаза в глаза. Интересно, а здесь танцуют?
— Наверное. Я как-то не обращал внимания. Но, если ты хочешь, я тебя приглашу.
— Нет, нет. Я спросила просто так. Давай лучше поболтаем. Как ты и предлагал.
— Давай.
— Тогда, расскажи поподробнее, как тебе удалось из простого водителя превратиться в успешного предпринимателя?
— В общих чертах я тебе уже всё рассказал. А если тебя интересуют детали, то секрета здесь никакого нет, просто надо много работать.
— Не согласна. Вот мой Арсений работает на своем компьютере сутки напролет, а зарабатывает копейки.
— Хочешь, я устрою его к себе в салон? Будет продавать автомобили. Пять процентов с каждой удачной сделки, а это, поверь, не маленькие деньги.
— Вряд ли у него получится, Макс. Тут ведь нужен подвешенный язык, так, чтобы за словом в карман не лезть, внутреннее обаяние, умение расположить клиента к себе.
— Ты права. Но ведь всему этому можно научиться. Было бы желание.
— Вот именно. Желания-то у него как раз и нет.
— Давай я с ним поговорю?
— Это бесполезно. Он тебя даже слушать не станет.
— А мне казалось, что мы с ним неплохо ладили когда-то.
— С тех пор прошло почти двадцать лет.   
 — Девятнадцать. Если быть точным. Тогда мне было почти двадцать девять, а сейчас почти сорок восемь.
— А мне почти пятьдесят два. И давай на этом подсчет наших прожитых лет закончим.
— Хорошо, хорошо, как скажешь.
             Им наконец-то принесли заказ. Официант разлил красное вино по бокалам.
— Давай выпьем за встречу, — предложил Максим, — за случайную встречу, которая, возможно, станет началом наших новых отношений...
             Анна хотела возразить, мол, никаких новых отношений быть не может, но промолчала. Выпила почти половину бокала. Хотелось поскорее снять напряжение. Максим же только слегка пригубил... Ему предстояло еще садиться за руль.
             Некоторое время они сидели в тишине, которая периодически прерывалась восторженными восклицаниями по поводу прекрасно приготовленных блюд. Анна припомнила отели Египта, Турции, Туниса, экзотические кухни, которых ей приходилось дегустировать. Макс, в свою очередь, не забывал наполнять бокалы. Рассказывал о Черногории, Хорватии. Плицвицкие озера, Будва, Жабляк, Ядран… Вспомнил он и об их совместной поездке на круизном лайнере по городам Италии. Разговоров, танцев под медленные композиции в полумраке небольшой танцевальной площадки, хватило на несколько часов. Анна уже достаточно опьянела, поэтому очередной тост неожиданно для себя предложила поднять за чудесную девочку, Софью. Сонечку, которая вот уже девятнадцать лет живет рядом с ней, и считает ее, Анну, своей мамой.
— Про отца она тоже иногда спрашивает. Сейчас реже, раньше чаще, а что я мне ей ответить? Твой папа погиб в горах, покоряя одну из гималайских вершин? Или придумать, что он был морским офицером, и их подводная лодка затонула?
— Подожди, подожди. Ты сейчас говоришь о той девочке, которую тебе подбросили, и из-за которой ты указала мне на дверь?
— Да, я говорю именно о ней. — Анна почувствовала, как в ее голосе появились нотки воинственности. Ей самой это не нравилось, но она ничего не могла с этим поделать. — Там, в коробке с младенцем, которую оставили возле дверей моей квартиры, лежал маленький листок с коротким пояснением: «Эту девочку зовут Соня. Никакой ошибки. Можете провести тест на отцовство».
— И ты, конечно, сразу решила, что это моя дочь.
— Нет. Сначала я всё тщательно подсчитала и проверила.
            Максим усмехнулся.
— И что же у тебя получилось?
— А получилась у меня совсем неприглядная картина. Ты тогда, часто возил своего шефа к нему на дачу и оставался там на ночь.
— Правильно. Я оставался, потому, что на следующий день   должен был вести Ивана Ильича обратно. Это, к сожалению, большой минус в профессии личного водителя. Мне, кстати, приходилось с ним и на охоту ходить, и на рыбалку. Хорошо еще, что Иван Ильич разрешал мне брать собой твоего Арсения.
— Вот Арсений-то мне и рассказал, что там, на этой даче, вокруг тебя постоянно крутилась какая-то женщина. И было это ровно за девять месяцев до того, как мне под дверь подбросили новорожденного младенца. Неужели не помнишь?
— Да, я помню, помню. И скажу тебе, так. Во-первых, это была не женщина, а девушка.
— Ага, значит, девушка всё же была?
— Послушай. Ты не позволила мне тогда всё тебе объяснить. Просто вышвырнула мои вещи и захлопнула дверь. Так позволь объяснить всё сейчас.
— Нет, не позволю. Не хочу слышать очередную ложь.   
— Почему сразу — ложь?
            Прежде чем ответить, Анна осушила свой бокал до дна, потом выпалила на одном дыхании:
— Я сравнивала ваши ДНК, твои и Сони, вскоре после того, как мы расстались, и они совпали на девяносто и девять десятых процента…
— Интересно, и где ты нашла мои образцы?
— Ты оставил свой бритвенный станок. В лаборатории сказали, что этого вполне достаточно.
— Но…
— Послушай, Макс, я не хотела начинать этот разговор, но это оказалось выше моих сил. Даже годы не смогли заглушить ту обиду, что сидит во мне до сих пор.
— Подожди, Анна…
— Нет, не подожду. Я хочу высказать тебе всё до конца. Ведь для меня совершенно очевидно, что Соня — твоя дочь. И если ты не смог признаться мне в измене тогда, сделай это хотя бы сейчас.
        Пока Максим подбирал нужные слова, Анна поднялась.
— Жаль. Такой хороший вечер и так безнадежно испорчен.
— Постой, Анна, ты опять не дала мне сказать ни слова.
— Все твои слова я знаю наизусть. Пока. Провожать меня не надо. Я вызову такси.
          Максим кинулся следом, но дорогу ему преградил грозный официант. Со словами «а не пора ли рассчитаться», он сунул клиенту листок со счетом, и, пока Макс доставал деньги, пока отсчитывал нужную сумму, драгоценные минуты были упущены.
          Анна уехала.
          Что происходило с ней на следующий день, догадаться не трудно. Она была полностью разбита. Голова раскалывалась и от большого количества алкоголя, и от осознания того, что все надежды, которые она возлагала на вчерашнюю встречу, так и не оправдались. Вместо того, чтобы поблагодарить мужчину за прекрасный вечер, она вновь завела ту же заезженную пластинку: нагрубила, наговорила, обвинила и сбежала. Что делать? Позвонить, извиниться, но у нее давно уже нет его номера. Найти через справочную службу? А что она ему скажет? Прости, я была не права… Но, ведь это не так. Она надеялась, что он, наконец, ей во всём признается, всё объяснит, попросит прощения! И она, возможно, простила бы, но он не признался, не объяснил, и не повинился. А, раз так, то и телефон искать не нужно. Всё, что Бог не делает, — всё к лучшему. Значит, не судьба. Надо жить дальше так, как будто и не было никакой встречи. Не было, нет… Или всё же была?
          Анна прошла на кухню, заварила себе крепкого чаю, пригласила сына, заранее зная, что тот откажется. Пила в одиночестве.
          А что, если всё же заехать в салон? Сделать вид, что ничего не произошло. Сказать, что приехала присмотреть себе автомобиль. Интересно, что он ей скажет?
          А Максим тем временем собирался в очередную заграничную командировку. Оформить заказ, внести предоплату на поставку крупной партии машин он не мог доверить никому. О вчерашнем вечере вспоминал с улыбкой.
          Анна.
          Она всё еще нравилась ему. Глаза, улыбка, стройная фигура. Он танцевал с ней, ощущая всё тот же тонкий, пьянящий аромат духов. Анна не изменяла своим привычкам. И эта ее манера всё и всегда говорить прямо в глаза. Он надеялся пригласить ее к себе продолжить вечер, и, если бы не официант… Хотя, она вряд ли бы согласилась. Даже поцеловать в щечку себя не позволила. Удивительно. Давно не встречались ему такие недотроги. «Ну, ничего, — думал он, — вот закончу с делами, вернусь, тогда и поговорим».
            Однако заниматься делами ему пришлось целых две недели. Анна за это время постепенно пришла в себя. О Максиме думала уже не так часто, к тому же, на днях у нее произошел очень напряженный разговор с сыном. Арсений попросил ее зайти к себе в комнату, плотно прикрыл за собой дверь, хотя в доме никого не было, некоторое время собирался с мыслями, потом спросил:
— Ма, скажи, а как в нашем доме оказалась Соня? Я же тогда гостил у бабушки, а когда приехал ты, кажется, сказала, что эта девочка — дочь твоей подруги,
— А почему ты вдруг об этом спрашиваешь?
— Просто хочу узнать: родная она мне сестра, или нет?
— А это разве что-то меняет?
— Просто ответь.
— Ты же сам только что ответил на этот вопрос. Она дочь моей давней подруги, которая угодила под колеса пьяного водителя. Я взяла девочку к себе, временно, пока ее мама лежала в реанимации. Лежала долго, почти полгода, но, к сожалению, так и не поправилась. А я за это время к Сонечке привязалась. Оформила над ней опеку, потом удочерила. Вот только не пойму, к чему все эти вопросы?
        Арсений отвернулся и произнес:
— Я ее люблю.
        Анна очень боялась этого признания, поэтому сделала вид, что ничего не поняла.
— Как же ты можешь ее не любить, если это твоя сестра. Пусть и не родная по крови?
— Мама, неужели я должен тебе еще что-то объяснять. Я люблю ее не как сестру, а как девушку.
— Ну, и люби себе на здоровье как девушку, как сестру, как…
— Мама, — чуть не закричал молодой человек, — я хочу ей в этом признаться.
— Признаться? Ты с ума сошел? Этого делать ни в коем случае нельзя.
— Почему?
— Да потому что она воспринимает тебя только как брата. А твои признания могут ее просто испугать. Вот переедет в общежитие к подругам, и тогда ты ее больше не увидишь. И потом, ты для нее уже староват. У нее наверняка есть парень-ровесник.
— Но что же делать?
— Ничего. Если хочешь видеть ее счастливой, не делай ничего. Пусть всё остается так, как и было раньше. Ведь у вас прекрасные отношения, зачем что-то менять? Поверь, будет только хуже.
            Арсений упал ничком на кровать и зарылся лицом в подушку. Утешать взрослого парня, гладить по головке Анна не стала. Немного помедлив, она решила оставить сына наедине со своими мыслями. А мысли у несчастного влюблённого были самые мрачные. Он понял вдруг, что мама, во многом, права. Между ним и сестрой слишком большая разница в возрасте. И не только. Она увлекается танцами, любит шумные компании, в институте участвует во всех капустниках, а он? Лишний раз боится из дома выйти.
           Нет.
           Он ей не пара. Конечно, не пара. Ну, какая они пара? Просто смешно и, тем не менее, Арсений решил всё же в любви девушке признаться. Подумал даже: а не купить ли ей колечко, да не простое, а с камушком, да не с простым, а с драгоценным… Начал по сайтам лазить, узнавать, какие они бывают эти самые камушки? Искал, смотрел и немного отвлекся. Цены, к тому же, его удивили. Таких денег он и в руках-то никогда не держал. Так, может, пока обойтись без подарков? Вот признаюсь, посмотрю, как она отреагирует, а потом уже и о кольцах можно будет подумать.
           Однако о своих чувствах Арсению на какое-то время пришлось забыть. Потому, что в один из дней Соня появилась дома не одна. Вошла вместе с пареньком, высоким, смешным, застенчивым. С порога крикнула:
— Мама, это Игорёк. Мы вместе учимся и вместе занимаемся танцами. Он сегодня решил меня проводить. Потому, что ко мне на улице какая-то тётка стала приставать.
         Анна насторожилась.
— Какая тётка?
— Не знаю.
— Она сначала в зале сидела, — подал голос Игорёк. — Смотрела, как мы репетируем, потом за нами увязалась. Шла, шла, я и не выдержал. Подхожу, спрашиваю: «Что вам нужно?»
— А она на меня смотрит и улыбается, — продолжила девушка. — Это ты, говорит, Софья Завьялова? Я прямо рот открыла. Откуда, говорю, вы меня знаете? Она что-то пробурчала невнятное, мы с Игорем испугались и бежать. Так страшно. Может, она цыганка, мам, хочет порчу навести?
— А как она выглядела? Сколько ей лет?.
— Выглядела обыкновенно. Лет тридцать пять.
— Ты что? — возразил паренек. — Старше. Лет сорок, не меньше.
              Из своей комнаты вышел Арсений. Весь разговор он слушал возле приоткрытой двери.
— О! Сеня, — воскликнула сестра, — познакомься — это Игорёк.
— Арсений, — представился молодой человек, но руку не протянул. Сразу обратился к матери. — Ты знаешь, ма, я эту женщину, кажется, тоже видел.
— Видел? Где, когда?
— Она приходила пару дней назад. Знаешь, у меня просто из головы вылетело. Я тогда над сложной программой работал. Вдруг звонок в дверь. Открываю, спрашиваю: «Вам кого?». Думаю, ошиблась, а она: «Квартира Завьяловых? Ты, наверное, Арсений, а мама дома?» Нет, отвечаю, она у себя в агентстве. А где это? Мне надо с ней срочно увидеться. Ну, я ей адрес продиктовал, она и ушла.
— Адрес узнала, а ко мне почему-то не пришла, — подытожила Анна, задумчиво.
— Ма, а кто это? —  спросила Соня. — Ты что, её знаешь?
— Понятия не имею. Давайте-ка все к столу. Чаю выпьем, перекусим.
              Игорь сразу откланялся, сославшись на срочные дела. Арсений ушел к себе, Соня пошла переодеться, да так из комнаты и не вышла. Анне Николаевне в который раз пришлось пить чай в одиночестве. Кто эта женщина, она, конечно догадывалась. Нерадивая мамаша, подбросившая ей ребенка, вот только почему она активизировалась именно сейчас, почему начала с того, что стала преследовать её детей, и что ей, собственно, нужно, Анна пока не понимала. Однако искать ответы на эти вопросы ей пришлось недолго. Спустя всего пару дней эта женщина появилась в её агентстве. Дверь открыла без стука. Вошла, как к себе домой. Уселась в кресло для гостей и только потом коротко бросила:
— Привет, надеюсь, ждала? 
— Ждала.
— Вот и хорошо.
            Женщина довольно улыбнулась, показав ряд жёлтых зубов. Возраст ее действительно определить было трудно. То ли — тридцать пять, то ли — сорок. Обычное лицо, взгляд, устремленный в никуда. Может и вправду, — цыганка. И как вот такая могла понравиться Максу?
— Хорошо? Я бы не  сказала, — ответила Анна. — Говори, зачем пришла, у меня много работы.
— Нет у тебя никакой работы. Мне-то не заливай. Сидишь тут, барыши подсчитываешь.
— Точно. А еще двух детей воспитываю. Твою дочь, между прочим, пытаюсь в люди вывести.
— Вот о ней-то я и хотела с тобой поговорить.
— Странно. Девятнадцать лет где-то пропадала, а теперь вдруг вспомнила. Неужели решила заняться её воспитанием?
— Зачем? Она девочка взрослая. Сама о себе может позаботиться, а вот мне её помощь просто необходима.
— А ты что ей в этой жизни дала, чтобы помощи просить? Картонную коробку, да лохмотья какие-то.
— Я ей жизнь подарила, этого разве мало?
— И что ты теперь от неё хочешь? Она — студентка. У нее нет ничего.
— Зато ты, смотрю, в этой жизни неплохо устроилась.
— Короче, сколько?
— Миллион!
— Ого! Вот это аппетиты.
— Не прибедняйся. Миллион — это только на первое время. Должна же я на ноги встать.
— Интересно. Я твою дочь растила, кормила, одевала, и я же теперь за это должна платить?
— А жизнь вообще не справедлива. Ты разве не знала?
— Слушай, как тебя, — не знаю, выметайся отсюда. Видеть тебя не хочу.
— Не хочешь, а придётся.
            Женщина поднялась и, не оборачиваясь, вышла. Возвращаясь домой, Анна перебирала в уме все возможные варианты того, как ей может насолить родная мать Сони. «Ну, допустим, она расскажет девочке какую-нибудь слезливую историю о том, почему ей пришлось с ней расстаться, и почему я столько лет скрывала от нее правду, и что? Неужели Соня меня за это осудит? Сядем, поговорим, всё выясним. В конце концов, должна же девочка когда-нибудь всё узнать», — думала она.
           Анна открыла дверь своим ключом, вошла, и первое, что уловил её слух, — это громко работающий телевизор на кухне. Ни Соня, ни Сеня никогда не включали телевизор на полную громкость. Что происходит? Анна влетела в кухню и замерла на пороге. За столом, уставившись в экран телевизора, попивала чаёк ее дневная знакомая.
— Кто тебя пустил? — чуть не закричала женщина.
— Дверь прикрой, — ответила наглая особа, ничуть не смутившись.
           Анна подчинилась. Затем взяла пульт и убавила громкость динамиков.
— Повторяю вопрос, кто тебя пустил?
— Твой сын. Я представилась твоей давней подругой, сказала, что мне надо тебя обязательно дождаться. Он и предложил мне пройти на кухню.
— Вот как?
— Ты же не хотела меня больше видеть, а я ответила — придётся. Вот и свиделись. И теперь думаю, вряд ли расстанемся.
— Что… Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что я намерена пожить некоторое время у вас. И выгнать меня никто не имеет права. Я ведь к своей дочери приехала. Кто же, как не доченька родная должна позаботиться о своей мамаше нетрудоспособной?
— Интересно, и почему же ты не способна трудиться?
— Да потому, что у меня инвалидность второй группы. Могу справку показать. Туберкулёз в открытой форме. На зоне заработала. Вещица крайне заразная. Вот поживу у вас пару недель, — и все трое на больничной койке окажитесь.
           При этих словах у Анны затряслись поджилки. Врёт, или пугает?
— Послушай, вот тебе пять тысяч. Переночуй в какой-нибудь гостинице.
— Десять! — не моргнув глазом, заявила незваная гостья.
— Хорошо, хорошо, — десять. Только не приходи сюда больше.
— А это зависит от тебя. Соберёшь нужную сумму, — встретимся на нейтральной территории.
          Она не спеша оделась, взяла деньги, которые протянула ей испуганная женщина и со словами «даю тебе неделю» шагнула за порог.
          Первым делом Анна кинулась на кухню. Проветрила помещение, тщательно вымыла всё, к чему прикасалась больная, даже протерла пол с дезинфицирующим порошком, потом направилась в комнату Арсения.
— Зачем ты её пустил? — набросилась она на сына.
— Кого, эту женщину? — уточнил он, не отрываясь от монитора, — она сама вошла. Сказала, что подождёт тебя на кухне.
— Угу, на кухне…
— Я попробовал возразить, но она меня и слушать не стала. Что мне с ней, — драться?
— Драться не надо. А в следующий раз просто не открывай дверь. Звони сразу мне.
— Хорошо, я понял.
           Анна накапала вебе валерьяновых капель, выпила, присела на диван и задумалась.
          Что теперь делать? Собрать миллион? Но, где его взять? Свободных денег нет, все деньги вложены в бизнес. Не продавать же турагентство из-за какой-то шантажистки? Да и кто его купит? На этом рынке сейчас сильная конкуренция. Иной раз приходится работать в убыток, особенно, зимой.
           А что если…
           Что если позвонить Максиму? В конце концов, это его дочь. Он никогда ей не помогал, так пусть поможет сейчас. Подумает, как можно выкрутиться из этой ужасной ситуации. Не всё же мне одной решать.
           Утро следующего дня Анна Николаевна начала с того, что принялась обзванивать все автомобильные салоны, которые ей удалось отыскать в справочнике. И уже на седьмой попытке ей улыбнулась удача. Милый женский голос на вопрос — работает ли у вас Максим Рагожинский, ответил:
— Максим Владиславович — наш генеральный директор. Вы хотите к нему записаться на приём?
— А соединить меня с ним вы не можете?
— Нет. У него сейчас совещание. И, к тому же, весь его день расписан по часам.
— Скажите, а где вы находитесь?
— Полозкова, восемнадцать.
          Анна поблагодарила девушку и отправилась по указанному адресу. Секретарша, в строгом костюме и очках, — видимо та, которая и отвечает на звонки, посмотрела на самоуверенную женщину строго.
— Я же вам по телефону сказала, что к Максиму Владиславовичу надо записываться заранее.
— А вы ему сообщите…
— Нет-нет, не могу. Только по записи.
           В этот момент из кабинета вышел какой-то солидный мужчина, и Анна, воспользовавшись моментом, прошмыгнула вовнутрь. Замерла на пороге. Так необычно было видеть Макса за столом в кресле большого начальника.
— О! Кого я вижу! Анна! — вскочил тот.
           Секретарша, готовая кинуться на непрошенную гостью, застыла в дверях, и вышла, как только услышала команду «отбой».
— Анюта, я не верю своим глазам, — проговорил Макс, подходя и обнимая женщину за плечи. — Как ты меня нашла?
           Он нежно поцеловал её в щечку, и на этот раз она не стала отстраняться.
— Это было нетрудно. У нас не так много автомобильных салонов.
— Ты не поверишь, Я только что думал о тебе.
— Ну, конечно…
             Он взял Анну под локоток, проводил к мягкому дивану, усадил, сел рядом.
— Прежде, чем ты расскажешь, что тебя ко мне привело, я хочу извиниться. Так неудобно получилось. Хотел сделать это раньше, но вот только-только вернулся из Германии.
— Отдыхал?
— Нет, — поездка, связанная с бизнесом.
— Ты меня тоже извини, Макс, не рассчитала силы, наговорила лишнего. А вечер, если честно, был прекрасный, спасибо тебе.
— Старался, вот только проводить тебя не смог. Ты так быстро ушла, а меня официант задержал. Видно, — новенький. Это ему уже потом объяснили, как следует себя вести с постоянными клиентами. Ну, да Бог с ним. Больше мы к нему за столик не сядем. — Максим посмотрел на часы. — А у тебя что случилось?
— В двух словах не расскажешь.
— Тогда давай встретимся через полчасика в кафе напротив. Я тут быстренько одну встречу проведу и присоединюсь. Отдохни пока, кофейку выпей.
— Договорились.
        Уходя, Анна бросила испепеляющий взгляд на секретаршу, и женщина быстро опустила глаза.
            Максим пришел только через час. Извинился — дела. Анну слушал внимательно, не перебивая, а в конце сделал однозначный вывод: денег давать ни в коем случае нельзя.
— Миллион я могу тебе прямо сейчас выдать, это не проблема. Проблема в том, что она начнет просить ещё. Она даже не стесняется об этом говорить. Скажи, ты её случайно не сфотографировала?
— Шутишь?
— Понятно. И чашку, из которой она пила вымыла.
— Не только, я всё за ней протерла. Шутка ли — туберкулёз в открытой форме.
— А она при тебе кашляла?
— Нет.
— Значит, врёт. Так, чтобы страху напустить.
— Ты знаешь, это у неё хорошо получилось. Я до сих пор в себя прийти не могу. Как теперь от неё избавиться?
— Не переживай. Я сегодня же свяжусь со своим знакомым криминалистом. Он и не такие ситуации разруливал. Продиктуй мне свой телефон. Я попрошу его сегодня же с тобой связаться. Ты не будешь против?
— Шутишь? Конечно, нет.
             Этим же вечером на мобильный Анны поступил незнакомый звонок.
— С вами говорит Эммануил Аркадьевич Штейн, — представился мужчина. — Наш общий знакомый Максим Владиславович попросил меня помочь вам в очень деликатном вопросе.
— Да-да, вы понимаете…
— Не по телефону, — сразу оборвал ее мужчина. — К вам можно заехать?
— Конечно, запишите адрес.
— Адрес я уже знаю. Буду через полчаса.
           Анна нажала на отбой и сразу успокоилась. Уверенный тон человека, которому не надо ничего объяснять, как-то сразу вселил в неё надежду на благополучный исход дела. Этот Штейн, обязательно поможет ей навсегда избавиться от наглой вымогательницы. Как, какими средствами, уж это ему решать.
           Ровно через тридцать минут в дверь постучали. Анна удивилась. Есть же звонок. На пороге стоял мужчина средних лет, небольшого роста с пытливым взглядом.
— Я Эммануил Аркадьевич, — ещё раз представился он, — мы только что разговаривали с вами по телефону.
— А я Анна Николаевна.
— Я в курсе. Скажите, вы, обычно открываете дверь своим ключом?
— Конечно.
— А ваши домочадцы?
— Сын из дома практически не выходит, а Соня имеет свой ключ.
— Это хорошо, очень хорошо. О-о-очень хорошо.
          Он стал внимательно осматривать кнопку звонка, потом пояснил:
— Ваша незваная гостья, вполне могла оставить отпечаток своего пальца на этой самой кнопочке.
            С этими словами он достал из сумки маленькую отвертку, быстро снял звонок, отсоединил провода и, осмотрев кнопку со всех сторон, заключил:
— И, к счастью, оставила. — Звонок был упакован в целлофановый пакетик и убран в сумку. — Вы уж извините, но какое-то время вам придется обходиться только ключами.  Кофейку нальете?
— Конечно, входите.
          Пока Анна варила кофе, мужчина задавал ей разные вопросы. Спросила и Анна.
— Скажите, а что вам даст этот отпечаток пальца на кнопке звонка?
— Очень многое. Если эта женщина когда-то привлекалась, то её данные есть в специальной картотеке. По ним мы и узнаем, кто она, по каким статьям отбывала наказание, когда освободилась. Узнаем и поймём, как нам действовать. Но, судя по вашим рассказам, — это обычное вымогательство, которое, кстати, преследуется по закону. Вы можете очень легко отправить её обратно, в места не столь отдалённые. Но не будем забегать вперед. Сначала выясним, с кем мы имеем дело, а уже потом будем решать, что делать дальше.
         Два дня Анна Николаевна пребывала в полном неведении. Ей даже казалось, что о ней все забыли. Наконец, не выдержав, она решила сама позвонить Эммануилу Штейну, но криминалист, словно почувствовав, что  с ним хотят связаться, позвонил первым.
— Да, слушаю, слушаю, — громче обычного проговорила женщина.
— О! По голосу чувствую — заждались, и напрасно. Два дня прошли достаточно плодотворно. Выяснить удалось немало. Предлагаю снова встретиться.
— Где, когда?
— Думаю, опять у вас. Тем более, что мне необходимо возвратить вам ту вещицу, которую я у вас одолжил.
            О чём идет речь, Анна поняла лишь тогда, когда, спустя полчаса, услышала трель дверного звонка, который мужчина успел водрузить на прежнее место.
— Вот теперь порядок, — сообщил он, указывая на пластмассовую кнопку, когда хозяйка квартиры открыла дверь. — Неприметная, на первый взгляд, деталь, а как много порой может рассказать. Войти позволите?
— Конечно, проходите. Кофе?
— Не откажусь.
            Мужчина расположился за столом, стал доставать и раскладывать распечатанные фотографии, документы. Анна следила за его неспешными движениями с замиранием сердца. Ей не терпелось поскорее узнать новости, и Эммануил Аркадьевич не стал тянуть время. Помешивая ложечкой кофе, он начал свой отчет с того, что ему без труда, по одному лишь отпечатку пальца, удалось определить личность женщины, этот отпечаток так опрометчиво оставившей. Это некая Зоя Федотовна Кревчук. Сорока трех лет отроду, уроженка Тобольского района, и так далее. Осуждена была три раза, и все три раза за мелкое мошенничество.
— За мелкое, — переспросила Анна. — А теперь, видимо, решила сыграть по-крупному.
— Наверное. Но это еще не всё. Я уже успел встретиться с Максимом Владиславовичем. И, насколько я мог понять, из ваших слов, он должен был эту женщину узнать. Ведь девочку она родила от него.
— Да, я, в своё время проводила тест на отцовство. Соня его дочь, в этом нет никаких сомнений.
— И, тем не менее, сомнения всё же есть. Он эту женщину не узнал.
— Не узнал?
— Нет, сказал, что видит ее впервые.
— Но… подождите… Как же так?
— Я тоже удивился, и тогда мне пришлось послать запрос в колонию, где отбывала последний срок осужденная Кревчук, на предмет ее связей с другими осужденными. И вот, что я получил в ответ. Ближайшей подругой этой женщины долгое время являлась некая Худайкулова Софике, отчество отсутствует. Так вот, её Максим узнал сразу. Заявил однозначно, что именно она находилась тогда на даче у Ивана Ильича.
— Интересно, а как она там оказалась.
— Этого я не выяснял.
— Вы сказали Софике. Не потому ли она попросила назвать свою дочь Софией?
— Вполне возможно.
— Подождите, вы еще сказали «была» Она что, всё ещё отбывает наказание?
— Нет. Мне сообщили, что при невыясненных обстоятельствах, Худайкулова получила ножевое ранение, не совместимое с жизнью. Знаете, там у них на зоне свои законы. Видно, перешла кому-то дорогу, её и убрали. Не исключено, кстати, что ваша вымогательница её и убрала…
— Да…, — покачала головой женщина. — Как же это страшно! Значит, родной матери Сони уже нет в живых?
— Вот официальный ответ, — мужчина протянул Анне документ, — но, я думаю, что девочке не обязательно об этом знать.
— Вы правы, но что делать с этой аферисткой, которая требует у меня миллион?   
— Я уже обо всём позаботился. Не беспокойтесь. Мы выдадим вам денежную куклу. Скажем, как надо себя вести, и, в момент передачи свёртка, её арестуют.
— Неужели всё так просто?      
— Просто на первый взгляд. На самом деле, это опытная рецидивистка. Она, конечно, попробует просчитать все возможные ходы, а мы попробуем эти ходы предугадать. Несколько дней в запасе у нас ещё есть, но расслабляться не стоит. Как только она свяжется с вами, вы сразу звоните мне, сообщаете, где она назначила встречу, и мы моментально выезжаем.
       На следующий день Анна связалась с Максом. Попросила о встрече.
— Ты знаешь, твой знакомый Эммануил Аркадьевич, рассказал мне много интересного, и мне хотелось бы уточнить кое-какие детали.
— Хорошо. Давай сходим вечером в тот же ресторан, где мы были с тобой в прошлый раз.
— Нет-нет. Я хотела бы просто поговорить. Без официантов, метрдотелей и пианистов.
— Понятно. Тогда может быть, заедем ко мне? Заодно посмотришь на мою холостяцкую берлогу.
— К тебе? — Переспросила Анна, и тут же подумала, а почему бы и нет. Ведь всегда интересно узнать, как поживает сейчас ее бывший мужчина.
             Она сделала вид, что соглашается с большой неохотой и этим же вечером переступила порог небольшого, но, как оказалось потом, довольно уютного загородного дома. Максим провел её по двум этажам, показал большую спальню, кухню, зал, гостевые комнаты, и каждый раз не уставал намекать на то, что все эти квадратные метры он приобретал когда-то, надеясь, что жить здесь будет не один.
— Но, как видишь, создать семью, оказалось не так-то просто.
— Подожди, а не ты ли уверял меня, что у тебя было три жены?
— Было, не спорю, но теперь их нет, и больше в моей жизни, они, надеюсь, не появятся.
— Ты уверен?
— Меня с ними ничего не связывает. Ни общие дети, ни обещания, ни штампы в паспорте. Скажем так, это были три неудачные попытки. А вот четвертая, мне кажется, должна оказаться последней.
— Интересно, и какую женщину ты ищешь?
— Ту, в которой я буду полностью уверен. — Он посмотрел в глаза своей гостье долгим не мигающим взглядом и добавил, — как, например, в тебе.
            Анна с трудом отвела глаза и постаралась настроиться на серьёзный разговор. Присев в кресло, она дождалась, пока Макс не устроится напротив, потом спросила:
— Тебе известно, что женщина, которая решила вымогать у меня деньги, просто аферистка?
— Да, я знаю.
— А настоящая мать Сони уже отправилась к прародителям.
— Эммануил уже посвятил меня во все подробности. Сказал, что это очень частая практика. Представь, люди сидят за решёткой годами, и, конечно, рассказывают друг другу свои истории. Повторяют их по многу раз, не упуская, порой, самые мельчайшие детали. Эта женщина решила выдать себя за мать Сони, потому что знала ее историю наизусть. Все имена, адреса даты. Но, ничего. Думаю, очень скоро она окажется там, где ей самое место...
— Я тоже на это надеюсь. А вот Эммануил Аркадьевич, твой хороший знакомый, представив мне отчет о своей работе, одну деталь всё же упустил.
— Какую?
— Я его спросила, как эта девушка, будущая мать Сони, оказалась тогда на даче Ивана Ильича. И он ответил, что ему это неизвестно. Так может быть, ты меня просветишь?
— Ну, вот опять, Анюта. Не пойму, зачем тебе ворошить прошлое? Этой женщины уже нет в живых, а ты всё никак не успокоишься.
— Просто хочется понять, правильно ли я поступила тогда, разорвав с тобой все отношения.
— Думаю, нет. Выслушать меня ты всё же была обязана. Но я тебя не виню. Женщинам порой свойственно поддаваться сиюминутным порывам, иногда даже вопреки здравому смыслу.
— Признаюсь. Я тебя не выслушала тогда, не захотела слушать в ресторане, но я готова это сделать сейчас.
— А что конкретно ты хочешь услышать?
— Как ты с ней познакомился, где, когда. Как привез на эту дачу, и как к этому отнесся Иван Ильич.
— Иван Ильич? — усмехнулся Макс. — Ты знаешь, мой бывший босс обладал очень тонким чувством юмора. Несмотря на свой почтенный возраст, он любил как подросток разные розыгрыши, шутки, приколы. Рассказывать анекдоты мог часами напролёт. Любил он, как я уже говорил, и охоту, и рыбалку, и ещё он очень любил машину водить. Личный водитель ему нужен был скорее для солидности. Иной раз, только от офиса отъедем, он мне приказывает местами меняться. Гонял так, что даже у меня дух захватывало.
          Анна открыла было рот, сказать, что она спрашивала совсем не о том, а Максим уже продолжил:
— Так вот едем мы однажды. Иван Ильич, как всегда, за рулём, я рядом, а на дороге девушка голосует. Активно так руками машет. Шеф сразу по тормозам: «Возьмём. Девушка симпатичная». Что я мог возразить? Девушка, как девушка. Волосы чёрные, брови в палец толщиной, глаза раскосые. Восточного типа. На заднее сиденье села и сразу на меня уставилась. Глазки строит, вздыхает. Не разобралась, видно, меня за начальника приняла. Иван Ильич сразу решил её разыграть. «Извините, шеф, — ко мне обращается, — вы, надеюсь, не против того, что мы попутчицу взяли». Я тут же подыграл. «Нет, — говорю, — пусть едет». Иван Ильич опять: «Простите, шеф, а мы не опоздаем на встречу с японцами, а то наша сделка на полмиллиарда сорвется?». «Нет-нет, — отвечаю, — время еще есть». Ну и дальше в таком же стиле. Девушка дар речи потеряла. Слушает нас, открыв рот. Смешно. А тут Иван Ильич совершенно серьёзно мне напомнить решил, что в эту субботу у нас рыбалка намечается. В Калязино. Выезжаем в восемь, так, чтобы уже к одиннадцать быть на месте. Девушка эту информацию, видимо, хорошо усвоила. Мы с Иваном Ильичом об этой попутчице уже и думать забыли. В Калязино приехали и — на реку. С удочками просидели часа три, рыбы наловили не меньше четырех килограммов. Обратно возвращаемся, а навстречу — она, попутчица, Делает вид, что случайно здесь оказалась. «Ой, это вы, — кричит, — помните, вы меня недавно подвозили, а я тут к подружке приехала, стучу-стучу, а её нет. Хотела уже обратно возвращаться, смотрю, вы идете».
— Подожди, Макс, а как она там оказалась? — Не выдержала Анна.
— Очень просто. Услышала, что в субботу мы в Калязино собираемся, села на электричку и приехала.
— Как же она вас там нашла?
— Еще проще. Там от реки к поселку единственная дорожка ведёт. Подкараулила и кинулась навстречу.
— Ну, хорошо, а зачем ей всё это надо?
— Как зачем? Она решила, что я владелец какой-то крупной компании, а Иван Ильич мой водитель. Тем более, что он сразу включился в новую игру. «Шеф, — говорит, а что мы с этой рыбой теперь делать будем?» «Как что, — отвечаю, — сварим, пожарим, съедим». Тут и девушка включилась в разговор: «А кто вам рыбу чистить будет?» «Как кто, — отвечает Иван Ильич, — вы, конечно. Ведь вам все равно делать нечего, подруги вашей дома нет, а мы вас потом ухой угостим. Угостим, Максим Владиславович?» «Конечно, угостим, — отвечаю, ведь нам одним столько не съесть!»
— Пока похоже на правду, хотя и с большим натягом. Арсений мне потом рассказывал. Ведь он в тот день с вами был. На рыбалку, правда, не пошёл, играл в своей комнате в приставку. Ушли, говорит, на речку одни, а назад с какой-то тёткой  возвратились.      
— Вот видишь. Мальчик врать не будет. Она сама к нам прилипла. Рыбу правда чистила исправно, у плиты возилась, а в мою сторону только глазками стреляла.
— Стреляла, стреляла и дострелялась, — подхватила Анна. — Ранила несчастного в самое сердце.
— Меня, Анюта, ранить не так-то просто. Тут у меня, — показал Макс на грудь, — бронежилет. Она, конечно, крутилась вокруг меня, как могла, тут Сенька прав, хотя он из комнаты почти не выходил. Так, съел пару ложек ухи и опять к себе. А попутчица эта как только не выслуживалась. На стол подавала, овощи резала, тарелки потом мыла. В общем, чаёвничали до вечера. Иван Ильич, как всегда, в ударе был. Травил байки без остановки. Ну, а потом спать отправились, вот и всё.
— Всё?!
— Всё.
— И вы разошлись по разным комнатам, и ты, конечно, уснул.
— Да, уснул. Потому, что очень устал за этот день.
— Уснул и к девушке, которая ради тебя готова была на всё, на огонек не заглянул?
— Нет.
— И она к тебе под бочок тоже не пристроилась?
— Нет.
— И ты хочешь меня убедить, что девочка, родившаяся спустя девять месяцев, не твоя дочь?
— Нет. Я даже готов провести новый тест.
— Я его уже проводила. И теперь ещё раз убедилась, что тогда, указав тебе на дверь, поступила правильно.
            Она резко встала и направилась к выходу. Макс вышел следом. Останавливать женщину, которая на сто процентов уверена в его измене, не стал. Он смотрел на красные удаляющиеся огоньки её автомобиля и с грустью думал о том, что ему, видимо, нужно было сказать ей то, что она хотела услышать. А теперь, кажется, он потерял её навсегда.
              Задержание вымогательницы прошло без особых осложнений. Видимо, не так уж она и умна, если пришла в парк, где назначила встречу Анне, совершенно открыто. Забрала сверток с деньгами, запихнула его глубоко в сумку, и поэтому, когда, появившиеся, словно из-под земли, омоновцы окружили женщину, сбросить важнейшую улику она не успела. Дальше всё как в убыстренном фильме: наручники, машина с решётками на окнах, микроавтобус, увозящий бойцов специального назначения, редкие прохожие, наблюдающие за происходящем с открытыми ртами. Полминуты, — и вот уже ничего не напоминает о том, что здесь была задержана изворотливая рецидивистка, находящаяся, к тому же, во всероссийском розыске за дерзкий побег из мест лишения свободы.
          Анну попросили приехать в отделение, написать необходимое в таких случаях официальное заявление. Она приехала, но для начала попросила свидания с задержанной. Её просьбу удовлетворили, хотя и с большой неохотой. Проводили в специальную комнату для подобных встреч, из которой Анна вышла только спустя час. Вышла совершенно расстроенная. Заявление писать отказалась, на что следователь заметил с ухмылкой.
— Не хотите писать? Играете в ложное благородство? Ваше право. Она всё равно получит на полную катушку. Статьёй меньше, статьёй больше, — не имеет значения.
          Анна приехала домой и этим же вечером свалилась с высокой температурой. Сказалось долгое ожидание страшной женщины в парке на холодном осеннем ветру. Лечилась потом почти две недели. А когда уже окончательно пришла в себя, связалась с Максимом. Попросила о новой встрече.
— В нашем ресторане, — обрадовался мужчина и услышал.
— Нет, лучше у тебя.
— Отлично. За тобой заехать?
— Не стоит, я доберусь сама. В восемь устроит?
— Вполне. Буду ждать с нетерпением.
             Вечером Максим позвонил в ресторан, заказал легкий ужин. Дома прибрался, накрыл стол со свечами. Анна приехала с небольшим опозданием. Вошла. Удивилась. Сама обняла, сама поцеловала в щечку. Сказала, что очень скучала всё это время. Присела к столу, приняла бокал с вином из рук опешившего мужчины, сделала пару глотков и негромко рассмеялась.
— Совсем недавно в этой самой гостиной я услышала от тебя историю, в которую было очень трудно поверить, — проговорила она с улыбкой, — а вот теперь я хочу, чтобы ты выслушал меня.
— Конечно, Анюта, я слушаю.
— Ты, надеюсь, уже в курсе, что мою вымогательницу арестовали?
— Конечно! Эммануил сразу мне доложил, сказал еще, что ты вела себя очень храбро, выполнила все его инструкции, а вот заявление писать почему-то отказалась. Почему? Она тебя что, запугала?
— Нет, она теперь не в том положении. Просто я, в обмен на отказ от каких-либо к ней претензий, попросила её подробно рассказать мне всё, что ей известно о своей подруге, настоящей матери Сони, и она рассказала…
             Прежде чем продолжить Анна подняла свой бокал, пригубила, подцепила кусочек красной рыбы и продолжила:
— В столицу девушка приехала откуда-то из средней Азии. Приехала в поисках лучшей жизни, как, впрочем, и сотни и даже тысячи её сверстниц. За плечами ни знаний, ни образования, ни средств, так что о поступлении в вуз и речи быть не могло. Найти бы какую-нибудь работу, но без опыта, без прописки, сам понимаешь…
— Понимаю, — вздохнул Максим. — Выбор небольшой — либо двор мести, либо телом торговать.
— Можно еще удачно замуж выйти, — подхватила Анна.— Она сначала всё молодых и богатых высматривала, потом просто, богатых, а очень скоро готова была пойти за любого, лишь бы взял. Тактику выбрала безотказную. Голосовала на дорогах, причем в Жигули не садилась, только в приличные иномарки. Однажды и ваш внедорожник остановила, только не разобралась сразу, кто из вас водитель, а кто босс. В Калязино примчалась. Напросилась в гости, хотела показать какая она хозяйка трудолюбивая, какая заботливая, внимательная. И всё это только ради тебя.
— Да, я помню. Волчком крутилась…
— А как тут не крутиться! Ведь у нее всего один шанс был тебя очаровать и в постель затащить.
— И кто тебе это всё рассказывал — эта аферистка?
— Она же её лучшей подругой была, а подруги всегда делятся самым сокровенным.
— Ну, и чем же она ещё с ней поделилась?
— Рассказала она ещё, как вы спать отправились, все по разным комнатам.
           Здесь Анна вздохнула и на Максима посмотрела вопросительно.
— Ничего мне рассказать не хочешь?
— Я тебе уже всё рассказал, теперь, Анюта, — твоя очередь.   
— Ну, тогда слушай. Ждала она тебя долго, всё думала сейчас-сейчас, потом не выдержала, и сама к тебе отправилась. Дверь толкнула, а она изнутри на щеколду заперта. Прислушалась, а из комнаты только храп доносится.
— Бывает, — подтвердил Макс, — храплю, особенно, если на спине сплю.
— Правда? А я не замечала...
             Анна сделала глоток вина и продолжила:
— Постучала она негромко, так, чтобы Ивана Ильича не разбудить, а в ответ никакого движения. Что делать? Спустилась вниз водички выпить, смотрит, а в комнату Арсения дверь приоткрыта. Тут её и осенило.
— Что?! — не понял мужчина.
— Решила она к моему сыну заглянуть…
— К Сеньке? Зачем?!
— Хм. Да всё за тем же. Раз с тобой ничего не получается, так почему бы с сыном не попробовать!
— Подожди-подожди. Так он ведь же мальчишка еще!
— Мальчишка, не мальчишка, а женщине ребёнка сделать сумел.
            Максим даже привстал.
— Не может быть. Ерунда какая-то!
— Я сначала тоже так подумала. Даже хотела свидание прервать, но всё же взяла себя в руки, попросила женщину рассказать обо всём подробно. Она только усмехнулась, таких подробностей, говорит, даже лучшая подруга рассказывать не будет. Узнала она о том, что беременна спустя пару месяцев. Узнала и обрадовалась. Теперь главное — родить, а от отца, или от сына, какая разница. Она даже не догадывалась, что Арсений к тебе не имеет никакого отношения.
— Да …, — протянул Макс, — вот, оказывается, какие удивительные события происходили той ночью, пока мы с Иваном Ильичом седьмой сон досматривали. Я так понимаю, что свою ошибку она потом поняла и ребёнка тебе подбросила. Подожди, а как же тест на отцовство, ты его проводила или …
— Нет-нет, тест я проводила, но, для определения твоей ДНК, я, как уже говорила, взяла бритвенный станок, который ты у меня оставил. Одного только не учла, что этим станком уже начал пользоваться Арсений. Подбривал пушок над верхней губой, он-то и показал положительный результат...
— Понятно. А ты с сыном уже разговаривала?
— Знаешь, когда я домой ехала, вся кипела внутри. Ну, думаю, закачу сейчас Сеньке такой скандал… А в комнату к нему заглянула, посмотрела и сразу успокоилась. Сидит такой несчастный, перед монитором, мышью крутит, шепчет что-то себе под нос. Меня даже не замечает. С чего разговор начать, все слова из головы вылетели. Да и в чем он виноват? В том, что родился мужчиной? Это я уже потом узнала, что первый опыт у мальчиков случается именно в четырнадцать–пятнадцать лет, и, как правило, уже с опытными женщинами. Вот ты, помнишь своё детство?
— Смутно. Но обсуждать девочек мы действительно начали где-то в этом возрасте. А ты, значит, решила сыну пока ничего не говорить? Ведь получается…
— Да, получается, что Соня его дочь, и моя внучка. Хоть и звучит это совсем непривычно.
— Непривычно — не то слово. Я просто в себя прийти не могу. Ну, надо же Сенька — отец. Маму свою бабушкой сделал. С ума сойти…
           Максим усмехнулся, немного помолчал, потом предложил:
— Давай за них выпьем.
— Давай.
— За них и за нас. До дна.
           Анна осушила бокал, и Максим не удержался от вопроса:
— Значит, сегодня за руль ты уже не сядешь?
— Если только ты меня отвезешь…
— Но ведь я тоже выпивал. Впрочем, есть отличный выход.
— Какой?
— Ты останешься у меня до утра.
— Хочешь, чтобы я стала твоей четвёртой попыткой?
— Четвёртой? Нет. Скорее, — первой. Первой и последней, всё остальные не в счёт.    
           Опустив глаза, Анна негромко ответила:
— Я согласна.

P. S.
 Как сложится судьба героев этого рассказа, каждый читатель может додумать сам. Узнает ли Арсений когда-нибудь о том, что Соня его дочь? Возможно, если опять, в который уже раз захочет признаться ей в любви, и тогда Анне ничего не останется, как открыть ему горькую, а, может быть, и сладкую правду. Рассказать, о том, что влюблён он в собственную дочь. Узнает ли Соня, что ее родной отец, как это ни странно прозвучит, тот смешной медвежонок, которого она привыкла видеть рядом с собой изо дня в день и которого много лет считала своим братом? Или, окончив институт, выйдет замуж, за веселого паренька Игорька, или Василька, а, может, — и Шурика, укатит с ним куда-нибудь за тридевять земель и будет периодически звонить домой, рассказывая, как протекает её беременность? И однажды Анна вместе с Максимом наверняка отправятся к ней, чтобы посмотреть на своего только что родившегося внука, который на самом деле доводится ей уже правнуком…
         Господи, как всё в этой жизни запутано…