Дно

1
В середине XXII века запасы углеводородного сырья на планете Земля подошли к концу. Последним обладателем черного золота стал остров, гордо поднимавший свою главу из вод Тихого океана неподалеку от материка. Нефть сделала остров счастливым, превратила его в центр торговой деятельности и столицу мира. Но и на щедрой, благодатной земле острова запасы нефти не были бесконечны…

Большой город, если взглянуть на него сверху, похож на старого спрута, распластавшегося на морском дне. Любопытное солнце всякий раз с интересом разглядывало город и все время находило в нем что-то новое. Вчера Ричлэнд  был умыт от смога и пыли дождем. А сегодня, в один из дней короткого бабьего лета, грозовые тучи унес пришедший с юга ветер.  Теперь солнечным лучам ничто не мешало беспрепятственно разгуливать по площадям и шумным проспектам, шарить по переулкам и тихим дворам города.

Огненным бликом отразилось солнце в антенной мачте, установленной на крыше самого высокого в городе небоскреба. Рассыпалось мириадами сверкающих брызг в титанической конструкции антенных рей и зеркальных тарелок. Поздоровалось с Христофором Колумбом. От привета солнца темный бронзовый лик адмирала посветлел, в задумчивом взоре мелькнула улыбка.

А бархатный солнечный свет, пронзая городские кварталы, уже несся дальше. В парке небесное светило полюбовалось траурной желтизной березовых крон. Скупым теплом разбудило простуженного певца – большого бурого кузнечика. Послушало его одинокую прощальную трель. А потом, вспыхнув тонким, волнистым зигзагом на паутинке с приставшим к ней паучком, заглянуло в окно большого многоэтажного дома.
Здесь, на широкой постели, спала девушка лет восемнадцати. Ее длинные волосы русой, шелковистой метлой были рассеяны по подушке. А тонкие руки крепко прижимали к груди скомканное одеяло.
Игривое солнце запустило в лицо спящей яркий луч. Но девушка не проснулась. Она недовольно вздохнула, повернулась лицом к стене и натянула себе на голову подушку, испачканную в губной помаде. Солнце разочарованно пожало плечами и, оставив спящую, сосредоточило свое внимание на паучке. С помощью невесомой паутинки и теплых восходящих потоков воздуха он поднимался в такую невообразимую высь, куда редко заглядывала даже самая самоотверженная птица.

Впереди еще целый день и солнцу предстоит пройти свой извечный путь от востока до зенита, а потом опуститься к западу. Мы не будем сопровождать его, а лучше расскажем, кто такая спящая и почему она продолжает спать в этот уже достаточно поздний утренний час.

Зовут девушку Лиза. Весною этого года она окончила полный курс обучения в элитном английском пансионе и в начале лета вернулась домой. Нужно заметить, что у себя на родине Лиза не была уже добрых семь лет. Мама ее умерла, когда девочке миновал восьмой годик, а отец, успевший обзавестись после смерти мамы новой семьей, пережил свою первую супругу всего на три года. Это он определил Лизу в английский пансион, решив при этом сразу две насущные проблемы. Во-первых, дочка начала получать отличное образование, на которое не могла рассчитывать у себя на родине. А во-вторых, в отношениях со своей новой женой после отъезда дочери у него оказались полностью развязанными руки.

Папа, по его собственным словам, был шахтером. У него имелось пять шахт, дававших стабильный и весьма немалый доход. В наследство Лизе он оставил многомиллионный счет в швейцарском банке и большую квартиру в центре Ричлэнда. Это была та самая квартира, в которой Лиза до восьми лет жила вместе с мамой и папой, в которой не знала отказа ни в чем. Это семейное гнездо, до сих пор хранящее в себе ни с чем несравнимый запах счастливого детства, и послужило главной приманкой для возвращения Лизы в родной город.

Впрочем,  она не собиралась задерживаться здесь долго. Первым и главным пунктом в ее планах  стоял Оксфордский университет. Но масса новых друзей, неожиданных впечатлений и возможностей, которые открывали перед ней папины деньги, как-то неожиданно пленили и очаровали ее. Вместо двух недель она задержалась в Ричлэнде до осени. Университет был отложен на один год. И этот год после учебы в чопорной Англии она собиралась посвятить отдыху и развлечениям на всю катушку. Но своенравная жизнь приготовила для нее не только мед, но и горькие слезы, коими всего за час до восхода солнца она омочила подушку в своей спальне.

Дело в том, что вчера вечером Лизин друг Артурчик, к которому она питала весьма нежные чувства, пригласил ее и еще трех своих друзей развлечься в ночной клуб. В заведение допускалась только избранная публика, и был установлен строгий фейсконтроль, дабы случайно не пропустить в пределы этого земного Эдема какого-нибудь проходимца.

Центральную и основную часть заведения занимала площадка для танцев с кубическими возвышениями, на одном из которых наизнанку выворачивался  диджей, а на остальных резвились труженицы стриптиза. По бокам зала располагались барные стойки, подсвеченные изнутри аквариумы и какие-то темные катакомбы. Здесь, внизу, тусовалась публика попроще. Вверху на уровне второго этажа находились балконы или «вип зоны» для постоянных клиентов клуба. Эти «вип зоны» были связаны с общим залом винтовыми лестницами. Балконы охранялись. Попасть на них мог только постоянный клиент и его друзья.

Судя по тому, как расшаркивались с Артурчиком охранники, он был здесь именно таким постоянным клиентом. Расположившись на балконе, Лиза с интересом начала рассматривать общество. Внизу, подобная единому живому организму, в такт музыке волновалась толпа. Вспышки софитов то и дело выхватывали из толпы чьи-то незнакомые лица. В столбах белого неонового света стриптизерши выделывали ногами разные штуки.

После недолгой беседы с сомелье Артурчик заказал для дам какое-то французское вино, а для себя и своего приятеля зеленый абсент. Гарсон разлил напитки по бокалам.

- Сейчас к вам зеленая фея прилетит, - засмеялась соседка Лизы по столу Мура – девушка с фигурой и внешностью фотомодели.

Лиза улыбнулась и пригубила вино. Прекрасный вкус. Во время учебы ей не приходилось пробовать такого. Впрочем, там, в английском пансионе, любое вино было под запретом.

- Я выдающаяся девушка, - продолжала болтать захмелевшая Мура. – Посмотрите, какая у меня выдающаяся попа. Она растет в нужном направлении. А грудь? У меня очень выдающаяся грудь. И она нисколько не обвисает.

Инга – вторая соседка Лизы по столу – поморщилась, но ничего не сказала. Судя по всему, эта Инга была человеком себе на уме и предпочитала не говорить, а слушать.

- Вы пощупайте, пощупайте, в них нет ни капли силикона, - не унималась Мура.

Парень Муры и Артурчик по очереди пощупали ее грудь.

- Ну, - засмеялся Артурчик, - за Муркины сиськи!

Выпили. Ослепительная, белозубая улыбка словно приклеилась к лицу Муры, щеки закраснелись. Она была довольна и горда собой.

Вечер, между тем, продолжался. Толпа – большое многоглазое животное, напитывая себя виски, абсентом и соком коки, бурлила и пузырилась без всякого удержу. За полночь солидные джентльмены из «вип зон» начали спускаться в общий зал. Они не задерживались там долго. Пригласив выбранных ими девиц, они возвращались с ними на свои балконы или же сразу вели их в отдельные апартаменты, которые также находились на втором этаже и были полностью изолированы от шума и световой неразберихи зала. Ни о каком принуждении не могло быть и речи. Оказаться за одним столом или в одной постели с сановником или магнатом для любой девицы с первого этажа было огромной честью. А уж титул законной жены или любовницы обладателя «вип зоны» представлял предел желаний для юных охотниц за счастьем.

- Почему у Инги нет пары? – шепотом спросила Лиза у Артура.

- Она мужененавистница, - так же тихо проговорил Артур, - у нее совсем нет парня. А сюда я пригласил ее затем, чтобы моей милой англичанке было с кем поговорить. Не с этой же пустышкой тебе беседовать. Артур кивнул на Муру.

- За весь вечер она не произнесла ни одного слова, - усмехнулась Лиза.

- Она из-за меня и Максика комплексует. Я пойду вниз, посмотрю, что там сегодня. А вы поворкуйте.

Артурчик встал, пошел вниз по винтовой лестнице.

- Хочу тоже танцевать! - завизжала Мура, захлопала в ладоши и вцепилась в плечо своему другу Максику.

Через минуту на балконе остались Лиза и Инга.

- Мой папа был шахтером, - завязала беседу словоохотливая Лиза. – Я школу в Англии кончала.

- Нормально, - кивнула Инга. – А почему был?

- Папа умер.

- А-а-а. – покачала головой Инга. – А мой папа есть. Он главный полицейский нашего города.

Еще через десять минут разговора между девушками возникло полное взаимопонимание. Обе были умницы, обе хорошо воспитаны и деликатны. И даже внешне походили одна на другую. Они имели одинаковый средний рост, одинаковое хрупкое телосложение и одинаковую нездоровую бледность в лице. Такую бледность, какая бывает либо у заучившихся отличников, либо у чрезмерно рьяных поклонников ночного образа жизни.

- У тебя есть парень? – набравшись смелости, спросила Лиза.

В черных глазах-маслинах Инги мелькнула холодная отчужденность.

- Я презираю мужчин, - после короткой паузы ответила она. – Все они самовлюбленные павлины и похотливые павианы. Все они предатели.
 
В последних словах Инги явственно слышалось омерзение.

- Только не мой Артур, - вспыхнула Лиза.

- Ты думаешь? - Инга неторопливо налила себе в стакан вина, взглянула сквозь него на свет софита. – Как ты считаешь, куда пошел твой Артур и почему не взял тебя с собою?

Лиза вздрогнула.

- Может быть, он пошел потанцевать, или пообщаться со старыми друзьями.
В ее голосе чувствовалась неуверенность.

- Святая простота, - Инга оскалила острые зубки. – Впрочем, значение этих слов кроме тебя и меня здесь вряд ли поймет кто-то. Я часть этого мира, - собеседница Лизы описала вокруг себя широкий круг рукой, - и я слишком хорошо знаю его законы. Здесь пьют, жрут и трахаются, но не общаются с друзьями.

- Что такое ты говоришь! – вскрикнула Лиза.

- Что ж, пойдем, убедишься сама.

Инга поставила на стол бокал, взяла за руку Лизу и потащила ее вниз за собой. Кое-как одолев зал с извивающимися человеческими телами, добрались до темных катакомб – извилистых коридоров. Не выпуская из своей руки ладошку Лизы, Инга устремилась во мрак открывшегося пред ними лабиринта.

Несмотря на почти беспросветную мглу, здесь, как и в зале, кипела жизнь. Из глубоких ниш в стенах доносились стоны и вздохи, угадывалось движение. Неожиданно подруги натолкнулись на жирного дядьку, который для лучшей устойчивости упершись лбом в стену, сосредоточенно мочился на собственные штаны.

- Ой, девчонки, поиграем, - вяло промямлил он.

Инга достала из кармана сотовый телефон, включила встроенный в него крошечный фонарик.

Круглая, багровая физиономия толстяка была покрыта липким потом и неопрятной трехдневной щетиной.

- Отлезь, Томми.

Инга оттолкнула жирного дядьку и решительно направилась дальше.

- Это Томми – мусорный король, - бросила она.

- А он нас не догонит? - с опаской спросила Лиза.

- Не бойся, он же пидр. Пришли – смотри.

Инга направила тонкий лучик света в конец коридора. Там над какой-то красоткой трудился Артурчик. Снятые брюки Лизиного друга валялись рядом. А на голове его были натянуты кружевные дамские трусики.

- Свет убери, - через плечо гневно рыкнул Артурчик, обернулся.

В остекленевших глазах его читалось тупое упрямство племенного бычка-осеменителя.

- А, это вы, - буркнул он по-хозяйски. – Лизка наверх иди, я скоро.
 
Инга потушила свет.

- Да как… да как ты…, - горькая обида сдавила Лизино горло, а из глаз потекли слезы.

- Ты не у себя на кухне, - твердо проговорила Инга, - и сцены ревности здесь неуместны. Здесь другие правила. Пошли.

Лиза сжала кулачки.

- Так бы и залепила по наглой физиономии! – надорванным от плача голосом выкрикнула она и побежала назад к выходу из темных катакомб.

Почти одновременно с последними словами Лизы Артурчик охнул, соскользнул со своей партнерши и, стиснув руками лицо, заскулил от неожиданной боли.

Инга округлила глаза от удивления, но, не мешкая, побежала следом за Лизой.
Вновь оказавшись в зале, Лиза вытерла слезы.

- Домой хочу, Инга. Отвези меня, ты на машине.

- Конечно, - кивнула Инга, - ведь мы подруги.

Улица встретила девушек холодной сыростью. Дождь закончился всего четверть часа назад. Ночная мгла, рассеянная ярким светом рекламных щитов и многочисленных разноцветных гирлянд, таилась лишь в самых укромных углах да еще заливала собой край неба, виднеющийся в узком окошке меж макушек небоскребов.

Усевшись в «Феррари» Инги, Лиза снова заплакала.

- Успокойся, - неторопливо выехав с клубной стоянки, произнесла Инга. – он не стоит твоих слез. Давай перед сном по городу покатаемся. Скорость и свежий ветер хорошо прочищают мозги. Лиза всхлипнула и кивнула.

Мотор «Феррари» взревел. Магазины, салоны, кафе и рестораны, занимающие первые этажи зданий, пестрой размытой лентой понеслись за спину с пугающей быстротой. Лиза вцепилась рукой в пластиковый поручень у себя над головой.

- Потише, Инга, - взмолилась она.

- Хорошо, - легко согласилась подруга и тут же сбавила скорость.

- Знаешь, - сказала она, – я по телевизору смотрела в передаче про животных, что в море живут такие моллюски. Самки полметра длиной. Они добывают пищу, роют норы, присматривают за потомством. А самцы размером полсантиметра. Всю жизнь они сидят в половых органах у своих жен и занимаются только тем, что осеменяют их и питаются ими. Наших мужиков в будущем ожидает то же самое.

Лиза тут же представила себя и Артурчика в таком неожиданном ракурсе и прыснула от смеха. Инга, довольная произведенным эффектом, улыбнулась.

- Когда ты выходила из катакомб, - произнесла она, - с Артурчиком что-то случилось. Вслед за твоим пожеланием он как будто действительно по физиономии получил.

Лиза нахмурилась.

- Со мной так бывает, когда я сильно волнуюсь. Уж не знаю, как это назвать – даром или проклятием. В Англии меня осматривали самые известные врачи. Они определяли это материальной реализацией аффективного состояния души. А меня называли - уникум. Но давай не будем об этом, я стыжусь.
 
По улицам колесили до серых предрассветных сумерек. Говорили много, в основном о надежности и чистоте женских чувств, а еще о подлости кобелиного мужского племени.
 
В самом конце ночной автомобильной прогулки, остановившись у Лизиного дома, Инга произнесла:

- Мною и еще несколькими моими подругами создано общество амазонок.

- Тайное общество? – шутливо спросила Лиза.

- Да, тайное, - без тени улыбки ответила Инга. – Хочешь к нам?

- Почему нет, - пожала плечами Лиза. – А чем ваше общество занимается?

- Увидишь, - уклончиво ответила Инга, - я заеду за тобой завтра, нет, точнее уже сегодня вечером.

- Заезжай.

Попрощались.

Пройдя мимо будки консьержа, Елизавета направилась к подъезду. А ярко-красный «Феррари» Инги скрылся за поворотом дороги. Поднявшись к себе, Лиза не стала будить горничную. Она сорвала с себя одежду, бросила ее на пол и, забыв смыть с лица тушь и губную помаду, рухнула на кровать. Еще немного поплакав для порядка в подушку, Лиза уснула. Трех часов хватило для того, чтобы неглубокая ранка, нанесенная ее самолюбию коварным Артурчиком, зажила и покрылась тонкой кожицей.
Лиза легко скользила по жизни. Любить и дружить - так до гроба, а ненавидеть, - так тоже до гроба. Эти категоричные представления для нее – воспитанницы английского пансиона и для миллионов ее сверстников давно канули в реку забвения Лету. Нынешние поколения обходились какими-то размытыми, оскопленными характеристиками. А впрочем, были ли когда-нибудь эти пресловутые любовь и дружба? Или существовали в воображении писателей и поэтов прошлых лет, которые и создали в нашем сознании не совсем верную иллюзию о том времени?

Лиза проспала время ланча, обеда и полдника. Поднявшись в шестом часу и оставив неубранную спальню на попечение горничной, она немного поплавала в бассейне, умылась, с аппетитом поужинала и, выведя из каменного стойла во дворе «мазду» - свою верную стальную кобылицу, отправилась в ближайший салон красоты.

Вечером за Лизой заехала Инга. На этот раз она была за рулем тяжелого черного джипа. Ее вчерашний вечерний туалет был заменен на тертые джинсы и широкую кожаную куртку.

- Надень брюки и фуфайку потеплей, - сказала она, - возможно, нам придется пересесть на мотоциклы.

Исполнив инструкции Инги, Лиза уселась на заднее сиденье джипа.

- Куда едем? – беспечно спросила она.

- Я же вчера говорила тебе об амазонках.

- Говорила, - согласилась Лиза.

- К ним и поедем.

На этот раз Инга была холодна и немногословна. Выехав из центра, углубились в каменные джунгли спальных кварталов. За час миновали их. Теперь впереди были трущобы, где ютилась беднота, а за ними начиналось Дно. Так назывался жилой район, построенный несколько лет назад на месте осушенных торфяных болот. Но, то ли болота недосушили, то ли дома построили как-то неправильно. Так или иначе, не прошло и года, как новостройки стали рушиться и погружаться в болотную топь. Некоторые из них ушли в землю на пять, а некоторые и на десять этажей.
Незадачливые новоселы, успевшие прикупить себе квартиры в новом районе, в спешке покинули Дно. В освободившееся жилье, как мухи на мед, начали слетаться бродяги со всего города. Поначалу власти даже радовались этому. Во-первых, городские порты, аэродромы, а также многочисленные чердаки и подвалы очистились от бродяг. А во-вторых, был отменный повод отчитаться перед метрополией за осуществление небывалой по своему размаху социальной программы, которая без лишних затрат из городского бюджета позволила обеспечить жильем все малоимущие слои населения. Но радость градоправителей оказалась преждевременной. Прежде бродяги были, в общем-то, безобидны. Мелкое воровство, попрошайничество, хулиганство, да еще, может быть, оскорбление своим внешним видом благопристойного городского ландшафта – вот и все, что можно было вменить им в вину.

Теперь ситуация выглядела иначе. Собранные в одном месте оборванцы быстро выделили из своей среды лидеров, которые, сколотив банды, начали совершать дерзкие набеги на город. Разбойным нападениям подвергались теперь не одинокие ночные прохожие, а магазины, склады и даже банки.

Власти опомнились, но слишком поздно. Армия бродяг, оккупировавшая Дно, уже насчитывала несколько тысяч отчаянных голов, которым терять в этой жизни было совершенно нечего. Этот факт делал бессмысленной кратковременную полицейскую операцию по наведению порядка, а на затяжную войну в условиях заболоченных и забаррикадированных улиц Дна ни у кого не было ни средств, ни желания. В итоге ограничились тем, что на дорогах, соединяющих Дно с городом, возвели заградительные сооружения да поставили несколько полицейских кордонов.

Когда до Дна осталось меньше километра, Инга притормозила и, свернув с дороги, въехала на полигон заброшенного завода. Несмотря на поздний час и отдаленность от города, полигон был полон света, шума и спешной, кипучей деятельности. Хаотично, без всякого порядка, тут и там стояло множество легковых автомобилей. Между ними в свете зажженных фар нервно прохаживались молодые девицы в походных костюмах. В центре полигона мужчины в полицейской форме выгружали из двух грузовых машин мотоциклы – в основном супербайки с авиационными турбинами. На широком брезенте недалеко от мотоциклов были аккуратно разложены помповые ружья, рядом поблескивала груда новеньких вороненых глоков.
 
Появление Инги со стороны девушек было встречено восторженными криками и горячими объятиями.

- Хай-е! – закричала Инга. – Амазонки, сегодня нашего полку прибыло!

С этими словами Инга вытащила за руку из своего джипа растерявшуюся Лизу.

- Хай-е! – надрывая глотки, завопили амазонки.

Это «хай-е», должно быть, обозначало у них какой-то боевой клич.

Тем временем к Инге подошел один из полицейских. Он не принимал участия в разгрузке грузовиков и, очевидно, среди своих сослуживцев был старшим по званию.

- Сегодня вам разрешено десять голов, - не здороваясь, хмуро произнес он.

- Это же меньше чем по одной голове на пару, - недовольно бросила Инга.

- Выходит так, - потупился офицер.

- Послушай, майор, - засмеялась Инга, - а что ты будешь делать, если мы выбьем больше?

- Будет устная жалоба комиссару, - майор потупился еще сильнее.

- Ты еще рапорт напиши, – отрезала Инга и издевательски расхохоталась. – Представляю, что там будет написано. Господин комиссар, ваша дочь сверх выданной ей лицензии произвела отстрел двух бродяг. Прошу применить к ней дисциплинарное взыскание.

Лицо офицера побагровело, под скулами заиграли желваки, но он промолчал.

- А это что за лошак? – перестав смеяться, спросила Инга и кивнула на застывшего неподалеку человека в гражданском костюме и небольшим чемоданчиком в руках.

- Это..., - начал майор.

Но человек, следивший за их диалогом и услыхавший, что речь зашла о нем, сделал несколько торопливых шагов вперед и посыпал хорошо поставленным голосом:

- Добрый вечер, глубокоуважаемая леди Инга. Я представляю медицинскую компанию New Body.  Мое присутствие здесь обусловлено договоренностью моего босса с господином комиссаром – вашим папой, леди Инга. Моя компания занимается поставкой донорских органов для лучших клиник и трансплантационных центров мира. Мы являемся первым звеном в передачи органа эффективному пользователю.

- Чего, чего? – не поняла Инга.

- Эффективному пользователю, - повторил человечек. – Если бы в лапы неандертальца попал компьютер, представьте, что бы он с ним сделал…

 - Да пошел ты, - Инге надоела болтовня человека.

Она повернулась к своим амазонкам.

- Оружие в руки и по коням!

- Хай-е! – радостно отвечали амазонки.

Все они поголовно находились кто под алкогольным, а кто под кокаиновым кайфом. Похватав ружья и пистолеты, расселись по мотоциклам.

- Возьми глок и садись ко мне сзади, - шепнула подруге Инга.

- Мне не надо, - дрожащим голосом произнесла Лиза. – Что все это значит? Зачем все это?

Она откровенно не понимала ни логики, ни смысла происходящих вокруг нее событий.

- Прыгай в седло, по дороге все расскажу.

В глазах Инги плясали красные чертики возбуждения и азарта. Ноздри трепетали, как стяги на ветру. «Она же законченная наркоманка», - мелькнуло в голове у Лизы. Но ослушаться подругу она не посмела.

Через минуту отряд воинственных амазонок с ревом и грохотом покинул заводской полигон.

- Умоляю вас, - кричал вслед девицам представитель медицинской компании, - берегите сердца и почки! Цельтесь в головы!

- Мы на охоте! - стараясь перекрыть голосом рев мотора, закричала Лизе Инга. - Наша дичь когда-то тоже звалась человеком. Но теперь это грязь, потерявшая не только людской облик, но и мысли людские. Все они преступники – убийцы и грабители, и рано или поздно все равно должны умереть. Считай, что сейчас мы с тобой будем работать за наших доблестных зажиревших полицейских. Но есть один закон для всех нас – по женщинам мы не стреляем. Только по мужицкому отродью!

«Господи, - в панике подумала Лиза. – Что же они тебе сделали?». А вслух заголосила:

- Не хочу, не хочу! Поворачивай назад, Инга!

Но за шумом моторов Инга не услышала ее или сделала вид, что не слышит.
Вот оно, Дно. Покосившиеся серые дома. Окна нижних этажей, выглядывающие из черной болотной жижи. Разбитые улицы, теряющиеся в кромешной мгле. И ни единого огонька кругом, ни единого светлого пятнышка. Лишь ущербная бледная луна маячит за занавесью облаков.

- Потушить фары, - скомандовала Инга. – У этих тварей тоже есть ружья. Трое за мной по центру, трое и трое по южному и северному флангам. Встречаемся на площади у фонтана.

Темная утроба Дна приняла охотниц. Первой мчалась Инга. Лиза в страхе зажмурила глаза и прижалась к ее спине. С дрожью в сердце она ожидала столкновения с каким-нибудь скрытым во мраке столбом или падения в невидимую яму.

Неожиданно Инга включила передний свет. Белый луч фары выхватил из темноты человеческую фигуру. Это был грязный бродяга в рваной солдатской шинели. Он прислонился к стене там, где тень была погуще, рассчитывая, что охотницы-амазонки не заметят его и проедут мимо.

- Бей! – заорала Инга.

Сзади один за другим ударили два выстрела. Отвалившись от стены, бродяга рухнул в грязь.

- Обе в цель! – взвизгнула Инга. – Молодцы девчонки!

Через четверть часа, не повстречав больше ни одной живой души, амазонки добрались до места сбора. Площадь оказалась большим пустырем, а фонтан - огромной лужей с нелепо торчащим из нее одиноким каменным зайцем.

- У нас четверо, - похвастались те, кто были на южном фланге.

- У нас двое, - доложили северные.

- А у нас пока только один, - сдержанно сказала Инга. – Но сегодня со мной новенькая. Она не знает Дна и потому не может управлять байком. Стрелять она тоже пока не умеет. И значит, на сегодня моя двойка выпадает из обоймы.
Инга повернулась к Лизе и разъяснила ей смысл своей последней фразы:

- В седле двойка. Передняя управляет мотоциклом, задняя стреляет. Ясно?

- Ясно, - стуча зубами, закивала Лиза. – Отпусти меня, Инга.

Амазонки захихикали. Инга грозно сверкнула глазами.

- А ну, тихо! Вспомните себя в ваши первые дни охоты, - и сочувственно погладив Лизу по руке, добавила. – Тяжело без кокса? Хочешь?

И протянула ей крошечную серебряную табакерку.

- Не нужно, - отстранилась Лиза.

- Как хочешь, - пожала плечами Инга.

- Будем назад возвращаться? – спросила одна из охотниц.

- Возвращайтесь, - кивнула Инга, - только не той дорогой, по которой сюда ехали. Могут быть засады. А мы с Елизаветой еще дальше прокатимся. Пуля, Берта, хотите с нами?

Амазонки из одной двойки заулыбались:

- Хотим.

Два мотоцикла, отделившись от основной группы, обогнули «фонтан» и покатили по покрытому трещинами и ямами пустырю дальше к центру Дна. Неожиданно из одной ямы выскочили и кинулись бежать трое – два бродяги и одна бродяжка в развевающихся на ветру пестрых лохмотьях. В руках она держала небольшой тряпичный сверток. Ближайшее укрытие находилось в сотне метров и судьба «дичи» полностью зависела от воли охотниц.

- Не стрелять! – крикнула Инга. – Я сама.

Управляя мотоциклом одной рукой, она извлекла из кобуры глок. Выставив руку перед собой, тщательно прицелилась. Выстрелила. Один из бродяг, кувыркнувшись через голову, замер на земле.

- Не надо! – кричала Лиза. – Не надо! Не стреляй!

Она сорвала с головы шлем, чтобы ее подруга Инга лучше слышала ее.

Выстрел. Второй бродяга покатился по острым бетонным осколкам.
 
- Не стреляй! Не стреляй! – рыдала Лиза. – Это женщина! Ты же обещала!

Ингин мотоцикл на малой скорости вплотную подобрался к бродяжке.

- Подстилка подзаборная, - процедила Инга.

Бродяжка обернулась. Заслонила собой от наезжающего на нее стального чудовища свой тряпичный сверток, в котором, как показалось Лизе, мелькнуло сморщенное детское личико. Но в следующее мгновение обитательница трущоб отлетела далеко в сторону от удара мотоцикла. А сам байк угодил передним колесом в глубокую трещину, отчего обе подруги, как каменные ядра из пращи, вылетели из седла. Лиза, разодрав в клочья куртку и вывихнув плечо, как лягушка, распласталась на шершавом каменном крошеве. Инге повезло гораздо меньше. На линии ее полета оказался крупный валун, о который она и припечаталась своим шлемом.

- Инга! – хриплым, надсадным голосом завопила Пуля.

Вторая пара охотниц хоть и не принимала непосредственного участия в бойне, но от мотоцикла своей предводительницы не отставала.

- Не ори, Инга готова, - оборвала Пулю Берта.

- А вторая?

- И та тоже. Погляди туда.

От близлежащего дома к охотницам двигалась целая демонстрация местных жителей. У кого в руках была палка, у кого кусок арматуры.

- Поворачивай и ходу отсюда, - проговорила Берта.

- А как же наши?

- Ты чего, мать, не поняла. Им не поможешь. Свою шкурку спасай.

Пуля не стала спорить. Она развернула мотоцикл и, поддав чада, поспешила убраться прочь.

2

Большая серая крыса торопливо бежала по каменному туннелю канализации. Дома ее ожидал выводок розовых крысят, которых нужно было накормить теплым молоком. Неожиданно крыса остановилась. Ее чуткий нос уловил какой-то новый незнакомый запах. Серая обитательница городских подземелий  вгляделась в темноту и различила перед собой груду тряпья. Крыса осторожно подкралась к груде и начала с любопытством обнюхивать и осматривать ее, выясняя, нет ли в ней какой-нибудь пользы. Вдруг ветошь зашевелилась и из нее показалась рука. Крыса в испуге шарахнулась в сторону и скрылась во мраке.
 
Из-под тряпья выбрался человек. Он протер заспанные глаза, хрустнул затекшими суставами, потянулся. Нашарил на своей одежде карман, извлек из него смятую папиросную пачку и зажигалку. Сунул цигарку в рот, прикурил, сладостно затянулся табачным дымком. Тусклый огонек газовой зажигалки всего на несколько коротких мгновений осветил лицо и фигуру человека. Но и этого времени хватило, чтобы разглядеть и пусть пока без особых подробностей описать его внешность. Это был мужчина лет пятидесяти от роду. Хотя с точностью судить о его возрасте было весьма затруднительно из-за густой щетины и серых разводов грязи, покрывавших лицо. Был он жилист и сухощав. Из одежды имел на себе старый ватник, широкие брюки и безразмерные разбитые ботинки. Все эти предметы экипировки жителя подземелья были немногим чище, чем те тряпки, зарывшись в которые он только что спал.
 
Докурив цигарку, человек отбросил окурок в сторону, подкрепился припасенной снедью, отхлебнул из баклажки холодной воды.

Совершив скудную трапезу, он еще несколько минут посидел на своем мягком ложе. Потом извлек с самого дна тряпичной кучи длинный предмет, заключенный в черный матерчатый чехол. Поднялся на ноги и, пригибая голову, чтобы не удариться о низкий потолок, неторопливо побрел в ту самую сторону, куда убежала крыса.

Путь его был недолог. Скоро впереди показался тусклый солнечный свет. Он проникал сюда через вентиляционную шахту, которая нижним своим концом выходила в канализационный туннель, а верхним открывалась на крышу старой десятиэтажки. Недолго думая, человек полез наверх, цепляясь за ржавые скобы, вбитые в стену шахты. На своем протяжении шахта имела десять крохотных зарешеченных окошек. По одному на этаж. Поэтому человеку приходилось подниматься как можно тише и осторожнее, чтобы случайным шумом не привлечь к себе внимания жильцов.

Поднявшись на крышу, первым делом он внимательно огляделся по сторонам и, не обнаружив ничего подозрительного, извлек из-за пазухи моток длинной, прочной веревки. Привязал один ее конец к верхней скобе, а другой опустил вниз в шахту. Веревка была такой длины, что как раз достала самого дна канализационного туннеля. Завершив манипуляции с веревкой, человек аккуратно развязал чехол и извлек из него винтовку. Выбрав удобную позицию на крыше, человек освободил спусковой крючок от предохранителя, положил перед собой винтовку и улегся сам. Небольшой двор внизу, зажатый меж четырех десятиэтажных домов был виден отсюда как на ладони.

Не прошло и получаса, как во двор въехало несколько автомобилей. Человек на крыше вскинул винтовку, приготовился.

Из автомобилей сначала высыпала орава крепких, подтянутых ребят. Двое из них тотчас бросились к подъезду, а остальные застыли вдоль дороги, настороженно оглядываясь по сторонам. С переднего сиденья главной машины, находящейся в центре колонны, вывалился грузный дядька. Он шагнул к задней дверце и мягко отворил ее. Из интимного полумрака салона на свет появилось охраняемое тело. Было тело ростом не высоко, но достаточно упитано и подвижно. Придерживая на ходу разлетающиеся полы пальто, тело двинулось к подъезду.

Стрелок на крыше унял нервную дрожь в руках. Прицелом поймал голову и, задержав дыхание, нажал на спусковой крючок. Содержимое головы брызнуло на рукав охранника из свиты.

Стрелок торопливо перекинул ремень  винтовки через плечо. Не медля ни секунды, метнулся к вентиляционной шахте и, ухватившись за приготовленную веревку, в мгновение ока соскользнул вниз. Вновь оказавшись в подвале под домом, он понесся прочь по сложной, но хорошо знакомой ему системе подземных канализационных туннелей.

Стрелок остановился лишь через час, когда от места преступления его отделяло не менее четырех километров. Он привалился спиной к стене, отер с лица горячий пот и, жадно вдыхая спертый, затхлый воздух подземелья, проговорил: «Пока облава будет, нужно на Дне отсидеться».

Передохнув еще несколько минут, человек достал из кармана скомканный ружейный чехол и аккуратно упаковал в него свое оружие. После чего выбрал нужное направление туннеля и уверенно отправился по нему в восточную сторону.

Еще через несколько часов жилые и промышленные кварталы города над головой закончились, а вместе с ними кончились и подземные ходы канализации. Но это не остановило человека и не заставило его подняться наверх. Впереди начинался лабиринт заброшенных угольных шурфов, а за ним под болотистой подушкой Дна лежали многочисленные полости и буллы, ранее наполненные нефтью. В пустотах земной утробы разгуливали смертоносные волны метана и сероводорода. Они грозили неминуемой гибелью любой живой твари, рискнувшей опуститься под тайный полог земли. Но человеку не приходилось выбирать. Тем более что он уже не раз одолевал грозный подземный путь. И всякий раз ему везло. Невидимая смерть проходила стороной. «Повезет и сейчас», - тряхнул головой человек и рысцой метнулся вперед по широкой и гулкой галерее угольного шурфа.
 
Действительно, удача сопутствовала ему. Спустя час самый тяжелый и опасный отрезок пути был позади. Человек вошел в недоделанную и наполовину разрушенную дренажную систему Дна. Хлюпая ногами по черной торфяной жиже, он достиг дна сливного колодца и начал подниматься наверх, хватаясь за железные скобы, торчащие из бетонных колодезных стен.
 
Сверху потянуло свежим воздухом. Человек уперся в чугунную решетку над головой и с трудом отодвинул ее в сторону. После чего, протиснувшись в образовавшуюся щель, выбрался на улицу.

Стояла ночь. Но тому, чьи глаза в последние десять часов видели пред собой лишь беспросветную черноту подземелья, и мгла ночи показалась насыщенной светом, цветом и движением.

В нескольких шагах от дренажного колодца лежали две девушки. За каменной грудой виднелся разбитый мотоцикл. Судя по костюмам девушек, потерпевший крушение мотоцикл принадлежал именно им.

Со стороны близлежащих домов к мотоциклу, девушкам, а значит и к вылезшему из-под земли человеку приближалась целая толпа. По предметам, зажатым в руках у бродяг и зверскому выражению их лиц, сомневаться в намерениях аборигенов не приходилось. «Тьфу, - в сердцах плюнул человек, - отдохнул, называется».

Он хорошо знал повадки местных. Обоим девушкам, если, конечно, они еще живы – конец. И ему, кстати, тоже. За компанию. «Бежать», - промелькнуло в его голове. Но сомнения овладели им.

Он склонился над одной из мотоциклисток, сорвал с ее головы помятый шлем. Карие девичьи глаза на белом овале лица пьяно уставились в синее ночное небо. Из-под корней волос с темени на лоб выползла крупная капля крови и, оставляя за собой алый след, скатилась вниз по виску.

- Мертвая, - произнес человек.

Вторая мотоциклистка застонала.

- А ты живая.

Он подскочил к ней в три гигантских прыжка и всего на несколько секунд опередил авангард, состоящий из дюжины самых рьяных и кровожадных бродяг. Не тратя время на то, чтобы извлечь винтовку из чехла, он надавил пальцем на спусковой крючок. Пуля пробила ткань и, подняв столбик пыли, врезалась в землю под ногами у одного из нападавших.

- Назад! - заревел человек. - Перестреляю всех как уток! Всех! Назад, я сказал!
Вторая пуля со свистом вспорола воздух над чьей-то патлатой головой. Грохот выстрелов и разъяренный крик выползшего из-под земли незнакомца внес разлад и шатания в ряды наступавших. Бродяги растерянно остановились.

Человек подхватил в руки живую девицу и метнулся вместе с ней обратно к дренажному колодцу. Он прекрасно понимал, что ни его старое ружье, ни даже громкоголосая глотка не смогут долго сдерживать натиск нападавших. Замешкавшиеся обитатели Дна очухаются очень быстро и, не вступая в ближний бой, попросту закидают своих противников камнями. Прижав к себе Лизу, человек нырнул в колодец. Тут же прямо над ними о чугунную решетку с треском ударился булыжник.

- Опомнились, - процедил человек, - только поздно.

Опустившись на колодезное дно, он поставил Лизу на ноги.

- Жива, девчоночка?

- Жива, - растерянно пискнула Лиза.

В колодец проникали слабые отблески лунного света. И человек на мгновение залюбовался невинной красотой Лизиного лица, как-то странно подчеркнутой застывшим в ее глазах страхом.

- Здесь оставаться нельзя, - после короткой паузы проговорил человек. – Подземелье они плохо знают, но сюда доберутся. Сейчас мы уходим. Держись за меня, чтобы в темноте не отстать и не потеряться.

Лиза послушно кивнула и обеими своими дрожащими руками вцепилась в протянутую к ней мужскую ладонь. Но сделав всего лишь шаг за своим спасителем, вскрикнула и заплакала от боли. Колени ее были разбиты в кровь.

- Вот еще напасть, - пробурчал человек. – Ладно, не бросать же тебя на полдороге. Полезай ко мне на закорки. Вынесу.

Он присел. Буквально закинул себе за спину окончательно растерявшуюся Лизу. Склонился вперед и, зажав перед собой ружье в пробитом чехле, торопливо двинулся прочь.

Наверняка знал человек, что девушка не обитательница Дна, а пришлая, центровая. Он хотел помочь ей. Просто так. Но в центр ради нее возвращаться не собирался. В городе была объявлена охота на него. Здесь, на Дне, по какой-то пока неизвестной для него причине охотились на нее. У человека оставался еще один запасной, третий вариант. На самой окраине Дна, фактически на нейтральной полосе между большим городом и погружающимся в болотные недра районом стоял маленький трехэтажный домик. В старые времена в этом домике должна была расположиться то ли электрическая подстанция, то ли какой-то склад. Однако теперь городом домик никак не использовался. Местных он тоже не интересовал. Его тонкие стены совершенно не удерживали тепла, а из окон виднелись непереносимые для сердца любого бродяги брустверы полицейского кордона.

До этого домика, приложив определенные усилия, можно было добраться теми же подземными тропами еще до рассвета. И человек сделал это.
 
В подвале дома оказался довольно приличный сухой закут, обитый толстыми смолистыми досками. Сухого и теплого тряпья в закуте тоже оказалось предостаточно. Мужчина с ходу рухнул на него и тут же уснул.
 
Лиза забилась в угол. Осторожно присела на старое, драное одеяло и, уткнувшись щеками в собственные разбитые коленки, принялась плакать, вспоминать и переживать вновь весь ужас ушедшей ночи.

Скоро восток заалел. Новый день начинался. Но в подполе маленького дома продолжалась ночь. Тьма и тишина были здесь вечными постояльцами. И Лиза заснула. Добрый сон опустил тяжелый, непроницаемый занавес над недавним страхом. Он унес ее в далекое счастливое детство, в котором отец - большой, добрый и неимоверно сильный, -  качал ее на руках, а потом сажал к себе на плечи и бежал куда-то, унося и спасая свою Лизу от тревоги и жестокости мира.

Подземный странник проснулся, когда время уже перевалило далеко за полдень. Он разбудил Лизу. Большим складным ножом открыл припрятанную банку тушенки. Выложил содержимое банки на два широких серых сухаря. Протянул один из них Лизе, а второй с аппетитом проглотил сам. Позавтракав, человек обтер губы от жира и спросил:

- Ну, рассказывай, как звать тебя? Какая нелегкая занесла тебя с подружкой на Дно?

В подвальном мраке человек не увидел, как побледнело лицо девушки.

- Меня зовут Лиза. Я приехала из Англии.

- Как, - усмехнулся человек, - в Англии нет места, чтобы покататься на мотоцикле?

- Есть, - сказала Лиза. - Ричлэнд – моя родина. Здесь я родилась. А папа отдал меня учиться в английский пансион. В этом году я закончила обучение и приехала домой погостить. А два дня назад познакомилась с этой, - голос Лизы задрожал, - с этой Ингой. А у них целая команда. Амазонками себя называют. Ружья с пистолетами взяли, на мотоциклы сели и поехали.

- Охотницы на бродяг, ассенизаторши города, - проговорил человек, - я слышал о вас, но встречать еще не приходилось.

Человек неожиданно расхохотался. Смех его был глухим и почти беззвучным.

- Выходит, мы с тобой отражения друг друга в кривых, неимоверно кривых зеркалах.

- Как это? – Лиза испуганно посмотрела на своего собеседника.

- Я ведь тоже охотник, – перестав смеяться, произнес человек.

- Нет, я не настоящая амазонка, - замотала головой Лиза, - я была с ними, но не более того.

- Отчего погибла твоя подруга?

- Она управляла мотоциклом одной рукой, второй стреляла, а я кричала, просила ее не убивать, колесо мотоцикла попало в какую-то яму, и …

- Понятно, - кивнул человек, - не справилась с техникой.

- А как тебя зовут? – спросила Лиза.

- Зови меня Корягой.

- Но это не имя.

- Да, мое настоящее имя осталось далеко в прошлом, и я не помню его.

Лиза не поняла такого объяснения, но уточнять не стала.

- Ты сказал, что ты охотник. А на каких зверей охотишься?

- На больших, злых и хищных.

- На волков?

- На волков, - человек, назвавший себя Корягой, усмехнулся. – Вот что, Лиза, тебе нельзя оставаться здесь. Королева Дна баба Нэда по прозвищу Мотыга не простит вашей охоты на своих подданных. Мне нельзя появляться в Ричлэнде, но, когда стемнеет, я выведу тебя отсюда мимо полицейских кордонов.

- Королева Нэда, - спросила Лиза, - кто это?

- Хозяйка Дна, - пояснил Коряга и, подумав, добавил, - а в городе свои хозяева.

- Кто такие? – прицепилась к его последним словам дотошная Лиза.

- Брок Бульдог, Герман Ключник.

- Судя по именам, это жулики какие-то, - удивилась Лиза.

- Нет, они не жулики, - произнес Коряга.

Он хотел сказать еще что-то. Но в этот момент на улице рядом с их домом раздался шум подъехавшей машины, послышались голоса. Коряга замер, прислушиваясь к отзвукам чужой речи. Но разобрать что-либо было нельзя.

Через несколько минут с первого этажа дома донесся шум, какой бывает, когда по полу перетаскивают что-то твердое и тяжелое.

- На облаву не похоже, - прошептал Коряга. – Подожди меня здесь, я только в окошко посмотрю, что там, и мигом назад.

- Не уходи, - пискнула Лиза.

Но Коряга не послушал ее. Он выскользнул из их уютного закута, на цыпочках подкрался к крошечному окошечку, выглянул в него, попятился и чуть не бегом метнулся обратно в закут.

- Ключник здесь, - тяжело дыша, произнес Коряга. – Мне нужно знать с кем он встречается и о чем говорить станет. Подожди.

Но на этот раз перепуганная Лиза так просто не отпустила его. Она вцепилась в его руку своими тонкими белыми ладошками.

- Не оставляй меня, возьми с собой, боюсь, - частым и звонким горохом посыпала она.

- Тише, тише, – зашипел Коряга, - ладно, пойдем.

В углу подвала оказалась узкая лесенка. Она привела Корягу и Лизу на первый этаж, в крохотную комнатку-каморку, похожую на вагонный тамбур. По соседству с этой комнаткой находилось большое помещение, в котором, как выяснилось, происходила встреча двух важных персон. Каморку от этого помещения отделяла тонкая металлическая дверь, имевшая в себе несколько узких прорезей. Таким образом, оставаясь незамеченными, Коряга и Лиза могли свободно наблюдать за происходящим.
За широким столом лицом к лицу сидели два человека.

Первым был комиссар полиции. Он имел крупный прямой нос, тонкие, плотно сжатые губы, круглый литой подбородок и высокий лоб с выдающимися вперед надбровными дугами. Лицо его можно было бы назвать красивым, если бы не некоторая резкость и рубленность черт. Под седой прядью комиссарского чуба блистал тяжелый, неприязненный взгляд. Его собеседница – полнотелая бабища, внешне представляла собой странную помесь базарной торговки, матерой уголовницы и цыганки из кочевого табора. Дебелое тулово бабы было облачено в кожаную куртку, надетую прямо на голое тело, и широченную цветастую юбку. Круглое лицо ее было темным от загара. Глаза, спрятанные за припухшими веками, походили на узкие щелочки. Вместо носа на лице красовалась лишь какая-то крошечная дюбка да пара вывернутых наружу ноздрей. Вся остальная носовая конструкция бабы когда-то была разрушена то ли чьим-то крепким кулаком, то ли сифилисом.

- Я не нарушала уговора, Ключник, - продолжая начатый ранее разговор, произнесла баба, - десяток голов моих бичей небольшая цена за нашу дружбу и доверие.

- Ты толкуешь нашу дружбу по своему, Мотыга, - голос комиссара был груб и резок, - на твоей земле погибла моя дочь, моя единственная дочь. Виновных в ее смерти я сотру в порошок.

Лиза вздрогнула. Она поняла, что речь идет о Инге. А этот человек за столом –  Ингин отец – «главный полицейский города».

- Тогда ищи ту, с кем твоя дочь была в паре на мотоцикле, - негромко проговорила Нэда. – Мои люди донесли мне, что во время охоты она только мешала твоей дочке – кричала и била ее по спине. Из-за этого твое сокровище выпустило из рук руль и полетело головой на камни.

Комиссар глухо застонал и сжал кулаки. Почти то же самое сказали ему подруги Инги – Берта и Пуля. Но были еще кое-какие карты, которые опытный игрок Герман Ключник ни за что не открыл перед королевой Дна, если бы не смерть его дочери.

- За последние пять месяцев три смерти нужных мне людей. Все трое, по моим данным, чем-то не устраивали тебя, Нэда. Все трое убиты выстрелами из одного ружья. Это не почерк профессионального киллера. Во всех трех случаях убийца вышел из-под земли и ушел под землю. Точнее в сеть канализаций и шахт. Во всех трех случаях его след вел в твои владения. Он и сейчас отлеживается где-то у тебя. Мне странно это, Нэда.

Коряга за дверью поежился. Речь шла о нем.

- А еще в момент смерти моей дочери или  же сразу после нее толпа твоих бичей напала на девочек. Ты либо теряешь контроль над своими людьми и своей территорией, либо ведешь двойную игру.

Нэда прищурилась. И без того крохотные ее глазенки совсем пропали за складками мясистых век.

- Зачем ты напялил на себя свои лампасы и свои погоны? – в словах королевы зазвучала насмешка.

Лицо Ключника перекосилось. В синих глазах блеснула ярость. Он вскочил со своего стула и заорал:

- Потому что я офицер, боевой офицер! И таких мокриц как ты в свое время я пачками…

Нэда не шелохнулась. Зато за ее спиной приоткрылась дверь. За ней показался крепкий двухметровый детина с задумчивой физиономией, похожей на морду обезьяны. Вторая дверь, находящаяся за спиной комиссара, тоже быстро отворилась. В дверном проеме мелькнул человек в штатском, с рукой, многозначительно заложенной за лацкан пиджака.

Комиссар медленно вдохнул, выпуская пар, и вновь уселся на свое место.
Двери в комиссарском тылу и в тылу королевы Нэды закрылись.

- Я отвечу на твои вопросы, Ключник, - произнесла Мотыга, - о дружбе и доверии. Ты, верно, забыл, как мои люди бомбили неугодных тебе банкиров и барыг. Тогда ты получил изрядный куш. Что касается убитых Жоржа, Принца и Мексиканца, то это не мой заказ и не моя рука. Если киллер прячется на моей земле, я найду его и отдам тебе. В знак нашей дружбы. Ты сказал, что мои люди хотели напасть на девочек-амазонок. Так вот, не было этого.

- Об этом говорили подруги дочери.

Нэда улыбнулась.

- А об этом тебе никто не говорил?

С этими словами она кинула на стол табакерку Инги.

- Это кокс из кармана твоего сокровища. Полагаешь – ее товарки были ангелочками и отрывались без этого?

Дрожащими руками комиссар открыл серебряную коробочку. Тупо и мутно уставился на белый порошок. Об этой страсти, а точнее болезни своей дочери он не знал ничего.

- Так вот, Ключник, - развязно продолжала Нэда, - может быть, ты полагаешь, что две обширявшиеся соски – Пуля и Берта – это такие звуко и видеозаписывающие машины, не доверять которым просто глупо.
Комиссар подавленно молчал.

- В смерти твоей дочери виновата только ее напарница. Я привела бы ее сюда и отдала тебе прямо сейчас. Но ее увел под землю человек с ружьем. Возможно, это тот самый киллер, которого ты ищешь.

- Найди их, Нэда, - проскрежетал комиссар, - обоих! И отдай мне.
Мотыга кивнула.

С минуту подумав, комиссар произнес:
- Сегодня до конца дня тело Инги доставишь сюда и передашь моим людям.

Королева пожала плечами и опустила глаза.

- Вот тут промашка произошла, Ключник, - пробормотала она, - тут я виновата. Бичи то мои не знали, что это твоя дочь и похоронили ее.

- Откопаешь и привезешь, - сквозь зубы процедил комиссар, - тело моей дочери будет покоиться на человеческом кладбище, а не твоей помойке.

- Не было бы ничего проще, - покачала головой Нэда, - только наши не в землю хоронят, а в торфяную топь. Оттуда не достанешь.

- Достанешь и привезешь, - повторил комиссар.

В его последних словах было что-то такое, что королева Нэда не посмела спорить.
В общем, на этом деловой разговор двух хозяев жизни был окончен, и оба они поднялись, чтобы выйти из комнаты каждый через свою дверь и разъехаться в разные стороны. Но в этот момент в комнату быстро вошел один человек из свиты комиссара и что-то шепнул ему на ухо. Комиссар скривил губы, в упор уставился на железную дверцу, за которой скрывались Коряга с Лизой и произнес:

- Мотыга, твои шпики там прячутся?

- Нет, - развела Нэда руками.

- А если нет, - обращаясь к своему подчиненному, промолвил Ключник, - берите их и в машину. В городе разберем, кто такие.

Ухватив за руку Лизу, Коряга пулей метнулся к лесенке, в один миг слетел в подвал. И там, как мышь в мышеловку, попал в руки людей комиссара.
Всего через пять минут, обрученные друг с дружкой парой стальных браслетов, беглецы сидели в кузове комиссарского джипа и с грустью смотрели на мир сквозь его пуленепробиваемые стекла.

3

На следующий день на другом конце города мэр Ричлэнда Брок по кличке Бульдог давал интервью журналистской братии. Небольшой зал городского телецентра, предназначенный для приема высоких особ, был наполнен людьми под самую завязку.
Брок восседал в широком кожаном кресле и, крепко опершись локтями о самшитовую крышку стола, смело глядел в объективы направленных на него фото и видеокамер. Корреспонденты городских телеканалов, газет и журналов наперебой задавали главе города вопросы:

- Господин мэр, что вы скажете о тенденциях и перспективах роста доходов работников администрации, депутатов городской думы и пенсионеров?
Вопрос не был лишен изрядной доли ехидства, но он нисколько не смутил мэра. Брок с плеча рубил правду-матку:

- Пока зарплаты чиновников и депутатов  превосходят официальные доходы пенсионеров. Но, во-первых, динамика роста пенсий значительно выше, а во-вторых, большинство пенсионеров, как известно, имеют побочные источники доходов в виде дачных участков.

- Сейчас, в разгар нефтяного кризиса, правительство призывает покрепче затянуть пояса. Как в свете данной установки объяснить покупку городской администрацией «Боинга» и десяти «Майбахов»?

- Что же нам - на ишаках верхом ездить? А что касается «Боинга», то если я в столицу на каком-нибудь старье прилечу, мне руки никто не подаст и разговаривать со мной не станет.

- Господин мэр, среди населения ходят упорные слухи о новом народном проекте, стартовой площадкой для которого выбран наш город.
Брок загадочно улыбнулся.

- Да, новый народный проект есть. В его рамках высокие инновации наконец-то дадут старт развитию экономики и раздвинут горизонты продовольственной безопасности. Но это пока все, что я могу сказать вам. С документов, присланных к нам из метрополии, еще не снят гриф секретности.

- Как вы, в прошлом простой спортсмен, смогли сделать такую головокружительную карьеру и обеспечить свое благополучие и благополучие своих близких?
- Каждый хочет быть здоровым и богатым. Но чтобы достичь этого, нужно прилагать усилия.

Корреспондент, задавший вопрос, быстро законспектировал рецепт благополучия в своей записной книжке. А мэр поправил на своей шее галстук и широко улыбнулся.
Нужно заметить, что своими габаритами Брок Бульдог поражал окружающих. При росте в двести пять сантиметров он весил сто семьдесят килограмм. От избытка ли здоровья его так раздуло, или же опасаясь за свои богатства, он постоянно таскал их на себе под рубашкой и пиджаком? Этого не знал никто.

Еще через четверть часа поток вопросов начал иссякать. Мэр встал, вежливо попрощался с журналистской братией и, сославшись на загруженность делами, удалился.

Добравшись на служебной машине до дворца городской администрации, Брок поднялся в свой кабинет и через секретаршу вызвал к себе Никса, еще совсем недавно заслужившего прозвище Вьюн и занимавшего скромную должность главного специалиста по средствам массовой информации и связям с общественностью. Не прошло и минуты, как подчиненный уже был в кабинете у своего босса.

- Здравствуй, Никс, - хмуро начал мэр, - объясни мне, откуда писаки про новый проект знают. Ведь о нем во всем городе только ты да я знали.

- Как откуда? – удивленно развел руками Никс. – В сопроводительном документе метрополия четко указывает – широкие слои населения должны быть осведомлены о готовящемся проекте. Другое дело – никто не должен знать о коренной сути мероприятия. Так об этом никто и не знает.

- Коренной сути, - скривив губы, передразнил Никса Брок, - я всяких там сопроводительных документов не читаю. Предупреждать надо.

- Виноват, - Никс сделал строгое лицо и по холуйски выгнул спину.

- Присядь, - мэр кивнул на кресло, - докладывай, что с нефтью, что в городе, когда проект этот самый включать будем.

- Запасы нефти на исходе, – сухо проговорил Никс, - одновременно с расходованием запасов углеводородов увеличиваются объемы и протяженности подземных пустот, которые частично заполняются грунтовыми водами и метаном, а частично проседающими верхними почвенными пластами и атмосферным воздухом. К сожалению, часть этих пустот находятся прямо под Ричлэндом.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Очень просто. Злополучный район Дна медленно, но верно расползается, занимая все новые площади и районы. Скоро весь город превратится в Дно.

- Так запускай проект, пока еще есть время, - раздраженно произнес мэр.

- Время есть, - кивнул Никс, но понимаете, господин Брок, общественное мнение еще не совсем готово. Я прилагаю возможные усилия, но все должно пройти, как говорится, без сучка, без задоринки. Я провожу свою подготовительную деятельность с тем, - Никс сделал небольшую паузу, - только с тем, чтобы вы спокойно смогли занять кресло в совете метрополии.

При упоминании о высшем управляющем органе государства строгость и недовольство мэра мгновенно растаяли.

- Ладно, - ухмыльнулся он, по-отечески потрепал своего подчиненного по плечу и, переводя беседу на другую тему, заметил:

- Ты слыхал – у Ключника дочь убили.

- Что вы говорите, - скорчил кислую мину Никс.

- Да, точно, - кивнул мэр, - я вчера к нему с соболезнованиями заехал. Так он, прикинь, уже и убийцу дочки своей поймал и того парня, который трех наших авторитетных укокошил. Держит комиссар своих пленников пока у себя на территории. Про киллера из канализации думает, что выгоднее будет: если по закону – медаль на грудь получит, это обязательно, а может еще и по звезде на погоны накинут. А если по понятиям – продаст его семьям убитых авторитетов – бабки неплохие срубит.

Брок на мгновение замолчал и вдруг, хлопнув себя ладонью по лбу, воскликнул:

- Да, я ведь тебе про дуреху рассказать хотел.

- Какую дуреху? - не понял Никс.

- Ту, что дочку его ухлопала. Эта дуреха подружкой комиссарской дочери была. Они на Дне на бродяг охотились и чего-то там не поделили.

- А-а-а, - понимающе кивнул Никс, - умеет, значит, наша полиция работать.

- Дело не в этом, - мэр нетерпеливо махнул обеими руками. – Герман мне эту дуреху показал. Она в угол забилась, ревет словно корова. И вдруг кричит:  отпустите, домой хочу, не виноватая я, понимаешь. А на полке у комиссара керамическая ваза стояла. И вдруг от ее крика эта ваза возьми и лопни, будто граната. Нас с комиссаром черепками осыпало.

- Как это, - насторожился Никс, - неужели так громко кричала?

- В том то и дело, что нет. Кричала так себе. А ваза лопнула.

- Может комиссар в ней какую-нибудь артиллерию хранил.

- Исключено. Я у него потом об этом спрашивал.

Бледные щеки Никса залились пунцовой краснотой.

- Неужели материализация чувственных переживаний, - проговорил он.

- Чего, чего? – спросил Брок.

- Да это, знаете, типа телекинеза, как в цирке у фокусников.

- Не знаю, как у фокусников, но на меня эта ваза произвела неизгладимое впечатление.

 - А что Ключник с ней дальше делать собирается? - с дрожью в голосе спросил Никс.

- С вазой?

- Нет, с девушкой.

- Не знаю, - хохотнул Брок, - поначалу вроде придушить хотел, а потом пожалел. Съезди, спроси у него сам.

Последние слова мэра нужно было расценивать как шутку. Комиссар Никса и на порог бы к себе не пустил.

- А теперь его дома и не застанешь. Он, кажись, часа с два назад в аэропорт поехал женку свою встречать.

Никс вздрогнул.

- Она возвращается?

- А ты как думал, дочку, все-таки, замочили. Ладно, Никс, базар с писаками меня сильно напряг. Расслабиться надо.

С этими словами мэр извлек из шкафа ополовиненную бутылку коньяка и два бокала.

- Будешь?

- Извините, господин мэр, мне работать надо, - стараясь скрыть обуявшее его возбуждение, проговорил Никс.

- Иди, - Бульдог поморщился и привычным движением скрутил с бутылочного горлышка пробку.

Склонив голову, не замечая коллег и знакомых, понесся Никс по извилистым коридорам дворца городской администрации. Как породистый терьер, уловивший запах дичи, впился Вьюн своим молодым, деятельным умом в неожиданно открывшуюся информацию о необыкновенной способности пленницы комиссара. Человека с подобным даром он искал давно. Чуть ли ни с первого дня получения мэром секретных документов о новом народном проекте. Искал потому, что человек этот при определенном, выгодном Никсу раскладе событий смог бы открыть пред ним – мелким чиновником на побегушках – самую широкую перспективу.
 
Главный специалист по средствам массовой информации и связям с общественностью имел от роду всего двадцать шесть лет, но был не по годам умен, хитер и расчетлив. Росточку в нем, как говорят в народе, едва хватало на метр с кепкой. Лицом он был чист, бел и свеж, фигурой статен. Так что и сложением тела и харизмой лица он как бы составлял полную противоположность своему боссу, который к тому же был еще и старше Никса лет на двадцать.

Заехав домой, Вьюн спешно поменял свое светло-серое одеяние на строгий черный костюм и, не медля ни минуты, понесся к дому комиссара.

Собственно, назвать семейное гнездышко комиссара просто домом, значило бы сильно преуменьшить его размеры и значение. Владения «главного полицейского» занимали около сотни гектар, обнесенных пятиметровым кирпичным забором. В центре латифундии возвышался замок внушительных размеров. Сколько в нем было комнат и залов, точно не знал никто, в том числе и сам комиссар. Вокруг замка расположились сооружения помельче: оранжереи, кухни, бассейны, гаражи, вертолетные площадки, какие-то подземные мастерские и даже личная комиссарская тюрьма.

Вьюн остановил свой автомобиль неподалеку от ворот, больше похожих на армейский контрольно-пропускной пункт и принялся ждать. Спустя тридцать или сорок минут из-за поворота показалось автомобильная колонна, состоящая из пяти черных «хаммеров». Никс напрягся. Остановятся ли машины у входа или без задержки проследуют под укрытие высоких стен?

Вьюну повезло. Колонна остановилась. Из третьей по счету машины вышел комиссар и начал раздавать какие-то указания людям в полицейской форме – охранникам его владений.

- Ну, была, не была, - тяжело вздохнул Никс, откинул дверцу своей машины и торопливо направился к фаланге «хаммеров».

При этом он усердно растопыривал руки в стороны, чтобы все видели, что оружия у него нет, и достаточно громко повторял:

- Господин комиссар, от лица администрации и от меня лично примите соболезнования…

Однако все эти миротворческие речи и жесты не сильно помогли Никсу. Всего через полминуты он уже лежал на земле с закрученными за спину руками, глотал дорожную пыль и изо всех сил старался не расслаблять мышцы спины и груди, дабы ребра его не треснули под тяжестью навалившегося сверху полицейского колена.

- Что там?! – рыкнул комиссар. – Подведите его сюда.

Вьюна подняли и, подхватив с двух сторон под мышки, подволокли к комиссару.
- Кто такой, что надо? – спросил Ключник.

- Я главный специалист городской администрации по средствам массовой информации и связям с общественностью, - отдуваясь, начал Никс, - хотел от лица администрации и от себя лично…

- Это я уже слышал, - оборвал Никса комиссар и процедил сквозь зубы, - от администрации я принял соболезнования. Что тебе надо?

Никс закусил кровоточащую губу.

- Я, право, хотел соболезнования, - сбиваясь, зачастил он.

Но в этот момент задняя дверца комиссарского «хаммера» открылась, и из автомобильного салона появилась невысокая дама в черном шелковом платье и легком калановом манто с тонкой, изящной брошью белого золота на плоской груди.

- Фи, Герман, что за моветон, - лирическим сопрано пропела она. – Я знаю этого юношу. Он работник администрации и друг нашей семьи. Изволь приказать своим держимордам тотчас отпустить его.

Дама повелительно указала пальчиком на полицейских, удерживающих Никса.
На лице комиссара мелькнуло раздражение. Он оскалился, как своенравный пес на плетку в руке хозяина, но перечить своей супруге не стал.

- Отпустить, - буркнул он, уселся в машину и приказал шоферу. – Трогай.
Колонна «хаммеров» скрылась за распахнувшимися настежь воротами комиссарской крепости.

На улице остались Никс, дама и несколько стражей порядка на почтительном от них расстоянии.

- Бедненький, тебя не сильно ушибли? - причитала дама, вытирая дорожную пыль со щек Никса и промакивая капельку крови на его разбитой губе. – Мой Герман всегда был служакой и солдафоном и никогда не смыслил в этикете.

- Спасибо вам, Элла Дункановна, - потирая зашибленные плечи, сказал Никс.

- Никакой Дункановны, - дама сделала строгое лицо, - пусть будет как в добрые старые времена – просто Элла. А сейчас пройди в мои апартаменты. Тебе окажут медицинскую помощь и подберут новый костюм.

- Я не хочу раздражать вашего мужа, - потупился Никс и тут же, уличив себя в непростительной ошибке, поправился, - твоего мужа, Элла. К тому же у вас в семье траур и я…

- Да, да, траур, - глаза Эллы Дункановны стали влажными. – И я вынуждена надевать только черное. Но если ты сейчас не хочешь пройти ко мне, давай встретимся где-нибудь сегодня вечером.

Никс, казалось, только и ждал этого предложения.

- В «Мадам Клико» в девять, – быстро прошептал он.

- Нет, Никс. В «Мадам Клико» слишком много музыки и света, а у меня ведь траур. Давай в «Усталом путнике». Там приятный сумрак и играет одинокий скрипач. Надеюсь, его скрипка не потревожит моей печали.

- В девять, - вскинул брови Никс.

- В девять, - печально улыбнулась безутешная мать.

Вьюн вскочил в свою машину и поспешил домой. Пока все складывалось как нельзя лучше. В «Усталом путнике» в отличие от «Мадам Клико» имелись удобные гостевые номера для интимных встреч. И Никс, и Элла прекрасно знали об этом.

Кажется, что в этом месте нашего повествования уместно было бы сделать небольшую ремарку о прошлом новой героини Эллы и ее мужа Германа.

Лет тридцать тому назад студентка Парижской академии искусств Элла познакомилась с лейтенантом полиции Германом. Ей было девятнадцать, ему двадцать три. Оба были молоды, красивы и полны самых радужных надежд на будущее. Он был сыном нянечки детского сада и токаря-моториста. Она дочерью никелевого магната и хозяйки медиа-холдинга. Поэтому, несмотря на то общее, чем обладали Герман и Элла, с рождения их разделяла пропасть. Но нет таких препятствий, которые нельзя бы было преодолеть. В свои двадцать три года Герман очень хорошо понимал это. Он забросил все свои прежние амурные связи и похождения и сосредоточил все свое внимание на «любимой Эллочке», как в те далекие годы он называл ее. Поначалу аристократку забавляли и развлекали ухаживания парня из народа. А потом неожиданно для самой себя она вдруг влюбилась в него страстно и безоглядно, как кошка. Они бежали в Париж, где и провели весь короткий лейтенантский отпуск. А потом, вернувшись домой, горячими реками слез и обещаниями свести счеты с жизнью, Элла растопила упорство родителей и выбила их согласие на ее брак с сыном нянечки. Таким образом, Герман на полных правах вошел в семью магната. Собственно, только этого начинающему офицеру полиции и надо было от Эллы. Связь с семьей необходимо было упрочить рождением ребенка. Но субтильная Эллочка смогла забеременеть лишь спустя десять лет от начала их совместной жизни, да и то после долгого лечения у лучших академиков мира. Рожала она в своем любимом Париже с большим трудом и чуть не умерла в родах. А после рождения дочки Инги с Эллой произошло что-то невероятное. Во-первых, «орущий кусок мяса», чуть не убивший свою мать, напрочь отшиб от ее сознания то, что называется материнским инстинктом. А во-вторых, как утренний туман, разогнал остатки некогда пламенной любви к Герману. В итоге всего через месяц девочка Инга в сопровождении солидной делегации французских нянек и педиатров авиарейсом прибыла на свою историческую родину к отцу. Мать же ее в поиске новых ощущений отправилась в кругосветное путешествие. С тех пор и по настоящее время она видела, общалась и, если можно так выразиться, воспитывала свою дочь в общей сложности не более одного года. Формально Ингу воспитывал отец, а реально штат гувернеров и учителей.

Оставив в прошлом чувства к мужу, Элла исколесила половину мира, она сменила множество увлечений и любовников, одним из которых был Никс. С ним Элла познакомилась все в том же «Усталом путнике», в котором в свою бытность студентом Никс по ночам подрабатывал официантом. Это с подачи Эллы молодого специалиста Никса сразу же после окончания института взяли на ответственную должность в городскую администрацию, где благодаря своей высокой трудоспособности и личному обаянию он очень быстро стал пользоваться особым доверием у самого мэра.
А что же Герман? Любил ли он когда-нибудь свою Эллу? Никогда. Во всем мире только две женщины удостоились его теплых, искренних чувств. Этими женщинами были его мать и его дочь. В последние годы он крепко стоял на ногах, поэтому отсутствие жены и ее измены более чем устраивали его. Да, комиссар Герман Ключник нажил большое богатство, достиг значительных карьерных высот. В нефтяной столице мира он был серым кардиналом, вторым человеком после мэра. Но внутренний мир его в одночасье вдруг оказался пустым и разбитым. Матери не было давно, а дочь, ради которой и для блага которой вел он все дела свои, оставила его три дня назад.
Вечером того же дня, как и уговорились, в девять часов, Никс с Эллой встретились в ресторане «Усталый путник». Последний год Элла путешествовала по свету, так сказать, вдогонку за весной и очень отвыкла не только от родных мест, но также и от всех прочих времен года. Смерть дочери и осень подействовали на нее удручающе. От встречи с Никсом она ждала бальзама на свои душевные раны и так недостающего ей заряда молодости.

Примерно до полуночи друзья ужинали, беседовали и танцевали. Потом удалились в приготовленный для них номер, где пробыли до десяти часов утра.

Прощаясь с Эллой, Никс рассеянно произнес:

- Дорогая Элла, не сможешь ли ты исполнить для меня одну маленькую просьбу?
Заряд бодрости и молодости, полученной за эту долгую ночь комиссарской женой, был настолько силен, что она без всяких предварительных вопросов опустила голову на плечо Никса и нежно прошептала:

- Проси.

Никс достал из кармана сложенный вчетверо лист, расправил его.

- Что это? – удивилась Элла. – План, карта какая-то.

- Это снимок из космоса владений твоих и твоего мужа. Вот смотри. Это дом, сад, это крыши гаражей. А вот место, где комиссар держит в заключении разных граждан.

- Как это? – удивилась Элла. – Разве со мной в одном доме проживают уголовники? Они должны сидеть в тюрьме. Герман никогда не говорил мне об этом.

- Тем не менее, это так, - произнес Никс и вдруг, как будто перескакивая на другую тему, спросил. – А твой муж ничего не рассказывал тебе о последних минутах Инги?

Упоминание о недавней трагедии вмиг расстроило Эллу. Улыбка сползла с ее счастливого лица.

- Нет, я не спрашивала, а сам он сказал только то, что тело дочери до сих пор не найдено-о-о…

Элла зарыдала. Никс обнял ее.

- Ну прости, прости, любимая.

- Ты нарочно огорчаешь меня и делаешь больно, - захныкала комиссарша, - ведь ты такой молодой, а я старая-а-а…

«Проклятая курица», - подумал Никс, а вслух произнес:

- Что ты, что ты говоришь такое, любимая. Прости, но таких твоих слов я и слушать не хочу.

- Правда? – Элла заглянула в глаза Никса.

Через несколько минут с помощью своего друга Элла успокоилась, вытерла слезы, подвела тушь на ресницах, подкрасила помадой губы.

- Так о чем ты просил? – наконец произнесла она.

- Я просил? – пожал плечами Никс. – Ах да, в этой самой домашней тюрьме, - Никс ткнул пальцем в снимок, - твой муж держит мою сестренку с ее женихом. Держит, в общем-то, за мелочь. С твоей помощью я хочу им помочь.

- Хорошо, - кивнула Элла, - я поговорю с Германом.

- А вот этого делать нельзя ни в коем случае, - затряс головою Никс. – Их преступление состоит в том, что они нагрубили ему. Он зол на них. А ты знаешь крутизну своего мужа. Тебе он ответит, что ни о каких моих сестрах знать не знает. А сделаем мы так. Вот тебе, Элла, сильное снотворное.

Никс передал Элле пузырек с каким-то раствором.

- Заправишь им что-нибудь вкусненькое и в качестве презента передашь половину на пост охраны тюрьмы, а половину на пункт видеонаблюдения территории. Первый объект расположен рядом с тюрьмой, местонахождение второго ты уж, милая Элла, узнай сама. Все это надо сделать вечером, а ночью, когда наблюдатели и охранники уснут, нужно отключить видеокамеры, взять у спящих охранников ключ и отпереть кутузку. Схватили сестричку с женихом два дня назад и держат, вероятнее всего, порознь. Постарайся не ошибиться, Элла, ведь кроме них в заключении у твоего мужа могут оказаться и другие люди.

- Как хоть зовут их? – поинтересовалась Элла.

- Их имена тебе ничего не дадут, любимая.

Никс, конечно же, не знал ни имени своей «сестренки» ни имени ее «жениха», поэтому хитрил и врал по-черному:

- Они скрывают свои имена от комиссара и тебе ничего не скажут. А отзовутся они на прозвище – амазонка и кил…, то есть тьфу, житель канализации.

- Какие странные прозвища, - раскрыла от удивления рот Элла.

- Да, - коротко согласился Никс. – Потом нужно провести их к стене, окружающей ваши земли. Смотри, вот в это место. В полночь я переброшу через стену веревочную лестницу и буду ждать их в машине на улице. Вот здесь. Ты согласна, Элла?

- Согласна, - засмеялась комиссарша, - ведь это настоящее приключение, -  таинственное и роковое.

- Как я люблю тебя, - Никс крепко прижал Эллу к своей груди.
 
Хитроумный Никс в просьбе к своей покровительнице совершенно верно расставил все акценты. Он хоть и собирался спасать молодую девушку, но всего лишь свою сестру, мало того – сестру вместе с ее женихом. Пригодится ли ему этот  так называемый киллер из канализации, Никс пока не знал. Но спасать девушку, пусть даже и свою сестру, без него нельзя. Ни-ни. Это может породить в ревнивом сердце престарелой дуры ненужные подозрения и завалить всю затеянную им игру.

В назначенный час, потушив фары, Никс подъехал к стене и, стараясь производить как можно меньше шума, с размаху перебросил через нее конец веревки. Второй конец он привязал к бамперу автомобиля. Ждать пришлось недолго. Веревка натянулась, и через минуту на стене показалась мужская фигура. Не выпуская из рук веревки, мужчина широко расставил ноги, и рывок за рывком принялся подтягивать к себе тот веревочный конец, по которому сам только что поднимался. Еще через несколько минут на стене показалась фигура девушки. Спуск в отличие от подъема был почти молниеносным.

- Быстро в машину, - нервно прошипел Никс.

- Кто ты? – глухо бросил Коряга.

- Все вопросы потом. Или вы хотите вернуться туда, откуда пришли?

Коряга молча кивнул и, ухватив за руку Лизу, нырнул в темное нутро автомобиля Никса.

4

Отъехав от владений комиссара на приличное расстояние и немного поколесив по городским кварталам, Никс сбавил скорость и, поглядывая через зеркало на своих пассажиров, обосновавшихся на заднем сиденье, произнес:

- Я так понял, что вы знакомы друг с другом.

- Да, это так.

Коряга давно ожидал начала разговора и вступил в него без промедления.
Никс немного подумал.

- Вы, если не ошибаюсь, тот самый господин из канализации.

Коряга скрипнул зубами.

- Вы знаете о моем последнем роде занятий? – спросил он.

- В общих чертах. Давайте знакомиться, мое имя - Никс.

- Лиза.

- Коряга.

- Коряга? – словно ослышавшись, переспросил Никс и, не дождавшись ответа, продолжил. – Комиссар хватится вас только утром. Так что о погоне беспокоиться пока не надо. Сейчас мы с вами приедем в надежное место и там потолкуем. Возможно, к утру и договоримся о чем-нибудь.

Надежное место оказалось двухкомнатной квартирой на одной из городских окраин. Квартира эта на всякий случай была куплена Никсом еще год назад на подставное лицо.

Войдя в гостиную, Никс включил свет, занавесил окна тяжелыми шторами и усадил своих гостей за круглый стол в центре комнаты.

- Ну, приплыли, - довольно потер руки Вьюн, - не скрою, разговор нам предстоит сложный. Все мы здесь люди со своими амбициями и все будем блюсти свои собственные интересы. Но, господа, когда вы будете делать свои выводы и умозаключения, относительно услышанного здесь, прошу вас учесть, что если бы не я, вас обоих в предстоящие пять – семь дней уже не было бы в живых. Вам обоим уже вынесены смертные приговоры.

- Но я ни в чем не виновата, - всхлипнула Лиза.

Коряга прижал ладонь девушки к столу, делая знак замолчать.

- Так вам известно, кто мы? – сухо спросил он у Никса.

- Я же сказал – в общих чертах, - ответил Вьюн. – Согласитесь, что устраивать судьбу совершенно незнакомых было бы, по меньшей мере, странно. Но я не буду темнить. Про вас, Лиза, я знаю лишь то, что вы были подругой дочери комиссара и имеете какое-то отношение к ее смерти. А про вас, господин Коряга, то, что вы знаменитый киллер из канализации, убивший трех авторитетных и весьма влиятельных в нашем городе людей. Вот и все.

- Что он говорит об убитых? – испуганно прошептала Лиза.

- Он говорит правду, - хмуро произнес Коряга.

Лиза жалобно заглянула ему в глаза, но ничего не сказала.

- Теперь я немного расскажу о себе, - продолжил Никс, - мои судьба и карьера, в общем, то скучны и неинтересны. В семнадцать лет с золотой медалью я окончил школу. В двадцать два – институт психоанализа и одновременно институт журналистики. Сейчас мне двадцать шесть и я работаю в городской администрации. Пока не женат. А теперь, Лиза, я попрошу вас рассказать о себе, и особенно о последней роковой для вас ночи, проведенной на Дне в компании амазонок.

Лиза не видела причин что-либо скрывать от Никса и в течение получаса рассказала ему обо всем, что он спрашивал.

Внимательно выслушав Лизу, Никс негромко проговорил:

- Значит между королевой Дна и комиссаром точно существует не только договор об охоте, но и другие деловые связи. Что ж, спасибо, Лиза. Информация – это самое важное и дорогое, что существует в этом мире.

- Какой договор об охоте? – не поняла Лиза.

Никс ухмыльнулся.

- Наивная девочка. Неужели вы, в самом деле, полагаете, что десяток малолетних амазонок на мотоциклах пусть даже и с винтовками в руках вот так легко смогли покорить Дно – район Ричлэнда, куда даже наши доблестные фараоны под прикрытием танков и пулеметов не рискуют заглядывать. Бойцы Нэды Мотыги не трогали девчонок, а просто сидели в своих укрытиях на верхних этажах и спокойно наблюдали за тем, как лихие амазонки мочат на улицах больных да убогих, до которых никому на свете, в том числе и королеве Дна, нет никакого дела. Но об этом договоре ни Инга, ни вся ее компания, я уверен, ничего не знали. Заботливый папа понимал, что в противном случае у любимой доченьки не будет такой остроты ощущений.

Никс сделал короткую паузу и задал Лизе новый вопрос:

- Скажите, а вы никогда не отмечали за собой каких-нибудь необыкновенных способностей?

Девушка удивленно уставилась на него. Но ответить ничего не успела. Ее опередил Коряга.

- Ваш диалог очень занимателен, - произнес он, - но совершенно беспредметен. Мы сейчас как трое купальщиков, зашедших в мутную воду, с опаской нащупываем ногами дно. Излагайте, наконец, ваше дело по существу. И имейте в виду – возвращения в яму к Ключнику я не боюсь. Отмеренное мне я уже прожил.

Никс окинул Корягу изучающим взглядом.

- Что ж, давайте по существу. Но не подгоняйте бег вашей жизни. Возможно, главное ее событие у вас впереди.

- Что вы имеете в виду?

Никс не ответил. Он кашлянул в кулак и начал говорить совсем о другом.

- Около года назад в столице метрополии был разработан очередной народный проект, грандиозный как по научно-технической базе, так и по ожидаемым общественным и политическим результатам. Вкратце изложу смысл проекта. Нейрофизиологами и физиками была установлена материальность человеческих мыслей, эмоций и волеизъявлений. Они имеют электромагнитную природу.

- Ой, а мы изучали это в пансионе, - воскликнула Лиза.

- Ваша осведомленность похвальна, - улыбнулся Никс, - да, теперь об этом знает каждый школьник. Но это еще не все, о чем я хотел рассказать вам. В местах крупных скоплений людей создается как бы эфирная шапка, аура, несущая в себе следы мыслей каждого представителя данного социума. Это, так называемый эгрегор – понятие, вполне официально перекочевавшее из области эзотеризма и теософии в классическую физику.  Мысли схожие и однотипные у большого количества людей создают обширные зоны и мощные течения в этой психогенной ауре. Например – желание утолить голод объединяет всех горожан Ричлэнда, да и любого другого города. В эгрегоре есть еще одна значимая зона. Сейчас, в годы нефтяного кризиса, она особенно велика. Снижение уровня жизни вызывает у народа размышления о лике власти в самом широком смысле слова. Наши власть предержащие мужи всегда говорили о воле народа, о демократии. Но все эти рассуждения были столь расплывчаты и далеки от реальности. А что же теперь? Вот она - народная воля, вот оно - прямое голосование, которое не может быть поправлено хитрецами из избирательных комиссий. Прочитать, расшифровать и принять к сведению. Нет, это «принять к сведению» будет тут же извращено чиновничеством до неузнаваемости.

- Вы ведь, кажется, сами чиновник, - усмехнулся Коряга.

- Я самокритичный чиновник, - поправил собеседника Никс и принялся развивать начатую тему дальше. – На крыше городского телецентра – самой высокой точке города – недавно установлена большая «тарелка». В газетах писали, что это очередная спутниковая антенна, но это не так. Это аппарат, дифференцированно улавливающий ту самую частоту колебаний эгрегора, которая посвящена идеям о власти и конкретно о правителе, мудром и справедливом правителе. Пойманный сигнал передается в секретный цех. Там установлена аппаратура, предназначенная уже для материализации объекта, то есть того самого правителя. Но во всей системе, во всем этом суперсовременном и секретном оборудовании есть одно слабое звено. Нет надежного технического контакта между принимающей и созидающей частями. В качестве контакта, то есть контактера, или медиума приходится использовать человека. Термин медиум взят из практики спиритизма, но как нельзя лучше подходит для определения выполняемой этим человеком функции. Как вы уже поняли – Ричлэнд – зона эксперимента народного проекта. Ответственный за эксперимент – ваш покорный слуга. Технически все готово. Дело осталось за медиумом. На его роль я приглашаю вас, уважаемая Лиза.

- Но это так необычно и так ответственно.

- Успокойтесь, ответственности нет никакой. Ведь вы лишь посредник. Реализуется воля народа. Так вы согласны, Лиза? И пожалуйста, поторопитесь с ответом. Скоро рассвет, и ваше отсутствие в тюрьме комиссара будет обнаружено.

- А что, разве после того как Лиза поможет вам, у комиссарских ищеек нюх отшибет и руки отсохнут? – спросил Коряга.

- Нет, - покачал головой Никс, - руки у них не отсохнут. Но медиум в соответствии с программой народного проекта станет особо охраняемой персоной и Ключнику станет намного труднее добраться до Лизы.

Девушка вопросительно посмотрела на Корягу. Тот пожал плечами.

- Решай сама.
 
- Хорошо, - нерешительно произнесла Лиза, - я согласна. Но у меня есть условие. Мой друг Коряга поедет с нами и все время будет находиться рядом со мной.

- Да ради бога! - восторженно воскликнул Никс и хлопнул себя по лбу. – Чуть не забыл – во время процесса я попрошу вас представлять себе образ будущего правителя вот так.

С этими словами Никс протянул Лизе несколько фотографий с изображением рослого толстого человека.

Лиза покрутила в руках фотографии и передала их Коряге.

- Кто это?

- Брок Бульдог – наш мэр, - пояснил тот.

- А это тоже один из пунктов проекта, - Никс опустил глаза, - чтобы новый правитель как можно сильнее походил на действующего мэра. Не знаю, для чего это нужно метрополии. Наверное, чтобы народ не волновать.
Вьюн взглянул на часы.

- Времени в обрез. Я предлагаю спуститься вниз и ехать в кузницу, - Никс засмеялся, - это я так образно выражаюсь.

На исходе ночи компания, состоящая из чиновника, дочки угольного олигарха и киллера-одиночки была на месте. Цех по созданию новой личности, концентрирующей в себе все чаяния и желания народа и находящийся на последнем, сотом этаже телецентра, был замкнут на несколько хитроумных замков и опечатан сургучной пломбой. От замков у Никса имелись ключи, а пломбу он бесцеремонно сломал.
Комната, скрытая за железной дверью, имела квадратную форму и почти полностью была наполнена сложным и совершенно новым оборудованием. Недалеко от двери на небольшом возвышении стояло пластиковое ложе. Рядом с ним на полу лежала прозрачная стеклянная капсула. По своим форме и размерам капсула напоминала саркофаг или попросту гроб.

- Прошу, прошу сюда, - засуетился Никс.

Он спешно начал нажимать кнопки на приборах.

- Так, так, - сосредоточенно бормотал он, - Лиза, прилягте на этот диванчик.
Никс указал на пластиковое ложе.

- А вы, господин Коряга, отойдите пока в сторону. Не мешайте мне.
В руках у Вьюна откуда-то появилась увесистая инструкция. Совершая свои дальнейшие манипуляции с приборами, он начал то и дело заглядывать в нее.
- Так, так, хорошо, готово.

Никс присоединил к голове и рукам Лизы провода на присосках и зашептал ей на ухо:
- Расслабьтесь, моя хорошая, больно не будет. И не забывайте о внешнем облике человека, фотографии которого я вам показал. Думайте о нем, и все будет хорошо.
Лиза кивнула и улыбнулась. Ей нравилась эта игра. Никс надел на ее лицо черную бархатную повязку, закрывающую глаза.

- Чтобы ничего вас не отвлекало, – мягко и чуть слышно проговорил он.
Пространство комнаты пред взором Лизы кануло в темноту.

От электродов, прикрепленных к ее коже, исходило тепло и легкое покалывание слабых электрических разрядов.

Из мрака бархатной полумаски возникли призрачные белесые волны и круги. До слуха донесся едва уловимый шум, похожий на шелест морских волн. Лиза сосредоточилась и принялась вспоминать все детали внешности человека с фотографии. На это у нее ушло немного времени и стараний. Потом она еще минут десять лежала, прислушиваясь к отзвукам прибоя и стараясь подавить в себе всякие шаловливые позывы вроде того, чтобы приделать в своем воображении правителю поросячий нос или слоновьи уши.
 - Готово, - словно издалека прозвучал голос Никса.

Шум прибоя тут же прекратился. Руки Никса аккуратно сняли с медиума провода с присосками, убрали черную повязку с глаз. Вьюн улыбнулся, но Лиза кожей почувствовала, как сильно дрожат у него пальцы.

- Хотите посмотреть, что у нас получилось? – проговорил он. – Прошу к капсуле. По-моему, результат отличный.

Лиза с Корягой быстро подошли к саркофагу. Стеклянные бока его изнутри немного запотели. Но это нисколько не мешало видеть того, кто в нем появился. В стеклянной капсуле, словно погруженный в глубокий сон, лежал большой и рослый мужчина. Был он совершенно нагой.
 
- Ну и чудеса, – присвистнул Коряга и удивленно развел руками, – это же наш мэр.

- Пока это не мэр, а только его копия, - с гордостью проговорил Никс. – Благодаря нашему правительству наука наконец-то стала служить народу.

В последних словах Никса явственно слышалась плакатная фальшь.

- Да, Лизе тоже спасибо, - добавил он.

А Лиза смотрела на двойника мэра и насмотреться не могла. В сознании не помещалась мысль, что она меньше чем за четверть часа своей волей создала живого человека да еще такого огромного.

- Чудеса, - повторил Коряга, - никогда ничего подобного видеть не приходилось.

- Эту часть проекта мы завершили, - разбивая настрой созерцания у своих компаньонов, проговорил Никс и деловито пощелкал ногтем по циферблату часов. – Время, господа, время. Пусть наш правитель пока спит и видит сны. А нам для нашей же общей пользы нужно удалиться отсюда.

Никс выключил в комнате свет, запер дверь.

- Сейчас я отвезу вас на ту самую квартиру, откуда мы прибыли сюда, а сам постараюсь решить то, что и обещал – вопрос о неприкосновенности Лизы.

Всю обратную дорогу Никс молчал и поглядывал на часы. В квартире он положил ключи от входной двери на стол.

- Второй экземпляр у меня, - сказал он. - В холодильнике есть немного еды. Постарайтесь вести себя потише и никуда не ходите без меня.

С этими словами он вышел вон. С лестничной площадки донесся приглушенный хлопок створок лифта. Все стихло.

Коряга тяжело опустился на стул, покрутил в руках оставленный Никсом ключ, вновь бросил его на крышку стола.

- Чудеса, - в третий раз произнес он. – А этот Никс большой пройдоха. Он что-то затевает.

Но Лизе не хотелось обсуждать Никса. Сейчас она хотела поговорить о другом. Коряга спас ее от смерти, а еще он почему-то напоминал ей отца. Чувство благодарности в душе девушки уже успело смениться щенячьей преданностью к этому человеку. Но слова Никса о том, что ее спаситель убийца, черной тенью залегли в самые потаенные глубины ее сознания.

- Расскажи о своей жизни.

Коряга скользнул по лицу девушки острым взглядом. Он понял, что именно она хочет услышать от него.

- Что ж, - вздохнул он, - послушай.

- Давным-давно на уроке истории в школе я узнал, что хорошие люди, попадая на войну, на чужой земле и в чужой стране зачастую превращаются в жестоких чудовищ.
Став взрослым, я встретил похожих людей.  Разница с оккупантами у них состояла в том, что в выродков они превратились в мирное время и на своей собственной земле. Один из них на пешеходном переходе сбил мою дочь. Насмерть. Он был пьян и ехал с большим превышением скорости. Но его папа занимал высокий пост, и сынок отделался легким испугом. От дочери у нас остался внук. Мы с женой усыновили его. Когда внуку исполнилось восемнадцать лет, его забрали в армию. А там командир части продал нашего внука и еще десяток его сверстников, точно рабов, в услужение какому-то бензиновому воротиле. Однажды этот гад торопился к своей любовнице, а ближайший бензин для его машины был в огромном подземном бункере. Чтобы добыть его оттуда, нужно было включать систему насосов. На это требовалось время, а гад не хотел ждать. Он вручил моему внуку ведро и заставил его спуститься в бункер через люк по лестнице. Воздушный пузырь в бункере оказался напитанным бензиновыми парами. Два – три вдоха этой ядовитой смеси, и внук потерял сознание, упал вниз и утонул в бензине. При следствии дело было повернуто так – внук самовольно покинул расположение воинской части и полез воровать бензин.

Почему-то все обидчики моей семьи были и богаты и успешны, и, верно, поэтому убеждены, что наделены исключительным правом карать и миловать своих соотечественников.
   
А потом, не перенеся этой второй смерти, умерла моя жена. Остальное мелочи. Нефтяной кризис, увольнение с работы, квартира, оказавшаяся на дне торфяного болота. У меня остались одни воспоминания о прошлом. Я унес их с собой под землю и стал Корягой, гнилой старой Корягой.  Но оказалось, что и древесная труха способна на бунт. У знакомых бродяг я достал винтовку и стал убивать тех самых оккупантов, стал жить не по придуманным другими людьми правилам, а по своим собственным. Первый контролировал оборот наркотиков  в Ричлэнде, второй проституцию, третий сидел в администрации на торговле лесом и, надо заметить, очень небедно сидел. Об их грязных делах было известно всем, кроме полиции. Все они принадлежали к клану тех, откуда родом были убийцы моей дочери, моего внука и моей жены.

Лиза смотрела на Корягу расширившимися от ужаса глазами.

- Но я ведь тоже оттуда, тоже из того клана, - произнесла она.

- Да, - выдохнул Коряга, - но правила игры выбираю я, только я. Однажды я спас тебе жизнь. А сейчас что мешает мне встать и уйти? Никто не найдет меня в подземных дебрях.

Лиза промолчала.

- Забота о тебе. Ты связалась с плохими людьми. Тебя не защитит никто, кроме меня. Обещания Никса – блеф. Он одержим одной заботой – собственным благополучием.

Несколько минут оба молчали.

- Но я еще не сказал тебе самого главного, - вдруг проговорил Коряга, – я – зло, но когда оно совершенно отчетливо представляет себе, что оно именно зло и ничто иное, то не такое уж оно страшное. Я много думал над одним библейским сюжетом. Дьявол, являясь воплощением зла, наказывает грешные души. Почему? Ведь он делает с ними общее дело и должен наоборот награждать. А потому, что он – Дьявол, – является частью промысла Бога. Так же и я, являясь лихом на земле, возможно, осуществляю некий высший, неподвластный моему пониманию замысел.

- Что ты говоришь!? – в страхе выкрикнула Лиза. - Уходи, не нужен ты мне, не буду больше слушать тебя!

Она замотала головой, зажмурила глаза и зажала ладонями уши.

- Сама просила рассказать, - пожал плечами Коряга и, отвернувшись к окну, буркнул, – не волнуйся, пока я тебя не брошу.

5

 Никс, покинув свою конспиративную квартиру, прямиком отправился на загородную дачу босса, где в последние месяцы Брок проводил все свое свободное время. Уже рассвело, когда Никс остановил свой автомобиль у ворот дачи. Навстречу гостю вышел охранник. Левая ладонь его аккуратно охватывала латунную пряжку ремня, а правая настороженно возлежала на расстегнутой кожаной кобуре.

- А, это вы, - охранник узнал Никса.

- Я к господину мэру со срочным докладом. Передай, что это касается народного проекта.

- Подождите здесь, - кивнул охранник и вошел в небольшой домик рядом с воротами.
Через окно Никс увидел, как он поднял телефонную трубку и начал докладывать о его визите. Спустя минуту охранник снова вышел на улицу.

- Заходите.

Включенная автоматика отворила небольшую калитку, встроенную в широкие стальные ворота.

- Босс отдыхает в бассейне. Вас проводить?

- Не нужно, я знаю дорогу.

Миновав мэрские конюшни, Никс прошел через площадку для гольфа и вошел в зимний бассейн.

Внутреннее пространство бассейна было выполнено в мягких  голубоватых и белоснежных тонах. В центре находилась купальня, выложенная матовым ониксом и наполненная водой. Вокруг купальни полукругом возвышались тонкие мраморные колонны, поддерживающие высокий потолок. Меж ними в полутени виднелся аркообразный вход в сауну с двумя хорошенькими нимфами по бокам и одинокой головой бородатого Нептуна.

Рядом с купальней стоял невысокий мраморный столик. На нем лежал серебряный ковш, наполненный колотым льдом. Изо льда торчала ополовиненная бутылка водки. Рядом с ковшом стояло блюдо с солеными рыжиками и несколько алюминиевых банок с пивом. Неподалеку от столика, развалившись в плетеном кресле, сидел мэр. Брок страдал. Мука читалась в его лице, в его томящемся взоре, в его безвольных руках, свисающих с подлокотника кресла как вареные макароны.

«Запой», - подумал Никс и, как всегда уверенно, начал:

- Доброе утро, господин мэр.

И без того кислую физиономию Брока исказила гримаса боли.

- Тише говори, - простонал он.

Взяв со стола банку с пивом, отпил немного, а остальное вылил себе на голову. Янтарная жидкость заструилась по его мокрой  шевелюре, белесыми обрывками повисла на ушах и плечах.

- Ну чего тебе, - промычал Брок.

- Прошу выслушать меня совершенно спокойно. Этой ночью я начал осуществление народного проекта.

- Что?! – ахнул Брок.

Пустая банка из-под пива выпала из его рук и, дребезжа, покатилась по мраморному полу.

- Что? – повторил он.

- Спокойнее, господин мэр. Результат превзошел все ожидания. И все благодаря одной проведенной мною операции.

Брок выхватил изо льда бутылку с водкой, сделал несколько судорожных глотков, грохнул бутылочным дном о стол.

- Выпей и рассказывай.

- Спасибо, я с утра не пью. Для начала я прошу вас вспомнить эпизод с девицей, усилием воли разбившей кувшин.

- Ну, помню.

- Так вот, для первого этапа проекта она была мне необходима. Сегодня ночью совершенно бесшумно и безболезненно я изъял ее из рук Германа Ключника.

- А он об этом знает?

- Я думаю, уже знает.

- Он же замочит тебя.

- Если вы будете на моей стороне, то ничего он нам с вами не сделает.

- Нам с вами? – Брок поднял брови.

- Да, именно так. Без лишней скромности, я сделал для вас кое-что очень значимое и думаю, что на полдороге к высшей государственной власти вы не бросите меня на съедение комиссару.

Несмотря на холодный пивной душ у Брока вспотел затылок.

- Ничего не понимаю, Никс. Что ты хочешь сказать?

- Правитель, полученный в ходе эксперимента - ваша точная копия. Следуя моим инструкциям, ваш облик правителю смогла придать та самая пленница комиссара – девушка, обладающая уникальными способностями. Но об этом знают трое – вы, я и она. Официальная же версия такова – жители Ричлэнда идеального правителя видят в вашем лице. С такого высокого старта в метрополии вы сможете занять кресло не только в совете, но и кое-где повыше.

- Кое-где повыше, - заворожено повторил Брок, побледнел и сам себе зажал рот рукой.

- Так вот, - продолжил Никс, - во время отчета и представления результата первой фазы проекта, медиум – та самая девушка, должна быть в целости и сохранности. Я припугну ее, и она не будет болтать лишнего. А уж потом, что ж, - в словах Вьюна зазвучало сомнение, – знали трое, будут знать двое. В таком деле лишние свидетели не нужны.

- Головастый ты парень, Никс, - произнес мэр, - и как ты все это выдумываешь.
Никс открыл рот, чтобы ответить. Но в этот момент в бассейн вошел человек из мэрской обслуги. В его руке была телефонная трубка.

- Вас просит комиссар, - вкрадчиво произнес он.

«Началось», - пронеслось в голове у Никса.

- Давай сюда, - тяжело дыша, проговорил мэр и, приложив к уху трубку, сделал знак своему человеку выйти.

- Да, слушаю, - голос Брока неожиданно стал плавным и ровным. – Здравствуй, Герман. Да, да, это сделал Никс. Он мне уже обо всем доложил. Нет, пока не могу.

Брок замолчал и раздраженно отстранил трубку от своего уха. До слуха Никса донесся напряженный, ни на секунду не умолкающий треск – отзвук голоса комиссара.

- Господин мэр, не поддавайтесь, - прошипел Никс.

Брок отмахнулся от него рукой.

- Я еще раз тебе повторяю, - наконец заговорил он в трубку, - Вьюна я отдать тебе не могу. И девочка эта мне нужна, пока нужна. Подожди ты месяц.

Мэр вопросительно взглянул на Никса. Тот согласно кивнул.

- Да, да, Гера, не больше месяца. Я тебе обещаю – девчонка вновь окажется у тебя. Обижаешь, обижаешь, Гера, это сделано не по моей команде. Да, я заинтересован, но все задумал и провел Никс. Но я прошу тебя, как старого друга – подожди месяц, и она будет у тебя. Да, да.

Брок прикрыл ладонью трубку и прошептал:

- Он спрашивает, где этот киллер из канализации.

- Нам он был не нужен, - быстро ответил Никс, - но девушка отказалась уйти без него. А по дороге он выскочил из машины и скрылся.

Мэр повторил для комиссара только что услышанное объяснение и, завершая беседу, произнес:

- Мы все скорбим вместе с тобою, Герман. Поверь, ты не останешься внакладе. Счастливо тебе.

- Фу-у-у, - Брок швырнул трубку на стол, - тяжелый человек. Едва уговорил его подождать немного. Но в месяц мы точно уложимся?

- Должны, - кивнул Никс.

Брок вскрыл банку с пивом, отпил немного, задумчиво произнес:

- Ладно, Никс, готовь все отчеты и документы по проекту и не забывай о главном – из десяти миллиардов в тень уйдут все десять.

- Конечно.

- Один миллион твой.

- Да, я помню.

- А мне расслабиться надо. Поеду к Лианочке, отдохну у нее пару деньков от трудов праведных.

Обезопасив себя от посягательств комиссара, Никс отправился в администрацию и до конца рабочего дня просидел в своем кабинете. Он прочитал две свежие газеты, решил кроссворд, покопался в интернете, но и пальцем не пошевелил для оформления тех документов, о которых говорил ему босс.

В четыре часа после полудня Никс заехал на квартиру, где в ожидании известий томились Коряга и Лиза. Сославшись на занятость, Никс ни о чем говорить с ними не стал, а лишь незаметно извлек из стола крошечный аппаратик, на который было записано все, о чем за день беседовали между собой его гости. Он спрятал звукозаписывающее устройство в карман и ушел. Приехав к себе домой, Никс надел наушники и до глубокой ночи слушал эпизоды диалогов. Потом, поспав не более двух часов, поднялся и, не дожидаясь рассвета, вновь поехал на секретную квартиру.
Открыв дверь своим ключом, он прошел в гостиную. Не включая свет, подошел к окну, посмотрел на свою машину, оглядел пустынный и темный коридор ночной улицы.
Неожиданно на плечо Никса легла тяжелая ладонь. Вьюн вздрогнул, обернулся. За его спиной стоял Коряга.

- Вы уже встали? – проговорил Никс.

- Я вовсе не ложился.

- Тем лучше, - Никс пожевал губу. – А что, Лиза спит?

- Да.

- Пусть спит, а мы присядем и поговорим. Господин Коряга, вы очень неординарный человек, более того, вы, пожалуй, единственный в своем роде человек. Сегодня я навел о вас кое-какие справки, неважно, где и как, и признаюсь честно – я поражен ходом ваших мыслей и поступков.

В гостиной было темно, и Никс, внимательно наблюдавший за выражением лица своего собеседника, не смог определить в нем никакой перемены.

- Прежде я полагал, что в своем крайнем ремесле вы выполняли чей-то заказ. Я ошибался. Инициатором и исполнителем акций были только вы.

Коряга молчал.
 
Никс подумал немного и произнес:

- Но сейчас речь не об этом. Давеча я кое-что говорил о новом народном проекте. Так вот – я врал вам.

- Врали? – хмуро переспросил Коряга.

- Да, - кивнул Никс, - то есть техника, фиксирующая волю народа, новый правитель – все это есть, все это правда. Вы сами видели, как медиум Лиза, пропустив через свои мозги магнитный заряд, сотворила человека. Дело не в этом, а в том какого именно человека способна породить эта, так называемая, народная воля.

- Ну и какого же? – буркнул Коряга.

- Полного олигофрена, - выпалил Никс и засмеялся.

- Почему?

- Потому что в ауре человеческих мыслей и желаний над Ричлэндом нет области, несущей в себе какую-либо информацию о правителе.

- Вы хотите сказать, что этот вопрос горожанам не интересен? – спросил Коряга.

Никс усмехнулся:

- Нет, нам с вами он очень интересен, но кроме нас, пожалуй, никому.

- Откуда вы знаете?

- По этой теме я владею информацией как никто другой, - сделав строгое лицо, проговорил Никс, - через мои руки проходят тысячи, десятки тысяч отчетов об анкетировании и опросах наших с вами земляков, господин Коряга. И везде я наблюдаю одну и ту же картину. На вопрос – что бы сделали вы, став правителем Ричлэнда – люди отвечали: не знаю, не задумывался над этим, это мне не интересно, я никогда не стану правителем. Повсеместно я наблюдал полное равнодушие и упадок. – Никс немного помолчал. – В детстве я любил переворачивать большие камни, – вдруг сказал он, - под ними сидели слизни, мокрицы и черви. В земле, в тесных углублениях, проточенных их мягкими телами, им было прохладно, сыро и удобно. Никто из них не полз наверх. Так и наши соотечественники сидят под гнетом проблем и внешних якобы непреодолимых обстоятельств в своих сырых норах, довольствуясь скудным настоящим и не пытаясь выбраться из-под валуна на свет солнца.
 
Никс окинул своего собеседника настороженным взглядом и прошептал:

- Но лично вы смогли, лично вы выбрались из-под своего камня?

- Нет, - покачал головой Коряга, - я опустился еще глубже под землю.

- Рыба гниет с головы, - продолжая подводить своего собеседника к какой-то одному ему ведомой цели, проговорил Никс. – Слова этой пословицы мы повторяем давно, очень давно. Но в нашем понимании это какая-то чудесная рыба. Голова сгнила и разложилась пятьдесят, а может и сто лет назад, но туловище с хвостом и плавниками все живет и прекрасно пахнет. Нет, так не бывает. Рыба протухла полностью. Нищета уродует и развращает не меньше богатства, - в голосе Вьюна звучало воодушевление. – Однажды великий мастер Микеланджело Буанаротти изваял Моисея – правителя властного, но справедливого и мудрого. У наших соотечественников это не получилось и не получится никогда. Но к счастью для проекта среди этих слизней и мокриц есть мы с вами.

- Что вы имеете в виду? – вскинул голову Коряга.

- Мы посадим новоиспеченного правителя в мэрское кресло и будем управлять Ричлэндом от его имени на благо народа.

- Как это? - не понял Коряга.

- Мы внесем свои коррективы, – начал объяснять Никс, - доклада в метрополию о начале проекта не будет. О сотворении правителя-олигофрена, похожего как две капли воды, на действующего мэра, никто ничего не узнает.

- Понимаю, вы будете править делами от лица своего малоумного протеже. Но куда вы денете настоящего мэра?

- А вот ради этого вопроса я и начал беседовать с вами, - облегченно промолвил Никс. – Хотите, я вкратце расскажу вам о карьере Брока?

- Валяйте.

- Брок начинал, если можно так выразиться, спортсменом. Выступал на ринге в супер тяжелом весе в боях без правил. Был чемпионом западного побережья. Именно тогда к нему приклеилась кличка – Бульдог. Потом он куда-то исчез и вынырнул через пять лет в столице метрополии с очень солидным капиталом. Естественно, ни о каком спорте речь больше не шла. Брок стал делать карьеру чиновника, и вскорости был назначен мэром в Ричлэнд. Здесь он не расходовал свои силы по мелочам, а основательно подмял под себя всего одну отрасль – добычу и продажу нефти. Но нефть кончается, и Брок вновь мечтает о возвращении в метрополию, только уже в качестве сенатора. Вам нравится этот человек?

Не получив ответа на свой вопрос, Никс продолжил:

- По-моему этот тип из того самого клана, откуда были те, кто убил вашу дочь и вашего внука.

- Вы подслушали мой разговор с Лизой! – вскричал Коряга и в негодовании ударил кулаком о стол.

- Да, - коротко бросил Никс и, не задумываясь, добавил. – А давайте грохнем его, господин Коряга. Ведь вы же делаете это из идейных соображений.

Коряга передернул плечами, мотнул головой, словно отгоняя от себя приставучую муху.

- Нет, конечно, если ваши убеждения уже утратили остроту, и вы отошли от дел, - заметив нерешительность своего собеседника, начал Никс.

Но Коряга не дал ему закончить.

- Я удивляюсь, с каких противоположных, взаимоисключающих точек зрения вы говорили со мной вчера и сегодня. Вы - двуличный человек, Никс. Вы запросто хотите погубить Брока – своего командира, чтобы править бал по-своему. Но не для блага жителей Ричлэнда, а для своего личного блага. Вы приглашаете меня поучаствовать в управлении вместе с вами и таким образом разделить власть со мной. Никогда не слышал такой вызывающей лжи. Я нужен вам до тех пор, пока жив Брок. Но все ваши соображения и тактические ходы нисколько не интересуют меня. Я не собираюсь делить с вами вашу гнилую рыбу. Но в одном вы правы – я не люблю людей из вашего круга, и если я увижу удобную возможность, то, не задумываясь, убью Брока Бульдога.

Проступившая бледность на лице Никса сменилась легким румянцем.

- Эта возможность есть, - проговорил он сквозь стиснутые зубы. – К Броку ни на службе, ни дома не подберешься. Охраняют его не хуже папы Римского. Но сегодня и завтра он будет тайно гостить у своей любовницы. У нее домик тоже крепкий и заборчик высокий, но зато охраны никакой и самое главное – в отличие от мэрского, ее дом подключен не к индивидуальной, а к городской сети водоснабжения, канализации и отопления.

- При чем здесь это? – спросил Коряга.

- Объясняю, - в голосе Вьюна появились прежние деловые нотки, - через двери и окна вы, господин Коряга, в гости к Лианочке зайти не сможете, а через трубу центрального отопления, - всегда пожалуйста. Последовательность наших действий будет такова: мы захватим с собой несколько канистр с жидкой взрывчаткой. Это эфир глицерина и азотной кислоты. Штука дешевая, но необыкновенно убойная. Еще мы возьмем с собой маленький насос и электроножовку. Все это давно приготовлено мной и дожидается своего часа. Примерно на расстоянии одного километра от дома мэрской сучки в тихом, безлюдном переулке вы спуститесь в свою любимую канализацию. На всякий случай я дам вам карту с точной схемой подземного маршрута. За пять – шесть ходок вы перенесете канистры вплотную к дому любовницы, точнее - вплотную к ее подземному гаражу и подвалам. Дальше совсем просто. Ножовкой вы перережете ветку трубы отопления, отходящую к дому. Отопительный сезон еще не начался и горячая вода вам не помешает. Потом с помощью насоса вы заполните трубы и батареи в доме жидкой взрывчаткой, вставите в трубу капсюль детонатора, прикрепите к нему огнепроводный шнур, подожжете  его и побежите назад. Выход из-под земли в районе всего один - в том самом тихом переулке. Там я буду ждать вас на машине, помогу выбраться и скрыться. А тем временем шнур перегорит и – бабах.

Никс сделал большие глаза и продолжил:

- Взрыв будет такой силы, что на месте дома останется только большая яма. Ни о каком опознании трупов не может быть и речи. От них останется пар и пепел. Дело сможет решить только генетическая экспертиза. А это вопрос не одного дня и даже не одного месяца.

- Понятно, - сказал Коряга, - настоящего мэра нет ни живого, ни мертвого. И тут на сцене появляется ваш тугодум, а за его спиной маячите вы.

- Совершенно верно, - воскликнул Никс, - никто ничего не заметит.

- А как же эта Лиана, ведь она тоже погибнет.

- Лес рубят – щепки летят, - беспечно махнул рукою Никс. – К тому же она из того самого пресловутого клана. Вы не согласны?

Коряга пожал плечами.

- Когда пойдем?

- Время не ждет, прямо сейчас и отправимся.

- Погодите, я предупрежу Лизу, что вернусь только к вечеру.

На подготовку к операции ушел целый день. Была почти полночь, когда Коряга, выполнив все инструкции Никса, запалил длинный хвост бикфордова шнура и пустился наутек к спасительному люку. Расстояние в один километр по канализационному туннелю он преодолел меньше чем за десять минут. Взлетел вверх по короткому обрубку бетонного колодца, толкнул вверх крышку люка. Она не шелохнулась, как будто бы снаружи ее придавило что-то очень тяжелое.

- Никс, я здесь, помоги, - негромко позвал Коряга, постучал костяшками пальцев в крышку, прислушался.

Тишина. Слышно лишь, как где-то внизу из худой, проржавевшей трубы струится вода, да сердце частит в груди.

Пыхтя от напряжения, как атлант, Коряга уперся в чугунное небо над головой затылком и обеими руками. Безрезультатно. Путь наверх закрыт. А от ударной волны, которая смертоносным вихрем вот-вот промчится мимо, в замкнутом пространстве туннеля не будет спасения.

- Зачем же ты так, - прошептал Коряга.

Еще минута, другая. Шнур, нашпигованный дымным порохом, как деревенская колбаса свиным фаршем, догорел. Грохнуло тяжело и настолько основательно, что у двух ближайших к дому Лианы коттеджей рухнули стены, а во всех остальных строениях квартала выбило оконные стекла. Прибывшая на место происшествия полиция до самого утра проводила следственные мероприятия. Врачи оказывали посильную помощь пострадавшим соседям. Жалобно скулили и выли оглохшие от взрыва местные собаки, а над пятиметровой воронкой кружились и каркали перепуганные вороны.

6

После ухода Никса Брок еще целый час просидел в своем плетеном кресле. Неожиданное известие о начатом проекте, а пуще того скандальная история с похищением  пленников комиссара взбудоражили и встревожили его. Реализация проекта сулила скорый и резкий поворот в его жизни. Что прочит он ему – падение или взлет? Брок надеялся на последнее, к взлету стремился и взлет готовил. Но как бы теперь мстительный Ключник не помешал ему. Слишком уж много власти собрал комиссар в своих руках. Мэр крепко задумался. Но чем сильнее он морщил лоб и напрягал мозговые извилины, тем быстрее увеличивалось количество пустых пивных банок. А чем меньше оставалось пива на столе, тем больше мутнели и теряли остроту его мысли.

В конце концов, так и не надумав ничего дельного, мэр отравился в спальню, где проспал до сумерек. Поднявшись и остудив горячую, угарную головушку под холодным душем, он оделся, вызвал шофера и отравился в гости к Лианочке. Там, отпустив водителя и обласкав любовницу заранее приготовленным бриллиантовым колье, он принялся нещадно куролесить, попутно наводя порядок в нестройных бутылочных рядах Лианочкиного бара.

Резервы организма бывшего спортсмена все еще были достаточно высоки. Он чудил всю ночь и, исчерпав силы только к утру, уснул на широком кожаном диване. Лианочка с трудом выбралась из-под тяжелой руки своего друга. Накинула на себя халатик. Покрутилась перед зеркалом, примеряя драгоценный подарок. Присела на краешек дивана. От настольной зажигалки прикурила тонкую сигаретку. А потом, зажав в ладошке телефонную трубку, набрала номер и негромко произнесла:

- Господин комиссар, он у меня. Напился и спит. Можете приезжать.

Не более чем через час люди Ключника въехали в Лианин двор на большом бронированном автомобиле. Они погрузили на заднее сиденье продолжающего мужественно храпеть мэра, не забыв украсить его запястья и голени стальными браслетами. Лиана уселась рядом. Еще через минуту дом и двор коварной содержанки Брока был пуст. Отъезжая, ни хозяйка дома, ни переодетые в гражданское полицейские не заметили притаившегося в кустах сирени человека, ободранный костюм которого выдавал в нем обитателя Дна.

Включив полицейскую сирену, люди Ключника добрались до владений своего хозяина довольно быстро. Там комиссар велел без промедления упрятать пьяного мэра в одну из подземных тюремных камер. Потом он подозвал к себе Лиану, ласково потрепал ее ладонью по щеке.

- Вот тебе гонорар, моя милая, - произнес он, - а вот билет на самолет до Бангкока. Вылет, - комиссар взглянул на часы, - через два часа. Слетай, отдохни пару-тройку недель. В Ричлэнде тебе пока делать нечего.

- Мерси, - белозубо улыбнулась Лиана.

- Ступай, - махнул рукою комиссар, - до аэродрома тебя довезут.

Ключник спустился на подземный уровень своей тюрьмы. Камера, в которую поместили бесчувственного Брока, была весьма прилична и напоминала скорее гостиничный номер эконом класса, чем какой-нибудь каземат. В светлой и чистенькой комнатке стояли две кровати, две тумбочки и два табурета. Находившийся в углу клозет был отделен от основного помещения высокой загородкой. Номер был рассчитан на двух «постояльцев». Но, делая скидку на высокую должность Брока, «номер» был предоставлен ему одному.

Когда комиссар вошел в камеру, его люди пытались разбудить мэра. Но это им не удавалось. Брок только сильнее храпел и сонно мычал. Понаблюдав несколько минут за стараниями своих подчиненных, Герман брезгливо скривил губы и хмыкнул:
- Оставьте Бульдога. Пусть проспится.

После чего неторопливо вышел вон. Подчиненные пожали плечами и, пристегнув запястье Брока наручником к водопроводной трубе, удалились вслед за своим комиссаром. Хоть и было в камере две кровати, мэр Ричлэнда остался лежать на полу, как бездомный пьянчуга. То ли сил не хватило полицейским, чтобы поднять его тяжеленную тушу и уложить на койку, то ли служебной субординации. Что делать? На службу в полицию брали не чемпионов гиревого спорта и даже не выпускников университета искусств. К тому же они относились к другому ведомству и не испытывали должного трепета перед внушительной фигурой Брока.

Новый арестант был умаян и изнурен недавней шальной ночью. Поэтому его храп гулким эхом разносился по коридору подземного уровня весь день и даже вечер, чуть не до самой полуночи. Наконец он прервался. Тюрьма погрузилась в неуверенную, пугливую тишину. Но тишина была недолгой. Через минуту подземный уровень огласился громкоголосой отборной бранью. Употребленные Броком словосочетания были столь колоритны, что даже у тюремных охранников, привычных к разного рода сочным выражениям, от смущения покраснели уши.

О пробуждении мэра тут же было доложено комиссару. Герман спустился к Броку и, уложив себе на колени резиновую дубинку, уселся на табурет.

- А-а-а, это ты, - при виде комиссара прорычал Брок. – Снять браслеты с моих рук сейчас же! Слышишь!
 
Ключник покачал головой.

- Не надо так орать, Бульдог. Ты не у себя на службе.

- Что?! – Брок выпучил налитые кровью глаза.- Я мэр! Я приказываю!
Герман грустно улыбнулся.

- Ты забыл, что я подчиняюсь не тебе, а своему министру.

- А-а-а, - пытаясь освободить руку от крепких уз стального браслета, разъяренно захрипел Брок, - он же тебя, шакала, и посадит! Я сам тебя посажу!

Улыбка сползла с лица комиссара. В глазах зажглась едва сдерживаемая ярость.

- Послушай, Бульдог, - твердо произнес он, - наверное, ты думаешь, что со мною можно играть, что мои слова можно не слушать. Убита моя дочь. И на ее могиле, на ее бедных детских костях ты затеваешь какую-то подлую игру. Я сотру тебя в порошок.

Лицо Брока покраснело еще сильнее, а глаза превратились в два бордовых пузыря.

- Да я тебя, - злобно проскрежетал он.

- Что ты меня, что ты меня!? - растягивая слова, проговорил комиссар и, на мгновение потеряв контроль над собою, замахнулся на Брока дубинкой.

Но, обуздав гневный порыв, опустил оружие и, стараясь не срываться на крик, заговорил:

- Когда этот пресловутый киллер из канализации убрал трех верных мне людей, я не думал на тебя. Но теперь я понял все. Ты хочешь прибрать к рукам мои каналы и мои связи!

От такого обвинения Брок опешил.

- Нет, зачем? Ведь у нас с тобой все давно поделено.

- Поделено, - кивнул комиссар, - но твои нефтяные скважины пусты и ты заглядываешься на чужое. Через шестерку Вьюна ты организовал похищение киллера – своего человека и этой малолетней преступницы.

- Киллер – не мой человек, – растерянно пробормотал Брок.

- Именно поэтому ты и скрываешь его от меня?

- Да не скрываю я никого. Все это Никс организовал и провернул.

- А народный проект? Почему я не в доле? – произнес комиссар, прищурился и впился острым пристальным взглядом в лицо мэра.

- Ай, - раздраженно проговорил тот, - ты и об этом знаешь.

- Я обо всем знаю. Десять миллиардов зелеными мертвым грузом лежат на банковском счете. Все сам захапать хочешь.

- О чем ты, Ключник? – мэр сделал удивленное лицо.

- О том, что с ближними делиться надо.

- Было бы чем, - скривив губы, бросил Брок, - ты же знаешь –  в Ричлэнде останется не больше ста миллионов. Остальное обратно вождям в метрополию уйдет, а точнее на их счета в швейцарские банки. Так ведь и на проект нужно что-то оставить.

- Меня не интересует твой проект. Меня интересуют деньги. Я полагаю, что вождям отойдет не больше девяти миллиардов. Так вот, из оставшегося –  пятьсот миллионов мои.

- Сколько? - Брок выпучил глаза, - Сколько?!

Ключник сдвинул брови.

- Мне не нравится твой тон, Бульдог. Ты говоришь так, как будто я, а не ты прикован к трубе. Я бы мог позвать своих людей. Они умеют добиваться желаемого. И тогда бы ты отдал всю свою долю. Но я не хочу марать о тебя руки. Мое условие таково – в течение одного дня ты передаешь мне киллера из канализации, малолетнюю дуру и Вьюна, обманувшего мою драгоценную супругу. Кроме того, пятьсот миллионов мои.

- А если я не соглашусь, Ключник? - прищурился Брок.

- Твоей крови не будет на моих руках. Я просто сдам тебя.

- Прокурорам из метрополии?

- Не-е-ет, - протянул комиссар, - я не идиот. Конечно, я отдам тебя не в руки закона, а Золотому Дракону.

От последних слов комиссара у Брока сжалось сердце, но виду он не подал.

- Я изучил историю твоей жизни давно и подробно, - проговорил комиссар, - в ней есть один малоизвестный, но крайне интересный факт, касающийся накопления твоего первого капитала.

- Мой первый капитал я получил вместе с медалью за победу в чемпионате мира…
Комиссар не дал ему договорить.

- Ты получил его, когда бомбил героиновых гонцов на серпантине Большого Хингана.
Брок закусил губу.

- Мафия не забывает обид, - продолжал Герман, - я отдам тебя Золотому Дракону, и тогда ты узнаешь, что такое страх и что такое боль.

- Мне надо подумать, - мрачно произнес Брок.

- Подумай, - комиссар поднялся на ноги, - только недолго.

Неожиданно послышался раскат далекого взрыва. Стены камеры вздрогнули.

- Что это у тебя? - недовольно спросил Брок.

Герман пожал плечами и торопливо вышел. Разумеется, он хотел скорее выяснять причину непонятного и грозного явления. А это Коряга взорвал дом Лианы, и как теперь стало понятно – совсем пустой дом.
 
Впрочем, Герман Ключник в неведении оставался недолго. Через десять минут ему было доложено о месте взрыва. Для уточнения причин и возможных последствий комиссар самолично поехал на место происшествия. Там он пробыл почти до рассвета. Он отдавал много приказов, суетился, кричал на кого-то, озвучивал журналистам предполагаемые версии преступления, уже успевшего стать громким как в прямом, так и в переносном смысле. Но при всем этом чувствовал в себе какую-то растерянность. Должно быть оттого, что наслаивающиеся друг на друга события не только утратили связь с его желанием и его волей, но и попросту перестали быть понятными для него.

Лишь на исходе ночи эксперты с уверенностью доложили ему, что источником взрыва послужили радиаторы центрального отопления, заправленные нитроглицерином через водопроводную трубу из коллектора канализации.

«Неужели опять он, - рассеянно подумал Герман, - киллер из канализации. Но зачем, почему?» Ответов не было. А косвенное предположение о личности преступника нисколько не прояснило дела.

Ощутив в себе сильный приступ усталости, Герман вяло распорядился:

- Отъезжаем.

На двух автомобилях комиссар с охраной тронулись в обратный путь.
Небо хмурилось набежавшими с моря тучами. Назревал дождь. Рассветало нехотя и лениво. Пустынную улицу освещали мощные фары полицейских автомобилей.

- Почему фонари здесь не горят? – спросил Герман у начальника охраны, сидящего на переднем сидении рядом с водителем.

Рослый подполковник взял с передней панели телефон.

- Сейчас узнаем.

Но ничего узнать он не успел. События следующих минут начали развиваться с такой бешеной скоростью, с какой мелькают кадры кино на экране, когда механик перематывает пленку.

Из черного переулка в свет фар головного автомобиля выскочил крутобокий грузовик. Он встал поперек дороги и полностью преградил движение. Но за баранками «хаммеров» сидели настоящие асы. Выполнив молниеносный маневр, они ушли от столкновения. Для того чтобы развернуть своих стальных скакунов на сто восемьдесят градусов и убраться подальше от подозрительного грузовика им не хватило всего нескольких мгновений. Из домов, стоящих по обе стороны улицы, посыпались разбойники с автоматами в руках. А из кузова грузовика поднялся злодей с гранатометом на плече. Засада!

Бух! Гранатомет харкнул тусклым огненным сполохом. Машину с комиссарской охраной подбросило вверх на струе взрыва и, объятую жарким белым пламенем, уронило вниз. Лающий стук автоматных очередей больно ударил по ушам. Боковые бронированные стекла не выдержали стрельбы в упор. Водитель и начальник охраны были буквально изрешечены пулями. Один комиссар оставался не только жив, но и не ранен.
Вспомнив свою горячую, боевую молодость, он выхватил пистолет и, кувыркнувшись через голову, выкатился из машины. Трех разбойников он уложил на месте. Но врагов слишком много, а обойма уже пуста. Как загнанный матерый волк оскалил Герман зубы. Кричать – бесполезно. Бежать – так ведь он не юноша – далеко не убежит. Остается одно – продать свою жизнь как можно дороже. Не давая разбойникам опомниться, он кинулся на вооруженных врагов с голыми руками. Приемы рукопашного боя, заученные и отработанные до автоматизма еще в бытность курсантом, пригодились. Один из противников со свернутой набок шеей упал на асфальт. Комиссар выхватил из его рук автомат. Но в этот момент сзади на его голову обрушился удар, от которого все поплыло в его глазах, а только что добытое оружие выскользнуло из ослабевших ладоней. Покачнувшись, Герман упал. Враг, ударивший комиссара, склонился над ним.

-Не кипятись, Ключник, - глухим басом пророкотал он, - тебе же хуже будет.
Был враг ростом огромен, а лицом безобразен. Это был тот самый - похожий на обезьяну тип из телохранителей Нэды Мотыги.

 Разбойники торопливо погрузили бесчувственное тело комиссара в машину, подобрали своих мертвых и укатили в неизвестном направлении.

Кулак, поразивший Германа, по своим размерам больше напоминал кувалду. Он надежно и основательно отключил сознание комиссара, словно лампочку потушил. Черная мгла обуяла его. Не было в этой мгле ни боли, ни страстей, ни желаний, ни тепла, ни холода, ни покоя. Само время прервало свой бешеный бег и, как конь над бездной, встало на дыбы и остановилось.

Так прошел день, и второй, и третий. Кто-то несильно, но настойчиво тряс комиссара за плечо. Герман открыл глаза. Время, позвякивая серебряными подковами о каменную мостовую, неторопливо тронулось  с места.

Отзвук трехдневной фантомной боли горячим клеймом впился в затылок. Комиссар судорожно вздохнул и огляделся по сторонам. Он лежал в постели в своей собственной спальне. Над комиссаром склонялся и слегка потряхивал его за плечи доктор в белом халате. Поодаль стояли еще несколько человек. В них Герман узнал кое-кого из своей домашней челяди и одного из замов – полковника Фукса, – верного человека. Отстранив от себя руки врача, Герман с трудом уселся. Как страдалец в глубоком похмелье, на ощупь поискал босыми стопами на полу тапки. Ничего не найдя, коротко бросил:

- Все вон. Фукс останься.

Мир вокруг него пока еще был сер и бледен, а мысли в голове коротки и не связаны друг с другом.

Уходя, врач негромко сказал полковнику:

- Имейте в виду – кроме черепно-мозговой травмы к нему применялись психотропные средства, и он пока не готов к адекватному восприятию реальности.
Полковник кивнул и шагнул к постели своего начальника. Проводив взглядом доктора, комиссар спросил:

- Что тебе сказал этот лекарь?

- О вашем здоровье.

- А-а-а, - комиссар качнул головой, подумал немного, хлопнул рукою о покрытый одеялом матрац.

- Присядь.

- Я лучше на стульчик, рядом с вашей кроватью, - осторожно улыбнулся полковник.
- Рассказывай.

- Что именно?

- Обо мне рассказывай. Что со мной случилось? Где я был? Как вернулся домой? Кто ночью напал на нас? Я помню, не беспокойся. И с головой у меня все в порядке.

От грозного приказного тона начальника Фукс выгнул спину и хотел подскочить на ноги. Но комиссар не дал ему сделать этого. Он крепко обхватил ладонью его колено и твердо повторил:

- Рассказывай.

- Напали на вас люди Мотыги и увезли к себе в район Дна. Мы это дело быстро вычислили и начали готовить операцию по вашему освобождению. Но Нэда тоже не дремала. Уже через час после похищения она прислала к нам своего человека с условием обмена вас на мэра, который в то время уже был…, - полковник смешался, закашлялся в кулак, - …в общем, был уже задержан и пребывал у вас в камере под арестом. В случае отказа Нэда грозилась убить вас. Время нам давала всего два часа. Что было делать? Мы, конечно, согласились. Так что Брок сейчас у Нэды. Зато вы живой и здоровый вместе с нами у себя дома.

- Сколько времени с тех пор прошло? – выдавил из себя комиссар.

- Почти три дня, – отрапортовал полковник, - вернули вас быстро, но перед этим накачали какой-то химией. Все это время вы проснуться не могли.

Герман молчал. Смысл услышанного туго и тяжело доходил до него. Требовалось время, чтобы эта короткая, но необыкновенно емкая информация распределилась по ячейкам и полочкам его сознания.

Первой живой реакцией комиссара было чувство необыкновенной униженности. Проклятая Мотыга так и не вернула тело дочери, ища или делая вид, что ищет его в могильной топи. А теперь грубо и просто захватила мэра с его миллиардами. Она возомнила себя хозяйкой на этой земле. Она унизила его. Комиссар сжал кулаки так крепко, что кожа под ногтями лопнула, и на свет показались капли крови.

- Вы докладывали наверх о случившемся?

- Ждали ваших распоряжений, - полковник растерянно развел руками.

- Похищение мэра – это покушение на государственную власть, - процедил комиссар.
– Время пришло. Мы сотрем с карты города грязный плевок Дна и уничтожим уголовницу Нэду с ее бандой. Начинайте осуществление плана «Дельта», полковник.

Фукс вскочил.

- Это приказ? – запинаясь, спросил он.

- Да, черт побери, это приказ, - выкрикнул комиссар, - исполняйте!

Хотя и был полковник предан своему командиру беспредельно, хотя и преклонялся ниже травы пред авторитетом комиссара, но посмел задержаться в спальне еще на несколько мгновений.

- Письменно, - прошелестел он пересохшим и одеревеневшим от волнения языком.

- Что?!

- Я хочу напомнить, - запищал Фукс, - что план «Дельта» может быть приведен в исполнение только по вашему письменному приказу.

- Бумагу, - зарычал комиссар.

Дрожащими руками Фукс протянул командиру планшет с бумагой и ручку.

Резкими размашистыми движениями комиссар начертал несколько слов.

- Теперь доволен?!

Полковник ничего не ответил. Он поймал брошенный в него планшет, поднял с пола документ, украшенный комиссарской подписью, и бросился вон из спальни.

- Я ни за что не отвечаю, - чуть слышно повторял он, - ни за что.

План «Дельта» представлял собой боевую операцию по зачистке района Дна и, по сути, означал начало гражданской войны в пределах Ричлэнда и всего острова.
Мобилизация сил и средств, находящихся в распоряжении комиссара, заняла чуть больше часа. В сером тумане поздней осенней зари к району Дна с трех сторон  подтянулись колонны бронетехники. Расчехленные пушки глядели на сонные дома своими голодными жерлами. С высоты доносился шум барражировавших вертолетов. Приблизившись к границам Дна, колонны остановились, ожидая приказа к началу штурма.

Комиссар, вместо того чтобы руководить операцией из штаба, находился в головной боевой машине пехоты на той самой дороге, по которой его дочь несколько дней назад мчалась на свое последнее сафари.

- Общая готовность, - произнес комиссар сидящему рядом с ним радисту. – Запад начинает вместе с нами. Юг ждет в резерве.

Герман облизал сухие губы, прошептал хищно и зло:

- Поработаем.

- Парламентеры, - неожиданно произнес механик-водитель.

Комиссар прильнул к смотровой щели.

Со стороны Дна показались две размытые в тумане фигуры. Одна из фигур размахивала над головой белой тряпкой. Что-то странное и неестественное было в их походке. Они шли медленно, раскачиваясь и спотыкаясь, словно пьянчужки после крепкой дружеской попойки.

Герман внимательно присмотрелся к ним.

- Начинать, господин ком…

- Стоять пока, - оборвал водителя комиссар.

Парламентеры приблизились.

«Холуй Нэды с заложником», - пронеслось в голове Германа.

Смысл странного передвижения парламентеров становился понятен. Один удерживал другого и прятался за ним как за живым щитом. Вдруг Герман вздрогнул, а его бесстрашное комиссарское сердце растерянно затрепетало.

- Инга, доченька.

Комиссар не ошибся. Заложником, а точнее заложницей была его дочь.

- Жива, - прошептал Герман, - жива, жива.

- Эй, Ключник, – заорал посланник Нэды – хромой оборванец, - ты здесь?!

- Я здесь! – не медля ни мгновения, выкрикнул Герман.

Услышав голос отца, Инга встрепенулась. На ее бледном осунувшемся личике по-прежнему живо и истово заблестели глаза.

- Папа! – воскликнула она.

- Ключник, прикажи своим снайперам не метить мне в лоб, - перебил Ингу парламентер и уронил на дорогу белый переговорный флаг, - девка привязана ко мне веревкой. В одной руке у меня перо, а в другой граната без чеки. Завалишь меня и твоей дочери конец.

- Исполнять, исполнять все, что он говорит, - проглатывая вязкий комок слюны, бросил Герман радисту, - передай это всем.

Радист послушно кивнул и склонился над своей аппаратурой.

- Покажись, Ключник, - продолжал распоряжаться парламентер.

Герман быстро откинул верхний люк и по пояс высунулся из машины. О том, что с десяток невидимых для него стволов нацелилось ему в грудь, он даже не подумал. В эти минуты важным для него было одно – жизнь дочери.

- Хорошо, - пробурчал оборванец, – хорошо. Ее величество Нэда Мотыга велела передать тебе, чтобы ты  со своей шакальей сворой убирался с ее земли. Чтобы вы сидели в своих норах тише воды, ниже травы, если хочешь получить свое отродье живой.

- Когда, когда!? – голос комиссара звенел от напряжения.

- Жди. Ее величество королева Нэда Мотыга даст тебе знать об этом.

Оборванец повернулся к комиссару спиной, потянул за веревку, обмотанную вокруг Ингиной шеи.

- Пошли, кобыла.

- Папа, папочка, спаси меня-а-а! – заголосила бедная Инга.

Повинуясь зову дочери, комиссар выпрыгнул на броню машины.

- Граната, Ключник!!! – истошно завопил посланник Нэды и вскинул вверх тощую руку с зажатым в ней ребристым кругляшом.

Минута, вторая, третья. Фигуры дочери и оборванца растворились в густом тумане, источаемым гнилыми топями Дна.

Крепкие ноженьки Германа вдруг перестали держать его. Комиссар рухнул на разбитый асфальт и, сжав ладонями грудь, выкрикнул судорожно и тяжело:
- Назад, поворачивайте назад.

Так один бродяга, вооруженный всего лишь ножом и гранатой и не имевший ни малейшего представления о тактике и стратегии ведения боя, смог одержать победу над целой армией хорошо вооруженных и обученных бойцов.

7

Лиза ожидала возвращения Коряги весь день и вечер. Чтобы скоротать время она смотрела телевизор, пыталась читать какие-то журналы, расхаживала по комнатам и то и дело поглядывала на часы. Одинокая душа ее томилась неясными предчувствиями. В сердце мглистой тенью затаился страх за себя, а пуще - за своего нового друга.
Когда совсем стемнело, она не стала зажигать свет, а тихонько присела в кресло, подобрала под себя ноги и закрыла глаза.

И опять, как в ночь, проведенную в подвале на окраине Дна, во сне увидела она два лица, два образа в одном – отца и Корягу. Сильный, большой и бесстрашный человек вновь спасал девочку от врагов. Она вновь прижималась к его широкой спине, обнимала крепкие плечи.

И вдруг бу-у-ух… Раскат далекого взрыва разбудил Лизу. Словно подброшенная пружиной выпрыгнула она из уютного кресла. В окне по синему ночному небу метнулся и потух огненный сполох. В шкафу на стеклянных полках звякнули стаканы. Лиза взглянула на большие настенные часы, освещенные лунным светом. Две стрелки, слившись в одну, торчали вверх. Полночь. А Коряги все нет.  Паника, рожденная грозным шумом, вдруг овладела ей.

Что делает она одна в этой чужой, страшной квартире? Чего ждет? На что надеется? Сознание, только что вырванное из ласкового плена сна, не находило ответов на эти вопросы.

Лиза метнулась в прихожую. Быстро обулась. Накинула на себя куртку. Шмыгнула за дверь и через минуту была на улице.

Холодные морские сквозняки, шнырявшие среди серых пятиэтажек, напрасно пытались остановить ее. Не имея ни четкой цели, ни хотя бы примерного плана действий, Лиза быстро пошла прочь от дома, в котором провела последние сорок пять часов своей жизни.

Эта часть города была ей совсем незнакома. И она брела, сама не ведая куда, по лабиринту кривых улиц и темных, слепых переулков. Дорогу Лизе освещала только одна луна. Горящие фонари почти не попадались. Углеводородный кризис требовал от властей строгой экономии. Прохожие тоже не встречались. Поэтому помочь советом и указать нужное направление было некому. Да и какое оно, это направление, Лиза сама не знала.

Чувство растерянности все больше нарастало в ней. Лиза уже была готова забиться в какую-нибудь подворотню и там дожидаться утра.

Из-за поворота вынырнула машина и, ослепив девушку светом фар, остановилась. Дверь машины распахнулась. Из салона показалась темная фигура.

- Елизавета, откуда вы здесь?

Это был голос Никса.

Лиза не стала медлить и юркнула на заднее сидение.
 
- Я очень ждала вашего возвращения целый день. Потом я уснула. А потом где-то в городе что-то взорвалось. Я очень испугалась и сама побежала искать Корягу и вас.

- Нервы сдали, - заметил Никс.

- Да, - всхлипнула Лиза и вдруг расплакалась, - где…, где мой Коряга?

- Ваш? – хмыкнул Никс. – Не волнуйтесь, он в безопасном месте. Сейчас на несколько минут мне надо заехать  в телецентр, потом я отвезу вас к вашему другу.
Никс кисло усмехнулся. Но Лиза не заметила этого, ведь ее собеседник сидел к ней спиной.

Около получаса ехали молча. Наконец Никс остановил свою машину у телецентра. Залитый иллюминацией небоскреб был похож на огромную колонну и, казалось, подпирал собой черное небо.

- Подожди меня, я сейчас, - проговорил Никс и, прихватив с собой какой-то сверток, вышел из машины.

Он и сам не заметил, что впервые за все время знакомства с Лизой перешел с нею на ты. Никс очень волновался, ведь сейчас ему предстояло осуществить одно из главных, нет, пожалуй, самое главное дело в своей жизни. Учитывая исключительную важность предстоящего мероприятия, мы пока оставим Лизу отдыхать в машине и проследуем за Никсом внутрь телецентра.

Миновав два внутренних поста охраны, Никс на лифте поднялся на верхний этаж небоскреба и, не мешкая, вошел в ту самую секретную лабораторию, в которой несколько дней назад был сотворен новый градоправитель.

Принесенный сверток Никс заранее развернул и разложил на полу его содержимое: костюм, нижнее белье, легкий шерстяной плащ и пару туфель. Словом все, что нужно было ответственному работнику для того, чтобы приступить к исполнению  своих профессиональных обязанностей. Затем он открыл стеклянную капсулу и, склонившись над бесчувственным телом, стал с нетерпением ждать его пробуждения.

Окончательное преображение идеи в самобытную личность произошло как-то заурядно и неинтересно. Двойник мэра открыл глаза, хлопнул себя ладонями по необъятному брюху, уселся и тупо уставился на Никса.

Никс, стараясь говорить как можно разборчивее и проще, произнес:

- Я твой хозяин, я твой господин. Будешь слушаться меня во всем и всегда. Ты понимаешь меня?

Двойник мэра кивнул и, сведя оба глаза у переносицы, принялся рассматривать кончик собственного носа.

- Ну и осел же ты, братец, - прошептал Никс, а вслух сказал. – Встань и оденься.

Двойник послушно встал и неумело принялся натягивать на себя приготовленную для него одежду.

Оглядев своего подопечного придирчивым взглядом и поправив на нем пиджак и галстук, Никс проговорил:

- Тебя зовут Брок Бульдог. Ты будешь регентом мэра в Ричлэнде. Сейчас мы с тобой поедем в банк. Там ты подпишешь кое-какие бумаги.

Как еще раньше заметил Коряга, Никс по прозвищу Вьюн всегда действовал исключительно в своих личных интересах. Поэтому он не собирался управлять городом ни в интересах правящих элит, ни, тем более, в интересах какого-то пресловутого населения. Он вообще не собирался ничем управлять. Двойник мэра был нужен ему всего для одной короткой операции. Он должен был подписать документы о снятии с банковского счета десяти миллиардов долларов – всей суммы, отпущенной метрополией на народный проект. Дальнейшее было делом техники. Сто тонн шершавой зеленой бумаги будут перевезены в порт и погружены на мэрскую яхту. С яхт и самолетов государственных деятелей по недавнему международному соглашению снято бремя любых таможенных досмотров и проверок. Он, Никс, свободно пересечет любую границу и исчезнет. А спустя месяц где-нибудь в Австралии появится новый миллиардер по имени, ну скажем, Ричард Смит. Поначалу он прослывет большим затворником. Что делать? Новому лицу после пластической операции потребуется время, чтобы хорошенько зажить и приобрести законченные формы. Ну а потом видно будет.
Ах, эти упоительные мечты! В задуманных многоходовых сложнейших комбинациях всегда найдется какой-нибудь незамеченный ранее изъян. Какая-нибудь коварная, скрытая травой кочка, за которую обязательно зацепишься ногой и, насмешив целый свет, упадешь, так и не достигнув желаемой цели.

- Я Брок Бульдог, - как заведенная механическая кукла, повторил слова Никса двойник мэра, - я – регент.

И вдруг вполне осмысленно добавил:
 
- Значит, ты хочешь украсть бюджетные деньги.

- Что? – охнул Никс и с удивлением воззрился на регента.

А тот, заметив в стеклянной дверце шкафа свое отражение, внимательно оглядел себя и, игнорируя вопрос «хозяина», негромко произнес:

- Зачем ты сделал это?

- Что? – растерянно пролепетал Никс.

- Зачем ты дал мне тело и лицо Брока? – расшифровал свой вопрос регент и, так и не дождавшись ответа, проронил. – Можешь не отвечать. И так все понятно.

Регент смерил Никса недовольным взглядом. И вдруг, ухватив его свой огромной лапищей за горло, заорал:

- Не хочу физиономию Бульдога! Отвечай, как мне поменять свою внешность! Отвечай! Придушу, ворюга!

Вот она, зловредная кочка. Вот оно – крушение всех надежд. Этот двойник мэра - вовсе не слабоумный дурачок. Чего-то Никс не предусмотрел.

 - Отвечай! – орал регент и все сильнее сжимал пальцы на горле Никса.

Провал! Крах! Весь мир всмятку!

Свет начал тускнеть в глазах бедного Никса.

- Отвечай!

- Есть способ, - чуть слышно просипел Вьюн.

Видно, жажда жизни в его разбитой душе все таки оказалась сильней разочарования. Стальная хватка на его горле ослабла.

- Говори.

- Повторная материализация, - закашлялся Никс, - ты… вы ляжете в капсулу, а медиум, создавший ваш внешний облик, проведет второй сеанс, представив вашу внешность иной. Таким образом…

- Ясно, - оборвал Никса регент, - может ли повторную материализацию провести другой человек?
- Может, но тогда  ваша личность изменится. Рожденный будет другим человеком.

- Ясно, - кивнул регент и произнес уже спокойно и даже несколько поучительно, - безнаказанно нарушать закон может человек, занимающий пост не ниже первого заместителя министра. Понимаешь?

Не дожидаясь ответа, двойник усмехнулся и коротким рывком, словно тряпичную куклу, метнул Никса на ложе внутрь саркофага. Туда, где недавно лежал он сам. Метнул, накрыл крышкой, замкнул стальные замочки на выпуклом, прозрачном боку стеклянной капсулы.

- Отдохни, - улыбнулся регент и, больше не задерживаясь, вышел вон из секретной лаборатории.

На лифте он опустился на первый этаж, миновал просторный вестибюль и оказался на улице. На минуту остановившись перед машиной Никса, регент с восхищением осмотрелся по сторонам, глубоко вдохнул в себя свежий морской воздух. Потом он поднял воротник пальто, сунул руки в карманы и спешно пошел куда-то по широкому проспекту.

А Лиза не видела, как регент вышел из телецентра. В машине Никса было тепло и уютно. Сомнения, терзавшие ее, вдруг показались ей пустыми  и надуманными. Тревога в сердце улеглась, и девушка уснула. Никто не беспокоил ее. Она проспала рассвет и проснулась, когда новый день уже начинал входить в свою полную силу.
Лиза сладко потянулась и вдруг заметила, что с улицы через лобовое стекло на нее внимательно смотрит какая-то женщина, -  грязная и неопрятная. На мгновение неумытое лицо бродяжки показалось Лизе знакомым. Но рассмотреть женщину более подробно и внимательно не удалось. Заметив, что Лиза проснулась, бродяжка метнулась в сторону и растворилась в уличной толпе.

Лиза вышла из машины на улицу. Никс все еще не вернулся из телецентра, и ждать его дальше, по мнению Лизы, не было никакого смысла.

Стоял солнечный и теплый день. Вокруг было много нарядных людей. Страшные недавние события вдруг показались Лизе дурным сном, возврата к которому ни за что не будет. При мысли об этом она улыбнулась и пошла к себе домой. Благо, что эта часть города была ей хорошо знакома. По дороге два или три раза среди прохожих она замечала лицо той самой бродяжки. Но это нисколько не смутило и не насторожило ее.

Надо признать, что поведение Лизы было весьма легкомысленным. Но ее непривычная к долгим и тяжелым невзгодам душа еще не успела обрести крепости и выдержки взрослого человека. Она еще не могла усвоить опыт и сделать выводы из несчастий, а попросту отторгала их от себя. Должно быть, как-то подспудно она полагала, что если не замечать несчастий, то и они не обратят на нее никакого внимания.
Скоро Лиза подошла к дому, в котором была ее квартира. У ворот, рядом с будкой консьержа стояла новенькая полицейская машина. А рядом с ней, взад-вперед неторопливо прохаживался молодой задумчивый полицейский.

«Не меня ли он здесь поджидает?» - екнуло сердце в груди у Лизы. Затаившиеся несчастья вновь полезли наружу.

Лиза шарахнулась в узкий переулок между двумя соседними домами. «Что делать, как быть?» Ищет ли ее до сих пор злопамятный отец погибшей Инги, или полицейский дозор у ее ворот – случайность, и путь домой открыт?

Неожиданно в закоулке мелькнула еще чья-то тень. Лиза испуганно вздрогнула и обернулась. Это была та самая бродяжка. Она прижала Лизу к стене. С ее перекошенных от злобы губ, как пена с краев закипевшей кастрюли, засочились тихие проклятия:

- Помнишь меня, тварь…, шесть ночек тому как…, сыночка то моего насмерть зашибли… Твари-и-и.

Шепот бродяжки перешел в иступленный вой.

И Лиза вспомнила. В ту самую злосчастную ночь во время охоты на Дне Инга мотоциклом сбила женщину с тряпичным кулем в руках. Это и была та самая женщина – обитательница Дна.

В руках бродяжки блеснула бритва.

- Получай, тварь! – взвизгнула она и занесла руку, чтобы полоснуть Лизу по горлу.
Но в то же самое мгновение вдруг вскрикнула, отлетела от Лизы прочь и шлепнулась на серую брусчатку.

В узком проеме меж домов стоял невысокий, толстый полицейский и любовно поглаживал свой кулак.

- Елизавета? – строго спросил полицейский.

Дрожащая Лиза согласно кивнула. Полицейский, больше не обращая внимания на тоскливо причитающую бродяжку, цепко ухватил Лизу за руку.

- Пойдем со мной.

И потащил ее к машине. Лиза не упиралась. Просто ноги ее от пережитого ужаса отказывались идти.

- Сержант! – подойдя к машине, рявкнул полицейский, который, судя по погонам, был капитаном. – Ты кого здесь ждешь!? Ты какого рожна прохлаждаешься!?

Тот самый молодой задумчивый полицейский, которого еще раньше заметила Лиза, при виде старшего по званию вытянулся по стойке смирно.

- Одну гражданку стерегу, - отрапортовал он.

- Долго же тебе пришлось стеречь, если бы не я, - хохотнул толстый капитан, - вот она, Елизавета. Посади ее сзади и пристегни браслетом к чему-нибудь, чтобы снова не сбежала.

Сержант, удивленно уставившийся на Лизу, тут же поспешил исполнить приказание капитана.

- Садись за баранку, - усаживаясь на переднее пассажирское место, сказал капитан, – и на базу к шефу.

- Я мигалку включу, а то по пробкам и светофорам часа два добираться будем.

- Не надо, - остановил его капитан, - не привлекай ненужного внимания.

- Хорошо, не буду, - кивнул сержант. - А вы из какого отделения?

- Из двадцать пятого. Тебя как звать?

- Рем.

- А меня Юрек. Получим мы с тобою, Рем, за эту девку по ордену на грудь от комиссара.

-Хорошо бы.

Уже успевшая оправиться от страха Лиза на заднем сиденье прислушивалась к диалогу полицейских и из последних их слов поняла, что между собой капитан и сержант знакомы не были.

- Я, понимаешь, мимо случайно шел. Гляжу, деваху порезать хотят. Я профилактику провел. А потом гляжу, а это ж та самая, что у нас в отделении на фотках по стенам расклеена. В розыске она. А тут и ты с машиной рядом. Удачно получилось.

- Да, - довольно кивнул сержант, - удачно.

Несколько минут ехали молча. Наконец капитан произнес:

- Слышь, дружок, сверни-ка вон в ту подворотню. Нужно мне. Того и гляди – не утерплю.

Сержант улыбнулся. Он был готов исполнить любой каприз старшего товарища, благодаря вниманию и опытности которого в скором времени он получит первый в своей жизни орден.

Свернув в темную безлюдную подворотню, сержант остановил машину. Радужная улыбка не сходила с его свежего молодого лица. Капитан опустил руку, чтобы открыть дверь, но как-то промахнулся мимо дверной ручки и попал ладонью в собственный карман. Извлек из него вороненый наган и без всяких пауз и церемоний разрядил его прямо в лицо сержанту. После чего, завладев ключом от наручников, вытолкнул мертвеца вон из машины. Неуклюже переполз на водительское место. Рукавом отер боковое стекло от кровавых брызг. Вывел машину из подворотни на дорогу и поехал дальше.

Лиза от разыгравшейся у нее на глазах сцены жестокого, хладнокровного убийства и пикнуть не смела. Она лишь дрожала и бесшумно плакала.

- Это хорошо, что ты визжать не стала,  - сказал Юрек, - не то пришлось бы тебя немного приглушить. Шуму и так понаделали. Но, вроде, нас никто не услышал.

- За что вы его? – всхлипнула Лиза.

- Тебя же, дуру, спасал, - хмыкнул Юрек.

- Меня? – удивилась Лиза.

- Я не капитан и вообще не фараон, - управляя машиной, произнес Юрек, - это маскировка для отвода глаз. Я человек Мотыги. Королева Дна собирает козыри для последней решающей игры. Ты в ее игре козырь. Хотя и не туз конечно. – Юрек засмеялся, - так, что-то около семерки или восьмерки. Не выше.

- Значит, сейчас мы едем на Дно? – спросила Лиза.

- Догадливая.

- Меня там убьют?

- Нет, зачем же, - удивился Юрек, - если бы королева хотела твоей смерти, я бы тебя еще там, возле твоего дома пришил или же плесени этой мешать не стал. Она бы тебя сама угробила.

Больше Лиза у лжеполицейского ничего спрашивать не стала. Да и он тоже молчал.
Добравшись до границ, разделяющих жилой город с топью, Юрек выжал из двигателя скорость под двести. Мимо полицейских кордонов пронеслись вихрем и оказались в уже знакомых Лизе владениях ее величества королевы Дна.

8

Прогрохотав по рытвинам и колдобинам Дна еще с четверть часа, Юрек освободил Лизу от стального браслета, вывел из машины и передал ее двум хмурым бродягам. Один из них взял Лизу за руку и молча повел через какие-то мрачные дворы, больше похожие на поросшие камышом и осокой болотные грязи.

Встречные бродяги смотрели вслед Лизе с любопытством. Признавали ли они в этой заплаканной девочке одну из охотниц-амазонок или же принимали ее за свою? Во всяком случае, уже никто не нападал на нее и даже открыто не высказывал ей своей ненависти и неприязни.

Миновав еще один двор, поводырь подошел к панельному дому. Подъезд и нижние этажи здания уже давно поглотила топь. Над маслянистыми окнами черной воды возвышалась крыша да два верхних этажа. Обогнув провалы с водой по специально настеленным дощатым мосткам, бродяга легко втолкнул Лизу в провал окна, служившего входом в здание. Следом запрыгнул сам.

Лиза испуганно ахнула. В доме было полно вооруженных людей. Но никто из них не обратил на Лизу с поводырем никакого внимания. Только один спросил:

- Еще одну куклу захапали?

- Не твое дело, - хмуро произнес провожатый Лизы.

По грязной бетонной лестнице, лишенной перил, поднялись на второй этаж. В одной из пустующих квартир вместо входной двери была привешена решетка из толстых стальных прутьев. Отперев тяжелый навесной замок, бродяга коротко бросил:

- Проходи.

Несильно подтолкнул замешкавшуюся Лизу в спину, замкнул за ней замок и ушел.
Лиза огляделась. Квартира-тюрьма была крохотной и состояла из одной комнаты, кухни и туалета. Из мебели здесь не было даже подоконников. Зато на всех окнах стояли железные решетки. А в комнате в углу была навалена груда теплых шерстяных одеял. Неожиданно одеяла зашевелились, и из-под них показалось лицо человека.
Лиза вздрогнула от неожиданности и, приглядевшись, ахнула:

- Инга!

Действительно, теперь узнать воинственную амазонку было довольно сложно. Перепачканное лицо ее осунулось и похудело, глаза провалились.

- Ты жива, Ингочка, - радостно запричитала Лиза, - а мы все думали, что ты умерла, разбилась тогда. Помнишь?

- У тебя снег есть? – оборвала подругу Инга.

- Какой снег? – не поняла Лиза. – Ведь осень еще.

- Кокс, - уточнила Инга.

- Нет, - развела руками Лиза.

Инга тяжело вздохнула и, больше ничего не сказав, зарылась в одеяла. Лиза подошла к одеялам и, присев на корточки, заботливо и осторожно произнесла:

- Тебе плохо, Ингочка? Чем я могу тебе помочь?

- Отстань, - донесся из-под одеяла приглушенный вздох.

Для Инги шел шестой день без привычной дозы. Абстинентный синдром сменялся великой «скукой».

Лиза отошла в сторону. Побродила по квартире. Постояла у окна, наблюдая за пейзажем Дна. Кроме синего неба и красного яблока заката за окном не было не единого цветного пятна. Стоявшие вкривь и вкось серые дома с затаившимися меж ними густыми тенями напоминали гигантские могильные плиты. А все Дно походило на старое, заброшенное кладбище.

Внизу что-то забулькало. Лиза прижалась лицом к оконной решетке, стараясь дотянуться взглядом до источника подозрительного бульканья. Это волновалась черная вода в бездонных лужах, выпуская на волю ядовитую смесь метана и сероводорода.

К вечеру принесли ужин – большую консервную банку с затхлой водой и половину буханки кислого ржаного хлеба. Без всякого аппетита Лиза пожевала хлебную корку. Стала звать Ингу. Та беспокойно заворочалась, но вылезать из своего убежища не стала и даже ничего не ответила.

Наступила ночь. Из-за холода Лиза не смыкала глаз до рассвета. Поделиться одеялами у Инги она не просила, опасаясь, как бы больная подруга не замерзла.
Утром сторожа принесли завтрак – воду и хлеб. На этот раз Инга выпила воды и, не притронувшись к хлебу, вновь забилась в свой угол.

Обеда не принесли. В этой «гостинице» питание было двухразовым.

За все время заключения никто, кроме сторожей с кормом, не приходил к девочкам, никто не допрашивал их, никто ничего не требовал. Лишь к концу третьего дня появился какой-то хромой незнакомец. Он отпер замок, вошел в комнату. Поставил на пол ведро с горячей водой. Рядом положил брусок коричневого хозяйственного мыла. Поманил к себе Лизу пальцем, негромко произнес:

- Зови свою подругу. У меня для нее сюрприз.

Лиза послушно кивнула:

- Инга, выходи. Здесь горячая вода и мыло. Умоемся.

Комиссарская дочь страдала и поэтому в очередной раз проигнорировала обращение Лизы.

Но под сюрпризом бродяга подразумевал вовсе не горячую ванну, а крохотный пакетик с белым порошком, лежащий в его кармане. Бродяга достал пакетик и, помахивая им, ухмыльнулся:

- Снег, Инга, снег.

В один миг одеяла были разметаны. А Инга, не тратя времени даже на то, чтобы подняться на ноги, на карачках кинулась к бродяге. Вцепилась в его штаны и заголосила чуть слышно, но истово:

- Дай…, дай…

Глаза ее горели.

Бродяга ухмыльнулся еще шире, разжал пальцы и уронил пакетик на лицо пленницы. Трясущимися  от вожделения руками Инга надорвала тонкую слюдяную оболочку. Прижала содержимое пакетика к лицу. Шумно втянула в себя воздух. Раз, другой, третий. Замерла на мгновение, блаженно прошептала:

- Раш.

Потом поднялась на ноги, улыбнулась.

- Привет, Лиза. Подай мне хлеба. Есть очень хочется.

Дожевав всю вечернюю пайку, засмеялась:

- Как дела, Лиза? Не бойся – мой папа нас очень скоро спасет и всем им покажет.
Инга кивнула на бродягу.

Видя, что Инга приняла принесенное лекарство и утолила свой многодневный голод, бродяга произнес:

- Со своим папашей ты увидишься даже раньше, чем ожидаешь. Мы ждем его в гости завтра утром. Умойся и выйдешь его встречать.

- Я же говорила, - Инга подмигнула Лизе, - они боятся моего папы как огня.

- Умывайся, ну, - нетерпеливо буркнул бродяга.

- А я не умею, - пожала плечами Инга, - дома меня всегда умывали служанки. Если только Лиза меня умоет.

- Вот еще, - фыркнула Лиза, - не буду я тебя мыть.

Больная и беспомощная Инга вызывала у нее жалость, а самоуверенная и полная сил, какой была она во время незабываемой и страшной охоты, - отвращение и брезгливость.

- Ладно, - махнул рукой бродяга, – пошли. Твой папаша тебя и чумазой узнает.
Ухватив Ингу за руку, бродяга повел ее к выходу.

- А как же я!? – воскликнула Лиза.

- А ты сиди, - бросил через плечо бродяга. – И не волнуйся – одна долго не останешься.

- В каком смысле!? – крикнула Лиза.

Но ей никто не ответил. Гулко хлопнула стальная створа решетки, щелкнул ключ в замке, и все стихло.

А через два часа в квартиру, где томилась Лиза, привели, а точнее принесли еще одного человека.

Его сопровождало шесть стражников. Они бросили пленника на пол и удалились.
Это был крупный, грузный мужчина. Судя по многочисленным синякам на лице и кровавым пятнам на светлой сорочке, его сильно и долго били.

Лиза поначалу в страхе отшатнулась от незнакомца. Но потом, жалея, захлопотала над ним, промывая все еще теплой водой размозженные раны и глубокие ссадины на его лице.

Человек застонал, судорожно дернул головой. Найдя затылком опору на стену, неуклюже сел. Отражая тусклый свет луны, во мраке блеснули его глаза.

- Ты кто? - прошамкал человек.

- Лиза, - ответила девушка и, набравшись смелости, спросила. – А вы кто?

- Конь в пальто.

Человек сплюнул на пол кровавый ошметок и более дружелюбным тоном добавил:

- Я мэр.

- Мэр! – удивилась Лиза и вдруг сказала. – Ой, а я узнала. Вы к Ингиному отцу приходили, когда он меня и Корягу арестовал.

- Кого арестовал? - вскинул брови Брок.
 
- Корягу, моего друга.

Брок немного подумал.

- Так значит ты та самая, которая с Никсом нового правителя создавала. В этом, тьфу, как его, новом проекте.

- Ага, - кивнула Лиза, - это я.

Мэр снова задумался, на этот раз надолго.

- Здесь по ночам очень холодно, - сказала Лиза, - возьмите одеяло.

Мэр кивнул и молча принял предложенную ему вещь. Минут через двадцать он произнес:

- Все смешалось и запуталось. Ясно одно, что в этой грандиозной афере каждый будет стараться урвать кусок пожирнее. Герман Ключник сильно мутит. Сперва сам меня стреножил, потом вообще проклятой Мотыге продал. Ее шавки меня целый день пытали, но я им ничего не сказал. Кстати, ведь это ты комиссарскую дочку завалила. Расскажи как.

- Никого я не валила. Что за ерунду вы говорите! И вообще, ваша Инга жива. Она в этой комнате со мной сидела. Ее два часа назад отсюда увели.

- О как! – удивился Брок. – Круто, нечего сказать. Значит, Ключник у Нэды в руках и будет плясать под ее дудку. Для Мотыги теперь главное – Никса найти. Все банковские пароли и номера счетов у него. Я о них и сам толком ничего не знаю. Ты, кстати, Никса давно видела?

- Не так давно…, - начала Лиза.

Но Брок не дал ей договорить:

- Молчи вообще то, может тут стоит прослушка.

- Давайте спать, - беседа с мэром надоела Лизе. – Я две ночи не спала, а теперь есть одеяла. Я уйду на кухню.

- Иди, - хмыкнул Брок.

Лиза ушла, захватив с собой так необходимую защиту от ночного холода. Но ее покой длился недолго.

Когда на горизонте только-только забрезжил рассвет и наступил час самого сладкого сна, Брок приковылял на кухню.

- Эй, проснись. Просыпайся – тебе говорят, – прошипел он.

- Ой, чего вам, - встрепенулась Лиза.

- Слушай, - заговорщицки зашептал Брок, - ты ведь обладаешь какими-то особыми способностями.

- Ничем я не обладаю. Оставьте меня.

- Нет, погоди. Помнишь, как ты у комиссара вазу разбила силой мысли? Помнишь?

- Ничего я не помню. Я спать хочу.

- Слушай, дура малолетняя, – в голосе Брока послышались нетерпение и злость, - слушай внимательно, что тебе старшие говорят. Ты что, дома у себя находишься? Спать она хочет. Гляди, в могиле отоспишься.

Лиза резко отстранилась от Брока, испуганно прижалась к ребристому холодному радиатору. Брок мотнул головой, отгоняя от себя охватившее его раздражение. Сел напротив Лизы на пол и, стараясь не повышать голос, сказал:

- Послушай, как тебя там, Лиза. А ты никогда не задумывалась над тем, зачем Никс полез к комиссару освобождать тебя и твоего Корягу? Ради чего Никс пошел на конфликт с одним из самых сильных и самых опасных авторитетов в городе? Ради чего он подвергал свою жизнь такой серьезной опасности? Что он поимел с этого?

- Как это…, - неуверенно произнесла Лиза, - ведь он освободил нас…

Она замолчала. Вопрос мэра поставил ее в тупик. Над этим она не задумывалась. Ведь ее свобода и жизнь были, по мнению Лизы, уже достаточным основанием для благородного поступка Никса.

Брок покачал головой.

- Детка, он освободил тебя потому, что ему…, нам был нужен медиум с особыми способностями. А во всем Ричлэнде одна ты такая.

Лиза потупилась. Она не любила ни вспоминать, ни говорить о том, что отличало ее от остальных людей.

- Только ты одна смогла придать созданному тобой человеку нужные внешние черты, мои, то есть, черты. Ни у кого другого это никогда бы не получилось. А ваза у комиссара? Ты смогла разбить ее усилием мысли.

- Да, - нехотя согласилась Лиза, - у меня иногда так получается, когда я сильно волнуюсь.

- А попробуй теперь замок расколоть на решетке. Может получиться.

- Вряд ли, - покачала головой Лиза, - это выходит как-то случайно и крайне редко.
Но, несмотря на свои последние слова, Лиза встала и направилась к решетке.

Откуда-то издалека донесся неясный стрекот.

- Что это? – подойдя к окну, Брок прислушался. – Вертолет, что ли?
   
Мэр не ошибся. Это был вертолет. Стояло то самое утро, когда очнувшийся от забытья комиссар Герман двинул свои боевые подразделения в атаку на банды Нэды. Но, как мы уже знаем, так и не довел их до цели. Выяснение отношений, в ходе которых комиссар узнал, что его дочь жива и остается заложницей у коварной королевы, состоялось около десяти минут назад.  Полицейские колонны спешно покидали район Дна. Во всем этом для двух пленников, собиравшихся стать беглецами, был один большой плюс: все боеспособные обитатели Дна были стянуты к местам возможных полицейских атак. Хоть и обладала Нэда знатной заложницей, но на один козырь в своей игре до конца не полагалась.

- Что там? – стараясь пронизать взором серый утренний туман, напряженно проговорил Брок.

Но так ничего и разглядев, вслед за Лизой заковылял к дверной решетке.
Черный навесной замок имел внушительный и неприступный вид.

- Попробуй, Лиза, - стараясь говорить как можно тише, прошептал Брок.

Людей Нэды внизу не было, но мэр не знал об этом.

- Сейчас, - неуверенно произнесла Лиза, - она уставилась на замок и начала представлять себе, как он раскалывается на две части и падает на пол.
Медленно потекли минуты. Лиза даже вспотела от напряжения. Она то буравила взглядом непокорный кусок железа, то зажмуривалась и аккумулировала в голове какие-то разрушительные импульсы. Ничего не помогало.

- Соберись, постарайся, - подбадривал Лизу Брок.

Но даже и от советов мэра толку было немного.
Вдруг послышались чьи-то шаги. Кто-то поднимался по лестнице.
Брок с Лизой отпрянули от решетки и спрятались в комнате.
В полумраке коридора мелькнули две тени – уже знакомый нам гигант из свиты Нэды и Инга. Тяжело дыша, девушка злобно выкрикнула:

- Пусти, гадюка! Мой папа вам всем покажет! Всех вас сотрет в порошок…, в пыль… Пусти-и-и!!!

Гигант разомкнул замок, втолкнул Ингу внутрь тюрьмы-квартиры. Следом вошел сам. Инга рыдала, сыпала проклятиями. Но рослый бродяга, кажется, не обращал на нее никакого внимания. Он потер ладони и негромко позвал:

- Эй, Бульдог, выйди.

От его негромкого, спокойного голоса Брок аж затрясся.

- Не может быть…, - охнул он, но медлить не стал и вышел в прихожую.
 
Следом за ним выглянула Лиза.

- Здорово, Бульдог, - все так же тихо произнес разбойник.

-Здравствуй, Горилла, – буркнул Брок, - какими судьбами здесь?

- Так ведь твоими стараниями, господин бургомистр.

В последних словах широкоплечего великана звучало презрение.

- Да ладно, Горилла, какой я тебе господин бургомистр. Мы с тобою друзья. А друзьям нужно помогать…

- Были, - резко оборвал мэра Горилла, - были друзьями и помогали друг другу.
Он скользнул по лицу мэра холодным взглядом.

- Я помню двух друзей. Одного звали Бульдог, другого Горилла. Оба были чемпионами западного побережья в боях без правил. Впрочем,  чемпионом был ты, Бульдог. Мне всегда доставались серебряные медали. Помнишь? А потом ты предложил мне подзаработать. Мы бросили борьбу и занялись другим спортом. Помнишь? В Большом Хингане. В последнем деле мы взяли что-то около трех миллионов зелеными.

- Три миллиона шестьсот тысяч, - четко проговаривая каждое слово, уточнил Брок.
Страх и растерянность от неожиданной встречи со старым другом уже покинули его.

- Тогда ты ушел с деньгами, а я остался прикрыть твою спину от боевиков Золотого Дракона. Лишь благодаря мне ты смог уйти. А в назначенном тайном месте вместо тебя я встретился с фараонами. И вместо причитающейся мне половины от наших общих денег получил двадцать лет строгого режима. Кто же это обо мне так позаботился, ты случайно не знаешь, Бульдог?
 
Мэр хотел что-то ответить, но Горилла не дал ему заговорить.

- Ты сдал меня фараонам, а потом купил суд и руководство зоны. Меня отправили на медные рудники. Оттуда не выходят живыми. Но я выжил и вернулся. Мне помогла ненависть к тебе, Бульдог. Ненависть к моему бывшему другу. Сейчас я помогаю Нэде Мотыге, но когда ты станешь не нужен ей, я убью тебя. Слышишь, бургомистр?

- Слышу, – проскрежетал Брок. – Я не бургомистр, я мэр.

И вдруг метнулся вперед с явным намерением сбить с ног и скрутить своего бывшего друга.

Но Горилла ждал этого выпада. Он ловко увернулся и, применив какой-то молниеносный борцовский прием, опрокинул Брока на пол.

- А-а-а!!! – истошно завопили на смерть перепуганные Инга и Лиза.

- Уи-ий, - глухо вторил им ушибленный Брок.

Хоть и был он когда-то золотым чемпионом, но сидячий образ жизни и длительное отсутствие практики не пошли ему на пользу. Однако если в ловкости и физической силе теперь он и уступал бывшему другу, то в хитрости и коварстве, - нисколько. Продолжая расслабленно стонать, из положения лежа Брок неожиданно нанес стремительный двойной удар в колено и в пах своему противнику. От боли Горилла перегнулся пополам и тут же был сбит с ног третьим ударом в голову. Сцепившись, как два разъяренных медведя, Бульдог и Горилла покатились через прихожую прямо в кухню. Инга и Лиза с ужасом наблюдали за смертельной схваткой. Поначалу казалось, что верх берет Брок. Но всего через минуту чаша весов склонилась в сторону Гориллы. Разбойник прижал мэра к полу, взгромоздился сверху сам и, зажав в своих лапищах шею противника, принялся душить его.

Брок задергался, захрипел. На разбитых губах его появилась кровавая пена.

- Убью, - тяжело прорычал Горилла и сжал шею врага еще сильнее.

Лицо Брока посинело, глаза закатились. Он перестал вырываться, а только размашисто сучил конечностями.

Так и остался бы Ричлэнд без мэра, если бы в этот роковой момент на кухню не ворвался еще один стремительный человек. В руке человека был зажат тот самый черный навесной замок, только что вынутый им из железного уха решетки. Не медля ни мгновения, человек ударил замком Гориллу по затылку. Хоть и был Горилла силен неимоверно, хоть имел кости толстые и крепкие, все таки сталь оказалась прочнее. В затылке разбойника что-то хрустнуло, и он, не проронив ни слова, упал сверху на своего бывшего друга.

Инга, решившая, что незнакомец сейчас поубивает их всех, зашлась в новом тонком истеричном визге. А Лиза молвила негромко и радостно:

- Коряга.

- Я обещал, что не брошу тебя, - Коряга грустно улыбнулся, - сегодня я пришел за тобой. Нужно уходить, пока путь открыт.

Подземный странник бросил на пол окровавленный замок.

- Возьмем с собой его, - Лиза показала на Брока.

- Хорошо, - кивнул Коряга, - но пусть поторопится. Не пройдет и четверти часа, как в окрестностях прибавится народу.

С этими словами Лизин друг оттащил бесчувственного Гориллу в сторону, а Лиза принялась шлепать по щекам Брока. Нужно отдать должное мэру, он пришел в себя быстро. Заметив это, Коряга не стал тратить время на вопросы и объяснения, а кратко бросил:

- Бежим.

Через минуту вся компания была на улице. Через три минуты неслась по трущобам Дна. Через десять минут уже пробиралась наполовину затопленным подземным лазом. Путь в город под толстым покрывалом земли был тяжел и труден. Где-то приходилось пробираться ползком. Где-то брести по колено, а где и по самую грудь в холодной воде. Где-то карабкаться на скользкие каменные вертикали.

Несколько раз, сильно рискуя, Коряга выводил компанию на поверхность, но всякий раз так удачно, что ищейки Нэды их не заметили.

Когда время перевалило за полдень, после очередного подземного перехода Коряга остановился.

- Мы вышли за пределы Дна, – сказал он, - над нами большой город. Пришло время остановиться и познакомиться.

Поджав ноги, он уселся на покрытый крупными трещинами пол туннеля. Остальные буквально попадали рядом с ним. Батарейки в фонарике проводника еще давали немного света, и предстоящее знакомство не должно было пройти вслепую.

- Меня зовут Коряга, – начал проводник, - Лиза – мой друг. Ее я искал и ей пришел помочь.

Лиза чуть заметно улыбнулась и пододвинулась ближе к Коряге. Их плечи соприкоснулись.

- Я Инга, – начала предводительница амазонок, - мой папа комиссар, и я…

- Инга вернулась с того света, - ухмыльнулся Коряга. – Это из-за тебя твой папа сегодня утром драпал от бабы Нэды.

- Я не привыкла…, - Ингин голос гневно задрожал.

- Заткнись, - оборвал ее Брок. – Так ты тот самый киллер из канализации?

- Да, - кивнул Коряга, - тот самый.

- А я Брок – мэр Ричлэнда.

- Не может быть, - удивился Коряга. - Твое пребывание здесь даже теоретически невозможно.

- Почему это теоретически, - недовольно забурчал мэр.

- Потому что не далее как три дня назад я убил тебя, взорвав дом твоей любовницы.

У Брока отвалилась челюсть, а глаза вылезли из орбит.

- Чего-о-о!?

- Впрочем, тебе не стоит на меня сильно обижаться по целым трем причинам. Во-первых, покушение не увенчалось успехом, во-вторых, я был всего лишь исполнителем, а в-третьих, ты сейчас жив только благодаря мне.

Первую и последнюю из озвученных Корягой причин Брок пропустил мимо ушей, а второй очень заинтересовался.

- А кто заказчик? – выпалил он.

- А тебе очень хочется знать?

Брок кивнул так быстро и энергично, что ударил подбородком о собственную грудь.

- Действительно, - покачал головой Коряга, - почему бы тебе не знать имени заказчика. Тем более что он в последний момент чуть было не погубил и меня. Благо, что у меня хватило ума нырнуть в нижний запасной туннель. Взрывная волна прошла над моей головой.

- Имя! – зарычал Брок.

- Твой помощник Никс.

- Не может быть!

- Я не собираюсь спорить.

Отдыхали не менее часа. Коряга дремал. Лиза держала его за руку и все не могла отвести своих глаз от его усталого, осунувшегося лица. Инга поджала губы, она играла обиду. А Брок, этот король в изгнании, напряженно морщил лоб и составлял в своем небогатом воображении какие-то далеко идущие планы.

9

Обретя свободу, регент спешно направился к Пятому банку, в котором хранился капитал народного проекта. Синтетический человек не был слабоумным придурком. Никс, почитавший своих сограждан за равнодушных и апатичных слизней, был прав лишь наполовину.  Пусть общественное устройство Ричлэнда и не предполагало никакого реального народовластия. Пусть круг управленцев был настолько узок, что не мог породить никаких значимых течений в ментальной ауре города. Только ауру создавали не конкретные дела и не произнесенные вслух слова, а всего лишь мысли, чаще всего надежно сокрытые под черепными коробками своих обладателей. Очнувшееся от сна сознание регента уже было обогащено планами и мечтами миллионов, в которые тонкими нитями вплетался и реальный опыт, и искушенность единиц. Отзвуки чужих мыслей, посвященных образу власти, среди которых были и честолюбивые мудрствования самого Вьюна, складывались в голове регента в причудливые арабески. В их хитросплетениях вряд ли разобрался бы даже самый опытный знаток человеческих душ. Повременим и мы вторгаться в таинственный лабиринт новоиспеченного разума и проследим за поступками и делами регента.

В темном холле Пятого банка его встретил сам директор.

- Рад вам, - негромко произнес он. – А где же Никс – ваш помощник?

- Задержался в администрации, - регент звонко щелкнул пальцами. - Надеюсь, все документы готовы?

Директор кивнул.

- Вам осталось поставить свою подпись. Машины с грузом ожидают вас во дворе.
Регент деловито потер ладони.

- Приступим.

Подписывать ему пришлось целую сотню гербовых бумаг. Благо, все заранее было приготовлено педантичным и предусмотрительным Никсом.

Когда официальная часть мероприятия была успешно завершена, директор спросил:

- Вы изволите сопровождать груз до места назначения, или же у вас имеются более важные дела?

- Изволю, - кивнул регент, - в кабине вместе с шофером.

- Как, – директор удивленно вскинул брови, - разве своего шофера вы отпустили?

- Я к вам пришел пешком, - улыбнулся регент и, бросив на стол золотой паркер, направился к служебному выходу, ведущему во внутренний двор.

Растерявшийся директор засеменил следом.

На прямоугольной площадке, огороженной высоким бетонным забором, стояли грузовые автомобили. Кузова машин, наполненные ящиками с деньгами, были закованы в стальную броню, покрытую снаружи обыкновенным брезентовым тентом. Рядом с грузовиками стояло восемь легковых автомобилей сопровождения с вооруженной охраной. Регент легко запрыгнул в кабину к водителю грузовика.

Дальше действовали четко по схеме, продуманной Никсом. Добрались до морского порта. В понтонном доке с помощью команды с мэрской яхты, подъемного крана и элеватора быстро переместили груз из машин на судно. Осталось одно – отпустить команду на берег, вывести яхту в открытое море и в одиночестве держать курс куда-нибудь в сторону Австралии или Мексики.

Но завершающая часть плана Никса регентом осуществлена не была. Вместо того чтобы бежать с деньгами, он оставил их на яхте под присмотром команды. Хотя необходимо заметить, что ни капитан, ни самый последний юнга не знали, что находится в привезенных железных ящиках.

Затем регент отправился в посольство Океанской империи, где был принят послом, несмотря на поздний ночной, а точнее, уже на ранний утренний час.

Океанская империя была молодым, весьма милитаризованным и очень агрессивным государством. Она занимала обширный архипелаг неподалеку от восточного побережья Евразии и имела многочисленные и ничем не обоснованные территориальные претензии практически ко всем своим соседям. В частности, остров, на котором находился город Ричлэнд, Океанская империя считала принадлежащим именно ей.

Оказавшись в богатой приемной, регент уселся в предложенное ему кресло. Ждать посла долго не пришлось.

- Чем обязан столь раннему визиту? - донеслось из раскрывшейся двери.

Посол империи был почти одного роста и полноты с регентом. Черный, просторный френч немного скрадывал внушительные габариты тела, но как-то неприятно оттенял черты его жирного и бледного лица. Размазав по щекам дежурную масляную улыбку, посол уселся в кресло напротив своего гостя.

Соблюдая этикет, нужно было сперва поинтересоваться здоровьем императора и его семьи. Но регент не стал терять время.

- Вы, кажется, считаете наш остров своей территорией?

Вопрос был отвратительным и по смыслу и по тону, с каким был задан. Сладкая азиатская улыбка на лице посла разбавилась изрядной долей уксуса. Не дождавшись ответа, регент продолжил:

- К сожалению, я не обладаю достаточным количеством времени, чтобы вести с вами долгие дипломатические переговоры. Я сразу перейду к делу. Если вы захотите поправить меня или высказать свое несогласие, - не церемоньтесь. Меня интересуют бриллианты весом от десяти карат и выше.

Упоминание о бриллиантах не вызвало со стороны посла никакой реакции. Пожалуй, только уксуса в улыбке стало больше.

- Подданные Океанской империи по трудовому соглашению трудятся в алмазных копях метрополии. Добытая мелочь сдается государству, а вещи крупные и солидные тайно переправляются вам.

Посол вскинул голову. Во взгляде его мелькнула едва сдерживаемая ярость.

- Убирайтесь отсюда.

Регент криво усмехнулся.

- Воровство алмазов, которые ваши умельцы гранят и превращают в бриллианты, является преступлением и в моей, и в вашей стране. У нас вы сгниете в тюрьме. В империи вам просто пустят пулю в затылок.

- Ваша фантазия очень буйная и, как это говорится у вас, очень больная.
Голос имперского посла дрожал.

- Нисколько. Ведь именно вы были главным вдохновителем трудового проекта и главным советником вашего императора в этом вопросе.

- Этого вы знать не можете.

Лицо посла из бледного стало серым.

- Я много чего знаю, - пожал плечами регент. – Так вот, честно говоря, я пришел сюда не для того, чтобы запугивать и шантажировать вас. Я хочу избавить вас от обузы, которая лежит в ваших закромах мертвым грузом и которую вы, все равно, не сможете никуда вывезти с территории острова. У меня есть деньги. Десять миллиардов долларов. Предлагаю провести взаимовыгодный обмен.

- А деньги смогу? – в голосе посла появились визгливые нотки. - Бриллианты вывезти не смогу, а деньги смогу!? Чушь! Прекратим разговор!

- Чуть не забыл, - воскликнул регент, - совершенно бесплатно к деньгам прилагается яхта мэра, моя, то есть, яхта – единственное на острове судно представительского класса, свободное от любых таможенных досмотров. Перед вами будет открыт весь мир.

Узкие глазки дипломата остекленели. Не мигая, с вожделением он ловил каждое слово своего собеседника.

- Но и это еще не все, - усмехнулся регент, - необходима операция прикрытия. Наших с вами следов не должно остаться. Нужно тщательно прибраться за собой. Вы игнорировали мой самый первый вопрос в нашей беседе, а он, возможно, был ключевым. Я предполагаю, что через несколько дней в Ричлэнде начнутся серьезные беспорядки. Город погрузится в хаос. Для восстановления гражданского согласия в конфликт на острове вмешается империя и после проведения соответствующей артподготовки  введет на остров войска, уже окончательно объявив территорию своей.

- Император не пойдет на это, – покачал головой посол.

- Пойдет, если в его руках будет пакт о передаче территории в его владение, пакт, подписанный высшим должностным лицом Ричлэнда.

- Мэр не имеет на это нужных полномочий.

- Когда солдаты империи окажутся на острове, никто не будет разбираться в вывихах дипломатии. Победителей не судят.

- Да, но ваша армия…

- Она далеко отсюда. Вы знаете об этом лучше меня. Из реальных боеспособных сил на острове имеются лишь подразделения полиции. Но они завязнут в уличных боях с бандами Нэды.

Посол нервно потер пухлыми пальцами мясистый лоб.

- Если я правильно понимаю, господин мэр, то эти десять миллиардов не совсем ваши.

- Вы правильно понимаете.

- Почему же вы не хотите сами, используя вашу неприкасаемую яхту, тихо уйти с деньгами?

- А я не собираюсь покидать свою страну. Я патриот. Я создан для власти и буду владеть ей… - регент запнулся и, потушив жаркий огонь, полыхнувший в глазах, продолжил совершенно спокойно. – Вы знаете, что у нас так давно повелось – сделать здесь хорошие деньги, отложить их в Швейцарском или Лондонском банке, вывезти за кордон своих жен и чад, а потом и самому убыть туда же на спокойное житье. Так поступают недальновидные глупцы. На каждого из них, то есть, я хочу сказать, на каждого из нас в серьезных разведках мира имеются дела обо всех грехах. Пока мы полезны для них, мы будем принимаемы и терпимы в лучших домах и странах мира. Но только пока… Приближается час икс. Нефтедобывающая отрасль перестает нести золотые яйца. Наши министры и генеральные директора, проживающие там, вдруг превратятся в подследственных, а члены их семей в заложников. Их последними взносами в мировую экономику и банковскую систему будут их собственные счета. Это печально. Я не хочу для себя такой участи.

- По-моему вы сгущаете краски, - произнес посол, - к тому же, если я не ошибаюсь, ваша собственная семья проживает в Ницце.

- Я собираюсь вернуть их на родину, - регент потупился.

- И все-таки, почему вы предпочитаете бриллианты деньгам?

- В грядущем беспорядке сто тонн бумаги будет очень тяжело переносить вручную, а уж с одним пудом ваших камешков на ту же стоимость я как-нибудь управлюсь.
Несколько минут сидели молча. Посол напряженно думал. Регент с интересом разглядывал богатое убранство приемного зала.

- Хорошо, - наконец произнес посол, – с первой частью вашего предложения я согласен. Вторую часть сегодня же, во время сеанса связи, я лично передам моему императору.

- Еще есть третья. Вопрос цены. Чтобы не обижать вас, камни весом от десяти карат и выше, первой, в крайнем случае, второй чистоты я возьму  по миллиону за штуку.

- Что-о-о!? Я не нищий и я не собираюсь за такую смехотворную сумму…

Голос посла осекся от возмущения, щеки заволновались, как плохо застывший студень.

Регент усмехнулся.

- Да, пока еще вы весьма состоятельны. Но давайте пофантазируем вместе: донос императору, короткое расследование, бриллианты, - в государственную казну,  вам - полная конфискация имущества и пуля, а счет за пулю - вашей бедной женушке. Вы все еще не согласны?

- Вы умеете убеждать.

- Вот и договорились.

Регент встал.

- Обмен проведем в ближайшие дни. И скажите императору, что сигналом к началу военной операции будет зажженный над городом маяк.

Посол кивнул и, одернув черный, глянцевый френч, степенно удалился в покои посольства Океанской империи.

Почти рассвело. Восточный предел небосклона был ал и светел. Нарождающийся день обещал быть теплым и солнечным. Выйдя из посольства, регент отправился к себе домой, точнее, домой к мэру. Во-первых, нужно было запастись деньгами на текущие расходы. А во-вторых, передвигаться по городу пешком первому лицу Ричлэнда было как-то неприлично.

Ни подчиненные, ни слуги, ни многочисленная охрана мэра не заметили подмены. Работа медиума Лизы была выполнена столь безупречно, что между оригиналом и копией никто не смог отыскать даже самого крошечного внешнего отличия. Единственное, что вызвало немалое удивление у близко знающих мэра людей, так это его полное равнодушие к горячительным напиткам и какая-то кипучая и неуемная жажда деятельности. Целых трое суток, не тратя времени на отдых и сон, регент носился по частным и государственным учреждениям и производствам. Несколько раз он вновь посетил  и свою яхту, и телецентр, и посольство Океанской империи, где имел длительные уединенные беседы с послом. В общем, улаживая свои дела, новоиспеченный градоправитель вертелся, как черт перед заутренней.
На четвертые сутки, после уже известного нам неудачного похода комиссара Германа на коварную королеву Нэду, напряженность и нервозность в городе возросли настолько, что успокоить общество и пресечь ненужные слухи могло лишь общение мэра с народом. Общение хоть и содержало пред собой короткую приставку «теле», но зато обещало стать самым, что ни на есть прямым и откровенным.

10

Пока Коряга спал, его фонарик потух совсем. И слова подземного странника, сказанные им сразу после пробуждения, прозвучали в полной темноте:

- У каждого из нас в Ричлэнде остались свои дела и свои проблемы. На меня и на Лизу объявлена охота.

- На меня, кажется, тоже, - вставил Брок.

- Поэтому я предлагаю пока всем держаться вместе.

- Я больше не собираюсь шляться по помойкам и сточным канавам. Я пойду домой, - звонко произнесла Инга.

- Еще чего, - осадил комиссарскую дочь Брок, - чтоб ты своего папашу на нас навела. Я у него в подвале уже посидел. Спасибо. Сначала я до своего дома доберусь, а потом ступай, куда хочешь.

- Сдается мне, мэр, что твой дом уже занят, - сказал Коряга.

- Как это, кто посмел? – хмыкнул Брок.

- Твой двойник под чутким руководством твоего зама по средствам массовой информации.

- Где этот Никс, где эта собака!? – заревел Брок.

- Последний раз я видела его три с половиной дня назад, когда он заходил в телецентр, - подала голос Лиза.

- Телецентр, – повторил мэр, - ведь в телецентре находится та самая секретная лаборатория. Первым делом мне…, нам нужно попасть в телецентр.

- Нам? – усмехнулся Коряга. – Что ж, мы тоже влезли в эту историю. Пусть будет – нам. Большой вопрос в следующем – какой дорогой идти? Выбраться наверх или продолжить темный подземный путь? Наверху - цепные псы Ключника и бездомные дворняги Мотыги. Здесь, внизу, было бы намного безопасней. Но…

Коряга запнулся.

- В земной утробе что-то происходит, что-то меняется. Многих ходов больше нет. Одни опустились куда-то вниз, другие затоплены водой. А еще в подземельях не осталось крыс. Они ушли. Но не просто поднялись наверх. Недавно я был на морском берегу. Целые семьи, целые стада серых тварей кидаются в море и плывут в сторону метрополии, в сторону большой земли. Они покидают наш остров, словно корабль, давший течь. Не знаю как насчет того, чтобы оставить остров, но из-под земли пора выбираться.

Компания, напуганная словами Коряги, безропотно отправилась за ним. На поверхность выбрались, когда солнце уже клонилось к закату, и начинался вечер. Вокруг расстилалась безлюдная городская окраина. Далеко вдали еще виднелось Дно. Но порубежные с топью жилые кварталы были гораздо ближе.

Пройдя сотню метров, Коряга остановился у глубокого провала в глинистой земле. Поднял с травы мертвого воробышка. Показал его своим спутникам. На тельце птицы не было заметно даже самой крохотной ранки.

- Рудничный газ вышел наружу, – хмуро произнес Коряга, - уходим отсюда, и поскорее.

  До телецентра добрались, когда уже совсем стемнело. После приключений на Дне и долгого подземного перехода внешний вид всей четверки мог бы вызвать сочувствие даже у самого последнего нищего. Поэтому рассчитывать на свободный, беспрепятственный вход в храм грез не приходилось.

- Ничего, - сказал Брок, - зайдем, есть и здесь темные тропки.

Бульдог понимал, что в грязном оборванце с разбитой как бифштекс мордой, вряд ли кто-то признает градоправителя, даже если он сам заявит об этом.
На этот раз проводником стал сам мэр.  На десятый этаж телецентра он провел всю компанию по железной лестнице, прилепленной к серому тылу небоскреба. Топать до сотого этажа пешком не пришлось. По пустому коридору подкрались к лифту, тихо юркнули в него и поехали наверх.

Вот она - тайная лаборатория, – сердце народного проекта. Коряга тихонько толкнул дверь. Удивленно пожал плечами.

- Открыто.

- Вот он, - двойник, - Лиза кивнула на стеклянную капсулу, - до сих пор в саркофаге лежит.

- Насколько я помню, двойник на свет нагишом народился, - усмехнулся Коряга, - а на этом, гляди-ка, и пиджак, и ботинки, и брюки с подтяжками.

- Так это же Никс! - воскликнул Брок. – Как он туда попал?

- Точно Никс, - сказал Коряга. – Спит он там или помер?

- Нужно его достать, - гневно зарычал мэр, - и потолковать с ним на одну тему.
Коряга склонился, отомкнул защелки и откинул вверх крышку капсулы.
Хоть и был Никс бледен как покойницкий саван, хоть и не подавал ни единого признака жизни, но был еще жив. На его счастье внутреннее пространство капсулы бесперебойно снабжалось кислородом с изрядной примесью закиси азота, что и обеспечило ему долгий, беспробудный сон. Скоро чуткие пальцы Коряги уловили слабый и редкий пульс на запястьях Никса.

- Сейчас очухается, - усмехнулся он.

Но мэр не хотел ждать. Услыхав последнее замечание Коряги, он схватил своего заместителя за ворот пиджака. Одним рывком вытащил его из саркофага и принялся трясти так, что у бедного Никса зубы застучали. Метод пробуждения был столь эффективным, что Вьюн почти сразу открыл мутные глаза и захлопал ими, как бедное зачумленное животное. Похоже, он не понимал, где он находится, кто люди, окружающие его, кто таков и он сам.

- Задавлю, гнида! – давая выход накопившейся черной злобе, рычал Брок. – Задавлю! Пригрел змею на своем теле! Отвечай, ты зачем меня погубить хотел! Отвечай!
 Никс бессмысленно мотал головой.

- Тише, мэр, - раздраженно бросил Коряга, - разве ты не видишь – он не в себе.
Тряхнув Никса еще пару раз, Брок бросил его на пол.

- Ладно, - сквозь зубы выдавил он, - ты у меня заговоришь.

- По-моему, мы задержались здесь, - озабоченно поглядывая на входную дверь, произнес Коряга, - нужно уходить, и как можно быстрее.

- Надо как-то ему помочь, - показывая на беспомощного, скорчившегося на полу Никса, произнесла сердобольная Лиза.

- Зачем нам это? – в голосе Коряги не было ни тени жалости.

- Вставай, прыщ, чего разлегся, - Брок сунул мыс своего башмака под ребра Никсу.
Но видя всю безрезультатность своих понуканий, поднял его и, как мешок с соломой, закинул на плечо.

- Ладно, я его после допрошу. Пошли отсюда.

Спустившись на десятый этаж и выйдя из лифта, разозленный Брок перепутал коридоры и вместо пожарной лестницы завел всю компанию в большой, ярко освещенный и наполненный людьми зал.
 
На высокой трибуне под прицелами телекамер сидел мэр (конечно же, это был регент) и отвечал на вопросы жителей Ричлэнда, поступавшие к нему по многоканальной телефонной линии и напрямую из зала.

- Я, как первое лицо Ричлэнда, могу заверить вас в скором наступлении положительных перемен во всех сферах жизни нашего города. Весь капитал народного проекта находится в Пятом банке и ждет своего применения.

Многие, очень многие в Ричлэнде услышали эти слова регента. Тайна перестала быть тайной. Хотя, как мы знаем, и стоила с недавних пор совсем немного.
Но для застывшего у входа в зал Брока в этих словах был совершенно иной тягостный смысл.

-Какое первое лицо!? – выкрикнул он и вновь бросил на пол многострадального Никса. – Какой это мэр!? Я здесь мэр!!!

Пять сотен пар глаз воззрились на грязного наглеца с изуродованным лицом. А тот, размахивая кулаками и расталкивая попадавшихся на пути людей, попер к трибуне.
- Попал, - вслед Броку пробормотал Коряга.

Последующие события начали развиваться столь быстро, что ровным счетом никто из находившихся в зале, а тем более никто из телезрителей ничего не понял.
Рослый, неумытый невежа, разметав охрану мэра, словно шары по бильярдному столу, накинулся на главу города. Противники сцепились и покатились куда-то под стол. Брок нещадно тузил регента, повторяя:

-Я мэр, я!

Хоть и был двойник одинаковых габаритов с настоящим мэром, но значительно уступал ему в физической силе и, особенно, в искусстве ведения рукопашного боя. Может быть, под столом в телецентре ярость Бульдога и положила бы конец народному проекту. Но на помощь регенту пришла общественность. Двадцать самых смелых ее представителей накинулись на Брока и, взяв числом, скрутили его. А тут и очухавшаяся охрана подоспела.

- Я это, я, - Брок.

Он хотел в двадцатый раз повторить: «Я мэр». Но слова эти вдруг застряли у него в горле, и было отчего. У одного из представителей общественности, скуластого черноволосого парня, под задравшимся вверх рукавом мелькнула сиреневая татуировка – клыкастый, длиннохвостый дракон, обвившийся вокруг лезвия сабли. Этот знак был символом детей Золотого Дракона, в свое время немало пострадавших от лихих разбойников – Гориллы и Бульдога.

Откуда оказался в зале этот человек, Брок не знал, но для чего он сюда прибыл – догадывался. А еще бывший разбойник очень хорошо знал, что дети Дракона долго помнят обиды и мстить умеют. Поэтому, в миг проглотив свой гнев, он сник и стушевался. Скандал закончился так же быстро, как и начался. Неузнанного мэра вместе с остальной его компанией заперли в отдельной комнате без окон. Регент, великодушно воспрепятствовавший передаче задержанных хулиганов в руки полиции, через час сам явился к ним. Войдя в комнату, он плотно прикрыл за собою дверь. Губы регента улыбались, но во взгляде таились настороженность и напряженность.

- Добрый вечер, дамы и господа, - начал он.

- Здравствуйте, - вежливо кивнула Лиза.

Брок пробурчал какую-то скрытую угрозу. Остальные промолчали.

- Замечаю за вами скрытую неприязнь и недоверие ко мне, - произнес регент, - и это вдвойне странно от одного того, что вы сами создали меня.

Инга мотнула головой. Из всей компании она одна ничего не понимала.
 
- Кто вы!? Сейчас же отпустите меня домой! Не то мой папа задаст вам!

- Всенепременно отпущу, – улыбнулся регент, - я прямой продукт мышления народа и являю собой, так сказать, самую суть и квинтэссенцию демократии. Желание любого гражданина Ричлэнда для меня закон. В течение десяти минут вы уйдете отсюда, куда захотите. Но мне кажется, что уходить вам следует все-таки по одному. Иначе, оказавшись на свободе, вы друг дружку покалечите или убьете. Итак, леди Инга уходит первой, - регент сделал широкий жест рукой. – Прошу, передавайте привет господину Герману.

Предводительница амазонок не заставила просить себя дважды. Она легко подскочила со стула и, ни с кем не прощаясь, выпорхнула вон из комнаты. Дверь с громким стуком захлопнулась за ее спиной.
 
- Вы следующий, - выждав минуту, произнес регент и выразительно посмотрел на Никса. Не держите зла на меня, что давеча я так круто обошелся с вами, упрятав в стеклянный гроб. Ведь нельзя же обижаться на новорожденного за то, что он сломал погремушку.

Никс, который уже пришел в себя, шмыгнул носом и, ничего не говоря, направился следом за комиссарской дочкой. Регент сам предусмотрительно раскрыл перед ним дверь.

- Машина ваша, господин Никс, дожидается вас внизу в целости и сохранности, на том самом месте, где вы ее оставили.

Никс опустил голову, окинул регента диковатым взглядом и торопливо вышел.

- Расставаться с вами, господин Брок, мне тяжелее всего. Ведь я ваш младший братец да, к тому же, еще и близнец.

Коряга внимательно, наблюдавший за регентом не смог уловить в его голосе ни капли иронии, ни нотки сарказма.
 
- Вы можете спокойно идти к себе домой и прямо завтра же приступать к исполнению своих обязанностей. Я не узурпатор, я всего лишь регент. Я не пользовался властью, а только сохранял ее для вас. Жаль, что вы не поняли этого, господин мэр.

- Не свисти, - буркнул Брок.

Но регент пропустил замечание своего высокопоставленного двойника мимо ушей и неторопливо проговорил:

- Одно только для меня остается загадкой, одного понять не могу. Почему там, в конференц-зале, напав на меня и фактически одержав победу, вы так легко сдались?

Брок поднял глаза к потолку. Он ни на грош не верил ни одному слову регента и своих тайн открывать перед ним не собирался.
 
- Ребята из охраны тебе на помощь пришли. Испугался я, что прибьют меня насмерть.
Хоть и было это объяснение первым пришедшим в его голову, но достаточно удачным и убедительным.

- Ну, я пошел. Пока, ребята.

Не медля, Брок направился к выходу.

Регент помолчал пару минут, потер затылок ладонью, задумчиво произнес:

- В какое странное время меня угораздило появиться на свет! Одна из вас бездельница, проживающая наследство отца. Другой убийца-любитель. И все же, из всей вашей компании вы кажетесь мне наиболее порядочными людьми. Вам, Елизавета, я обязан своим появлением на свет. Но и в этом деле не обошлось без ошибки. Вы совершенно напрасно подарили мне облик действующего мэра. Это лицо и это тело мне не нужны. Пришло время исправить ошибку.

- Но как? – воскликнула Лиза.

- Нужно провести повторный сеанс материализации, - проговорил регент, - я лягу в капсулу, а вы вновь пропустите через свое сознание волю народа. Только умоляю, не нужно меня представлять в таком виде.

Регент выразительно провел руками по груди и животу.

- Вообще не нужно меня никак себе представлять. Пусть все решит воля наших граждан.

- Хорошо, - коротко кивнула Лиза, - я согласна. Можно Коряга со мною пойдет?

- Конечно, - согласился регент, - не только можно, но и нужно. Пошли.

Регент указал на дверь. Пропустив Лизу вперед, Коряга задержался перед регентом и вполголоса спросил его:

- Кто ты?

Вопрос был странен. Но регент, не задумываясь, тут же ответил на него:

- Кровь от крови, плоть от плоти народной.

Коряга прищурился, заглянул в глаза двойнику. Несколько секунд они буравили друг друга острыми взглядами. Наконец регент потупился и, глядя в пол, произнес:

- Нас ждет Лиза. Пойдемте уже.

Коряга криво усмехнулся и, больше ничего не сказав, вышел вон из комнаты.

11

Свежий уличный ветерок окончательно пробудил Никса  и вернул все его мысли в нужное деловое русло. Напившись крепкого чаю с шоколадом, Никс купил в ближайшем ларьке целую кипу газет и, отъехав от телецентра на два или три квартала, остановился и с жадностью принялся поглощать информацию из пахнущих типографской краской свежих газетных передовиц.

Источник знаний невеликий. Но попавшему в неслыханную передрягу и отставшему на несколько дней от стремительно развивающихся событий Никсу выбирать не приходилось.

Разобравшись с газетами, Никс отбросил их на заднее сиденье. Вновь завел машину и неторопливо поехал по вечерним улицам города. Привыкший мыслить понятиями того круга людей, среди которых в последние годы он вращался, Вьюн ни на секунду не усомнился в качестве созданного им продукта. Если он не пустоголовый олигофрен, значит делец. И какой!? С большой буквы.

Регент отпустил Ингу домой. И это значит, что комиссара больше ничего не сдерживает от открытого столкновения с Нэдой.  А после недавнего унижения месть Ключника будет ужасной. Ричлэнд погрузится в хаос уличных боев.

На встрече с общественностью регент открыто назвал банк, в котором хранится капитал проекта. Неужели в тени наползающего хаоса он не беспокоится за судьбу миллиардов? Конечно, беспокоится. Ответ очевиден – деньги не хранятся, а лишь когда-то хранились в Пятом банке. Но где они сейчас? Где?

Неожиданно Никс обратил внимание на человека, вразвалку бредущего из пивной по направлению к тротуару. Это был капитан яхты, принадлежавшей мэру. Вьюн затормозил. Приоткрыв дверь, крикнул:

- Привет, Джен! Какими судьбами?

Подвыпивший капитан закрутил головой.

- А, Никсушка, привет, привет.

Капитан неуклюже уселся на переднее сиденье рядом с Никсом. От его глубокого, шумного дыхания внутреннее пространство автомобиля быстро наполнилось пивным перегаром.

- Что отмечаешь, Джен? – спросил Никс.

- Начало своей сухопутной жизни, - в горле капитана что-то булькнуло.

- Как так? – удивился Никс.

- Списали нас всех подчистую, и меня и всю команду.

Заметив, что Никс собирается тронуться с места, капитан остановил его:

- Погоди, меня в погребке ребята ждут.

- Как же яхта без вас? Как мэр решился? – настороженно спросил Никс.

- Все началось четыре дня назад.

Капитан с треском поскреб пятерней свою небритую физиономию.

- В ночь Сам привез на яхту груз какой-то, ящики. Потом еще появлялся. В спешке, в суете ни с кем из команды не разговаривал. А сегодня в середине дня привез на яхту трех типов. И нам заявил, мол, свободны. Это моя новая команда. Эх, Никсушка, работаешь, работаешь, спину гнешь в поте лица. И ради чего, спрашивается?

Раскисший капитан повесил голову, закрыл глаза и как-то глубоко и подозрительно сладко вздохнул.

- Джен! – Никс бойко затряс засыпающего капитана за локоть. – Друзья ждут, пиво киснет!

Капитан встрепенулся.

- Да, да, иду. Прощай.

Улицы вновь неторопливо потекли за спину Никса.

Значит, регент просто-напросто воспользовался схемой, придуманной и подготовленной им, Никсом. Чего проще. Деньги на яхте, а он, регент, вряд ли побежит туда прямо из телецентра. Шанс получить свои денежки назад есть. Нужно только поспешить.

Мысли лихорадочно, обгоняя одна другую, поскакали во многомудрой Никсовой голове. Увеличив скорость втрое, он понесся к себе домой. И вдруг в хороводе дельных мыслей одна застряла на месте, да так и осталась торчать, как лом в асфальте.
Почему регент так легко отпустил его – главного свидетеля, знавшего обо всем? Почему?

Внутри у Никса все похолодело. Регент знал о машине. Регент сам напомнил ему о машине. Никс судорожно ударил ногой о педаль тормоза. Выскочил из салона наружу. Не тратя времени даже на то, чтобы захлопнуть дверь, кинулся прочь.

Когда мина с часовым механизмом, прицепленная к бензобаку, сработала, Никса и спешно брошенный им автомобиль отделяло не менее сотни метров. Грохот взрыва за спиной, как удар плети, придал Никсу резвости и прыти. Умен, хитер и прозорлив был Вьюн необыкновенно.

Добравшись до дома на такси, он прихватил с собой маленькую полиэтиленовую коробочку, напоминавшую портсигар и хранившуюся в надежном тайнике под ванной.
Далее на том же самом такси Никс приехал в морской порт. Охранники хорошо знали его, поэтому легко пропустили к закрытым для простой публики причалам, у которых покоились суда значимых в Ричлэнде особ.

Яхта мэра, погрузив в море осадку чуть не по саму ватерлинию, стояла у причала. Палуба ее была пуста, но в кубрике горел свет.

Швартов – толстый нейлоновый трос – одним концом был обмотан вокруг чугунного кнехта на каменном моле. Другой его конец цепко держался за бак яхты.

Ухватившись за трос, Никс довольно ловко добрался до палубы. В прежние времена он был здесь частым гостем и хорошо знал все тихие и темные уголки яхты. Знал он также и место на камбузе, где хранились запасы питьевой воды. Никем не замеченный, он проник туда и высыпал в воду содержимое прихваченной из дома коробочки. Белый порошок с легким шипением растворился.

Выполнив эту часть намеченной операции, Никс спрятался в шлюзовом отсеке и принялся ждать. Если бы не мрак ночи, было бы видно, каким бледным стало его лицо, и как сильно дрожали его ладони.

А на яхте хозяйничали трое сыновей посла Океанской империи. В полночь прибыл и сам посол со своею женой. Торговая сделка между ним и регентом уже давно состоялась. И теперь он, в одночасье став одним из богатейших людей планеты, намеревался как можно быстрее покинуть акваторию острова и, используя статусную неприкосновенность яхты, скрыться сразу от двух грозящих ему правосудий.
Без промедлений яхта с новым хозяином вышла в открытое море. Утром, спустя час после завтрака и чая бывший посол и его семья почувствовали сильный позыв ко сну, сопротивляться которому не было никакой возможности. Они уснули, да так и не проснулись больше никогда. Подсыпанный Никсом яд был необыкновенно силен, и от него не было противоядий.

Ощутив себя хозяином положения, Вьюн выбрался из своего укрытия. Дрожа от охватившего его возбуждения уже не одними ладонями, а всем телом, он поднялся на капитанский мостик.

Необозримая морская гладь, чистая от горизонта до горизонта, раскинулась перед ним. Солнце из лазурной вышины весело улыбалось баловню удачи. Восторг и вдохновение обуяли Никса. Словно языческий жрец, вознеся руки к дневному светилу, он радостно засмеялся и, уже ничего и никого не стесняясь, закричал:

-Я богат!!! Я богат!!! Я счастлив!!! Десять миллиардов лежат под моими ногами! Я буду обладать всем миром! Я буду купаться в деньгах!

Но в трюме под его ногами вместе с деньгами лежало еще кое-что. А именно – уже вторая мина, подложенная «заботливым» регентом. Он очень не любил оставлять следов и старался тщательно прибирать за собой.
Мина предназначалась не для Никса, а для посла. Но в критический момент, как говорится, выбирать и сомневаться не стала. Ей, мине, сомнения вообще не были известны. Она сработала четко и хладнокровно, по-военному.

А последнее желание Никса все-таки исполнилось. Он искупался в деньгах. Правда, не в переносном, а в прямом смысле. И, что самое обидное, так и не узнал об этом.

12

Поднявшись на сотый этаж телецентра, Коряга, Лиза и регент вошли в секретную лабораторию. Регент, давно и добросовестно изучивший инструкции по использованию аппаратуры, провел все необходимые манипуляции безошибочно и быстро. Он включил приборы, подсоединил к голове Лизы разноцветные электроды, улегся в капсулу, накрыл себя стеклянной крышкой.

Лиза расслабилась. Недавно созданный с ее помощью человек все больше нравился ей своей открытостью и демократичностью. Поэтому она с удовольствием исполняла его просьбу. И во время этого второго сеанса, в котором она вновь играла роль медиума, старалась вообще ни о чем не думать.

На повторный сеанс ушло не более часа. Крышка саркофага откинулась вверх, и на свет появился мужчина средних лет довольно брутальной внешности. Ростом и прочими телесными габаритами он намного уступал самому себе первой серии выпуска. Поэтому одежда, в которую он был облачен, теперь оказалась для него несоразмерно широкой и длинной.

- Здрасьте, - растерянно кивнула Лиза.

А Коряга, пораженный чудной метаморфозой, покачал головой.

- Не удивляйтесь, друзья мои. Внутри я остался самим собой. Внутри я тот же самый, - улыбнулся регент. – Все мысли, все стремления и все мои правила остались теми же, что и были, - продолжил он, - и главное из этих правил гласит – никогда не оставлять следов и всегда тщательно прибирать за собой.

С этими словами регент извлек из внутреннего кармана своего широченного пиджака пистолет и без церемоний пальнул в Лизу.

Но Коряга, несмотря на обуявшее его удивление, был начеку. От регента его отделяла чуть не половина лаборатории, а Лиза была совсем рядом. Подземный странник метнулся к ней и, поймав своей грудью предназначенную девушке пулю, рухнул на пол. Не понимая смысла происшедшего, Лиза несколько мгновений молча глядела на него. А поняв, вскрикнула, метнулась к своему другу, упала на колени рядом с ним и дрожащими руками принялась неумело зажимать рану на его груди.

- Корягочка, не уходи, не умирай. Люблю тебя-а-а-а!

Причитания Лизы перешли в истошный и иступленный бабий вой.

- Благородно, но очень неразумно и нерационально, - пробурчал регент, - в обойме еще шесть патронов. На что он рассчитывал?

С этими словами регент тщательно прицелился в голову Лизы, но для того, чтобы нажать на спусковой крючок, ему не хватило доли секунды. Входная дверь распахнулась, и в лабораторию влетел какой-то невысокий тип. Он ожег кисть регента кожаным бичом и на лету подхватил выпавший из его руки пистолет. Вслед за молодцом появилось еще несколько человек. Двое из них схватили обезоруженного регента под руки, один навис над Корягой и Лизой, еще двое застыли у входной двери. Это были азиаты, те самые дети Золотого Дракона, которых так боялся Брок. Последним вошел сутулый старик. Очевидно, среди своих сотоварищей он был старшим не только по возрасту, но и положению. Внимательно осмотревшись по сторонам и изучив открывшуюся перед ним картину, старик не торопясь подошел к регенту.

- На тебе одежда большого человека, одежда мэра, - произнес он, - но ты не есть мэр. Куда же он делся?

Еще раз внимательно оглядевшись по сторонам и, не обнаружив ни одного потаенного уголка, где мог бы схорониться Брок, он продолжил:

-А ты откуда взялся? Мои люди следили. Сюда трое зашли: те двое, - старик кивнул на Лизу и Корягу, - и мэр. Я не понимаю.

Регент молчал. В глубоких кладовых своей памяти он пытался отыскать образ старика.

Словно угадав ход мыслей человека, облаченного в костюм мэра, старик произнес:

- Тридцать лет назад в Хингане ваш мэр убил моего брата.

Воспоминание о начале чужого пути во власть во всех подробностях и красках вспыхнуло в сознании регента и прежде, чем старик произнес первое слово о возмездии, бывший двойник мэра быстро и вкрадчиво заговорил:

- Его здесь нет. Он ушел. Не здесь ищите его.

Старик прищурил и без того узкие глаза, сухими пальцами коснулся белой сорочки регента.

- Маленький человек одет в большую одежду. У меня не осталось времени, чтобы понять. Я должен отомстить за смерть брата.

Регент трагически скривил губы:

- Я не имею к смерти вашего родственника никакого отношения. Я не мэр Брок, я совсем другой человек. Вы же видите – я нисколько не похож на него. В конце концов, я дам отступного – неплохой выкуп за свою жизнь – десять миллиардов долларов. Прямо сейчас мы можем поехать в банк и снять деньги со счета.

Брови старика удивленно подпрыгнули вверх.

- Когда мы взяли того, с разбитым лицом, он говорил те же слова, что он не Брок и еще о деньгах в банке. Одни и те же слова – одна и та же ложь.

- Брок в твоих руках!? – удивленно воскликнул регент.

- Я думаю, что в моих руках целых два Брока, – ухмыльнулся старик и тут же продолжил уже совершенно серьезным тоном. – В банке нет никаких денег. Это ловушка для дураков. Дети Золотого Дракона хорошо знают посла Океанской империи. Он смотрит за алмазными приисками в твоей метрополии. Деньги из банка давно превратились в бриллианты. Ты хотел убрать ненужных тебе людей: этого бродягу и девочку. Почему они опасны для тебя? Они что-то знают? А для чего на крыше вертолет и много бочек с бензином? Ты улетишь, а пожар скроет все следы. Ты хитрый, ты очень хитрый.

Старик покачал головой и вдруг быстро проговорил:

- Бриллианты спрятаны на крыше в вертолете. Сейчас пойдем и посмотрим.
И тут выдержка изменила регенту, он заскулил:

- Не убивай меня. Ведь я ни в чем не виноват пред тобой. Я всего лишь надел чужую маску, всего лишь. Возьми камешки. Да, да, ты все правильно понял. Они наверху в вертолете. Моя игра здесь закончена, и я хотел уйти. Всего лишь. Я не трогал вас, не трогал твоего брата.

Из глаз регента потекли слезы.

- Может быть, - проронил старик, - но то, чего не может понять старый Хенг, страшит его. Вы умрете оба.

- Нет, нет, - застонал регент.

Лиза с омерзением взглянула на него. Слишком много лжи и обмана  испытала она на себе в последние дни и сейчас предпочитала молчать, не желая ни очернять, ни спасать регента, попавшего в серьезную передрягу.

- Связать его, - отрывисто бросил старик, - на крышу.

Выходя из лаборатории вслед за своими бойцами, старик окинул внимательным взглядом Лизу и, не найдя ни единого следа страха на ее лице, промолвил:

- Забирай своего друга и уходи отсюда, если хочешь жить.

Дверь со стуком захлопнулась за спиной сурового сына Золотого Дракона. Лиза и Коряга остались одни. Дрожащей рукой девушка отерла холодный пот со лба подземного странника.

- Я понесу тебя.

Коряга взглянул на нее мутным, затуманенным взглядом. С трудом разлепив склеенные кровавой пеной губы, чуть слышно прохрипел:

- Уходи, брось меня.

- Нет, ни за что не брошу, - упорно замотала головой Лиза.

И, перекинув через плечо руку Коряги, ползком поволокла его в коридор.

13

Брок слишком поздно заметил в зале своих старинных врагов. Они слышали его слова и совершенно здраво рассудили, что если уж двое называют себя именем человека, к которому у них имеются самые серьезные претензии, то и хватать нужно обоих. После освобождения великодушным регентом мэр оставался на воле совсем недолго, а именно всего половину пути между десятым и первым этажами телецентра. На безлюдном пятом этаже он получил удар по голове чем-то весьма тяжелым и очнулся на крыше телецентра, куда был доставлен атаковавшими его бойцами преступного синдиката.
Брок был надежно связан, а над головой его простиралось синее и бездонное ночное небо, до которого с крыши небоскреба было рукой подать.
 
Придя в себя, Брок сперва, по привычке начальника, начал угрожать своим стражникам и требовать освободить его. Затем стал громогласно заявлять, что никакой он не мэр, а совершенно посторонний человек, и напоследок начал предлагать им за свое освобождение солидный выкуп в размере десяти миллиардов. Однако из этих переговоров ровным счетом ничего не вышло. Стражники были то ли глухи, то ли так хорошо выдрессированы своим хозяином, что никак не реагировали ни на угрозы, ни на деловые предложения.

Через четверть часа на крыше появился старик. Он о чем-то пошептался с охранником и ушел. Но долго тосковать Броку не пришлось. Старик в компании дюжины подручных появился вновь. Дети Дракона уложили рядом с мэром незнакомого ему связанного человека и подкатили к ним бочку бензина.

- Кто ты? – дрожащим голосом спросил Брок.

- Я регент. Лиза провела повторный сеанс материализации и изменила мой облик.

- А-а-а, - выдохнул Брок, хотя от накатившего на него страха не понял ни слова из объяснения регента.

- Сейчас нас с тобой жечь будут, - ободрил мэра бывший двойник, - из-за твоих грехов, между прочим.

Брок с ужасом уставился на железную бочку, наполненную бензином.
Через минуту один из подручных старика нашел в кабине вертолета маленький титановый чемоданчик и поставил у ног своего хозяина. Старик склонился. Пробуя чемоданчик на вес, приподнял его.

- Тридцать фунтов, не меньше, - хмыкнул он. – Где ключ?

- Я тебе ключ, ты мне жизнь, - начал торговаться регент.

Старик не успел ответить.

На плоскую макушку телецентра высыпало еще не менее двух десятков действующих лиц. Все они были вооружены винтовками и автоматами. Вперед вышла толстая баба в широких зеленых штанах и кожаной куртке.

- Я Нэда, королева Дна, - объявила она, - этот человек нужен мне.
Мотыга указала на Брока.

Всего час назад после публичного объявления двойником мэра места хранения капитала народного проекта, большая банда, возглавляемая лично королевой, открыто штурмовала Пятый банк и никаких миллиардов в нем, конечно, не обнаружила. Оставив на месте боя треть своего отряда убитыми, Нэда метнулась к телецентру.

- Этот человек уже никому не может быть нужен, - спокойно ответил старик, - посмотри, он мертв.

Он не боялся Нэды. Его отряд был лишь немногим меньше банды королевы.

- Он жив, – окинув Брока быстрым взглядом, произнесла Нэда. – А кто этот второй?
Диалог между двумя главарями бандитских шаек мог продолжаться достаточно долго. Возможно даже, что Нэда и старик смогли бы договориться между собой. Но тут свой голос подал регент.

- Королева!!! – завопил он. – У желторожего черта в чемодане бриллиантов на десять миллиардов!

Упоминание о миллиардах не способствовало дальнейшему ведению мирных переговоров. Стрельба началась сразу после известия о сокрытых в чемодане сокровищах. Потери появились с обеих сторон. Несколько наиболее отчаянных детей Дракона и боевиков Дна сошлись в рукопашной схватке. Остальные попрятались кто куда и принялись палить друг в дружку из имеющегося у них огнестрельного оружия.

Мэр и регент с самого начала схватки оказались в самом выигрышном положении – лежачем. Пули свистели высоко над ними. А об их персонах, по крайней мере, на время боя все позабыли.

- Попробуй развязать мне руки, – прокряхтел регент, - а потом я тебе.

- Еще чего, - отозвался Брок, - сначала ты мне.

- Упрямый осел, - застонал регент, - мои руки стянуты так крепко, что я не могу пошевелить даже пальцами. Развяжи меня и ни в чем не сомневайся. Не то, гляди, ни одни, так другие нас с тобой на куски порежут.

Сопя от усердия и превозмогая боль от впивающихся в предплечья веревок, Брок начал ковыряться в узлах и петлях, накрученных на теле регента. Через несколько минут его усилия были вознаграждены. Путы ослабли. Регент освободился от них и, не изменяя слову, тут же помог освободиться своему товарищу по несчастью.

- К вертолету! – крикнул регент. – Это наш единственный шанс на спасение.

- А бриллианты? Они точно здесь? Я отсюда без них никуда не пойду!

Регент пристально посмотрел на мэра.

Неожиданно, перекрывая шум выстрелов, откуда-то донесся властный голос, многократно усиленный динамиком мегафона.

- Здание телецентра окружено! Все этажи блокированы! Прекратить стрельбу, сложить оружие и выходить с высоко поднятыми руками! В противном случае все будут уничтожены! Все!!!

Последнее слово было не произнесено, а скорее выхаркнуто надсадно и тяжело, словно алый плевок чахоточного больного.

- Ключник здесь, - прохрипел Брок, - этот переговоры вести не будет.

- Гляди, - регент толкнул мэра в бок, – гляди, вот они камушки.

К стоящему на краю крыши вертолету, пригнувшись, несся старик. Следом за ним, прикрывая спину главаря, бежал один из его бойцов. В правой руке его был зажат пистолет, а в левой тот самый титановый чемоданчик с бриллиантами. Не говоря больше ни одного слова и не обращая внимания на рой пуль, мэр и регент кинулись к вертолету вдогонку за стариком.

Молодой боец, получив в затылок кусок свинца, рухнул вниз. Старик с трудом подхватил его тяжелую ношу и хотел влезть в вертолет. Но в этот момент на спину ему прыгнул регент, сбил старика с ног и, крепко обхватив его тонкую цыплячью шею, принялся душить. Старик сопротивлялся истово, но силы были неравны.

- За будущее без наркотиков, - издевательски прошипел регент на ухо старику и рывком переломил ему хребет.

Но пока он сражался, оказалось, что Брок уже влез в вертолет. Рядом с ним - титановый чемоданчик с бриллиантами. В одной ладони у него пистолет, в другой – ручка управления, а в глазах сытый блеск тигра, загнавшего крупную дичь. Если бы регент сделал хотя бы один шаг к вертолету, то получил бы пулю между глаз. Он понял это и, бессильно опустив руки, замер на месте.

А в это время из всех ходов-выходов, соединяющих верхний этаж телецентра с крышей, как муравьи, полезли полицейские. Шум, гвалт и беспорядочная стрельба усилились втрое.

- Прикрой меня,- буркнул Брок и захлопнул дверь в кабину вертолета.

Сила несущих винтов подняла машину в ночное небо.

- Прикрою!!! – вдруг заорал регент. – Там, под сиденьем, пулемет! Пригодится!

Услышав последние слова регента, Брок по-хозяйски усмехнулся и повернул геликоптер в сторону метрополии.

Теперь политическую карьеру, само собой, по боку. В его руках огромное состояние. Делиться ни с кем не будет. А просто исчезнет вместе с бриллиантами. И все. С таким капиталом он нигде и никогда не пропадет. Брок любовно провел ладонью по холодному боку чемоданчика. И вдруг ему до смерти захотелось увидеть груду бриллиантов прямо здесь и сейчас. Он довольно крякнул и пулю за пулей всадил всю обойму в хитроумный титановый замок. Чемоданчик раскрылся. И что же? Вместо сверкающей бриллиантовой россыпи в нем оказались обыкновенные гвозди. Пятнадцать килограммов новеньких, пахнущих машинным маслом гвоздей!

Сказать, что Брок сильно расстроился или опечалился, значит, ничего не сказать. Он был взбешен. Он забурлил, как вулкан. Он взорвался, как заряд тротила. И в гневе своем совершенно забыл, что при нем все еще остается одна весьма ценная штука – его жизнь. И для того, чтобы она и дальше была при нем, нужно всего лишь, не делая резких и лишних движений, лететь  в сторону метрополии, опустить вертолет на твердую почву континента и уж только тогда строить планы на будущее. Вместо этого мэр Ричлэнда выхватил из-под сиденья тяжелый ручной пулемет и, лихо развернув вертолет, понесся обратно к телецентру.

Бой на крыше почти затих. Слышались одиночные выстрелы. Хозяевами положения стали люди комиссара. Но тут сверху на все разношерстное сообщество победителей и побежденных, живых и мертвых, как какой-то спятивший демон возмездия обрушился Брок Бульдог. Гул вертолетных турбин, нечленораздельный крик обезумевшего мэра, ни на секунду не смолкающий лай пулемета смешались меж собой в какофонию ада.

Пулеметная обойма была наполнена бронебойно-зажигательными патронами, начиненными термитом. Одна из очередей аккуратно легла на баки с бензином. Мощный взрыв сотряс ночное поднебесье Ричлэнда. Огненный смерч смел все на крыше телецентра. А охваченный пламенем вертолет, словно сорвавшаяся с небосклона яркая звезда, понесся вниз навстречу земле. Но не долетел. На полпути взорвались его собственные баки с горючим. И он распался на сотню продолжающих жарко гореть кусков и осколков. У бывшего разбойника и мэра не получилось попирать и презирать физические законы с такой же легкостью, с какой он делал это с законами общества, в котором жил.

14

Сцена драки мэра и самозванца после прямого телеэфира в первый же вечер была многократно продублирована по всем телевизионным каналам. Скандальное событие собрало у голубых экранов рекордное количество зрителей – практически всех жителей Ричлэнда. Точнее всех, у кого были телевизоры. Как водится, тут же появились комментаторы, знатоки и пророки. В экстренном порядке в эфир было запущено несколько высокорейтинговых передач, в которых авторитетные представители политики, бизнеса и культуры начали обсуждать и строить предположения – кто такой этот самозванец, назвавший себя мэром? Одни говорили, что он простой безумец, вторые утверждали, что он агент иностранных спецслужб, со слов третьих выходило, что он не кто иной, как инопланетянин, прибывший в Ричлэнд на летающей тарелке, которую не далее, как два с половиной дня назад видели на одной из городских окраин. Кто-то высказал здравую мысль о том, что хорошо бы было, чтобы сам мэр прокомментировал происшествие, да и самозванца выслушать тоже было бы неплохо. Но оказалось, что и один, и второй куда-то пропали. А тут еще, как гром среди ясного неба, широкую огласку получил факт исчезновения вслед за мэром его яхты из морского порта. Это событие было знаковым. Это был четкий сигнал к бегству, понятый, правда, весьма немногими. В основном теми, у кого были свои яхты и самолеты.

И вдруг в середине ночи масла в огонь подлил горячий репортаж с городских улиц. Доблестная полиция под предводительством комиссара Германа, наконец, атаковала злополучный район Дна. В ответ банды Нэды Мотыги напали на Пятый банк, с хранящимися в нем миллиардами народного проекта. Спецоперация по ликвидации и зачистке преступного элемента начала расползаться по ночному городу.
Но и это было еще не все. Уже перед самым рассветом на обалдевших от избытка информации телезрителей обрушилось такое, такое…
 
Впрочем, судите сами. С мирового конкурса звезд эстрады пришло сразу три сообщения чрезвычайной важности. Во-первых, в финал конкурса вышли сразу две звезды, бывшие родом из Ричлэнда, а именно Даша и Маша. Во-вторых, победу в финале одержала Маша. В-третьих, Даша, занявшая в конкурсе только второе место, заявила, что собирается подать в суд на свою бывшую подругу Машу в связи с тем, что победа досталась конкурентке только потому, что на сцену она вышла в мини-мини юбке (да, именно, дважды мини), и к тому же еще и без трусов, чем и пленила конкурсное жюри. Она же, Даша, достойно выступала в брюках. На обвинения в свой адрес фаворитка мегаконкурса Маша ответила буквально следующее: «Если Дашка дура, то пусть и дальше в трусах поет, а мне и так прикольно». Телезрители были сражены пикантной вестью с конкурса. Несмотря на бессонную ночь, общество тут же разделилось на сторонников Даши и поклонников Маши. Между этими двумя партиями уже начинал зреть конфликт, когда произошла неслыханная трагедия, о которой прежде и подумать было страшно. Экраны телевизоров по всему городу погасли. Это в телецентре пожаром была уничтожена передающая антенна. Лишенные доступа в мир грез и мечтаний недовольные обыватели легли спать.

А в это время с авианосца Океанской империи, находящегося на боевом посту  за много миль от острова, поднялись в воздух бомбардировщики. Зажженный над городом маяк был условленным сигналом к атаке.

Лиза ничего этого не знала. В телецентре ей посчастливилось спустить раненого Корягу на лифте вниз на первый этаж и достаточно быстро найти на улице машину, водитель которой согласился довезти их к ней домой.

Всю ночь она провозилась со своим раненым другом. Врача не вызывала и в больницу его не повезла, понимая, что раскрытие личности Коряги очень быстро привлечет к нему внимание полиции.

К середине ночи Коряга забылся тревожным сном. Проснувшись до зари, он сполз с кровати. Стараясь не тревожить стянутую бинтами рану, поковылял к стоящей у окна Лизе.

- Зачем ты встал? – обернулась она к нему. – Ложись сейчас же. Давай я тебе помогу.

- Не надо, - Коряга тяжело оперся ладонью о подоконник. – Что там?

- Не знаю, - пожала плечами Лиза и указала пальцем на белый огонек, мерцающий в предрассветной мгле высоко над городом.

Коряга прищурился, вгляделся в темноту.

- Телецентр горит, - мрачно проговорил он. – Что-то слишком большой погребальный костер устроили дети Золотого Дракона для мэра и регента.

Он помолчал, размышляя о чем-то.

- Вот что, Лиза, - наконец произнес он, - собери самое дорогое и, не медля, уходи с острова. Ричлэнду пришел конец.

Лиза со страхом посмотрела на Корягу.

- Я чувствую, - потупился тот, - не медли, иди, найди пароход или самолет, который отвезет тебя на континент.

- Ты поедешь со мной?

- Нет.

- Тогда и я останусь.

Коряга отвернулся от окна. На Лизином лице читалось непоколебимое упорство.

- Хорошо, я уйду с тобой.

Он не хотел тратить бесценное время на споры и потому так быстро и легко согласился. А еще в глубине своей высохшей и очерствевшей души он начинал чувствовать к этой девочке нечто большее, чем простую привязанность.
Лиза счастливо улыбнулась и захлопала в ладоши.

- Я на машине быстро в порт съезжу!

Домой Лиза вернулась через час. Она была уставшей, но довольной.

- На улицах стреляют, - взахлеб начала она свой рассказ, - полицейские и какие-то бандиты, наверное, бродяги из Дна. Видела и раненых и убитых. Сама под перестрелку два раза попадала, едва ноги унесла. Хорошо, что на машине. А причал пустой. Яхты все уплыли, пароходы и катера тоже, даже простых лодок нет. Я в аэропорт. А все самолеты, оказывается, какими-то спецрейсами еще ночью улетели. Хорошо, что на спортивный аэродром додумалась заскочить. Встретила там одного знакомого, – дядю Жака. Раньше он меня самолетом управлять учил. У него самый последний в городе самолет – старенький такой. За десять тысяч зелеными он обещал нас с тобой до континента подкинуть. Он сейчас напарника ждет – второго пилота. Значит и нас заодно подождет. Так что, Корягочка, миленький, обопрись об меня и пойдем скорее в машину.

Лиза умоляюще взглянула на своего друга.

Через четверть часа они были на спортивном аэродроме. Посредине взлетной полосы одиноко торчал маленький биплан. Вокруг него, нервно поглядывая на часы, кругами ходил пилот в голубом комбинезоне. Увидев Лизу с Корягой, он крикнул им:

- Поднимайтесь в пассажирский отсек!

И, наверное, в сотый раз взглянув на пристегнутый к поясу хронометр, раздраженно воскликнул:

- Ну, где этот Миха, чтоб его…

Расположившись в самолете, Лиза выглянула в открытую дверь.
Со стороны дороги к взлетной полосе спешил человек в таком же голубом комбинезоне, какой был у дяди Жака. Должно быть, это второй пилот Миха. На голове у него был натянут противогаз, за спиной мешок со сложенным парашютом, а у пояса сумка, из которой торчало еще несколько хоботов противогазов. Лиза увидела, как торопя своего припозднившегося коллегу, дядя Жак застучал пальцем по часам.

Оправдываясь, Миха отчаянно замахал руками, вытащил из сумки противогаз и настойчиво всунул его в руки своему командиру. Дядя Жак нехотя натянул себе на макушку средство защиты. После чего оба бегом метнулись к самолету.

Проходя через пассажирский отсек, штурман протянул Лизе два противогаза и озабоченно произнес:

- Пусть это будет при вас. Могут возникнуть проблемы. Миха сказал, что Океанская империя применила химическое оружие. Будем настороже.

Штурман захлопнул дверь. Самолет задрожал, набирая скорость, покатился по взлетной полосе.

Раздался грохот взрывов. Это империя начала аннексию территории Ричлэнда. Лиза, зажав уши руками, вжалась в спинку сиденья. Но в это мгновение их самолет оторвался от земли и взмыл в небо.

- Неужели они решились? – наморщив лицо, проговорил Коряга.

Скоро череда взрывов, превратившаяся в сплошную канонаду, начала затихать вдали. Под брюхом самолета плыла гладкая и спокойная морская синь.

- Там же люди, - жалобно пискнула Лиза.

- Ричлэнд был обречен, - холодно отозвался Коряга, - так же, как когда-то были обречены Рим и Вавилон.

- Почему? – быстро спросила Лиза.

- Когда-то Никс сказал мне, что рыба, начавшая гнить с головы, уже разложилась полностью. Подтверждением тому был регент, созданный волей и мыслью народной. Власть, как самый легкий и самый эффективный путь личного обогащения. Вот, что жило в человеческих умах и незримой аурой витало над городом. Повадки гниющей головы начали вызывать не возмущение, а только зависть, скрытую зависть. Беднягу Никса обманули результаты опросов. Конечно, там где бал правят ключники и бульдоги, только глупец открыто будет говорить правду.  Что ж, дурной пример оказался заразительным. И это не вина народа, это его беда. Но сути дела это не меняет.

- Ты давно понял это?

- Нет, только когда с дыркой в груди валялся на кровати у тебя дома.
Лиза задумчиво покачала головой, но больше ничего не сказала. Коряга тоже молчал.
Медленно текли минуты. Самолет летел в сторону метрополии, надсадно урчал, то и дело проваливался в воздушные ямы. Скоро показалась широкая полоса суши. Внизу вместо однообразного водяного покрывала замелькали поросшие лесом холмы, каменные кряжи, темные провалы оврагов. Началась большая земля.
 
Вдруг из-за переборки, отделяющей пассажирский отсек от кабины пилотов, донесся шум выстрела. Лиза вскинула голову.

- Что это?

Дверца в переборке распахнулась настежь. Из кабины в пассажирский отсек стремительно выскочил второй пилот. Одной рукой он сжимал пистолет, а второй, ухватившись за хобот, стягивал с себя противогаз. Стянув, бросил на пол, а освободившейся рукой открыл дверь на левом борту фюзеляжа.
А никакой это не второй пилот Миха, а регент.

Лиза ахнула. Коряга заскрежетал зубами и вцепился в подлокотник сиденья, делая отчаянное, но бесполезное усилие встать.

- Здравствуйте, дорогие друзья, - губы регента растянулись в хищной ухмылке, - на этот раз, поверьте, я не хотел никого убивать. Но вы сами вынудили меня. Спрашивается, какого черта вы влезли в выбранный мной самолет, какого черта не нашли себе другую летучую или плавучую посудину. Смерть вашего дяди Жака на вашей совести, - хитрец через плечо кивнул в сторону пилотской кабины. – Впрочем, ненадолго.

Регент перестал улыбаться.

- Вы знаете – я не люблю оставлять следов. Парашют у меня на груди, бриллианты в ранце за спиной. А ваша компания мне изрядно надоела…

Регент медленно поднял руку с пистолетом.

- Уходи!!! Уходи!!! – срывая голос, закричала Лиза и как раненный, загнанный звереныш, в последнюю минуту своей жизни смеющий атаковать крупного хищника, кинулась на вороненое дуло.

Грянул выстрел. Но еще раньше отчаянье и злость разбудили в душе Лизы ее таинственный дар и выпустили его наружу. Регент получил удар в грудь такой внушительной силы, что покачнулся, не устоял на ногах и через открытую им же дверь выпал из самолета. Выпущенная из ствола пуля угодила в потолок, оставив в нем аккуратное круглое отверстие. А бедная Лиза опустилась на пол и, дрожа в нервной горячке, зарыдала.

Коряга, отлипший, наконец, от сиденья, подполз к двери и захлопнул ее.

- Ну, ну, девочка, успокойся. Все прошло.

Сухой ладонью он погладил Лизу по голове. Она всхлипнула и кивнула.

- Ты с этой горлицей железной в одиночку управиться сможешь?
 
- Думаю – да, - Лиза улыбнулась.

- Тогда еще поживем.

В этом месте нашего повествования следовало бы поставить жирную точку. Но рука как-то невольно выводит многоточие…

Через две недели в Лондоне появилась странная пара – хмурый молчаливый старик и девочка, которой едва исполнилось восемнадцать. Со стороны они производили впечатление родственников – дедушки и внучки. Но не прошло и трех дней, как они тихо обвенчались и отправились в кругосветное морское путешествие. Когда путешествие закончилось, и корабль вернулся в Ливерпульский порт, оказалось, что молодоженов нет на нем. На каком из пяти континентов остались они, не могли сказать ни капитан, ни вездесущий боцман.

А в столице метрополии появился новый миллиардер – бриллиантовый король. С первых же дней своего пребывания в главном городе он занялся государственной службой. И в скором времени, благодаря своей амбициозности и своему капиталу, в чиновном хоре превратился в одну из самых заметных нот.

А Ричлэнд, как и полагал Коряга, был обречен. Во время бомбардировки одна из трехтонных авиационных бомб угодила в крупную подземную полость, наполненную гремучей смесью атмосферного воздуха и метана. Бабахнуло так, что весь остров сначала основательно приподняло вверх, а потом опустило. И Ричлэнд со всеми его домами, улицами, площадями, банками, пустыми нефтяными скважинами и телецентром стал дном океана. А поднятая взрывом волна потопила весь флот Океанской империи, рискнувший слишком близко подойти к острову.

А народный проект? Если отмести прочь яркую, но бесполезную шелуху и достойной целью признать благосостояние населения, то в истории еще не было народного проекта, осуществленного столь успешно, масштабно, в самые короткие сроки и без лишних затрат на всякие деловые схемы и распилы. Судите сами. После взрыва яхты мэра всего одна треть от десяти миллиардов утонула, одна треть сгорела. Но зато оставшаяся сумма, составившая более трех миллиардов долларов, была разметана по поверхности океана, а затем сильным западным ветром аккуратно доставлена к берегам метрополии. Сотни тысяч простых людей смогли поправить в те дни свое материальное положение.

Вот так-то, господа.

А теперь – точка.