Трансгел, ради которой стоит писать сказочки

                Подарок для ЕНВ Бэйли Джей, любимой музы и врача мировой сети
     " А вот когда и ежели поселяется в носу человеческом Куриный Бог, то поперво надобно уяснить для себя первоначально, но вслед - общественно, образовался ли ранее в мозге тоже человеческом Тараканий царь ".
     Очиняя гусиное перо маленьким серебряным ножичком хтонической работы мастеров железоделательных наук древности, умалившихся по прошествии веков в малобуквичное наименование сущности, Левонтий Магницкий тяжко вздохнул, провожая летящую ошкуренность самописки вооруженным окулярами взором лица требовательного и взыскующего знаний, перевел сфокусированность потемневшего от гнева зрачка на притихшего углом мохнатого паука и, подчиняя насекомое напряженностью работающей мысли, произнес :
      - Глохни, паук.
      Паук громко кивнул, разбрасываясь гранеными в фасеточность глазами в обе стороны познания : мир нутряной, как жила, что возбухает несогласием каждый шаббат, стоит лишь шершавому гаду вылезти бараньим руном парховизма с выключенных принудительно экранов страны, и макрокосм, изучавшийся лемурами доктора Фаустуса, вопреки заманушистым подмигиванием тинковой Маргариты, понесшей плод любви запретной в мусульманском возрасте Рамзана Кадырова, то есть восьми лет и трех месяцев, прошедших с момента самосдачи в вавилонянское пленение великого пророка Шамиля, гамузом и чохом сдавшего православному императору северных стран и окраин всю свою гнилую хевру мюридов, нукеров, кукнаров, чем и заслужил имам благовечность в истории планеты Земля. Конечно, любой здравомыслящий прекрасно знал, что никакого Шамиля никогда не было, но то - то и оно - то, что здравомыслие покинуло планету и общественность дискуссий, натужно высосанных окровавленными губами псиллов из гниющих фурункулов сепаратизма и разбойного образа жизни, самочинно и нравно заменяла подменяемый иллюзионно пророческий катрен Хаджи - Мурата, описанного ( давно ) артиллерийским поручиком графом Толстым в бытность оного коллегиальным и единоначальным ассесором нессесера Нарсеса, государственного евнуха на службе ромеев, и породившего собой все современное своевременное племя оппозиционных несогласных, ранжируемых именно по присутствию отсутствия полового признака, некоторым называемого мандой всех революций, а иными и носками Верзилова, тяжелыми и задубевшими от эонов бытия и лиг пройденных в пыли и оврагах жизненных событий, укладываемых Ефроном Пакгауза из Гагаузии подгузных гуслиц в пару - тройку абзацев БСЭ, что аббревиатурно скрывает кощунственное содержимое препарируемого желудка Иова, чем и занят был Левонтий Магницкий ( см. выше, курсив мой ). " Большая совковая лопата" аббревиатурил Ефрон Эфраимсон, лихо и тайно скрывая за несовпадением букв мыслившийся Хичкоком фильм, так и не вышедший на широкие экраны за недосугом и во избежание, ибо штормовое предупреждение тащить и не пущать самых скудоумных властителей мира, вылилось в касса марэ, в чем и не было совершенно никакого смысла.
     Левонтий Магницкий перечел предыдущий абзац и довольно качнул буклями туго пудреного грешневой крупой, вновь вздорожавшей во имя роста экономики шкафообразного премьера России, за неналичием Махатмы постепенно инфузорящегося в шакья - муни, например, парика и потянулся к кожаному портсигару, где именно на такие моменты ситуации и хранилась отрубленная кисть Малха, святая реликвия прошлого, изредка демонстрируемая почетникам из туристов, последним из коих очутился Квентин Тарантино, опустившийся до знания Бекмамбета из Байпапальфы, засекреченного сектообразного общества друзей природы или натуры, как выражались философы Новейшей истории, вытянул за отросший посмертно ноготь указательного пальца мощь и выразительно пожал свой недрожащей рукой, даже чуть встряхивая и молча говоря :
     - Моен .
     Этому слову Левонтия обучил народный академик Ломоносов, как и магическому заклинанию саксонских рудознатцев  " глюкауф  ди фане хох", как и прочим кудесам плохоизученной в то непростое время крепостничества и непотизма сибаритствующих царедворцев науки побеждать, приземленно и вульгарис мунди дель попполо описываемой полководцем Суворовым в мемуарах Сумарокова, сумеречно кондратящего на проселках истории новое переиздание  " Телемахиды ", Тредьяковским Третьяковской галереи живописных зерцал недурно пущеной на потребу зарождающегося общества благосостояния взаимного кредита и конституции, в чью пользу было сломано столько копий, что и частокол по периметру великой державы был чисто и чотко изготовлен именно из обломков словесности, выводя в кантонизм освободившиеся регименты пограничников, зелеными фуражками усыпавших лужайки возле Троице - Сергиевой Лавры в описываемый эпизод жизнедеятельности первого из безгрешных научпопиков, кем и являлся лично и мажоритарно Левонтий Магницкий.
     - Погранцы, барин, - вкрадчиво пояснил задергивающий вишневого цвета шторы прислуживающий перманентно академистам казачок из пленных калмык, сменянных передовым редутом Еромолова на три ермолки, да устриц бочонок, да кислы щи, шибающие в душу Бога мать, да усы шляхтовой вольности, да мраморную бабу половецких степей, по ошибке оброненную караваном легата Вара, тевтонбургористо до ригоризма подхалимящего тоненькой и вкусной в плепорцию жира, когда попросют, Кристины кисочки Потупчик, чьи буквицы, если поменять, намекнут на прическу а ля секси лолли, практиковавшуюся грустной и косоглазой Машенькой Алехиной, засимбиотившейся глупостью с другими Мариями нашей ойкумены, да еще чего - то там, что перечислять нет смысла никакого. 
     - Сам вижу, - не спорил Левонтий Магницкий, прислушиваясь к бурлению подкорковой магмы ядра из самых креативных пластов народа, отчего - то малочисленностью и явной поддержкой при опросах на баррикадах служащих бесплатным жупелом тупой и скотообразной начальствующей экстракции коррумпированных жвал, наименованных в конце времен путинщиной, самой, уверен, гнусной и подлой эпохи в многовековой истории моей страны, всем вуматной и ништяковой, особенно если бы ее населяли немцы. - У меня, калмык и казак, другая тема для размышлений, - он откашлялся и горделиво воззрился на фотокарточку моей Богини Бэйли Джей, шапочкой намекающей и титьками указующей, - о первичности Куриного Бога и Тараканьего царя.
    - Первичным было слово, - меланхолично заметил на пороге кабинета ученого казак, прикрывая за собой двустворчатую дверь из бука и карельской березы, - и было оно матерным, и гласило оно о волшебном месте Гоголя, но наоборот, о песнях и плясках, но можно выразиться короче.
     - Именно, - воскликнул Левонтий Магницкий, внимательно рассматривая длинный и красивый внизу бабочек моей самой любимой и лучшей музы, воспрянувшей от сферичной угрозы носастенькой Хлое Кай, что правильно и в целом верно.
      И песня, конечно.