Злобный ослик ИА

               

     - Уууу! – закричал ослик ИА, завидев передвигающегося на корточках Вини – Пуха.
    Затем:
    Прыгнул на медвежонка, стал душить, а потом, выхватив из-под гривы нож – вспорол несчастному грудную клетку, дабы извлечь из нее сердце и глумится.
    Но ничего, кроме опилок не нашел, так как Вини – Пух был игрушкой и сердца не имел. То есть - был бессердечный.
     - Тьфу! – сплюнул на опавшие листья ослик и отправился к Кролику.
     - Кроооолик… - изменив голос и вкрадчиво позвал он ушастого, но Кролик знал с кем имеет дело и не отзывался.
    Тогда наш герой попытался протиснуться в нору, но был для этого неприспособлен по причине своих размеров.
    Испачкавшись в грязи и придя в дурное настроение – ослик рассчитал, где у Кролика должна висеть люстра, и прыгал на том месте, прыгал и прыгал, до тих пор, пока не услышал звон бьющегося хрусталя.
     - И – ААА! – возопил он и поскакал творить свои черные дела дальше.
    Между тем Кролик сидел в окружении останков люстры и грустил. Люстра была ему дорога. Это был подарок крольчихи Маши, крольчихи Даши, и еще многих и многих крольчих, которые любили Кролика за неутомимость.
    …поросенок Пятачок, низко нагнув голову и оглядываясь каждую секунду, старался незамеченным добраться до своего жилища, как вдруг увидел распростертое на тропинке тело.
     - Вини! – вскричал он, опознав в зарезанном своего друга. – Вини! Кто это сделал?
    Медвежонок пытался ответить, но вместо слов из его груди раздавался лишь слабый хрип.
    Поросенок окинул взглядом место происшествия, понял, в чем дело – собрал рассыпанные опилки, засунул их в зияющую рану, и, достав из кармана цыганскую иглу с суровой ниткой – заштопал другу Вини грудную полость.
     - Мы снова вместе! – сказал Пух, отрывая глаза – и схватил Пятачка за пятачок, чтобы с его помощью подняться.
    Пятачок ойкнул и отскочил назад, а Вини снова упал, чтобы повторить свою попытку самостоятельно. На третий раз ему это удалось.
     - Знаешь, Поросенок, – промолвил он. – Пора нам что-то делать. Соберемся у меня в 12 ноль ноль.
    Когда кукушка в берложьих часах прокуковала двенадцать раз – Плюшевый медведь начал дебаты.
     - Это невозможно! – доложил Вини – Пух.
    Сова, Тигра, Кролик и Пятачок согласно закивали головами.
     - Это не лес. Это – сплошная засада! – продолжал Вини. – И где выход?
     - Выхода нет! – крикнул пессимистически настроенный Кролик.
     - Выход должен быть! – пробормотал Пух, с отвращением рассматривая, грубые швы на своей груди. – И кому-то пора научится шить…
     - Это кому-то нужно сказать «спасибо», - возразил Пятачок – А то кто-то валялся бы безмолвным и курил.
     - Во-первых, – начал медвежонок, стараясь не смотреть на поросенка – я не курю, а во-вторых…
     - Выход есть! – внезапно произнесла Сова.
    Сказочные герои перестали пререкаться и обратили на Сову внимание.
     - В Библии рассказывается…(тут Тигра впервые заметил, что Сова умная)
     - …что был такой человек – Самсон. И был крайне сильным. И сила его была в волосах. А когда любимая женщина решила постричь ему волосы – сила пропала, и он стал как все. Какой вывод?
     - Какой? – хором спросили присутствующие.
     - Вся злость ИА – в хвосте! Вы заметили, как он его поднимает и машет перед тем, как напасть?
     - Я тоже поднимаю, когда иду в туалет, – сказал Тигра. Но я же не злой.
     - Ты тупой! – заметил Кролик. – Сова права. Лишим осла хвоста. И помните – за все, что мы делаем – мы отвечаем вместе…
    В гробовой тишине договор был скреплен рукопожатием, и заговорщики разошлись.
    На следующий день, когда ИА беззаботно нюхал мимозу, на него напали, скрутили – и ампутировали то, чем он отмахивался от мух. И странное дело – Птица оказалась права!
    Характер ослика кардинально изменился, и вместо злобы его стала одолевать грусть. Тогда с большой осторожностью хвост пришили – и ИА не заметил перемены. ИА стал философом.

    В книге Алана Милла вы не найдете таких подробностей, потому, что Вини – Пух рассказал ему далеко не все. А мне рассказал. Он был под видом плюшевого медведя у меня в детстве, и я его узнал по неуклюжим швам, все еще видневшимся у него на груди (Пятачок так и не научился шить…).