Введи меня во искушение

Любовь Отраднева

(в соавторстве с Naru Osaka)

Введи меня во искушение

Посвящается дражайшему соавтору

Просто маленькое альтернативное хулиганство про Хейзеля и Тошечку. А может, кино для взрослых, в котором они однажды снялись в паре.
* * *
Хейзель Гросс шел по опушке леса, прислушиваясь к шорохам. Страшно не было. Молодой священник уже успел стяжать себе славу заклинателя духов. И сейчас он шел разыскивать ведьму, коварную и опасную, обитавшую где-то в этих местах. Конечно, его предупреждали, что задача будет нелегкой – мол, эта ведьма мастерица отводить глаза и распознает ее не всякий. Но Хейзель был очень молод и самонадеян. Первые успехи вскружили ему голову. Так что сейчас он был вполне уверен, что никакая ведьма от него не скроется.
Скоро он вышел на приветливую полянку. Мягкая трава так и манила присесть отдохнуть.
И не сразу Хейзель заметил, что он тут уже не один. В первую секунду даже вздрогнул от неожиданности, но тут же расслабился, увидев всего-то-навсего невинную молоденькую девушку в переднике и с корзинкой в руках. По всей видимости – жительницу ближайшей деревни.
– Здравствуйте, святой отец, не желаете ли отведать пирожков?
У нее были громадные, наивные карие глаза, темные волосы вились кольцами. А улыбалась совсем по-детски наивно, даже подумалось – и как такую одну в лес-то отпустили?
– Присаживайтесь, дитя мое. Не боитесь тут одна?
– Я уже привыкла, – она села рядом с ним.
– Часто здесь ходите?
– Да, у меня родственники живут по ту сторону леса. Вы кушайте, святой отец, день нынче не постный!
Она снова мило улыбнулась – и Хейзель, поколебавшись, взял пирожок.
Они сидели рядышком, кусали пирожки, запивали водой, подкрашенной церковным вином. Было так спокойно… И совсем не хотелось думать о том, что рядом может ошиваться какая-то нечисть. Но дела забывать нельзя.
– Пойдемте, я вас провожу, – предложил Хейзель. – В этих местах неспокойно.
Она кивнула, но когда они, поднявшись с травы, пошли рядом, заметила:
– Не так уж у нас и неспокойно.
– А мне говорили, что тут живет коварная ведьма.
– Ну это только слухи. Мало ли, что люди болтают!
– Хорошо, если так. Но все-таки я хотел бы вас проводить. Кстати, как вас зовут?
– Тоша, – улыбнулась она, и Хейзель удивленно заметил:
– Необычное имя.
– Антонина. Я привыкла так, по-мальчишески.
– Странно. Такое чистое, невинное дитя… – хотя, может, она была и старше, и сам он выглядел тоже весьма несолидно.
– Если бы так… – она усмехнулась как-то невесело. Хейзель недоумевающе посмотрел на нее.
– Я не хотела, – глаза ее наполнились слезами. – Их было двое, сильных и очень пьяных…
Пояснять не требовалось. Дрогнувший голос словно пронял до глубины души.
– Бедное дитя! И ты все равно не боишься ходить одна?
– Приходится. Родню надо навещать, ради такого дела никто меня каждый раз за руку водить не будет.
– Какой ужас.
– И, кстати, святой отец, беда со мной случилась не здесь, а в деревне, на танцах.
– Да, иногда среди людей опаснее, чем в лесу, – философски заметил Хейзель.
– И не говорите, святой отец… кстати, как ваше имя?
– Хейзель Гросс.
В ее глазах вспыхнуло что-то… Как будто она знала это имя. Хейзель понял это неправильно. Да уж, гордыня имела над ним бОльшую власть, чем любой другой смертный грех!
– Ты слышала обо мне?
– А должна была? – невинно поинтересовалась девушка.
– Ну, я, конечно, только второй год как рукоположен, но ведь я изгоняю духов и… – на его бледных щеках выступил нежный девичий румянец.
– Оооо, – с уважением и даже каким-то трепетом протянула Тоша. – Надо же! Это, наверное, так трудно… да и опасно!
– Очень трудно и очень опасно. Но у меня талант – нечистую силу чую с детства.
– Ух ты! Тогда, может, заглянете к нам? Проверите, есть тут ведьма или нет.
– За этим я и пришел.
– Здорово! Я сама ее никогда не видела, но вы наверняка найдете, святой отец!
– Не сомневаюсь.
Карие глаза девушки восторженно заблестели. Хейзель довольно улыбался. А Тоша тем временем пошла вперед, к широкому, но довольно мелкому ручью. Не задумываясь, подоткнула юбки, почему-то высоко, открыла крепкие, красивые ноги. Похоже, ее совершенно не заботило, что на нее могут смотреть. Или слишком надеялась на святость своего спутника? Святость сейчас находилась под серьезной угрозой. Хейзель глаз отвести не мог. И только шептал: «Искушение, искушение…»
Тоша, как ни в чем не бывало, оглянулась и спросила:
– Что же вы замешкались, святой отец?
– Не делайте так никогда, дочь моя, – это «вы» должно было восстановить дистанцию. – Иначе вы снова станете жертвой…
– Но ведь сейчас-то я… в безопасности?
– Со мной – безусловно, дитя мое.
– Тогда бояться нечего! – и Тоша поманила его за собой.
Хейзель пошел – он-то тем более ничего не боялся. Тем более, что ручей остался позади, а с ним – и искушение.
…И так они шли еще долго и никак никуда не приходили. В конце концов Хейзель забеспокоился:
– Тоша, а где деревня-то?
– Уже должна быть рядом. Надеюсь, мы не сбились с дороги. Или, может, та самая ведьма нас морочит?
– А она может, – Хейзель торопливо зашептал молитву. И увлеченный этим, не замечал, как меняется взгляд девушки. В нем уже не было ни следа наивности. Только хищная страсть – и любопытство. Казалось, она хотела воочию увидеть действие молитвы, но не видела того, что ожидала.
«Так и думала. Все это профанация для слабых и глупых». И этот священник, видимо, слабее, чем она думала. Опасаться его не стоит, пока, по крайней мере. А вот поиграть – почему бы нет?
– Ах, святой отец, мне страшно! – как бы невзначай она взяла его под руку и прижалась.
Он вздрогнул, прерываясь на полуслове.
– Не надо бояться, ничего плохого не случиться, пока я здесь! – и попытался ненавязчиво отстраниться.
Но девушка висла на нем, вся дрожа, касаясь грудью его руки… И впору было уже молиться исключительно за собственную добродетель. Потому что близость ее действовала весьма сильно, просто обжигающе.
– Что с вами? – невинно спросила она.
– Ничего, все в порядке, – ответил он, еле разжимая губы.
– Нет, вам не по себе. Неужто снова эти чары?
– Может быть. Ведьма искушает меня, а рядом только вы, невинное дитя. Не обнимайте меня так, а то я вспомню, что я мужчина, а не только священник.
В карих глазах вспыхнула торжествующая искорка. Девушка совсем уж отчаянно обвила руками шею Хейзеля, лишая того остатков разума, и прижалась губами к губам. Это прикосновение мгновенно вымело из головы Хейзеля все молитвы – зато заронило совершенно безумную догадку.
 – Ты… – он отстранил девицу подальше от себя и вгляделся в ее лицо. – Та самая? Исчадье ада?
Она рассмеялась – не демоническим смехом, а совсем обыкновенно. Красивая такая, манящая, и не захочешь – согрешишь, помышлением уж точно. Неужели он на самом деле так слаб? Или… действительно не ошибся и перед ним кто-то посильнее простой смертной?
Снова молиться, вспоминать все те приемы против нечисти, которые его прославили и большую часть которых он придумал сам. Только вот, когда он их придумывал, он, к своему стыду, не учитывал, что ему самому в момент борьбы с нечистью может хотеться… прямо противоположного. Это более чем отвлекало. Да еще и возмущающий объект – так немыслимо близко…
– Оказывается, необязательно быть ведьмой для того, чтобы святой отец потерял голову! – притворно вздохнула Тоша. – На эти «дьявольские штучки» способна любая женщина!
– Да, женщина – сосуд скудельный, а ты в любом случае не та, за кого себя выдаешь.
– А разве я сказала, что выдаю себя за кого-то? Разве я не могу просто быть собой?
– В любом случае ты грешная, коварная женщина!
– А тебе, как я посмотрю, это нравится!
Хейзель уже собирался возмутиться, но вдруг с ужасом понял, что она права. Лицо его залил жгучий румянец. Куда было деваться от стыда, кого было обманывать? Разве что себя самого, а это дело безнадежное…
– Ну вот, – нежно промурлыкала Тоша, приподнимая его голову за подбородок. Священник дернулся, но, как завороженный, уставился в карие глаза, в которых, как ему казалось, полыхало адское пламя.
Тоша улыбнулась. Он ей нравился. Очень медленно она приблизила к нему свое лицо, облизнула губы. Хейзель, собрав последние силы, опять попытался вырваться, но тщетно – лишь острые девичьи ноготки впились в кожу.
– Ты мой, – шепнула Тоша и впилась в его губы. Причем отнюдь не робко, а властно и жадно до боли. Это было ужасно – но вместе с тем так сладко… И в сознании Хейзеля пронеслась предательская мысль: сие не грех, а токмо падение… А коварная ведьмочка, точно подслушав эту мысль, еще усилила напор. Сопротивляться было совсем бесполезно, Хейзель понемногу запрокидывал голову. И чувствовал, что руки Тоши уже не сжимают его подбородок, потому что переместились на шею, обвившись вокруг нее с настойчивостью плюща. И он сам не заметил, как в ответ обхватил ее тонкую талию. И она прижалась к нему так тесно, что, кажется, никакая молитва не заставила бы ее отстраниться.
Колени его слабели, и вскоре Тоша уложила его на траву, по-прежнему позволяя себя обнимать. Впрочем, священник со стыдом понимал, что хочет уже не только этого. Пусть эта женщина сделает с ним все, что захочет, пусть!..
А она хотела не просто заполучить его, а властвовать над ним! Дразнила, распаляла каждым движением, ловко справлялась с облачением. Да и сама все больше открывалась его взгляду. Хейзелю казалось, что он не видел ничего более прекрасного и, обезумев, тянулся к этой красоте. Но когда он уже почти касался ее, Тоша вдруг отстранилась, а острые ноготки вонзились уже в грудь.
– Я сама, не мешай… Может быть, потом.
Она прочертила несколько горящих линий, но боль не отрезвляла – наоборот! Она была обжигающе желанной, и Хейзель издал стон неподдельного удовольствия, вызвав у Тоши новую усмешку.
– Ах вот как тебе нравится! – царапины ощутились теперь ниже, и дразнящий язычок ведьмы слизнул выступившие капельки крови. – А ты сладкий!
– Ты только… ах… всю мою кровь не выпей, колдунья!
– Ну зачем же? У меня на тебя другие планы.
Хейзель даже побоялся спросить, какие именно. Тем более что в этот момент увидел колдунью полностью обнаженной. От этого зрелища дыхание перехватило. А она продолжала дразниться, показываясь во всей красе и не позволяя себя коснуться. И очень скоро Хейзель понял всю изощренность этой пытки, беспомощно извиваясь под своей мучительницей и сходя с ума от желания.
– Ну ладно, ладно, хватит с тебя, – наконец сжалилась Тоша – и опустилась на него.
Хейзелю показалось, что его уже обжигает адское пламя. Но каким же сладостным оно было!
Он подался навстречу с таким пылом, какого даже сам от себя не ожидал. Тоша торжествующе засмеялась – хрипло, на грани стона. А Хейзель вдруг понял, что эта ведьма управляет им, как хочет. Что это он отдается ей. Но теперь уже ничего с этим не поделать. Только лежать и наслаждаться. А она… О, она уже наслаждалась, и как! И только застонав в последний раз – громко, отчаянно – она позволила и пленнику достичь вершины.
Да, именно так – вершина, взлет! Тот, кто назвал это падением, похоже, никогда не испытывал ничего подобного.
Тоша улыбалась, наблюдая за ним. И когда он затих, пораженный, она почти нежно, только чуть-чуть царапая, провела пальцем по его щеке.
– Прелесть моя…
Хейзель выдохнул. Было ощущение, что эта ведьма выпила все его силы, он даже шевельнутся не мог… или не хотел?
– Лежи. Приходи в себя. Я еще вернусь. Когда мне того захочется.
Она легко, почти насмешливо коснулась его губ – и веки Хейзеля отяжелели. Всего на миг, но когда он снова открыл глаза – Тоша уже исчезла.
Самое ужасное – что он все помнил. И не знал, как теперь с этим жить, как исповедаться в таком. Знал только, что уже не имеет права на священный сан. И думалось об этом как-то… отстраненно. Словно даже и не раскаивался в том, что произошло.
Теперь начиналась другая жизнь – вот и все. И пусть даже приспособиться к этой жизни будет нелегко – что теперь поделаешь.
* * *
Сан с него сняли со скандалом. Хотя, надо сказать, многие верующие плакали. Но сам он – нет. Просто уже успел понять, что не сможет вернуться к тому, что было.
Значит, оставалось только искать снова ту проклятую ведьму. Хотя, конечно, она сказала, что сама его найдет – когда и если захочет. Но все равно – страшно тянуло в те места, где он ее встретил. Может быть, опять подойдет-покажется?
И снова, как во сне, он бродил по тому самому лесу. То ему слышался смех, то мерещились касания, поцелуи, царапающие кожу коготки… Может, эта ведьма свела его с ума в самом прямом смысле? Скорее всего, так и есть. Остается только лечь на землю в том самом месте, где все случилось, и забыться тяжелым сном. Таким крепким, что уж точно не расслышишь тихого звука шагов, сливавшегося с шелестом травы и ветвей.
Тоша присела рядом, нежно-растроганно погладила его по щеке.
– Пришел все-таки, – беззвучно прошептала она.
Хейзель открыл глаза и встретил ее довольный, даже счастливый взгляд. И сам того не желал – но на лице появилась радостная улыбка.
Тоша обняла его:
– Умничка, не побоялся вернуться. Значит, я в тебе не ошиблась, миленький мой!
– Так ты ждала меня?
– Надеялась, – она лукаво сверкнула глазами.
– На что?
– Что не забудешь.
– Тебя разве забудешь! Без тебя невозможно уже!
– Что невозможно?
– Ничего. Я без конца вспоминаю тебя и…
Он вдруг смутился до жгучего румянца.
– И мечтаешь о том, чтобы все повторилось снова?
– Да, – прошептал он, – все…
– Ладно, все будет. Только имей в виду – тогда ты мой навеки.
Он вздохнул.
– А что мне еще остается?
– Ну ладно. Но жалеть уже поздно. Лучше радоваться!

Сентябрь 2011, август 2019