Здравствуй, Солнце мое

       Здравствуй, Солнце мое
                А я как заколдованный пялюсь в горизонт,
                Я никогда не видел моря!
                А там на небе только о том и говорят -
                Какие там рассветы, какой закат!
               
                25/17
               
          Клоназепам

Сверлят черти меня злобным взглядом. Ну и пускай. Какое мне, собственно, дело? Совесть меня совершенно не грызла. А чего вы ожидали, дорогие мои? Если не хватает сил и ума сдержать импульс, будьте готовы к тому, что правоохранительные органы применят жесточайшие санкции. В конце концов, все можно было порешать на месте, а не бежать с кулаками на жалких сотрудников. Воля ваша,- за это и поплатились.
Судья огласил вердикт, и я, за ненадобностью, поспешил удалиться из здания суда.
Покидая «эшафот», один из ублюдков в клетке крикнул мне в след: «Ты хорошо подумал над тем, что сделал?!»
Ответа не последовало. Думать нужно было вам, господа арестанты. Отныне к вашему брату я более никакого отношения не имею.
Я был честен с самим собой. Черный бизнес изрядно потрепал меня, а тот самый треклятый момент, послуживший началу процесса, вызвал настоящий животный страх. Жизнь сама посылает знаки, когда нужно остановиться. Сейчас самое время!
Вернувшись домой, первым делом я подумал о том, чем бы усмирить разбушевавшийся голод. Достал из холодильника небольшой кусок докторской колбасы, и полез в шкаф за хлебом.
Пока я резал ингредиенты для изысканного ужина, мне почему-то вспомнился эпизод, который дал старт, затянувшейся на год авантюре.
Я тогда работал официантом. Как сейчас помню. Возвращался ваш «покорный» в тот вечер с работы, и встретил старого знакомого. Приятеля звали Сашей. Общего у нас с этим типом было мало, разве что – ненависть к низкооплачиваемой работе. Санек тоже в тот вечер шел домой со смены (работал в связном, если не изменяет память). Затерли мы с Александром за жизнь – за смерть. И вдруг он выдал фразу, которая моментально, колокольным звоном, отзвучала в моем сердце: «Вот скажи мне, братан, че мы два, вроде не тупых парня, пашем в таких колхозных заведениях. Не знаю как ты, а я собираюсь увольняться». На мой резонный вопрос: «чем же собираешься зарабатывать на жизнь?», он лишь издал самодовольный смешок. Далее Саша перешел на шепот. Поделился мой приятель информацией, той самой, что не для огласки, и дал наказ хорошенько подумать. С ответом я медлить не стал.
Вскоре у меня появились деньги. Большие деньги. Я, право, не знал, куда их тратить, но точно знал, или, скорее, ощущал, что ничем хорошим это не закончится.
И вот я сижу на кухне, давлюсь бутербродами. Колбасы почти не осталось, а четверть буханки хлеба покрылась плесенью. Так, наедине с бутербродами я провел несколько дней, пока и они не покинули меня.
Заначка на черный день дождалась своего часа. Я закупился продуктами и всерьез задумался о поиске работы. В официанты особого желания возвращаться не было, посему единогласным решением консилиума в лице меня, был постановлен декрет от такого то дня… такого то месяца… такого то года…  короче, быть мне графическим дизайнером.
С детства я неплохо рисовал, но создавал что-то редко, ссылаясь на отсутствие вдохновения. Сейчас же совершенно иная ситуация. Я не буду придумывать оправдания. И, упаси Боже, продолжать плакаться о незавидном финансовом положении. Я просто хочу рисовать, и зарабатывать этим. Да! Именно так!
Шли недели. Клиентов было не так много, но перебиваться кое-как удавалось. Да и мне для жизни много не требуется. В моей «нелегкой» уже были большие деньги, как вы помните, а с ними и проблемы тех же масштабов. Монет хватало, чтобы оплатить жилье, купить пожрать, и обеспечивать себя запасами клоназепама.
У меня еще в раннем возрасте были проблемы с психическим здоровьем. Мама говорила, что я всегда был крайне мнительным и тревожным. Но последний год исчерпал все стратегические запасы нервов, и в какой-то момент мне пришлось обратиться к мозгоправу.
Психиатр выписывал мне разного рода транквилизаторы: начали с легких «зепинов», - пришли по итогу к его величеству Клоназепаму, его еще «царь-транком» называют. На фоне данного препарата тревожные симптомы действительно сошли на нет, даже приятное расслабление мышц вызывало ощущение, несколько странной, но все же эйфории, - это, несомненно плюс. Как бы прискорбно это не звучало, но есть и отрицательные моменты. Думаю вы и сами догадались, что речь о зависимости. Сколь комично, должен отметить, запрещенные наркотики с моей душей ментальной близости не нашли, а вот медикамент пришелся как раз по вкусу. Да еще как! Я представить не могу спокойного вечера и крепкого сна без Клоназепама. Скверно. Скверно и гадко.
Я не единожды задумывался о суициде, еще когда пахал черным курьером. Признаюсь, на данный момент паршивый «царь-транк» -  единственное, что держит меня на плаву.
Я закинул несколько колес Клоназепама, и принялся читать книгу. От произведения меня отвлекло смс:
«Привет. Как дела?»
Сообщение было отправлено моей подругой Ирой. Слегка пышная девушка с формами. Настоящая знойная женщина: та самая, что мечта поэта. Я могу много говорить о ее личностных качествах, но, кто, хоть краем уха, слышал о главном произведении Мопассана, прекрасно поймет, что она за человек и без моих костных эпитетов.
- Не молчи, - писала Ира
- Привет, Ир. Дела не очень. Ты как?
- Нууууу. Хочешь поржать? Я мудохаюсь с депутатом из лдпр ХАХАХА, - ответила она.
Мда… Я, явно, поторопился сравнивать  Иру с пышкой французского писателя.
- Ебешься с депутатом? – опешил я, - Совесть не мучает?
- Нет.
- Он же депутат. Это как клеймо.
- Хаха. Он достаёт всегда самый лучший депутатский кокс. Точнее привозит.
- Так ты еще и за депутатский кокаин. Какая пошлость. Как ебырь хоть хорош? - поинтересовался я.
- Хорош. Прям мммм…
- Лучший из всех твоих пахарей? – лукаво спросил я.
- Хммм… Насчёт лучший - не лучший, сказать не могу, но приятно ****ец. Ты, кстати, чем завтра занят?
- Вроде бы свободен.
- Вот и славно. Погнали  гулять в ПГ.
- Я подумаю. Посмотрим, что завтра будет.
- Славно. Утром отпишись.
- Хорошо, - ответил я, и вышел из ВК.
Клон дал о себе знать. Я почувствовал приятную усталость, и, дочитав главу, лег спать. На сегодня с меня хватит. Не самый отвратный день, если задуматься. Спокойствие и умиротворение плавно растеклись по телу. Казалось, что я вот-вот окажусь в открытом космосе с возможностью дышать, и в целом функционировать, как и на нашей прекрасной планете. Да, пожалуй, не самый дерьмовый день.
Конечно, мне не очень хотелось идти на прогулку с Ирой, но, кто знает, что ждет завтра. А завтра была она.

      Девочка, покорившая солнце

Поражает размах крыльев этого голодного ворона. Фантастическая птица пролетела прямо надо мной. Есть у меня что-то общее с этой летающей тварью. Говорят, что вороны очень хитрые и безумно прагматичные существа. В голове не укладывается, как эти факты могут быть сопоставимы с их основной инстинктивной природой. Даже человек так и не смог до конца подавить в себе животного. Хотя, если принять во внимание то, что мы люди сами себя полностью не знаем, чего уж мне рассуждать о характерах других существ. Одно мне ясно как день, ко всему нужно относиться со здравым агностицизмом. По крайней мере к тем вещам, что доступны нашему взору. И неважно по средствам чего: ощущений, разума, техники. А вести беседы о существовании Бога, бесконечности вселенной таким обывателям, как я, в общем-то бессмысленно. Куда большую ценность представляют диалоги с Ирой.
Мы гуляли в парке. Она рассказывала о своем новом ухажере, о «безнравственных подругах», и даже покусилась на святая святых: тему одиночества.
Я постоянно кивал головой, издавал мычание, изредка вставлял короткие реплики. По-сути, на все россказни Иры мне было плевать. Я находился в седативном состоянии, подаренным Клоназепамом, и любовался окрестным пейзажем. О, да, это то самое чувство, когда лепестки деревьев, помимо фотосинтеза, производят процесс молчаливых бесед по душам. Как интересно, пожалуйста продолжайте.
- Чем ты-то сейчас занимаешься? - закончив о себе, спросила Ира.
- Рисую обложки, - на выдохе сказал я.
- О, крутяк. Давно тебе говорила: «рисовать – твое призвание». И много зарабатываешь?
- С какой целью интересуешься? – усмехнувшись, спросил я.
- Ну, я как-никак совсем скоро буду носить гордое, как ты любишь говорить, «клеймо» Содержанки.
- О, - удивился я, - так у вас все серьезно?
- Я к этому и клоню, - ответила Ира, - А если не прокатит, то рассмотрю твою кандидатуру.
- Слишком много чести, родная.
- Да шучу я, - посмеялась Ира, - я не хочу потерять единственного достойного друга.
Можно ли меня назвать достойным? Я бы поспорил. Мне всегда удавалось выходить сухим из воды, не более. На мой взгляд это делает из меня еще более мерзкого человека. Люди, не стесняющиеся своих пороков, идущие на Вы, гораздо честнее. И хотя бы за это таких персон стоит уважать.
Звезда, некогда воспетая Цоем, близилась к закату. Я попрощался с подругой, и поковылял к месту обитания. Не знаю почему, но называть свою хатенку домом, язык не поворачивался.
Время вечернее, но на улице по-прежнему душно. В голове бушевали мысли. Их буквально бросало из стороны в сторону. От этого становилось только веселее. Так как, какой-либо тревожности в данный момент я просто физически не мог испытывать, приходилось глупо улыбаться, не обращая внимания на толпы прохожих. В тараканнике всплывали яркие картины сексуального характера, сцены удушья, мысли о морском путешествии. В один миг я чуть ли не загорелся мечтой побывать в японском лесу самоубийц. Вообразить трудно, насколько это прекрасное место. Если бы вы меня спросили: «куда бы ты отправился за вдохновением?». Я без раздумий ответил бы: «В Аокигахару». Поймав себя на этой мыслишки, я четко почувствовал, как во мне рождается настоящий художник.
До метро оставалось двадцать шагов. Я присел на бордюр, и закурил сигарету. Жадно поглощая дым, я никак не мог отделаться от пресловутой идеи стать настоящим художником. Подумать страшно: сколько же шедевров я могу создать, всего один раз посетив заветное место.
- И долго мне на тебя смотреть? – спросил женский голос.
Я поднял голову. Девчонка. Совсем юная красивая девчонка.
- Может, предложишь сигарету? – поинтересовалась она.
- Наглости вам не занимать, сударыня,  - ответил я, и перешел на серьезный тон, - Нет, сигу я тебе не стрельну.
- А тебе ничего не остается. Солнце хочешь? Так я могу достать.
Меня это рассмешило.
- Солнце?! На кой черт мне твое солнце.
Я достал из пачки сигарету, и протянул девчонке.
- На, бери! И сваливай поскорей.
- Ну уж нет! – ответила она. – Я обещала солнце, значит будет солнце. Я, к твоему сведению, волшебница.
Ее последняя фраза на «ха-ха» меня пробила похлеще вашей сативы. Я смеялся так сильно, что не смог удержать сигу. Вот чертовка! Ее беспардонность ограбила меня на полторы сигареты.
- Пойдем!
Она неожиданно схватила меня за кисть. Я поддался ее напору, и последовал.
- Куда мы идем?
Она промолчала.
Мы обогнули метро, и побрели вглубь дворов. Кажется, я кому-то обещал не искать приключений. Точно обещал. Себе обещал. Но мне ни с того ни с сего стало приятно просто идти за этой странной девочкой. Я почувствовал тепло. Знаете, то самое, когда в груди ласково свербит и легонько покалывает в затылке. Это, определенно, чувство детского восторга.
Девочка открыла парадную, и мы проникли в старую девятиэтажку.
- Мы пешком, - сказала она, и добавила, - в этом доме открыта крыша.
Лучи закатного солнца, заставили меня прищуриться. Что не говори, а на высоте даже закат может ударить по глазам не слабее прожектора над хирургическим столом.
- Сейчас я буду покорять солнце! Смотри внимательно!
- Смотрю, - ответил я.
Девчонка направилась к самому краю крыши, и стала прыгать, сжимая и разжимая руки.
- Видишь! Видишь! – кричала она, - Я могу ухватиться за солнце.
Право, какая прелесть. Она буквально стояла на краю. Ее мало заботила вероятность того, что она случайно может не рассчитать следующий прыжок, и больше некому будет покорять солнце.
На вид девочке и восемнадцати не дашь, посему я, как мог, отгонял всякого рода пошлые мыслишки. Но тем не менее, я не мог не восхищаться ее красотой и инфантильностью. Даже ее черная кофта привлекала моего внимания больше, чем стильный лук Иры.
Девочка напрыгалась вдоволь, и вернулась ко мне. В ее аквамариновых глазах отчетливо читалась страсть.
- Спасибо за сигарету. Можно еще одну? – молвила она.
- Да, давай покурим.
Девочка села рядом. Она молча улыбалась в ожидании моей реакции на шоу. Я лишь улыбнулся в ответ.
- Так дело не пойдет, - сказала она, и многозначительно подняла указательный палец в небо, - Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю. Так, вроде, говорил Архимед. А он был ученым. Понимаешь, даже ученый способен на фокусы. А я настоящая чародейка, значит способна на большее. Но вот на тебя смотрю, и совершенно не наблюдаю ни единой нотки удивления. Неужели тебя мои чудеса не покорили.
- Чудеса волен творить лишь Бог. Все остальное – так, шутовство, - как бы подыгрывая ей, циничным тоном ответил я.
- Я не верю в Бога, - с ухмылкой сказала она, - Я сам свой Бог. Я точно Демиург своего мира.
- Демиург - творец материи, если я не ошибаюсь. При чем тут твой внутренний мир?
- А что, по-твоему, я лучей материально не касалась?
Она меня вновь рассмешила. До чего же странная девочка. Со своей постиронией явно переигрывает. Да и к тому же заставляет меня косвенно, но все же, поднимать вопрос материального и идеалистического.
- И как же ты не обожглась? – не найдя выгодного ответа, задал глупый вопрос я.
- Ты дурак? – рассмеялась она, - Я волшебница. Будь я обычным человеком, непременно обожглась. Думаешь я просто так прыгала? Нет, дорогой мой дурачок, я тебя спасти хотела.
- Спасти? От чего, прости, меня спасать.
- От тоски, конечно, же. От чего же еще?
- И многих уже спасла?
- Признаться, пока я не увидела тебя, желания кого-либо спасать у меня не возникало. Так ответь мне на главный вопрос, Солнце мое, мне удалось тебя покорить?
Я вновь взглянул в ее глаза. Пламенная страсть сменилась шелковой нежностью.
- Да, пожалуй, - стеснительно ответил, - тебе удалось покорить меня.
Как только я закончил фразу, она коснулась моей руки со словами: «вот видишь, все очень даже материально».
- Как тебя зовут? – не отрываясь от ее глаз, поинтересовался я.
- Нора, - ответила она.

          Шрамы на сердце

Я рыдал. Рыдал, вспоминая бывшую. Оплакивал мертвых друзей. До меня дошли слухи, что и Саша сел.  Я плакал, жалел себя, ненавидел себя. Неужели нельзя было просто жить по-человечески? Человеческая натура по своей сути амбивалентна. Я же являю собой настоящую гиперболизацию людской противоречивости. С одной стороны мне хочется покоя и умиротворения, с другой меня вечно тянет на всевозможные авантюры. И вот я снова один. Быть может, именно страх одиночества толкал меня делать вещи, которые абсолютно не свойственны моему характеру. Да, именно тотальный страх остаться никому ненужным. Но Нора! Небеса сжалились надо мной и подарили этот прекрасный май. Цветение, запах сирени и черемухи, вот, что я могу сказать об этой поистине прекрасной девушке.
Еще на крыше мы обменялись контактами. С того волшебного момента прошло два дня. Нора не писала мне. То ли ждет моего шага, то ли занята спасением других одиноких парней.
Затягивать нет особых причин. Сейчас я нуждаюсь в ней больше, чем в тот жаркий вечер.
Девушка моментально откликнулась на мое сообщение приветствием. Я начал думать. Стоит ли ее пригласить к себе, или предложить прогуляться. Решено! Отдамся случаю: пусть монетка решит исход сего предприятия. Орел. Стало быть, рискну пригласить ее к себе. Волнение вспыхнуло, как залп зенитно-ракетного комплекса. Нора  прочитала, но не давала ответа в течение трех минут. Я чувствовал дрожь в коленях. Мне срочно нужен клоназепам. Не успел я схватить пачку с изображением оленя (как иронично, дизайнеры словно только для меня рисовали товарный знак), Нора дала добро на мое немного наглое предложение.
Я встретил Нору у метро. На этот раз она была в темно-синем платье, что космически сочеталось с ее выразительной фигурой, и, так полюбившимися мне, глазами. Сейчас она, определенно, выглядела взрослее. Да что мелочиться, предо мной настоящая леди.
- Веди меня в свою обитель, - нежно сказала Нора.
Свист чайника помог скрыть неловкость между нами. От задора первой встречи не осталось ни грамма. Нора сидела скромно. Я, как мог, пытался разбавить неловкость. Ее понять можно: одно дело кривляться на крыше, совсем другое – проводить время в квартире парня, которого ты видишь второй раз в жизни.
- Тебе с сахаром? – поинтересовался я.
- Да, если можно, - тихо ответила Нора.
- Одну – две ложки?
- Три.
Господи, даже в этом я умудрился найти нечто прекрасное. Нора сама, как сахарная принцесса. Что ж, тогда я буду ее рыцарем.
- Чем занимаешься, Солнце мое? – неожиданно кокетливо спросила Нора
- В плане работы? Графический дизайнер, - ответил я.
- Ого! – будто мы снова оказались на крыше старого дома, ожила Нора, - Давно ты этим зарабатываешь?
- Пару недель как.
- А чем до этого зарабатывал на хлеб насущный?
Промолчав, я отвел взгляд в сторону.
- Можешь не отвечать, если для тебя это больная тема. Да и я  кажется, догадываюсь.
- Мы все допускаем ошибки. Порой это приводит к самым ужасным последствиям.
Я опрокинул свой взгляд на белоснежные юные руки Норы. На них отчетливо проступали ужасающие полосы разных размеров.
- Нора, - обратился я, - эти шрамы… откуда они?
- Ты сам только что сказал, что мы все допускаем ошибки! – громко ответила она, - Давай мы не будем касаться этой темы. К тому же, мы не так плотно связаны, чтобы делиться подобного рода информацией.
Я вдруг резко замолчал. Нора была права. Я не знаю эту девушку, а она не знает меня. Но почему она все же откликнулась на мой зов? Почему потащила с собой на крышу? Я не доверяю людям. Особенно столь импульсивным. Но все же в этой девушке я разглядел нечто родное.
Нора прервала неловкое молчание до боли знакомой песней:
- У черного моря…
- Это Утесов? - спросил я.
- Ты знаешь Утесова? – спросила Нора.
Я издал легкий смешок.
- По статусу положено. Моя мать родом из Одессы. Перед сном она всегда пела мне эту песню.
- А я просто люблю советские песни, - с улыбкой ответила Нора, - Где сейчас твои родители?
- Отец живет в Балашихе, вроде как, - ответил я, - где мать знать не знаю.
- Я своих родителей совсем не помню, - сказала Нора, - Я спустилась на Землю еще совсем маленькой.
Я нахмурил брови, и серьезно посмотрел на Нору. В подобные моменты исповеди, мне было совсем не до шуток.
- Откуда спустилась? – сдерживая гнев спросил я.
- С Луны, - непринужденным тоном ответила Нора.
- Послушай, Нора, чего ты хочешь от меня?! Я тебе только что рассказал то, что обычно не рассказываю незнакомцам. Ты же несешь какой-то бред.
Нору это рассмешило. От ее смеха мне стало не по себе.
- Солнце мое, - твое право: верить мне или нет. Тебе, кажется, было одиноко, и вот я здесь.
Нора выдержала небольшую паузу и продолжила:
- Научись видеть дальше своего носа. Не стоит зацикливаться только на своих проблемах… А теперь проводи меня. Мне нужно кормить питомца.
- Какого еще питомца?
- Увидишь.
Заброшенный дом, украшенный растительностью, с восхитительной покосившейся крышей, являл собой чудное зрелище. Подумать страшно, что в Мегаполисе, пусть и на окраине, остались такие дома.
- Ты здесь живешь? – с удивлением спросил я у Норы.
- Нет, - ответила она, - у меня вообще нет дома. В этой заброшке живет монстрик.
Реагировать на очередной акт сказочного эскапизма Норы не было никакого желания.
Мы подошли ближе. Девочка открыла дверь, и я услышал странный храп. Странным он мне показался по той причине, что люди в принципе не могут издавать подобные звуки. Но из всего, с чем я мог ассоциировать данный звук, храп – наиболее подходящий термин.
- Ну, ты заходишь? – на пороге спросила Нора.
- А чем ты собралась его кормить? – в ответ поинтересовался я.
- Собой, конечно, Солнце мое. Хочешь посмотреть, как мы едим?
- Нет! – крикнул я.
Заявочка Норы одновременно испугала меня и ввело в чувство полной растерянности.
- Тогда жди здесь.
Нора вошла в дом. Я некоторое время хотел сбежать, но мне безумно не хотелось выглядеть в глазах Норы трусом. Я подошел вплотную к дому, и прижался ухом к одой из многочисленных щелей. Храп прекратился. В помещении не было света. Окна были запечатаны, мать его, карбоном. Всматриваться в щель – бессмысленно, вот я и слушал. Мне едва удавалось улавливать звуки происходящего. Стоны. Это похоже на женские стоны. В этот момент я хотел, чтобы земля под ногами превратилась в зыбучий песок, и поглотила меня.
Не успел я опомниться, Нора вышла из помещения. Я с отвращением и страхом посмотрел на нее.
- Почему ты на меня так уставился?
- Что ты, блять, там делала? – завопил я.
- Кормила я его, Солнце мое. Почему ты так на все реагируешь? Это существо лишь недоразвитый гомункул. Оно и так скоро издохнет. Я поддерживаю жизнь, как могу. До следующей кормежки оно может и не дожить.
- Тогда понятно, - спокойно ответил я, и спросил, - есть попить?
Нора достала из портфеля бутылку воды, и протянула мне.
Я вынул из кармана блистер Клоназепама, и три таблы моментально полетели в рот. Большими глотками запил колеса, и отдал воду хозяйке.
- Что это за таблетки? – с грустью спросила Нора.
- Транквилизаторы. Лучшее лекарство от вас, людей.
- Ты мизантроп! – крикнула Нора, - Тебе нужно быть добрее к людям. Ты одинок, потому что закрыт от всех. Когда я тебя впервые встретила, в твоих глазах увидела ненависть! А нужно любить! Понимаешь, нужно любить людей.
Я присел на корточки и сложил ладони.
- Как там в Библии. Возлюби ближнего, как себя самого. Ты, стало быть, любишь людей, а себя ненавидишь?
- К чему ты это говоришь? – озадачилась Нора, - Я тебя не понимаю.
- А я не понимаю тебя. Порезы на твоих руках не очень-то вяжутся с древними заветами. А я отношусь к людям зеркально. Как они ко мне, так и я к ним.
- Я просила тебя не поднимать эту тему! – грозно сказала Нора, - К тому же с чего мне жить по вашим заветам? Я заветы Луны не нарушаю, в отличие от вас, Землян! Порой ваше лицемерие не знает границ.
- Да, моя дорогая Норочка, если ты и меня подразумеваешь, то права, как никогда. Я худший из всех Землян, коих ты могла повстречать на своем пути.
- Не говори так о себе. Я вижу тебя насквозь. Я понимаю твои ошибки, они не беспричинны. Я помогу тебе полюбить жизнь.
Я поднялся. Клоназепам дал о себе знать. Я пошел немного пошатываясь. Однако, приятное же ощущение – легкая потеря координации.
- Ты куда? – спросила Нора.
- Домой.
- Можно я тебя провожу?
Я ответил согласием.
Некоторое время мы шагали не издавая ни звука. Я наслаждался приходом от транка, и от самого факта присутствия Норы в моей жизни. Как и чем она кормила «гомункула» в том доме, меня уже мало волновало. Молчание прервала Нора:
- Солнце, скажи, у тебя совсем нет друзей?
Вопрос проник в самое сердце. На глазах проступили слезы. Но я почти моментально взял себя в руки, и постарался дать ответ:
- У меня был лучший друг. Мы были знакомы с ним с пеленок. Несколько лет назад он погиб при странных обстоятельствах. Официальная версия следствия: пропал без вести. Но я знал, что он задолжал крупную сумму одному серьезному человеку. Естественно, по итогу, дело замяли. К сожалению, тогда я еще ничем не мог ему помочь. До сих пор виню себя за это. Был еще один приятель, мы с ним как раз вместе начинали ба…
На этом моменте я резко оборвал реплику.
- Короче, сейчас он шестерку отбывает. Есть еще одна знакомая, но это не в счет. Мы крайне редко с ней общаемся. Честно скажу: беседы с ней мне не приносят особого удовольствия.
- А девушка была? – кокетливо спросила Нора.
- Была… - тяжело вздохнул я, - Нам пришлось расстаться. Я хочу поскорее забыть это. Понимаешь, Нора, меня изнутри пожирает химера, созданная моими же косяками. Я не зол на мир, не зол на людей. Разочарован сам в себе, что сделал столько дерьма.
Нора остановилась, остановился и я. Она чмокнула меня в щёчку, и сказала, что поможет мне избавиться от камня на сердце. По моему телу растеклось приятное нежное тепло.
Мы дошли до  дома.
- Пора прощаться, - сказал я.
- Мы можем завтра встретиться? – поинтересовалась Нора, - Мне нужно кое-что с тобой обсудить.
- Конечно. Я с удовольствием проведу с тобой время, - улыбнулся я.
- Вот и чудно. До скорой встречи, - произнесла Нора, и крепко обняла меня.
Я проводил ее взглядом, и пошел в свою пещеру, включив песню группы Звери «До скорой встречи».
Клоназепам полностью узурпировал власть над моим телом. Я упал на кровать, и уснул без задних ног. До того момента, как я полностью погружусь в царствие Морфея, у меня было минуты три. Весь этот коротки промежуток я посветил экзальтированному ожиданию завтрашней встречи.

         Вы летали на Луну? 
                А вот бы остаться без взрослых
                На корабле, отправленном в космос
                Или как фейерверк, отправленный в воздух
                Нам пора повзрослеть
                И как жаль, что не поздно
               
                Дима Бамберг
Утром вечера *** длиннее. А я расположился на траве в центральном парке, и созерцал природу. Конец мая. Жара еще не наступила, но приятное тепло дарит ощущение свободы и надежду на светлое завтра. Легкий ветерок правил лепестками крон. Зеленые листья, то защищали меня от солнца, то давали шанс лучам на мгновение коснуться моих очей. Счастье так близко, когда ты в единение с природой, а ведь стоит сделать несколько десятков шагов, и ты уже в душном пыльном мегаполисе.
Мы с Норой договорились встретиться в парке. Я специально пришел пораньше, как не трудно догадаться, чтобы полностью вкусить аромат майского денька. Не подумайте, я безмерно дорожу нашим общением с Норой, но, подобно коту, мне иногда хочется в одного развалиться на свежей траве, наслаждаясь всеми изысками природы, пока технический прогресс ее окончательно не убил. В моих грезах, конечно же, безоговорочная  победа стихии над техникой. Быть может, тогда человек снова станет человеком. Мельчаем, господа, мельчаем в современном мире, и речь не только о мужчинах, женщины в этом плане не отстают. Не исключаю, что мои наивные мысли о единстве с природой, - своего рода уход от реальности, но я ведь не ухожу в крайность. Домик в какой-нибудь деревушке меня вполне устроит. Даже не в деревушке, зачем в глуши, где-нибудь загородом, а далее семья, дети, - все, как положено. Говорите и думайте, что хотите, но семья для меня – высшая ценность. Другой момент – кому я доверю честь стать частью моей семьи.
- Не плохо устроился, - сказал знакомый голос.
- Привет, как ты? – ответил.
- Важнее как ты, Солнце мое.
- Не хочешь немного полежать?
Нора легла совсем рядом, положив голову мне на грудь. Некоторое время мы лежали молча, слушая звуки природы.
- Здесь красиво. И народу на так много утром, - констатировала Нора.
Я поцеловал девочку в лоб.
- Солнце, я не хочу тянуть, поэтому сразу перейду к теме. Мне хорошо на Земле. Прежде всего мне хорошо с тобой. Но я безумно хочу домой.
- На Луну? - спросил я.
- Да, куда же еще.
Опять эта песня. Боже, как долго будут продолжаться эти игры. Я понимал, что с головой у девочки явные проблемы. Но зная таких людей, общаясь ранее с такими людьми, я шарил, что советы из серии: «тебе нужна помощь психиатра» не прокатят. Придется подыгрывать.
- Хорошо, - ответил я, - как я могу тебе помочь? Билеты на космолеты нынче дорогие.
- Нет, Солнце, я сейчас собираю информацию об астральных мирах. Я уверена, что на Земле существуют порталы. Я хочу, чтобы ты помог мне. Нарой как можно больше сведений о Луне. Сам знаешь: одна голова хорошо, а две лучше.
Я и в мыслях предположить не мог, что для столь БЕЗУМНОЙ цели потребуются довольно рациональные средства.
- Я обещаю. Как только приду домой, загуглю все о полетах на Луну. Кто знает, возможно, все окажется не таким бездарным.
- Буду безмерно благодарна.
Еще некоторое время мы валялись на траве, вдыхая ароматы друг друга и наслаждаясь видами.
Мы вышли из парка. Нора сообщила, что у нее есть срочные неотложные дела, и мы разбрелись в разные стороны.
Всю дорогу я думал, как повернуть ситуацию в свою сторону. Я действительно собирался помочь Норе с поиском инфы, вот только, как по окончании процесса доходчиво объяснить ей, что вся эта муть успеха не возымеет. Да и вообще, не о тех вещах мы говорим. Со своей стороны я должен был поинтересоваться: сколько ей лет, где она учится. Почему-то, при каждой нашей встречи, эти вопросы магическим образом улетучиваются. Кто же эта загадочная девушка?
Дома отложив заказы по работе, я принялся на поиски данных по теме «Покорение Луны», - назовем так сие предприятие.
Я перерыл чуть ли не сотню сайтов, но ничего кроме исторических справок о полете человека на Луну, и конспералогических гипотез лже-экспертов о существовании зеленых человечков на нашем сером Спутнике, мне найти не удалось. Но! Есть один рассказ, который почему-то привлек мое внимание. «Повесть о старике Такэтори» - так называлось это японское произведение, написанное аж в десятом веке.
По сюжету один японский старик, как-то гуляя между зарослей бамбука, узрел светящийся стебель. Внутри растения он обнаружил ребенка размером с палец. Как и в любой сказке, старик, естественно, забрал ее с собой. Жена старичка тоже приняла девочку. Назвали ее Кагуя-химэ (сияющая ночью принцесса с японского). Девочка выросла необычайной красоты. Потом о ней узнали мужики местные, пять принцев ее также возжелали, короче начался замес. В какой-то момент Кагуя поняла, что она с Луны упала, прямо, как Лунтик. По окончании произведения ее забрали домой.
Почему именно эта сказочка привлекла мое внимание? – Вопрос хороший. Начнем с того, что в отличие от псевдо-ученных, данный текст художественный и не претендует ни на какую научность. Во-вторых, есть нечто общее между историей Норы и сказкой о Кагуе. Одно не ясно: читала ли сама Нора это произведение, если да, то не им ли она вдохновлялась, когда садилась мне на уши со своим лунным происхождением. Полагаю, сама Нора, если врет, то пойдет до конца. Но зачем ей лгать? Какая выгода? Если предположить, что все это правда (кажется, я начинаю сдавать), значит: я на пороге инопланетного контакта.
От этой каши жутко разболелась голова. Нужно срочно выпить клона. Я сделал что хотел, и устроился на кровати, включив телевизор.
Мне написала Нора. Спрашивала: удалось ли что-либо выяснить. Ответ был положительным. Она предложила встретиться в восемь вечера на Арбате, и подробнее обсудить все детали, попутно суммируя с тем, что накопала она. 
Мы гуляли по Старому Арбату. Глаза Норы горели, как никогда ранее.
- Пошли к стене Цоя, - предложила Нора, - никогда ее не видела.
- Почему бы и не прогуляться, - ответил я.
- Солнце, тебе удалось что-нибудь выяснить?
- Совсем ни черта дельного.
Мне хотелось вывести Нору на чистую воду. Я искренне пытался понять эту девушку. Узнать ее настоящую, и выяснить: зачем все эти игры.
- Нора, - обратился я, - как тебе миф о принцессе Кагуе?
- Вовсе это не миф, - по-детски нахмурив брови, ответила Нора, - Кагуя – моя сестра.
Все ясно с этой девчонкой. Я буду смотреть на вещи здраво. В обществе она себя ведет крайне прилично, вроде как даже самокритика какая-никакая присутствует (не считая бредней про Луну). Осмелюсь предположить, что предо мной эдакий Дон Кихот в женском обличие.
- А как Кагуя вернулась домой? – поинтересовался я.
- Ее забрали жители Луны, - ответила Нора.
- Может, и тебя заберут.
- Не заберут, - грустно ответила она.
- Почему же?
- Потому что ты болван! – крикнула Нора.
- Давай не будем торопиться с выводами, - посоветовал я, - Поживем – увидим, как говорят.
- Не будем, - улыбнувшись сказала Нора, - я все равно не улечу, пока ты не полюбишь жизнь.
В ответ я улыбнулся.
Мы подошли к разрисованной стене. Вот она, - та самая стена Цоя.
«Перемен требуют наши сердца» - запела Нора.
Да уж. Только моя душа требует покоя. Слышал, что сейчас опять в Столице митингуют. Как обычно за все хорошее – против всего плохого. И Цоя на митингах не забывают, напевая его строчки. А о тех ли переменах пел Цой. Мне, право, не понять. Митинги, вот  где квинтэссенция людской противоречивости. От лозунгов: «Долой царя» и песен Цоя - до выкриков: «Путин, введи войска». Нора выглядит куда адекватнее этих безграмотных толп.
- Сфотографируй меня на фоне стены.
- Да, конечно, - ответил я.
Нора лучезарно улыбалась, позировала, как настоящая инста-модель. Еще несколько снимков на память, и мы продолжили прогулку.
В этот вечер Нора много шутила и смеялась. Смеялся и я. Кто бы мог подумать, что можно так сблизиться с человеком, которого знаешь всего неделю.
По дороге мы зашли в кафе. Нора заказала чай, я, с ее позволения, двести виски.
- Чем тебе не нравится Земля? – спросил.
- Не подумай, Солнце мое, я без ума от вашей планеты, но меня безумно тянет домой.
- Расскажи мне о Луне.
- Я почти ничего помню. Но знаю, что это удивительно прекрасный мир, в котором все счастливы. Там прекрасные белоснежные замки невероятных размеров. Там живут красивые и добрые люди.
- Если ты не помнишь, свой дом, откуда все это знаешь?
- Я так чувствую.
Виски ударил в голову. Я малясь размяк, и чуть не со слезами, готов был припасть на коленях к Норе, умоляя не покидать меня.
- Слушай, Солнце! Давай гулять всю ночь. Что может быть прекраснее ночной прогулки?
- Только ты, - ответил я.
Нора улыбнулась. Кажется, мои слова заставили ее немного краснеть.
Мы вышли из кафе, и пошли шататься по ночной Москве. Вместе мы пели Цоя: «Видели ночь. Гуляли всю ночь до утра». Неужели я привязался к ней. Самое чудное создание на планете, и та не землянка. Она говорила, что не оставит меня, пока не научит любить мир. Как жаль, что люблю я только, когда она рядом.
- У тебя получилось, - сказал я.
- О чем ты?
- Ты подарила мне любовь к жизни.
- Я знаю, - хитро сказала Нора, - я вижу это по твоим глазам.
- Еще споем? – спросил я.
- Давай лучше станцуем.
В школе я вальсировал на выпускном, но честно сказать, совсем забыл, как нужно правильно вести и переставлять ноги.
- Боже, девушка, я совсем не умею танцевать.
- Не бойся, я покажу.
Я быстро вошел во вкус. Мы танцевали в центре столицы, не отрывая друг от  друга взгляда.
- К черту Луну! – игриво выкрикнул я.
- Прости, рано или поздно, мне придется вернуться, - ответила Нора.

            Это все, что…

Это все, что у меня осталось
Это все, чего я хочу.
Это все я так ненавижу.
Это все я так люблю. -
Бродил я по улице, напевая песню любимой группы. И с чего вдруг Норе захотелось сгонять на рейв. Ладно, если б просто выпить в сторонке, слушая ужасную музыку, так нет, Нора желает слемиться.
Бывал я на рейвах, и не однократно. Могу поручиться, что пощады она не сыщет, если войдет в слем. На подобных актах, проявления нашего «животного», скидок по случаю «женщина» не дают. Но поделать нечего, хочет девочка танцев, - будут танцы. Ну, а ваш покорный слуга всеми силами постарается защитить  лунную принцессу от тяжких телесных. И все же, как я это ненавижу. И, черт возьми, так я ее люблю.
Нору я встретил у метро. Прямо от туда, мы и двинули на мероприятие. Как горестно, что не дано узреть вам, как восхитительно улыбается Нора в этот летний вечер; как полны счастья ее очи; как прелестно она поправляет локоны, что падают под влиянием вечернего ветра на столь прекрасный лик. Все естество девушки было преисполнено радости. Нора цвела на глазах. Подумать только, грядущий бал вызывал в девочке высочайший порыв экзальтации. Скорбно, что я бал в рот ****. Точнее рейв этот обоссанный. Мне двадцать один год, на секундочку. Ну, какие рейвы? Эх, Нора, я бы, честное пионерское, лучше б с тобой на Луну смотался.
- Чего молчим? – приблизившись, и привстав на носочки, спросила Нора.
- Да я так… о своем задумался – с улыбкой ответил я.
- Смотри у меня, - нарочито прищурив глаза, ответила Нора, и добавила, - А я ведь никогда не была на рейвах.
- Там ничего интересного.
- Это ты так говоришь. Особенно про людей. А на деле все оказывается совсем наоборот.
- Ладно, - отнекиваясь от темы, произнес я, - Напьюсь сегодня, и на этом, считай, день удачный.
- Вместе напьемся. И вместе будем слемиться. Кто знает, может, мы там друзей найдем.
- О, да! Для заведения новых знакомств лучше места не придумаешь, - сыронизировал я.
- Ага, библиотека более подходящее место, - ответила Нора тем же.
- Ударяешься в крайности, почтенная.
- А ты, Солнце, безмерно категоричен. Тебе не нужно все время быть на стрёме. Позволь себе расслабиться.
- Ты права, пожалуй. Мне, если честно, не важно где, важнее – с кем.
Мне пришло смс от Иры с просьбой встретиться. Как же мне осточертела эта мещанка. Ее сообщения я, естественно, проигнорировал. Какие там Пышки Мопассана, когда рядом со мной настоящий симбиоз Тургеневской девушки с Мадам Бовари.
Басы натужено стремились разорвать барабанные перепонки. Смотря на то, как дрыгается молодежь, непременно выписал бы каждому по пачке Клоназепама. А что, как-никак данный транк обладает самым сильным противосудорожным эффектом среди всех представителей бензодиазепиновой группы. Объективно – необходимая помощь.
Я потягивал сидр на баре, пока в сердце Норы пытались пробиться представители испорченного поколения. Жалкие трусы, не знающие чем забить свое свободное время. Нора отвечала кокетливой улыбкой. Не трудно было догадаться, что кроме обмена комплементами сударям более ничего не светило. Я считал «смельчаков», настойчиво пытающихся захватить внимание принцессы. Их было ровно семь. Сей факт невольно вызвал улыбку. Неужто эти безразличные к жизни парни полагали, что им что-то светит.
Музыка стала громче, или мне просто показалось. Нора подошла ко мне, и с умным видом произнесла: «ты был прав: на этих рейвах ничего интересного».
В ответ я посмеялся. В моем смехе отчетливо читалась великая и вместе с тем избитая фраза: «а я говорил».
- Все! Я хочу на слем! – сказала Нора, и потащила меня ближе к сцене.
Около пятнадцати минут мы колбасились, как умалишенные. Меня хватило ненадолго, и передал Норе, что еще желаю выпить. Возражений не последовало, и я вернулся к бару без Норы. Она же в свою очередь не спешила покидать обитель конвульсий. Не скрою, что поступил отнюдь ни как джентльмен, но состояние нарочито требовало догнаться.
Я заказал соточку водки, но через некоторое время понял, что это было лишним. Меня развезло, как свинью. Я чуть не уснул прямо за барной стойкой, но меня разбудил приятный юношеский баритон.
- Смотрю веселье в самом разгаре, - сказал парень.
- Что? – не до конца придя в себя, спросил я.
- Думаю: пить тебе больше не стоит
В ответ я улыбнулся
- Никита, - представился худощавый парень лет двадцати.
- Солнце, - с натужной улыбкой ответил я.
- Солнце? – недоверчиво, но с улыбкой поинтересовался он.
- Зови меня так. Меня все так называют.
- Все, это кто?
- Моя любовь с Луны, - ответил я.
- Довольно занимательно, - ответил он, - будем знакомы, Солнце.
Повисло секундное молчание, которое прервал Никита:
- Как тебе вечеринка?
- Тухляк полный.
- С этим я, пожалуй, соглашусь. Тогда, что ты здесь забыл?
Под градусом меня потянуло на откровение:
- Сторожу свою принцессу, - пьяным голосом ответил я. Пока моя любовь постигает прелести разгульной жизни, я пью, чтоб заглушить тоску.
Никита ухмыльнулся.
- Ты и вообразить себе не можешь, как мне это знакомо.
- Если тебе не нравится мероприятие, что ты тут забыл? – поинтересовался я.
Некоторое время Никита думал, что ответить.
- Я, понимаешь ли, пытаюсь понять душу современной молодежи.
- Бездарное занятие, - сказал я, - ничего, кроме пустоты ты в них не найдешь.
- За этим я и пришел, - ответил Никита.
- Так чем ты занимаешься?
- Я писатель, - ответил он, - ныряю в самую гущу маргинальных движений. Нахожусь в поисках вдохновения, если так можно сказать.
- Тут ты вряд ли найдешь вдохновение.
- Кто знает, Солнце. Кто-то ведь должен описать проблемы современной молодежи. Соглашусь с тобой, что кроме пустоты и нежелания созидать в нашем брате более нечего искать. Люди безразличны. Самое страшное, что за безразличие в наше время никого не осуждают, но поделать нечего. Мне остается лишь наблюдать со стороны и пытаться найти тот философский камень, что сможет раскрыть глаза молодом людям, поможет понять, что такой образ жизни погубит их. Кто знает, моншер, быть может нам выпала честь находиться на закате рода человеческого.
- Хочешь знать мое мнение, - вступил я, - плевал я на весь этот биологический мусор.
- А значит: ты мало чем отличаешься от тех, кого презираешь
Я промолчал. Была в его словах толика истины. Той самой истины, что ранит до глубины души.
- Выпьем? – предложил писатель.
- Нет, с меня сегодня достаточно.
- А мне не помешает кружечка светлого
- Ты веришь людям? – неожиданно спросил я.
- Я верю в людей – спокойным тоном отозвался Никита.
Пока я беседовал с писателем, вернулась Нора. С ее прелестного лба стекали капельки пока, ее это мало волновала, она находилась в постслемовством экстазе.
- Это было нечто, - сказала она, - пока я на Земле, нужно почаще посещать рейвы.
Ее откровенность заставила меня нервно улыбнуться. Нора посмотрела на меня, и, оценив мое состояние, предложила вернуться домой. Признаться, только этого я и ждал.
Я пожелал писателю приятного времяпровождения, и мы с моей возлюбленной отправились к выходу.
Звездная гладь даровала мне покой. Даже в состоянии опьянения, я с большим благоговением наслаждался звездной россыпью.
Нора молчала, и, слегка подпрыгивая, всем своим видом демонстрировала счастье. Южный ветер легонько причесывал волосы. Я начал ощущать, как меня отпускает сорокаградусный яд.
Нора взяла меня под руку  и, не дожидаясь моей реакции, принялась делиться впечатлениями.
- Это, конечно, не высший пилотаж, но слем, определенно, - отдельный вид искусства.
Возражать не было сил и желания. Я шел с любимой принцессой, наслаждаясь летней прохладой.
- А вот тебе надобно пить меньше, - сказала она.
- Да, в этом ты права.
- Знаешь, я подумала. Нам нужно разнообразить быт. Может, сходим в кино?
- Почему бы и нет, ответил я.
- Вот и славно. Ты превращаешься в живого человека это прекрасно. Ты уже не тот полудохлый парень, которого я встретила. Теперь я счастлива.
Непосредственность Норы и правда позволила мне почувствовать себя живым. Я словно ждал ее всю жизнь. Она, определенно, не в себе, но совершенно точно не дает мне возможность чувствовать себя мертвецом
В голове заиграли знакомые слова:
Это все, что у меня осталось.
Это все, чего я хочу.
Это все, я так ненавижу.
Это все я так люблю.
Нет! Это еще не все.

             Нора-Химэ

«Издохло» - взглянув на большеголовое существо, напоминающее младенца с развитым половым органом, жалобно шепнула Нора.
Нелепое создание в стеклянной колбе – единственное, что привязывало Нору к нашей прекрасной планете до встречи с тем  парнем.
«Мне больше не придется его кормить» - с грустью подумала она.
Когда-то давно Нора поклялась, что не покинет Землю, покуда причудливое нечто нуждается в ее теле. Сейчас же она потеряла всякий стимул к жизнедеятельности. Разве что «Солнце».
«Да, точно, Солнце, мне срочно нужно объясниться с ним. Он ведь и понятия не имеет насколько важен был для меня этот гомункул. Какая все же я дура! Нужно было сразу ему все рассказать».
В потерянном состоянии Нора вышла из халупы. Полдень словно пытался ослепить каждый атом планеты. Нора на дух не переносила ясные дни. Совсем другое дело – сумерки и ночь. В такие моменты она отчетливее всего ощущала близость с родным миром, где ее ждали белоснежные замки, и духовное единство обитателей.
В мечтах. В мечтах. Нора грезила о том, как вновь окажется там, где и должна быть. Там, где ее ждут верные подданные, что неизгладимо тоскуют в отсутствие наследницы лунного трона. 
«Сегодня полнолуние», - вспомнила Нора, - «нужно возвращаться домой».
Легкой походкой Нора шла, напевая гимн Земного спутника. Столичные высотки то увеличивались, то уменьшались в размерах, будто подпевая неизвестной им песне. Да и с чего бы, населенным мещанами, каменным постройкам знать совершенно чуждую и непонятную песню. Скорее всего, дома просто пытались на прощание угодить Норе, подстроившись под ее настроение.
Асфальт плавился под ногами юной принцессы. Вот-вот грунтовое покрытие преобразуется в водную гладь. Нора плыла. Плыла по асфальту, плыла по брусчатке. Она пребывала в состоянии катарсиса,  испытывала настоящее духовное очищение. Чувство свободы даровало ей право воспользоваться ножом, что она всегда носила с собой.
С нежных запястий плавно потекла кровь. Нора рассмеялась. Она черкала руку с художественным старанием. В ее глазах сие действие было ничем иным, как актом истинного искусства.
«Вот бы пошел дождь» - подумала она.
Лунный танец закружил Нору. Прохожим совершенно было плевать на счастье молодой барышни, истекающей кровью. Глупые люди. Они наверняка подумали бы, что она сумасшедшая, если б решились обратить на нее внимание. Но подумай они так, совершили бы главную ошибку в своей жизни, ведь именно такая точка зрения не дает бедным людишкам стать по-настоящему счастливыми. Пытаясь сбежать с планеты, Нора жила на планете, пока остальные являли собой лишь винтики в механизме, что позволял Норе вкушать плоды жизни. Как видите: запретный плод не так уж и опасен, если хватит ума сорвать его до появления змея-искусителя. 
Норе ужасно хотелось спать. Она думала: неплохо бы прилечь на лавку, и немного вздремнуть перед встречей с другом, что стал ей дорог, как никто другой на этом умирающим шаре.
«Как бы хотелось забрать его с собой» - думала Нора.
Мысли буквально изводили ее. Она прекрасно понимала, что это невозможно. Он чужак. Чужакам не место на Луне. Его дом здесь. Он должен остаться, и  беречь свой дом. Беречь, пока бьется сердце.
Камень падает в пропасть. Нора падает в небо. Заиграет наша музыка громче канонад.
«Если он обожжет меня?» - подумала Нора, - «Солнце непременно должно жечь, несмотря на весь его первозданный холод, он стал значительно теплее с нашей первой встречи. Я не хочу, чтоб он сгорал».
Небесное тело миновало зенит.
Нора пыталась уснуть. Кровь больше не текла, на порезах образовались коричнево-красные корки, что моментально лопнут, если надавить самую малость.
Подушка и бинты пришлись бы в самый раз, пожалуй, лучшего лекарства и придумать нельзя, разве что, обеззаразить бы раны, но то уже мелочи.
Мелочи… В голове Норы пробежала мысль: «Неужели я мелочная? Нет, такого просто не может быть! Это все чертова планета! Это она давит на мое сознание».
Голова Норы трескалась, как стекло. Боль невыносима. Всего несколько сомнений отделяли ее от желания схватиться за нож и плеснуть по горлу.
Время шло, как мы шагаем строем. Нас больше не мучает совесть, нас больше не мучает стыд. Ведь мы безразличны. Я и ты. Ты и я. Мы готовы убить каждого, кто посмеет подумать о мечте хоть на децибел громче допустимого. Безразличие – ключ к спасению. Нора была убеждена: Буратино смог стать человеком, осознав, что «золотой ключ» - всего лишь инертность.
Тебе есть чему поучиться, пока светило аккуратно ползет за горизонт.
Ах, какой удивительный летний день. Нам бы жить и жить с тобой, но согласна ли ты?
«Хватит говорить мне это!» - крикнула Нора. Ее шатало. Теперь в ней не осталось ни капли сомнений. Она направилась к Давиду. Путь долог, но какой смысл жалеть ноги, когда руки по локоть в крови.
Но ведь Нора никого не убивала. Гомункул сам себя уважать заставил. А шрамы на руках – лишь следствие ее истерзанной души.
Мы так дорожим словом «душа», постоянно забывая о том, что все, приписанные ей заслуги от радости до страданий – лишь сигнал в нашем мозгу.
Нора шла медленно. Она натужно пыталась собрать мозаику из фраз, скопившихся в ее больной головушке.
 «Кто я? Что я? Я хочу домой к маме. Хочу в свой небесный замок.
До дома парня оставалось всего полтора километра, - мелочь для Норы. Ее больше заботил грядущий разговор.
Небесное тело близилось к закату, это заметно прибавило сил и уверенности Норе. И все же бедная принцесса волновалась. Она испытывала чувство тревоги, аки дочь перед серьезным разговором с отцом. С нерадивым отцом, который забудет благородную дочь. Скудное племя лунных певцов облачится в непроницаемые одеяния забвения. Не произнесется более истина за ненадобностью. И нужна ли эта истина? В это мгновение Нора вспомнила, как Солнце любит цитировать обрывки разных песен и стихотворений. Никак не могла вспомнить, кому же принадлежат эти строчки:
Переехало собаку колесом.
Слёз не лили, обязательных, над псом.
Оттащили его за ногу в кювет.
Оттащили, поплевали, и - привет.

И меня однажды за ногу возьмут.
Не спасёт, что я не лаю и обут.
Что, по слухам, я - талантливый поэт.
Как собаку, меня выбросят в кювет.
Потому что в чёрной сутолоке дня,
как собаку, переедут и меня.

Почему именно это произведение всплыло у нее в голове?

         По прозвищу Солнце
               
 И две тысячи лет - война
                Война без особых причин.
                Война - дело молодых
                Лекарство против морщин.
                Красная, красная кровь -
                Через час уже просто земля
                Через два на ней цветы и трава
                Через три она снова жива
                И согрета лучами Звезды
                По имени Солнце…
               
                Виктор Цой
 «****ись просто, в который год лето плывёт по моему лицу по моему лицу корабли, баржи угли высыпают на кожу товарищи матросы выжимают волосы, сок тягучей массой стекает по подбородку вниз майка бьётся о стук сердца, сердце слегка отдаёт гарью нормально! дальше плывём,
о времени года всё сонно поём. отбрасывающие тени мосты
проплываем как уровни вознаграждение — рухнувший бетон
на палубу  плескаются в солёных разводах на коже
туристы, посетившие мой пляж иногда я их волнами прогоняю прочь,
иногда мне интересно выжать их
человеческую эссенцию в своё море иногда больно, когда кидают в меня мяч
когда кидают мяч — думаю о детстве в детстве этими мячами били меня родители солнце было мячом и уходило в мою воду а небо — родительским очагом свирепым, багровым, закатным, сатанинскими я привык считать, что родители — это ад, а моё существование — фрагменты глины и лавы лава в душе, берег в глине. Путники, не плывите сюда. Мы тут погибли.»

               
                Леонид Ткачев

Забавная писанина. Простенько и со вкусом. Все, как мы любим.
Я умирал от скуки. Делать было нехуй от слова нехуй, вот и приходилось лениво листать ленту в сети, покамест не наткнулся на пост с вышепредставленным текстом. Уж не знаю, чем меня привлек данный очерк (или что это вообще), но я почувствовал в нем нечто родное. Нечто настолько близкое и ясное, что складывалось впечатление, будто я один на всем свете могу понять мысль автора. 
Лето действительно плыло, плыло по лицу, плыло по тело. Самый жаркий сезон подарил мне спасательный парус. Теперь я могу смело плыть, не задумываясь о завтрашнем дне. Лишь бы не грянул шторм. Духовное единение моих тараканов с текстом, провоцировало на самоанализ. Главным якорем мозгоебства был несомненно мяч. Шарообразное тело почему-то напомнило мне родителей, вернее то, что я их совсем забыл, прямо как Нора. Кто они? Где они? Я даже не могу вспомнить, когда последний раз их видел. Родители не били меня мячом. За всю жизнь меня ни разу никто не ударил. А я бил. Бил тем самым мячом. Торговал мячами, травил жалких паскудин мячами. Автор писал: «мы тут погибли», предостерегая любопытных путников, решившихся отправиться в плавание на поиски мячей-убийц. Так, стало быть, я их убил. Возможно, автор – последний человек, принявший удар мяча моей родительской ласки.
Я не безразличен. Я просто не могу являться таковым. Каким бы я изначально не казался, сердце мое пылает, сжигая все и вся. Скольких же я сгубил, бросаясь фаерболами. И как скажи жить с этим? Как смотреть в глаза любимой Норе.
Мысли стискивали череп, я нарочито пытался избавиться от них. Нет, тот человек – не я. Тот человек в прошлом. Он умер от удара пламенного мяча.
Как же в моей комнате пыльно. Стоит затеять генеральную уборку. Люди устраивают уборки, когда истощают собственными мысли? Точно скажу вам: «нет». Люди бегут. Бегут от проблем. Решение траблов – всего лишь фикция. Не более, чем покупка лопаты побольше, дабы закопать все грехи и страдания. Проблемы нерешаемы. Ты можешь изменить свое отношение к ним. У истины ведь много граней, что столь часто именуют правдой. Но обменяй свое отношение к проблеме на другое, проблема не исчезнет.
«Все зависит от нашего восприятия» - твердят психологи. Но судьба плевать хотела на твое восприятие. Фатум будет харкаться, мусорить бычками, разбивать бутылки на дороге жизни, и ты будешь идти. Воспринимай это, как интересный опыт, все же зависит от точки зрения. Я больше не прав, чем прав. На самом деле всему виной зрения точка. Она несомненно укажет верное направление в небесное царство.
Меня дичайшим образом выводит из себя каждая мелочь, каждая соринка. Тело пульсирует. Начинаются судороги. Мысли, как змеи овивают голову, пытаясь спасти меня от счастья. Какая жалость. Хладнокровные в этой королевской битве потерпят поражение. Да, я заранее расставил капканы. Так что, дорогие мои, Змеи Бонапарты, узрите же свой крах при Ватерлоо.
Пожалуй, - самое унизительное сравнение. Я все же являюсь преданным поклонником Наполеона. Но с другой стороны, посудите сами: огромное количество противников Наполеона сами же восхищались французским Императором. Но я не питаю ни грамма уважения к навязчивым мыслям, а посему кара моя будет жестока. Я убивал людей, но не могу уничтожить собственные мысли. Но я нашел верного помощника. Моим бравым соратником станет кофе.
Я заварил кружечку кофейного напитка и уставился в ящик. По телеку повествовали, как либеральная гадина пытается донести правительству правду. Правду о том, что у либералов есть яйца. Конечно же у них есть яйца, они же их сносят. Разве правительство это отрицает? Но либералам мало. Они пытаются заставить уверовать в наличие ***. Увы, господа, в эту чушь никто не поверит. Нет у вас ни хуя ни яиц в мошонке. Даже хребет для вас – божественная роскошь. Как бы заставить этих пидоров перестать позорить имя Цоя?  Почему бы не спеть про перемены у себя в душе?
Я выключил телевизор и закурил цибарку. Встретиться бы с Норой. Лишь она способна спасти меня от себя самого.
Затушил сигарету. Раздался звонок в дверь. На пороге стояла она.
- Нора! – с улыбкой поприветствовал я.
- Здравствуй, солнце мое, - ответила она. – Нам нужно поговорить.
- Да, конечно, проходи, - сияя от радости продолжил я, и повел ее на кухню.
В фарфоровые кружки брызнули струи кипятка. Медленно потягивая чай, Нора тупила в стену. Я был бы самым безыскусным человеком, если б не оценил дьявольское сияние ее глаз в этот вечер. Нора была взведена. Трудно понять реальную причину такой нервной возбудимости. Это тот самый момент, когда выражение страха и тревоги сливаются с воодушевлением и экстазом.
Пока Нора подносила кружку к чувственным губам, рукав ее кофточки немного оголялся, спадая с запястья. Сохраняя молчание, я внимательно вглядывался в еще свежие порезы. Нора тряслась, с причмокиванием отхлебывала чай. Напряжение росло, как долг Соединенных Штатов, и наконец достигло своего пика.
- Ты опять резалась? – грозно спросил я.
Нора ничего не ответила, лишь издала нервный смешок.
Резким движением Нора поставила кружку, и, засучив рукава, бросила руки на стол. Я испугался. Испугался не ее изрезанных рук, а злобного оскала и неестественно сверкающих глаз.
- Я смогла, Солнце, я смогла это сделать! – вскрикнула Нора и вскочила из-за стола.
Лунная принцесса закружилась в танце. Ее движения были грациозны. Мне еще не доводилось видеть ее в таком состоянии. Тем временем солнце отдавало планете последние лучи. За окном темнело, но не в моем доме. В квартирке вашего покорного слуги вершилось феерическое представление с фейерверками и плясками гостей, вернее, одной гостьи.
- Нам пора прощаться, мой дорогой, - полушепотом молвила Нора.
Я продолжал находиться в недоумении.
- Совсем скоро я улечу на Луну, - по-детски сказала она..
Я отвел взгляд в сторону, и недоверчиво спросил:
- Когда?
- Уже сегодня!
Фраза одновременно повергла меня в шок и заставила улыбнуться. Очевидно я не предавал серьезности ее словам, но в контексте поведения Норы, все звучало довольно убедительно.
- Как ты собираешься туда лететь? – скрывая волнение, спросил я.
- Сегодня полнолуние. Раз в месяц таким, как я предоставляется возможность спускаться с Луны и обратно.
- Так почему же ты раньше не улетела?
- Тебя искала, - ехидно ответила Нора. – К тому же мне надобно было присматривать за гомункулом, но сегодня он помер. В добавок к этому, я совсем недавно узнала, что жителям Луны предоставляется такая возможность.
- Недавно узнала, - пробубнил я, постучал ложкой по столу, и поднял голос:
- Недавно узнала, или недавно придумала! Нора, мне надоел этот цирк. Я правда устал слушать твои бредни! Луна! Полеты! Люди не летают! Мы вообще мало на что способны!
Повисла пауза, которая вскоре была прервана Норой:
- В том то и дело! Вы ни на что не способны! Вы жалкие трусливые создания. Вы всего лишь люди! Вы оседлали природу из страха перед ней и из собственной гордыни! Но ты... Ты не такой, как все они. Я бы очень хотела забрать тебя с собой, но я не имею права. Прости меня за это.
Я немного пришел в себя, и стал говорить спокойнее:
- Останься со мной. Зачем тебе другой мир, когда в этом есть я.
- Потому что меня нет в этом мире, - скорбно ответила Нора. – Я благодарна за все, что ты для меня сделал. И я в свою очередь сделала все, что зависело от меня.
Нора удалилась в коридор. Я последовал за ней.
- Я надеюсь: завтра ты одумаешьмя, и все будет, как раньше.
Нора потянулась ко мне::чмокнула в губы и крепко обняла.
- Прощай, Солнце мое, еще немного и ты обжег бы меня.
- Нора, не базарь чушь! – кричал я, задерживая ее руками.
- Отпусти! – рявкнула она.
Ее слова подействовали, как приказ. Я встал перед ней, как вкопанный без возможности пошевелиться. Последнее, что я увидел – слезы в ее прекрасных сверкающих глазах.
Дверь закрылась. Я продолжал стоять в полном опустошении. В пространстве замигали точки, голова закружилась, потом потемнело. Я оказался на полу.

    Полеты над пропастью во лжи

Раннее летнее утро провожало, спешащих на работу и по делам, мужчин и женщин разных возрастов. И этим днем ласковое синее небо, украшенное редкими облаками, манило обитателей Земли сбросить тяготы, и рвануть подальше от суеты. У всех разные предпочтения. Кто-то пожелал бы оказаться на берегу близ кораллового рифа, там, где кристальная вода обдавала легкой пеной уставшие ноги трудяг. Иной, что называется: «шашлычок под коньячок» в лесной деревушке, где запах хвои и ароматных цветов помог бы забыть все проблемы. Не мне говорить, но, быть может, именно ты пожелал бы покорять горные склоны, и на самой вершине понять, как близко и в то же время так далеко прекрасное небо. Впрочем, что я все о путешествиях, какой-нибудь парень в этот блаженный день полцарства и коня отдал бы за кружечку светлого в уютном кафе. О, грезы! Как часто мы мечтаем о прекрасном, как часто говорим себе: «еще совсем немного, и я вырвусь из проклятой рутины». Но, на наши громкие мысли, бытовуха отвечает снисходительным родительским смехом. Ты можешь ослушаться родителя, запереться в комнате, даже сбежать из дома. А что потом? Ты обязательно вернешься, и будешь просить прощения, поступившись гордыней. Тебе, как и мне нужно есть. Вот изо дня в день мы и утоляем голод, послушно выполняя приказы наших кормильцев. И вроде бы все просто, да только палка о двух концах, и окончательную точку я поставить не могу. Еще в конце 19 столетия Кнут Гамсун доходчиво нам объяснил, что голод бывает двух видов. Один мы утоляем ежедневно (по крайней мере стараемся), второй же пытаемся игнорировать, но время от времени он, черт бы его побрал, напоминает о себе. Не каждый способен понять, чем же питается этот скрытый голод, и лишь единицы могут совладать с ним. Для этого, друзья, мои нужна суперсила… СПОСОБНОСТЬ НА ПОСТУПОК! Многие из вас способны на поступки, как много вас духа, чтобы вершить историю? Где же тот смельчак, что  крикнет: «Я! Я готов!» А готов ли ты прямо сейчас лететь на Луну?
Я поднялся с пола. Черепная коробка дико гудела, и не давала  мазы четко структурировать произошедшие эпизоды. Я налил стакан воды. Стрелка на часах информировала о времени: половина шестого. Судя по всему, я проспал, или провалялся в обмороке около 7-8 часов.
Мне удалось кое-как вернуться в состояние человека. Все же душ и завтрак творят чудеса. Стоило мне вернуть трезвость рассудка, всплыли воспоминания о вчерашнем разговоре с Норой. Господи, лишь бы эта шальная девчонка не натворила глупостей. Я написал ей сообщение. Обычно (за редким исключением) моя любовь моментально отправляет ответного сетевого голубя. Прошло десять минут, я отправил еще несколько сообщений. Волнение тихонько наблюдало за мной из-за угла. Я позвонил…гудки…абонент – не абонент.
Не время для паники нужно во всем разобраться. Что в самом деле могло случиться? Не могла же она реально улететь на спутник!
Поздно! Тревога, грамотным воровским движением, скрутила меня, и приставила нож к горлу, потребовав отдать последние остатки рационального мышления. Что мне делать? Нора! Нора! Я кричал так громко, как мог, словно она все еще в моем доме, и просто играет в прятки.
Спотыкаясь обо все, что только можно, я оделся, и выбежал на улицу. Таинственное проведение вело меня к тому самому дому. Бежал! Гнал изо всех сил. Бежал, сломя голову, перепрыгивая ямы, бордюры, сбивая, идущих на работу людей.
Оказавшись на месте, понял как сильно устал. Устал не столько от бега, сколь от жизни. Эмоциональная боль переросла в физическую, пожирая меня изнутри.
Я положил руки на полусогнутые колени, чтобы отдышаться. Я посмотрел на дом, и только сейчас до меня дошло: дом мертв. Внешне он ничем не отличался от других построек того времени. И на сегодняшний день выглядел довольно прилично. Дело в другом. Во дворе дома я никогда не видел ни единой душенки, у дома не стояло ни одной машины, я также ни разу не видел, чтоб транспортные средства заезжали во двор. Может, просто совпадения? Но я вспомнил, как мы забирались на крышу с Норой вечерами. В окнах никогда не горел свет. Я нервно сглотнул слюну, и направился к «нашему» подъезду.
Мистика. Несмотря, на очевидное отсутствие обитателей, подъезд в доме всегда оставался относительно чистым. Странно и то, что дом не подвергся вторжению вандалов. Даже в жилых подъездах нет-нет, да найдется хоть одна надпись, но стены этой парадки оставались девственны.
Я поднялся на крышу. Шум машин, и легкий ветер – неотъемлемое звуковое сопровождение этой местности. Мне совершенно нечего сказать о вершине постройки. Крыша, как крыша. Складывалось ощущение, что с нашего последнего посещения ничего не изменилось.
Я осторожно побрел на западную часть, где на краю перегородки любила свисать Нора. Бедная моя девочка, где же ты сейчас?
Ума не приложу, что испытывает человек при контузии, но в этот миг, мне кажется, я сумел осознать, что значит, когда граната взрывается неподалеку. Нет. Эта граната взорвала мое сердце.
Интуиция не подвела: я оказался в нужном месте, но лучше бы меня здесь не было. У края крыши лежала черная кофточка.
- Нора! – крикнул я, и ринулся к хлопковому изделию.
Я уткнулся лицом в этот нежный свитерок, и заревел. Я рыдал! Рыдал, чтобы вся планета слышала мою скорбь. Аромат ее духов плавно проникал в нос, заставляя меня страдать еще больше. Я не желал в это верить. Я точно не скажу вслух. Нора не могла умереть. Если бы это было правдой, ее тело нашли бы только утром. Почему во дворе нет скорой? Где полиция? Где соседи? Никто мне не расскажет. И только черная тонкая кофточка напоминала о необыкновенной девушке, что так стремилась попасть на Луну.
Блевотина хлынула пронзающим мечом, пытаясь вырезать из меня каждый орган, каждую кость, нервные окончание и иже с ними. Я откашливался, сплевывал. Потом опять откашливался и блевал. При этом слезы неустанно текли из моих опустошенных очей. Когда последний сгусток испражнений окропил крышу, я свалился, и свернувшись калачиком, жалобно застонал. Слез не осталось. Я издавал гудки, и проговаривал имя своей возлюбленной.
Таковым стало мое искупление. Я очистил свою душу от скверны, потеряв самое ценное. Более нет смысла бежать от воспоминаний. Более нет нужды убеждать себя, что наркоманы, покупая товар, шли на смерть добровольно, а я всего лишь помогал им за деньги получить желаемое. Я жалкий трус и подлец. И вот они Десять казней египетских в одном акте. Я пролежал на крыше некоторое время, и поковылял домой.
В квартире был бардак, устроенный утренней спешкой. С ощущением пустоты и отчужденности, я достал из шкафа последнюю пачку Клоназепама. Разом закинул пять колес, и догнался тремя оставшимися. Ровно полчаса я провел в пустоте, в которой мощными ударами колотилось сердце. Транквилизатор начал действовать. Я не мог поверить в смерть Норы. Она всегда вела себя инфантильно, но в отсутствие ума ее не обвинишь. Неужели она серьезно верила, что улетит на Луну. Конечно, - бред! Она покончила с собой. Нора была прекрасной актрисой. Не удивлюсь, если она давно спланировала суицид, и просто веселилась на последок. А Луна, дворцы, Кагуя, - всего-то красивая сказка для пущего внимания.
Клон расслабил меня окончательно, я начал просто думать обо всем подряд: о прошлом, о Норе, о полетах на Луну. Летают космолеты на Луну, там даже американцы были, и не только они. Какие, блять, дворцы? На Луне космические базы. Но ведь есть обратная сторона Луны. Что находится там? Правительство точно скрывает правду! Это они убили Нору. Пендосы! Во всем виноваты американцы. Не могла Нора покончить с собой. Ее убили, потому что она знала некую правду. Кто? Кто это сделал? Масоны? Иллюминаты? Нора жива! Точно говорю: Нора жива. Какой ей смысл оставлять кофту? И смерть – выдумка опущенных оборванцев. Я ведь живой, сука, живой.
Меня охватил дичайший истерический смех.
- Живой! Живо-о-ой! – кричал я.
И Нора жива. Молодец, девчонка. Она смогла всех наебать!
Теперь Нора на Луне вместе со своими родными. Кто знает, возможно, она будет меня навещать. Скоро кончится лето, наступит сезон опадающих листьев, затем зима.  Новый год! Что бы мне подарить Норе на новый год? Должно быть нечто символическое, особенное. Я убежден: моя девочка, наверняка, привезет мне дорогущий подарок из дворца. А может мне стоит навестить ее? Я желаю познакомиться с ее родней, прикоснуться к традициям лунного народа. Для начала нужно прибраться.
- Один… Два… Четыре, - проговаривал я, ласково ухаживая за своим домом. Одежда мне была ни к чему. Я разделся догола. Чуть позже примерил кофту Норы. Немного не по размеру, но смотрится элегантно.
Сегодня не полнолуние, но я твердо решил, что отправлюсь вслед за Норой. Интуиция в 140 децибел кричала мне о необходимости полета на Луну, но перед этим я должен понять несколько важных вещей:
1. Храбрость есть соизмерение и взвешивание ценности жизни и смерти. Живи, пока живешь. Умри, когда умрешь. В этом смысл Храбрости.
2. На Луну следует лететь лишь тем, кто готов отстаивать свою честь. Не дай грязным уебанам посрамить достоинство.
3. На Луне, как и на Земле спрашивают за слова. Ты должен уметь вывозить за базар.
4. Чревоугодие – грех. Каждый кусок пищи, съеденный сверх утоления голода есть чревоугодие.
5. Memento mori. Помни о смерти, и храни ее в печени, как Прометей.
6. Чти правило «ствола и ветвей». Истинная добродетель в том, когда в ветвях (руках твоих) на взводе стволы.
7. Будь преданным сыном Луны, даже если она уменьшится в размерах.
8. На войне верность, ****ь, когда ты под пули такой, блять, нахуй, бросаешься.
9. Верность, справедливость и мужество. Свобода, равенство и братство. Православие, самодержавие и народность. Мир, труд и май. Собери выгодные добродетели, получишь по ****у.
10. Во время сна не следует ложиться ногами к солнцу.
11. Обладающий лишь грубой силой не достоин жить на Луне. Важно уметь ровно мутить чифирь.
12. Возле дома нашего с Норой-Химэ мы соорудим чайный домик
13. Готов ли ты на поступок, бесхребетное аморфное чмо, что так ценит стоицизм и силу духа, но не способно отличить самообладание от банального позуизма. Хоронить род человеческий!
Досконально изучив принципы лунной жизни, я поклялся не нарушать постулатов. Я сварганил ужин, и принялся коротать время. Никто мне не даст гарантий, что я смогу улететь, но если и пробовать, только тогда, когда часы пробьют двенадцать ночи. Остается ждать. Я доберусь до крыши за час, и успею морально подготовиться к полету.
Надеюсь: меня простят все, перед кем я виноват. И пусть грехи я искупил, то, что принадлежит мне по праву я не отдам. Буду сражаться до последнего вздоха за право жить желанной жизнью.
Сильный ветер срывал лепестки. Будто самой природе не хотелось терять сына, и она всячески пыталась претить столь рискованному поступку. Но решимость непоколебима. Начался ливень, затем град. Ничто не могло воспрепятствовать казалось уже неизбежному. 
Нора, жди меня, мы обязательно встретимся. Эта чертова погода не сломит воли моей. Мои намерения тверды, как никогда. Как странно. Я совсем не чувствую страха.
Я поднялся на крышу. Дождь продолжал, обжигающе хлестать. На часах ровно пять минут до полуночи. Все или ничего! С прогнившим миром пора бы проститься. Меня ждет любимая и прекрасные лунные дворцы. Вот Нора удивится, когда мы снова встретимся. А, ежели не встретимся, вдруг я умру. Какая сейчас разница? Жизнь без Норы скудна, как быт офисных клерков. Я хуже их всех вместе взятых, но такая жизнь не по мне, вы уж простите. Минута!
- Прощай, Земля! – крикнул я, и встал на перегородку, отделявшую дом от воздушного пространства.
Я набрал побольше воздуха, и, немного пригнувшись, совершил прыжок, крикнув:
- Я лечу! Я правда лечу, или мне кажется…

      От автора. Метаинтерлюдия

Писать можно о чем угодно, но меня систематически обвиняют в том, что я пишу только о себе. Знаете ли, лить на бумагу реальные истории из жизни, где-то немного приукрасив, гораздо проще, чем выдумать целостоностный сюжет с интересными персонажами да еще и развивать их по ходу сюжета.
Сегодня возвращался домой после очередной попойки. Промок до нитки, чем был крайне опечален. Но и это не самое большое худо. Меня удручала творческая импотенция. Об этом на вписке я сегодня даже плакался своему приятелю:
- Мне не о чем писать. Я исписался, - говорил я ему.
- Тогда выпей, - отвечал он.
- Лень, мне не до шуток. Я мог бы всю жизнь писать о себе, но для этого нужна жизнь.
Как всем известно: самые интересные моменты в нашей нелегкой приходятся на подростковые-юношеские годы. Но так вечно продолжаться не может. Я же все-таки не Лимонов. С его темпераментом только и бежать на амбразуру событий, вот тебе и насыщенная биография. Скажем, тот же Осаму Дазай вообще красавчик в этом плане. Писал-писал, жил, как умел. В конечном итоге сотворил лучшее произведение в карьере и выпилился. Браво, нечего и добавить. Но даже на его тридцать с небольшим событий выпало ебнешься сколько. А мне уже третий десяток пошел. Обо всем самом интересном я уже написал. Так что же мне делать? Сидеть, и ждать, пока судьба сама подкинет интересную сториз, или самолично лезть в гущу всевозможных приключений. Нет, уж, спасибо, это не в моем характере, хотя я прекрасно отдаю отчет в том, что у читателя может сложиться прямо противоположное мнение обо мне. Капли дождя без устали разбивались об асфальт.
Мне, кстати, Леня рассказал сегодня одну забавную историю. Говорил, мол, что в какой-то заброшке подростки обнаружили мертвого младенца с огромным членом. Ну как огромным. Леня сказал, что у него самого все равно больше. Естественно, в эту ересь про труп я не поверил. Да я и не думаю, что Леня желал меня обмануть. Скорее, всего, он просто по-дружески меня подъебал, чтоб я не загонялся по поводу писательства. Намекнул, так сказать: пиши обо всем, что на душе лежит. Пожалуй, лучшего варианта мне не придумать.
Я почему-то вспомнил того паренька со слема и его пассию. Как их там звали? Ах, да! Солнце и Луна, по-моему. Интересно, как они сейчас там поживают. Я невольно улыбнулся сам себе.
А не написать ли мне повесть о любви? Я подумал об этом голосом солиста Чиж & Co. Мде… очередную повесть о любви. Сколько таких уже написано, сколько еще напишут. И пусть пишут. У нас две темы вечные – любовь и смерть, Эрос и Танатос. Их вечное противостояние – то, что делает людей людьми. Любовь и смерть – основа культур, и в этом я убежден. Я пока шел придумал о чем буду писать. Зацените:
«Жили-были подозрительный невротик с темным прошлым и, вечно пребывающая в эскапизме, девушка с пограничным расстройством личности…»
Ну, как вам начало? Интригует?
И все-таки я думаю: вы уже слышали эту историю.