Скворцы

      В школе День птиц праздновали широко, общей линейкой, с птичьими портретами на палках, с выносом знамени под барабан и песней «У Дороги Чибис». Чибиса живьем никто не видел, он представлялся серьёзной птицей – если в песне чибис спорил с пионерами, то должен был быть не меньше хотя бы самого маленького пионера. А скворцы были повсюду и я, взяв за сараем треснувшую доску и полкрышки от деревянной кадушки, стал строить скворечник по чертежам из довоенной книжки. Васька сказал, что птицы не переносят запаха кислой капусты, я не поверил в такую птичью разборчивость и сколотил коробку, большие гвозди при этом хищно высовывались из стен и потолка, приходилось тянуть их клещами и вколачивать снова, таким образом внутри становилось мрачновато, как в застенке с железными кольями. Потом прожег леток раскаленной в печи железной трубой от старой кровати, доски немного подпалились, зато перестали пахнуть капустой. Забив последний гвоздь и сгорая от нетерпения, я залез на стоявший перед домом клен, крепко привязал скворечник бельевой веревкой, быстро спустился и спрятался за углом в ожидании поселенцев. Но никто не прилетел ни тотчас, ни потом и только на следующий день к вечеру я с удивлением заметил хлопочущих воробьев около домика, враз потерявшего свой статус.

       Однако дня через два скворцы все же появились и устроили новоселам настоящий погром, выкидывая через леток перья и солому. Воробьи сидели неподалеку и молча смотрели, как кружит по ветру их семейное счастье.

       Теперь дом осваивали новые хозяева, все пошло по плану, но уже назавтра случилась совсем серьезная драка за те же обгорелые доски – прилетели другие скворцы и стали выгонять первых, поначалу подняв страшный крик, а потом устроив и клювоприкладство. Скворчихи в драку не вмешивались – одна сидела в скворечнике, вертя длинным носом, другая прыгала по веткам поодаль и громко позорила противницу. Драчуны оба одинаково хорошо атаковали – забирались чуть повыше и с криком обрушивались на соперника, колотили друг друга – враг врага, сцепившись не то лапами, не то носами, никто не уступал и все же противники заметно утомились, делали паузы с настежь растворенными клювами, а потом один и вовсе скользнул вниз, повис вверх тормашками, не в силах сидеть прямо. Другой смотрел на него сверху, тяжело дыша и покачиваясь. Кто из них бандит, а кто бился за правду – неизвестно.

       Повисший мало-помалу пришел в себя, прикрыл клюв и крутил головой, как будто высматривал – куда лучше упасть. Я вынес старое одеялко, развернул под скворцом, долго стоял и ушел, устав ждать болтавшегося бойца.

       Создатель распорядился правильно, сделав всех скворцов одинаковыми, иначе неизвестно – стали бы пионеры выносить одеяла павшим, зная наверняка, что они бандиты? А воробьи, похоже, справедливости не дождутся вообще никогда.