Ниновка далекая и близкая. Глава 6

 Трескучие морозы, стуженые ветра, короткие серые дни да ночи длинные, которым конца и края нет - такая она, деревенская зима.
 Раннее  зимнее утро…
Густые облака скрывают луну и звёзды. Стуженный февральскими морозами, ветер полновластным хозяином гуляет над спящей Оскол-рекой, над заснеженным лугом, над темным лесом. Заглянул он и в Ниновку, разбежался вдоль деревни, закружил по дороге снежную поземку, легко поднялся ввысь, а затем решительно пронесся над соломенными крышами хаток с таким протяжным посвистом, что вздрогнуло все деревенское сонное царство.
 
 Евдокия проснулась, открыла глаза.

 - Батюшки светы! – прошептала, трижды перекрестившись. - На дворе-то что  делается?

В темноте подошла к печке, из печурки достала спички, зажгла керосиновую лампу.

- Ну, вот! - улыбнулась она. - И жизнь будто посветлела! 

Подошла к сундуку, достала белую ситцевую блузку в мелкий горошек, бережно

развернула, собираясь надеть, но передумала:

 - Нет! Надену только после того, как подуправлюсь! Уж очень она хороша!

Облачилась в длинную серую юбку и повседневную кофту, гладко причесала черные с проседью волосы и, скрутив их в тугой пучок, спрятала под платок.
Зажгла свечу и прошла в комнату. Мягкое мерцание свечи окутало своим теплом спящих на лавках ее любимых сыновей: Тимофея и Яшку.

 - Парубочки вы мои, поспите, поспите родимые, а то еще, ух как наробытесь в жизни...
 
 Поклонилась на образа в святом углу, зажгла лампадку, смиренно опустилась на
колени для утренней молитвы.

 - Господи! Праведный! - шептала она. - Прости нас, грешных! И да отведи от нас гнев свой, Господи, за грехи наши... А подай нам благодать Свою! Окропи, Господи, нашу земельку  росою плодородною! Шоб не в голоде мы жили, не в болезнях, а в любви да в согласии. А то, вон, уж какой месяц подряд ветры злющие да морозы трескучие, суровей сурового…Што оно будет впереди? Какое лето будет? Какой урожай даст нам земелька наша?

 Евдокия  твердо знала, что спасение - в вере, поэтому сейчас ее сердце наполнилось благодатью.

 - Матерь Божья! Царица Небесная, укрой своим Покровом нашу земельку и спаси нас, грешных. – попросила Евдокия после прочтения всех утренних молитв.
 
 Поднялась с колен, осенила крестным знамением окна и двери, подошла к печи и чиркнула спичкой. Сухая солома полыхнула мгновенно.

 - Ух! – вскрикнула Евдокия и быстро убрала в сторону руку. - Вот так тяга! Аж пламя с серников уносит! Ох! Уж эти ветры! Не надули б чего... - Сейчас вот подуправлюсь, еды наготовлю, а уж с рассветом коровку  подою.


 - Евдокия?! С кем ты тут балакаешь? – спросил Лука сонным голосом.

 - Да, с печкой! С ней, родимой! С кормилицей нашей!

Хозяин удивленно посмотрел на жену:

 - На дворе вон как лютует, а ты на таком душевном подъеме, словно печка тебя успокоила и приласкала!

Евдокия слегка застеснялась, а затем метнулась к лавке, сняла с нее ведро холодной воды.

 - Давай, отец, полью тебе, студеная водица враз освежит. 

 Она долго лила из ковша на мозолистые мужнины руки, на его широкие плечи,  натруженную спину, и думала о том, что как славно, что Господь послал ей такого ладного мужа, любимого ею Луку.
Хлопцы проснулись, когда небо прояснилось, и первые лучи восходящего солнца робко освещали окружающий мир.

 - Тихон! - обратился к сыновьям Лука, доставая сапожные заготовки. – После того как поешь, мы с тобою сходим до Ивана. А ты, Яшка, на копылах воды из колодца натягай,  да матери по хозяйству подсоби.

 - До, какого Ивана, батянь? - поинтересовался Тихон.

- До Котлярова, шо над Осколом живет. У него машинка сапожная хорошую строчку на кожу кладет.  Можа Бог даст и мы машинку такую купим, а пока присмотришься..

 Вскоре они вышли на улицу и направились в сторону Хуторка.
Высоко в небе ярким светом играло веселое солнышко. От его яркого сияния снег под ногами рассыпался рыхлым сахаром.

 - Ты послуxай! Послуxай, сынок! - остановился Лука.
 
 Синицы,  перелетая с ветки на ветку, звенели в воздухе своими серебряными голосами, создавая единое созвучие с перезвоном первой капели.

 - Птицы весну кличут, батянь! - улыбнулся Тихон.

 - Здорово, Лука! – приветствовал сосед.

 - Здрав буди, Иван! – отвечал Лука, увидев Ивана, который стоял у хаты напротив.

 - Пидойды-ка! – пригласил Иван, усаживаясь на завалинку.

 Он скрутил увесистую цигарку из самосада, закурил и так натружено зашелся в хриплом кашле, что из глаз его полились слезы.

 - Кашель, гад, замучив... Як дела, Лука?

 - Живы, слава Богу! А вы як живете? Як диты? Бросай, Иван, курыть ци цигарки! На шо воны тоби сдалысь!

 - Катюша, наша приболела. - перевел разговор Иван. - Жинка до вас послала за травами. Я тильки вышов, и ты вот!

 - Так бежи до Евдокии, Иван! Она у меня все травы знае, поможе.  А мы с Тихоном зараз на Хуторок пойдем.

 Санная дорога привела к обрывистому берегу реки Оскол, и резко свернула вправо.

 - Погодь-ка, сынок! Никак лед на реке темнеет?
 
 Лука, пристально всматриваясь в покрытую льдом реку, увидел, как несколько рыбин мечутся, словно хотят выпрыгнуть наружу.

 - Мужиков надо собирать, да  лунки бить по реке! - решительно сказал он, обращая свой взгляд в сторону Карпового озера.

 - Батянь! Да и сама речка, вроде как, волнуется? - осторожно спросил Тихон.

 - Да, сын! Скоро зашумит, затрещит и разольется наша речка-кормилица!

 Тихон вдруг почувствовал нежность в отцовском голосе.
А Оскол-река покорно текла в своем русле дальше, и  сквозь темные проталины- пятна доверчиво поглядывала на стоящих над ней отца и сына.
Лука с сыном  вышли  на пригорок, с которого, как на ладони, виднеется Хуторок. 
Несколько беленьких под соломенными крышами хаток-мазанок, казалось, сливаются с глубоким снежным покровом и плывут вместе на юг. На улице ни души…
Лука и Тихон подошли к избе сапожника Котлярова Ивана, остановились у плетня. Тут в белой хате под соломенной крышей он и проживает с женой и сыном Федором. Рядом на пригорке хатка Голубенко Ивана и Марьи с сновьями. Чуть ниже слева стоит изба двоюродного брата Луки, Радомского Алексея, а на краю Хуторка живет семья Будченко Ивана.

 - Батянь! На хуторке одни Иваны живут?!

 - Сын, так ведь, на Иванах да Марьях держится наша земля! - улыбнулся Лука.

 Осторожно приподняв,  открыли калитку, привязанную лозой к плетню, и вошли во двор.
Дверь в доме внезапно отворилась и в проеме показалась хозяйка.

 - Тихон, ты? Не узнала! Если б не твий батько Лука, ей Богу не узнала бы! Выбухав-то как, а? Ну, проходьте, проходьте у хату!

 Мужики сняли шапки и с поклоном вошли внутрь.
Аккуратно выбеленные стены украшены вышитыми рушниками. Сундук покрыт домотканым полотном. В хате пахнет кожей и клеем. Согнувшись над швейной машинкой, сидит хозяин.

 - Здорово, Иван  Андреевич ! – пожал его мозолистую руку Лука.

 - Здорово, хлопцы! - привстал хозяин, обмениваясь рукопожатиями с гостями.

 - Принимай, Иван, моего сына в подмастерья!

Мастер по-отцовски взглянул на Тихона и отетил:

 - Это дело не плохое, сынок!  Молодец!

             Продолжение тут http://proza.ru/2019/08/15/1543