Козя

Козя
         Из сборника «По разные стороны жизни»
 
От дачи Пшицкого к люстдорфскому шоссе вёл Николай Ильич велоси-пед свой по заброшенному прогончику. Вёл в расстроенных чувствах: за-ехал  налиться у Пшицкого водой из верхнесарматского водоносного го-ризонта, но кран выдавал лишь шипение. С досадой оглядывался Николай Ильич на багажник с пустой тарой и соображал, где бы это поближе всё-таки разжиться артезианской водичкой…

– А что это вы делали у Казимира Брониславовича? Молодой человек! – услышал вдруг Николай Ильич за левым плечом и слегка повернул го-лову. – Вы-вы ! – и Николай Ильич увидел за ветхим штакетником ста-рушку, указующую на него перстом. Пришлось остановиться, чтобы объ-яснить бабусе за забором, что Пшицкий – однокашник Николая Ильича по Архангельскому мореходному училищу, что по законам бурсы они прия-тели по гроб доски и что ничего он на даче у своего приятеля не делал, ему бы лишь воды наточить в три бутля из-под «моршинской»…
 – Какая вам тут вода! – перебила объяснения женщина. По всему –  строгая. – Ещё в августе отрезал, ворюга!
– Ворюга? – не понял Николай Ильич.
     – Ворюга, как все теперь! Забрал артизанку, теперь будку построит и будет цедить нам по рублю ведро. И водопроводную на дачи даёт, когда вздумается! – кричала бабуся, и Николай Ильич понял, что артскважина приватизирована, и пожалел, что славной водички с дачи Пшицкого ему теперь не испить. «Я в колонке сначала брал, а потом вот с Пшицким до-говорился…» – завёл было Николай Ильич…
  – А чего это вы Бронислава Казимировича каким-то Пшицким называ-ете? – заорала на него бабуся.
  –  Это с бурсы ещё, с мореходки. Козя, Пшицкий или даже Псицкий по-за глаза: чтоб покороче. А Казимир Брониславович Пшесицкий на кресте напишут, как Бодя сказал, тоже из нашей группы.
  – Козя, Бодя – противно слушать! А Казимир Брониславович мужчина образованный, на пенсии уже. Плавал по всему свету, – и Николай Ильич почувствовал-таки всю несправедливость фамильярных курсантских со-кращений… Упрощений, сказать как-нибудь ещё..
  – Понимаете, он молодым на пенсию ушёл, с тяжёлых дизелей, ну, с «бурмейстеров», – зачастил Николай Ильич сбивчиво.
  – Так что, Псицкий? – женщина стояла уже в калитке, и Николай Ильич подумал, что ему, чего доброго, защищаться от рукоприкладства пред-стоит.
  – Да поймите вы, мы с Пшесицким даже на одних пароходах плавали, я его с пятнадцати лет знаю!
  – Вы, я вижу, знаете! У человека диплом, золотые руки! Я к Валентине Владимировне подойду, – жену Казимира Брониславовича вы знаете хотя бы? – я к ней подойду: лампочка не горит. Казимир Брониславович чело-век самостоятельный, лишний раз беспокоить неудобно, так я Валентине Владимировне скажу. И через пятнадцать минут – Казимир Бронеславо-вич! И прибор тебе, и  изолента, инструменты всякие в сундучке малень-ком. На табуретку стал, патрон починил, лампочку вкрутил: «Проверьте, тётя Поля!» Проверьте? Смешно! Всё работает, всё сделано руками! А газ сколько раз делал! Привезут, и через неделю не горит. Казимир Брони-славович баллон потрусит, покрутит, и целый месяц горя не знаю!.. У вас нету телефона, чтоб позвонить, снова газ не горит? Три недели и два дня как привезли, а уже не горит. – Николай Ильич обрадовался перемене те-мы и заверил тётю Полю, что позвонит Пшицкому непременно.
 – Нет-нет! Вы Валентину Владимировну позовите. Нет! Неудобно. Они в         субботу должны быть: погоды опять хорошие вернулись.
 – А что у вас с газом? – дёрнуло Николая Ильича за язык.
 – Так не идёт же, не горит, говорю вам!
 – Значит, баллон пустой, – заявил Николай Ильич безаппеляционно и тут же пожалел.
  – Какой пустой! – вышла тётя Поля из калитки, а Николай Ильич даже попятился. – Не раз уже было. Казимир Брониславович покрутит отверт-кой или снимет набалдашник, и неделю ещё плита горит. У меня и ключ есть!
  –  Ключ… Какой ещё набалдашник?..  Давайте я посмотрю! – вырва-лось у Николая Ильича.
  – Что вы посмотрите! У вас хоть отвёртка есть? 
  Отвёртка была, в бардачке велосипедном, и Николай Ильич стал мо-стить веломашину свою к штакетнику.
   – Да нет! – улыбнулась тётя Поля неожиданно. – Во двор надо, тут бомжи украдут. Они с осени кругом тут. Казимир Брониславович даже не закрывает им калитку и веранду; записки пишет, чтоб не шкодили.
  Николай Ильич поставил велосипед к веранде, вошёл за хозяйкой. Пробрался сквозь завалы хламья к плите, заставленной кусками фанеры и картона. Попросил спички, попробовал: нулевая реакция. Потряс баллон, снова зажёг спичку: ноль целых, ноль десятых…
  – Баллон пустой! – развёл руки Николай Ильич.
  – Что вы говорите! Он, может, и три недели даже не простоял! – возму-тилась хозяйка. – Вы знаете, сколько сегодня баллон газа стоит?
 Николай Ильич знал. Он увидел разводной ключ под ногами, подрегу-лировал по гайке, напомнил сам себе, что резьба левая, снял редуктор, –  набалдашник по тёти Полиному, – и приоткрыл вентиль. Лёгкое шипение газа через пару секунд прекратись, Николай Ильич полностью открыл вентиль: «Ноль целых, ноль десятых, заказывайте баллон, тётя Поля!» – не без гордости подтвердил Николай Ильич первоначальный свой диагноз.
– Вы думайте, что говорите! Он знает, сколько баллон стоит, а какая пенсия у меня?
 Николай Ильич за рейсы во Вьетнам и Никарагуа – боевой пенсионер, а в «гражданских» пенсиях действительно слабоват, но при чём тут это? И Николай Ильич почувствовал сильную усталость, посмотрел даже, куда бы это присесть; но – потряс баллон, приподнял его даже и стукнул о гли-няный пол, затем снова открыл вентиль и поднёс спичку. Тихо хлонул хи-лый огонёк и угас тут же.
– Заказывайте баллон…
– Так! Давайте телефон!.. Или нет. Позвоните Казимиру Бронеславовичу и скажите Валентине Владимировне: Казимир Бронеславович всё сделает! Он до сих пор на котельной дежурит, а у них там газ, чтоб вы знали!
– Да что он тут сделает, ваш Казимир!
     – Казимир Брониславович сделает тут всё. Что надо и как надо! А то, что вы плавали не играет никакого значения! – беспощадно отрезала тётя Поля.  – Вас как зовут?
 – Николай, Кева скажете…
 – Господи, Козя,  Кева… Вам фамилия не Вшицкий? – спросила ехид-ная старуха и нараспев добавила: – Воспита-ание…
 Всё! Николай Ильич сухо попрощался и потащил свой велосипед с пу-стой тарой. Странная обида теснила его сердце: ведь он отлично помнил, как на  каком-то «славянске», на «Сплите», кажись, плавал вторым, а Козя пришёл третьим, два рейса на Канаду вместе сделали. Но что поделаешь, «это не имеет роли и не играет значения», Казимир Брониславович всё сделает». Николай Ильич грустно улыбнулся и покатил в полевую трак-торную бригаду люстдорфского колхоза, бывшую. Там  когда-то артскважина работала, и Николай Ильич не раз «наливался», как со слов Боди выражался Литке, обследуя преддверия Карского моря, ледового по-греба Арктики...

 «Ближний свет», – ворчал он и называл тётю Полю глупой старухой, а Казимира Брониславовича  Псицким и Козей …