А. Н. Стрижев. Авдотья Павловна Глинка

Сороковые годы прошлого века отмечены появлением ряда замечательных книг духовного содержания, написанных понятно, правильным литературным слогом, без тени нарочитого назидания. Эти задушевные книги предназначались прежде всего людям из простонародья, чтобы приохотить их читать нравственные, глубоко православные сочинения. И к чтению духовных произведений потянулись простецы: приказчики, мастеровые, крестьяне. Душеполезные книги распространяли по всей Руси проворные офени, нагружаясь тяжелыми коробами в лабазах издателей, их перепрятывали по котомкам странницы, чтоб, отшагав проселками многие версты, присесть в укромном уголке и прочесть душепитательный рассказ на евангельскую притчу, а ежели посчастливится, то и достать книжку, повествующую о земной жизни Всепетой Мати-Богородицы. В создании такой благочестивой литературы для народа самое живейшее участие принимала Авдотья Павловна Глинка, сочинительница даровитая, в свое время славная и чтимая. Не забудем же ее и мы в своих молитвах. Ныне ее лучшее сочинение «Жизнь Пресвятыя Девы Богородицы, из книг Четьи-Минеи» снова становится доступной всем ревнителям Православия. Расскажем вкратце о жизни самой писательницы, жизни порой и трудной, но всегда весьма деятельной.
Родилась Авдотья Павловна 19 июля 1795 года в Петербурге, крещена в церкви Андрея Первозванного на Васильевском острове. Восприемниками при этом были ее родной дед, адмирал Иван Логинович Голенищев-Кутузов (1729-1802), и Евдокия Ильинична, супруга Михаила Илларионовича Кутузова, князя Смоленского, будущего фельдмаршала. Родители писательницы люди тоже известные: отец Павел Иванович Голенищев-Кутузов (1767-1829), куратор Московского университета, переводчик греческих и римских классиков, и мать Елена Ивановна, урожденная княжна Долгорукова.
Младенческие годы Авдотья Павловна провела в смоленском имении деда, сановника екатерининской складки, преданного науке и делу, но не чуждого отвлеченного мистицизма и филантропии. Его дом всегда был гостеприимен для ученых, литераторов и художников. В такой среде ребенок рано научился серьезно наблюдать и размышлять, а под руководством гувернантки в совершенстве овладел немецким языком, что впоследствии пригодилось на литературном поприще.
После смерти деда девочку поселили в родительском доме в Москве, и здесь она, по примеру детей ее происхождения, занялась усвоением языков — итальянского и французского, обучилась играть на арфе и клавесине. С юных лет полюбила поэзию, пробовала и сама сочинять стихотворения, но больше переводила с немецкого. Печататься не решалась, девушкам ее круга публичная известность ставилась в упрек и могла помешать репутации благовоспитанной невесты.
А годы шли. Кончину отца (1829) Авдотья Павловна переживала остро и трудно. К тому же запутанные денежные дела семьи уже не позволяли жить по-прежнему широко, и начинающая поэтесса вместе с матерью Еленой Ивановной переселяется в родное тверское имение, полагаясь на благотворное воздействие сельского уединения. Отсюда она пишет московским друзьям письма-трактаты, изумлявшие получателей правильностью слога, зрелостью мыслей и запечатленными высокими чувствами. В Твери на одном из светских раутов Авдотья Павловна познакомилась с гонимым поэтом Федором Николаевичем Глинкой (1786-1880), сосланным сюда за принадлежность к тайным противоправительственным обществам, судимым невзирая на боевые заслуги в Отечественной войне и влиятельные связи в эпоху императора Александра I, сочувствовавшего мистицизму и вольнодумству. Удрученный невзгодами офицер Глинка и одетая в траур в связи с потерей отца молодая помещица оказались близкими друг другу и после объяснения во взаимной привязанности соединили свои судьбы. Было это в 1831 году. С того времени девица Голенищева-Кутузова стала называться Авдотьей Глинкой. В неопубликованной автобиографии писательница скажет, что своим замужеством она решила «подать руку человеку, обставленному также неблагоприятными для него обстоятельствами», как и она (Рукоп. отд. ШБ, ф. 192, д. 10). Твердый характер, безупречный литературный вкус, обширные познания в Священной истории закрепили за Авдотьей Павловной руководящую роль в отношениях между этими двумя сочинителями. В декабре 1832 года Глинки переехали на жительство в Орел, там опальный поэт оставляет службу и выходит в отставку в чине действительного статского советника. С 1835 году супруги живут в Москве, не забывая летом и свое тверское имение Кузнецово, что в Бежецком уезде. Московский дом Глинок каждый понедельник посещали известные литераторы правого толка: А.Ф. Вельтман, М.А. Дмитриев и Ф.Б. Миллер. Поддерживается знакомство с Аксаковыми, А.С. Хомяковым, М.П. Погодиным, С.П. Шевыревым. Все эти люди отличались искренней верой в спасительную силу Православия.
Еще находясь в Орле, Авдотья Глинка печатает перевод из Шиллера «Песнь о Колоколе» (М., 1832), талантливо передающий подлинник Перевод был похвален Василием Жуковским и отмечен восторженной оценкой Николая Полевого, сочувственно назвавшего его «цветком, пересаженным на дикое поле русской словесности душою истинно поэтическою». В дальнейшем Глинка выбирает для перевода преимущественно религиозную лирику немецких романтиков; много печатается в «Северной пчеле», «Маяке современного просвещения», православном журнале «Странник». Ее имя делалось известным избранной читающей публике. Полное признание к талантливой писательнице пришло только после выхода в свет ее замечательной книги «Жизнь Пресвятыя Богородицы, из книг Четьи-Минеи» (М., 1840). Эта книга приковала к себе внимание всей читательской толщи. Она сразу же встала в ряд самых необходимых нравственных сочинений для народа. Духовная проза нашла путь к бесхитростному, но верному сердцу простецов. Типографии не успевали поставлять к прилавку одно издание за другим, а тиражи все расходились, как и в начале, мгновенно. Подумать только, 16 изданий выдержала эта книга в дореволюционное время, из них — 6 при жизни автора. Поистине — народная книга. Ее страницы, благоговейно прочитываемые, помогали людям держаться нравственной, полноценной жизни, воскрешали в их душах образ Той, под Чьим покровом сильна Россия. Богородице молится мирянин и вдохновенное сказание о Ее земной жизни усваивает с непременной пользой к спасению.
В 40-е годы Авдотья Павловна ближе сходится с духовенством и подвижниками, усердно посещает храмы и обители, особенно Желтиков монастырь, где погребен ее отец, охотно занимается благотворительностью. Как помещики, супруги Глинки отличались доброжелательностью к поселянам, участливостью к их нуждам. Один из современников Авдотьи Павловны пишет: «Ей досталось по наследству имение, обремененное долгами, но все-таки не совсем бездоходное. Прежде всего обратила она внимание на быт и положение крестьян. Оброк был ослаблен, хлебные и прочие дани уменьшены наполовину. Далее, она так обходилась с крестьянами, что незаметно для них и для себя вошла в полное слияние с ними. Старики и старушки приходили без робости, садились просто, без чинов, на ступеньках крыльца у проезжей дороги, и простодушно разговаривали с барынею, которая их слушала, лечила — и очень удачно (гомеопатиею), — и входила во все их нужды. Заметив, что крестьянских детей-малюток приносят в церковь с голыми головками и по сырой погоде, она принялась сама кроить и шить детские шапочки из остатков разных цветных материй. Это составляло ее постоянное занятие по вечерам в деревне и в Москве. Через несколько времени в деревенской церкви в праздничный день запестрел целый цветник детских головок: накануне роздано было матерям несколько сот разноцветных шапочек» (О жизни и кончине Авдотьи Павловны Глинки. СПб., 1863. С. 10). С 1853 года Глинки стали жить в Петербурге, и здесь их «литературные понедельники» продолжились. Опять вокруг сплотился кружок единомышленников, в гостиной появились кн. ПА. Вяземский, Н.И. Греч, П.А. Плетнев. Авдотья Павловна, при всем ее светском обаянии, казалась им религиозно одержимым человеком, нетерпимым к теплохладности в вопросах веры. Так, возможно, оно и было, если учесть, что многие аристократы и деятели культуры той поры стремились соблюдать лишь внешнее благочестие. Авдотья же Глинка душой пребывала в церкви, и высокомерие и «немецкий вкус», которые ей приписывало злоречие, не являлись для нее характерными. Глубоко погружаясь в чтение житийной литературы, Авдотья Павловна решилась сочинять акафисты. Она первой из русских женщин сумела овладеть этим труднейшим жанром духовной поэзии. Причем овладела им превосходно: ее акафисты и поныне бытуют в широком церковном обиходе. Литературное наследие писательницы разработано еще весьма слабо. Не все опубликованы ее художественные произведения, дожидаются своего часа акафисты, духовные стихотворения и переписка. В год смерти Авдотьи Глинки увидело свет еще одно крупное ее произведение — «Житие святой великомученицы Анастасии-Узорешительницы» (М., 1863). В честь святой создала Глинка и подобающий ей акафист.
В светской литературе писательница продолжала выступать с переводами из Шиллера (отдельный сборник вышел в 1859 году), создала и несколько оригинальных повестей. Особенно удачной оказалась повесть «Гибель от чванства» (М., 1852), одобренная критикой и полюбившаяся надолго в простонародье. Под влиянием Авдотьи Павловны Федор Глинка, распрощавшись с писанием поэтических аллегорий, не без успеха занялся переложением стихами священной книги Иова и ряда псалмов. Тогда же супруги совместно написали мистическую поэму «Таинственная капля», взяв за основу апокриф о благоразумном разбойнике, якобы вкусившем каплю божественного молока и оттого не утратившего на кресте чувства раскаяния. По всему, поэма не удалась, да и создавалась она в подражание устаревшему Клопштоку, его «Мессиаде».
Одна из заслуг Авдотьи Глинки — основание благотворительного движения «Доброхотная копейка». Писательницей был составлен проект товарищества состоятельных особ, согласных отчислять в пользу неимущих один процент от средств, затрачиваемых на приобретение роскошных убранств и украшений. Свой проект Авдотья Павловна составила еще в 1845 году, и тогда же его перевел на французский язык П.Я.Чаадаев для обнародования зарубежом. Личные средства писательница распределяла среди нуждающихся, обходя для этого питерские подвалы и чердаки, где ютилась несчастная беднота. Но в полной мере «Доброхотная копейка» проявила себя не в столицах, а в провинциальной Твери, куда Глинки переехали на постоянное жительство в 1862 году. Здесь кавалерственные дамы близко приняли к сердцу заботу о бедных, и движение привилось. И не только привилось, но и расширилось за пределы тверской земли. Правда, то было уже после кончины Авдотьи Павловны: умерла 26 июля 1863 года.
Ее похороны в Твери стали демонстрацией неподдельной скорби многих людей из разных слоев общества. К дому покойной стекались сочувствующие горожане, и было их сотни. Первую панихиду служили четыре священника из ближайших церквей: Илии Пророка, Вознесенской, Скорбященской и Космы и Дамиана. В день погребения, 29 июля, в дом печали приехал Кашинский архиепископ Филофей, сопровождаемый духовенством и полным хором певчих. Во Владимирской церкви, пред алтарем, перед которым когда-то состоялось венчание Глинок, служилась торжественная литургия, а затем совершалось отпевание усопшей. По Миллионной улице, обросшей толпами горожан, до самого Желтикова монастыря, что совсем не близко оттуда, гроб несли на руках владыка Филофей, военный губернатор Багратион, высшие городские чиновники. Перезвон колоколов, шествие 12 священников и присутствие архипастыря, сопровождаемого архимандритом Отроч-монастыря Серафимом, все это придавало исключительное величие процессии. В самом Желтиковом монастыре в общем служении участвовал настоятель обители архимандрит Платон (Казанский). Похоронили Авдотью Глинку рядом с могилой ее отца. Так духовная писательница закончила свой жизненный путь, оставив по себе добрую память в потомстве.