Часть 3. Драка Глава 1. Началось и поехало

   
Потайной ход в Старочеркасский монастырь они открыли не сразу - надо было вначале  откопать дверь, заваленную осыпавшимся сверху грунтом. И помучиться, пытаясь хоть слегка приоткрыть её, для начала: дверь сильно проржавела. За время дальнего перехода, им не встретилось ни  крупных крыс, ни незжей - да и вообще было впечатление, что здесь не ступала столетиями ничья нога. Пахло прелой сыростью, и воздух, казалось, сильно отличался от того, что был наверху. Как в склепе.
Первым в узкую щель приоткрытой двери вылетел вран - и позвал монахов на помощь. Те встретили незнакомцев сурово-молчаливо. Казалось, они абсолютно не удивились, и даже не заинтересовались  способом проникновения чужаков на территорию монастыря. Однако, без всяких проблем помогли им подняться, выделили комнату для ночлега и постелили на полу сено. А наутро, снова ни о чём не расспрашивая, предложили проехаться на старом-престаром мотоцикле с люлькой: до нужной им стороны стен Города.
  Живший там, при монастыре, хакер Рольф всё это время отсутствовал. Он был не плохим врачом, и ночью отправился к больному, из пейзан. Генрих попросил монахов, чтобы они доставили Рольфа, когда тот вернётся, к городской стене, на то же самое место.
  - Передайте ему, что его будет ожидать Коричневый Архангел. И что, его участие в деле - это вопрос жизни или смерти. И пусть возьмёт с собой… Свой прибор. Обязательно! - так сказал Генрих. Компы он оставил в Старочеркасском монастыре, оттуда же ночью выходил на связь с другими хакерами Ростова.
 
   Ранним утром Генрих и Шнобель добрались до условленного места, где их ждала машина, подаренная торговцами. Монах Григорий спал в ней, укутавшись в тёплое одеяло. Разбудив его, за руль сел Генрих.
    Шнобель, с враном на плече, высадился у главной резиденции Крысы, и пожелал остальным удачи. Пообещал, что в любом случае присоединится к ним у Пирамиды, один или с подмогой, и чуточку позднее.
    Генрих должен был встретиться с другими хакерами в центре, а потом слетать за Рольфом, на этой же машине. И успеть вместе с ним подъехать к десяти к Пирамиде Ростова.

    Ровно в десять, хакеры со своими сторонниками появились на площади перед Пирамидой и развернули размашисто написанные, огромные плакаты с призывом бойкотировать выборы и портить бюллетени, а также признать эти выборы ложными. Кроме того, они скандировали требование отпустить всех заключённых, схваченных вчера по ложным обвинениям.
   Неожиданно, довольно быстро к ним присоединилась посторонняя толпа людей, в первую очередь молодых, а также безработных и нищих, выброшенных обществом бесцельно бродить по улицам города в поисках еды и стихийной подработки. Почувствовав рядом дружеские плечи сотоварищей, многие входили в раж. Люди стали петь, шутить, подхватывали призывы. К ним стали примыкать студенты, школьники и просто идущие по своим делам люди - и вот уже толпа жила по своим законам. Она была стихийно сформированным единым существом, осознающим свою силу. Участники этого парада всё более и более наполнялись стихийной удалью.
   Для полусонных полисов, охраняющих этот участок, такое многочисленное выступление народа явилось полной неожиданностью. Они растерянно связывались по рации со своим начальством, которое тоже не решалось ничего предпринимать.
    Но вот, по-видимому, по распоряжению мэра, сюда, на площадь, начали подтягиваться совсем другие силы. Вооружённые дубинками и газовыми пистолетами, в касках, а некоторые - с собакокрысами для устрашения, они неплотно, но единым кольцом окружали площадь.
  - Свободу выборам!
  - Долой мэра! Свободу заключённым! - то тут, то там скандировали собравшиеся.
  Некоторые отряды прибывших наёмников, в особенности рьяно - те из них, что были в экранирующих звуки гермошлемах, приступили к задержаниям, выхватывая из толпы самых слабых людей и волоча их, заламывая им руки, к полицейским машинам. Другие же распыляли в толпу «Ромашку-4» и наркотические вещества. Начались стычки и драки.
  Вдруг, будто из ниоткуда, с разных сторон начали появляться люди в серых плащах. Они ни во что не вмешивались, но были вооружены резиновыми дубинками и распылителями. И, с отстраненным безразличием  наблюдали за всем, что происходило на площади.
  Гвардия Феогнида чуть усмирила прыть, замерла в трусливом ожидании. Они недоумевали, что за новая сила включена в игру. Об участии серых им начальство ничего не разъяснило.
   Выли сирены, и готовые сорваться в бой собакокрысы до предела натягивали поводок. Вся площадь была разорвана на отдельные сцены классического уличного мордобоя «отдельных граждан».
  - Долой фашистский режим Штык Феогнида! - неслось откуда-то.
  Шнобель, одетый в серый плащ и загримированный под серого, внимательно отслеживал обстановку. Нет ли здесь настоящих серых? Какова установка, данная сверху наёмникам мэра?
   Его внимание привлекли два мальчика, громко читавшие звонкими голосами только что сочинённую ими частушку:
   - Не будем невежами!
     Не станем мы незжами!
     Назло Феогниду!
     Не простим обиду!

  Прохожие, идущие мимо, реагировали по-разному: кто спешно ретировался, с опаской поглядывая на площадь, кто-то бормотал себе под нос: «Неужто всё-таки это началось? Давно уже пора». Были и такие, кто смеялся в голос: «Ну и дураки! Припёрлись! Сейчас вас всех похватают - ничего у вас не выйдет!»
   К наёмникам, пытавшимся остановить народ, вскоре примкнул отряд полицейских.
  Одна из собакокрыс слишком близко придвинула морду к маленькой девочке, маму которой с другой стороны уже схватил за руку один из «полисов» и притянул к себе, и вот уже заламывал ей руки за спину. Ещё пара секунд, и...
  Но Шнобель успел - оттянул назад девочку и стал между ней и собакокрысой, мгновенно ударив "собачке" в нос "Ромашкой". Изумлённый полицейский оставил женщину в покое, и она тут же, подхватив девочку на руки, растворилась в толпе. Потом, полицейский, видимо, понял, что Пещерник - вовсе не с»серый», и они долго сражались, нанося друг другу удары дубинками. Потом к ним, ещё с двух сторон, начали подбегать другие полицейские, и вскоре их толпа окружила Шнобеля. Ещё немного - и сцапают.
  «Я не смогу долго уворачиваться сразу от семерых», - подумал Пещерник. И вдруг, прямо над собой,  он услыхал лёгкий шум: будто, звук порхания больших стрекозиных крыльев. К нему сверху приближалось нечто невидимое, а затем послышался знакомый голос:
 - Шноб! Хватайся!
   Ниоткуда, или, можно сказать, с неба - к нему спускался конец верёвки. Шнобель ухватился за него - и, отпихнув ногами полицейского, взмыл в небо. И вскоре был затянут внутрь летающей, невидимой машины.
  Полицейские внизу растерянно хлопали глазами, когда потенциальная жертва у них на глазах подпрыгнула, немного повисела, отбрыкиваясь - и вдруг, стремительно исчезла.

  - Привет тебе, герой! – улыбаясь, сказал Генрих. - Мы, те, кто на летающих машинках, уже вытаскиваем понемногу отсюда всех наших - люди нам ещё пригодятся. Вылавливаем из толпы - и спускаем на землю, подальше отсюда. А ещё, отстреливаем собакокрыс - при их нападениях на людей, конечно. И вырубили «ромашкой» несколько озверевших полицаев… Нападают, чудовища, на самых беззащитных. Практически, всех своих мы уже забрали. Народ побузит ещё немного - и, скорее всего, совсем рассосётся. Мы пока их всех, как можем, ориентируем на завтра – чтобы они снова пришли и привели ещё и других, и как можно больше. Честно говоря, не ожидали мы, что так много людей отзовётся, на первый же наш призыв. До завтра обдумаем, как их всех сорганизовать и провести акцию наиболее результативно. Пока - порезвились, и хватит. Тараканов до завтра свои приборчики, факт, отладить на Пирамиде теперь не успеет. Да и, внимания теперь к Пирамиде у народа слишком большое. Итак, накопим сил, и по серьёзному,  мощно, продолжим  завтра… Тебя, как и всех, кого отсюда вытягиваю - высажу подальше, и зайду на новый виток. Спасаю не только хакеров, но всех подряд, кого удаётся, от полисов, наёмников Феогнида и собакокрыс. В последних, кстати, стреляю, и руки не дрожат. Это - не собаки, а людоеды. Они даже на своих хозяев нападают - если те не покормили их вовремя. Вот уж, вывели нечисть! Да, и - последнее: наши сегодня - кто где ночует. Некоторые - в «Точке». Вместе с людьми Борова, они туда подтягиваются. В «Точке» сегодня можно будет переночевать,  вымыться и переодеться. Можешь и ты, если хочешь, там сегодня на ночь тормознуть. А днём - увы, придётся тебе пошляться по городу... До шести вечера, когда откроется «Точка». 
  - А есть ещё варианты времяпровождения, кроме как шляться по Ростову? - спросил Шнобель.
  - Есть один. Но он - гораздо опаснее.
  - Я не против поучаствовать. Вот, уже зарядился энергией толпы - хотел ведь просто постоять в сторонке... Однако, влез уже в драку.
  - Был ли ты когда-либо на Дороге? - тихо и очень серьёзно, спросил у Шнобеля Генрих.
  - Нет. Мне всегда говорили друзья и знакомые, что это - самое страшное место Ростова... И не советовали туда и носу казать, - ответил Шнобель.
  - Однако… Я задал вопрос так, наугад: большинство жителей нашего города вообще не знают о существовании этого места и такого названия, - Генрих был крайне удивлён. - С тех пор, как власти замуровали вход в этот подземный торговый центр, почти все о нем напрочь забыли. Но, конечно, некоторые люди знают туда тайные проходы. И даже ушли туда позже, чем этот вход был замурован. А раз ты в курсе… Тогда, я полагаю, мне не надо тебя просвещать по этому вопросу.
  - Можно и просветить… Я почти ничего не знаю о Дороге, не знаю, как туда проникнуть. Просто, о ней ходят легенды среди хипков Ростова. И некоторые мои друзья-барды, как говорится, «стали на Дорогу». Ушли в никуда, - задумчиво сказал Шнобель.
 И вдруг, он процитировал:

Если тебя позвала Дорога,
Если тебя позвала беда -
Значит, тебе пора
Уйти совсем, навсегда.
Ибо оттуда уже не вернёшься
На свет…
Тысячи миль за одну только жизнь,
Мгла и туман, и шыряние в вену.
Если ничто не спасёт, ты погиб -
Становись на Дорогу…
Ты не узнаешь себя и других,
И, только выйдя из вечного плена,
Ты захлебнёшься понятием вмиг
Кто ты таков...
Если твоя голова раскололась,
Если разбился мир на осколки,
Если по венам клокочет жар -
Становись на Дорогу...

  - Да, всё - так. Дорога - самое гиблое место Города. И люди туда идут... Погибать. И я только сегодня понял, почему. Я был слишком занят своими ментальными путешествиями и научными изысканиями, чтобы понять простую истину...
  Сегодня к нам присоединилось очень много людей. Неожиданно для нас, хакеров, наши мирные и обычно спокойные, как пресловутые библейские овцы, люди пошли на бунт. Быть может, завтра они начнут крушить Пирамиду и бить  стекла в "Торте"... Кто знает.
  Каждый житель нашего города подвергнут зомбированию. И внешне, многие зомбированы: они двигаются, говорят и делают только то, что положено. Но, даже самые точные приборы не определят, о чем все они думают, когда остаются одни. Подсознание не запрограммируешь, оно живёт своей собственной жизнью. И зомбированный человек всегда не удовлетворён, потому что его подсознание знает, что его хозяин способен на большее. И люди с сильной интуицией - связью с подсознанием, нередко впадают в ступор, считают, что мир сошёл с ума, или - раздваиваются, расщепляются сознанием... Глубоко в душе, большинство жителей города - другие. Лучше, чище… И, вероятно, что даже сломленные люди очень легко станут на тропу праведной войны. Конечно, в том случае, если кто другой уже раскрутит это колесо. Достаточно, как говорится, просто вовремя бросить спичку... И она, вместо того, чтобы тихо сгореть, вдруг взорвётся бомбой.
   - А при чем здесь Дорога?
   - Быть может, те, кто стал на Дорогу - это самые творческие люди Города… Только, в нашем сломленном мире, они потеряли себя. Изначально склонные к созиданию, ищущие, - они не имели для самораскрытия никакой реальной почвы... Зажали в себе стремления, сами не поняли их. Мятежники, которые сопротивлялись таракановщине, но… в отсутствии нормальной социальности, стали асоциальными.
  - Так вы, хакеры, хотите… Выпустить их наружу, задействовать в борьбе? Этих потерянных людей? Тех, кто стал на Дорогу?
  - Да. Мы хотим их освободить.
 - У меня несколько лет тому назад был друг... Которого я даже не знаю, как по-настоящему зовут. Хотя мы были знакомы не один год. Все музыканты и тусовщики  звали его Барабашкой.
  Как-то, я застал его в нашей компании. Он сидел одиноко в углу, абсолютно пьяный и поникший. Он спел мне тогда песню... Произвожу то, что помню:

Мы - материал для будущей пьесы.
Не для нас звучат великие песни.
Мы жалки и косны,
Но наши мысли -
Материал для тех,
Кто прёт по жизни.
 
Бог складывает из наших душ
        свою мозаику.
Он играется, как малое дитя,
        Дитя в песочке…

Мы - песчинки на берегу,
Или - в песочных часах времени,
И падаем в пустоту,
И уходим от вас в безвременье.
Но Бог берет наши мысли,
И роняет их в судьбы мира.

Бог складывает из наших душ
          свою мозаику.
Он играется, как малое дитя,
        Дитя в песочке…

И как вода между пальцев,
Попадаем мы в чужие сны...
Просачиваясь сквозь ваши тела,
Просачиваясь сквозь ваши дома.

Бог складывает из наших душ
           свою мозаику.
Он играется, как малое дитя,
        Дитя в песочке…

   После этого дня, я больше не видел Барабашку. Позже мне сказали, что он «стал на Дорогу», - и Шнобель замолчал, призадумавшись. - Кстати, всем  хипкам известная песня про Дорогу, слова которой я уже привёл вам чуть раньше – тоже принадлежит Барабашке.
  - Ты… Отправишься со мной туда? – спросил Генрих.
  - Да. Но лучше, если нас будет больше, чем двое. Это – очень рисковое предприятие.
  - С нами будут ещё мои люди.
  - И я не знаю, что мы там встретим. Я не знаю, много ли там живых людей. Или же, большинство погибло. Ушло туда умирать - и умерло. А ещё, неизвестно, много ли там бандитов и отморозков.
  - Не думаю, что их будет намного больше, чем наверху.
  - И хакерам известно, как туда проникнуть?
  - Даже лично мне известно два входа. Ещё один знает Рольф. Я думаю, он к нам присоединится… В общем, встретимся через час, недалеко от Дороги. То есть, близ одного из проходов в неё. В общем, ожидай меня возле городского парка культуры. А сейчас - ты выходи. А мне надо слетать за Рольфом, к дяде Осе. Там он общается с нашим враном, ведь он кое-что знает о владениях профессора Тараканова. По дороге – захвачу, быть может, ещё кого из наших: снова пролечу над Пирамидой.
  - А дядя Ося не боится принимать у себя заговорщиков, бунтарей? Таких, как Рольф? - поинтересовался Шнобель.
  - Ты же помнишь, что он сказал, когда мы доставили врана Оливеру? - спросил Генрих.
  - Он сказал, что уже ничего не боится: все равно через пару дней начнётся общий бой... Его двери будут открыты для всех наших сторонников. Как говаривал часто цитируемый Кроласом его коллега Дорг, "Коль пошла вода в хату - бросай добро, но спасай всех мохнатых"... А ещё он, Дорг, называл такое время, как сейчас - "самая последняя задница", - прокомментировал Шнобель. – Но, одно дело ничего не бояться на словах, а другое – взаправду.
  - У Большого Папы слова с делом не расходятся. Думаю, на него можно положиться.
  - Я тоже так думаю, - подтвердил Шнобель. – Вернее, на это надеюсь.
  - В общем, через час я и несколько моих людей, из хакеров, подтянемся к парку. Жди нас там. У меня только что родился план, как попытаться помочь людям Дороги. И ты… Быть может, поможешь мне.
  - Как?
  - Я хочу…снять с них состояние двойственности. Может быть, это исцелит некоторых. Я пока не говорил ни тебе, ни вообще никому, так как это - не мой был секрет, но... Пришло время. Знай: тот хакер, который бежал некогда из ИНЛП и тромбанул там главный компьютер и аппаратуру, сделал не только это. Ещё Рольф стырил у Тараканова гипнокристалл - прибор, в частности, могущий излучать заданные параметры мозгового импульса. Подобные используются Таракановым при создании трансляторов, которые оболванивают Город. Они дают всем установку… И вызывают тупость и безволие населения. А творческих людей вгоняют в депрессию.
   Увы, когда Рольф устроил погром у Тараканова, тот через три дня восстановил приборы и даже усилил их мощность. Рольф считает, что теперь и у других сотрудников ИНЛП, а не только у Тараканова, имеются  гипнокристаллы. Мы с ним подозреваем, по некоторым косвенным данным, что гипнокристаллы имеются у всех его главных помощников. Именно такие данные, и были сообщены Рольфом врану. И Кролас тоже уже в курсе, с помощью чего Таракановская семёрка морочит головы людям.
   Так вот… Сегодня с нами будет Рольф, и он захватит свой гипнокристалл с собой. И мы… Дадим установку на смелость и дерзание. Тем, кто «на Дороге»…Ну, а ты поможешь нам тем, что вызовешь их доверие. Поскольку, ты, быть может, знаком с некоторыми людьми «Дороги». Это облегчит нам задачу.
  - Что ж… Попытаться стоит. Из-за Дороги я, можно сказать, потерял друга…  Лишь бы те, кого я знаю из ушедших туда, были ещё живы.
  - Ну… До встречи. Готовься. Скоро я тебя высажу из невидимой машинки…
  - Знаешь, меня что-то коробит название "невидимая машинка". Это чудо техники мне, на самом деле, весьма напоминает некоторые рисунки в старых комиксах, книгах и фильмах... В то время, когда машина начинает или появляться, или исчезать - и, при этом, уже взлетела.
  - Я понял! Оно тебе напоминает летающую тарелку: нечто расплывчатое, и что-то сверху крутится... Хорошо, так и буду говорить… Например, так: Рольф сегодня прилетел со мной в Город на летающей тарелке, чтобы встретиться с нашим Алконостом у дяди Оси…
  - У Большого Папы… Да, ещё вопросец напоследок, можно? Чьи мозговые импульсы будут записаны на том гипнокристалле, с которым теперь работаем мы? Рольфу удалось разобраться с ним за те годы, что он живёт на пизанс-территории, и перезаписать его? И как вы собирались применять его, до того, как родился план попытаться использовать этот кристалл на Дороге?
  - А ты - зришь в корень всех проблем! Что ж... На гипнокристалле - импульсы Рольфа. А он у нас всегда был самым решительным среди хакеров, насколько я знаю. Так что, на приборе установлена запись решимости, если можно так выразиться. А план был - и он не отменяется - установить его не где-нибудь, а на Пирамиде. Если нам удастся прорваться к ней завтра... И дать трансляцию: на полную мощь. На весь Город.
  - Почему именно завтра? Потому, что в этот день силы Города вынуждены будут охранять в основном мэрию? То есть, здание «Торта», где будут в очередной раз короновать Феогнида?
  - Совершенно верно. Расчёт у нас именно таков.
  - Что ж, я всё понял. Жду вас в парке! - и Шнобель вышел из машины, внезапно материализовавшейся на пустынной улице.
  "Летающая тарелка" проехала немного по дороге, исчезла – и, уже в состоянии полной невидимости, вероятно, взмыла вверх -  Шнобель почувствовал это только по струям обдавшего его тёплого воздуха.

  Вскоре он спустился к набережной Дона и пошёл по ней. Вид бывшей некогда многоводной реки, о которой он читал в книгах, вызывал содрогание. Давненько же он не прогуливался в этих краях! Здесь была широкая канава, длинное болото, окованное по берегам в гранит. Бывшая река издавала отвратительное зловоние; потому, и улицы вблизи набережной были безлюдны. По берегам канавы, за гранитными стенами, на слое береговой грязи, сидели большие лягушки-мутанты размером с небольшую кошку. Земноводные не брезговали иногда питаться друг другом и хищно поглядывали на садящихся на парапет птиц. Сюда, по каким-то отводным каналам, сливались отходы промышленного мясного комплекса: того самого, где на шпиле красовался памятник быку – клону, производителю всего мяса в Городе.
   А по берегам Дона была выложена красивая плиточная мостовая из декоративной расписной плитки, вдоль которой шёл длинный газон, где росли регулярно поливаемые мини-фонтанчиками розы под стеклопластовыми колпаками - но Шнобель считал, что это не сильно сглаживало общую картину. Набережная казалась ему самым грустным местом Ростова и всегда навевала на него безрадостные мысли о текучести и безвозвратности времени...
  Пещерник пришёл сюда потому, что с грустью вспомнил приятеля, Барабашку, сгинувшего без вести на Дороге. Тот почему-то любил гулять здесь, по набережной. И представлять себе ранее судоходный Дон, большие белые пароходы с музыкой на борту… Это место всегда напоминало Шнобелю именно о нём.

Большой белый пароход,
Он давно уплыл вдаль,
С музыкой на борту,
С танцами на палубе,
С туманными глазами женщин...
Большой белый пароход,
Ты всегда был миражом
Чужого достатка и чужой жизни.
Для меня ты -
Лишь символ расставания,
Символ безвозвратности
И безысходной печали.
Большой белый пароход -
Одинокий призрак
Большой Вселенной,
Твои огни блуждают,
Как звезды Космоса
В далёкой ночи...

  Опять услужливая память предоставила в распоряжение Шнобеля стихи Барабашки... Он прочитал их вслух, на пустой набережной, и ветер унёс вдаль грустные слова этих строк.
  «Быть может, неспроста он мне всё время вспоминается? – подумал Шнобель. – Может быть, я действительно встречусь с ним там, на Дороге… Очень опасное место. Но, всё же, может быть, что он жив до сих пор».
   Теперь Пещерник специально выбирал такие улочки Ростова, чтобы, петляя по ним, приблизительно за час выйти к нужному месту. Кривые улочки старого Ростова, с невысокими домами, в некоторых местах были оставлены как памятник старине. А ещё потому, что там просто нельзя было строить "высотку" по причине возможного проседания почвы. Да, и весь город стоял на ракушечнике, более или менее рыхлом: ведь некогда здесь было легендарное море Тетис… Однако, вблизи Дона грунт был особенно ненадёжным. И, хотя теперь над старым Ростовом и проносилась в вышине совершенно футуристическая автострада, внизу время будто остановилось, и быт был таким, как и века назад. Подновлялся и деревянный верх, и фундамент камня старых домов… Но картина неизменно оставалась прежней.
  Когда Шнобель поднялся от набережной вверх, ближе к центру, он стал незаметно, но очень внимательно поглядывать по сторонам. Нужно было убедиться, что нет слежки.
  Обычный воскресный день... Спешила в бары и клубы молодёжь на флайерах, прогуливались редкие парочки влюблённых и семейные с детьми. Мимо Шнобеля шло множество одиноких людей, и множество друзей на час, желающих погулять по городу в компании, которые только что свели знакомство в кафе. А ещё, как и всегда, проходили мимо  владельцы собак, кошек и других животных - со своими питомцами на поводках. По-видимому, только четвероногие друзья и скрашивали им жизнь. Одиноких хозяев животных в городе было очень много, потому и существовали столь многочисленные специальные кафе: для хозяев и их любимцев. Куда можно было заходить со своими питомцами, перекусывать самому – и кормить их.
    А ещё, всегда в Ростове присутствовало множество нищих на лавочках, одиноких и бездомных людей, далеко не все из которых просили еду или плацкарту. Настоящие нищие чаще всего уже ничего не просили. Они просто шли и шли вперёд... Тупо и безотрадно. Шли, пока не падали или не были сбиваемы бусами. Или, они просто лежали где-нибудь на тротуаре. И люди шли мимо; сердобольные подавали еду, злые – пинали их ногами… Никто не вёл в городе статистику бездомных людей. Официально, в Городе Солнца никогда не бывало нищих и голодных. Официально, здесь было весело всегда. И большинство граждан было склонно видеть только то, что им хотелось видеть. В особенности - если на них действовали приборы профессора Тараканова… «Шоу маст гоу он!»
   Около входа в парк бил фонтан, а по краю, у его ограды, располагались мелкие киоски со всяческими безделушками, газетами, сигаретами, пивом и закуской. Шнобель побродил вдоль них, рассматривая стекляшки-витрины. Купил себе слоёный бутер и холодный суперсниперс. Пошатался ещё вдоль и поперек парка, чтобы убедиться, что за ним не было хвоста.
  Полисы в гермошлемах и с дубинками возле парка наличествовали, но не трогали гуляющих здесь граждан. По всей видимости, на сегодня для полиции вполне хватило заварушки у Пирамиды, и все КПЗ города были переполнены.
   Неожиданно небо потемнело. Подул ледяной ветер... На небе воссияла звезда, и непонятно откуда полился слащаво-мелодичный напевный голос: "Только смирение в этот день даст уверенность и сытость завтра. Только повиновение - правильное поведение человека, желающего мира. Только ваш отказ от политики даст загробную вечную жизнь".
  "Кажется, Тараканов решил оторваться сегодня по полной. И, по-моему, в этот раз трансляция накрыла уже весь Город", - подумал Шнобель.