Скользкий момент

Скользкие моменты существуют для того,
чтобы их посыпали песком обсуждения!


       На коже леса начали проступать ржавые пятна рассвета, а мы всё не могли разойтись и наконец улечься. Ещё час-другой, и в этом не оказалось бы смысла. Мы не смогли бы вот так вот просто, безответственно улечься и проспать новый день с его не отведанными событиями.  Накануне я встретил старого друга.  Из той породы людей, редкие встречи с которыми не влияют на глубину и силу отношений. Такие друзья - как деревянные гвозди, на которых натянуты струны твоей жизни.  Какова бы ни была сила, с которой они прикручены к ним, но если рвутся, то причина тому безудержно трагична. Её лучше не поминать.
     Говорили мы обо всём. Потревоженный радостью встречи пруд нашей памяти поднимал события из жизни бессистемно и сумбурно. И это лишь добавляло очарования нашим посиделкам.
- Ты представь только, я помню те поставки консервов, из ленд-лиза!
- Да ты что?!
- Сам вот только понял! Какой же это год был... По-моему, 1954-й. Чтобы открыть банку консервов, надо было повернуть такой ключик, и крышка скручивалась в трубочку. А там - свинина, слоями. Слой мяса, слой сала. Полосатенькое. Мы ходили в военную часть нашего городка и на школу выделяли такие консервы. И, когда мы, мальчишки, открывали эти банки, то это называлось «Открыть второй фронт».
- О, я видел такую банку однажды.
- Где?
- Мы ныряли в Азовском море на затопленную у берегов немецкую баржу. Там было много всякого. Хрустальный графин для их шнапса, бутылки с красным вином, банки с такими консервами. И каски наших солдат, расстеленные пулемётные ленты. Много.
- М-да... А в каком году?
- В 1974-м...
    Мы помолчали немного, из уважения к тем, которым так-то вот не поговорить. И я продолжил:
- Графин я принял сперва за медузу.
- Не достал из-под воды?
- Нет, почему, достал. Но на что мне вражеское барахло? Подарил мальчишке. Их много всегда бывало на берегу, когда мы погружались под воду.
- Да... мальчишки... Они, как медузы, или как грибы в осеннем лесу. Вездесущи, скромны и любопытны...

    Тут на ногу мне запрыгнул небольшой лягушонок. Подобрав под себя задние лапы, устроился, как зелёный котёнок и стал смотреть на моего друга. Тот рассмеялся от неожиданности:
- Что это значит? Кто это?!
- Не видишь? Лягушка.
- Но чего она у тебя на колене устроилась-то? Замёрзла, что ли?
- Тут такое дело... - И я рассказал, что произошло в прошлом году.
О том, как поскользнулся и наступил на полупрозрачного лягушонка. Как, оплакивая свою неловкость, заметил слабое дыхание жизни и решил дать умереть малышу в привычной среде, погрузил его в маленький пруд у дома. И как тот выжил, к моей радости. А после,- рассказал всем своим товарищам о том, что я - нестрашный, и не стоит шарахаться в холодную воду при каждом моём появлении. С тех пор все лягушки в округе меня уважают, позволяют проводить пальцем по шершавой спине и носу в веснушках. А лягушонок совсем выздоровел уже и считает себя моим товарищем. В чём я с ним согласен совершенно.

- Как жаль, что мы не лягушки... - как-то бездонно грустно сказал мой друг.
- Почему! - усмехнулся я.
- С их жаждой жизни и везением... - я понял о чём речь и перебил:
- На них может наступить кто угодно! Случайно или намеренно - то неважно. Но пока такая вероятность существует, давай совершать добрые дела в человечьем обличье. Так будет лучше. Пока не дорастём до благородства лягушки.
- Но мы ж с тобой не слишком дрянные люди, как считаешь?
- Рано судить. Рано...