Фауна по имени Флора

                Михаил Коновальчук










; Фауна по имени Флора
;
; КИНОСЦЕНАРИЙ




Все титры, кроме названия, - в конце фильма.
Действующие лица:
1) Кир - 40 лет. «Солдат удачи», видимо, авантюрист.
2) Малыш  - 17 лет. Юноша.
3) Флора  - 19 лет. Как всякая девушка - то Мария, то Магдалина, глухонемая сирота.
4) Пахом  - 40 лет. Художник-монументалист.
5) Ли Бо - 40 лет. Чукча, выдающий себя за корейца.
6) Диля  - 50 лет. Нецелованная девушка.
7) Гарик – лицо кавказской национальности, еврей.
8) Валеев – водолаз .
9) Кандыба – тралмастер.
10) Коденко.
11) Профессор Иван Иванович.         
12) Мент. (Федорцов)
13) Мать Малыша.
14) Маленькая девочка, сестра.               
15) Цыгане - невидимый табор.
16) Взвод морских пехотинцев - невидимый.
17) Девушка-скорпион.
18) Рыбаки и жены рыбаков.
19) Рыбообработчицы.
20) Заяц - судьба в таком странном обличии, то видимый, то невидимый, в животном воплощении.
21) Пугало.
22) Купина неопалимая-невидимая.


1) ПИРС. ПАКХАУЗЫ. РАННЕЕ УТРО. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ.

Сцена 1. Подводный лов бутылок. Утопленник.

Коденко и Кандыба возятся с компрессором. Совершенно голый Загубник нетерпеливо топчется на берегу, продувая и раскручивая длинный тонкий шланг, подсоединенный к компрессору.
- Есть контакт! - крикнул Валеев, вдохнув полной грудью из шланга.
- Поехали! - торжественно и в один голос крикнули тралмастер Кандыба и Коденко.
Валеев, раздвигая волны могучим телом, настолько поросшим густой шерстью, что казалось, будто он был одет в скафандр, прошел десяток метров и, ухнув, исчез под водой...
Дружбаны весело крутили колесо компрессора, нагнетая воздух в необъятные легкие Валеева.
А сам он, погрузился на дно…

1) МОРСКОЕ ДНО. РАННЕЕ УТРО. БАССЕЙН. ПАВИЛЬОН.

Сцена 1. Подводный лов бутылок.

Валеев занялся «тихой охотой» - собирал в большую авоську под названием «киса», бутылки. Он плавно перемещался по дну от объекта к объекту и часть предметов, словно потревоженные им морские гады, неторопливо и чинно всплывали на поверхность морщинистого моря.

1-А. ПИРС. ПАКГАУЗЫ. РАННЕЕ УТРО. НАТУРА
С ДОСТРОЙКОЙ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Сцена 1. Подводный лов бутылок. Утопленник.

Сначала всплыла бутылка, потом еще две, одна за другой, а там уже и косяк, подхвативший с собой со дна всякую несуразность.

Много их осталось после захода сюда рыболовецкой флотилии. По утрам рыбачки просыпались под «малиновый» звон - ветром прибивало косяки бутылок к борту, волна шевелила их, и в воспаленных мозгах рождалась райская музыка похмелья.
Как всегда крепко погужбанили рыбаки, некоторые так и не смогли вернуться на родной борт и остались в гостеприимном Бичхоле. И тралмастер, и Валеев, и Коденко, и многие другие...
Оставались, кто до весны, а кто и навсегда приживался здесь. И недаром неслась кандальная песня над волнами:
   
   Я до весны, до корабля
   Не доживу когда-нибудь,
   Не пухом будет мне земля,
   А камнем ляжет мне на грудь.

Песней это можно было назвать весьма условно. Если рев души можно было так назвать, то конечно...

То ли от шума, то ли от того, что Валеев «мышковал» на дне, на поверхность вдруг стали всплывать различные предметы: проржавевшая бочка, два левых сапога, но вполне приличных, можно носить, спасательный круг, книга «Техника безопасности при работе с отбойным молотком ОМ-750», а затем всплыл утопленник.
Легкий предутренний бриз прибил его к берегу, и он заколыхался на мелководье, словно отпускник на южном берегу Крыма.
- Мать твою, - почему-то вспомнил Коденко маму тралмастера, и они оба оцепенели.
Колесо компрессора, крутанувшись по инерции еще пару раз, остановилось…
- в бурунах синим китом явился Валеев и стал жадно хватать воздух. наконец, отдышавшись (он вышел из воды с полной кисой).
Утопленник вдруг шевельнулся и из него ударил фонтан.
На протяжении всех событий утопленник повторял:
- Ме, каго эн Вейнте кватро кохонес де дхе апостолес тем бьен эн конья деля вирхен путана Мария!
Валеев отшатнулся, а дружбаны, разом заорав, бросились бежать. И так силен был их ужас, что еще долго раздавались крики то там, то здесь и затихли только на Майдане у лавки Ли Бо.
Солнце поднялось из-за линии горизонта, из-за моря, ровно наполовину, да так и застыло, было непонятно - то ли сейчас поздний вечер, то ли раннее утро.

1) МАКЕТ ПОСЕЛКА. РАННЕЕ УТРО.

Сцена 1. Лучик солнца в окошке Пахома.


Солнце неожиданно появилось из-за Горы, и первый луч брызнул в Поселок, попал на одно из зеркал солнечных часов, стоявших на майдане, площади перед лавкой Ли Бо. Они были выполнены в виде высокой пирамидальной башни с вмазанными в дикий камень зеркалами.
Лучик метнулся  в окошко к...

 После того, как Пахом,  художник-монументалист соорудил в Бичхоле солнечные часы, потребность в иных отпала. Следует сказать, что Ваня поселился здесь, чтобы создать шедевр монументального  искусства в Скале - он рубил ее изнутри,  предпочитая форме содержание.

1) ДОМ ПАХОМА. РАННЕЕ УТРО. ПАВИЛЬОН.

Сцена 1. Девушка-диво и профессор.

... Пахому. Тот с кистью в левой руке, зажатой между безымянным пальцем, мизинцем и большим, сидел верхом на обнаженной девушке и наносил правой уколы, мало-помалу следы иглы стали обретать очертания огромного Скорпиона.
Вошел носатый, профессорского вида человек. Отводя глаза, прокашлялся. Запылился с дороги.
- Флеш? Трибальт? Кельт? - строго спросил Пахом, словно врач, перекидывая слюнявую самокрутку из одного уголка рта в другой.
- Тана, - тихо сказал профессор.
- Таня? - переспросил Пахом.
- Тана, - уточнил профессор.               

Видимо, смерть почуял, носатый, решил  с именем любимой слечь в сырую землю. Кто она? Та девчонка из глубинки, что фыркала на будущего профессора и называла его козлом, или однокурсница, от взгляда на которую у него шумело в голове и  холодели руки, или та, юная, не сдавшая зачет, пришедшая к нему домой, слабо сопротивлявшаяся перед его трусливым  напором?

- Раздевайтесь, - скомандовал Пахом, и профессор послушно стал снимать штаны.
- Там что ли? - удивился Пахом.
- Где? - не понял профессор.
- На заднице? - уточнил Пахом.
- На груди! - оскорбился профессор.
- Ну а штаны зачем снимать?
Профессор хлопнул себя по лбу.
Пахом слез с девушки. Та, завернутая в измазанную тушью простыню, брезгливо оглядела обнаженный торс профессора:  на впавшей груди седые волосы, синее брюхо как елочная игрушка.
- Сколько? - спросила девушка.
Пахом ничего не ответил, только смотрел на девушку и улыбался. То ли от сравнения с профессором, то ли от иглоукалывания, девушка смущенно отвела глаза.
- Где? - промелькнул в воздухе вопрос, не то губами, не то выражением ее глаз.
- Станок там, - показал глазами Пахом на занавесочку, за которой стоял топчан.

А в это время лучик дополз по стенке до окошечка и шмыгнул через овраг прямо в окно... потух в одном осколке зеркала...

1) ЛАВКА ЛИ БО. КОМПЛЕКС. РАННЕЕ УТРО. ИНТЕРЬЕРЫ.

Сцена 1. Китайская гимнастика. Первые посетители.

... Но тут же вспыхнул в другом и метнулся к окошку лавки Ли Бо.
Ли Бо по-кошачьи зевнул и, не одеваясь, приступил к сложной китайской гимнастике.
На его плече, там где у морпехов парашют и якорь, синела наколка «инь-янь» в виде двух рыбок - черной и белой.

 Ли Бо, кореец, вернее чукча, выдающий себя за корейца, кроме того утверждавший, что мать его - китаянка, держал лавку на Майдане, и не то чтобы процветал по торговой части, но прочно стоял на ногах и был так же необходим Поселку, как и Солнечные часы. Случись что с ним  - завяла бы жизнь в Поселке, и он это понимал и сознавал всю меру ответственности.

Ли Бо оделся и приступил к своим ежедневным заботам. Нужно срочно готовить напитки, прежде всего.
Ли Бо налил себе рюмочку настойки «женьшень» выпил.
Стойка бара в лавке Ли Бо была заставлена всеми видами напитков, рассчитанных на самый изощренный вкус: портвейн, лосьон, одеколоны, шило, чимергес, косоротовка, шняга, чикиндролиз, тормозная жидкость, политура.
Все, что горит!
А бутерброды с гуталином?
А зубной порошок?
А просто брага на табаке?

Нужно срочно готовить лосьон и водку и портвешок открыть загодя, в зависимости от того, кто и что вчера пил. А он уже давно по  выхлопу, по шмону научился определять, кто и что пил вчера и безошибочно наливал: после водки - лосьон, после портвешка - водку, а после лосьона – лосьон и портвейн. Волей-неволей изучишь вкусы клиентов, а у него клиент был привередлив и требователен, особенно если при  деньгах!..

Кроме того, нужно было внимательно просмотреть «Книгу жалоб и предложений» - толстую, амбарную книгу, в которую клиенты записывали все свои жалобы и предложения.
Ли Бо открыл книгу где-то посередине, где была заложена закладка, она же - карандаш на веревочке, чтобы не сперли.
«Болит голова, больше не пью» - Валек.
«И меньше тоже» - Валек. «Ха-ха».
А вот и свежий анекдот: «Чукча», - тут Ли Бо передернуло в который раз, - нашел зеркало на помойке, посмотрел и сказал: «Я бы сам выбросил такую фотографию».      
; Умники!  - неодобрительно покачал головой Ли Бо.

В витрине с напитками стоял черно-белый телевизор, по которому все время передавали «Лебединое озеро»

А вот и первые клиенты: Валеев, Кандыба, Коденко - опять с добычей - принесли бутылки сдавать.
- И где берете? - притворно удивился Ли Бо.
- Места надо знать, - самодовольно сказал Валеев.
И пока они выкладывали тару в заранее приготовленные ящики, Ли Бо разливал по стаканам «Льдинку» - средство для полировки мебели.
- Полирнем? - привычно спросил Ли Бо.
- А то! - подтвердили добытчики.
- Ну как он? - спросил Валеев, «полирнув» и закусывая моченым горохом.
- Спит, - несколько таинственно сообщил Ли Бо.
- Не говорит?
- Бормочет что-то на непонятном языке. По-моему, похоже на санскрит.
- А это как?
- Древний язык.
- А-а! Санскрит!
- И вот еще - из бумаг только это, - Ли Бо извлек четыре иностранных паспорта со знакомыми фотографиями и неведомыми головастиками слов.
 И все. Никаких иных выходных данных. Троица повертела паспорта так и сяк, да и вернула обратно.
- Значит, рюкзак его, - сказал Валеев и кивнул Коденко.
; А мы хотели тебе его впарить. Не судьба, - сказал Гарик.
Он извлекает предметы, складывает горкой и их значительно больше, чем может поместиться в рюкзаке. Автомат «С-Т», глубоководная мина - mini, шприцы, препараты в упаковке и т.д.
Ли Бо достает какой-то яркий пакет, вертит его в руках, словно мартышка очки, затем вываливает на землю содержимое – куча тонкой резины, словно презервативы для слона.
Нечаянно дернул за колечко, и что-то зашипело.
Все четверо бросились в канаву, зажав уши.
Но взрыва не последовало…
Они осторожно выглянули – на траве в неприличной позе лежала резиновая девушка и похабно им улыбалась.
; ППЖ! -  сказал задумчивый Валеев.
; Что?
; Походно-полевая жена!
; А! – и Ли Бо зацокал языком.
 А лучик солнца, поиграв блестящими пряжками чемодана, полоснул по стаканам, брызнул электросваркой от перстня Ли Бо и исчез...

1) ОБЩЕЖИТИЕ ЦПХ. КОМПЛЕКС. РАННЕЕ УТРО. КОМНАТА ДИЛИ, КОМНАТА ФЛОРЫ, КОМНАТА АНКИ, КОМНАТА КАМАРДЕЛЬКИ. КОРИДОР. ПАВИЛЬОН.

Сцена 1. Ненавистное утро нового дня.
 
 Комната Дили.

... Но не пропал.
Лучик метнулся к окошку Дили, нецелованной девушки 50-ти лет, коменданта женского общежития ЦОР (цех обработки рыбы).
Диля потянулась, сладко зевнула. Она была влюблена. В кого, - мы узнаем потом.
Гигантская кукла, сидела тухесом на чайнике и шибко напоминала хозяйку.
Кто мог обладать такой женщиной?
Только карлик.
Она – как укор всем мужчинам в их несостоятельности.

Следует сказать, что если лучик солнца падал на окошко лавки Ли Бо - было ровно 6.00, что подвигало корейца вставать и настраивать тонкий инструмент торговли, а если же щекотал нецелованные  губы Дили, то 6.30 и пора было поднимать девушек, буквально выдергивать из теплых постелей и жарких объятий.                Не нужно было иметь в поселке ни наручных, ни карманных часов. Ванины часы словно дирижировали жизнью поселка и являлись в нем объединяющим и организующим началом.


Коридор общежития.

Диля поднялась из розовой девичьей постели и пошла по коридору общежития, стуча в двери, нежно и томно покрикивая:
- Ну, ****и, вставайте, пора на работу!
В ответ раздавались зевки с визгом и глухое мужское ворчанье.

Комната Флоры.
Флора привстала с постели, разглядывая спящего с ней рядом - с кем же ей пришлось заночевать, невинной? Оказалось с Гариком. Она подскочила и стала шарить по карманам, разыскивая оставшиеся деньги.

Следует сказать, что Флора была глухонемая сирота, вернее просто немая, к ней так привыкли, и она так точно изъяснялась мимикой и жестами, что в общем-то никто не замечал ее немоты. Всем казалось, что слышат ее голос и даже могли сказать, какой тональной окраски:

Голос:
Ну, вот, разве от них, козлов, добьешься благодарности?  Мучит всю ночь, словно у него там отбойный молоток, и нет, чтобы по-человечески, как надо, по-русски, куда там! И так давай, и эдак, по-французски, армянски. Интернационалисты хреновы, то 66, то 96, а этот даже предложил 666. Дура, не согласилась - интересно, как это?


Комната Анки.

А в соседней комнате Анка-пулеметчица выясняла, где она спала - койка была одноместной, а их было трое - она и два рыбака.
- Ты где спал?
- Я здесь.
- А ты?
- Здесь.
- А я?
- Здесь.
- Так место всего одно! - изумлялась Анка.

Комната Камардельки.

Слева, впритык покосившейся торцевой стены притаилась разноугловая комната Камардельки. Камарделька лежала уткнувшись в гору подштопанной ментовской рванины. Мужской торс двигался нервно, но мелодично. На оголенном заду разухабисто перебирал цепями смешливый цементовоз.
; А…
Раздался торопливый выдох сливного бачка, движение, как в полудреме остановилось…, все раскинулось…
Женская рука потянулась к вентилятору, он завращался.

7. КОМНАТА МАЛЫША. ДЕНЬ. ИНТЕРЬЕР.

Сцена 1. Малыш и Флора. Краденый кошелек.

... И, наконец, к полудню зайчик попал в окошко к Малышу.

 Лет Малышу было немного, эдак 17, но жизнь он прошел сложную и напряженную, полную неудач и падений, разочарований и сомнений, в крайнем случае ему так казалось. Пинчер был влюблен. Всерьез и надолго.

Копия объекта этой сумасшедшей любви висела тут же на стенке в виде фотографии из журнала. Что-то вроде Изабель Аджани. Он подбирал на гитаре «Кукушечку».
Малыш смотрел на ее прикрытые веки и, казалось, что в ответ она тоже щурится, слегка улыбаясь, и сердце сладко щемило.

Дверь в другую комнату была открыта. Там – живая картинка. За столом сидит мать, подперев щеку рукой. Маленькая девочка читает вслух, не выговаривая много букв. Видна передняя часть самогонного аппарата. А именно, так называемый «куб» со змеевиком и выходящая из него медная трубка, по которой капает в кастрюльку ароматная жидкость. На столе стоит четверть с лейкой. Ногами вперед на топчане спит мужик. И если бы он не почесывался сквозь сапоги, можно было бы подумать, что это картинка.
Девочка читает: «Понеже имя свое славил за всякою чашею, и аз сие есть кровь моя, прославлю его во царствии небесном во веки веков.»

В окошко Малыша постучали.
Он нехотя приподнялся с постели и, не глядя на окошко, грубо спросил:
- Кого там?
Тишина.
Тогда он повернулся к окну и обмер - на него смотрела его любовь! Тот образ, который терзал и мучил его и во сне и наяву.
Она постучала снова, показывая знаками, чтобы он открыл окно и молчал.
Малыш лихорадочно стал дергать шпингалеты. Один совсем заржавел, но Малыш так рванул раму, что выдернул его с куском подоконника.
Это была, конечно, Флора, но наваждение застлало глаза Малышу - это была Она.
Ошалело он посмотрел на портрет, затем опять на Флору - сомнений не было.
Флора протянула руку Малышу и тот втянул ее в комнату. Флора сразу же захлопнула окно, села на постель.
Она была несколько взволнована, и под ее левым глазом расцветал фингал.
Флора стала жестикулировать, повествуя о бедах и  печалях, выпавших на ее долю, Малыш молча слушал, но суть доходила до него без труда, как уже говорилось, Флора так доходчиво объясняла руками и губами, что хотела сказать, что казалось тут же звучал ее голос:
Голос:  вот, слушай, захожу я к Анке, ну знаешь, Анка-пулеметчица, а там у нее кого только нет! Ну и погуляли. А у Гарика кто-то гамонок звизднул. Все подумали - я. Ну и видишь - Флора показала на глаз – чем это кончилось.
А Флора, бесстыжая, развалилась на постели в своей короткой юбке, улыбаясь, сияя другим, еще не подбитым, глазом, оглядела комнату - какие-то гильзы, кости доисторического чудовища, потрепанные книги, статуэтка без головы, арифмометры, десяток часов разной модификации, огромный кусок чаги, кап, выпиленный из березы и прочая чепуха детства.
Голос: На помойке собрал? То-то запах у тебя здесь как в сарае. Чем шмонит?
Малыш: Чимергес, - и кивнул на соседнюю комнату.
Малыш смутился. Он не знал, куда девать глаза, потому как Флора совсем его не стеснялась и позволяла себе позы откровенней некуда.
Голос: Ну что ты как лом проглотил? Я к тебе по-человечески, а ты как мышь на крупу. Мне нужна твоя помощь. Выручи меня.
- Да что нужно? Конечно!
Голос: Спрячь вот этот лопатник - я нашла его таки, в коридоре валялся.
- Так отдай Гарику, - посоветовал Малыш
Голос: Ну да! Теперь точно решат, что я и тогда, точно убьют, а хуже того - покалечат.
Флора извлекла откуда-то из-под юбки кошелек и сунула Малышу под подушку.
Голос: Открой окошко... А то еще подумают.
И Флора весело засмеялась. А смех-то был убийственный. Смех-колокольчик, издающий колебания такой частоты, что от него не только уши вянут, но и душа гибнет человеческая. Особенно юная, неокрепшая...
Тут он окончательно погиб!..

8. МАЙДАН. У ЛАВКИ ЛИ БО. ДЕНЬ. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ.

Сцена 1. Интрига про чукчу. Договор о поимке Зайца.

А тем временем на Майдане собирался народ.
То были Гарик, по кличке Армян, помятый, мрачный и задумчивый профессор и Кандыба.
Ли Бо кивнул приветливо гостям, продолжая раскладывать на картах пасьянс.
Карты были корейские, где вместо мастей - цветочки разные, лилии, лотосы, а то и вообще неизвестная европейцам флора.
- Узе открыто! - сказал Ли Бо, изображая тонкую восточную улыбку на своем всегда настороженном лице.
- Тут вот написано, - Ли Бо открыл амбарную книгу «Для жалоб и предложений», - ты, - он ткнул пальцем в Гарика, - был пьяный и у тебя слямзили кошелек. Кто - догадайся сам.
- Я уже догадался, Ли Бо - мрачно буркнул Гарик.
Друзья тоже мрачно посмотрели друг на друга - денег не было. Нашелся Кандыба.
- Да, кстати, - сказал он с нарочитой веселостью, - вчера мне рассказали анекдот про чукчу.
Ли Бо вздрогнул - налицо явная провокация!
Друзья поняли тонкий замысел Кандыбы - мгновенно разыграли партию.
- Давай! - мучительно изображая радость, сказал Профессор.
- Нэ надо! Нэ люблю, намеки всякие... - отмахнулся Гарик.

Невдалеке рыбаки развесили большую дырявую сеть и принялись тоскливо чинить лохматые бреши, потягивая заунывную песню.

- Да, слушай, - форсируя корейский акцент, высунулся из-за стойки Ли Бо, - пасьянс сосолся! Эт ж надо! Он сходится раз в сто лет!
- С тебя стакан!
- Стакан, стакан! - подтвердил Ли Бо.
И действительно - поставил друзьям полный стакан водки - 200 грамм.
- И то дело, - сдержанно сказал Гарик, взял стакан и разлил его на троих.
- Двести разделить на троих - будет 66 граммов и 6 в периоде, - быстро подсчитал Ли Бо, - в результате получается 666 - число зверя. Эта пьянка не просто начинается. Я думаю, не просто и кончится.
- Так вот, что я хочу вам сказать, - без предисловий начал повествование Гарик, - видел я днесь...
- Как? – уточнил Кагарлык.
- Слушай сюда, - свистнул Гарик, - ездил я с Валеевым за лушпайками, и видели мы необычайного зайца.  Про таких и не слышал.  Во-от такой, -  показал рукой около метра.
- Хо-хо! - сказал Кандыба, - это звонок!
- Откуда?
- Оттуда, - ткнул пальцем в ясное утреннее небо Кандыба.
- А может больной заяц? Гипофиз или радиации наелся, - предположил Гарик.
- А он не зеленый был? - поинтересовался Кагарлык.
; Хоре тюльку гнать. Я сам глазам не поверил. Если бы не Валеев - подумал бы, что началось... Но Валеев сам об этом подумал. Потом решили, что не нашей породы. Американский. Из зоопарка сбежал.
; Э-э! Так оно по ночам блекочет и смеется? – задумчиво спросил Ли Бо.
; Оно! Оно, - подтвердил Гарик и округлил глаза, - бегает ночью и хохочет – аж мурашки по коже!
; А плачет кто? Оно? – спросил Валеев, подошедший со складным стаканчиком.
; Нет… плачет кто-то другой, - слушал как-то. Молится, плачет и матерится.
Ли Бо вдруг вышел из-за стойки и, все так же улыбаясь тонкой восточной улыбкой, поставил перед друзьями бутылку водки и закуску.
 - Наша... Сакэ. А это - закуска. Кимчи... Кукси...
Друзья уставились на Ли Бо, пораженные поступком. И каждый из них предположил наличие восточного коварства.
- И это все нам? - подозрительно спросил Кандыба.
- Да, - кивнул Ли Бо, улыбаясь.
- Внутрь? - уточнил Гарик.
- Нет, наружу! - хохотнул Ли Бо, - растираться.
Кандыба разлил по трем стаканам водку,  задержался над четвертым:
- Долбанешь? - спросил он Ли Бо.
- И долбану, - подтвердил Ли Бо.
Они подняли стаканы и только тут друзья заметили, что в бутылке имеется змейка, черненькая такая, с серебристым брюшком.
Всех прекосоебило, а Гарик, воспитанный на тысячелетней культуре пития, закрыл глаза, выпил, а затем зажал рот рукой, чтобы, пардон, не блевануть, пардон...
Прошло! Только Гарик долго пучил глаза,  прислушиваясь к своему нутру, но и у него прошла.
Повеселели.
- Ну так вот, а что если вы его поймаете? - вдруг сказал Ли Бо, глядя прямо в глаза каждому.
- А зачем? - спросил мрачный Кандыба.
- Кроликов решил развести для торговли? - загорелись глаза Гарика.
- Повыдрючиваться? - предположил Кандыба.
- Посмотри вокруг! - возвышенно сказал Ли Бо, - что ты видишь?
Кандыба осторожно оглянулся и грубо сказал:
- Дерьмо… Родину
-Ну-у! - укоризненно сказал размягченный Ли Бо, - а ты, Гарик?
- Тоже, - грустно подтвердил Гарик.
- Ну гору вижу, тучку вижу, - стал перечислять Кандыба, довольный, что прижилось сакэ, - вон Флора вылезла из окна Малыша. Уже с ним сношается. Курва.


8. МАЙДАН. У ЛАВКИ ЛИ БО. ДЕНЬ. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Сцена 1. Интрига про чукчу. Договор о поимке зайца.

Профессор вдруг без видимой причины напрягся.

- Да-а? - протянул Ли Бо философски, - Весна! Щепка на щепку лезет.
И все как-то вдруг обратили внимание - вроде как весна. Еще недавно была зима. А вдруг - весна. В общем-то факт поразительный!
На Гарика вдруг напало элегическое настроение.
- Слушайте, - поднял он палец, - стихотворение вспомнил.
Всем захотелось послушать стихотворение, и они как-то светски застыли со стаканами в руках, внимая поэтическому слову:
 
             Любит слон, любит гнида,
              Любит северный олень,
              Любит тетка Степанида,
              Любят все, кому не лень!

Подошедший Коденко скромно пристроился на другом конце стола.
Достал пластиковый стаканчик. Понюхал и налил из пузырька.
- Ландышами запахло! - мечтательно сказал Гарик.
Ли Бо достал еще 2 бутылки со змейками.
- От нашего стола - вашему столу, - послал Гарик стакан Коденко.
- Ф-о
- От нашего - вашему, - извлек пузырек из кармана Коденко присоединился к компании.
- Так что весна? - спросил Гарик у Ли Бо, - что-то ты этим хотел сказать?...
- А что если вы его поймаете?
Вал. -Кого?
Ли. - Зайца.
Гар.- А тебе зачем?
Ли. - В подарок.
Вал. - Кому?
Ли. -Невесте.
Гар. -Какой?
Ли. -Моей.
Гарик. - Ну ты меня удивил. У тебя что, есть невеста?
Ли. - Да, есть!
Вал. - И она согласна?
Ли. - А куда денется? Я хочу подарить ей этого зайца. Я куплю его. Вот - магарыч ставлю, вперед... Предоплата.
Гар. - Зачем предоплата? Ты же друг...
Ли Бо усмехнулся:
- Тамбовский волк мне друг... Мне друг - деньги. А  с деньгами и я - Иван Петрович, без денег я - паршива сволочь...
- Да, да, - поддакнули собравшиеся.
И снова сдвинули стаканы.
И выпили. И не заметили, как стали закусывать змейками, принимая их за миноги.

Вдруг страшный крик потряс окрестности.
За столом замолкли, переглянулись. Кой-кто даже протрезвел.
- Проснулся, - пояснил Ли Бо, - я лечил его травкой Хуан-Хуан. Спал немного. Теперь проснулся.

Вдруг боковая дверь с треском распахнулась, и на крыльце появился, сначала всем показалось в экзотическом покрывале, а на самом деле совершенно голый, но покрытый экзотической татуировкой, неизвестный. Был он высокого роста с седой шевелюрой, мускулист. Вот и все, что можно было сказать о человеке, который стоял, покачиваясь на крылечке.
Ли Бо бросился к нему, накинул на плечи лоскутное корейское одеяло.
Гарик вынес из лавки кресло-качалку.
Усадили.  Укутали. Он что-то бормотал, и что-то силился сказать, и все напряженно слушали.
Было такое ощущение, что у него все части тела были рассогласованы - ноги работали отдельно, руки - отдельно, а также самостоятельно выполняли свои функции глаза, уши и прочие части тела.
Вдруг Валеев не выдержал, налил полный стакан и поднес к губам неизвестного.
Включился глотательный рефлекс, и рот шандарахнул весь стакан.
Все зааплодировали. Ли Бо только покачивал головой, но возражения не имел.
; Хоуминг! Хоуминг, - прохрипел неизвестный и далее, словно заклятие: - Рлунг! Мкхрис! Бад-кам!
; Санскрит, - пояснил Ли Бо, - он говорит: «ветер», «огонь», «земля – вода». Он говорит о махабхут, - связях между энергиями.
; Хоуминг! – просветленно сказал неизвестный.
; Упало? – обрадовался Кандыба и вопросительно посмотрел на Ли Бо.
; Хоуминг – возвращение птиц в родные места.
; Он, что, жил здесь?
; Возможно, что-то лицо мне кажется знакомым.
И у неизвестного вдруг существовавшие по отдельности части тела стали собираться в единую систему, которую стал мало-мальски контролировать один общий центр.
; Вот и хорошо, вот и молодец, - суетился вокруг неизвестного Гарик.
Все с любопытством наблюдали за превращением незнакомца из трезвого и больного в приличного человека.
; Слусай! Ты посмотри сюда, - подскочил вдруг Ли Бо к незнакомцу и схватил его за подбородок, -  А кого он тебе напоминает?
Валеев пожал плечами -  Вижу в первый раз. А тебе? – он обратился к Гарику.
; Так это же… Кир! Вылитый Кир! -  вскричал эмоциональный Гарик.
; Кир? – стали вглядываться в лицо Буги собравшиеся, - гм… Кир, точно! Сколько лет прошло…
; Да, совсем не изменился.
; Точно! Только похудел немного.
; И поправился.
Кир вертел головой, явно ничего не понимая.
; Ну, вспомнил? Это я!.. Гарик. Мы с тобой вон тот камень еще вместе в гору тащили.
; Зачем? – спросил Кир.
; Ну, зачем – не знаю, но тащили же вместе зачем-то.
; Да, да мы вот втроем поминали тебя в 91-м году. Я, Ли Бо, Валеев – говорили,  убили тебя… Границу переходил.
; В неположенном месте.
; А еще говорили, что ты сел за контрабанду.
; В общем, думали давно тебя нет, - подытожил Ли Бо, -  а ты вот – живой-здоровый… почти.
; Было, все было и вправду, - как-то неуверенно сказал Кир. – и убивали на границе, и брали за контрабанду, и многое что еще было. Как ушел тогда в конце 80-х, так все вернуться не мог.
; Вера тебя ждала-ждала, да и не дождалась. Уехала с каким-то военным – тот пообещал ее пристроить на полигоне…
; А! Вера! -  вспомнил Кир, -  она же Надежда и Любовь. Жаль. Хотелось бы увидеть. Ну что ж, память женщины коротка, как вздох воробья.
; Ну, а как ты оказался здесь? – поинтересовался Ли Бо.
; Не помню… Амнезия… Частичная потеря памяти. Помню, например, переход Пакистанской границы, а что дальше – не помню. Почему-то сразу Финляндия у меня всплывает, и я за рулем трейлера. А куда ехал – не помню, - потер лоб рукой Кир.
Откуда-то издалека донеслась мелодия «Кукушечки».
Послышался шум дождя, зарядившего надолго, размеренный звон капель о жесть.
; Ничего, ничего, -  успокаивал его Ли Бо, - Может, и вспоминать-то не нужно. Мало ли в какую ситуацию может попасть человек.
; Да, да – подтвердили собравшиеся.
Кир оглядел долгим взглядом окрестности, словно вспоминая что-то, давно забытое.
; Тоска, - вдруг произнес он и закрыл глаза.
У Кира на пальце открывающийся перстень с кокаином. Он вытягивает соломинку и втягивает кокаин.
; Что это? – спросил Валеев.
; От насморка, - улыбнулся Кир.
; Смотри-ка!

Вдруг все насторожились.
Разделся странный шум, какие-то крики, плач детей, смех женщин, скрип телег.
Создавалось ощущение, что приближается цыганский табор.
Все ближе, ближе, вот уже табор выехал на Майдан, поравнялся с лавкой Ли Бо.

Но тем не менее:
Исчезло белье, сушившееся у ЦПХ. Исчезали ведра, лопаты, исчез отбойный молоток, который взял Гарик напрокат у Пахома, газовый ключ у Кандыбы и новенькая бочка у Ли Бо.

… Только поставил Кандыба выпитый стакан, как и он исчез!
- Как Фома хером снес! – удивился Кандыба.
Гарик, смекнув в чем дело, срочно залудил свой стакан и укоризненно покачав головой, осудил происходившее:
- Приснится ночью – подушкой не отмахаешься.
Валеев прислушивался к шипенью остужаемых шлангов где-то у себя внутри, в недрах дремучей утробы.
Кир стоял покачиваясь, недовольно и хмуро наблюдая, как из витрины исчезают бутылки, бутерброды.
Ли Бо невозмутимо раскладывал пасьянс до тех пор, пока невидимая рука не смела из-под носа особенные его карты, и тут Кир, не удержавшись, шарахнул тому, невидимому, меж глаз.
Зазвенели бутылки, полились напитки, рассыпались бутерброды, невидимое тело смело ящики, бочки, банки, рухнуло, а затем быстро исчезло, оставляя следы на песке.
Кир стоял, улыбаясь и потирая кулак.

Табор проехал, словно и не было его вовсе!

; Все с облегчением вздохнули!
Очевидно, многого еще не досчитаются в поселке, но это потом, а сейчас они, объединенные, собравшиеся, не обращали на это внимания.
И снова веселье стало овладевать всеми.

8. ДОМ ПАХОМА. ДЕНЬ ПАВИЛЬОН.

Сцена 2. Тату Малышу. Уринотерапия. Несчастье с Дилей.

Пахом тщательно размешивал в ступке незатейливый состав.
На полке в одинаковых склянках стояли, судя по наклейкам: «Поташ», «Сахар» и «Н2СО4». Малыш наблюдал за процессом с любопытством, но и с некоторой опаской.
- Препараты на исходе, нужно пополнять, - пояснил Ваня, - народ пошел косяком - модно стало, - и добавил в ступку желтоватой «Н2СО4».
- А это что? - поморщился Малыш от неприятного запаха.
- То, - кратко пояснил Ваня, - проверено многими поколениями. Ну и как будем украшать хилую грудь?
- Вот, - расстегнул рубашку Малыш.
На груди была нарисована заготовка - пронзенное стрелой сердце, а на сердце пять букв: «Ф», «Л», «О», «Р», «А».
- Эхе-хе! Как время-то идет… Присаживайся!..
- А причем время-то?
- Совсем еще недавно спичечные коробки собирал, - и склонился над Малышом с иголочками на палочке, словно вышивальщица над пяльцами, напевая.

Уже совсем Пахом закончил было творение на хилой груди Малыша, а творение состояло не только из трех букв, но и из экзотических листьев... Вдруг к ним влетел разъяренный Кандыба. В чем причина его ярости, понять было нельзя, но он ходил зверем по комнатке и подозрительно все оглядывал.
- А это что? - показал он на желтую бутыль. Наконец он не выдержал и налил себе стакан из бутыли.
- Брагу зажилил? -  строго спросил он Пахома.
Пахом в творческом экстазе отмахнулся.
Кандыба хлопнул стакан, и с ним вдруг случился «кондратий» - пена пошла из ноздрей, рта и даже ушей. Он забился в конвульсиях.
- Что-о это? - прохрипел он, страшно выпучив глаза.
- Мочя, - налегая на «я», кратко ответил Пахом.
- Я те! - заорал Кандыба.
- Выпил? -  улыбаясь спросил Пахом, - Ну и хорошо - уринотерапия!
- Я тебе сейчас терапию устрою, - и швырнул бутыль за окно.

Там раздался сдавленный крик.
Влюбленная Диля, следившая за Кандыбой, разъяренная ворвалась в мастерскую.
Кандыба оцепенел и попытался было спрятаться за покосившуюся вешалку, но мощный, поставленный, удар в челюсть опрокинул хилого Кандыбу и заставил его покорно залечь за скамейкой.
- Вот так-то! - самодовольно сказала Диля и села.
Но села она на досочку, специально подготовленную для нанесения особо сложного узора на ягодицах - черт с кочергой топит котел для грешников.
Диля взвизгнула и помчалась прочь!
Следом за ней вылетел Кандыба.

8. ПИРС. ПАКГАУЗЫ. ДЕНЬ. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ.

Сцена 2. Спасающаяся Диля.

На бегу она сорвала одежду и, явственно проступивший черт с кочергой подбрасывал в топку уголек – все быстрей и быстрей.
Наконец Диля плюхнулась с пирса в воду. Казалось зашипело…


Мент, вышел на крыльцо, потянулся, зевнул, строго посмотрел в сторону честных алкашей, выбрал из корзины для бейсбола дубинку ДМ-71, опробовал, пожонглировав, треснул по башке чучело, наряженное зэком и пошел – может, нальют… «На халяву и хлопок творогом кажется».
- Опять спать не давал, - ныл, - сука!

8. У ДОМА ПАХОМА. ДЕНЬ. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ.

Сцена 1. Возвращение Кира домой.


А тем временем за происходящим наблюдал еще один человек - Кир. А за его спиной переминалась с ноги на ногу вся остальная гоп-компания, то есть: Гарик и Загубник, Кагарлык, а затем и присоединившийся Мент.
- Ну дак вот, тут и прошло ваше босоногое детство, - подобострастно подсказал Гарик.
; Да-да, вспоминаю... - оглядел полузаброшенный дом Макс.

Пахом вышел на крылечко - за ним, запахнув рубашку, Малыш.
Кир и Малыш долго смотрели друг на друга.
- Гм… Я тебя где-то видел, - заключил Кир.
- Я тоже, - ответил Малыш.
- Странно... Словно я смотрю в зеркало. Вот эти же брюки... Рубашка в клеточку... У тебя на левом носке дырка!
Малыш пожал плечами.
- По-моему, и на правом...
; Может и на правом... Только обе на внутренней стороне. Знаешь, почему?

Как обсосок к общежитию метнулась Диля в мокром облачении.

- Н-нет.
- А потому что ты косолапишь. Я долго гадал когда-то давно - почему дырки вот здесь... только на внешней. Потом догадался - косолапю.
- Точно! - заметил Малыш. - И все время так. Беда!..
- Беда, - подтвердил Кир. - Ну и что там в доме?
- Так ты - Кир? - спросил Пахом с прищуром.
-  Я - Кир, - ответил он, входя в дом.

8. ДОМ ПАХОМА. ДЕНЬ. ПАВИЛЬОН.

Сцена 3. Возвращение Макса домой. Система Фунг Сой.

- Тебя же убили...
-... Закопали. И убили, и посадили, это все я, и торговал лушпайками в Гондурасе, и окурки я за борт швырял в океан, проклинал красоту островов и морей и вино кабаков, и тоску лагерей... Все, все было!
- Вот во что все превратилось... - оглядел Кир огромную, пустую комнату с выбитыми стеклами.
Вошли и все остальные.
В комнате, собственно, ничего не было. Только несколько матрасов и множество разнокалиберных бутылок.
Один пузырек, стоявший на подоконнике, Кир взял и понюхал.
- Чикиндролиз? - заключил он.
Собравшиеся одобрительно кивнули.
- Он самый, - веско сказал Кандыба с заплывшим теперь и правым глазом, - крутой... - шепнул он Гарику.
- О! На муху падла, говорит, на сало - бацилла, - одобрил Гарик.
- С системой Фунг Сой знаком? - спросил Кир у Пахома.
- В достаточной степени, - ответил Пахом.
- А ты? - ткнул он Кандыбу в грудь.
- Господи, помилуй! - открестился Кандыба, - И так с утра до вечера колбасит да плющит.
- Ну, кто еще?
Все отводили глаза, словно школьники, не выучившие урока.
- Будем работать по системе Фунг Сой, - торжественно объявил Кир, - поскольку... - он внимательно посмотрел на собравшихся, - поскольку жизненная энергия протекает  не только через живые существа,  но и через здания и предметы, следует все это иметь в виду. Фунг Сой - вода и ветер! - Кир пнул свернутый матрас и тот, словно футбольный мяч, чуть не выбив дверь, вылетел на улицу.
А затем на улицу полетели  еще многие предметы - бутылки, чайники, ватники, одеяла.
Полетели не только через дверь, но и через окно.


8. МАКЕТ ПОСЕЛКА. ВЕЧЕР.КМБ.

Сцена 2. Пасмурный тоскливый вечер.

А когда, собственно, солнца не было, то часы не работали, и время, как бы останавливалось. Рыбаки не выходили в море, потому как было штормовое предупреждение. Диля с девками не  шла в ЦОР, так как рыбы не было, потому как рыбаки не вышли в море. Даже Флора грустила в постели одна, готовая уже ко всему в своем бесстыжем наряде - чулочки на бретельках да тельняшка, а мужики не приставали, потому как денег не было. А просто так - не хотелось, темная душа требует загула по полной – не считанными деньгами, мятыми пачками забытыми в карманах, ужаса пробуждения  - «где я?», и сладостной радости узнавания: все на месте, руки,  ноги целы и жизнь продолжается...

8. ПИРС. ПАКГАУЗЫ. УТРО, НАПОМИНАЮЩЕЕ ВЕЧЕР. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ.

Сцена 3. Сравнительный анализ крысы и свиньи.

Одинокий Валеев бредет по песку к пирсу. За ним тянутся две тоскливые фигурки. Два друга - Коденко и Кандыба.

 Несколько человек все-таки не подчинились миропорядку Поселка. Что-то их там тревожило, толкало не действие, поступок какой-нибудь. Один из них - водолаз Валеев. Этот толстяк, казалось, всегда ходил в водолазном костюме. А вечно бритая голова напоминала не что иное, как гермошлем. И потому, когда он погружался в воду, вставив в рот шланг, никто не мог понять - в скафандре он ныряет или просто так...

Валеев снова нырнул под воду. Друзья стали крутить компрессор. И снова случилась накладка – в соседних кустах что-то хрустнуло и подхрюкнуло. Оба вдруг замерли, разинув рот, вслушиваясь в странное явление, но, вспомнив про товарища, торопливо стали наверстывать подачу воздуха.

- Интересно, что это? -  спросил, опомнившись, Кандыба.
Коденко многозначительно поджал губы, с опаской посмотрел в сторону умершего звука.

8. ПИРС. ПАКГАУЗЫ. УТРО, НАПОМИНАЮЩЕЕ ВЕЧЕР. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Сцена 3. Сравнительный анализ крысы и свиньи.

- Это или большая крыса, или маленькая свинья, - определил Кандыба, и тут же мнения разделились.
- Такие крысы не бывают.
- А на свинью тоже не тянет.


; Малыш пристально наблюдал из окошка в старинную подзорную трубу за рыбаками. Но не рыбаки его интересовали – у одинокой березки стояла Флора в какой-то странной позе.
Через кусты к ней крался мент.
По лицу Флоры пробежал солнечный зайчик – то бликовала труба Малыша.
Флора увидела его и махнула рукой. Малыш спрятался.
И тут Флора, медленно раздеваясь, стала исполнять эротический танец, используя ствол дерева как перш.
Пение птиц и шум листьев, а также трансцедентальные звуки сливались, образуя мелодию.
Снова сверкнула труба, словно снайперская винтовка.

Мент стал снимать амуницию, и когда он наклонился, чтобы снять штаны, Малыш достал рогатку.
Дикий крик потряс окрестности.
Флора сорвалась бежать, а за ней, перегоняя, мент.

8. ДОМ ЛИ БО. КОМПЛЕКС. ДЕНЬ. ИНТЕРЬЕРЫ.

Сцена 2. Обряд Вуду.

...  А что касается Ли Бо, то он проводил это время всегда одинаково и определенным образом.
Он, словно резидент во вражьем стане, готовясь выйти на связь, подкрадывался к окну, оглядывал окрестности, казалось, принюхивался, а затем, проверив запор и прикрыв окна, кроме одного со стороны моря, лез под кровать.
Оттуда он извлекал:
КАТО - накидка шамана
ТОСО - пояс с бубенцами
ТЭЦКИ - ожерелье из зубов кабарги
ТАТУМ - бубен

Ударял бубен. Ли Бо брал какую-то только ему известную ноту. Слушал сам себя. Затем слушал море, как слушают настройщики камертон. И понемногу у них с морем происходило что-то вроде взаимопонимания.
Казалось, что сначала Ли Бо прислушивался к морю, а затем море начинало прислушиваться к нему. И они, настроившись, начинали буйствовать, доводили себя до исступления…
… а затем, устав от свистопляски, понемногу затихали. Успокаивались.

А все это нужно было Ли Бо, видимо, ради одного - если шторм - рыбаки не выйдут в море, а не выйдут в море, не будет рыбы, а не будет рыбы - не  будет денег, и не пойдут к нему в лавку за выпивкой и закуской. Не будет дохода для чукчи, выдающего себя за корейца. А что он без лавки, без дохода? А с другой стороны - как жить  поселку без его лавки.
Все в мире взаимосвязано и нельзя никак нарушить существующий миропорядок. Каждый должен быть на своем месте и каждый - отвечать за него.

В точке самого наивысшего напряжения Ли Бо раскидывает руки и прямо в руки влетают ему 2 чайки…
Ли Бо терзает птиц. Кровь. Перья… Бросает тушки на пол. В изнеможении садится на циновку.

8. ОБЩЕЖИТИЕ ЦПХ. ЗАЛ НА 1 ЭТАЖЕ. КОРИДОР. ВЕЧЕР. ПАВИЛЬОН.

Сцена 1. Неистовый праздник любви, танца и мыслей.

Но сегодня все было немного по-другому - под «Зайчика» авансом было взято много-много. И ЦПХ дрожало. Были танцы.
Кроме залетных рыбачков, профессора и Гарика были здесь тралмастер Кандыба, чуть позже появился Валеев, довольный уловом, и к ним присоединился Коденко, слесарь-сантехник. И даже  мент, заглянул на халявку, опять же.
Анка и Коденко выгребли из печки «Голландки» уголь в большой зеленый таз.
Субтильный, но жилистый тралмастер подцепил Дилю. Диля раскраснелась, распрыгалась по-девчоночьи, колыхая необъятным телом.
Валеев выбрал наоборот - худенькую нормовщицу по кличке Камарделька и, в отличие от прыгающего народа, вел ее в тихом танце, облапив, словно медведь веточку малины и чмокал, чмокал ее  в ухо. Непонятно, жива ли была еще Камарделька, или же ее не было вовсе в живых, потому что признаков жизни она не подавала. Остальных девок разобрали рыбаки.
Флору же, коварную Флору, любительницу свежих приключений и впечатлений, увлек Гарик, по-кавказски пылкий, при усах и в пиджаке.
Плясали они «Летку-енку» - забытый танец прошлых лет.
Ли Бо стоял в стороне, покачивая бровями в такт музыке.
Пахом танцевал с девушкой-Скорпионом с открытой спиной какой-то свой танец.
А Гарик, держа Флору за талию в зажигательном танце «туфли надень-ка», упрыгал с ней в коридор, высоко выбрасывая ноги.


-Лубов моя! - горячо заклекотал Гарик, приобретая утерянный акцент, - Увезу тебя к мамэ, хочешь, лубов моя?
Флора же, ловко вывернулась из рискованной позы, но Гарик уже отстегивал опытной рукой моднячие чулочки, распаленный гибким телом белокурой чужеземки.
Люстра качалась, общага тряслась в такт танцу, и Флора не заметила, как все произошло, как в первый раз, и она забилась в пароксизме наслаждения, почти неотличимого от боли, как сказал какой-то классик. Это состояние полностью лишило ее рассудка, она шептала какие-то непристойности и стонала, но машинально продолжала шарить по карманам Гарика.
Гарик, пронзив ненавистного и любимого матадора, наслаждался, что не помешало ему заметить, между прочим:
-Держи за уши, лубов моя.

Мрачный Кандыба надрался как свинья и сам с собой уже разговаривал, отстраняя пылавшую Дилю рукой.
-А на халяву и хлорка творогом кажется! – вдруг крикнул он, когда смолкла музыка и вдруг в полной тишине вдарил такую чечетку, словно он никогда не пил.

-А говорили, кавказцы народ горячий, - громко сказала Флора, оправляя юбчонку, насмешливо поглядывая на Гарика.
-Увезу тебя к мамэ, - шептал потрясенный коварством Гарик.

Но не хотела Флора рожать ему сопливых крикливых детей, пусть это делает кривоногая волосатая Нино. Флора любила процесс. И Гарик затосковал, и не знал, что основные страдания впереди - не далее как вчера Флора подцепила от тралмастера триппер и придется теперь Гарику обратиться к Ли Бо и стоять буквой «Г», получая в задницу необходимую дозу пенициллина, не знал он также, что в этом позоре он не одинок: и Валеев и Профессор тоже станут рядом, а гад Ли будет притом напевать - «в море встает за волной волна, а за спиной спина»...

И вот в самый разгар гулянья дверь открылась и на пороге появился Малыш.
-Малыш! Иди танцевать! - позвали его сразу несколько девиц.
-Я не танцую! - ответил Малыш. И независимо стал у стены, покачиваясь.
На груди его рубашка была расстегнута, и там красовалась среди листьев пальм затейливая наколка из пяти букв.
-О-о! -переглянулись девицы. Хихикнули.
А Флоре, уже употребленной, захотелось теперь романтики и любви.
-Малыш! - закатила она глаза, всплеснув руками...
За спиной Малыша встал Кир.
Был он серьезен и сосредоточен.
-Ах, ма! Выпить кончилось! - воскликнул кто-то сокрушенно.
Посмотрел в пустые бутылки Кандыба, что-то нацедил себе еще.
Под шумок Пахом и девушка-скорпион вышли из ЦПХ.

Кир подошел к столу и достал к общему удивлению толстую записную книжку, из которой выпали фотографии, а затем - малек, затем гранату РГ-1, затем мерзавчик, расческу, четок, затем еще одну 0,25 сотых, настойки на спирту типа: «Календула», «Пустырник» и т.д.
Кто-то стал откупоривать одну за другой, а Гарик стал разливать, обладая совершенно точной рукой, которая не дрогнет под артобстрелом и ни капли  ни больше, ни меньше не нальет.
Валеев силился прочитать название напитка. Подпись на пузырьке была сделана какой-то вязью и клинописью.
-Короче - банановое горькое, - определил Валеев.
-Не совсем, - сказал Кир, принимая фужер из рук Флоры, - авокадо на спирту 80 об/минуту!
-Скажите, Кир, тост, - кокетничала напропалую неуемная Флора.
- Да! Да! Тост, - понравилась идея всем.
Кир кивнул, задумчиво посмотрел на бокал, обвел глазами окружающих.
-Что пользу человеку весь мир обрести? - тихо произнес Кир, подняв полный бокал напитка. - Тот мир, где правят страдающие язвой тигры, где топчут торные дороги тупые волы, где рыщут вонючие шакалы? Лучше запросто обедать с тиграми, ласкать шалых телок и собирать хлебные крошки для вольных чаек, ломающих крылья на ветру. Или же лучше нажить язву желудка, аденому простаты, очки для дали и близи? Нужно уметь избегать, обходить приманки, капканы, перепрыгивать через силки и пусть те, которые попались, голосят, что мы подонки, воры, авантюристы, дармоеды и сволочи и что мы плохо кончим. Да, мы такие, мы - солдаты удачи... И отче наш, иже еси в природе, ты, хранящий от мора собаку, простую крысу, воробья, муху и мотылька, ты, всеблагий, возлюби и нас, бродяг, подонков, дармоедов и отщепенцев. Возлюби наши благие порывы, добродетель, нежность и лень. Пусть нас  не покинет Удача! Отче наш, иже еси  в природе! Аминь!
-Аминь!
-Сикула сикуларум, амэн!

Все  хлопнули. Особенно это лихо сделал Малыш, при этом дерзко глянув на Флору.
Та сделала загадочные глаза. И забылись бы все и обезболились, если бы не два побочных фактора - не печное отопление и не отхаркивающее действие настойки на спирту.
Дело в том, что из печки-голландки уголь выгребли, да не убрали, в связи с происходящим, и он тлел в углу в большом тазу. А в связи со вторым фактором - Малыша таз привлек именно своей величиной. Малыш бросился к нему, изверг прямо-таки древнегреческий фонтан выпитого,  и...
… последовал гигантской силы взрыв!



8. СВАЛКА. НОЧЬ. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ.

Сцена 1. Общение с небесами.

От стыда и позора Малыш бежал. Он шел и плакал.

Ему было жаль себя, своей ненужности, никчемности, бесполезности. Он все сжимался, уничтожал себя и когда довел себя не только до твари дрожащей, но просто до червя, вдруг взъярился: почему собственно? Почему это вдруг он - тварь дрожащая, а может - право имею? И озлобился на всех. Ну, прежде всего, на господа Бога, конечно.

-Эй, ты! - крикнул он в небеса вызывающе - тишина, - ты...ы, ы, - унеслось за облака.
-Ты! как тебя там? - настаивал он на общении с небесами напрямую, без посредников.
-Чего тебе? – вдруг ответили ему с небес.
Малыш не удивился. Даже наоборот, обрадовался такому повороту дел. Идти, так идти!
-А как там вообще? - поинтересовался он небрежно.
-Ничего... - был ответ вполне миролюбивый.
-Да? - набухал Малыш, - тебе ничего?
-Ничего, - лениво ответили ему.
-Да пошел ты!
-Правость человеков раздражает. Неправость их ведет их к их гибели, - пробубнили сверху словно в пустую бочку.
-Ну, наверное, - пробормотал Малыш, приседая на землю и тут же засыпая у ног Пугала.
Светила луна, и легкий ветерок покачивал ветки с набухшими почками.

8. У ОБЩЕЖИТИЯ ЦПХ. НОЧЬ. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ.

Сцена 1. Погорельцы. Обнаружение Малыша.

Общежитие, то есть, второй и, основной, этаж был уничтожен полностью одним необдуманным поступком. Одним неверным движением.
Теперь все стояли перед почерневшим зданием сирые и убогие, каждый вынес,  кто что успел схватить - кто стул, кто подушку.
-Хорошо, что ты не загорелся. Ведь у тебя там в кармане граната... - заметил Гарик. - Полегли бы, как на поле брани.
-Ну, допустим, не только граната. Есть еще кое-что взрывоопасное...
-Где же жить теперь? - трезво и тоскливо сказала Диля, оглядывая грешных подруг своих.
-И с кем? - спросила Анка-пулеметчица. - Кто пригреет нас, сирых и убогих?
-Так! - вдруг зычно сказал Кир, - всем ко мне. Пока будете жить у меня. Слава Богу, помещение отремонтировано.
И вся гоп-компания двинулась к дому, где светилось в темноте окошко бдевшего Пахома.
В темноте спотыкались, чертыхались, девчонки повизгивали, хохотали.
Вдруг Кир поднял руку, все остановились. Он приложил палец к губам. все замолчали - что же делать.
Из кустов, из темноты раздавались какие-то всхлипывания и неясные бормотания.
Кир, вдруг пригнувшись, исчез в темноте, бесшумно растворившись в ней.
Остальные замерли, кто, как был застигнут жестом «палец к губам».
Он появился также бесшумно, как и исчез, но появился с ношей на плечах.
Нет, это была не рысь, даже не теленок или баран - это был мертвецки пьяный Малыш!
-Что это? Что, - не поняли сначала собравшиеся.
-Алкогольдегидрогеназа подвела, - констатировал Кир.
-О горе, горе! - простонала Диля.
И так с Малышом на плечах Кир пошел к дому.
Все потянулись за ним.

8. ДОМ ПАХОМА. НОЧЬ. ПАВИЛЬОН.

; Сцена 4. Фунг Сой в реальности

Впрочем, так и оказалось - все вошли и ахнули: вместо вонючего обшарпанного барака, который они со смирением ожидали увидеть, они увидели то, что Кир называл загадочным словом Фунг Сой - это были роскошные апартаменты, а скорее даже диванная комната богатого дома - пуфики, подушечки, тахты, диванчики и все в зелени, и все в цветах, все для отдохновения измученной души и все для человека пожившего, претерпевшего, уставшего. Тут и бар был собственный с выбором.
-Этого не может быть! - напрямую сказал Кандыба, как всегда предполагая неладное, и,  как всегда - пальцем в небо.
-Прошу располагаться! - широким жестом пригласил Кир.
Гарик, словно давно ждал этой команды - с воплем «Эйх-х!» рванулся к бару... и рухнул, ну, как подкошенный...
... бросился Кандыба, схватил Гарика на руки и хотел было уложить на диван, но только дело усугубил - уронил его на пол.

 И только тут стало ясно - всего этого изобилия и не существует в материальном его проявлении. Существует, так сказать, в духовной его эманации, то есть все это было нарисовано!
И нарисовано, конечно, Пахомом. Он хоть был монументалистом, но проявил себя и в сопредельных искусствах, уж больно ему понравилась система Фунг Сой.

-Талант в землю не зароешь! - сказал многозначительно Пахом.
Все молча согласились и стали понемногу располагаться - кто где, кому что понравилось из нарисованного.

8. МАЙДАН. У ЛАВКИ ЛИ БО. УТРО. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ.

Сцена 2. Совещание в Филях. Флора.

-... Оно по ночам приходит на свалку и роется в отбросах. Я выследил, но одному поймать не получится. Нужно минимум человек пять, - делился соображениями Кандыба, - а то и больше. Сеть нужна.
-А не кусается? - поинтересовался Гарик.
-Хрен его знает, - сказал Кандыба, сжимая голову руками.
-Может, капкан? – повторил его жест Гарик.
-Нужен целый и невредимый. Товарный вид чтоб был...
Кандыба тем временем вычертил на столе пальцем схему помойки.
-Вот оно пасется здесь, - указал он на вершину, - а затем, когда туман подымается, оно по тропе спускается сюда... Вот здесь нужно сделать засаду...
Все внимательно слушали.
Только Ли Бо позвякивал стаканами. Мурлыкал себе под нос…
-Оно невидимое. Вернее не всегда.
-Это как?
-А хрен знает. Пошел трезвым – прошло…Чихнуло, извиняюсь  погадило, а видеть, не видел!
-А как же ты его видел, говоришь?
-В том-то и дело! – победоносно сказал Кандыба, - тогдя я уснул по дороге, поддатый, там…, - показал Кандыба на свалку. – И видел…
-Так может карачук приходил? Я тоже кой-что вижу – синих тараканов иногда.
Ли Бо насторожился.
-Это тебе не таракан!
-Да… - согласился Гарик. – Загадка.
-Загадка! – загудели все…
- А и нет, - сказал неслышно подошедший Кир.
Ли Бо покачал головой «нет», что по-корейски означало «да».
-Просто Оно в четвертом состоянии. Знакомо?
-Н-нет! – воскликнули собутыльники.
-Бывает три состояния – бодрствование, сон, быстрый сон и четвертое состояние человека.
-Это как?
-…по-разному…Ну, например, «Молитвенное состояние» или, не зря говорят, - «допился до состояния святости…»
-А-а! – одобрительно закивали друзья, - понятно!
Но совещание в Филях было прервано самым неожиданным образом.
Появилась Флора и прошла мимо них.

Казалось, что в этом? Ну появилась Флора, ну вышла от Ли Бо. Так она ходила десятки раз. И не только от Ли Бо, но и от других - так или иначе Флорой пользовались всю зиму.
Но здесь что-то произошло. Говорят, весна так действует, может быть и да - ведь Флора тоже перестала давать просто так. И за деньги тоже.
Мужики внимательно на нее смотрели, это было ужасно, они все втрескались в нее, возжелали ее, ими овладело чувство беспокойства, томления и прочей чепухи, присущей этому состоянию. и они сами посмотрели друг на друга совсем по-другому. Какое-то подозрительное напряжение возникло между ними.

-Нет, мужики, так не годится, - сказал вдруг Гарик, - это к добру не приведет.
-Не годится, - подтвердили мужики.
-Не приведет, - согласилась вся гоп-компания.
-Что же делать? - спросил Кандыба, притоптывая в нетерпении ногами, словно они у него замерзли.
-А? - оглядел всех Гарик.

 И все оглядели всех, и всем стало стыдно. Они вспомнили о мужской солидарности, о честной мужской дружбе  за стаканом-другим портвейна. О хрупкой дружбе, которую так легко  разрушить - процокает вот такая Флора на каблучках по щебенке, словно коза на водопой, глядишь - и вы уже не сообщество добрых мягких овечек, а уже стадо озверелых козлов. И вам уже не хочется мирно щипать травку, радоваться солнышку и приятному общению, тратить время по пустякам.
Процокает такая мимо, словно швейной машинкой по сердцу прострочит  и что-то щелкнет у вас в голове и уже вместо мягкой улыбки у вас - оскал, на собеседника вы смотрите не справа, благожелательно и добросердечно, а через левое плечо - агрессивно и настороженно, вас тянет чистить сапоги и зубы, ходить широким решительным шагом, не боясь задеть прохожих, заниматься политикой и журналистикой, или же просто дать соседу по морде. Вы начинаете все глубже и глубже катиться в ту пропасть, где покоятся   миллиарды загубленных чистых, честных мужских судеб. И цветочки сквозь них проросли, ромашки-лютики.
Эх, в Церцеиных садах, дабы не стать скотами, нужно ухо держать востро! Это все поняли. Каждый по-своему, но опасность почувствовали все. Кто неосознанно, кто сознательно, так как приходилось проходить уже что-то подобное... И то, что нам кажется, что мы их завоевываем – это наша ошибка. Это они позволяют нам их завоевывать.
И если вы хотите докопаться до глубин ее души – бесполезное занятие. Не надо! Лучше займитесь делом. Или купите на рынке селедку и морочьте ей голову – эффект тот же. Только дешевле и благодарнее.
8. ДОМ ПАХОМА. ДЕНЬ, ПЕРЕХОДЯЩИЙ В НОЧЬ. ПАВИЛЬОН.


Профессор быстрым шагом шел к дому Пахома. Флора как была, полуодетая, напуганная, вбежала в дом Пахома и захлопнула дверь.
Пахом выглянул на улицу. Повесил на ручку двери «ЗАКРЫТО». Профессор остановился.
Раздались какие-то невероятные звуки: похрюкивание, повизгивание, клекот и прочее.
В окошки полетели части одежды, словно там коршун трепал курицу-рябу.
Затем дом закачался сильнее, еще сильнее, словно какая-то бесстрашная могучая сила его раскачивала, и, казалось, готов был рухнуть.
Раздались крики неимоверные. Рухнула часть крыши, подняв пыль. Другую часть бросился поддерживать профессор, словно Атлант.
Тишина. Из-под обломков появилась голова Пахома, затем Флоры… Они с удивлением оглядели развалины.

8. МАЙДАН. У ЛАВКИ ЛИ БО. ВЕЧЕР. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ. (ПО СУТИ ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Сцена 3. Решение тонкого вопроса.

-Есть мысль, - хмуро сказал Кандыба, оглядываясь по сторонам. Впрочем, кто с ним долго общался, обращал внимание на то, что прежде, чем что-то сказать, он не только думает, но и оглядывается: не подслушивает ли Диля.
-Ну, не томи! - за всех сказал Гарик.
-Поставить на хор, - значительно сказал Кандыба.
-Отлично!
-Правильно, - облегченно вздохнули все.
Кой кто даже пот со лба вытер.

8. СВАЛКА. НОЧЬ. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ.

Сцена 2. Охота за Малышом.

Малыш перевалил через вершину свалки и стал спускаться по тропочке вниз. Светила полная луна. Он шагал осторожно, выискивая, где же подельники.
Тишина стояла омерзительная, но иногда…возникали шумы ночной свалки: шуршание, писк, хруст костей – кто-то кого-то хряпал.
Малыш прокрался еще несколько шагов, когда откуда ни возьмись на него набросили сеть и стали вязать.
-За уши хватай, пень. У него длинные уши.
-А вдруг укусит? -  вскричал Гарик.
-И ты его укуси.
-Мужики! Это я, - взмолился полузадушенный Малыш.
-Оно разговаривает! -  отпрянул Гарик в мистическом ужасе.
-Поговори мне, поговори, - в азарте хрипел Кандыба, - мы его сейчас за яблочко придушим, - и действительно хотел придушить Малыша.
Малышу ничего не оставалось, как укусить Кандыбу.
-Бля! - вскричал Кандыба, - Точно кусается! -  и пока он тряс укушенной рукой, Малыш освободился из пут и вскочил на ноги.
-Вы что, совсем перепились? -  заорал он.
Никто ничего не мог ему вразумительно ответить - все застыли, глядя куда-то мимо него.
Малыш оглянулся - по самому гребню мусорной свалки скакало «оно», существо действительно похожее на зайца, но очень больших размеров, примерно с теленка. Явно было, что это не заяц - таких зайцев просто не бывает!
Существо остановилось на мгновение в лунном свете.
Принюхалось или прислушалось и вдруг в несколько скачков исчезло из поля зрения, словно и не было его вовсе.
Подельники, несколько расстроенные неудачей, двинулись к  Поселку.

8. ПИРС. ПАКГАУЗЫ. НОЧЬ. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ.

Сцена 4. Флора и Гарик.

Полная луна, тревожный брех собак, легкий ветерок и шум моря придавали этой ночи безумное очарование.
Флора, как была в легком платьице, босиком, лишь только накинув на плечи темно-вишневую шаль, вышла на берег моря.
Неясное томление пронзило и ее эманацию, которые циничные ученые называют лепонно-волновым полем.
Она постояла немного, затем подавшись вперед к морю, тихо позвала: «Грей!».
Подельники, возвращающиеся с носом, заслышали этот тихий призыв, переглянулись.
-Грей! - опять раздалось невдалеке.
Они рванулись было все на зов, но вдруг Гарик остановил их.
-Тихо! Ждите меня там! - приказал он.
-Тащи ее скорей! – нетерпеливо проговорил Кандыба.
Все поняли свою ошибку и повиновались. А Гарик словно кошка исчез в темноте.

-Грей! - звала Флора и, словно лунатик, шла по  берегу моря.
-Да-а, - из кустов отозвался Гарик, - я здесь, лубов моя.
-Где ты, милый? - беспомощно оглянулась Флора.
-Я здесь, в кустах, - зазывал Гарик воркующим голосом.
-Я иду к тебе, - распростерла объятия Флора.
Гарик вышел ей навстречу, подхватил на руки, и она прижалась к нему, обняв его за шею.
-Скажи мне да, -  шептал он ей, прижимая к сердцу.
-Да, милый, - словно во сне шептала Флора.

8. У ДОМА ПАХОМА. БАРАК. НОЧЬ. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ.

Сцена 2. Групповое возымение. Флора и Малыш.

Тогда Гарик, распаленный, бросился к бараку, с Флорой на руках.
Малыш, сидя в задумчивости на бревнышке, с удивлением увидел, что в дверь влетел Гарик с чем-то белым на руках, а за ним рванули Профессор, Мент, Кандыба, Коденко,  только Валеев несколько замешкался - он пытался снять штаны, забыв, что на ногах у него - болотные сапоги.
На минуту в доме установилась тишина, затем послышалась возня, охи, крики, ахи, пыхтение, сопение.
Валеев, наконец сбросил штаны вместе с сапогами, и, как был, в кальсонах с ревом бросился в дверь.

Малыш прислушался, стараясь понять, что же происходит - пьянка или драка, но ровным счетом понять ничего было невозможно, но под молодецкое «Эх!» стены хлипкого барака раскачивались и грозили рухнуть
-А вот ты где! - сказала Флора, выйдя из другой двери барака. - А где он?
-Кто? Здесь только я.
-Так это был ты?
-Я есть я, - ответил смущенный Малыш. - А они ввалились туда, схватили кого-то.
-Это что, не ты был?
-Нет. Вот я. Пойдем?
-Пойдем, - встал Малыш.
И они пошли к заливу под бледной луной.

Наконец шум, охи-ахи, крики прекратились. И подельники стали по одному выходить на улицу. И каково же было их удивление, когда они увидели, что Флора с Малышом пошли, рука об руку от барака к заливу.
Дверь медленно отворилась. Оттуда вышел Гарик, посмотрел рассеянно вдаль, затем на Флору с Малышом.
-Гм, - сказал он, как-то легкомысленно тряхнув головой, - какая смешная история.
-Да, - сказал Валеев, надевая штаны и болотные сапоги, - пора, светает. Идем ловить этого проклятого Зайца, иначе завтра похмеляться будет не на что.
; Будет! – весело сказал профессор и похлопал по канистре, - коллеги передали – чистый чикиндролиз.
; Хорошо! – выдохнул Гарик, - радостно.
; Ну а послезавтра? – проворчал Валеев, - одним днем, что ли живем?
; Да! Надо думать о будущем, - поддержал его Коденко.
Честная гоп-компания собственно и не знала, что дальше делать... Как-то грустно стало, расселись по бревнышкам и, казалось, задремали.

И вдруг, со стороны свалки раздался гогот и блекотание. все поежились - было в этом что-то загробное, кладбищенское, от которого продирает мороз по коже.
-Зайчик, - ехидно сказал Гарик.
-Пропали мы... - уныло сказал Кандыба. - Хрен его поймаешь...
-А поймаешь - горя хватишь, - заметил Гарик. - Вон как ржет, что жеребец...

И вдруг дикий хохот раздался совсем недалеко – на Свалке.
Все встрепенулись и бросились, не сговариваясь, туда.


8. СВАЛКА. НОЧЬ. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ.

Сцена 3. Купина Неопалимая.

Шли цепью. Старались не шуметь. Один от другого охотники находились на расстоянии пяти-шести шагов. Через цепь проскочить незаметным мог разве что хорек или крыса.
Кроме того, Валеев шел с большим сачком, который, мешал и цеплялся за всякую дрянь.
Кандыба волок канистру.
Наконец Валеев споткнулся и навернулся всей массой на что-то мерзкое и липкое.
- Тшш…, - зашипели на него замершие от неожиданности товарищи.
Предполагаемого «зайчика» они теснили к обрыву. Отступать было некуда.
Все остановились, прислушались.
-Ну что, что? -  шепотом спрашивали у Валеева с разных концов цепи.
-Да гадит, подлец, -  отмахнулся Валеев, и вдруг, словно в ответ на шутку, на свалке раздался предательский хохот.
У многих, видимо, волосы зашевелились.
-Оно! -  в мистическом ужасе стал жаться к Валееву Гарик.

; Мент и Профессор составляли странную пару. Они явно почему-то недолюбливали друг друга. Но это сказывалось только в преувеличенном почтении друг к другу.

Вся гоп-компания, словно фронтовая разведка, двигалась след-в-след, гуськом.
Наконец Гарик присел.
-Здесь, - сказал он.
Присели и остальные.
-Затихоримся пока… Давай на круг, - взял он канистру у Кандыбы.
-Давай костерок затопим, - предложил мент.
-Давай. Оно на огонек приходит. Любопытное…
Что и было сделано.
Костерок затрещал. Небольшой, но веселый Гарик взял канистру выдохнул и отпил.
Глаза радостно полезли на лоб.
-Ху! – выдохнул он и из его рта исторглось пламя как у иллюзиониста.
-Чистяк! – смахнул Гарик набежавшие слезы. Занюхал рукавом.
-А че не разбавил? – заерепенился мент.
-Язык щекочет, - подтвердил Валеев.
А сейчас узнаешь, - пообещал Кандыба.
И действительно пока приятели выпивали, вокруг стали происходить многозначительные вещи – то ветка подломится, то куст шелохнется.
Гоп-компания переглянулась, все друг дружку поняли и, казалось, не обращали внимания на происходившие вокруг.
-Посидим, анекдоты потравим, - фальшиво сказал Гарик, -…на лоне природы…
-Да, душно у Ли Бо, а тут – самый раз, - поддержал Кандыба и вдруг резко откинулся назад и плеснул в примятый куст полканистры спирта.
-Ой, - крикнули Гарик и мент, а Валеев, не долго думая, хотел треснуть Кандыбе в глаз, да промазал.
Сквозь кусты в темноту что-то ломанулось. Кандыба захохотал!
-Ну и что ты добился? – накатил мент на Кандыбу.
-На кого брагой дышишь? – орал на встречного Кандыба.
-Внимание! – и взяв горящую хворостину, швырнул в куст куст, политый спиртом, вспыхнул, - за мной; и бросился в темноту…
…Потому, что тоненькая ниточка огня вела их к убегавшему Зайчику.

Падая и чертыхаясь, они неслись через свалку, словно евреи из египетского плена, но горящий впереди факел не наставлял их уму-разуму как Купина Моисея, а только блеял.
Да и гоп-компания мало напоминала богоизбранный народ, а даже
наоборот, особенно когда они…
…выскочили на полянку и, как говорится «присели на задние ноги».
На полянке сидел у костра цыган, ел мясо и сторожил украденные в Бич-холле вещи.

«Звездные врата».
«Сведения  о переходах в параллельные миры, возникающие в разное время в различных странах, можно найти в многочисленных манускриптах. Однако системные наблюдения за этим паронормальным явлением начались только в двадцатом столетии».
Из прессы.

Отрезвели от ужаса.
…Видение горящего Зайца исчезло.
Беззубый цыган, вращая глазами, хищно на них глянул.
Друзья не стали дожидаться, когда он ими заинтересуется – ломанулись обратно…

8. МАЙДАН. У ЛАВКИ ЛИ БО. УТРО. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ.

; Сцена 4. Коварство «Зайчика»

Все стояли за столиком, переминаясь с ноги на ногу, и делали вид, что горячо обсуждают коварство «Зайчика», которого, практически, невозможно было поймать. Ли Бо, между прочим, прислушивался к разговору, позванивая стаканами, в который раз протирая стойку.
-Интересно, что оно жрет? -  задумчиво сказал Гарик, - если бы точно знать - можно было бы и заманить.
-Травку щиплет, видимо.
-Но ведь отдает же предпочтение чему-нибудь, может капусту все-таки попробовать, - раздумчиво сказал Профессор.
-Почему капусту? – встрял Кандыба.
-Ну заяц вроде...
-Вроде, да не заяц.
-А что это?
-А, может,  это чья-то душа реинкарнировалась?- предположил Профессор, бросая быстрый взгляд непохмельного человека на Ли Бо.
Ли Бо потупился.
-Ну, это Ли хорошо знает, это его вопрос, - погромче сказал Профессор.
-А чья душа может быть? - задумчиво сказал Кандыба.
-Нет никакой души! -  вдруг горячо и раздраженно сказал Гарик, видимо чувствуя сексуальную неудовлетворенность со вчерашнего дня.
-А как же догмат о сансаре? - из-за стойки спросил Ли Бо, тонко улыбаясь и наливая стакан  сакэ.
-Ну, догмат о сансаре - другое дело! - сказал цинично Кагарлык.
-Нет! На моей родине, на Кавказе, есть легенда, что судьба является человеку в образе зайца.
-А если это не заяц?
-Тогда это и не судьба!
-Это совесть наша бродит по ночам и взыскует... - задумчиво сказал Профессор.

Все приняли из рук Ли Бо по полстакана сакэ. И только хотели было погасить тот пожар, который был сродни таежному - то полыхает, то вдруг уходит, как будто под землю, и там, затаившись, ждет своего часа, чтобы вдруг снова вспыхнуть, как вдруг явились Кир и Малыш.

Кир подошел к стойке, кивнув всем, и бухнул:
-Кальвадос!
Ли Бо обрадовано кивнул  по-корейски «нет», что у них означало «да», и налил граммов 150.
Кир подошел к столу, с улыбкой обвел глазами собравшихся.
-О судьбе говорим, о совести... - сказал Гарик.
-Гм... - удивился Кир, - зачем? Будьте собаками!
-В смысле? - загудел Валеев.
-Зачем все эти беспредметные фантомы, облаченные в словеса? - он поднял стакан, - дайте в себе проявиться божественному началу! Отпустите на свободу то, что в вас заложено. Будьте собаками! Прислушайтесь к себе и, если что-то вам не хватает - идите и  ищите, как ищет больной пес травку в лесу... - посмотрел Кир на Малыша.
Малыш со стаканом лимонада внимательно слушал.
-А как насчет баб? - грубо сказал Валеев.
-Да, девушек? - переспросил Гарик.
-Когда пес хочет, то, не обращая внимания на тявканье соперников, берет свою болонку на глазах у всех, иже еси в природе.
-Да-а, - сказали все вдруг одновременно.
-Действительно все просто.
-А чем проще, тем сложней
-И верней.

8. КОМНАТА ЛИ БО. ВЕЧЕР. ИНТЕРЬЕРЫ.

Сцена 3. Кир и Ли Бо. Восточный разговор.

Кир вошел к Ли Бо с заднего крыльца.
Ли Бо, закончив основную торговлю, подсчитывал убытки.
-А-а, - по-восточному приветствовал Ли Бо Кира, - садись, гостем будешь.
Кир оглядел помещение - ничего особенного: широкая кровать, циновки, на пустой стене огромный иероглиф.
-Знакомые письмена, - задумчиво сказал Кир.
-А, да. Конфуций... «Я мир познаю, не выходя из хижины». По делу или просто? -  поинтересовался Ли Бо.
-С дружеским визитом, - ухмыльнулся Кир.
-А! Хорошо, - радовался Ли Бо и притом, качая головой, подбивал расходы в книге «дебет-кредит».
- Слух прошел - жениться собрался?
-Да, да, женюсь, пожалуй.
-Дело хорошее.
-Надо-надо, Кир, - кивал головой, покачивая, Ли Бо, заканчивая расчеты, - хозяйство вести надо, о продолжении рода думать надо... Жизнь идет, -  и чем больше говорил Ли Бо, говорил о вещах обыкновенных, тем более он скукоживался и говорил с акцентом, закурил кальян, затянулся, предложил Киру. Тот не отказался. Кальян был затейливый: в прозрачной сфере его плавала змейка.
-Ну а невеста-то как? Согласна? -  критически оглядел Кир Ли Бо.
-Не знает еще... Будет согласна. Меня все зенсчины любят - от такой до такой, -  показал уровни над полом Ли Бо.
-Ну, а может возьмет и откажется?
-Куда откажется? Что ей делать? Кого искать? Я ей раз в месяц аборт делаю. Совсем на передок слабая. Спасать надо. Замуж надо брать.
-Ай-ай, -  тоже по-восточному посочувствовал Кир. - Так ты ее так огуливаешь?
-Не-е, почему? Кто его знает, все понемногу.
-Ай, ай, надо жениться, - поддержал Кир, - надо. Кореянка она?
-Не-е, какая кореянка? Флора какая кореянка?
-Флора? -  вскочил Кир.
-Флора! - Ли Бо. – Она самая. А кто же еще?


Эх, забыли они, забыли, сколько судеб  загублено из-за этого! До того, мирно беседовавшие, они стояли друг против друга, словно враги. Так два барана бьют друг друга, не жалея лба, так медведи схватываются на тропе, лоси, слоны, лошади. А человек? Он посложнее будет, пожалуй, слона, хотя и меньше по размерам. Но человек один и человек другой стали друг против друга, еще не зная, чем это кончится.

-Я тебе глаз на задницу натяну, - начал разговор Кир, глубоко затягиваясь ароматным дымом.
-Посмотрим, - резонно ответил Ли Бо, - И семо и овамо.
Кир ему что-то хотел сказать из репертуара выяснения отношений, как вдруг Ли Бо сделал неуловимое движение, словно хотел пощекотать Кира, и просунул руку прямо в плоскость живота. Кир от удивления выпучил глаза. Ли Бо, покопавшись там, захватил скользкую 12-ти перстную кишку и вытащил наружу.
У Кира всосались щеки, а глаза, наоборот, выпучились.
-Я не люблю тебя, - прошипел Ли Бо, - Я не люблю тебя за то, что мне в тебе нравится. – и выдохнул ароматный дым через ноздри, словно дракон, у которого где-то там, внутри, полыхало пламя.
Кир как стоял, так и рухнул без сознания.

8. МАЙДАН. У ЛАВКИ ЛИ БО. ВЕЧЕР. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ.

Сцена 5. Бред Кира. Напутствие Малыша.

Малыш увидел как Кир вышел от Ли Бо покачиваясь.
Малыш остановился – он Кира не видел в таком состоянии.
Тот держался за горло, словно хотел сам себя задушить, словно хотел заглушить какие-то слова, которые рвались из него, словно блевотина.
Кир прошел еще несколько шагов и рухнув, стал кататься по траве.
Пена шла изо рта.
Малыш бросился к нему.
-Кир! Кир! Что, что с тобой?
-…Оно будет…не знаю при тебе…после тебя, - катался в пене Кир, - …тоже не знаю…Но тебе надо знать и предостерегаться…Видишь их…не сам один помни их…но и всем сообщай…Ибо тайна беззакония уже в действии…

Кир застонал и перестал корчиться.
Затих.
Малыш стоял над ним на коленях.
Кир открыл глаза.
Посмотрел сквозь Малыша. Затем, видимо еще не совсем приходя в сознание, посмотрел удивленно по сторонам.
-Ты про кого говорил? – спросил Малыш.
-Что? А!..Он дал тебе все, а она ничего…Потому путь твой отмечен.
-Кто она?
-Что? А! – Кир крепко зажмурил глаза, - находит на меня иногда…Следствие травмы…Иди отсюда!
-Да я в лавку, за хлебом.
-Иди отсюда. Мир велик и многообразен. Не будет потрясений, будешь воевать с соседом. Не хочешь воевать – паши, не хочешь пахать – воруй, не можешь воровать – лови. Не останавливай поток жизни. Это страшно. Стоит одной песчинке лечь на дно реки, как за нее зацепляется другая, миллионная, миллиардная… отмель, коса, обмельчание, болото, застой… Ничто… - Кир забылся.
Малыш укрыл его курткой.

8. У ДОМА ПАХОМА. ДЕНЬ. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ.

Сцена 3. Торжественное построение с элементами откровений. Мельчение кирпичей. Поимка Зайчика.

-Рота, подъем! - разорвала тишину резкая команда.
Все проснулись. Оглядываясь по сторонам.
-Где я?
-В гробу, конечно.
-Что так рано?
-Отставить разговоры, выходи строиться, - скомандовал Кир.

Еще не очнувшись от сна, все стали выходить строиться – сработало что-то исконное, как говорят, посконное. У гуся же ведь куда-то там заложено – настала пора, нагулял жиру, давай, морду клином и маши крыльями, выполняй что там тебе предписано, иже еси в природе. То гусь! А человек? Посложней и гуся будет человек! Живет ведь внутри коллективного сознания, а выполняет команды, мать твою так, с помощью   индивидуального сознания.
Морфологическая синергизация! Это не у Проньки за столом в перевертушки играть. Начинался новый день. Собравшиеся не то, что соскучились друг по другу, но и надоесть не успели. За время течения последних событий. Серединка, так сказать на половинку.

Строились кое-как, с трудом сохраняя равновесие, не говоря уже о ранжире.


Диля, зардевшись от новой для нее роли под командованием такого мужчины, попробовала было покрутить задницей, но получила по ней прутиком, которым до того пощелкивал Кир по голенищу коротенького десантного сапога.
Диля ойкнула, залилась краской до самых ушей, но нарушать дисциплину строя не решилась.
Выстроились, наконец, и по ранжиру, то есть: Валеев, Пахом, Профессор, Диля, Кандыба,  Малыш, Гарик, Мент, Камарделька, Анка, Коденко и еще девицы, да потерявшийся в себе рыбак.
-Итак, мы заживем теперь дружно и весело... Да, - спохватился Кир, оглядывая строй орлиным взглядом, - а где?..
Но ее не было!..
-Равняйсь, смирно! - скомандовал Кир, - а теперь вольно, разойдись... Это так, для проверки боеготовности... Итак, заживем мы дружно и весело...
Но строй не расходился.
-Разойдись была команда! - весело гаркнул Кир.
Но строй не подчинялся.
-Ну, Кир, ну давай еще.
-Так хорошо.
-А я вообще мечтала стать военной, - призналась Диля, на всякий случай заложив руки за спину.
-Портомолетто! - хрюкнул Профессор.
-Что? - поинтересовалась Диля.
-Тухес! - перевел Гарик.
Диля улыбалась - видимо, комплимент.
-Да «жопа» он говорит, - пророкотал хрипатый с похмелья Кандыба.


-Давайте так и жить, так оно проще с одной стороны и значительней с другой, - задумчиво продолжил Профессор.
Кир в задумчивости, по привычке, прошел вдоль строя. Все смотрели на него в ожидании, что он скажет.
- Вопросы есть?

Все следили за выражением его лица. Он  изведал вкус неудач и падений, горечь    разочарований и сомнений - и это видно                было по его лицу. Такие лица бывают у  алкоголиков, долгое время лечившихся в клинике или же в психиатрической лечебнице!

Пахом выплюнул наконец-то свой окурок и очень грамотно вышел из строя, как положено - раз, два... круг-гом и стал лицом перед строем.
-Ну, чем, чем я занимался? - обратился он с безответным вопросом к строю. - Я! Я - художник-монументалист... Я трачу свою страсть, свой талант. На что? ****ям наколки делаю. Пью водку без закуски, вожжаюсь со всякой сволочью. А зачем я призван в этот мир? Может быть я единственный из тысячи, из десятка тысяч призван на это... Без меня ведь все в мире может пойти наперекосяк! Вот я залезаю в скалу. Я рублю героя изнутри. Тысячелетия все рубили снаружи, а я - изнутри. Ведь никто не понимает, что - вырубить просто эндокринную железу - это значит, что еще одной эндокринной железой станет больше. Нужно суметь вырубить Эндокринную Железу. То есть с большой буквы... Эх, - и стал в строй.
-А ты что думаешь, Малыш! -  стал перед Малышом Кир.
-Я не знаю, что делать! - признался Малыш.
-Если не знаешь, что делать - делай шаг вперед! - иронично сказал Кир, повернулся к строю спиной, стал на одно колено и стал строить из кирпичей нечто вроде водонапорной башни.
Все внимательно и недоуменно смотрели на Кира.
Наконец он достроил сооружение и критически его оглядел. Вид его вполне устроил.
Кир посмотрел на строй, словно взглядом приглашая быть внимательным и не упустить ни одной детали, затем отступил на полшага от кирпичей, остановился на мгновение.
Казалось, в воздухе что-то происходит, казалось, тело Кира загудело как трансформатор...
Многих стал бить колотун, может похмельный, а может и нет.
-В-ви! - нечеловечески крикнул Кир, взметнулось воронье над свалкой.
И все явственно увидели, как рука Кира медленно приближается к стопке кирпичей, медленно, чуть вздрогнув, касается первого, разламывает, и так  - второй, третий и - до самого нижнего...
Гарик и Диля не выдержали - оба упали в обморок от нечеловеческого напряжения, причем он упал навзничь, она - ничком.
Кир вытер лоб, покрывшийся кирпичной пылью, размял руку, которая, казалось, была сделана из металла.
Вдруг Малыш, до того молчавший, вышел из строя.
-Ты что-то хочешь сказать? – спросил Кир.
Малыш кивнул.
-Ты уверен?
Малыш снова кивнул.
-Давай!
Малыш замялся. Стал чесать в затылке. Смотреть по сторонам.
Народ посмеивался.
Но была выставлена стопка из очередных кирпичей.
И тут Малыш не выдержал, собрался с духом и ахнул по кирпичу. Что-то хрустнуло. Но явно не кирпич.
Малыш охнул, зажал руку между колен и так пошел, согнувшись.
У него текли слезы из глаз. 
Одновременно с криком со стороны свалки раздалось сдавленное блекотание. Но никто не обратил на него должного внимания, ибо были увлечены происходящим.
И тут появился Ли Бо. Он подошел к Малышу и вдруг что-то резко выкрикнул.
Лицо Малыша просветлело. Рука совсем прошла, и он даже постукал ею об коленку.
Кир отошел ко всем и наблюдал за происходящим с наглой и как всегда обаятельной улыбкой.
Тогда Ли Бо снова поставил два кирпича и, выставив скрюченные пальцы по направлению к Малышу, снова что-то крикнул.
Малыш испугался, беспомощно завертел головой, хотел, было броситься бежать.
В романтическом настроении появилась Флора, улыбнулась Малышу. И исчезла в лавке.
Малыш стал выполнять приказы Ли Бо, причем он их понимал!
Каждой команде соответствовало определенное движение.
Малыш, казалось, двигался в каком-то танце, и каждое па этого танца было словно виток пружины. Она все скручивалась и скручивалась и,
когда, казалось, она уже загудела и готова была лопнуть, Ли Бо крикнул что-то неповторимое, но Малыш повторил и врезал по кирпичам той же многострадальной рукой.
Кирпичи разлетелись к чертовой матери вдребезги!
Малыш вздохнул глубоко и с удивлением посмотрел на кирпичи, а затем на свою руку. Кирпичи - вдребезги, а рука целая!
Все удивленно и восхищенно зааплодировали, словно дело происходило в цирке, а не на заднем дворе зачуханного барака.
-Вот что значит ориентировать атомы тела в определенном направлении, - сказал Кир, посмотрев на Ли Бо.

Не прост был Ли Бо! Ох, не прост. Даже наоборот. Он даже сам не давал себе отчета насколько он фигура не простая. Он, может,  сам себя хотел уложить во что-то более простое, понятное, осязаемое и ощущаемое. Он может сам пугался тех бездн, которые открывались, когда он снимал с себя личину, достаточно непонятную для окружающих... Вот и сейчас…

-Милости прошу всех! - объявил он, помахивая краем полотенца, перекинутого через плечо.
Рядом с ним появилась вся раскрасневшаяся, разряженная в кимоно и в круглых очках Флора.
Все с надеждой посмотрели на Кира.
-Не будем умножать число имеющихся сущностей, - объявил Кир, - разойдись.
; Ну-с, продолжим? – с улыбкой спросил Кир Малыша.
; Я готов!
; Вперед! – скомандовал Кир.
И Малыш рванул по пересеченной местности.
Он то залегал, то короткими перебежками пересекал Майдан, маскировался. Исчезал и появлялся совсем в неожиданном месте.
Но Кир, словно у него там, под выгоревшими волосами, находился пеленгатор, засекал его, резко поворачивался, выхватывая как бы «Стечкина», как бы нажимал курок и каждый раз как бы сражал Малыша, причем Малыш каждый раз ощущал, как пуля проходит в сантиметре от уха, срезает веточку или же дзинькает о камень рикошетом, со шмелиным гулом уходит в никуда. Шла обычная обработка сдачи задач «П-1».

Со стороны свалки двигалась охотничья процессия. Валеев с Гариком несли шест, на котором висел мешок.
Все ошалели! Ли Бо лопоча что-то, потирал руки. Остальные тоже засуетились, но каждый по-своему.
; Клетка, клетка нужна, - суетился Ли Бо.
; Сделаем, - заверил Кандыба, осипшим от желания и нетерпения голосом.
; Давайте пока в подвал его, пусть отдохнет, - промолвил Валеев, и все засуетились

Смеясь, Ли Бо приходил в известное всем состояние. Да, чукча, выдающий себя за корейца, да,  лавочник, дебет-кредит. Рыбка сдавай, деньги неси и так далее.

- Ты ухо завалил, - сказал усмехнувшись, Гарик Киру, - Малыш-то исчез!
Кир обернулся, оглядывая окрестности – Малыша нигде не было.
Кир вышел на Майдан, взял,  так сказать, гранатомет к плечу, нажал спусковой крючок. Кира дернуло, и ревущая болванка понеслась к свалке, где стояла обшарпанная сараюшка.
Сараюшка дрогнула, словно кто-то ее тряхнул, а затем полыхнуло пламя, и раздался взрыв. Доски, бревна полетели в разные стороны…
- Ни финты!.. – прокомментировал кто-то.
Из огня, дыма и обломков выскочил закопченный, в лохмотьях Малыш. Одежда на нем дымилась и еле держалась. Доковыляв до бочки с водой, он плюхнулся в нее с головой.
Малыш был несколько испуган, но доволен.
Когда он, весь в обгорелых мокрых лохмотьях подошел к мужикам, Кир хлопнул его по плечу и похвалил.
- Молодец, Малыш! Я еще не умру, с тебя получится настоящий солдат удачи.

33.МАЙДАН. У ЛАВКИ ЛИ БО. ДЕНЬ. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ.

Сцена 7. То ли свадьба, то ли похороны. Морская пехота.

Стол был накрыт.
Ломиться он не ломился, но закусить было чем.
И выпить, естественно, тоже.
И откуда все берется?
Стола не хватило. Гарик с Кандыбой поднесли еще козлы и установили на них широкие доски-плахи. Они были горды собой и уселись вокруг Валеева, как три «горе-богатыря».
Появились еще какие-то люди. Ли Бо помахал им, и они деловито установили себе стол. Закусь и бутылки «китайским способом» передавалась на следующие столы, которые пристраивались в торец основному.
Разлили в стаканы.
Уже было хотели поднять их. Уже Ли Бо изготовился вдруг произнести тост как…

…Издалека донесся далекий бухающий звук – словно кто-то размеренно колотил в запертую дверь, а там за дверью кто-то звякал крышкой об кастрюльку.

Раздалась отдаленная команда.
-Выше ногу! Раз! Раз! Раз!..
-Раз, два…три!
-Морская пехота! – сказал Кир. – Рота.
-Раз, раз, раз, два, три! – давал счет невидимый командир.
А Рота маршировала совсем рядом.
…Пыль, поднятая кованными ботинками морпехов.
…Вздрагивала и превращалась в щепки доска, брошенная посреди дороги.
…воронье загалдело, собралось в стаю и рвануло к небесам и носилось над Бичхоллом, словно кто-то там наверху махал черным знаменем.
Невидимый БТР задел стоящий крайний столик. Посыпалась посуда…
…Хрустнуло стекло…
…Надсадно ревя БТР преодолел огромный валун на краю дороги и уполз…
Понемногу рота стала удаляться.
Звуки исчезли.
Осталось только звяканье крышки и буханье барабана.
Затем остался только барабан.

8. МАЙДАН. У ЛАВКИ ЛИ БО. ВЕЧЕРЕЕТ. НАТУРА. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Сцена 8. То ли свадьба, то ли похороны. Зайчик. Пугало. Последний взгляд Малыша.

Наконец все опять пришло в соответствие.
Снова взялись за стаканы. Посмотрели в сторону Ли Бо, рядом с которым, кореянка, ну просто совсем кореянка, рдела Флора.
Некоторые из присутствующих явно уже успели опрокинуть под шумок и закусывали, не раскрывая рта, смахивая слезу.
Ли поднял стакан, оглядел всех доброжелательным, счастливым взглядом и стал с чувством, проникновенно говорить по-корейски.
Что самое интересное - все понимали!
Кивали согласно головами, посмеивались, одобряли, подмигивали друг другу и так далее... Одним словом, между ними происходило вышесказанное взаимопонимание, где не важен был даже язык!
Сдвинули стаканы. Брякнули.

И хотя Зайчик оказался невидимым при дневном свете, но его присутствие сказывалось во всем и в самых неожиданных местах.
Вдруг он зарычал зверем, попытался вздыбить несуществующую шерсть, затем взвизгнул поросенком, хрюкнул и, поджав несуществующий хвост заблекотал.

Что-то необычное происходило на Майдане. Время волочилось, то ли тужась, то ли вздыхая.

Это насторожило некоторых. И они переглядывались, ища взаимопонимания. Мало ли привидится? Вроде и не отчего…
Зайчик вздрогнул и тоскливо заблекотал, делая вид, что не шкодил.
; Может выпить хочет? – предположил Кандыба.
; Да, ну его, пусть гуляет! – сказал Ли Бо.
Все вздохнули облегченно. Ведь, действительно, когда хочется выпить, ты уже налил, чокнулся, выслушал речь, глазом подметил, чем зажуешь, и тут тебе – ХА-ХА-ХА! Трудно найти человека, который бы выдержал подобное испытание.
Зайчик и не подумал уходить. Наоборот, он подошел к столу, принюхиваясь, поглядывая доброжелательно на собравшихся.
; Ну помолчи, помолчи, пожалуйста, - попросил Кандыба, слезно поднося стакан к губам и, кося глазом на насмешника.
Но вдруг какое-то хихиканье раздалось у него за плечом. Кандыба дернулся и выплеснул стакан на голову Гарика.
; Падла вербованная! – выругались одновременно Кандыба и Гарик, имея в виду не одно и то же.

Гарик тоже косил в сторону, и, залудив мигом стакан совсем осоловел и стал гладить что-то невидимое, словно большую собаку или любимую женщину. Вскоре он вовсе отвалился, поглаживая пустующее пространство, что-то приговаривая на своем кавказском наречии.
-Ну, Гарик! На втором стакане крыша съехала, - покачал головой Валеев.
Но это было только началом!

-За вас всех! – выпила вина Флора, строя глазки неизвестно кому, может самой себе.
Диля крутила носиком, словно пионерка в парадняке.
-Ну, пусть хоть кирпичи с неба падают! – объявил Кандыба и принял «на грудь».
Все дербалызнули, как полагается, закусили, заговорили.

И вдруг Ли Бо со стаканом застыл, хотя, вобщем-то хотел было выпить.
Все посмотрели туда, куда смотрел Ли.
А к столу шло, растопырив руки с торчащей из рукавов шваброй и метлой Пугало.
Однако!
Лицо его было исклевано птицами и голова обгажена изрядно.
На грязном лице видны были следы от слез…
Пугало подошло к столу, наклонилось, взяло зубами стакан, кем-то оставленный, и, не прибегая к помощи рук, жадно выпило до дна!
-Пошел отсюда! – рявкнул мент, - тыдыканый конь!
; Пугало поспешило прочь…

Кто улыбнулся, кто засмеялся, подняли стаканы, как раздался ужасающий хохот.
Всем стало не по себе!
Понемногу оправились и снова сдвинули стаканы.
И только – живительную влагу – как в дурдоме!
Профессор, например, до чего человек материалистического направления ума, да и тот, чтобы избежать лишних треволнений, закрыл глаза ладонью, отвернулся и выпил!

Неожиданно появился Малыш.
Был он как-то по-особому настроен, как говорится «трын-трава-не расти».
Вырос Малыш, возмужал, появился в глазах Малыша какой-то новый блеск, какое-то другое выражение на лице.
То ли свадьба, то ли похороны, шли своим чередом. Никто, кроме Ли Бо, Флоры и Кира не придали значения появлению Малыша.
; Мне пора, - произнес Малыш.
; Пора, - сказал Кир и, порывшись в кармане, достал гранату РГ-1.
; Бери, пригодится.
Малыш сунул в карман гранату.
-Малыш, ты куда? – сказала Флора, и у нее из глаз потекли слезы.
Малыш не ответил, только сощурил глаза.
Ли Бо подошел к Малышу и, протянул ему сверток, пожал руку.
Малыш поднял над головой руки, пожал их, поднятые, и, ни слова не сказав быстрым шагом пошел по пыльной дороге среди расцветающего поля.
За ним блекоча и похохатывая, бросился Зайчик.
А похоронно – свадебное застолье из приставных столов и козел с неведомыми людьми тянулось за гору все дальше и дальше…

8. ПОЛЕ. РЕЖИМ. НАТУРА С ДОСТРОЙКОЙ.

Сцена 1. Ку-ку-ку-ку.

Малыш достал гранату из кармана и, словно мячик, бросил ее высоко в небо. Пробежал и поймал ее...
-Ку-ку-ку! - твердила свое кукушка.
... Снова бросил...
-Ку-ку-ку-ку...
...Поймал... и, снова бросив, пошел прочь.

Тишина. Долгая, томительная. Малыш уже почти скрылся за горизонтом, когда ахнул мощный взрыв.
Бичхол, поселок со всеми своими домами, пакгаузами, свалкой, Горой и прочей чепухой прошлой жизни взлетел на воздух.
Гигантский гриб, словно атомный, образовался на месте поселка и осел.
Только с небес летел  какой-то кусок металла, медленно планировал, медленно и долго...
Малыш остановился, оглянулся.
Поселок простирался, как на ладони. Стояли столы. Курился дымок на месте ЦПХ, даже видно было, как парит картошка в большом котле. Но вокруг не было ни души.
Кукушка все считала. Малыш шел.
Он снова посмотрел на поселок.
Он был пуст и, казалось, мертв – ни еды, ни дымка. Только свищет тоскливый ветер, да хлопают ставни на мертвых домах.
Кукушка все считала.
Черно-серое поле – тоскливое и холодное. Какое бывает только в конце осени и начале зимы. Между зимой и осенью.
Хриплый простуженный, металлический голос кукушки.
-Ку-ку-ку-ку! - считала кукушка. И так - до бесконечности...