I 1

Что ж, я постепенно возвращаю её на сервер. Уже в более приличном виде, и без значительной доли исправленных недочётов. Работаем.

История началась в те времена, когда телефонные справочники издавались на дисках и продавались на радиорынках. Когда в заведениях общепита можно было курить, а на мотоциклах возить детей (без шлема!). Когда вино продавали после одиннадцати вечера, и существовала такая структура, как милиция. И даже не на всех окнах первых этажей ставили решётки, и не все генералы ездили по встречной с мигалками и жили в загородных резиденциях... В общем, это не у нас. Это сказка такая. =)



Д. Аредова,
А. Шацкая


Незримая нить соединяет тех, кому суждено встретиться.
 Нить может перепутаться и растянуться, но она никогда не порвётся.
(китайская народная мудрость)
 

— Быстрей, быстрей!..
Сапоги торопливо стучали по развороченному проспекту.
— Леон! Сюда.
Где-то совсем рядом загремела очередь. Кто-то закричал, резко, пронзительно. Выстрел – и крик оборвался. Двое прижались к исчерченной пулями стене, так крепко, будто желая с ней слиться. За масками было не видно лиц, изорванная форма местами уже не прикрывала раны, и ткань застыла и почернела от крови. Первый из солдат – тот, что был пониже ростом и покрепче – замер, прислушиваясь. Но улица опустела.
— Ладно, идём. Смотри, чтобы нас не увидели.
— Вряд ли поймут, кто мы такие.
— Я сказал, следи!..
— Да понял я, командир.
— Чудненько. – Командир сделал шаг вперёд, быстро оглядел улицу. Тёмные провалы окон, раскинувшийся труп. Груда кирпича. Никого. Командир махнул рукой товарищу.
И не успел сделать шаг, как «труп» вдруг вздохнул и зашевелился.
— Куда! Дэннер! Стой!
Но он в два прыжка оказался рядом с телом. Сквозь пыль и кирпичную крошку было трудно определить степень ранения. Дэннер, скрипнув зубами, потянул обломок кровельного листа. Вот здесь и взорвался госпиталь. Скорее всего, маленькое здание заминировали ещё с ночи, а позже сработал детонатор. В обожжённые руки больно впивался песок. Лист не поддавался.
— Леон, помоги…
— Самоубийца! – зашипел высокий, наклоняясь. – Они с минуты на минуту будут здесь!
— Здесь человек, Леон. И он ещё жив.
— Точнее, она, – поправил Леон, нехотя принимаясь наблюдать за улицей и уцелевшими крышами. – Это девушка.
— Медсестра. – Дэннер подхватил обломок арматуры, методом рычага принялся поднимать завал. Девушка закашлялась.
— Но… – голос ей не подчинялся, хрипел. – Ногу зажало… спасибо вам за помощь…
— Помолчи. – Дэннеру, наконец, удалось сбросить груз, и девушка скорчилась, ухватившись за бедро, но сдержала крик. Только из покрасневших глаз полились слёзы, прочерчивая на лице сквозь кровь и грязь извилистые дорожки. – Спокойно. Так, давай-ка переместимся в здание. В то, что от него осталось. Там я тебе помогу. Давай, хватайся.
— Русские… – прошептала медсестра, закрывая глаза. – Наши…
— «Смотри, чтобы никто не увидел, никто не увидел», – передразнил Леон. – А она, значит, не в счёт?
Дэннер покачал головой.
— Она ранена и потеряла сознание. Вряд ли она, вообще, нас когда-нибудь вспомнит.
 

— Он так и не пришёл в себя?
— Почти. – Медсестра склонилась над раненым и заботливо поправила одеяло. Он тяжело дышал и стонал, будто в бреду ему виделись кошмары.
И вдруг распахнул глаза.
Девушка от неожиданности отшатнулась.
— Привет, – улыбнулась она. – Всё хорошо. Вы в госпитале.
Он тяжело сглотнул, закашлялся. Девушка быстро сунула ему в рот трубочку от капельницы, второй конец которой лежал в бутылке с водой.
— Если в госпитале – тогда точно не хорошо, – улыбнулся в ответ раненый, напившись и откашлявшись. Он побледнел, на лбу выступила испарина. Но всё же улыбался.
— Да нет, всё в порядке. – Медсестра ловко раскладывала инструмент – ванночку, иглы, шовник. – У вас осколочное ранение. Сейчас я наложу ещё парочку швов, потом перевяжем… – она откупорила флакон с хлоргексидином. – И будете вы как новенький.
— Я вам верю, – снова улыбнулся раненый. И прибавил очень тихо: – А ведь мы уже встречались.
— Когда? – прищурилась девушка.
— Пару месяцев назад. Ладно… допускаю, что я вас с кем-то спутал. Простите.
— Ничего страшного. Приступим?
— …И теперь она тебя не запомнит? – ехидно поинтересовался Леон, с трудом добравшись до кровати Дэннера. На костылях это было непросто. Тот спокойно улыбнулся.
— Нет. У неё таких как я целый госпиталь.
Леон внимательно поглядел на него.
— А вот ты её нескоро забудешь.
Дэннер прикрыл глаза.
—  Я никогда её не забуду, Леон. Никогда.
 

Дождь перестал, но небо всё равно не очистилось. Даже в темноте были видны тяжёлые клубящиеся тучи, нависшие над лесом. А темнота стояла такая, что даже разделительная полоса тускло белела на метр туда и сюда, а дальше терялась, таяла во мгле, как эскимо на батарее.
Худенькая невысокая девушка грустно поправила ремень сумки, надетой через плечо, и вздохнула. Теребя воротник вытертой джинсовки, она расхаживала по разделительной полосе – пять шагов туда и пять обратно – и прикидывала в уме, сколько понадобится времени, чтобы добраться до города пешком. Или лучше заночевать где-нибудь здесь? Места для ночёвки было сколько угодно – ложись под любое дерево. По обе стороны неширокой проезжей части лес уносил в тёмно-синее ночное небо кроны сосен.
Тут издалека донёсся шум мотора, и загорелись из-за поворота фары.
— Ура! – обрадовалась девушка и замахала рукой.
Но её обдало потоком воздуха, и автомобиль, не сбавляя скорости, пронёсся мимо.
— Чтоб тебя! В туман три раза! – огорчилась девушка, показала вслед машине неприличный жест и, обхватив себя за плечи, продолжила ждать, осторожно вдыхая влажный и холодный осенний воздух, сердито дёргая кончик одного из плетёных браслетиков-«фенечек» на запястье – зелёного, с белыми ромбиками. Ужасно хотелось горячего чаю с вишнёвым вареньем. Лес загадочно шумел верхушками деревьев, и казалось, будто они перешёптываются о чём-то. Девушка представила, как деревья в темноте шевелят ветвями и, переступая извивающимися корнями, шагают по мху. Ей стало немного жутко
Но тут снова послышался шум мотора, и мигнули фары.
Девушка решительно выскочила на середину дороги, преграждая автомобилю путь и оставляя ему небольшой, но очевидный выбор – либо сбить её, либо остановиться.
Автомобиль нёсся на полной скорости, и через несколько секунд оказался совсем рядом. В последний момент девушка сообразила, что тормозить он не собирается.
И – окунулась в рёв двигателя. Взвизгнули синхронизаторы. Девушка ойкнула и втянула голову в плечи, инстинктивно закрыв руками уши, но ничего не случилось – её не сбили. Тогда она осторожно открыла глаза.
Вздрогнула, увидев перед собой пустую дорогу, и обернулась – мотор ещё сдержанно тарахтел. Точнее – два мотора.
Позади неё стояли два мотоцикла, заливая мокрый асфальт ярким светом передних фар. Мотоциклы ехали рядом, потому девушка и приняла их за автомобиль в темноте. Выходит, они просто объехали её с обеих сторон.
— Ты что, совсем сдурела?! – один из байкеров встряхнул волосами – видимо, давно не стриженными, но ещё не ложащимися в хвост. Он стащил шлем, и теперь влажные пряди падали ему на глаза. – На тот свет захотелось?!
— Не! – Девушка поспешно обошла мотоциклы и оказалась прямо перед ними. Свет ударил по глазам. – Мне в Москву! Может быть, вы…
— Не, рыжий, ты слышал? – фыркнул байкер и повернулся к товарищу.
Тот был спокойный, явно более взрослый, он молча рассматривал несостоявшуюся жертву ДТП. Она почувствовала себя как-то неуютно под светом фар, слегка оглушённая шумом двигателей. К тому же, не привыкла, чтобы так смотрели. Пристально, изучающе, да ещё и молча.
— Только у меня денег нет, – сообщила девушка, откинув с глаз короткую крупно-вьющуюся медную прядь.
 — А их ни у кого нет, – неожиданно улыбнулся байкер, слегка прищурившись. У него оказался тихий, очень приятный голос, будто полнившийся изнутри некоей скрытой силой. Впрочем, это впечатление соответствовало вообще, всему его облику – спокойствие и сила. – Ты в порядке?
— В полном, – заверила девушка и зябко передёрнула плечами. – Так вы не на Москву, а?
Второй мотоциклист нервно чиркнул зажигалкой, закуривая. Вспыхнул огонёк. Руки у мужчины ощутимо дрожали.
— А больше тебе ничего не надо? – зло бросил он – видно, всё ещё не мог простить автостопщице зря потраченные нервы.
— Андрюха, прекратил бы ты орать, – поморщился его товарищ. – И без тебя голова болит...
— Да пошёл ты.
— Я лучше поеду. На Москву – так на Москву. Поехали. Только держись крепче, и старайся равновесие не нарушать. Ясно?
— Ясно! – заметно оживилась девчонка и простуженно, но жизнерадостно хлюпнула носом. Оглядела мотоцикл. – А... это... за что держаться-то?
— За колёса, – съязвил байкер, нажимая кнопку стартера. Мотор взревел. – Ну, чего стоишь, поехали. Кто из нас в Москву спешит, ты или я?
— Какого чёрта? – возмутился Андрюха. – Нам надо в Волгоград, забыл?
— Помню. Надолго не задержимся, мы же не завтра там должны быть. Рыжая, ты уснула?
— Не, я, вот, его стесняюсь, – бойко сверкнула глазами девушка на второго мотоциклиста.
— А чего меня стесняться? Ты, вроде бы, одета, – съязвил байкер, затянувшись сигаретой.
Девушка уселась позади старшего, осторожно обхватив его за пояс.
Мягко зарокотал двигатель, и её дёрнуло с сиденья назад. В ушах свистнул ветер. Она непроизвольно крепче вцепилась в куртку байкера. В лицо полоскали его длинные волосы, перехваченные шнурком, и она некоторое время очень осторожно ёрзала на сиденье, пока не пристроилась так, чтобы байкерский хвост не лез в глаза. Для этого пришлось прижаться к спине мотоциклиста, и её собственные короткие кудряшки смешивались с его прядями.
На повороте байк практически улёгся на бок. По крайней мере, так показалось рыжей, и она ойкнула про себя. Ездить на байках ей ещё ни разу не доводилось.
— Ты меня сейчас выдернешь из седла, – услышала она голос «всадника». – Или придушишь.
— Ага, – машинально ответила девчонка и, к удивлению, обнаружила, что и, правда, вцепилась в него мёртвой хваткой. Смутилась и ослабила объятия. Первое опьянение скоростью прошло, и она огляделась. Мимо неслись чёрные тени кустов и насаждений. А потом вдруг – в одно мгновение – пространство расширилось, расступилось. Потянулось поле, вдалеке как будто присыпанное огоньками дачного посёлка. Пронеслась навстречу машина, полыхнув в глаза светом фар, так, что рыжая на несколько секунд оказалась ослеплённой.
Второй байкер ехал рядом, «нога в ногу», и девушка очень удивилась, как это они в темноте, да ещё и на такой скорости умудряются не только вообще управлять мотоциклами, но и двигаться совершенно синхронно. Она осторожно покосилась на второго байкера, которого его товарищ именовал Андрюхой. Тот был мрачен и сосредоточен. Поблёскивали в свете встречных огней заклёпки на его «косухе» и цепочка на остроносых «казаках».
Если бы рыжей удалось поймать автомобиль, то, наверное, она бы только-только выехала из леса. А так – уже и лес остался далеко позади, и какая-то большая деревня. Мелькнул в свете фар щит с названием, но она не успела разобрать, то ли деревня звалась «Ивовка», то ли «Ивановка», то ли ещё как-то так. Здесь немного сбавили скорость. Пару раз попались весёлые компании, движущиеся вдоль обочины со смехом и пьяными песнями.
А миновав населённый пункт, снова понеслись так, что ветер взревел в ушах. Рыжей было очень интересно, скоро ли они приедут. Она надеялась, что ещё не совсем, потому, что быстрая езда захватывала и пьянила, хоть ветер и прохватывал до костей и сушил глаза. Но всё-таки, было непередаваемо здорово. Однако спрашивать она постеснялась. Да это, кажется, было бесполезно – водитель вряд ли расслышал бы её за шумом мотора.
Наконец, мотоцикл замедлил ход и резво съехал на обочину. Они уже давно миновали неосвещённую и очень колдобистую, отчего разболелся зад, просёлочную дорогу, и теперь неслись по блестяще-мокрой, покрытой чёрным от дождя асфальтом, широкой ленте магистрали.
Машина мягко остановилась, едва не съехав передним колесом в кювет. Мимо со свистом и шумом проносились, смазываясь в скорости, огоньки транспорта – в основном, грузового, в ночные рейсы чаще всего выезжают дальнобойщики. Если куда-нибудь далеко... Девушка представила себе такой дальний рейс, и подумала, что дорога выйдет, должно быть, очень неинтересной. Монотонной.
Байкер обернулся и улыбнулся ей. У него была приятная улыбка, вот только длинный шрам через щёку и сломанный нос придавали ей невесёлый характер. И где-то в глубине его глаз, невзирая на улыбку, затаился холод – будто человеку довелось перенести некие трагические события. Может, он был на войне?.. Рыжая украдкой оглядела попутчика ещё разок – и, правда, теперь, когда они остановились, выправка бросалась в глаза. Но спрашивать было неловко, и она просто молча улыбнулась в ответ.
По обеим сторонам трассы тянулись частные дома, невдалеке, как смирные коровы в хлеву, мокли, поблёскивая, под дождём громадины фур за сетчатым забором автостоянки.
— Сам корми свою пассажирку, – буркнул всё ещё недовольный Андрюха, резко выдёргивая ключ, засовывая руки в карманы и направляясь в сторону здания придорожного кафе. – У меня денег мало.
Его товарищ усмехнулся и извлёк из кармана косоворотки пачку «Мальборо».
— Есть хочешь? – уточнил он у девушки и протянул руку. – Тебя как звать, кстати? – Рука у него была сильной и тёплой, пожатие коротким и энергичным.
Девушка, которая уже успела слезть с сиденья байка и прийти в себя, пожала его ладонь.
— Можете звать меня Эндрой, – отозвалась она, помедлив. – Все так зовут. Нет, не хочу, спасибо. Я уже наелась.
При этом рыжая усмехнулась, видимо, что-то вспомнив.
— У меня хватит на чашку чаю, – добавила она. – А вас как зовут?
— Владимир, – сказал байкер, поднимаясь. Девушка слезла следом и обнаружила, что её заметно шатает с непривычки. – В любом случае не стоит стоять под дождём.
Они направились вслед за Андрюхой, и вскоре оказались в душном, очень тёплом и ярко освещённом зале кафе. После холодного дождя в раннюю осень температура воздуха составила довольно резкий контраст, и девушка ощутила, как почти мгновенно отогрелись руки. Андрюха сидел за столом у окна с тарелкой борща, от которой поднимался пар, и огроменной кружкой пива, что составляла с ним опасное для здоровья сочетание. Владимир с Эндрой протиснулись на скамейку, стоящую у стены, устроившись напротив Андрюхи. По тёмному оконному стеклу сбегали неровным, дёрганым маршрутом бойкие дорожки дождевых капель. Сигаретный дым висел сплошной серовато-белой пеленой – видимо, на вентиляции хозяева кафе сэкономили. Владимир, наконец, вытянул сигарету из пачки.
— А Эндра – это имя такое или псевдоним? – с насмешливым прищуром поинтересовался он у попутчицы.
— Сами вы псевдоним, – обиделась Эндра, вытирая нос рукавом – в тепле отогрелись не только руки, но и насморк. – Это прозвище. А прозвище – оно важнее имени.
Андрюха фыркнул в тарелку.
Владимир невозмутимо закурил, щёлкнув зажигалкой, а девушка наморщила нос. На свету оказалось, что у байкера тоже рыжие волосы, только не как у неё, а темнее, почти медного оттенка, и абсолютно прямые; резкие нордические черты, чуть раскосые зелёные глаза и загорелая кожа. Девушке неожиданно показалось, что в профиль он слегка похож на индейца. А вот Андрюха оказался черноволосым и черноглазым, с чуточку монголоидными чертами. Эндра посмотрела на кружку Андрюхи и понадеялась, что её «всадник» ограничится чаем или кофе, потому что представила собственное состояние, в котором бы она оказалась после такой внушительной ёмкости. С мотоциклом это состояние соотносилось плохо.
Официанта в зале не наблюдалось, посетители брали еду сами, и Эндра принялась выбираться из-за стола:
— Я за чаем. Если хотите – скажите, что вам, я возьму.
— Погоди. – Владимир вытащил из кармана кошелёк и пересчитал купюры. Затем молча протянул одну Эндре.
— Что купить-то? – уточнила она, так и не дождавшись от байкера никаких указаний.
— Что-нибудь съедобное, – вполне логично отозвался Владимир. – Сама посмотришь.
— Ладно. – Эндра тряхнула чёлкой и ужом юркнула к раздаче. Вернулась с подносом.
— Пожалуйста, – сказала она, осторожно пристраивая поднос на стол и скромненько выуживая пластиковый стаканчик с пакетиком дешёвого чая, краска в котором так и не спешила до конца раствориться.
— Пожалуйста, – невозмутимо отозвался Владимир, не поднимая взгляда от появившийся перед ним на столе потрёпанной книги. – Ешь.
Эндра вцепилась в стаканчик, обожгла пальцы и досадливо встряхнула рукой.
— Спасибо, – запротестовала она. – Я не хочу...
— Какое совпадение. Я тоже.
— Я, правда, не хочу! – Эндра, обжигаясь, поспешно хлебнула из стаканчика, после чего желудок выдал ей громкую тираду по поводу такого издевательства. Владимир фыркнул, но читать не перестал.
— Я за рулём, – сказал он. – Мне всё равно нельзя – третьи сутки без сна. Могу вырубиться.
— Не дури, – ввернул Андрюха и, повернувшись к девушке, доверительно сообщил: – Просто у нас денег мало.
— Заткнись.
— Что я сделал?! – возмутился Андрюха.
— Сдал, как стеклотару. А ты ешь, кому сказал.
— Да не хочу я! – возмутилась рыжая. – Ну, правда!
— Надо, – отозвался Владимир, аккуратно перелистывая страницу.
— А вам не надо? – не сдавалась Эндра.
— Сказал же, могу уснуть за рулём, – отрезал байкер и убийственно-спокойно прибавил: – Правда, так мы тоже окажемся в Москве. Не так скоро, и на больничной койке, в лучшем случае.
— А в худшем? – спросила Эндра, плеская в стаканчике чайным пакетиком и пытаясь пластмассовой гнущейся ложкой размешать сахар.
— А в худшем – в морге.
— Иди ты нафиг! – возмутился Андрюха, который с большим аппетитом убирал горячие щи.
Девушка упрямо тряхнула волосами и подула на руку – держать стаканчик было горячо. Под рукавом джинсовки на запястье у неё обнаружилось множество самодельных браслетиков. Большинство были сплетены из ниток мулине, одни яркие, другие уже полинявшие и выгоревшие. Но была и пара бисерных, один из кожаных шнурков, ещё один просто ленточка, с вышитыми на ней кельтскими трилистниками. Среди них затерялся браслет из мелких деревянных бусин, несколько из которых заменял неровный медоцветный кусочек янтаря.
— А ваш друг не заснёт, что ли? – не сдавалась девушка. – Да ещё с пива? В общем, ешьте, и всё, – твёрдо закончила она и уткнулась носом в свой стаканчик, всем видом показывая, что отступать не собирается, и игнорируя одиноко стоявшую на подносе тарелку со столичным салатом, на краю которой пристроилась сосиска в тесте, завёрнутая в салфетку. Эндра сменила тему разговора. – А зачем вам в Волгоград?
Владимир замер на мгновение, затем захлопнул книгу.
— Терпеть не могу подобные заведения, – сообщил он, закуривая следующую сигарету. – Мне нужно найти одного человека, и кое-что у него узнать. В общем, это и неважно.
Эндра заметила глубокие неровные шрамы у него на запястье, когда он поднял руку с сигаретой. Стало любопытно, и поэтому она смущённо уткнулась в свой стаканчик, заинтересованно поблёскивая поверх него на Владимира зелёными глазами.
— Слушайте, – ввернул Андрюха, – если вы собрались питаться святым духом – давайте я за вас слопаю. Ну, как?
Владимир пожал плечами.
— Под моей ответственностью человек, я всё равно есть не стану. А ты в Москве живёшь? – поинтересовался он у Эндры.
— А под моей тоже, – ввернула та. – Вдруг вы из-за меня умрёте от голода. Я тоже не буду. Так что, лопайте.
Она подвинула тарелку с салатом Андрюхе и кивнула:
— Ну, так… я там ночую. В основном. У меня там есть уголок.
Чай, наконец, достаточно остыл, чтобы можно было спокойно отхлебнуть, что рыжая и сделала с удовольствием. Задумалась и оживилась:
— Слу-ушайте, а поехали скорее до Москвы, я вас нормальным чаем напою и покормлю!
Попутчики переглянулись с улыбкой.
— Поехали, – легко согласился Владимир, поднимаясь из-за стола. – Благодарю за приглашение.
Эндра тоже вскочила.
— Да погодите вы пару минут! – возмутился Андрюха. Эндра с Владимиром покладисто уселись обратно, дожидаясь окончания ужина. – А вот этот рыжий, между прочим, – сообщил байкер с набитым ртом, – тоже в Москве живёт.
Владимир улыбнулся.
— Ну, не так часто, – сказал он.
— Да? А где прописаны?
— В России, – фыркнул байкер. – Ну, идёмте?
— Угу. – Андрюха, поднимаясь, залпом выпил кофе. – Покоя с вами нет. Мало мне было одного в жопу ужаленного, так теперь ещё и...
— Не обращай внимания, – посоветовал Владимир Эндре. – Он всегда ворчит. Но, вообще-то, он добрый...
— Да чтоб у тебя мотор заглох ночью посередь пустынной дороги, в пятистах километрах от ближайшего населённого...
— Что и требовалось доказать, – невозмутимо прервал Владимир. Андрюха насупился.
Вышли в дождливую мокрую ночь и направились к мотоциклам. Погода ухудшилась; проносящиеся мимо машины обдавали вихрем грязной мороси, ветер шелестел в дебрях чёрной стены леса, виднеющейся сквозь дождевую завесу по ту сторону дороги. Троица пересекла неширокую площадку перед дверями кафе, свернули, огибая стоящий тут же «КамАз».
— Да пошёл ты к чёрту! – неожиданно раздался над самым ухом хрипловатый, но громкий женский голос, и из распахнутой дверцы кабины фуры, и не подумав спуститься как все нормальные люди, спрыгнула девушка лет двадцати с небольшим на вид, в мокрой куртке, сапогах и потрёпанных камуфляжных штанах. – Извращенец! – добавила девушка, поправляя на плече ремень чехла с гитарой и с разворота налетая на Владимира. Компания остановилась, ибо расстояние было слишком узким для того, чтобы все разошлись.
— Ой! Извините. – Девушка вторично поправила ремень, вскинув на байкера серые глаза с длинными ресницами, которыми не замедлила покаянно хлопнуть. – Я нечаянно.
У неё оказалось бледное лицо с аккуратными чертами и длинная, до пояса, тёмно-русая коса. Она была вся какая-то мягкая и уютная, с улыбкой искренней и немного смущённой, располагающая к себе. К груди девушка прижимала растрёпанную тяжёлую книгу, другой рукой придерживая гитару, которая периодически стукалась об висящую через плечо сумку. Из-под волос выбегали проводки наушников, из которых доносилась лиричная фортепианная мелодия.
— Простите! – повторила девушка. – О! – Лицо озарилось улыбкой шире прежнего. – А вы не на Москву, случайно?
— А что, есть предложения? – отозвался Владимир, внимательно разглядывая свалившееся ему на голову очаровательное и явно всё ещё кипящее негодованием чудо. – На Москву.
Девушка даже подпрыгнула от радости, подвернула ногу, приземляясь, охнула и смущённо улыбнулась. Гитара съехала окончательно, зацепив прядь волос. Владимир подхватил инструмент и водворил его обратно на плечо. Лицо его приобрело выражение человека, который вдруг сильно усомнился в собственной адекватности, а голос отчего-то дрогнул.
— Осторожнее, – предостерёг байкер.
— Эй, погоди! – Из кабины «КамАза» высунулась стриженная под машинку голова. – Ну, давай договоримся! Что я такого сказал?
— Что?! – грозно переспросила девушка, выпрямляясь и на этот раз даже ухитрившись не потерять гитару. – Да за кого ты меня принимаешь?!
Владимир мельком обернулся на девицу и замер, казалось, на мгновение о чём-то задумавшись. Зелёные глаза его сузились, будто перед прицелом, а в обычно мягком голосе вдруг зазвенела ледяная сталь.
— Брысь.
Все вздрогнули. Присутствующих охватил цепкий, леденящий ужас – столько было в тихом голосе спокойной, неприкрытой угрозы. Голова ретировалась обратно в кабину, остальные испуганно съёжились, а Владимир, как ни в чём не бывало, развернулся и, с прежней улыбкой, уведомил своим обычным тоном:
— Вот и всё, проблема решена.
— Знаете, что... – пришла в себя девушка. – Благодарю, в общем. – Она достала сигарету и прикурила, прикрыв огонёк зажигалки полой распахнутой куртки. Руки у неё ощутимо дрожали. Губы тоже. – Сволочь, – прошипела она, тряхнув головой. – Представляете...
— Представляю, – мягко прервал Владимир. – Не стоит. Было и прошло.
Девушка тряхнула волосами ещё раз и приветливо улыбнулась.
— Простите, – повторила она, снова превращаясь в спустившегося с неба и по какому-то недоразумению потерявшего крылья ангела. – Просто... А, в общем, ладно, забыли. Возьмёте меня с собой? За хорошую песню и приятную компанию! Просто мне очень нужно ехать, а не с кем кроме этого... в общем, вы поняли... Ну, так как?
— Так... – протянул Андрюха. – На меня даже и не гляди. Мне лишние проблемы не нужны!
— Проблемы? – искренне удивилась девушка. – Ясно. – Она снова улыбнулась, немного натянуто – видно было, что она заметно расстроена, но неуёмная гордость не позволяет этого показать. У неё оказалась удивительная способность сочетать в себе резко противоположные качества. – Счастливо!
Владимир обернулся, глядя, как она, обняв книжку и гордо распрямив спину, с независимым видом шагает в сторону трассы. Вздохнул и догнал её, коснувшись плеча.
— Погоди, – сказал он. – Не обижайся на нашего товарища, у него просто настроение плохое.
— Да всё в порядке.
— Нас четверо – легко поместимся.
Девушка распахнула глаза.
— Правда?! – с заметным облегчением выдохнула она. – А я... а я вам не помешаю?
— Нет, – не удержался от смеха Владимир. – Идём.
— Ур-ра-а-а-а!! – заорала девушка, кидаясь ему на шею. – Спасибо!
— Полегче! – Владимир осторожно поймал её. – А не боишься?
— Кого? Вас?
— Хоть бы и нас. А если мы тебя изнасилуем?
Девушка усмехнулась, взметнув дождевые брызги с волос.
— Не-а, не изнасилуете.
— Откуда такая уверенность? – невольно улыбнулся байкер, на что получил ответ, сразивший прямо-таки наповал.
— Потому что я вам доверяю, – серьёзно и предельно твёрдо, будто отдавая приказ, отозвалась девушка. Не ответ – предостережение. Владимир вдруг ощутил себя маленьким ребёнком, который отпрашивается у строгой мамы погулять до темноты, и невольно тряхнул головой.
— Ясно, – вздохнул он, гадая, как это такое чудо до сих пор живое и невредимое. Девица неожиданно перегородила ему дорогу и протянула тонкую сильную ладонь.
— Таня! – бодро отрекомендовалась она, уже снова светло улыбаясь. – Рада познакомиться.
Андрюха что-то буркнул насчёт рыжих идиотов, но руку девице пожал. Правда, физиономия у него при этом была такая, будто он только что слопал плоды с целого лимонного дерева. И запивал их уксусной кислотой.
— А я Эндра, – влезла Эндра, протягивая Тане ладонь и созерцая гитарный чехол за её спиной таким взглядом, будто надеялась его просканировать на предмет содержимого. – А я тоже автостопщица, – заулыбалась она. – Ты не бойся, таких главное грамотно отбрить.
Она сделала неприличный жест в сторону «КамАза». В обществе байкеров девушка уже освоилась, и чувствовала себя вполне уютно.
— Не боюсь, – немного удивлённо заверила Таня, затягиваясь. – Спасибо тебе за поддержку.
Андрюха, докуривающий сигарету, присев на краешек сиденья, подозрительно поглядел на крутящуюся рядом рыжую.
— Ты чего? – поинтересовался он.
— Ну, как… Владимир же Таню повезёт. А я, значит, с вами, – обрадовала Эндра.
— А я пиво пил, – мстительно напомнил Андрюха.
— А я траву курила, – не осталась в долгу девушка.
— Эй, вы там долго? – прервал светскую беседу Владимир. – Мы едем, или где?
Они с Таней уже уселись, и он завёл мотор.
Эндра простужено хлюпнула носом и грустно поглядела на Андрюху:
— Вы меня тут оставите?
Тот молча выкинул окурок и оседлал мотоцикл. Повернул ключ. Эндра тяжко вздохнула и огляделась в поисках кого-нибудь другого, кто мог бы её подвезти, с грустью вспоминая, что они, вроде, собирались ещё чай пить. Было обидно. Но тут Андрюха обернулся и раздражённо поинтересовался:
— Блин, долго ты будешь стоять, как статуя командора?
— Иду! – воспрянула духом Эндра, уже привычно усаживаясь позади него, обхватывая за пояс и не преминув прокомментировать: – Статуя командора садится позади медного всадника.
Байкер фыркнул, но потом коротко хохотнул, оценив шутку.
Снова взревели моторы, а пространство рванулось назад, смазываясь в скорости движения. Ветер ударил в уши, и рыжая даже едва слышно пискнула от восторга.
Ход у Андрюхи оказался дёрганным и неровным, и через полчаса Эндра отбила себе не только зад, но и зубы, которые звонко схлопывались на каждой колдобине. Если Владимир вёл машину ровно, а сцепление отпускал мягко, то Андрюха, похоже, вопросами осторожности не озадачивался вообще. Но всё равно было здорово – Эндре казалось, что это такое увлекательное приключение, и она попробовала представить, как люди ездят на лошадях, и какие при этом ощущения. Выходило в её представлении нечто похожее; сходство довершала манера вождения Андрюхи, у которого машина плясала и взбрыкивала, ну точь-в-точь норовистый конь.
Остановились на обочине, свернув с трассы, украшенной бусами фонарных огоньков, и запрыгали по колдобинам просёлочной дороги. «Екатеринбург» – сообщал указатель с километражем, покосившийся под неуютным осенним дождём на развязке дороги, указывая стрелочкой в обратном направлении. «Москва» – значилось ниже. И ещё ниже: «Сызрань – 45 км». Сколько до Москвы и до Екатеринбурга – Эндра предпочла не читать. Слева возвышалась насыпь, увенчанная шумной лентой покинутой ими магистрали, справа – дорога, уворачиваясь, огибала поросший невысоким кустарником болотистый овражек, а над головой куполом раскинулось тёмно-серое неприветливое небо. Таня слезла с мотоцикла и растёрла онемевшие руки. Достала сигарету и долго щёлкала видимо, промокшей зажигалкой. В итоге прикурила от одного огонька с Владимиром. Андрюха направился в сторону обочины – кружка пива дала о себе знать. Владимир отрешённо разглядывал чёрную стену мокрого леса. Погасил сигарету и принялся растирать виски. Вернулся Андрюха.
— Давайте, что ли, в лесу заночуем, – предложил он. – Думал, доеду, а сам вырубаюсь нафиг.
— Давайте, – жизнерадостно поддержала уставшая Таня. – Хотите, я костёр разведу. И ещё у меня бурбон с собой, так что, не замёрзнем. А с гитарой, вообще, шикарно. – Она огляделась. – Вот, только куда пойдём-то?
Владимир прищурился и уверенно махнул рукой:
— Туда... А у вас снаряжения с собой нет?
Эндра, было, сникла, но затем беспечно махнула рукой.
— Зачем? Я у костра посижу.
— Рыжий, засунь этих в свой спальник и сам у костра всю ночь торчи, – сказал Андрюха. – Ты же их сам подобрал!
— Ты во мне сомневался? – фыркнул Владимир, подхватив свою сумку. – Ладно, идёмте.
— Идём! – обрадовалась Эндра, немного ошалевшая от езды. Как бы ни было здорово, но всё же, спина у неё затекла от долгого сидения на байке, и теперь ныла.
Они прошли немного вперёд, свернули в лес. Владимир закинул на плечо потрёпанный армейский рюкзак, Андрюха просто нёс затянутый в чехол туристический спальный мешок. У Эндры с Таней багажа почти не было, и они шли налегке, едва поспевая за широким шагом мужчин.
Лес встретил их влажным сумраком, шумом ветвей и поскрипыванием. Очень скоро отыскали небольшую полянку почти на самой опушке, где Таня принялась разводить костёр, а Эндра собирала веточки для растопки и подкладки, что было затруднительно – лес отсырел за время дождя. К счастью, ботинки у неё не промокали, чего нельзя было сказать о джинсовке, и девушка с лёгкой завистью поглядывала на кожаные куртки байкеров, которым, казалось, вообще всё было нипочём.
Тем не менее, скоро у них горел костёр. Огонёк весело плясал, бросая отблески на тёмные стволы деревьев и освещая лица собравшихся. Эндра осторожно устроилась на корточках, грея руки у огня. После бешеной езды, приправленной Андрюхиным лихачеством, было даже странно, что вокруг больше ничего не движется, не несётся. В поездке единственным надёжным в этом мире казалось сидение байка и пояс мотоциклиста, за который приходилось держаться. А остальное всё неслось, качалось, скакало и подпрыгивало. А теперь вдруг под ногами оказалась твёрдая земля. Рыжая никогда не думала, что на неё произведёт такое впечатление езда на байке.
Таня тем временем возилась с почти полной бутылкой бурбона.
— А стаканов нет, – сообщила она. – Так что пить придётся прямо так.
— Не привыкать, – отозвался Владимир.
— Ты там живая? – поинтересовался Андрюха, милостиво поглядывая на Эндру, видимо, втайне довольный, что произвёл на неё впечатление.
— Ага, – кивнула рыжая. – А как же там ваши мотоциклы? Их никто не угонит?
— В таком случае, мы отправимся в Москву пешком, – спокойно отозвался Владимир, принимая у Тани бутылку. – Что тоже интересно, и тянет на вполне себе среднеграндиозное жизненное событие. – Тут он поглядел на лица девушек, рассмеялся и добавил:
— Да нет здесь никого, к тому же мы близко – услышим чьё-то присутствие.
— Мотор мы услышим, – вскочил Андрюха. – В самом деле, она права...
— Пока без ключей заведут – услышим десять раз, – невозмутимо заверил Владимир, передавая бутылку сидящей рядом Эндре. Таня протянула руки к огню и бодро добавила:
— И дадим в морду!
Андрюха распахнул глаза. Владимир фыркнул.
— Нет уж, – сказал он, – как раз вы-то, девки, останетесь в тылу, дабы лечить раненых бойцов.
— А я пулемётчицей заделаюсь, – не осталась в долгу Таня, откидывая за спину выбившуюся из косы длинную пушистую прядь.
— Волосами прицел, гляди, себе не сбей! – рассмеялся Владимир.
— А я буду секундантом. – Андрюха, ко всеобщему изумлению, выудил из рукава двухлитровку пива. – Ты, рыжий, и без меня справишься.
— Гад ты, братец! – деланно возмутился Владимир. – А если меня убьют?
— Тебя? Ну-ну. А вот меня вполне могут убить... скажем, ножом в спину.
— Значит, нечего было оставлять на дороге движимое имущество, – припечатал Владимир.
— Спину мы вам прикроем, – весело заверила Таня, расчехляя гитару. Успевшая к тому времени согреться Эндра заинтересованно повернулась к ней. – Сыграйте, – предложила девушка. – А я послушаю.
Андрюха удивлённо на неё покосился.
— А сама? – спросил он.
— А я пока что, не хочу.
— Ну, тогда отдай рыжему. Он умеет.
Владимир пожал плечами и принял у неё инструмент. Провёл по струнам, подкрутил колки. Сыграл для разминки несколько композиций, полилась из-под пальцев лиричная мелодия, и было удивительно, что его жилистые рабочие руки столь мягко, почти лаская, касаются гитарных струн. Эти руки легче было бы представить с оружием, и Эндра мысленно вернулась к версии о войне.
Но что удивило её ещё больше – голос у Владимира оказался не только сильным и чистым, хорошо поставленным баритоном. Было в нём нечто чувственное, он будто бы задевал глубинные струны души – не то тембр был виноват, не то интонация, но голос завораживал, очаровывал, заставляя глубоко переживать каждое слово, каждую ноту.

Дымилась роща под горою,
И вместе с ней горел закат.
Нас оставалось только трое
Из восемнадцати ребят.
Как много их, друзей хороших,
Лежать осталось в темноте
У незнакомого посёлка,
На безымянной высоте.

Светилась, падая, ракета,
Как догоревшая звезда.
Кто хоть однажды видел это,
Тот не забудет никогда.
Он не забудет, не забудет
Атаки яростные те
У незнакомого посёлка,
На безымянной высоте.

Над нами «мессеры» кружили,
И было видно, словно днём.
Но только крепче мы дружили
Под перекрёстным артогнём.
И как бы трудно ни бывало,
Ты верен был своей мечте –
У незнакомого посёлка,
На безымянной высоте.

Мне часто снятся все ребята,
Друзья моих военных дней,
Землянка наша в три наката,
Сосна, сгоревшая над ней.
Как будто вновь я вместе с ними
Стою на огненной черте
У незнакомого посёлка,
На безымянной высоте...

Все притихли, и даже после окончания, в общем, давно известной песни ощутили, как защипало глаза. Владимир невозмутимо довершил проигрыш. Затихла под пальцами мелодия.
Эндра вздохнула.
— Краси-иво, – признала она. – А у вас голос хороший.
— Благодарю, – отозвался Владимир.
Рыжая протянула ему бутылку и подкинула в костёр веточек. Таня молчала, глядя в огонь, Андрюха медитативно сидел над пивом.
— А сыграйте ещё, – попросила Эндра.
— Давайте по очереди. – Байкер протянул ей инструмент.
Девушка привычно перехватила его за гриф, пристроила на коленях и прищурилась:
— А вы откуда знаете, что я играю?
— Потому что ты пялишься на инструмент примерно так же, как Андрюха на красивую девку, – отозвался Владимир.
Андрюха аж поперхнулся пивом.
— Рыжий! Убью нафиг!
Эндра хихикнула в ладонь и услужливо похлопала его по спине. А потом тронула струны.

Ходит по свету легенда о том,
Что где-то средь горных высот
Стоит, стоит этот сказочный дом,
Дом, где солнце встаёт,

– запела она знаменитую балладу.
Её голос тоже был очень сильным, высоким и мелодичным. Ритм песни не спешил, но мелодия летела и плескалась в пределах этого ритма, почти осязаемо передавая чувство свободы и воли.

Если б не знал я легенды о том,
То всю жизнь прожил без забот,
Но решил отыскать я тот сказочный дом
Дом, где солнце встаёт.

Шёл я горами, шёл ветер в лицо
Шёл неделю, шёл год,
Но не смог отыскать я тот сказочный дом,
Дом, где солнце встаёт…
The House of the Rising Sun,

– закончила девушка переводную балладу строчкой из оригинального текста и тряхнула кудряшками.
— Ну, вот, – хихикнула она, сама же и нарушая созданное очарование. – Я отработала свою поездку до Москвы?
— Вполне, – заверила Таня.
— А ты? – сказала Эндра. – Теперь твоя очередь.
Таня мягко улыбнулась.
— А я не хочу.
— Музыканты, блин, – фыркнул Андрюха. – Заводы стоят – в стране одни гитаристы.
— Заводы и без того бы стояли, – уведомил Владимир. – Потому что в стране одни бездельники.
— Ага, – неожиданно посерьёзнела Таня. – И это очень плохо. Люди разучились трудиться.
Владимир заинтересованно прищурился.
— А вот интересно, отчего это, – спросил он таким тоном, будто знал ответ заранее, и его просто интересовала точка зрения девушки. Таня устроилась поудобнее, вдруг совершенно неожиданно превращаясь из смешливой девчонки во взрослую, и порядком уставшую женщину.
— Потому что у людей отняли идеалы и свободу, – уверенно отозвалась она, глядя в рыжее пламя костра. Владимир усмехнулся.
— Свободу? – уточнил он. Таня кивнула.
— Возможность интеллектуального развития – тоже своего рода свобода. А нам развиваться не дают.
— Не дают, стало быть, – задумчиво произнёс Владимир. – Видишь ли, интеллектуально неразвитые, как правило, не ведут подобных разговоров.
— А мы развитые? – улыбнулась Таня.
— Нет. Иначе мы бы хоть что-то по этому поводу предпринимали. А просто так болтать любая собака может.
Таня снова встряхнула волосами, которые упорно лезли ей на глаза.
— Может, нас просто слишком мало, – тихо проговорила она. – Нам нужен кто-то, кто поведёт нас за собой. Кто даст людям чётко сформулированную задачу и отвагу для подвига.
— Именно потому, что все так считают, ничего такого и не происходит, – возразил байкер. – До тех пор, пока люди не перестанут бояться стать первыми, решиться вырваться из круга, не испугаться ответственности, стать не такими, как все – ситуация не улучшится. Конформизм и страх ответственности – наше главное препятствие. Люди разучились отвечать даже за самые незначительные поступки, потому что они просто-напросто боятся.
— Я и говорю. Кто-то должен взять их за шкирку и заставить действовать.
Владимир прищурился.
— Так почему бы не ты? Если ты всё это осознаёшь – почему бы тебе не стать этим человеком? Почему он – всегда абстрактный «кто-то»?
— Я не умею убеждать людей, – призналась Таня. – Меня просто никто не послушает.
— Да ну, – улыбнулся байкер. – А ты пробовала?
— Неоднократно.
— И верила при этом в собственные силы?
— Нет, – призналась девушка.
— А ты верь, – просто ответил Владимир. – И у тебя всё получится.
Таня задумалась. Костёр аппетитно потрескивал, поедая шипящие паром полешки. Над головой чернел обрамлённый кружевом ветвей в вышине кусочек сырого неба. Было очень тихо и уютно, даже несмотря на дождь, и пахло мокрой корой, хвоей и горьким дымом. А от Владимира веяло человеческим теплом, и ещё тем веществом, которым обрабатывают кожаные куртки, и немного табаком вперемешку со сладким пряным запахом виски.
— Логика есть, – наконец, признала она. – Но я ведь тоже разучилась верить.
— Этому не нужно учиться.
Таня обернулась и посмотрела ему в глаза.
— А что же нужно?
— Нужно просто верить.
Эндра вздохнула, устроилась поудобнее, решив в разговор со своей точкой зрения не лезть. Она обняла гитару и взяла виски, который, кажется, Владимиру с Таней пока не был нужен.
— Ваше здоровье, – повернулась она к Андрюхе и на всякий случай прислушалась – не шумят ли моторы, и не угоняет ли кто-нибудь байки. Но всё было тихо.
— Взаимно, – отсалютовал Андрюха пивом.
Они выпили.
— Рыжий в своём репертуаре, – прокомментировал Андрюха разговор Владимира и Тани.