Желание

Михаэль Клаус, 270 года рождения, стоял напротив гигантского осьминога. Выброшенное на песок несчастное животное исторгало из себя визжащих детей.
— А мифлЕцет*, произнёс низкий мужской голос. Послышалсь стук захлопывающихся дверей и шум мотора.
— Вижу, что не ангел, — ответил Михаэль.
Ему было жарко и сильно не по себе.
Ещё минуту назад он шёл по коридору дома Клаусов в деревне Рованиеми. Семья только, что пообедала.
Михаэль очень удачно прихватил печенье со стола и намеревался с удовольствием закусить им во время работы в мастерской.
Интересно, с чего так плющит? Опять Хельга что-то в суп добавила. Вот жеж неугомонная.
Он был одет в синий домашний полушубок, шерстяные кальсоны и плотный, с множественными карманами, фартук. На ногах были мокасины, а голову покрывал синий  с огромным красным помпоном гаппер.
Воздух плавился от жары. Пахло хвоей и едой. Со стороны чудовища доносилась музыка, смех и громкие разговоры.
Старший брат близнец Николаса Клауса, Михаэль Клаус, был подслеповат.
Очки кажется остались дома. Без них незнакомый мир выглядел крайне расплывчато и нечётко.
— Привет, как дела? Они, что, ещё одного аниматора пригласили? Тебя как зовут? Я Диана.
Напротив господина Клауса стояла невысокая, крепко сбитая, очень загорелая девушка. В её руках были кисти яркую одежду закрывал длинный фартук.
— Меня, нас, нас позвали детям аквагрим рисовать. Я здесь с подругой Викторией. Вон она. Сейчас небольшой перерыв, а потом опять начнём. Ты местный? Ты где живёшь?
Слова вылетали изо рта Дианы, как барабанная дробь — быстро, часто, постоянным, не прерывающимся потоком.
— А мифлЕцет, — снова повторил мужской голос.
Его заглушил залп громкой музыки.
Внутренний и внешний интроверт схлопнулись внутри Михаэля и сознание ушло в перезагрузку.
Когда он очнулся, то обнаружил себя сидящим на деревянной садовой скамейке. Вокруг толпились люди. Колпак лежал рядом, а куртку подложили под голову.
— Ты как? Как тебя зовут? Ты с кем здесь? Ты говоришь на иврите?
— Не нужно амбуланс, он очнулся!
Михаэль машинально пошарил в карманах фартука. Выудил из них очки и горку печенья. На руку тут же примостилась ворона.
После того, как очки заняли своё место и мир приобрёл чёткость, стало более ясным собственное местонахождение.
Он сидел на скамейке в детском парке. Напротив него возвышалась чёрно-белая, с тремя красными языками спуска, горка. Её-то он и принял за осьминога. По правую сторону от парка была остановка. К ней периодически подъезжали автобусы и диктор объявлял название.
— А мифлЕцет….
Иврит, значит… Интересно, как сработал механизм сбывания желаний. Пожалуй стоит его немного отладить.
— Я Миха. Говорю. Скажите, а у вас есть манго? Только целое, чтоб можно было в руки взять.
— Ада, принеси манго! Он манго просит. Да, что ты копаешься!
— Вот, держи. Зачем тебе? Только оно уже тёплое.
У него в руках оказался не очень большой, тёплый, пахнущий карамелью оранжевый фрукт.
У Михаэля Клауса, старшего брата близнеца Николаса Клауса, только что сбылось желание. Он сидел на скамейке городского парка, вокруг него были шумные, беспокоящиеся о нём люди, а в его руке лежал кусочек лета и сладко пах конфетами.
— А мифлЕцет, — неожиданно громко произнёс диктор из подъехавшего автобуса.
Налетевший порыв ветра поднял в воздух песок. Когда он стих, то все увидели, что на скамейке остались горка печенья, ворона и смешная синяя шапка с красным бубоном.
©Юлия Лайзис, 2019
*А мифлЕцет — чудовище (иврит)