Дитя

- Пап, а пап.
Спрашивает чадо у своего отца.
- Что это за узоры на твоих руках?
Это было его раннее детство. Сыну около пяти лет, и мы бродим по Тюменскому парку.

Тогда я решил не отвечать на заданный ребёнком вопрос. Погрузился в воспоминания, составив перед собой полную картину событий, и всё же думал, как преподнести сыну эту историю.
На мою долю снизошло везение, и ребёнок отвлёкся от этой темы, уставив свой взор на мостик у пруда, по которому неторопясь шли люди. Но один человек же стоял, опершись на перила, и задумчиво раскуривал трубку.
- Я хочу нарисовать этот пруд! И мостик, и человека, и вон ту девочку!
Здравый пыл и желание творить у моего сына прибавляло мне некоей зависти.
Я рос более апатичным, и в один период это достигло пика.
Не знаю, если бы я не выбрался тогда из своей депрессии - имел бы сейчас то, что имею?

Я всё ещё держал ребёнка за руку, и от раздумий меня отвлекло его желание добраться до того моста.
Теперь уже мы стояли там, где курил тот мужчина. В воздухе ещё витал ароматный запах хорошей махорки.
- Когда я вырасту, я тоже сделаю пруд! И у себя дома, да. И дом большой построю, чтобы ты с мамой смог жить спокойно. И баня у нас будет.
Мечтательный и гиперактивный ребёнок. Скольких сил стоило растить его.
Кто же мог подумать, что у настолько с рождения спокойного человека вроде меня может появиться такой сын?
- Ты построишь. И не только. Ты многого еще достигнешь в жизни.
Он вдруг подошел к берегу пруда, прыгнул в воду, и позвал меня за собой.
С доброй улыбкой я вошёл в воду. Лёг на неё, а сын подбежал ко мне, начал хлопать по лицу, и называя меня по имени сквозь слёзы кричал :
- Данила, Данилочка, очнись пожалуйста! Да очнись же ты!
- Он открыл глаза, девушка, успокойтесь.

В глаза ударил яркий свет. Я нагой, но чем-то накрытый. Меня куда-то везут. Рядом были санитары, мать, и ревущая подруга.
Резким ударом и желанием покончить с собой меня вернуло в реальность.
Но, как я вижу по следам на руках - это у меня уже удалось. Почти.
Подруга счастливо вскрикнула : живой!
После чего меня подвели к какому-то отделению, и оставили в зашторенной комнатушке.
Только сейчас я заметил катетеры, соединенные с телом.
И я начал вспоминать то, что было до этого.
Моя жизнь разрушена.
И лучше бы меня не пытались вернуть в себя.
Ведь всякая иллюзия была бы лучше того, что ждёт меня впереди.
Последняя мысль, посетившая меня перед последующей отключкой звучала так : Я пуст. Я. Пуст.