9
...Следующее утро для старшего оперуполномоченного Зигфрида Штерна выдалось «веселым». Три совещания — и все по поводу этого несчастного блондинчика, которого застали с поличным при попытке шпионажа. Его коллеги слабо вякнули что-то по поводу передачи арестованного военной полиции, но начальник полиции округа немедленно заявил:
-И ради чего? Чтобы нас потом они пинали за недостаточную бдительность? У нас и так показатели раскрываемости на нуле, а тут такая птица...
-Но его преступление проходит по делу о шпионаже, - подняла руку Маргарита Мейссен, следовательница из отдела по борьбе с хищениями в особо крупных размерах — единственная женщина из собравшихся.
-И что? - с презрением посмотрел на нее генерал.
-А то, что нам нечего будет ему вменить в вину.
Тут поднялся Зигфрид и рассказал о нарушении визового режима, о подделке удостоверений личности и даже добавил:
-Ну и по моему ведомству ему можно припаять...
С этими словами он показал следствию небольшую книжку с красоткой на обложке, найденную в вещах подозреваемого. Внимание собравшихся немедленно переключилось на эту деталь, которую они начали передавать по кругу.
-Разве ж это агитационный материал? - усомнился кто-то из молодежи. - Не вижу никаких призывов к свержению демократии...
-А то как же? - проговорил полковник Карлайл, глава следственного отдела. - Тут явно мы видим чуждый Союзу образ жизни... Так сказать, растленные картинки.
-Да и порнографию можно припаять, - добавил его помощник, потирая запотевшие ладони.
-Словом, был бы человек, а статья найдется, - заключил Штерн умиротворенным голосом. Он был уверен, что все лавры пойдут ему. Но далее начали обсуждать, что же, собственно, делать с обвиняемым.
-Надо его в центр, а у нас нет ни транспорта, ни людей — все то в отпусках, то на задании, - оправдывался Карлайл.
-Ага, в центр! Чтобы нас тут начали гонять! - с неким почти суеверным ужасом возразил начальник полиции. - Нет, справимся своими силами...
Начальству никто возражать не смел, и следующее совещание, состоявшееся сразу после обеденного перерыва, было посвящено тому, каким образом следует наказать виновника. Расстрел? Слишком круто. Об этом немедленно узнает центр, они пришлют людей выяснять обстоятельства, может дойти и до международного скандала. Решение о заключении в трудовой лагерь должен принимать суд, а связываться с ним полиция не хотела. Было решено — ввиду состава преступления устроить публичную экзекуцию. «А если будут придираться — скажем, что у нас такие традиции», - добавил генерал. - «Мол, мы их чтим... Да и воспитательный момент для молодежи будет — мол, вот что бывает со всеми, кто польстился на красивую жизнь в Рейхе».
Теперь Зигфриду Штерну надо было составить документ, объясняющий публике обстоятельства дела. Было решено не разглашать того, что Райнхард является подданным Рейха, там выросшим и родившимся. Рассказано только, что он сын одного из эмигрантов в Альянс, родившийся уже здесь и поклявшийся верности демократии, которого сманили злобные империалисты, но наша доблестная полиция разоблачила изменника Родины... Парня было жаль, тем более, что экзекуцию на главной площади должен был проводить не палач, а все желающие из толпы — таков был обычай. А на гуманность соотечественников Штерн не рассчитывал.
«Ну что я скажу им против? Если я ему помог бы бежать — меня бы в два счета погнали из органов, и это в лучшем случае. Работы другой для меня здесь нет, а мне еще семью кормить... А в худшем устроили бы веселенькую жизнь», - оправдывал себя Зигфрид. Такие оправдания он всегда находил применительно к своим «подопечным» - как правило, юнцам, скачавшим не тот фильм, или девицам, переписывающимся на запрещенных сайтах знакомств с рейховскими подданными. Тех отправляли на исправительные работы, а Зигфриду повышали жалование за раскрытые преступления. Нынче его могут и повысить до начальника отдела, что было бы весьма кстати...
-Спасибо тебе, что попался, - произнес он, глядя на распечатку с фотографией юноши, которого недавно поил-кормил за свой счет.
***
Боль была невыносимой. Она проникала во все клетки тела, заставляя его извиваться на заплеванном полу камеры и молиться, чтобы все закончилось быстро, как можно быстрее... Что они от него хотят? Зачем бить ногами? Он же не сопротивлялся... Зачем раздевать почти донага? Зачем ставить на колени? Муть застила глаза, и он уже не разбирал, сколько человек его бьет, а в ушах громко звенело, поэтому их мат и сальности были не слышны...
-Хорош! - заорал кто-то из палачей. - Вы его так прикончите, а ему еще на площадь...
-Народный гнев, что ли, на себе испытать? - заговорил его напарник жеманным голосом. - А мы, что, не народ?
-Я сказал, хорош!
Мучители постепенно оставили Райнхарда. Он попытался подняться, не чуя под собой ног, но при первой же попытке его снова скрутили и обрушили на пол. «Ну хотя бы позволь мне отключиться...», - прошептал он, и действительно увидел благословенную тьму перед глазами.
Когда он очнулся — а это произошло нестерпимо быстро — то понял, что тело ему не принадлежит. Слишком уж тяжелым оно было, и не разъять железные оковы, по сравнению с которыми наручники, надетые на него при аресте, казались детской игрушкой... Обручи впивались в щиколотки и запястья, прорезая тонкую кожу, но уже было все равно — эти ощущения слились в симфонию общей боли, охватившей все его тело. Встать было невозможно, хотя он пытался. Все его попытки сопровождались громким хохотом со стороны палачей. Фон Мюзель слышал их глумливые голоса и всхлипывал от бессилия.
-Ха, смотри как ползает, ровно червяк! Так бы и раздавил.
-Что за фантазии? Сказано же — доставить в целостности на место экзекуции.
-А он трус, вот как ревет, а мы его даже толком и не трогали.
-И да, помни, мне он целым нужен...
-Обойдешься!
-Вы за это ответите! - в последний раз прокричал Райнхард. - Все до единого! Я вас запомнил!
-Чего-то он опять вякает, Ленни, - равнодушно донеслось откуда-то сверху. - Надень ему на морду колодку.
Вскоре он не мог даже стонать — выходило неразборчивое мычание. Мучители еще пару раз пнули его для проформы и взвалили его на носилки. Тут Райнхард снова выпал из реальности.
Первое, что он обнаружил, открыв глаза — что стоит на четвереньках где-то на улице. Прохладно, а он в одной рубашке и штанах. Рубашка, кстати, не его... Накрапывает мелкий дождик, в воздухе висит плотная дымка. Его тошнит, а боль в теле только усилилась, сосредоточившись в груди... Казалось, ребра сейчас треснут, все разом. Он привязан за шею к высокому столбу, окрашенному в сине-белую полоску. Цепь плотная, не порвешь. Кто-то рядом с ним орет в громкоговоритель поставленным голосом публичного оратора. Райнхард слышал его с перерывами, то и дело забываясь:
-Гражданин Мюзель, пользуясь своим положением, перешел в стан предателей... Империалистические замашки... Низкопоклонничество перед Рейхом! Скажите, что мы делаем с подлецами и трусами?..
Из последних сил Райнхард поднял голову, обозревая окружившую их толпу. Люди стояли притихшие. Мужчины, женщины, дети, старики и старухи. Кто-то военный, кто-то гражданский. Немало офисных клерков с портфелями, школьников в аккуратной форме. Кое-кто уже вытащил из карманов телефоны, направив на помост, где, словно пес на привязи, стоял на коленях молодой человек, и начали с жадностью фотографировать его, а то и записывать видео. Он посмотрел на них. Лица как лица. Кто-то недоуменно смотрит на него — мол, зачем вообще пришли, кто-то глядит с отвращением — и непонятно, то ли из-за перечисляемых глашатаем преступлений, то ли от того, что вынужден присутствовать при таком мероприятии. У некоторых глаза выражали одно лишь любопытство — что же дальше будет. Ах, если бы он мог передавать мысли на расстоянии... Его взгляд молил лишь только о пощаде. Он даже попытался привстать, но один из двоих охранников, стоявших по обе стороны от него, столкнул его вниз.
-И вот вы видите, граждане! Этот ренегат нынче стоит на коленях, каясь за свои преступления против демократии и суверенности Союза Свободных Планет! Польстившийся на полицейский режим Рейха сам оказался в ловушке, и это только справедливо, - продолжал глашатай, заводясь все больше. - Смотрите: он спрашивает вас: «Каково мое наказание?» Но его подлая душа просит о пощаде...
Райнхард старался не вслушиваться в слова. Вместо этого он сосредоточился на своих ощущениях. «Убейте меня уже, закончите эти мучения», - говорили его глаза.
Оратор продолжал:
-Так давать ли ему пощаду, граждане? Слово за вами.
Собравшиеся ответили гробовой тишиной. И в этой тишине измученный юноша расслышал нотку надежды для самого себя. Вот сейчас подождать только, и кто-нибудь непременно ответит: «Да, пощады!» Но и пары минут не прошло, как послышались отдельные вскрики:
-Казнить его! Не щадить! Он заслужил!
Вскоре их подхватила вся толпа, и гул заполнил площадь. Народ скандировал:
-На-ка-зать! На-ка-зать! Из-мен-ник!
Чуда не случилось. Райнхард закрыл глаза, но ему пришлось их немедленно открыть, потому что оратор вопил ему в самое ухо:
-Теперь ты видишь, что значит демократия?! Народ решил тебя наказать и приступит к этому немедленно! Граждане! Вы приняли решение и вам предстоит его исполнить! Нынче, по древней традиции нашего округа, вы имеете полное право лично выразить свое негодование поступком этого ничтожества, этого жалкого ублюдка! Прошу вас!
Райнхард в последний раз бросил взгляд на толпу. Лица переменились. Что-то одинаковое, звериное и яростное, проступило в них — и стерло все различия, которые он разглядел до этого. Но пока все только орали и вопили, злобно оглядывая его. Фон Мюзель понимал — стоит охране только убрать заграждения, как вся эта толпа ринется на него, не чуя ног под собой. «За что они все так хотят со мной расправиться? Только из-за того, что этот горлопан наговорил?» - думал он, пытаясь найти хоть одно лицо, не зараженное общим вирусом ненависти. Но тщетно — и мужчины, и женщины, и даже дети смотрели на него одинаковыми, ничего, кроме злобы не выражающими глазами... Такие глаза он видел у человекообразных обезьян в зверинце.
-Не бойтесь, эта тварь совершенно безопасна! Она даже вас не укусит! - заходился в разглагольствованиях оратор. - Ну же, начинайте! И соблюдайте очередь, прошу вас, граждане!
Потом глашатай отошел на безопасное расстояние, а охранники растащили металлические заграждения, создав небольшой проход.
Первыми по очереди, строгой колонной, к помосту приблизились крепкие молодые люди в одинаковых черных спортивных костюмах и с алыми повязками на плечах. Старший из них молодецки ударил прикованного к столбу Райнхарда ногой, обутой в белый кроссовок, в бок, прогремел: «Национал-предатель!»
-Итак, я не сомневался, что первыми энтузиазм проявят наши борцы из партии Национального сознания! Приветствуем лидера партии, Стаса Швеца!
Ражий детина приосанился рядом с обвиняемым, видно, позируя на камеру. Райнхард дернулся в отчаянной попытке свалить партийца с ног, но тот невозмутимо наступил ботинком ему на пальцы. Он взвыл от боли, но маска на лице заглушила звук.
Вслед за лидером пошли рядовые члены Национального самосознания, затем за партийными потянулись и простые граждане, следуя их примеру... Вскоре Райнхард потерял счет ударам, толчкам и оскорблениям, достающимся на его долю... Не все из них были одинаково злобными и болезненными. Многие ограничивались плевками, пощечинами, руганью, но были и совсем неистовые, вцепляющиеся в его с намерением убить, как одна, вроде бы, тощая и дряхлая старушка, с визгом и воплями набросившаяся на Райнхарда и искалечившая бы его до смерти, если бы охранник не оттащил ее с увещеваниями: «Полегче, гражданка, дайте другим наказать...». Кто-то только смеялся, невозбранно фотографировался с преступником на телефон и потом тыкал Райнхарда палкой для селфи... Кто-то даже лез ему в штаны, подло хихикая, спускали с него брюки, отчего в сердце его холодело в предвкушении совсем невиданного унижения... Мало-помалу Райнхарду становилось все равно. «Ну где же смерть?» - спрашивал он себя. - «Ну где же...» - но он даже забыться не мог. А толпы все прибывало — стражам порядка приходилось уже бороться с натиском толпы, желающей проявить свой «гражданский долг».
...Паула Бржозовска еле прорвалась через плотный строй людей на площади Свободы. Наконец, увидела своего бывшего любовника. «Эх, сволочи!» - с чувством проговорила она про себя. - «Зачем я его гражданским отдала!» Народ свистел и улюлюкал, проталкиваясь на помост, и вскоре она уже потеряла из виду скорченную фигуру Райнхарда, привязанного, будто цепной пес, к ярмарочному столбу.
-Вот я дура, - повторяла она, как мантру. - Страшная, долбаная дура... Я там должна стоять, я!
Осознание ошибки наступило у нее довольно быстро. Полковник среагировал не так, как она рассчитывала — о, совсем не так. Вместо того, чтобы связываться с военной полицией, пошел разбираться со шпионом самостоятельно. Видно, разобрался — Паула больше не видела Райнхарда нигде. Судя по обмолвкам остальных бойцов отряда, Вальтер таки убил лже-Вертера, чтобы не позориться. На верность этого предположения указывал и необычайно мрачный вид полковника розенриттеров, его немногословие. Все дни, оставшиеся до отъезда на Фрейю, Шёнкопф был молчалив, и что удивительно, абсолютно трезв. Потом, накануне отбытия, он вызвал к себе Паулу и без церемоний приказал ей оставаться на базе «за старшую». На просьбу пояснить он только обозвал ее «шлюхой» и трахнул кулаком по столу.
На следующий же день после отлета сослуживцев Паула отпирала ворота базы представителям муниципальной полиции. Как оказалось, Райнхард фон Мюзель не был убит — он содержался в подвале здания, и его дело было передано гражданским... Старший следователь был весьма любезен, заверил Паулу, что парню тому очень повезло, что его отпустят, и что от нее никакого содействия во время следствия не нужно — ее имя у гражданских даже и не упоминается нигде. Оставался, правда, страх, что на допросе этот имперец вспомнит о ней, но целых две недели никто ей не звонил, никто не приезжал увозить ее на очную ставку. Что ж, унтер-офицеру Бржозовской можно было вздохнуть с облегчением — ее никто не уволил из армии, она сохранила свое место, да и с Райнхардом этим все обошлось. Ан нет, как выяснилось, не обошлось... О публичной экзекуции она узнала благодаря рассылке от муниципалитета, но поначалу даже и не подумала, что казнить таким средневековым методом будут именно Райнхарда. И долго не верила собственным глазам, когда сквозь рой толпы увидела столь знакомое сияние золотых волос... Оратор заходился в бессильной ярости, перечисляя все прегрешения говорившего. Паула сначала не вслушивалась в речь, произносимую с пафосно-надрывной интонацией, но затем уловила — так его не в шпионаже обвиняют! Гражданские обернули дело так, будто бы фон Мюзель — выходец из Альянса, каким-то образом уличенный в попытке бежать в Рейх.
-Это ложь! Это не так! Я знаю! - кричала она, но никто уже ее не слушал, скандируя вслед за глашатаем: «Предатель!», «Изменник!», «Сволочь!», наваливаясь на помост.
В наказание участвовали не все, и Паула, конечно же, не воспользовалась своим правом. Соседка смотрела на нее удивленно — как так, она же военнослужащая? Почему не выходит карать преступника?
«Кто-то должен все это остановить, пока его не убили! Кто-то...», - думала она, лихорадочно оглядываясь на тех, кто продолжал стоять и наблюдать за экзекуцией. Она испытывала бессильную ярость, которую выместила на высоком парне с профессиональной видеокамерой, которого с чувством толкнула, пытаясь прорваться вперед.
-Эй, полегче, гражданка! - воскликнул он, едва не выронив свою камеру.
-Ты чего снимаешь? - накинулась Паула на нечаянную жертву своей ярости. - Что, интересно?
-А ты по какому праву интересуешься?- возмущенно произнес он.
-А по такому! Камеру выключил, а то я ее разобью! - она прорвалась к нему поближе, и он разглядел ее военный мундир.
-Прошу прощения, товарищ унтер-офицер, - пробормотал он, но Паула уже его не слышала. Она почти что прорвалась к самому ограждению, как оно закрылось, и глашатай закричал:
-Наказание подходит к концу!
-Подождите!!! - перекрикивая всех, раздался звонкий девичий голос. - Пропустите меня!
В толпе зашушукались. «Дочь Марка...», «И она здесь...», «Пропустите ее, в самом деле».
Паула тоже потеснилась, уступая место невысокой девушке в белом платке на голове и в ярком цветастом платье.
-Последняя партия! Последняя! - надрывался оратор. - Нам надо освободить площадь к шести для проезда главы правительства.
Девушка шла прямо и неспешно, словно бы не существовало вокруг нее этой бешеной давки, криков и улюлюканья толпы. Отчего-то Паула подумала: та знает Райнхарда. Может, тоже интернированная имперка...
Приблизившись к сгорбленной фигуре у столба, девица совершила неочевидную вещь — вместо того, чтобы ударить, пнуть или плюнуть на несчастного, она мигом сдернула со своей головы платок, надев его на Райнхарда. Толпа ахнула, и сзади Паулы какая-то старушка прошамкала:
-Все, теперь шельмец свободный будет...
-Это мой жених! - быстро выкрикнула она в микрофон, который к ее устам поднес ошеломленный оператор официального канала, ведший съемку. - Вы не смеете с ним ничего делать! Так завещала наша традиция!
Глашатай так и оторопел. Потом, откашлявшись, сказал в микрофон:
-И действительно, есть такой обычай, то есть... Каждый может быть пощажен, если найдется... кхм, женщина, согласная с ним на брак. Так что теперь он свободен!
Толпа изумленно загудела и вскоре кто-то закричал издалека:
-Браво, Ганна!
Имя девушки подхватили мигом. Кто-то глумливо засмеялся, кто-то жарко зааплодировал... И никто не заметил, как Райнхард упал как подкошенный на пол... Паула закрыла глаза. «Умер», - прошептала она. - «Теперь совсем прощай...»
10.
Миг перед тем, как тьма накрыла все — и глаза. Яркие, зеленые, вовсе не злые и не яростные глаза. Девичье свежее лицо. Раз — и белый шелк накрыл его лицо. Два — и до слуха донеслось: «Он будет моим мужем! Освободите!» Что это — бред или явь? Наверное, все-таки первое... Ведь до этого происходило что-то невообразимое. Амбалы, глумливо ощупывающие его задницу и в красках, ничуть не стесняясь, описывающие, что будут делать с ним... Все эти существа, которых не хотелось звать людьми — столь одинаковыми были их глаза, столь мерзкими были их действия — которые беспрестанно тычут в него зонтами и палками, щиплют, вцепляются в волосы, выхаркивают слюну прямо на него, пользуясь беспомощностью... И наконец, все кончено. Народ расступился, белый платок накрыл его голову, а черная пелена — глаза, и, только услышав слово: «Свобода!», он обрел чаемое им забытье.
Первым делом, выходя из глубокого обморока, Райнхард понял, что уже не стоит на коленях, а лежит на спине в постели. Вокруг него тихо — никто больше не орет и не ругается. Пахнет чем-то приятным... И, главное, можно снова пошевелить руками и ногами.
Молодой человек попытался это сделать - тут боль снова вернулась. Запястья и щиколотки пульсировали от боли. Спина, живот, плечи и бедра саднили и нарывали, покрытые сотнями мелких царапин и ссадин. Хуже всех пришлось нижней челюсти — хоть намордник с него и сняли, но открыть рот получалось с трудом, равно как и повернуть головой. В горле пересохло совсем, и нестерпимо хотелось пить. Язык будто бы прилип к небу... Он издал хриплый стон, не зная, услышит ли его хоть кто-то...
На удивление, он услышал звук приближающихся шагов, и вскоре вновь встретился взглядом с уже знакомыми ему зелеными глазами. Значит, то был не бред...
-На, возьми, попей, но осторожно, - девушка поднесла стакан с прохладной водой к его пересохшим губам. Райнхард с жадностью выпил всю воду и попросил еще. Его просьбу мигом удовлетворили.
-Ты... ты кто? - спросил он хриплым голосом, вновь ощутив, что язык и челюсть его более-менее слушаются. Значит, никакого перелома...
-Я Ганна, - отвечала ему девушка. - Ты как себя чувствуешь?
Райнхард с трудом привстал в постели. Он обратил внимание на то, что запястья его перебинтованы умелой рукой, и только потом посмотрел на свою спутницу.
-Нормально, - сказал он, не в силах смотреть на девушку. Отметил только — на ней прежний цветастый сарафан под белым халатом. На лицо уже глаз не поднял. «Жена...», - внезапно подумал он. - «Что она там сказала? Мол, я свободен только потому, что я должен стать ее мужем?»
Сказать вслух такую длинную фразу он не мог. Спросил только:
-А ты почему здесь?
-Потому что меня к тебе положили, - объяснила Ганна.
-А где мы? - Райнхард посмотрел на окно, откуда лился теплый предзакатный свет. Решеток не было. Новость вроде бы хорошая...
-В больнице, - ответила его сиделка и быстро пояснила:
-В городской № 2.
-Ты... тебя тоже побили? - Райнхард испуганно взглянул в глаза девушки. Та развела руками:
-Нет, - она развела руки. - Со мной ничего не случилось.
-Тогда... зачем ты здесь?
-Ну, - тут Ганна замялась. - Они подумали, что я твоя невеста. Решили сжалиться над тобой и пустили в соседнюю палату. А медсестер здесь все равно мало, ухаживать за тобой никто не будет... Вот я и пригодилась.
Райнхард покраснел. За ним с детства никакая женщина не ухаживала во время болезни... Что ж, она за ним будет выносить утку? Раздевать догола и менять повязки? Ставить уколы в задницу? Что ж, она имеет право... Ведь жена ж. Мысль эта повергла его в досаду, которой капитан цур зее немедленно устыдился. Ведь благодарить же должен, что эта Ганна его жизнь спасла. Хорошо, что о традиции такой вспомнила... О подобном обычае Райнхард и впрямь читал. Так поступали на Земле во время публичных казней — преступник мог миновать плахи, если в толпе зевак обнаружится хоть одна, кто объявит о своем намерении выйти замуж за него. Что ж... По крайней мере, жена у него будет начитанная. И на лицо ничего такая... Эти мысли мало утешали. Казалось, вся эта комедия с браком — очередное издевательство, и Ганна рано или поздно поступит, так же, как и дочка этого Штерна — расхохочется и позовет палачей, которые караулят под дверью, оставив их совершить с ним то, о чем они вчера так пылко сговаривались.
-Да я... почти здоров, - проговорил он ожесточенно. - Это царапины, заживут. И без твоей помощи обойдусь.
Девушка посмотрела на него выразительно и покачала головой.
-Радует, что ты себя хорошо чувствуешь, - проронила она.
Райнхарду вдруг стало стыдно.
-Извини, я... Впрочем, как хочешь.
-Да я все понимаю, - продолжала Ганна. - Но только так я и могла тебя спасти, а то бы они...
Она передернула плечами.
-И что, когда нас будут женить? - спросил он обреченно.
Девушка проигнорировала этот вопрос, вместо этого протянув ему рюкзак.
-На, сказали, это твое. И вот еще твое, кажется. Врачи отдали, хоть и не хотели сначала, а я отвоевала, - она вынула из кармана халата зажигалку с флэшкой.
Вот это действительно чудо... Он был уверен, что флэшка выпала еще тогда, когда его раздевали в подвале.
-Большое тебе спасибо! - он чуть не бросился на шею Ганны.
-Что, так любишь курить? - усмехнулась она.
-Да нет же... - Райнхард посмотрел в открытое, свежее лицо девушки. Ни следа косметики. Простые черты лица, добрые глаза, чуть конопатая, и, судя по всему, не дура. Наверное, ей можно доверять. Хотя теперь у него выбора и нет особо...
-Это какая-то важная вещь? - спросила она, словно подслушав его мысли.
-Да, очень важная, - проговорил молодой офицер. - Это подарок одного хорошего человека... Кстати, а зачем ты это сделала? Тебя ж могли тоже побить...
-Ну не побили же, - сказала в ответ девушка. - Но остановить это позорище я должна была. С тех пор, как «Национальное сознание» выиграла местные выборы, у нас можно всякого ожидать. Возврат к традициям, будь он неладен...
-А я думал, ты просто ищешь жениха, - насмешливо произнес Райнхард, но Ганна бросила на него такой взгляд, что он поостерегся развивать эту мысль далее.
-Теперь нам надо думать, как тебя отсюда вытащить... - продолжила она задумчиво.
-Ну, выпишут и выйду, надо полагать.
-Я имею в виду, не из больницы, а вообще отсюда! - Ганна указала рукой на окно. - Из страны, то есть.
-Вот как? И у тебя есть план? - с любопытством и недоверием переспросил Райнхард.
-Ну как план, - с сомнением проговорила она. - Ты же военный, да?
Он удивленно кивнул, даже не спросив, откуда она догадалась.
-По крайней мере, капрал розенриттеров мне так говорила вчера, - добавила она.
-Капрал? Ее зовут Паула? - с изумлением спросил молодой человек.
-Не знаю, она по фамилии представлялась, я не запомнила... Так вот, я к чему — звездолеты водить умеешь?
-Положим, умею.
-Отлично! - просияла Ганна. - Значит, ты можешь поднять эту штуковину в небо... А то я училась на курсах, но только кукурузниками могу управлять, а там солидная такая машина.
-Так, с этого места поподробнее, - Райнхард уже напрочь забыл о боли, уцепившись за возможность сбежать из Альянса насовсем.
Ганна не спеша приступила к рассказу, в котором технические подробности чередовались с фактами ее жизни.
…Она не помнила точного дня и часа, когда впервые увидела эту могущественных ослепительно-серебристую птицу, раскинувшую стальные крыла. Проезжала мимо этого места каждую пятницу, туда и обратно, но особо не задумывалась о предназначении длинного приземистого здания, огороженного высоким забором, занятая любованием на красоты природы вокруг себя из окна автобуса, увозившего ее на аэродром, где она брала уроки пилотирования. Делала она это втайне от отца, полагавшего, что девушке нечего учиться даже автомобилем управлять, не то что самолетом, и даже не одобрявшего того, что Ганна пошла учиться на инженера-физика. «Хорошо, что такой факультет... быстрее мужа найдешь», - сперва говорил Марк Штайнер, возглавлявший главную электростанцию Честерборо и придерживающийся крайне консервативных взглядов на роль женщин в обществе. Но когда он увидел, что дочь и не думает встречаться с молодыми людьми, а посвящает все свое время учебе, то начал возмущаться вслух. В самом деле, недурная собой девка в двадцать с лишним лет даже и не задумывается о личной жизни и даже проговаривается, что семья не в ее планах. Поэтому, когда дочь начала куда-то исчезать по пятницам и в выходные тоже дома не сидеть за учебниками, а уезжать «развеяться», по ее словам, Марк вздохнул облегченно — наконец-то она себе парня нашла. Благонамеренный отец семейства не знал, что Ганна в пятницу садится на междугородний автобус, выходит на пустынной обстановке на трассе и идет пару километров пешком к площадке, где ее ждал отставной летчик космической авиации и старенький самолет, на котором она отрабатывала основные навыки пилотирования. Девушка мечтала о далеких полетах в великолепной синей выси, о других планетах, где все иначе — и природа, и жители, и даже воздух. Ганна, однако, знала, что, пока она зависит от отца материально, карьера авиатора ей заказана. К тому же, ее родитель проплатил кому надо, и дочь могла не беспокоиться о том, что ее могут призвать в армию — но в ее случае это было как раз плохо. Ведь, чтобы поступить в военное училище, ей по закону нужно было отслужить эти два года... Но Ганна не задумывалась о будущем, а постепенно осваивала воздушные петли и глиссады. А на пути на аэродром глядела на верхушки величественных сосен, упирающиеся в синее небо, на причудливые формы скал, уже предвкушая, как увидит их сверху. Если и видела амбар, обшитый листами нержавеющей стали, справа от себя на десятом километре трассы, то не задумывалась о его предназначении, а спроси ее — ответила бы: «Наверное, какие-то склады... Или теплицы, не знаю».
В тот день автобус сломался, и водитель высадил пассажиров на восьмом километре шоссе. Те три человека, которые ехали до конечной, остались дожидаться следующего автобуса, который должен был прийти через час, но Ганна уже опаздывала на занятие и поэтому решила прогуляться, благо до аэродрома осталось всего ничего. Проходя мимо забора, за которым скрывались скучные склады, она остановилась, как громом пораженная. Ворота здания были широко раскрыты, и внутри можно было увидеть огромный самолет... Даже и не самолет уже. Такие могучие птицы рассекают своими крыльями слои атмосферы, выходя в открытый космос, а там летят выше скорости света к небывалым планетам... Несколько человек в форме осматривало его, фотографировало со всех сторон, и до слуха Ганны доносились их реплики: «Да как его запустишь, мощности не хватит никакой...», «Придется списывать». Списывать? Зачем? Девушка потянулась рукой в карман, вытащила телефон и сделала фотографию. Никто из людей не заметил ее, и она, осознав, что долго еще может смотреть и любоваться на это чудо техники, поспешила на занятие...
Второй раз увидеть звездолет не удалось. Ангар, выделяющийся на фоне обступившего его темного леса, оставался закрытым. Ганне оставалось только гадать, списали ли стальную птицу, как обещали, или оставили на месте. В сети — никакой информации, а место это на карте не отмечено, конечно же. Но в авиационном атласе, который она полистала в читальном зале университетской библиотеки, девушка нашла похожую модель. Даже выписала характеристики... Такие звездолеты десять лет назад были на службе Рейха.
-У тебя фото сохранилось? - прервал ее рассказ Райнхард, как только Ганна обмолвилась о предположительном происхождении машины. - Или удалила уже? Такие фотографии хранить
Ганна молча протянула ему простенький смартфон, на экране которого в качестве фона была установлено изображение очень знакомого молодому человеку звездолета.
-Я же начинал на таком служить... - невольно вырвалось у него. - А такие машины под Ван-Флитом враги... то есть, вы, захватили.
Последняя фраза заставила Ганну поморщиться, только Райнхард этого не заметил, рассматривая фотографию.
Снимок, увы, был сделан издалека и немного засвечен, поэтому подробностей он не разглядел. Но очертания все те же самые... Он знает всю начинку звездолета, как ладонь собственной руки. Может справиться с панелью управления, даже если ему завяжут глаза.
-Они и мои враги, - тихо промолвила девушка. - Скажи, сможем ли мы бежать на этом в Рейх? Правда, я не знаю, в каком машина состоянии и там ли еще, где я ее увидела...
-Хм, - отвечал фон Мюзель, отрывая взгляд от экрана телефона. - Знаешь, сколько такая штука мощности потребляет?
-Догадываюсь, что много, - произнесла Ганна.
-Не просто много... Примерно столько же, сколько ваш город. Потом-то она входит в режим сохранения, но завести ее с первого раза — прорва энергии потребуется, - лихорадочно заговорил Райнхард. Близость избавления заставила его забыть о болях во всем теле — они отодвинулись на задний план.
-Но завести-то ты ее сможешь?
-Смогу, но вырубит у вас пробки во всех домах, - со смешком сказал молодой офицер.
-У нас есть варианты? - посмотрела на него девушка. - Тебе надо убираться отсюда любой ценой. А как это сделать иначе, я не знаю.
-И я тоже, - вздохнул Райнхард. - Что ж, если мы заведем такую штуку, то поминай меня как звали.
-Тогда нам надо действовать быстро, - сказала Ганна, забирая телефон обратно и удаляя фотографию. - Пятнадцатый автобус ходит от проспекта Демократии каждый час по рабочим дням... Выйдем пораньше и пойдем огородами.
-Я уверен, что там есть дырки в заборе, - со смешком добавил Райнхард.
-Со стороны леса ангар почти не охраняется, - подтвердила его собеседница, не присоединяясь к веселью. - Покружим и зайдем... Потом, там замок, но не очень серьезный, насколько я вижу. На всякий случай возьму лом. Ты же можешь им вскрыть дверь?..
-Обижаешь, - протянул молодой человек. - А то на кой черт я тут с розенриттерами тусил?
-Ангар не охраняют, - продолжила Ганна.
-И сигнализации нет?
-Не знаю. Но если они сами говорили, что хранят рухлядь, которую хотят списать... - прищурила девушка ярко-зеленые глаза.
-Они все идиоты у вас?! - взорвался Райнхард. - Такая машина не может выйти из строя просто так. У нее большой запас прочности. Если ее разберут на запчасти, то это будет преступление против всякой логики.
-А ты разве не заметил, что у нас логикой вообще не руководствуются? - с усмешкой переспросила Ганна.
-Одно радует, - продолжил ее «жених». - Здешние тупицы даже не поймут, как ее разобрать.
-Да они не поняли, как ее завести, раз столько времени в ангаре простояла. - в тон ему продолжила девушка. - Оттого и решили ломать... Ненавижу!
Зеленые глаза ее сверкнули бешеным огнем, и фон Мюзель понял — эта милая девица не всегда бывает олицетворением доброты. Впрочем, те, кто смел и способен идти против толпы, чаще всего искренни в проявлениях своих эмоций, даже отрицательных.
-Они хуже дикарей... Гораздо хуже, - пылко продолжала Ганна. - Вечный лозунг: «Деды воевали». Постоянно оглядываются на традиции, которые тут же из головы своей и выдумывают. Ненавидят все, что лучше, красивее, чище их... Сам заметил.
Райнхард вспомнил одинаковые, пустые и в то же время наполненные примитивной яростью глаза тех, кто там, на площади, подходил к нему поглумиться.
-Это относится ко всему, - вздохнула девушка. - И к людям, и к машинам...
-Очень странно, - с усмешкой произнес Райнхард. - Вроде бы, здесь царит демократия. Представительная власть. Каждый имеет право высказывать свое мнение. А в Рейхе — диктатура, убивающая любого за несогласие с императором и его приближенными...
-А ты из Рейха, да? - резко перевела разговор на другую тему Ганна.
Молодой человек опешил.
-Как... как ты догадалась? - слегка спотыкаясь на словах, промолвил он. - Там, на площади, они другое говорили.
-Все просто, - хмыкнула его собеседница. - Будь ты здешним, ни за что бы не повторял унылые и лживые штампы, которыми нас пичкают со школьных лет. Нет здесь никакой демократии. И все это прекрасно сознают. А есть — тирания тех, кто громче всех крикнул и более всех бил себя коленом в грудь. На площади этот мужик с рупором мог нести все, что угодно — я, если честно, не слушала...
-А ты быстро догадалась, что надо сделать. Я бы даже и не вспомнил, что есть такой обычай... - признался Райнхард, внимательно глядя на раскрасневшееся лицо его новой подруги.
-У меня всегда было «отлично» по истории. Хотела даже поступать на истфак, но не срослось, - последнюю фразу Ганна произнесла с некоторой печалью. - Кроме того, я как раз накануне дочитала одну книгу... Действие происходит на Земле, очень давно, и там как раз героиня спасла своего возлюбленного от плахи, объявив о их отношениях перед всеми зеваками.
-Так я ж не твой возлюбленный, - вырвалось у Райнхарда.
Его собеседница ничего не ответила, только бросила на него взгляд, в котором смущение было смешано с легкой печалью.
-На войне все средства хороши, - потупив глаза в пол, выдавила из себя Ганна. Затем, собравшись, снова перешла к другой теме:
-Итак, нам не нужно медлить... Хоть сказали, что тебя отпустят — я им не верю. Пока нас никто не охраняет, надо бежать.
-Я готов, - Райнхард попробовал встать с постели. Тело его не очень слушалось. Слегка кружилась голова, кости и суставы нещадно ломило, а всякое движение получалось скованным, будто бы ноги, руки и шея до сих пор были заключены в тиски. От взгляда его подруги это не укрылось.
-Вижу, как ты готов, - с усмешкой произнесла она. - Я сомневаюсь, что нынче ты дойдешь до остановки... Ну ничего, я тут достала кое-какие лекарства. Поставим тебя на ноги.
Ганна раскрыла шкаф с нарисованным на нем крестом, находившийся в углу палаты, и начала перечислять:
-Да, негусто... Антибиотики есть, это хорошо. Кое-какие ноотропы, не ахти какие, но сойдет тебе продержаться, я из дома еще принесу. Шприцы вот, бинты... Пригодится.
При слове «шприцы» знакомая краска залила лицо Райнхарда.
-Я.. я сам справлюсь, - запинаясь, произнес он. - Уже так делал... Сам. У меня «отлично» по медицинской подготовке всегда было.
-Надо же, какое совпадение! У меня тоже, - оглянулась на него Ганна. - И вообще, я за тобой обязана ухаживать, иначе какой смысл мне был бы здесь находиться?
-Но я бы обошелся без уколов, - выдавил из себя фон Мюзель.
-Тебе разве страшно? - снова подначила его девушка, деловито осматривая шприцы в стерильной упаковке. - В любом случае, они забыли положить иглы, вот идиоты... Придется тебе пить амоксиклав в таблетках. И вот эти витамины тоже... Оно не так эффективно, как внутримышечно.
Ганна вытащила лекарства из аптечки и выложила на тумбочку рядом с постелью.
-Держи и не забудь выпить, что надо, раз такой стеснительный, - подмигнула она ему. - Повязки тебе поменять?..
-Я же сказал! - взорвался Райнхард.
-Помни, нам нужно, чтобы ты добрался до ангара в сознании, еще и звездолет этот завел и смог им управлять, - напомнила девушка.
-Я офицер, - прорычал ее «жених». - Меня готовили ко всем экстремальным ситуациям... Не думай, что я не справлюсь.
-Не сомневаюсь, просто напоминаю, - проговорила Ганна, пожимая плечами. - Итак, а теперь я тебя покину. Нужно чистые вещи тебе принести, а то у тебя вся одежда рваная и грязная... Да и самой переодеться, чтобы не засекли. Взять кое-какие еще инструменты. В общем, я приеду сюда с первым трамваем.
-Договорись, - кивнул ослабевший Райнхард.
-Не забудь выспаться хорошенько. Там есть и снотворное... - добавила его спутница. - И да, обязательно прими таблетки.
-Скажи, ты всегда повторяешь одно и то же по несколько раз? - вновь не выдержал фон Мюзель.
Ганна пропустила его всплеск мимо ушей. Она прекрасно сознавала, что молодой человек еще болен, устал и не отошел от жуткого стресса, вызванного экзекуцией. Он еще спокойно и сдержанно себя ведет, по сравнению с любым другим, кто бы оказался на его месте... Девушка сняла с себя халат и на прощание вновь посмотрела на спасенного ею офицера Рейха. Лицо его, тонкое, бледное, будто бы освещалось изнутри. Светло-серые глаза были полуприкрыты веками, опушенными длиннющими, на зависть любой девице, ресницами. И сам он такой... ну как принц сказочный из иллюстраций в детских книгах. Даже такой, побитый и в больничном рубище. Каков он в мундире Рейха... О том, как выглядят имперские офицеры, Ганна имела очень хорошее представление. Втайне она вырезала из газет и журналов фотографии адмиралов и высших военных чинов Рейха, наклеивая их в тщательно припрятанный от чужих глаз дневник. Но те были в основном пожилые и не очень красивые на вид. Этот вряд ли адмирал, может быть, даже и не офицер еще...
-Слушай, - проговорила она напоследок. - У тебя воинское звание какое?
-Да в любом случае повыше, чем у тебя, - бросил Райнхард.
-А если серьезно?
-Капитан, а что? - недоуменно ответил он.
Девушка быстро улыбнулась и пожелала ему спокойной ночи.
...Странное дело — подумал Райнхард. Когда Ганна была здесь, ему хотелось, чтобы она поскорее ушла, оставив его в покое с болью в ногах и руках, ребрах и шее, смертельной усталостью и не прошедшей еще со вчерашнего дня внутренней дрожью. Но стоило ей только скрыться за дверью, как он понял — надо было хоть под каким-то предлогом задержать девушку здесь. А то будет невыносимо...
Чтобы не отвлекаться на тоскливые и тревожные мысли, Райнхард принял таблетки в нужной дозировке, потом, с трудом встав и опираясь на спинку кровати, проковылял к углу с аптечкой, придирчиво осмотрев содержимое. Отлично, анальгин есть... Он принял ударную дозу, и, в ожидании, пока она подействует, прилег на кровать. Естественно, услужливое воображение немедленно начало проигрывать сцены вчерашней экзекуции во всех их мерзких подробностях. Чтобы отвлечься от них, офицер начал думать о звездолете. Но и тут тревога не оставила его. А вдруг как Ганна ошиблась, и машину уже успели вывести из ангара? Она же не сказала, насколько давно видела ее там... «Чтобы вывести, ее надо сперва завести, а мощности не хватит», - решил Райнхард. - «С другой стороны, они могли разобрать ее по частям. Но опять же, это дело не одного дня и даже не одной недели, и Ганна бы увидала что-то подозрительное, раз ездит по этому пути каждые выходные. К тому же, насколько помню, в этой модели полно цельнолитных частей, которые весят нехило и размер у них гигантский. Незаметно на винтики «Золотые крылья» не разберешь». Мысли его несколько утешили, но тут же появились другие: «Как мы все это заведем? И успеем ли? Тут же вся электростанция местная поляжет».
Когда обезболивающее наконец-то притупило саднящую боль во всем теле, Райнхард приступил к осмотру ран и смене бинтов. Ничего страшного — царапины, порезы, кое-какие поглубже, но, в основном, поверхностные. Накладывать швы не нужно, одно хорошо. Если ему удастся сбежать, то, пока он доберется до Одина, все заживет тут же и быстро. Но заживет ли рана от унижений, доставшихся на его долю здесь? Винить тут некого, кроме себя самого — ведь мог понять, что быстро и ловко выполнить разведмиссию, не имея в этом деле ни малейшего опыта, не получится... И еще такая подстава от Кирхайса. Впрочем, и без этой книжки рано или поздно он был бы разоблачен той же Паулой или кем-то другим. Возможно, последствия были бы куда хуже. Ведь он в конце концов остался жив и даже не слишком-то пострадал. Впрочем, все это благодаря вот этой девчонке. Вполне обычной такой девчонке. Райнхард вспомнил взгляд, заинтересованный и пристальный, который она бросила на него. В нем не читалось ни похоти, которую он уже привык встречать в глазах женщин, по той или иной причине обращавших на него внимание, ни жадности вперемешку с праздным любопытством. Ему могло показаться, но Ганна испытывала к нему искреннее сочувствие, не ожидая ничего взамен. Может быть, она даже и не полетит с ним... Приведет каких-то своих друзей, желавших попасть в Рейх любой ценой, а сама останется здесь, готовая пожертвовать свободой и даже жизнью ради того, кого не знала. Ровно так же, как она поступила на той площади, остановив экзекуцию. А если бы палачи не отреагировали? Или, чем паче, принялись бы за нее?.. Об этом не хотелось и думать. В любом случае, Райнхард впервые встречался с такой самоотверженностью и готовностью положить жизнь за други своя. У себя на родине такого не видел, а здесь уже отчаялся найти, после череды предательств. «Даже если будет сопротивляться — увезу ее с собой», - решил Райнхард, закрывая глаза. - «Там у нее жизнь лучше будет».
...Сон был беспокоен и краток. Ганна пришла к нему засветло, одетая в комбинезон защитного цвета, и кинула на постель сверток одежды. Райнхард, без лишних слов, скинул с себя одеяло и облачился в джинсы, рубашку и толстовку с капюшоном. Вскинув на плечи рюкзак, он вышел вслед за своей спутницей. В голове его звенело, сердце колотилось — наверное, от того, что не выспался и давненько никуда не ходил. Ганна шла быстро по знакомой ей дороге к остановке автобуса, и молодой офицер едва поспевал за ней.
-Чуть помедленнее, прошу тебя, - взмолился он, задыхаясь и досадуя, почему же его так плохо слушается собственное тело.
Девушка чуть притормозила и сочувственно взглянула на него.
-Прости, но автобус через три минуты уже, - произнесла она. - Давай сюда рюкзак.
-Не надо...
-Давай! - в ее голосе появились требовательные нотки. - Кто у нас раненный, ты или я?
Райнхард подчинился, и идти стало чуть легче.
-Ух... Успели, - сказала она, когда старенький автобус остановился прямо перед их носом, и они влезли в него. - Следующий только через час, а обход в больнице начинается через полчаса. Нас хватятся.
Райнхард рухнул на одно из многочисленных пустующих сидений, переводя дыхание. Вот позорище-то — а ведь он всегда отлично сдавал все нормативы. Что Ганна о нем подумает? Что он слабак? Что в Рейхе на флоте служат одни бледные немочи, которые не в силах быстро пробежать 400 метров?
-Неплохо ты бегаешь для раненного, который только что встал с постели, - проговорила она, развеивая все его сомнения. - Возьми вот, полегче станет.
Она выдала ему серебристый блистер с круглыми зеленоватыми таблетками. Хороший ноотроп. Откуда бы здесь взялся? Он покорно положил одну из таблеток в рот, запив предложенной Ганной водой из бутылки.
Автобус тронулся с места, круто вписываясь в многочисленные повороты извилистых узких улиц, подпрыгивая на кочках и выбоинах в асфальте. За окном проносились безрадостные пейзажи серого провинциального города: покосившиеся малоэтажные дома, свалки, пестро украшенные многочисленными рекламными надписями торговые центры, недостроенные здания, заборы и пустыри... Остановок почти не было, и Райнхард почувствовал, как его начинает укачивать. Вот незадача! Как же он звездолет поведет? С ним такого сроду не водилось, а тут — на тебе! Сейчас же его вывернет наизнанку... Ганна быстро поняла его состояние и без церемоний взяв за руку, проговорила:
-Ничего страшного, нам уже мало ехать осталось. Там выйдем, подышишь свежим воздухом... Подкрепимся еще, я еды принесла.
-Где все остальные? - спросил он. - Ждут у ангара?
-Какие остальные? - недоуменно воззрилась на него Ганна.
-Ну, те, кто с нами полетит.
-Никто с тобой не полетит, - проговорила она. - Не заслужили... Сам помнишь, что с тобой сделали.
-К сожалению, уже не забуду, - помрачнел еще пуще Райнхард. - Ну а ты хоть как?
Девушка смутилась.
-В таком состоянии, как ты сейчас, тебе нужен напарник, - проговорила она тихо.
-Вот именно, - подтвердил фон Мюзель. - На самом деле, управлять звездолетом не так уж сложно, там почти все автоматизировано, нужно только ...
Он вдался в объяснения, но тут девушка дернула его за рукав:
-Выходим!
...Они вышли на обочине и углубились в лес. Райнхарду и впрямь полегчало от свежего соснового и травянистого духа, утреннего прохладного ветерка и пения первых весенних птиц. В лесу было хорошо и тихо. «Какая же все-таки красивая это планета», - подумал он. - «И как жаль, что со мной здесь случилась такая беда...»
По дороге они успели подкрепиться бутербродами, шоколадом и сладким кофе, поэтому дальше идти было только веселее.
Пока он смотрел по сторонам, Ганна уверенно шагала впереди его, даже н е поглядывая на экран телефона с картой. Собственно, а территория эта на картах и не должна быть отмечена.
-Эй, ты не устал? - окликнула она его.
Райнхард покачал головой.
-Нам недолго осталось, еще метров триста, - сообщила она.
...Вскоре перед его взором появился серебристый ангар не очень больших размеров, который с трудом мог вместить в себя звездолет подобных габаритов. После того, как они приблизились к дверям, Ганна вручила ему в руки лом, который вынула из рюкзака. Райнхард смог сбить замок несколькими ловкими движениями, и вскоре они очутились внутри помещения. И фон Мюзель уже готов был прослезиться, увидев родную, можно сказать, модель «Золотые крылья». Стал вспоминать, как попасть внутрь... Наверняка, аккумуляторы на нуле, а без них двери главного отсека не откроются, значит, нужно искать запасной вход. Должен быть в хвосте... Да, так и есть. Трап, конечно, тоже не выпускался, поэтому он, с трудом подтянувшись на руках, пролез внутрь. Было темно, поэтому огонек от зажигалки пришелся как нельзя кстати.
-Ну, что там? - нетерпеливо крикнула Ганна. - Мне тоже сюда залезть?
-Лишним не будет, - отвечал после непродолжительной паузы фон Мюзель. - Нам нужно сообразить, как это завести.
Девушка довольно быстро проследовала за ним, и Райнхард вкратце провел ей экскурсию по всем отсекам, рассказывая, для чего служат те или иные системы, какие кнопки и рычаги нужно нажимать, чтобы привести машину в полную боевую готовность.
-Ничего себе! - удивился он, пройдя в хвостовую часть, где обычно хранились бомбы. - Да они там даже ничего не разоружили.
-Скорее всего, готовились вывести ее в бой, - задумчиво проговорила Ганна, осматривая несколько бластеров, две коробки патронов и ящик снарядов.
-Нам очень повезло! - воскликнул Райнхард. - Ты стрелять умеешь?
-Обижаешь, - протянула девушка. - В тир я тоже ходила.
-Надеюсь, пока не понадобится... Сначала надо взлететь, а потом все остальное.
Райнхард отправился в кабину управления кораблем.
Здесь было непривычно тихо и темно. Включить бортовой компьютер с первого раза не получилось, как не вышло и со второго. Это могло означать две вещи — либо система сломана, а, значит, звездолет никуда не улетит даже с полной заправкой, либо батарея настолько разряжена, что и компьютер не включается. «Так, а если попробовать резервное питание?..» - подумал Райнхард, нажимая соответствующую кнопку. - «Не думаю, что получится, но хоть как-то выйдет».
-Не заводится? - проговорила Ганна отчаянным голосом.
-Ну, как видишь...
-Я пойду посмотрю, может быть, что-то заработает от щитков в ангаре, - добавила девушка после небольшой паузы. - Если они, конечно, здесь все не обесточили.
-Мне нужно завести компьютер, чтобы понять, взлетит ли машина вообще, - в тон ей отвечал капитан цур зее. - А для этого сгодится что угодно, где есть электричество.
-Это сгодится, надеюсь? - Ганна подала Райнхарду свой небольшой телефон, но он лишь усмехнулся.
-Да у тебя здесь даже полной зарядки нет. Тут нужна хорошая такая мощность, для компьютера хотя бы 220 вольт, - вздохнул фон Мюзель.
Он, как никто, знал, недостатки машины. Самым главным из них, заставившим впоследствии флот Рейха отказаться от использования «Золотых крыльев», было именно чрезмерное потребление энергии при небольшой емкости аккумуляторов. К тому же, бортовые компьютеры здесь не заряжались, как современные, от любых устройств, и не синхронизировались с ними, а работали как и обычные — нужно было включить в сеть питания корабля...
Ганна, тем временем, нашла удлинитель, подключилась к сети ангара, которая, о чудо, вполне функционировала и из проводов и кабелей, которые нашлись в вещах Райнхарда, смогла составить шнур питания, тянущийся от электрощитка в кабину управления звездолетом. Как только питание оказалось достаточным, система начала загружаться, выдавая данные о технических характеристиках машины, об уровне электроэнергии, который, как и предполагал фон Мюзель, был на нуле.
-Время зарядки аккумулятора — сорок восемь часов при мощности 220 Вольт, - выдал механический голос, приведя в отчаяние беглецов.
-Но у нас нет этих сорока восьми часов, - откликнулась Ганна так, словно пыталась убедить бортовой компьютер.
-Нет. Но можно увеличить мощность, - задумчиво произнес фон Мюзель. - Такие штуки от домашней сети не заряжаются, сама понимаешь...
-Но как же это сделать? - взволнованно поглядела на него девушка.
-Так. В ангарах обычно есть колонки для зарядки летательных аппаратов. Надо проверить, - распорядился Райнхард.
Оказавшись в зведолете, всем похожим на те, на которых он начинал служить, капитан цур зее совершенно позабыл и о боли в голове, о легкой тошноте, не покидавшей его сегодня весь день, и о своих невеселых обстоятельствах. Он снова сделался офицером Рейхсфлота, расторопным, прекрасно знающим инструкции и уставы, готовым к выполнению боевой задачи. Так он себе и говорил: это не тайный побег, а выполнение боевой задачи. И вот эта девушка — не особа, объявившая себя его женой и предложившая убежать, а напарник, второй пилот, если угодно. Ее вопросы вызывали подспудное раздражение — разве ж она не знает элементарных вещей? Но потом Райнхард опомнился — конечно, не знает. Надо пройти и поискать вместе со ней...
Искомое было найдено быстро, а дальше оставалось действовать так, как предписано — подсоединить провода к системе питания и начать быструю зарядку. Потом, когда ее уровень перевалит за отметку «75 из 100», можно отсоединить провод, быстро перевести звездолет в автономный режим, и попробовать взлететь... Попытка получится — система управления не выдавала критических ошибок.
После того, как аккумуляторы звездолета начали заряжаться, Райнхард и Ганна взглянули друг на друга и улыбнулись.
-У нас почти получилось, - шепнула она.
Молодой человек не сказал ничего. В сердце его что-то сжалось сладостно и печально. А затем его накрыла волна нежности, и он молча прижал девушку к себе. Она не сопротивлялась.
-Я очень люблю тебя, - проговорил он. - Ты... ты не такая как все. Ты единственная... Там... там мы поженимся по-настоящему, вот помяни мое слово.
-Правда? - она посмотрела на него полными слез глазами. - Но ведь это... Я до последнего была уверена, что... Таких как ты, Райни, не бывает, вот что! Скажи, что это не так, скажи...
-Все так, все реально... - шептал он. Слезы катились по ее лицу, и он снимал их губами, и когда уста их встретились, то обоим показалось, что все правильно, все так и должно быть.
-Я покажу тебе все звезды, - говорил Райнхард. - И мою любимую, и ты свою там найдешь. И я постараюсь, чтобы мы были счастливы...
Девушка только качала головой, вне себя от счастья и смущения. Все казалось ей таким далеким и неважным — грядущий побег, возможность преследования, неизвестность предстоящего пути. Главное, что он, ее принц и любимый, будет с ней рядом. А далее неважно ничего...
...Ранним утром начальник городской электростанции Макс Штайнер был разбужен настойчивым звонком на телефон. «Что ж Ганна-то трубку не берет?» - подумал он спросонья, а потом вспомнил — ах, да, в больнице с этим мальчишкой, которого вытащила с места казни способом, о котором никто бы не вспомнил. Не то, чтобы Макс осуждал поступок дочери — напротив, гордился ее смелостью, а подобные меры наказания полагал излишними, угодными лишь победившей на местных выборах партии «традиционалистов». Его приводили в смущение пересуды о мотивах действия его дочери — мол, девушка отчаянно хотела замуж, потому и решилась на такую меру, а преступник оказался весьма хорош собой и молод. О Ганне даже написали в местной газете, взяв интервью у ее преподавателей и однокурсников. Однако теперь она должна была постоянно присутствовать в больнице рядом с ее «женихом», и Макс полагал это излишним — как будто там сиделок нет? Настораживало его еще и то, что пребывать в смежной со «шпионом Рейха» палатой девушке надо было весь день. Скорее всего, чтобы Ганна следила, дабы тот никуда не убежал... Надо было бы ее предупредить об этом.
Звонок телефона умолк, чтобы через несколько секунд вновь повториться. Марк взял трубку и немедленно услышал:
-Товарищ начальник! У нас отключение электричества во всех районах!
-Что? - нахмурился Марк. - Авария?!
-Скорее всего, да.
-Что значит, скорее всего? - Штайнер ненавидел такие ответы.
-Причины выясняются, но по нашим данным, повреждений сети нет.
-Что за колдовство? Ладно, выезжаю... - он повесил трубку и начал быстро одеваться.
Пока Марк добрался до экстренного совещания, главный инженер успел выяснить причину неожиданного отключения света по всему городу.
-К сети подключен необычайно мощное устройство, - сообщил он в своем докладе.
-И что это за устройство?
-Сейчас выясняем... Оно только у военных может быть, - ответили ему.
-С базой розенриттеров связались? - продолжил он, нахмурившись. Ему, как лицу гражданскому, мало было известно о подобных устройствах.
-Связываемся по видеокоммутатору сейчас.
-Подключите меня, - приказал начальник электростанции.
Экран проектора осветился, и вскоре показалось изображение симпатичной девушке в униформе розенриттеров, с лычками капрала. Лицо ее выглядело растерянным — видно, она тоже узнала об отключении энергии.
-Унтер-офицер Бржозовска вас слушает! - проговорила она.
-Никого старше вас по званию на базе нет? - спросил Марк Штайнер.
-Я самая старшая, - лицо ее напряглось.
-Плохо, очень плохо! - набросился мужчина на нее. - Я, конечно, знаю, что вам, военным, закон не писан, но испытания военной техники надо производить с нашего разрешения! Чтобы мы успели подготовить резервные источники питания! И что, сейчас вы запустили какой-то агрегат, и всему городу сидеть без света и тепла? Вы подумали о больницах? О заводах? Какой это убыток будет?! И я не постесняюсь пожаловаться на вас министру!
Девушка в военной форме сидела, потупив глаза, и только потом выговорила:
-Гражданин Штайнер. Основной личный состав нашего подразделения откомандирован на Фрейю. Никаких испытаний не проводится. Наш отряд не располагает техникой с подобной мощностью... Более того, мы пользуемся автономной сетью питания.
-Это правда, - подтвердил главный инженер Жуковский.
-Тогда что же сожрало всю мощность?! - крикнул он. - Выясняйте быстрее! И восстанавливайте, а то у меня уже мэрия на связи, как бы до областного правительства дело не дошло!
...Паула дождалась, пока с экрана видеокоммутатора не исчезнет разгневанное лицо начальника электростанции. Такую внештатную ситуацию она и не предвидела...Рука потянулась к телефону — набрать полковника и спросить, что ему надо делать. Но капрал вспомнила, что тот еще на пути к Фрейе и вряд ли сможет выйти на связь. Так что придется справляться самой. Она сказала правду — на базе розенриттеров имелась автономная система электропитания для боевой техники. Да и даже если бы какой-то нерасторопный рядовой подключил хоть одну машину заряжаться от городской сети, то весь город она не положила бы, исключительно потому что такой мощности не потребила бы. Все мало-мальски большие звездолеты, имевшиеся в распоряжении розенриттеров, нынче направлялись на другую планету Галактики, а на базе оставались только мелкие транспортники. «Что же может так электричество жрать? И уже три часа как...», - подумала Паула. Наконец, вспомнила. Летчики из соседнего военного округа имели здесь склад для крупной списанной и трофейной военной техники. Только если они вдруг решили завести какой-нибудь гигантский звездолет...
-Вот идиоты! - выругалась она про себя и сняла трубку, пытаясь дозвониться полковнику Грайлю, начальнику тамошней базы. Шли короткие гудки — очевидно, связаться с ним хотела сейчас не одна только Паула. Она с удовлетворением подумала, что нынче этим самодовольным авиаторам сильно достанется.
Когда после третьей попытки ординарец полковника ответил, ей даже не пришлось задавать вопросы и бросать в его адрес упреки.
-Выявлен несанкционированный доступ в ангар, - проговорил он металлическим голосом. - В нем хранился звездолет модели «Золотые крылья 22-10», конфискованный в пользу армии Альянса четыре года назад. Полковник приказывает подразделению розенриттеров организовать план-перехват.
Вальтер Шёнкопф на месте Паулы бы давно уже послал бы летчиков далеко и надолго. Собственно, по какому праву они должны отвечать за их косяки? Но Паула знала, что за все, что происходит на вверенной розенриттерам территории, отвечают именно они, и в случае ее отказа санкции будут велики. К тому же, у нее не так много народа, чтобы найти злоумышленников.
-Более того, - в тон говорившему сказала она. - Злоумышленники подключили машину к зарядному устройству, запитав его от городской сети, отчего весь Честерборо обесточен.
-Вот именно. Разбирайтесь, - проронил офицер, бросив трубку.
Паула не спешила нажимать тревожную кнопку. Она сделала себе чай и начала лихорадочно соображать, отчего же произошла такая коллизия. Кому нужно было вскрывать амбар? И кто знал, что там находилось? Тем более, кто мог сообразить, как обращаться с военной техникой Рейха и как начать его зарядку? Сама бы Паула не смогла запустить звездолет, так как не имела опыта обращения с военной техникой. Оставалось два варианта — либо сейчас в ангаре находится дезертир из авиационного полка — но летчики бы быстро вычислили отсутствие кого-то из их личного состава на посту, либо это...
-Райнхард фон Мюзель, - произнесла себе под нос капрал Бржозовская.
Все сходилось. Звездолет такой модели долго стоял на вооружении Рейхсфлота. Естественно, если мальчишка и впрямь боевой пилот, то отлично умеет обращаться с подобной техникой. Поэтому счет идет на минуты... Паула, однако, сняла телефонную трубку и начала набирать номер приемного покоя городской больницы № 2, куда, по ее сведениям, доставили фон Мюзеля после экзекуции.
Трубку долго никто не брал, и она уже готова была в отчаянии ее бросить, как заговорил запыхавшийся врач:
-Кто там? Прием нынче закончен, посетителей не пускают из-за ЧП.
Паула представилась командным голосом и сразу же спросила:
-Проверьте палату, куда вчера поступил фон Мюзель. И заодно палату Ганны Штайнер...
Не успел он ответить, как в трубке послышалась какая-то возня и женский голос закричал:
-Гражданин Латур, они бежали!
-Оба? - отвлекся врач, не слушая, что ему продолжает говорить Паула.
-Оба, да! Ничего с собой не взяли!
-Черт... Тут как раз военные на проводе... Звони в полицию, Джуди.
-Не надо в полицию! - прогремела унтер-офицер. - Этим делом поручено заниматься розенриттерам.
-Не надо так не надо, - смущенно проговорил доктор Латур. - Эй, Джуди, погоди, военные тут приедут.
...После того, как Паула отсоединилась от больницы, она начала оперативно созывать оставшийся под ее командованием отряд, состоявший, в основном, из солдат-срочников, призванных не более полугода тому назад. Посмотрев на выстроившихся рядом с ней юношей и девушек, многие из которых даже толком стрелять не умели, она только обреченно вздохнула. Что есть, то есть. И этих пятнадцати будет достаточно... Но нужно еще подкрепление. Все же звездолет, по данным, полученным от авиационного отряда, не был разоружен. Еще раз мысленно послав лучи ненависти летчикам и раздав солдатам оружие, Паула подумала: а не позвать ли полицию? Нет, это было исключено. Уже видели, какой цирк эти идиоты устроили... Что же до военных полицейских, то девушке по-прежнему не хотелось с ними связываться. Счет обвинений, которые можно предъявить ей, только вырос бы. Итак, справляться нужно было своими силами... И еще позвонить сотрудникам электростанции. В любом случае, им прежде всего придется отрубить ангар от источника питания. Ну и лишнее оружие им раздать, в случае чего...
Не прошло и часа, как объединенный отряд из рядовых-срочников и сотрудников электростанции, включая главного инженера Жуковского, начальника Макса Штайнера, который, на счастье Паулы, умел отлично управляться с ружьем, так как увлекался охотой и служил в свое время сверхсрочную, и пары монтеров направлялся в сторону запасной базы 6-го авиационного полка. Несмотря на всю суматоху, капрал Бржозовска подспудно наслаждалась той властью, которой пользовалась нынче, и даже подумывала, что командир из нее вышел бы неплохой, по крайней мере, куда лучше ее полковника. Если удастся схватить этого Райнхарда, да еще и Ганну, кстати, дочку этого Штайнера, которая, похоже, бежала вместе с тем, кого не дала добить столь оригинальным способом, то ее определенно ждет вожделенное офицерское звание. И, возможно, отличная дальнейшая карьера.
...Макс Штайнер сразу насторожился, когда обнаружилось, что его дочери тоже не было ни в больнице, ни на учебе. Телефон Ганны не отвечал и, несмотря на многочисленные сообщения, оставленные отцом на автоответчик, девушка не торопилась перезванивать. Вывод напрашивался сам собой — она либо решила остановить беглеца, обесточившего весь город, либо, что хуже всего, сама подбила парня на побег. Но последнее маловероятно, она не решится на такую дерзость... Хотя, скажи ему ранее, что Ганна выйдет спасать преступника, подвергаемого экзекуции перед всей толпой, он бы только усмехнулся — мол, его дочь всегда была тихоней и скромницей, привлечь внимание к своей особе таким образом для нее смерти подобно. Однако теперь Штайнер и не знал, что от девушки и ожидать. Вполне могла и впрямь влюбиться в этого... как его... Райнхарда, кажется — ну и имечко. Молодое дело нехитрое... Тот наврал дурочке с три короба и она решилась на побег. Развивать эту мысль Максу не хотелось, он полностью сосредоточился на задаче, стоявшей перед ним в ближайшем будущем. «Пусть военные этого парня и задерживают», - решил он про себя. - «Я только сетью займусь... Обесточим этот ангар и попробуем включить все заново». Его рассуждения прервал внезапный звонок. Думая, что Ганна наконец-то смогла внять просьбам и угрозам, оставленным им на автоответчик, он снял трубку.
-Гражданин начальник, - послышался голос дежурного инженера. - У нас хорошие новости: напряжение в сети восстановилось. Мощность еще небольшая, но скоро еще вырастет...
Работяга, верно, немало удивился, когда, вместо того, чтобы порадоваться решившейся самой собой проблеме, Штайнер только выругался.
-Кто звонит? - требовательно спросила Паула Бржозовская, которая сама вела военный джип по трассе. - Это ваша дочь? Где она?
Макс деревянным голосом повторил новость, которую передали ему по телефону.
Паула чертыхнулась и втопила педаль газа в пол. Для нее это означало только одно — звездолет уже достаточно заряжен, и злоумышленник отключил его от сети, а нынче готовится к взлету. Для опытного пилота, каким был этот капитан фон Мюзель, это дело каких-то нескольких минут. К счастью, ехать оставалось совсем недолго — не больше шести километров. Значит, шанс задержать беглеца с поличным еще оставался.
...После того, как цифры на дисплее бортового компьютера, обозначавшие уровень зарядки, загорелись зеленым, показав значение «80», немедленно включилось радио. Сначала пошли местные новости, которые прервались срочным сообщением: «Внимание всем жителям Честерборо и региона! В связи со внеплановым отключением электропитания...». Ганна замерла.
-Боже, мой отец попал! Да мы все попали! - воскликнула она.
-Я предвидел, что такое может случиться, - вздохнул Райнхард. - К счастью, мы уже готовы лететь.
-А нам хватит такого заряда? - Ганна с сомнением взглянула на дисплей.
-Хватит, - заверил ее возлюбленный. - В любом случае, до ближайшей планеты Рейха мы долетим и еще встанем там на подзаправку.
Девушка скептически пожала плечами, а затем добавила:
-Тебе виднее. К тому же, нас все равно засекут — вычислить, куда утекает электричество, нетрудно.
-Да? - Райнхард оторвался от показателей приборов и посмотрел в глаза девушке. - Тебе откуда это известно?
-Мой отец — вообще-то начальник главной электростанции, - проговорила Ганна как бы между прочим.
-Отлично, - ехидно отвечал молодой человек. - Значит, он тебя сейчас вызванивать будет? И узнает, где ты находишься?
-Я не такая дура, чтобы держать мобильник включенным, - усмехнулась девушка, продемонстрировав серый экран отключенного девайса. - А тебе лучше радио вырубить.
Райнхард потянулся к кнопке «вкл/выкл», но остановился, услышав, как мерно звучащий голос диктора прервался, уступив место помехам и шуршанию, через который прорывались крики, приказы, начинавшиеся с «внимание всем постам!», какие-то слова про план-перехват...
-Черт! - закричал он. - Нас уже ищут! Надо взлетать...
Но Ганны рядом с ним уже не было. Где она? Райнхард покинул свое место и помчался по всем отсекам, выкрикивая имя возлюбленной. Но та не откликалась, и только в конце он услышал ее голос:
-Они уже подъезжают! Я их слышу! Нужно заблокировать дверь!
-Нет, не надо! - откликнулся он. - Пусть их! Возвращайся, я стартую!
Но было поздно — девушка уже мчалась к электрическому замку ангара, надеясь, что ей удастся заблокировать дверь до прихода группы перехвата. Сколько бы Райнхард не кричал, она его не слышала, и ему пришлось выпрыгнуть из уже заведенной и входящей в режим подготовки к полету машины, бросившись вдогонку за любимой.
-Постой! - кричал он. - Брось это, возвращайся!
Но было уже поздно. Дверь широко отворилась, и перед ними встало два десятка хорошо вооруженных человек. Все, кроме четверых, были в форме розенриттеров. Во главе их Райнхард различил знакомое лицо.
Машина вышла из цикла подготовки, и нынче ее моторы загудели, готовясь привести всю махину в движение. Райнхард и Ганна стояли прямо рядом с турбинами, поэтому не слышали, что пытаются им сказать те, кто пришел их задержать. Девушка только махала руками и что-то силилась крикнуть, но из-за гула моторов ни ее возлюбленный, ни все остальные не могли ничего разобрать. На ногах держаться тоже было затруднительно, и Райнхард уже всерьез опасался, что его затянет в турбину. С каждой минутой мощность их увеличивалась, и несмотря на то, что он одной рукой пытался держаться за шасси, а другой — за Ганну, чтобы ее не отбросило назад, силы оказались на исходе и его начало поднимать в высоту потоком воздуха, чуть ли не до уровня входного люка.
-Ганна! - выкрикнул Макс Штайнер, увидев свою дочь, стоявшую прямо перед этим стальным чудовищем. - Ганна, иди ко мне!
Девушка не слышала отца. Она пыталась что-то сказать, но гудение моторов заглушало все их слова. Ветер относил ее в сторону, словно она была крохотной щепкой в бурном море. И солдаты тоже не могли стоять на ногах. Каждый понимал — если они запустят эту штуку, то все, им придет конец — мощные крылья сложат амбар как карточный домик, погребя людей под его стенами. Беглецов надо было остановить хотя бы ради того, чтобы самим остаться целыми и невредимыми.
Руки Макса дрожали, но указательный палец не покидал курка, готовый в любой момент его нажать. И через секунду он так и сделал — не глядя, быстро, словно его кто-то толкнул под локоть: мол, давай быстрее. Мощный воздушный поток отнес его в сторону, и далее мужчина услышал, как солдаты открыли стрельбу одновременно, как по команде. Он взглянул вперед и увидел то, что не хотел бы видеть никогда — окровавленное тело его дочери падает вперед, а потом, подхваченное ураганным ветром турбин, возносится вверх. Макс закричал и бросил ружье, а затем вцепился в плечо молодому солдату.
-Отставить! - заорала во всю силу своих легких Паула Бржозовская. - Кому сказано, отставить!
Но Макс Штайнер ее уже не слышал, утонув в потоке слез... «Что же я наделал? Что?» - вертелось у него в голове. Он бросил ружье и побежал вперед, надеясь поймать безжизненное тело дочери, притянуть его к себе. Вдруг она еще жива? Вдруг ее можно спасти? Рев моторов сделался оглушающим, сила воздуха в турбинах сбила его с ног, и через мгновение тяжелое шасси прокатилось по его груди, ломая всмятку ребра, вдавливая их в легкие, превращая все внутренности в кровавое месиво... Такая же участь ждала нескольких военных и одного из монтеров, взятых с электростанции в помощь инженерам. Паула скомандовала отступление, но было слишком поздно — крылатая махина сбивала все на своем пути, и убежать было невозможно...
...Мгновение — и люк был задраен полностью. Райнхард едва встал на ноги и сразу же окликнул Ганну. «Не успела», - прошептал он, поняв, что девушки на борту не было. И, самое ужасное, она еще была там, внизу, когда началась стрельба. Первым его порывом было остановить машину и вновь открыть люк, чтобы забрать возлюбленную сюда. Но, пока он добрался до пульта управления, машина набрала ход и нынче шла вперед, чтобы через пятьсот метров взлететь в небо... Поставив режим автопилота, Райнхард вновь побежал искать Ганну. А вдруг чудо произошло, и она все же смогла влезть в звездолет в самый последний момент, пусть и раненная? А нынче просто его не слышит?
Он обнаружил Ганну посреди хвостового отсека, на полу. Так ее сзади затянуло... Жестоко, там поток сильнее всего. Райнхард подбежал к ней, встал на колени прямо в лужу крови, образовавшуюся вокруг тела девушки, и низко наклонился над Ганной. Лицо ее было безжизненное, глаза широко открыты и бессмысленно смотрели вверх, и из чуть приоткрытых губ вытекала тонкая алая струйка... Вся одежда спереди была в крови.
-Ганночка, милая моя девочка! - зашептал Райнхард, припадая к ее холодным губам, пытаясь нащупать пульс на сонной артерии и не находя его. - Только не говори мне, что ты погибла...
Он вдохнул в ее рот воздух из собственных легких, другой рукой нажимая на область вокруг остановившегося сердца в попытках завести его, заставить вновь забиться... Руки только плавали в крови, и все способы оживить оказались бессильны. Райнхард не помнил, сколько прошло времени, но когда собственные силы его кончились, он лег рядом с Ганной и бессильно застонал. «Сволочи! Какие сволочи!» - закричал он в пустоту. - «Я убью вас! Отомщу! Сотру ваши городишки с лица планеты!»
Звездолет уже отрывался от земли на бешеной скорости, и Райнхард тут же по дистанционной связи дал команду бортовому компьютеру:
-Перейти в режим бомбардировки!
Он доковылял до пульта управления и взялся за штурвал, направляя звездолет прямо к центру города. Его улицы и проспекты, парки и жилые кварталы открывались нынче перед ним как на ладони. Мгновение — и все это превратится в никому не нужные обломки... И поделом!
Когда начали падать первые бомбы, внезапно включилось радио. Послышалась странная музыка, и голос Паулы произнес:
-Райнхард, прости. Я совершила большую глупость... Мне нужно было уехать с тобой в Рейх. С самого начала. Тогда бы эта девчонка была жива, и всё было бы хорошо. Прости меня. Я не могу уйти без твоего прощения.
-Пошла ты к черту! - прокричал капитан цур зее, не зная, услышит ли его говорившая, которая по всем законам уже должна была быть мертва, накрытая ударной волной от взлета «Золотых крыльев».
В эфире послышались громкие помехи, гудение, скорее напоминающее стон, и вскоре, после того, как звездолет еще набрал высоты, сбросив весь запас бомб, радио замолкло.
Райнхард снова переключился на автоматический режим управления, а сам побрел в отсек, где находилось безжизненное тело Ганны. Пока он шел туда, теплилась слабая надежда — девушка на самом деле не мертва, она каким-то чудом ожила и нынче дышит...
Увы, тело уже успело застыть. Райнхард знал, что делается в таких случаях. Подхватив Ганну на руки, он отнес ее тело в медицинский отсек. Отмыл ее от крови, снял комбинезон и окровавленную футболку. Не в этом же класть ее в капсулу? Вернулся со своим рюкзаком, нашел чудом сохранившуюся в вещах запасную чистую рубашку и надел на Ганну. Затем поместил тело в стеклянную капсулу для сна, скрестив ей на груди руки. Прежде чем закрыть крышку импровизированного гроба, он отдал честь девушке, как офицеру. И только потом, когда ушел из медицинского отсека, ощутил, как у него трясутся плечи. Вскоре истерика овладела его телом полностью, и Райнхард упал прямо на пол рядом с бортом управления, не в силах противиться этому порыву... Когда этот приступ кончился, он заснул, искренне желая никогда более не просыпаться.
...Этого не удалось. Боль во всем теле разбудила фон Мюзеля, и он поднял глаза. Перед ним стояла Ганна как живая.
-Ты проснулась, - проговорил он, не веря своим глазам и пытаясь потянуться к ней.
-Вроде да, - прошептала она, улыбаясь.
Райнхард потянулся к ней, но тут видение рассеялось, и он почувствовал, что обнимает пустоту.
Вновь заиграло радио. Удивительно — какое еще радио в космосе? Звездолет давно уже должен был покинуть пределы стратосферы. Раздались трагические ноты незнакомой мелодии, и потом отчаянный тенор запел:
«Я хочу быть с тобой,
И я буду с тобой...»
Райнхард долго сидел на полу, подпевая этой странной песне, так согласующейся с его душевным настроением. Боль сковывала его тело, дурманила голову, озноб сменялся жаром, полубред — ясностью сознания. Он даже не понимал, жив или мертв, сколько времени прошло, каков заряд аккумуляторов и где примерно в Галактике они пролетают. Не помнил даже, задал ли он конечное направление...
Через некоторое время, почувствовав нестерпимую жажду, Райнхард почувствовал в себе силы встать. Снова появилось лицо девушки, явственно различимое. Она заговорила с ним, но губы ее не разжимались. Некоторые слова слышны были ясно, другие домысливало его сознание, пытаясь облечь ее речь в явственную форму.
-Райни, - твердо произнесла Ганна. - Ты должен дойти до медицинского отсека. Прими парацетамол хотя бы. И там антибиотики мощные...
-Откуда ты знаешь? Ты же... «Пьяный врач мне сказал, что тебя больше нет...», - пропел он.
-Я есть, просто не в теле, - продолжала девушка. - Так ты пойдешь к аптечке или нет?
-А надо? - усмехнулся он в бреду.
-Я приказываю тебе!
...Открыв аптечку, Райнхард первым делом вынул инфракрасный градусник, чтобы понять масштаб болезни. Он и так знал, что у него температура никак не меньше 38. Ого, 38,8... Что ж, это следовало ожидать. Ну, тогда надо принять антибиотики. Зачем? Она так велела. «Я выживу и отомщу за тебя», - проговорил он, изучая инструкции на упаковках таблеток. «С алкоголем нельзя...» - усмехнулся Райнхард. - «Но как же мне теперь...»
Приняв две таблетки антибиотиков и ударную дозу парацетамола, он лег на тахту, и через полчаса почувствовал, что лихорадка стихает, и изо всех пор его тела сочится пот. «В комнате с белым потолком с правом на надежду...», - прошептал он охрипшим голосом, наконец-то засыпая. В последний момент он ощутил что-то твердое, больно прижимающееся к израненному левому бедру. Рука его потянулась к карману. Ах да, флэшка. Та самая, из-за которой все это было нужно... Появилось искушение сбросить ее в люк, чтобы она сгинула в открытом космосе. Но для этого нужно было встать, а Райнхард был не в силах это сделать... Он вообще был намерен лежать здесь до самого Одина, что бы ни происходило. И даже если звездолет собьется с курса, внезапно разрядится и упадет — ну, значит, так тому и быть...
Через несколько часов, однако, Райнхард почувствовал себя вполне бодрым. Даже есть захотелось, и пришлось инспектировать продовольственный отсек. Потом он отправился к борту управления. До Одина осталось не так уж далеко. Корабль уже находился на территории Рейха. Он отослал несколько телефонограмм, позавтракал без аппетита, померил температуру, опять поднявшуюся до 37,6, принял очередную дозу мощных антибиотиков и снова лег спать. Слабость в теле и неотвязная боль в голове не давали ему предаваться безумной печали. И Ганна больше не приходила, а радио более не включалось до самого Одина...
Эпилог
...Когда Райнхард наконец-то добрался до собственного дома, который снимал на пару с Кирхайсом в пригороде столицы, то не чувствовал уже ничего совсем — только безумную слабость и усталость, усугубленные его болезненным состоянием. Несмотря на принятые обезболивающие, стероиды и антибиотики, запас которых фон Мюзель щедро пополнил в ближайшей аптеке по дороге из Третьего управления, боль и температура отступали очень медленно, угрожая вернуться к вечеру с новыми силами.
Дома — все, как прежде. Фрау Макниль, пожилая дама, проживающая этажом ниже, только обрадовалась, увидев вернувшегося «отпускника», пригласила на чай, но Райнхард ловко отклонился от подобного приглашения.
-Как же вы похудели-то, герр Мюзель! - всплеснула руками ее младшая сестра Герда. - А вроде же отдыхать ездили!
-Я в поход ходил, - бросил капитан. - Еще и сплавлялись по горной реке...
Пожилым дамам не терпелось обсудить с ним все подробности его отпуска и посудачить о соседях, но Райнхард, вежливо улыбнувшись и сославшись на дела службы, прошел к себе.
Дома, в его комнате, все оставалось по-прежнему — все вещи на своих местах, ровно там же, где он их и оставил. Он прилег на кровать, заправленную им собственноручно в утро перед отъездом, и прикрыл глаза. Подумал — надо бы известить о своем приезде всех тех, кому обещался писать. Того же Кирхайса, Аннерозе... Эти имена заставили Райнхарда вздрогнуть и вспомнить эту треклятую книгу с фотографиями. Интересно, она еще лежит в рюкзаке или все-таки выпала? Видеться с другом и сестрой совсем не хотелось. Проще было бы забыть о их существовании... Но Зиг же здесь тоже живет. Рано или поздно придет сюда, начнет надоедать расспросами. Эх, по-хорошему, нужно бы отсюда съехать, сбережений хватит, и Абендрот намекал, что ему выпишут премию, а также помогут с карьерой... Но для этого надо было что-то активно предпринимать, мониторить объявления о сдаче жилья внаем, созваниваться с потенциальными арендодателями, ездить на просмотры, а потом и переезд устраивать. Пока Райнхард был не в силах это сделать. Путешествие в Альянс и обратно выпило из него все силы. И непонятно, насколько быстро он восстановится... В Управлении ему пообещали выхлопотать дополнительный отпуск по состоянию здоровья, и капитан цур зее собирался им воспользоваться, хоть пока и не представлял, как его провести — дома на кровати, отлеживаясь, глотая таблетки и ставя уколы, или в отъезде туда, где тепло и хорошо, и где нет шансов нарваться на кого-то из ближних.
Райнхард снова почувствовал, что его морозит. Эх, недолго действуют таблетки... Вставленный в ухо инфракрасный градусник снова показал неизменные 38,2. Раны по-прежнему болели, особенно те, что остались на левом бедре, в правом подреберье и на шее. К тому же, утром молодой человек обнаружил, что над ключицами, у основания бедер и подмышками вздулись лимфоузлы, причиняя дополнительную боль. По-хорошему, надо бы показаться врачу — так и посоветовал нынче тот доброхот, который месяц назад провожал его в путь. Но доктор обязательно спросит, откуда эти раны и как же он так их запустил. А как от этого лечиться, Райнхард и сам знает... Таблетки и инъекции купил все, какие нужно, после консультации с дежурным фармацевтом в аптеке. Будет принимать их по часам, прикладывать компрессы с димексидом к распухшим железам, ставить сам себе уколы — в крайнем случае, заплатит какой-нибудь медсестре. Но нет, медикам будет сдаваться только если все будет совсем плохо. А это вряд ли...
Лежа в постели, Райнхард хотел бы погрузиться в сон, но не мог. В голове всплывали подробности разговора с офицерами из разведуправления, которым он передал флэшку. Задание было выполнено — здесь подтвердили, что да, действительно, фон Мюзель нашел то, что искал. При этом, никто не расспрашивал подробностей его побега. Только потом Абендрот упомянул так, словно речь шла о чем-то совсем маловажном:
-Нам передали телеграмму из представительства Рейха в Альянсе. Разбомблен город Честерборо на планете Фалленфельд. Десять тысяч пострадавших, ущерб исчисляется миллионами долларов... Ваша работа?
Райнхард растерянно кивнул, добавив:
-И теперь будет объявлена война?
-А война и не прекращалась, как видите, - прежним равнодушным тоном добавил Абендрот. - Но сейчас правители Союза настолько трусливы, что даже не решились прислать ноту протеста. Наша дерзость их впечатлила — напали не на дальние базы, а проникли на саму территорию...
-Я всего лишь забрал то, что причитается нам, - утомленно повторил фон Мюзель.
-Зачем же бомбить?
Райнхард проигнорировал этот вопрос. Ведь, чтобы на него ответить, нужно было вспомнить о Ганне. О том, что с ней произошло. Ее тело до сих пор лежало в стеклянной капсуле. Кажется, ее доставили в морг. Теперь надо было позаботиться о достойных похоронах...
Опытный спецслужбист немедленно угадал, отчего его подопечный медлит с ответом.
-Эта девушка... Похороны берет на себя Третье управление, - произнес Абендрот, избегая смотреть капитану цур зее в глаза. - Мы знаем, что она помогла вам бежать.
«Что вы еще знаете?» - хотелось воскликнуть фон Мюзелю, но он не мог этого сделать.
-Скажите, как ее зовут, - продолжил Абендрот. - Какое имя нам надо указать на памятнике?
-Ганна, - прошептал Райнхард.
-А фамилия?
Он помедлил с ответом. Юноша не знал фамилии его возлюбленной, равно как и точной даты и места ее рождения.. Может быть, в ее вещах были документы со всеми ее данными... Впрочем, вряд ли — если она хотела бежать в Рейх, то бумаги, выданные Альянсом, ей были ни к чему.
-Напишите: «Фон Мюзель», - проронил он.
-Фон Мюзель? - поднял бровь Абендрот. - Как ваша?
-Она мне жена, - еще тише проговорил Райнхард.
-Вот как? Когда же вы успели?.. - поинтересовался спецслужбист, но его собеседник задумчиво отвернулся от него. Фон Мюзелю страстно хотелось курить. И Абендрот понял, что его служебная любознательность в таких вещах совсем некстати. Поэтому он перевел разговор на другую тему:
-Вы отлично выполнили задание, и, как мы видим, дорогой ценой. Если начнутся жалобы и претензии по поводу вашей атаки на город — мы возьмем вину на себя и скажем, что вы действовали не по собственной инициативе, а по нашему приказанию.
-Да, это очень разумное решение, - равнодушно произнес молодой человек.
-За наградами дело не станет, но, сами понимаете, за столь конфиденциальные поручения ордена и чины не выдают, - извиняющимся тоном продолжил Абендрот. - Однако денежная премия вам светит, равно как и дополнительный отпуск... И, сами понимаете, карьера ваша начнет двигаться куда быстрее...
-Понимаю. Спасибо вам на этом, - столь же сухо, как прежде, проронил Райнхард.
-В дальнейшем мы будем рады еще раз сотрудничать с вами, - радушно добавил особист, но что-то в глазах его визави заставило его сбиться. - И да, если вы не возражаете, то мы хотели бы вас видеть сегодня на вечеринке. Только для своих, видите ли... Будет весело, обещаю.
-Я постараюсь быть там, - автоматически произнес фон Мюзель.
Менее всего ему хотелось бы тусить в компании особистов. Тем более, он нынче принимал несколько антибиотиков, и пить ему воспрещалось. Он уже успел пожалеть об этом — хоть лекарства притупляли боль физическую, но не справлялись с душевной. Ее исцелить мог только алкоголь.
-Как хотите, мы вас не неволим, - добавил Абендрот. - Но если вы найдете в себе силы прийти, мы будем вам крайне благодарны.
-Это я вам благодарен за приглашение, - прежним деревянным тоном произнес молодой человек.
На том и расстались. И нынче, лежа на кровати и ощущая, как болезнь потихоньку съедает его силы, притупив все желания, Райнхард менее всего хотел куда-то выходить из дома. Эх, хорошо бы вот так застыть, ни о чем не думая и ничего не чувствуя...
Он не помнил, сколько лежал вот эдак, глядя в потолок полузакрытыми глазами. Из оцепенения его вывел звук открывающейся входной двери и уверенный стук сапог о паркет.
-Райнхард?! - удивленно проговорил такой знакомый баритон, которого молодой человек целый месяц не слышал и, право, не больно-то хотел услышать. - Ты что, уже вернулся?
Фон Мюзель даже не потрудился привстать в кровати и посмотреть на вошедшего.
-Как видишь, - бросил он.
Кирхайс присел рядом с постелью.
-Что с тобой? - произнес он без всякой нотки озабоченности. - Устал?
-И это ты тоже видишь, - со вздохом проговорил Райнхард, переворачиваясь на другой бок. Тяжелая рука приятеля легла ему на плечо, и Зиг властно повернул его к себе. Фон Мюзель дернулся, но подчинился его действиям.
-Ну рассказывай, как тебе Альянс? - спросил Кирхайс.
Лицо его было розовое и крайне самодовольное. Он весь светился так, словно получил награду от самого кайзера. Или же добился расположения первой красавицы Двора — имя ее прекрасно было известно обоим. Что ж, возможно, это тот случай, с учетом всех прочих обстоятельств.
Райнхард посмотрел на приятеля так, что тот опешил.
-Не хочешь рассказывать? - продолжал допросы словоохотливый Зиг. - Все оказалось не так, как ты себе представлял?
Лицо фон Мюзеля нынче выражало немое бешенство. Неужели друг не видит, что ему тяжело? Что его надо оставить в покое? Ну сколько же нужно это озвучивать?
-Напротив, - отчеканил Райнхард, отводя руку Зига от своего плеча спокойным, но уверенным движением. - Я увидел то, что и ожидал увидеть. И, между прочим, многое понял.
-Что же ты понял?
-Что их нужно уничтожать. Всех до единого. Как Содом и Гоморру.
Зиг недоуменно воззрился на него матовыми, без блеска, темно-синими глазами. Потом вспомнил, что они проходили в школе.
-Неужели в Альянсе, как и там, не нашлось праведников? - спросил он тихо.
-Нашлись, - сухо отвечал Райнхард.
-И ты, как Иегова из этой истории, решил стереть целый город с лица планеты? Не разбирая, кто там прав, а кто виноват? Мог и спасти праведников...
Терпение Райнхарда вконец лопнуло.
-А чем, по-твоему, я занимался?! - закричал он. - Чем?
-Миссию выполнял, - абсолютно спокойно заявил Кирхайс. - Между прочим, насколько мне известно, выполнил ты ее удачно.
-Удачно?! - подхватил Райнхард. - Могло быть куда удачнее, кабы не одна маленькая деталь...
Зиг недоумевающе воззрился на него.
-Иди, там мой багаж лежит, посмотри, можешь, найдешь для себя что интересное, - проговорил фон Мюзель, пытаясь держать себя в руках.
Зигфрид первым делом выудил искомую книжку, ставшую ключом, из-за которого его друга и разоблачили. Он открыл ее и полистал, а затем улыбнулся.
-Как трогательно, что ты взял в поездку в Альянс памятку о сестре, - начал он. - У меня есть такой же каталог и, признаться, я...
-Конечно, трогательно, - ядовитым тоном прервал его Райнхард. - Только вот загвоздка — я не брал эту книжку с собой.
-Хочешь сказать, тебе ее подбросили?
-Хочу! - Райнхард встал и подошел к Зигу вплотную. Сразу бросилась в глаза разница в росте и в весовой категории. Стало как-то муторно на душе — вот наговорит он все, что думает о нем, тот возьмет, обидится и... Фразу мысленно заканчивать не хотелось. И так понятно.
-Кого же ты в том обвиняешь? Госпожу Аннерозе? - лицо Кирхайса мигом помрачнело, он плотно сжал челюсти.
-Ну почему же... Есть тут один верный ее рыцарь, отчаявшийся уже ждать, пока она соизволит задрать юбку перед его носом, - тонкие губы Райнхарда расплылись в ядовитой улыбке.
Кирхайс вздрогнул.
-Повтори, что ты сказал, - тихо произнес он.
-В том, что вы с моей сестрой сговорились и подбросили мне вот эту дрянь, - Райнхард попытался вырвать из рук Зигфрида книгу, но тот не дал ему это сделать. - По ней меня и определили...
-Неужели в Альянсе есть интернет? - цокнул языком Кирхайс.
-Представь себе, да. И, кстати, имя твое там так же популярно.
-Надо же, не знал, - пожал плечами Зиг. - Впрочем, оно же всегда было простонародным...
-Да, и оно особенно подходит палачам.
-Я не понял... - угрожающе начал Кирхайс.
-Говори, по чьему наущению ты вздумал меня подставить? - Райнхард вцепился Зигу в китель. - Аннерозе? Или та, с которой ты трахаешься нынче? Сюзанна та же?
-Да как ты... - Зиг резко отбросил приятеля от себя. - Ты что, багаж свой не проверял в Альянсе? Сам схватил первое попавшееся, и меня обвиняет.
-А кто-то шарился по моим вещам... - Райнхард смог сохранить равновесие, и вновь двинулся на друга. Тот все еще сохранял расслабленную позу, не обращая внимания на выпады фон Мюзеля.
-Сам посуди, какая мне в том польза?.. - начал Кирхайс.
-Кому-то больно не хотелось, чтобы я вернулся, - сквозь зубы проговорил Райнхард. - Кто-то уже и комнату мою решил отремонтировать, чтобы приводить туда своих ****ей. А я вот здесь, какая незадача, да, Зиг?
Ответом ему послужила здоровенная оплеуха, которая мигом сбила его с ног. Он попытался подняться, но Зиг, заметив его попытки, быстро уложил его на пол, больно наступив носком сапога на запястье.
-Совсем с ума сошел! - произнес он.
Райнхард попытался вцепиться ему в щиколотку, но в ответ получил болезненный пинок в грудь, попавший прямо под ключицу, в область воспаленных лимфоузлов и не закрывшихся ран, нанесенных колодками. Он громко застонал, и попытался встать, но Зиг прошипел:
-Только попробуй дернуться — я тебе еще раз что-нибудь сломаю...
Далее его приятель снова брезгливо пнул его и вышел, резко хлопнув дверью.
Райнхард не помнил, сколько так валялся на полу. Боль прошла, уступив место отчаянному чувству униженности. Значит, свои ничуть не лучше чужих? Как так можно-то... И с этим Зигом он не расставался со школы... Узнает кто, как тот с ним поступил - будет ужаснее некуда.
Хуже унижения было только ощущение безмерного одиночества. Ту единственную, кто полюбил его и проявил к нему сострадание, у него забрала смерть. Тот, кого он называл другом, фактически признался в собственном предательстве. Сестра же, заменившая ему мать... О ней лучше вообще никак не думать. Остальные видят в нем не человека, а только функцию. Может быть, вся его жизнь не имеет смысла, раз люди так к нему относятся и, главное, он сам позволяет, чтобы они так к нему относились?.. Вот бы покончить с ней разом. Там, за гранью, его ждет много хороших людей, которых любил он и которые любили его...
Райнхард посмотрел на тумбочку, на которой лежала отстегнутая от пояса кобура, скрывающая табельный пистолет. Он не помнил, заряжен ли он... Может быть, это ответ на его терзания? Но чтобы достать оружие, до него надо было еще дотянуться, встать, но этого Райнхард сделать нынче никак не мог... Боль в теле была слишком сильной. Может, он и помрет от нее? Но от подобных хворей не умирают...
Он закрыл глаза, пытаясь отвлечься от роя мрачных мыслей, осаждавших голову. Отчего-то некстати вспомнилось приглашение на вечеринку в Третье управление, на которую Райнхард прежде так не хотел идти. Но нынче он осознавал — если Зиг вернется домой через какое-то время, то будет еще хуже. Он не сможет с ним спокойно разговаривать. И в одиночестве оставаться нельзя, иначе он рано или поздно пустит себе пулю в лоб.
Сказано — сделано. Через некоторое время Райнхард медленно встал и побрел под душ. Приведя себя в порядок и надев гражданское, он позвонил в такси и поехал на вечеринку...
Встретили его там весьма радушно, хотя, конечно, и удивились его присутствию, подумав, что молодой человек предпочел бы увидеться с друзьями и родней, отдохнуть с дороги, а не развлекаться в компании малознакомых людей. Райнхард, словно забыв о том, что принимает лекарства, которые не действуют в сочетании с алкоголем, не отказывался от того, что ему наливали в бокал, а наливали много и часто. Вскоре он уже не мог стоять на ногах и рухнул лицом в стол...
Расплата на следующий день была куда сильнее, чем обычно после излияний. К обычным похмельным симптомам добавился страшный озноб, означавший, что температура взлетела до критической точки, и боли во всем теле. Хорошо, что кто-то додумался его довезти до дома, раздеть и укрыть одеялом. Райнхард инстинктивно потрогал правое бедро, которое болело сильнее всего. Лимфоузлы там еще более увеличились и затвердели, даже кожа на них покраснела и на ощупь была очень горячей. Непременно будет нагноение, а значит, хочешь-не хочешь, придется ехать в госпиталь, чтобы вскрыть нарыв. Или самому это делать...
-Вот, герр Абендрот, типичный результат самолечения, - произнес некто в белом халате, вошедший в комнату. Рядом с ним стоял знакомый особист. Райнхард напряг память — точно, этот Абендрот вчера вызвал машину и назвал водителю адрес его проживания. Значит, еще и сам поехал, и врача вызвал...
-Что... со мной? - спросил Райнхард, не глядя на медика.
-Вы же самый умный, назначили себе лекарства, значит, уже поставили диагноз, - не без ехидства отвечал тот. - Между прочим, вы правильно все сделали.
-У меня было «отлично» по медподготовке, - прошептал он.
-И рекомендации в Военно-Медицинскую Академию тоже были, - добавил особист.
-Укол надо сделать, у него махровый лимфаденит, - сказал врач, уже начав набирать в шприц лекарство. - Так что, герр капитан, придется вам повернуться на живот...
...После ухода врача Райнхард, почувствовав прилив сил, достаточный для того, чтобы спросить у Абендрота, все это время находившегося с ним рядом:
-Я сильно вчера буйствовал?
-Ну как, - пожал плечами особист. - Разве что грозились уничтожить весь Альянс к чертям собачьим, и понять вас в таких обстоятельствах можно.
Райнхард только усмехнулся.
Далее Абендрот заявил:
-Кстати, вам мы выписали путевку в здравницу, куда и направитесь, когда врач скажет, что вам можно.
Молодой человек закрыл глаза. Значит, все они видели эти позорные ссадины по всему телу? Разумеется, понятно, откуда они взялись...
-Мы, в отличие от вашего денщика, не думали, что вы легко отделались, - продолжал особист.
-Кирхайс...
-Мы с ним говорили, чтобы выяснить мотивы его поведения, - отрубил Абендрот. - Очень винился перед нами за свою ошибку.
Райнхард не стал спрашивать, что именно они выяснили, да это ему было неважно.
-В этой связи, отпуск мы вам выхлопотали бессрочный, и на основном месте службы об этом известно, - продолжал его собеседник. - Поправляйтесь, вы нам нужны здоровым, чтобы успеть совершить еще много дел.
...После его ухода Райнхард закрыл глаза, желая, чтобы ему никогда ничего не снилось. И чтобы он поскорее забыл все то, что с ним произошло за этот месяц — и хорошее, и плохое. Сперва казалось, что так оно и было, особенно когда в санатории затянулись раны, не оставив следов на теле. Воспоминания о путешествии в Альянс остались смутными, похожими на кадры из фильма, увиденного когда-то глубоко в детстве.
Одно Райнхард осознал — с другой стороны действительно враги, недостойные жалости и сочувствия. Ведь они сами на эти чувства не способны. И войне с ними молодой офицер поклялся посвятить всю свою жизнь. Клятву он исполнил.
Свой среди чужих. Часть IV
© Copyright: Дарья Аппель, 2019
Свидетельство о публикации №219081300103
Свидетельство о публикации №219081300103
Рецензии