Милые страшилки. Предыстория. Студент

Студент (сука белогвардейская, – с ходу определил пролетарски-подкованный Корявый) был самым несчастным существом на планете. В школе имел самые обидные клички – «чмо» и «огрызок». Из принципа поступил в институт (еле прошёл) на самое интимное отделение – «Канализация и утилизация отходов жизнедеятельности человека». Даже здесь он не подходил под определение человека. Но как ему никто не давал, так и не предвиделось в будущем (как только узнавали, чем он выйдет из института). По-видимому, всё дело в фамилии: сейчас она звучит не так гордо, как до революции. «Граф и графиня Чмошкины собственной персоной» – мечтательно звучали слова в бедной головке студента.

После недолгих раздумий решил пойти в политику. «Я им покажу!» – кружилось в обиженном мозгу.

В «Штабе» предложили любой флаг на выбор. Понравился весь цветной, как радуга, излучающий оптимизм и радость, чем вызвал очень заинтересованные взгляды «мужчин». Потолкался среди демонстрантов.

Подыхая от жары и скуки, демонстранты дисциплинированно кружили вокруг фонтана, пожирая глазами купающихся, загорающих и писающих в фонтан счастливчиков.

Три заветных буквы – «ВДВ» (краса и гордость настоящих мужчин) давали пропуск в запретный мир избранных. Надо ли говорить, с каким вожделением и ненавистью толпа любовалась роскошной жизнью этой элитой.

Демонстранты телодвижениями и рукоплесканиями демонстрировали, что им тоже весело и клёво. Обстановка угрожающе накалялась. А отдыхающие тем временем мылись, брились, не переставали метить территорию и в подтверждение своей исключительности каждую пустую бутылку с боевым кличем «За ВДВ!» разбивали о голову друга.

Оркестр балалаечников беспрерывно исполнял вальсы, гордясь хоть какой-то принадлежностью к «исключительным», терпеливо ожидая своей очереди искупаться и пописать в фонтан после всех, так сказать, «приобщиться к классике».

«Так в политику не пролезешь! Слишком много желающих», – решил студент. Кто-то вытащил последнюю мелочь из штанов – не побрезговали!

Устал. Подошёл к фонтану передохнуть. Разношёрстная толпа весело плескалась. Скромно присел, опустил ножки в водичку. Мгновенно наступила тревожная могильная тишина. Заткнулись птички, замерли сердца.

— Ах, ты гнида!!! – с удивлением и возмущением и даже с каким-то восхищением выдохнул ближайший купающийся, описывая вокруг себя мочой волшебный круг от всякой голубой нечисти.

— Наших бьют! – опережая события, истерично завизжал чей-то тонкий голосок в толпе.

Уверенный в своей правоте, одним ударом удивлённый товарищ весёлым веером отсалютовал зубами студента.

Митингующие, подбадривая себя лозунгами за демократию, толерантность и терпил, бросились в рукопашную, мстя всему миру за свои неудачи, унижения и безысходность. Через полчаса к весёлой потасовке подтянулся и ОМОН. И вот уже все весело плещутся и целуются в фонтане, радуясь жизни и любя друг друга. И только воробьи и вороны продолжали из страху гадить на всех без разбору.

Студент с разбитым хайлом был на вершине славы – старательно позировал всем, у кого в руках были фотики. Вот она слава! Будет и он депутатом! А главное, фамилия подходящая – графская! Жизнь удалась: «невинно пострадавший от произвола властей» – уже видел себя президентом всех и вся.

Суд, не разбираясь, дал пятнадцать суток. Этим несерьёзным сроком очень обидел «надежду светлого будущего». А тут «Корявый» - рожа плебейская!

— Или сказки рассказывай, или парашу сторожи.

Пятнадцать суток в обществе Корявого сравнимы только с пятнадцатью годами строгого.