Еще не вечер - часть 3

ЕЩЕ НЕ ВЕЧЕР

Часть 3

Глава 11


    Двадцать человек взрослых людей –  не такая уж большая и неуправляемая группа, а потому все быстро и в то же время упорядоченно разместились в автобусе, предварительно уложив сумки в багажном отделении. Автобус и впрямь был комфортабельным и вместительным. В нем оказалось даже несколько свободных мест, так что при желании можно было пересесть и подремать, уединившись от остальных – легко откидывающиеся кресла позволяли и это.     Переднее место заняла Эмма с миниатюрным мегафоном в руке. Она вошла в автобус последней и, удостоверившись, что все на местах, кивнула водителю.  Двери с тихим шипением закрылись, и автобус тронулся.

    Пока, разворачиваясь и петляя, выбрались на основную дорогу, ведущую к месту назначения, ехали молча, но потом многоопытная Эмма встала с сидения и, приветливо улыбаясь своим подопечным, принялась как бы вместе с ними осматривать проплывающие мимо красоты природы, незаметно определяя самого легкого для начала общения члена группы. Как раз такого, который первым с удовольствием пойдет на контакт – ведь от удачного начала зависел весь процесс общения в дальнейшем. Безошибочно отыскав такого человека, она направилась к двум пожилым дамам, сидевшим через одно место от нее.

    - Здравствуйте, – сказала она сразу в мегафон, чтобы все могли ее слышать, и, получив ответ, спросила: – вы ведь Лидия Соколова, я не ошиблась?

    - Не ошибаетесь, – улыбнувшись, сказала пожилая актриса, польщенная ее вниманием и вниманием окружающих, – я, действительно, Соколова.

    Попутчики негромко захлопали. Эмма с улыбкой продолжила:

    - Мы рады, что вы оказались в нашей группе. А как мы можем к вам обращаться?  Ведь все привыкли называть вас просто Лидией.

    - Раз привыкли, так и называйте, я люблю свое имя.

    - Рядом с вами ваша… – задержала фразу Эмма.

    - Подруга, – дополнила соседка Лидии. – Мы дружим с детства. Меня зовут Анна Петровна.

    Эмма поднесла к ней мегафон и попросила:

    - Еще раз, пожалуйста.

    - Анна Петровна, – повторила дама и добавила, четко произнося слова в мегафон: – Я подруга Лидии, – и получила свою порцию аплодисментов.

    Пройдя по проходу, Эмма остановилась у сидения, на котором расположились девушки-близнецы. Она сначала поговорила немного с ними, а затем с их попутчиками сзади – двумя юношами – и  сказала уже в мегафон:

    - С нами едут две сестры – Катя и Оля. Они студентки. Катя учится на врача, а Оля хочет стать инженером. Они близнецы, но у Оли волосы чуть длиннее, чем у Кати, и если она в ближайшее время не будет их подстригать, вы легко сможете различать сестер. А сзади них сидят светлый Ян и темноволосый Виктор, тоже студенты, будущие электронщики.

    Юноши довольно скованно кивнули, а близнецы восторженно захлопали в ладоши, и остальные их поддержали.

    - А тебя как зовут? – подошла Эмма к подростку, который сидел рядом с матерью и изо всех сил старался казаться уже почти взрослым. Но ответила за него мать, а он только послушно кивал. Эмма поднесла мегафон ко рту:

    - Молодого человека, с которым я сейчас познакомилась, зовут Илья. Скорей всего, с нами едет будущий чемпион по шахматам со своей мамой Марией Иосифовной.

    Илья кивнул, поднялся со своего места, развернулся лицом к пассажирам и вполне серьезно поклонился, чем вызвал просто овации и гордую улыбку своей матери. Обстановка в салоне автобуса заметно потеплела. Улыбнулись даже несколько скованные Ян и Виктор.

    А Эмма двинулась дальше по проходу, приближаясь все ближе к даме бальзаковского возраста, которую уже откровенно опекал отставной военный.

    - Татьяна, – сказала дама в мегафон, – а для тех, кто не осмелится
обращаться таким образом, Татьяна Алексеевна, директор картинной галереи.

    - Александр Васильевич, подполковник в отставке, – не дожидаясь внимания Эммы, сказал в мегафон сосед Татьяны Алексеевны.

    Сидевшая сзади них пара сорокалетних супругов, которых Алевтина и Костя увидели в ресторане в первый же вечер, уже ждали своей очереди. Эмма почувствовала это и предоставила им слово.
 
    - Михаил Григорьевич и тоже Татьяна, – ответил мужчина за жену хорошо поставленным бодрым голосом, – верим в гороскопы и оба Козероги, – все засмеялись, и Михаил Григорьевич стал хлопать вместе со всеми.

    - А вот я, хоть и не верю, но знаю, что я – Овен, – сказал его попутчик, сидящий через проход. Рядом с ним ехала все так же вульгарно выглядевшая спутница.

    Эмма протянула к ней мегафон, но прыткий Овен завладел им сам и сказал:

    - Меня зовут Вадим Павлович, коммерческий директор торгового дома, – и только после этого отпустил мегафон.

    - А вы? – все же обратилась Эмма к его спутнице.

    Жеманно поправив прическу и растягивая слова, она негромко произнесла:

    - Меня зовут Жанна, – но, не дождавшись никакой реакции от окружающих, добавила в мегафон, который Эмма не спешила убирать от нее: – Мы с Вадимом Павловичем вместе работаем, и эта поездка – моя премия за хорошую работу в этом году, – и тут же получила свою порцию аплодисментов.

    Поняв, что Эмма направляется к ним, Костя встал и, галантно улыбаясь, жестом попросил мегафон.

    - Меня зовут Константин, – сказал он в него, продолжая улыбаться, – я психолог. А это моя спутница Алевтина. Мы путешествуем вместе, – он взял руку Алевтины, поцеловал и вернул мегафон Эмме, которая прошла с ним в конец салона автобуса, где по разные стороны прохода сидели две пока не знакомые пары – те самые, которые появились в группе позже всех.
 
    Дама, с которой вчера вечером у двери в ресторан произошел непонятный для Алевтины инцидент, следуя примеру Кости, сама попросила мегафон.

    - Меня зовут Стелла, имя моего спутника – Виталий. – Мы тоже
путешествуем вместе, – с некоторым вызовом сообщила она и тут же вернула мегафон Эмме.

    - Вячеслав Михайлович, – услышала Алевтина сдержанный бархатный голос, и ее сердце почему-то подпрыгнуло.

    - Катя, – пропел следом мелодичный молодой голосок, и Эмма распорядительским тоном предложила сделать небольшую остановку.

    - Мы подъезжаем к очередной лесополосе, разделяющей поля, – сказала она.  – Мы проехали почти половину пути, и здесь все могут на пятнадцать минут выйти из автобуса и немного размяться.

    - Давай прихватим пакет с продуктами, ты ведь не позавтракала, – озабоченно глядя на притихшую Алевтину, сказал Костя.

    - А ты тоже. Давай. И других угостим, – встрепенулась она.
 
    Довольный ее оживлением Костя вышел из автобуса, неся пакет с провизией и подавая Алевтине руку.

    Они расположились на опушке, где ковром расстилалась земляника, уже давно освободившаяся от ягод. Выложив фрукты и прочую снедь на заранее прихваченную бумажную скатерть, Костя предложил:

    - Прошу всех, кто хочет слегка перекусить, к нам. Просим и тех, кто хочет пить.

    - Иди сюда, – махнула рукой Алевтина будущему шахматному чемпиону, – не стесняйся, ты среди своих.

    Кое-кто не заставил себя долго ждать, сгруппировавшись около импровизированного стола. Особнячком держались Стелла и Виталий, объединившиеся с не верящим в гороскопы Вадимом Павловичем и его Жанной. А стеснительные Ян и Виктор почти сразу углубились в лесополосу.

    Лидия Соколова, с благодарностью приняла одноразовый стаканчик с минералкой, отошла в сторону и жадно закурила сигарету. А поодаль, увлеченно беседуя, прогуливался Вячеслав Михайлович со своей юной Катей.

    Двадцать минут промелькнули очень быстро, и пассажиры автобуса, казавшиеся теперь бодрее, чем утром, заняли свои места.

    - Мы никого не забыли? – пошутила Эмма. – Тогда поехали.

    Снова потянулись мимо окон поля, деревни и села то с разрушенными, а то и с уже восстановленными церквушками. И когда все задумчиво притихли, Эмма вновь взяла в руки мегафон.

    - А теперь я вам расскажу о том месте, куда мы едем, и где будем гостить всю эту неделю.




Глава 12


    Эмма немного помолчала, как бы проверяя, насколько внимательно ее слушают, и лишь потом начала свой рассказ.

    - Это имение принадлежало когда-то графу не самого знатного и не самого богатого рода. Более того, оно принадлежало незаконнорожденному сыну графа, и с этим связана красивая и печальная легенда, которая своим истоком уходит на много десятилетий назад. Именно тогда с целью укрепить род и приумножить богатство решили двое бояр поженить своих детей. Слова родительского ни сын, ни дочь ослушаться не смели, но брак этот оказался пустым – не было у них детей. А тут, как на грех, подросла в их имении девушка, крепостная, дочь скотницы Марфа. И была она так красива, что трудно было от нее взгляд отвести.  Взял ее хозяин со скотного двора, чтобы прислуживала она в доме, да все чаще стал наведываться в имение, занимаясь хозяйством и развлекаясь охотой, да все дольше стал задерживаться в нем.

    Страстно полюбил он Марфу – ни есть, ни пить, ни спать без нее не мог. И вот через какое-то время Марфа, как тогда говорили, понесла. Родился у нее мальчик – здоровенький, крепкий и красивый, как мать. Счастливый отец не мог нарадоваться на дитя, а мать осыпал дорогими подарками и окружил слугами. Но вольную ей не давал, очень уж боялся ее потерять.

    Конечно, про все это прознала его законная супруга и, дотоле тихая и кроткая, впала в страшный гнев. И стала строить всякие планы – как ей извести соперницу и ее отпрыска.

    А был у нее слуга, ее раб, тоже крепостной, из ее родительского дома. Он ее погодок был. И с самого детства был таким ее верным прислужником, что на все мог пойти ради нее, даже на смерть.

    Графу, разумеется, все доносили, и он понял, что Марфе и их сыну грозит реальная опасность, и поэтому надумал он спрятать их понадежнее. Тайно ото всех купил граф в очень красивом, но далеком от родового имения месте почти разоренное поместье с несколькими десятками крепостных и поселил там Марфу с сыном. Но поскольку долгую разлуку с ними он не мог переносить, хоть и не так часто, как прежде, все же наведывался туда. Вот и выследил графа верный пес его жены и, когда хозяин был в отлучке, пробрался туда ночью и устроил поджог.

    Да только не слишком удачно сложилось его дело – успела Марфа выскочить и ребенка на руках вынести. Но вот красоту свою она потеряла – сгорели ее волосы, да еще дым и огонь выжгли ей глаза и опалили лицо. Дом же сгорел дотла, не смогли его потушить. И Марфа снова оказалась на скотном дворе – лишь он уцелел той ночью. И сын тоже был с нею.

    Теперь уже не на шутку разгневался хозяин. Велел он насмерть запороть крепостного жены. Но тот ударился в бега и как в воду канул. А жена графа ушла в монастырь.

    И, видно, сильна была любовь графа. Не оставил он свою потерявшую красоту и зрение Марфу и своего сына, а стал отстраивать новый дом, большой, просторный, из белого камня. А на месте сгоревшего поставил часовню.

    Долго граф строился, состариться успел, но и жил тоже долго. Долго жила в монастыре и его жена, но все же умерла первой. И когда получил граф весть об ее кончине, то женился на своей слепой Марфе и признал своего сына законным.  Все, что он имел, отписал ему. И жили они с Марфой счастливо и умерли, как гласит легенда, в один день. Говорят, что Марфа умерла у него на руках, и сердце его не выдержало. Так и похоронили их рядом, за часовней. А их ставший уже взрослым и богатым сын сделал там фамильный склеп, где с тех пор хоронят всех, кто имеет хоть какое-то отношение к этому роду, но, естественно, документально подтвержденное.

    Само же поместье переходило из рук в руки, почти никогда не приходя в упадок. Только все более расширялось и укреплялось. Конечно, во времена смены строя судьба его резко менялась, но сейчас у этого поместья есть настоящий хозяин, подлинный потомок графа, хороший и предприимчивый человек, который пока все еще живет за границей, так как волею судьбы родился он именно там. Но, во-первых, в его планы входит переезд сюда, в Россию, а, во-вторых, здесь, в поместье работают его служащие, которые отличаются трудолюбием, усердием и добросовестностью и всецело поддерживают мнение хозяина, что имение должно не только себя содержать, но и приносить владельцу доход. В подчинение этому закону и налажена жизнь в поместье. Пашня дает свой доход, сады, огороды, виноградники  свой, а теплица, оранжерея – свой. Так же свой доход приносят и пруды, конюшни, пасека, фермы, птичники. По мере своих возможностей и леса, луга, а также мы с вами – туристы и гости этой прекрасной усадьбы. Мы с вами ведь тоже помогаем, не даем этому гостеприимному дому простаивать без дела. Да-да, – улыбнулась Эмма. – И это взаимная выгода. Именно поэтому строения находятся в отличном состоянии, а условия в доме проживания  налажены очень комфортабельные – каждого здесь ждет своя гостевая комната с современной ванной. Во всем доме царит дух богатой роскошной старины, перенесенной в наше рациональное время. Скоро вы сами все увидите и будете иметь возможность все это оценить, тем более что мы приближаемся к стоянке автобуса. А теперь ограничимся пока только организационными вопросами на первое время.

    Эмма перевела дух, оглянулась и посмотрела в лобовое стекло, а затем продолжила:

    - По выходу из автобуса все забираем свои вещи из багажного отделения, а потом я вас проведу в дом, где на втором этаже расположены гостевые комнаты – по одной на каждого человека, то есть своя комната будет у каждого – здесь так принято.
 
    Алевтина почувствовала, что Костя незаметным успокаивающим движением сжал ей пальцы.

    - …Я вас размещу по вашему желанию. Так как окна выходят на четыре стороны, то если кто-то любит утреннее солнце, он будет жить именно в такой комнате. Не беспокойтесь, места всем хватит – есть еще комнаты и внизу. Обед сегодня, в день приезда, будет позднее, чем обычно, на час, а именно в пятнадцать часов. Если же кто-то особенно проголодался, в столовой есть холодильники с легкими закусками, фруктами и соками, в буфетах – печенье, но я не советовала бы перебивать аппетит – кормят здесь вкусно и обильно. Надеюсь, часа перед обедом вам хватит на обустройство. А теперь прошу приготовиться к выходу.

    Автобус проехал мимо поднятого шлагбаума, рядом с которым стояла табличка с непривычной предупреждающей надписью «Внимание! Частное владение».  Водитель дружески помахал рукой охраннику, вышедшему из сторожки, и автобус въехал на просторную, покрытую бетонную плитами площадку, где у самого ее края уже стоял маленький пикап и небольшая грузовая машина.

    Все вышли, и кое-кто стал разминаться, наклоняясь и слегка вращая туловищем и потряхивая руками и ногами.

    Костя взял большую дорожную сумку Алевтины и более компактную свою.  Растянувшись гуськом, вся группа пошла вслед за Эммой, с любопытством посматривая по сторонам.


    Белоснежное величественное здание с крышей из зеленой черепицы поражало своей красотой и сложностью архитектуры, стиль которой определить было совершенно невозможно. Разноуровневые – то двух, а то и четырехэтажные части здания – были соединены между собой замысловатыми крытыми переходами и не могли не вызывать  мыслей о том, что все эти пристройки появились не просто в разные годы, но и в разные эпохи. И хотя сразу было видно, что для поддержания здания в отличном состоянии были использованы вполне современные материалы, все же невольно возникала нетерпеливая потребность обследовать все строение с особой тщательностью, продвигаясь шаг за шагом, вплоть до самой укромной каморки в надежде соприкоснуться с какой-то жгучей тайной, спрятанной там, в сокровенной глубине старинного дома.

    С негромкими возгласами вроде «о-о!», «какая красота!», «ну надо же!» группа вошла в просторный прохладный и несколько мрачноватый вестибюль, который даже днем был освещен настенными светильниками. Темным деревом были отделаны не только стены, но и потолок, пол же был выстлан черным мрамором.  Из вестибюля в здание вели три двери: две боковых и одна центральная. Дверь слева вела в кухню – это было понятно по звукам и запахам, доносившимся из-за нее, а правая была открыта, и в ее проеме просматривался длинный коридор с несколькими закрытыми комнатами. Каким-то образом угадывалось, что они были предназначены обслуживающему персоналу.

    Массивная центральная дверь состояла из двух створок с начищенными до блеска фигурными ручками из бронзы, но Эмма довольно легко распахнула ее и пригласила всех войти в еще более просторный холл, в центре которого располагался фонтан с очаровательной скульптурной композицией из трех граций. Каждая держала на вытянутых вверх руках изящную амфору, из горлышка которой вытекала вода, орошая прелестное мраморное тело. Акустика холла, соединяя звуки падающих капель и тихонько льющейся воды, создавала особую мелодию, созвучную любому настроению. Вдоль стен были расставлены кресла и диванчики, а фонтан окружали низкие банкетки.
    В холле прибывших встречала приветливая миловидная женщина в кокетливом цветном костюме из ситца и замысловато повязанной на голове косынке.

    - Здравствуйте, дорогие наши гости, – ласково поздоровалась она со всеми и обнялась с Эммой. – Меня зовут Мария Васильевна. Добро пожаловать в Марфино, – и она жестом пригласила всех пройти дальше – за холлом располагалась еще более просторная столовая, которая в другом своем торце оканчивалась широким эркером с высокими окнами и выходом на застекленную террасу. За ней можно было различить ухоженный парк.

    По всему периметру столовой тянулась балюстрада, на которую выходили двери гостевых комнат – по шесть с каждой из двух сторон и по две вправо и влево от эркера.

    - Это наша летняя, так сказать, резиденция, – пояснила Мария Васильевна. – Слева от нас – гостиная, это южная сторона, справа – библиотека. Как и положено, она на северной стороне. А теперь тем, кто любит солнце, предлагаю пройти налево, – и она пошла по лестнице, приглашая желающих за собой
.
    Первыми пошли Ян с Виктором, за ними сестры и будущий чемпион по шахматам с Марией Иосифовной.

    - Мы идем туда, – показал Костя Алевтине в сторону эркера и, взяв ее за руку, стал подниматься за юным дарованием.

    - Ваши комнаты там же, но с другой стороны, – услышала голос Эммы Алевтина и оглянулась. По правой лестнице поднимался Вячеслав Михайлович, придерживая за талию свою Катю. За ними шла Стелла с Виталием, Михаил Григорьевич с Татьяной и предложивший Татьяне Алексеевне свою руку отставной подполковник.

    - А вы не против расположиться в моем крыле? – спросила Эмма оставшихся не пристроенными Лидию с подругой и Вадима Павловича с Жанной. – Это восточная сторона – утром солнце, а после обеда уже тенек. К тому же это комнаты с выходом на лоджию, где можно курить.

    Лидия с усилием сглотнула слюну, смачивая пересохшее горло, и сказала:

    - Тогда я не понимаю, что мы здесь стоим. Идемте же. Ты со мной? – обернулась она к подруге, уже ступив на первую ступеньку лестницы.

    Последней в ближайшую к лестнице дверь, на которой висела табличка «Занято», вошла улыбающаяся и довольная Эмма. Через некоторое время она вышла на лоджию, где уже стояли дамы – как всегда жадно затягивающаяся сигаретой Лидия и жеманно выпускающая изо рта дым Жанна.




Глава 13


    Костя опустил сумку Алевтины на пол в ее комнате и распахнул створки балконной двери, впуская свежий ветер, напоенный запахом зелени и цветов.

    - Тебе здесь нравится? – спросил он, с едва уловимой тревогой вглядываясь в лицо Алевтины.

    - Неплохо, – рассеянно ответила она, с интересом рассматривая расписные стены и потолок большой комнаты с высокими арочными окнами напротив входной двери. У правой стены между двумя изящными прикроватными столиками стояла широкая кровать под искусно драпированным балдахином. В левой стене за тяжелыми шелковыми портьерами угадывались две двери.

    - А что здесь? – спросила Алевтина, подходя к ближайшей, и, отодвинув портьеру, толкнула дверь, которая мягко и бесшумно подалась, пропуская гостью в залитую светом ванную комнату, отделанную в розовых тонах. Даже полотенца, коврики и махровый халат, висящий на вешалке, были розовыми.

    - Мне нравится, – выходя из ванной, улыбнулась Алевтина и подошла к другой двери. Но та оказалась запертой. Алевтина с недоумением посмотрела на Костю и увидела хитроватый блеск в его глазах.

    - Да неужели?.. – рассмеялась она.

    - Твоя догадка верна, – с нарочито важным видом подтвердил он, – это дверь в мою комнату. И у меня есть один маленький заветный ключик, – хитро прищурился Костя, извлекая откуда-то внушительных размеров почти амбарный ключ, которым и открыл дверь.

    - Прошу, – сказал он, пропуская Алевтину вперед.

    Комната оказалась такой же, как у Алевтины, но расположенной симметрично, а ванная сияла голубым светом.

   - Здесь, значит, для мальчиков, а там для девочек, – с понимающей улыбкой кивнула Алевтина. – А откуда взялся ключик?

    - Видишь ли, эти комнаты оплачиваются заранее…

    - Извини, – перебила его Алевтина и смущенно пробормотала: – я, наверное, иногда задаю не совсем корректные вопросы, но…

    - Посмотри, какой чудесный вид, – мягко прервал Костя ее бормотанье, удачно сглаживая возникшую неловкость. Он обнял Алевтину за плечи и повлек за собой на лоджию. – Видишь, какой красивый парк? А дальше еще поля и сады. А вот в ту сторону лесок и пруд.

    - В самом деле, превосходно, – обведя взором расстилающуюся перед ними картину ухоженной природы, восхитилась Алевтина.

    - А лоджия у нас общая. Правда, дверь между комнатами удобнее – вдруг дождь, там, или ветер какой, – голос Кости звучал все глуше и глуше, пока губы их не встретились.

    Переведя дыхание после долгого поцелуя, Алевтина краем глаза заметила какое-то мелькнувшее сбоку белое пятно. Она повернулась в ту сторону, но успела увидеть лишь спину одетого в белую рубашку Вячеслава Михайловича, который только что покинул соседнюю лоджию и зашел в свою комнату.

    - А у наших соседей такая же планировка? – как бы между прочим спросила она у Кости, кивнув в ту сторону.

    - Точно такая же, я все заранее  разузнал, но вид из окна здесь лучше.

    - Какой же ты молодец, Костя! – с неподдельным восторгом похвалила Алевтина. – Мне здесь очень нравится. А сейчас мне надо развесить вещи, чтобы не мялись. Да и немного освежиться хочется. Угу?

    - Угу, – согласился Костя и легонько чмокнул ее в щеку.


    К обеду не опоздал никто, и было заметно, что все проголодались. За длинный общий стол, накрытый в столовой, садились стихийно, подсаживаясь к уже сидящим рядом с Эммой, восседавшей во главе стола. Прислуживал вполне современный официант, и Мария Васильевна, добавившая к своему ситцевому наряду не менее кокетливый фартук, помогала ему. Когда все разместились за столом, она объявила, что обед сегодня чисто русский и из продуктов, выращенных и произведенных в поместье.

    Подали холодный свекольник со сметаной и горячие щи, жареную свинину с гречневой кашей и тушеной капустой и отварную говядину с зеленым горошком и молодым картофелем, обильно сдобренным свежим душистым укропом. Тут же на покрытых глазурью широких глиняных тарелках лежали не тронутые ножом огурцы, помидоры, зеленый лук и еще не просохшие от капель воды нежные листья салата. Блюда не были порционными: свекольник и щи подали в пузатых супницах, мясо – в жаровнях и на противнях, а гарнир – в глиняной посуде. К запаху всего этого великолепия, выставленного по центру стола, добавлялся и аромат свежеиспеченного хлеба.

    - Кушайте, гости дорогие, – приветливо потчевала Мария Васильевна, – на здоровье. А кто любит – в графинчиках наша наливка – смородиновая, вишневая, рябиновая и из малины. А на десерт будет мороженое – тоже сами делаем, с сиропом и жареными лесными орехами.

    Все дружно захлопали, хором сказали «Спасибо!» и уже после этого сосредоточенно принялись за еду.

    Когда даже десерт был съеден и со стола убрано все, кроме наливок и ваз со свежими яблоками, грушами и сливами, расходиться не спешили. Кто-то негромко переговаривался друг с другом, кто-то лениво поглядывал по сторонам, кто-то просто сидел, откровенно уставившись в одну точку, побежденный навалившейся сытостью. Первой вышла из-за стола мечтающая о сигарете Лидия, а за ней уже все остальные, явно желающие замереть где-нибудь в блаженном покое на часок-другой.

    - Интересно, здесь всегда так кормят? – спросила у Кости обычно сдержанная в еде Алевтина.

    - Подозреваю, что да, – ответил он и вложил в ее руку красивую спелую грушу.

    - Спасибо, я ее потом съем, – улыбнулась Алевтина.

    - Чем займемся?

    - Я бы почитала что-нибудь у себя в комнате.

    - Одна?

    - Ты не обижайся, но одна. Боюсь, что много не смогу прочесть, что-то в сон клонит. Что ты на это скажешь?

    - Тогда я тоже прилягу в своей. Только у меня будет одна маленькая просьба.

    - Какая?

    - Пусть наша общая дверь не будет заперта.

    - Ладно, – засмеялась Алевтина и взяла Костю под руку. Но когда они поднимались по лестнице на балюстраду, она случайно поймала пристальный взгляд Вячеслава Михайловича и заметила, с каким напряженным вниманием смотрит на него его Катя. И настроение Алевтины непостижимым образом вдруг резко изменилось.

    - Пожалуй, – медленно произнесла она, – ты все же можешь почитать мне вслух. В моей комнате. Ведь мы уместимся?

    - Еще бы, – обрадовался Костя. – На такой великолепной кровати даже бегемот уместился бы.

    - Бегемот?  Да нет, бегемот кровать сломает, – совершенно серьезно сказала Алевтина.


    Чуть приспущенный балдахин создавал успокаивающую затененность, а теплый летний воздух, проникающий в комнату через приоткрытую дверь лоджии, вместе с шелестом листвы и звуками птичьих голосов умиротворял и нагонял дремотную негу, которая охватила Алевтину сразу же, как только ее голова коснулась подушки. Некоторое время она лежала не двигаясь, с наслаждением подчиняясь этой пленительной истоме под постепенно затихающее бормотанье Кости, но настоящий глубокий сон так и не пришел к ней. Видимо, давали о себе знать впечатления дня: новые места, новые знакомства, новые отношения с новыми людьми.

    По правде говоря, она предвидела, что не все будет легко, и даже специально готовилась к этому. Но вот откуда сейчас взялось это неясное беспокойство?  Будто что-то мешает. Или что-то никак не вспомнить. Или что-то должно случиться. Сквозь дрему, никак не отпускающую ее, Алевтина мысленно пыталась прокрутить недавние события в надежде определить, что вызывает в ней это непонятное волнение, но ей это так и не удалось. Она потянулась, тихонько зевнула и открыла глаза. Костя крепко спал, зажав в руке недочитанную книжку.  Алевтина уже в который раз залюбовалась правильными чертами его лица и красивым блеском ухоженных волос, падающих на поникший лоб.

    «Мне повезло, – подумала Алевтина, – наконец-то повезло. Ведь у меня никогда не было такого красивого мужчины, а теперь вот я всегда могу сказать себе «был», а сейчас еще и «есть». А что «будет», об этом не надо загадывать.  Да и что такое будущее? Это не так уж и далеко от настоящего. А настоящее, по вполне научному определению, длится всего три секунды», – вспомнилось ей занятие с психологом.

    Она тихонько выбралась из кровати и, обернувшись тонкой простыней, медленно прошлась по комнате, с любопытством разглядывая потолочную и настенную росписи. Незамысловатые сюжеты наивной любви пастухов и пастушек прямо возле их пасущихся среди сочной травы очень кучерявых белоснежных овечек выполнены вполне мастерски. Можно долго любоваться тщательно выписанными фигурками и яркими красками пейзажей.

    Стараясь не шуметь, Алевтина все так же осторожно прошла в ванную комнату и тщательно закрыла за собой дверь.

    Впечатляющее разнообразие превосходных средств по уходу за кожей и волосами, пушистые коврики, свежие полотенца и махровый халат, приготовленные чьими-то добрыми руками, уже ждали своего гостя. Здесь, среди современного комфорта, в ароматах модной косметики на несколько минут можно было даже забыть о том, что находишься в столь необычном месте.

    Неторопливо поворачиваясь под ласкающими струями теплого душа, Алевтина поневоле мысленно производила сложнейшую планировку водно-канализационной системы того крыла здания, которое было предоставлено их группе. Заодно ей вспомнилось и то, сколько сил и времени уходило у нее на курсовые и дипломные чертежи, которые ей приходилось выполнять по заказам нерадивых и вечно не успевающих студентов. Мысли Алевтины уже лениво перетекали от этих чертежей к настенным и потолочным росписям, к балдахинам над кроватями, драпированным из современных тканей, и к той истории, которую рассказала им Эмма.

    «Да, – думала она, – какие-то неувязки все-таки будут, если копнуть хоть чуть поглубже. Скорей всего, это просто искусственно созданная красивая легенда, пусть даже и основанная на реальных фактах, но в которой ничего исторически достоверного может и не быть. Почти наверняка все это лишь коммерческое предприятие, правда, очень хорошо продуманное и организованное. Однако считать себя гостем всей этой «старины» все равно приятно».

    Она вышла из ванны, обмотала волосы полотенцем и закуталась в махровый халат. В дверь постучали.

    - Аля, ты здесь? – раздался голос Кости.

    - Я здесь, здесь, – мирно кивая головой, сказала Алевтина и открыла дверь. – Как спалось?

    - Спасибо, слишком крепко. Что теперь ночью делать буду?

    - О, как далеко ты загадываешь. Еще целый вечер впереди.

    - Тогда я, пожалуй, тоже пойду приму душ и разберу вещи, а то моя сумка так и осталась на полу. А хочешь, я тебе расчешу волосы?

    - Нет уж, – рассмеялась Алевтина. – Сегодня я сделаю это сама. Потом на лоджии подсушу.

    - А, может быть, лучше феном? Все-таки дело к вечеру, не так уж и жарко…

    - Нет, Костя, фен пересушивает волосы. И я хочу немножко полюбоваться закатом.

    - Тогда я скоро присоединюсь к тебе.

    - Ладно-ладно, – слегка подтолкнула его к двери Алевтина, разматывая полотенце с головы.

    Вячеслава Михайловича, сидящего на своей лоджии в плетеном кресле со стаканом сока в руке, она заметила не сразу. А когда заметила, ей стало жутко неловко. И Алевтина посчитала наилучшим для себя представить, будто она осталась на время совершенно одна на всем белом свете. И потому вот стоит она сейчас, абсолютно раскованная, на этой лоджии, сушит свои только что расчесанные волосы и любуется заходящим солнцем, время от времени прикрывая глаза от его косых лучей щеткой для волос.

    Покрутившись так некоторое время, как перед камерой на съемках какого-то
кино, и убедившись, что сосед довольно часто поглядывает в ее сторону, Алевтина, не отдавая себе отчета, почему-то ушла с лоджии не через свою дверь, а через ту, которая вела в комнату Кости. Услышав там звук льющейся в ванной воды, она на цыпочках пробежала в свою комнату и села перед зеркалом.

    Она не могла припомнить, что когда-либо видела свое лицо с таким озорным выражением. Щеки ее пылали, и она приложила к ним ладони.

    - Аль, – сказала она своему отражению, – ты что, интригуешь этого респектабельного господина? Или пытаешься флиртовать? Ты сходишь с ума или что?

    Сообразив вдруг, что ее может услышать Костя, она встала и прикрыла дверь в его комнату.

    «Пора одеваться к ужину, – уже спокойно подумала она, но тут же вздохнула: – Ну, не такой уж он и респектабельный, если отдыхает с молоденькой девочкой».




Глава 14


    Добросовестно относящаяся к своим обязанностям Эмма за ужином рассказала о ближайших действиях группы – совместных и не только. Предполагалось на следующий день сразу после завтрака осмотреть поместье в целом. Так было заведено. Гостей вели на самую высокую в поместье возвышенность, откуда было видно почти все, как на большой карте: сама усадьба со всеми постройками, парк, рощи, сады, пашни, луга, пруды, озеро, виноградники и все остальное. После такого обзора обычно было легче ориентироваться, если кто-то хотел гулять и развлекаться сам по себе. Эмма обещала также подробно рассказать и о тех местах, которые могли заинтересовать некоторых гостей не только как отдыхающих, но и из деловых соображений. Только туда без сопровождающих не принято было ходить, поэтому, чтобы все успеть, лучше всего составить график таких посещений.

    - А пока, – добавила она в конце своей речи, – приглашаю всех вас на традиционный костер. Там уже все для этого приготовлено. Ну, кроме того, что может понадобиться каждому из вас.
 
    И на недоуменные взгляды, улыбаясь, пояснила:

    - Наверное, вы согласитесь со мной, что у костра мы все ведем себя по-разному: одни любят просто смотреть в огонь, другие – петь песни, а третьи – без конца подкладывать хворост. Но есть и такие, кто любит печь в золе картошку или жарить кусочки колбасы на веточках. Мало ли у кого какие предпочтения. Вот такие сборы, – мягко продолжала Эмма, – получаются всегда очень веселыми и создают особое настроение: приправленное, как кушанье специями, чем-то таким ностальгическим, что хочется уловить, задержать в себе. Вы согласны со мной?

    Все молча дружно закивали. Уловив в глазах своих слушателей мечтательное выражение, Эмма с довольным видом кивнула и встала из-за стола.

    - Тогда, – уже деловым тоном произнесла она, – обращайтесь к Марии Васильевне. Она исполнит любые ваши пожелания. Здесь есть практически все, что может вам понадобиться. Собираемся у входа.


    Идти было недалеко. Неторопливым шагом не больше десяти минут. Шествие возглавляла Эмма с юным шахматистом и его мамашей, а чуть отстав от них, шел водитель автобуса, который, как потом выяснилось, был мужем Эммы. В руках он держал аккордеон, а за его спиной торчала ловко пристроенная гитара.

    Освещенный фонарями асфальт скоро кончился, и все пошли широкой, присыпанной светлым песком дорогой, которая с небольшим уклоном вправо поднималась на косогор, оказавшийся зеленым лужком тихой узенькой речушки.  Слева же в опускавшихся на землю сумерках были видны силуэты нескольких бодрых молодых деревьев. С них именно здесь начинался ближайший к усадьбе светлый лес.

    Хворост, ветви и поленья для костра, заранее распиленные и разрубленные на приемлемые для этого части, были сложены в громадную, но аккуратную кучу недалеко от многолетнего кострища, которым пользовалось не одно поколение гостей поместья. По здравому разумению так оно и должно быть, иначе все вокруг давно уже было бы вырублено, затоптано и сожжено. А так – и сады, и леса прореживаются и очищаются от больных, слабых и старых деревьев, и уничтожение их тоже приносит определенную пользу.

    Вокруг самого кострища большим неправильным шестигранником были уложены толстые стволы спиленных когда-то деревьев, отполированные задами многочисленных любителей костровой романтики.

    Вспыхнувшее и взлетевшее поначалу высоко в небо пламя вскоре осело, стало голубоватым и ровным от пышущих жаром и покрывающихся пеплом угольков.  Юрий Иванович, муж Эммы, вызвался печь картошку, в чем ему активно помогал юный шахматист, а Михаил Григорьевич настругал из веток шампуров для сосисок и колбасок, и через какое-то мгновение в воздухе  повис не  поддающийся описанию аромат продымленной снеди, дразнящий даже тех, кто не слишком сдерживал себя во время ужина. В корзинках с провиантом, заботливо укомплектованных Марией Васильевной, оказались и бутылочки с ягодными наливками, дополненные стопкой бережно сложенных стаканчиков, что вызвало восторженные рукоплескания.

    А когда первоначальная волна радостного возбуждения улеглась, и вся группа уютно расположилась вокруг костра на гладких стволах, в рокоте приглушенных во имя величественной ночной тишины голосов то здесь, то там можно было различить и отдельные слова, и целые фразы, по которым легко угадывались темы разговоров. Люди рассказывали что-то о себе и расспрашивали других, понятливо кивали, обменивались какими-то рецептами и пытались давать житейские советы.  И сразу ощущалось, насколько заметно и как быстро сблизил людей, еще вчера совсем не знающих друг друга, этот костер с импровизированным ужином и шутливым чоканьем стаканчиками при мерцающем свете летающих искр. Время, как категория, перестало существовать вообще, а пространство сузилось до маленького пятна пылающих жаром углей, куда с усталым лицом смотрела Эмма, слушая тихие переборы, которые извлекал из аккордеона сидящий рядом с ней муж.

    «А у нее нелегкая работа, – пронеслось вдруг в голове у Алевтины. – Я бы, наверное, так не смогла. И вообще, общаться с людьми – это не просто умение.  Это желание и призвание».

    Мысли ее прервал с серьезным видом попрощавшийся со всеми Илья. Он сдержанно объяснил, что у него режим, взял свою мамашу под руку, и они не спеша направились к дому.

    Но засобиравшуюся вслед за ними Лидию никто не захотел отпускать. С разных сторон послышалось «неужели вы так и уйдете?», «не отпустим, уж извините», «ну, пожалуйста, просим вас». Не скрывая, что ей приятно это слышать, Лидия пошепталась о чем-то с мужем Эммы, но тот с немного растерянным видом пожимал плечами. Заметив это, Костя извинился перед Алевтиной и направился к ним. Чуть позже они с Лидией сели перед всеми на отдельное бревно. В руках у Кости была гитара. Все притихли и с нескрываемым интересом смотрели на эту необычную пару: знаменитую и любимую актрису, осенняя красота которой оттенялась глубокой житейской мудростью, таящейся в ее глазах, и стройного широкоплечего красавца, сидевшего рядом в почтительном ожидании с гитарой в руках. Казалось, даже костер перестал потрескивать.

    - Я ехала домой, – вдруг в полной тишине раздался мягкий грудной голос, – душа была полна…

    Алевтине показалось, что ее сердце пропустило один удар, сработав вхолостую, а затем всю скопившуюся кровь мощным толчком выбросило куда-то вверх, под самое горло. Дыхание перехватило. Она растерянно оглянулась. Эти звуки в одно мгновение перенесли ее в далекое прошлое. На очень много лет назад. К такому же вот костру в теплой летней ночи, когда еще с Олежкой они после окончания школы большой группой пошли в поход – тогда это так называлось. И вот так же у костра слушали романсы. И пели тоже. Больше, вообще-то, пел Олежка. Особенно ей. Он всегда пел ей «Гори, гори, моя звезда».  Он знал, что Алевтина любила романсы, но когда пел именно этот, то, выводя «ты у меня одна заветная, другой не будет никогда», неизменно многозначительно смотрел ей прямо в глаза. Даже если они были не одни.

    Странно, учились в одном классе, не общались даже по мелочам, а к последнему году учебы как-то вдруг обратили внимание друг на друга и стали встречаться. Как же много времени они проводили вместе! Расставались только за тем, чтобы переночевать дома. И поступали в строительный институт вдвоем, даже в одной группе оказались. Проучились в ней вместе один год, до того момента, когда Алевтина увидела его на том лугу, где обсыхала после купания…

    Она зажмурилась.

    «Это называется ассоциативной памятью, – стараясь успокоиться, подумала Алевтина, – только и всего. Так бывает, если вдруг запахи, звуки, освещение и прочее разбудят память органов чувств». Вспомнив советы психолога, она переключила внимание на предметы, совершенно не связанные с той ситуаций, и совсем скоро почувствовала себя спокойной и уверенной. И только тогда открыла глаза. Делая вид, что наслаждается пением, она с легкой улыбкой неторопливо оглядела присутствующих. Почти все сидели с томно-блаженным видом, и лишь одна пара глаз своим тревожным взглядом поведала ей, что ее состояние не осталось незамеченным. Из-за пышных волос Кати на нее в упор смотрели серые глаза Вячеслава Михайловича. Алевтина тут же перевела взгляд на Костю, но тот сосредоточенно аккомпанировал Лидии и в ее сторону повернулся, когда романс уже был допет.

    Не дослушав аплодисментов, благодарная актриса спела «Отцвели уж давно хризантемы в саду», но этот романс вызвал в душе Алевтины лишь тихую грусть, такую же, какая возникает у каждого, кто не забывает, что впереди его тоже ждет осень жизни. Тонким чутьем актрисы Лидия уловила ауру этого настроения. Она озорно подмигнула и, не дожидаясь аккомпанемента, запела, раскачиваясь в такт мелодии:

    - Гай-да, тройка, снег пушистый, ночь морозная кругом… 

    В летней ночи это вызвало всеобщее веселье и бурные овации. К гитаре Кости присоединился и аккордеон Юрия Ивановича, а, видимо, самые заводные тут же вскочили с бревен и завальсировали на утоптанном пятачке.

    «Вот так и должно быть, наверное, в жизни, – философски размышляла Алевтина, – веселье пусть переходит в грусть, а грусть в веселье, вот тогда и будет равновесие».

    - Ты не скучаешь, милая? – раздался рядом голос Кости. – У тебя задумчивый вид.

    - На меня так романсы действуют. Это нормально. Не беспокойся, все хорошо.  А Лидия прекрасно поет, я и не знала. Кстати, где она?

    - Уже пошла вместе со своей подругой. Вячеслав Михайлович вызвался проводить их до дома.

    - А-а, – протянула Алевтина и машинально поискала глазами Катю. Увидев ее рядом с близняшками, отчаянно флиртующими с Яном и Виктором, она вдруг повеселела и, положив руку на плечо Кости, с кокетливой интонацией в голосе сказала:

    - А ты, оказывается, хорошо играешь на гитаре, Костя. Может быть еще и поешь?

    - Может быть, – шутливо кивнул он головой. – Тебе прямо сейчас спеть или потом?

    - Лучше потом, – засмеялась Алевтина. – Надеюсь, за целый отпуск еще представится такая возможность.

    В ответ Костя взял ее за руки и с многозначительным взглядом поцеловал середины ладоней. Слегка откинувшись, Алевтина снова засмеялась, но уже каким-то воркующим смехом желанной женщины. Да тут же и умолкла, смущенно озираясь по сторонам. Однако занятые собой остальные члены группы, кажется, ничего не заметили. Разве что вышедший из темноты Вячеслав Михайлович да Татьяна Алексеевна, не сводившая завороженных глаз с Кости после его игры на гитаре.

    Другая Татьяна и ее Михаил Григорьевич, балуясь малиновой наливкой, расписывали Эмме и отставнику свой прошлогодний отпуск, проведенный в Польше. Отставник же слушал их вполуха, стараясь не упускать из виду Татьяну Алексеевну, которая медленно прогуливалась вокруг костра. Вадим Павлович самозабвенно танцевал со Стеллой танго под аккомпанемент Юрия Ивановича, а тот, склонив к мехам аккордеона ухо, в упоении отстукивал такт ногой. Тем временем спутник Стеллы, имя которого Алевтина почему-то все время вспоминала с трудом, со скучающим видом смотрел на догорающие поленья, а Жанна топталась рядом с ним, очень неуютно чувствуя себя со своей длинной дымящейся сигаретой, и время от времени бросала косые взгляды на танцующих.

    Уловив, что Костя тоже  смотрит в ту сторону, Алевтина тихонько произнесла:

    - Как-то жалко ее, а?

    Костя хмыкнул и неопределенно пожал плечами.

    - И одна танцующая пара – это не танцы, – продолжала Алевтина.

    - Ты хочешь танцевать? – спросил Костя.

    - А я еще не видела, как ты танцуешь танго, – кокетливо наклонила голову Алевтина.

    - Неужели ты хочешь?.. – легонько кивнул он в сторону Жанны.

    - Угу, хочу, а почему бы и нет?
 
    - Что ж, твое желание для меня закон, моя королева, – нарочито торжественно произнес Костя и, отвесив Алевтине церемонный поклон, направился к Жанне.

    Когда перед Юрием Ивановичем в танцевальном круге возникла еще одна пара, он тут же заиграл другую мелодию танго и с еще большим воодушевлением. Все повернулись в сторону танцующих и молча наблюдали за ними.

    Подчиняясь искусному вождению Кости, Жанна смущенно краснела и улыбалась, но уже через пару минут, приноровившись к партнеру, с явным удовольствием наслаждалась танцем.

    Восхищенно глядя на Костю, его выпады, поддержки и прочие па в танго, Алевтина вдруг с удивлением почувствовала чисто физическое влечение.

    «Однако какой это, оказывается, сексуальный танец, – подумала она. – И  почему я раньше не замечала этого? Хотя где мне это было замечать? Да, все-таки правильное я приняла решение, я себя одобряю. Слышишь, Аля? Ты молодец», – и она вместе со всеми принялась хлопать раскланявшимся танцорам и аккордеонисту.

    Костя отвел Жанну на ее место и подошел к Алевтине.

    - Ну как, Аля, пойдешь теперь со мной танцевать? – уже отдышавшись, спросил он.

    - Теперь пойду, – сказала смеющаяся Алевтина. 

    Блеск в ее глазах показался Косте подозрительным.

    - Кажется, нам уже пора? – спросил он.

    - Нет, что ты, еще никто не уходит. Давай еще немного побудем здесь.

    - Как скажешь, – согласился Костя.

    Но последнее слово было за Эммой. Лишь она своим профессиональным чутьем могла уловить ту степень насыщенности впечатлениями, на которой надо остановиться, чтобы не было излишней усталости. А потому через некоторое время под ее руководством затушили костер, собрали успевший образоваться мусор, отнесли его в специальный контейнер и только после этого, оживленно переговариваясь, пошли к дому.

    Костя открыл комнату Алевтины, пропустил ее вперед и, закрывая за собой дверь, сказал:

    - Мне надо принять душ. Я скоро приду поболтать перед сном. Не закрывайся, пожалуйста.

    Алевтина кивнула и проводила его взглядом, недоуменно пожав плечами – ключ от их общей двери так и остался у Кости. Прокручивая в памяти то одну, то другую сцену у костра, она тоже пошла в ванную.

    Костя пришел скоро. Постучал в дверь, но ответа не дождался. Вошел в комнату и застал Алевтину лежащей на кровати в махровом халате с мокрыми волосами и легкой блуждающей на губах улыбкой. Услышав его шаги, она забормотала.

    - Ты что-то сказала, милая? – наклонившись над ней, негромко спросил он.

    - Какой длинный сегодня был день, – медленно и внятно произнесла Алевтина, не открывая глаз, и умолкла.

     Все так же склоняясь над ней, Костя еще немного постоял в терпеливом ожидании, пока не понял, что она крепко спит. Тогда он выключил свет и, осторожно ступая, ушел к себе, оставив их общую дверь приоткрытой.




Глава 15


    Экскурсия на следующий день началась сразу после завтрака и прямо из столовой. Захватив с собой по совету Эммы купальные принадлежности, упаковки с соками и немного фруктов, вся группа вышла через двери эркера на террасу и затем по невысоким и широким ступенькам спустилась в парк.

    Его дорожки не были ни асфальтированы, ни бетонированы, а хорошо укатаны и посыпаны ровным слоем крупного речного песка вперемешку с битым в мелкую крошку красным кирпичом. За аккуратными, ровно выложенными гранитными бордюрами простирались ухоженные газоны замысловатых геометрических конфигураций с коротко подстриженной травой, экзотическими клумбами и островками то густо посаженных кустиков туи, то островерхих кипарисов, то разнорослых голубых елей. Кое-какие дорожки, ответвляющиеся от центральной аллеи, вели и вправо, и влево, заманивая виднеющимися в их конце беседками, ротондами, да и просто укромными уголками под прикрытием плакучих ив.

    Постепенно дорога пошла на спуск. Все чаще встречались невысокие, в три-четыре ступеньки, лесенки, ведущие вниз, пока, наконец, путники не пришли к прелестному, с резными перилами мостику, перекинутому через узкую, но с чистой журчащей водой речушкой.

    - Это наша Отрада, – с ласковой улыбкой пояснила Эмма. – Это она вчера слушала наши голоса у костра, но только там, в той стороне, – и Эмма махнула рукой туда, откуда начался их путь. – А здесь, – продолжила она, – парк заканчивается, и за речкой начинаются покосные луга.

    Траву, кажется, уже скашивали, и ее колючие концы успели отрасти. Кое-где были видны и поспевающие за ними луговые цветы – гвоздики, васильки, клевер, ромашка и медуница, наполнявшие воздух особым густым ароматом.

    - Как тут пахнет! – в один голос воскликнули близняшки.

    - Пчелам это тоже нравится, – все с той же улыбкой подхватила Эмма. – Вон, видите слева? Там пасека, – и она показала рукой вдаль, туда, где рядами, как бараки, стояли многочисленные ульи.

    - А меня однажды укусила оса, – вдруг подал голос будущий чемпион по шахматам, – а у меня оказалась аллергия. Я чуть не погиб, – с гордостью добавил он, обнаружив, что над ним никто не смеется, даже, напротив, смотрят с большим сочувствием.

    - Ты должен беречься, – серьезным тоном сказала Эмма.

    - Я знаю, – так же серьезно ответил он.

    - Но к пчелам мы не пойдем, – успокоила всех Эмма. – Нам надо направо.  Сейчас осторожно перейдем мостик и пойдем по той тропинке через лужок. Она приведет нас к дороге, а уж дорога выведет к цели, – объясняла она, пропуская всех по одному на мостик, на который сама ступила последней.

    Тропинка оказалась не длинной, и уже вскоре все вышли на грейдерную дорогу, разделяющую луг и просторные необозримые поля, перемежающиеся лесополосами.

    - Мы пойдем и дальше вправо, но уже по дороге. Вон там, за пасекой, влево отсюда уже можно различить старый сад, а выше него гречишное и гороховое поля. Сейчас мы идем мимо пшеничного, за которым – отсюда не видно – кормовое. С годами эти поля чередуются. Для гостей поместья это обычно не представляет интереса. А вам я это рассказываю для того, чтобы вы хорошо ориентировались на местности и не заблудились, если надумаете погулять. А вот в тех елочках осенью бывает много маслят. Да и летом после дождика тоже. Это молодые посадки. А еще через несколько минут мы доберемся до старого леса.  Он смешанный. И там тоже и грибы, и ягоды, и орехи. Вон видите там, вдали?  Это он. Он будет слева от нашей дороги, а напротив него – тот пригорок, который нам нужен. Но мы не будем на него сразу взбираться. Сделаем у опушки привал.

    Это обещание оказалось не лишним. Кое-кого оно приободрило. Во всяком случае, кислые лица Яна и Виктора оживились, да и у Жанны и спутника Стеллы вырвались вздохи облегчения.

    Прошло совсем немного времени, когда за очередным поворотом петляющей дороги взорам путешественников открылась залитая летним солнцем опушка, за которой, как бы пропустив вперед более молодую поросль, начиналась величественная дубрава. Но место это никак не могло показаться диким, так как в тени молодых деревьев в невысокой, но густой траве были расставлены громадные пни с гладко срезанной поверхностью, которые имитировали столы, а в качестве стульев  вокруг каждого располагались небольшие пенечки. Но вершиной комфорта оказались видневшиеся уже в самом лесу два сказочных теремка, к которым вели протоптанные дорожки. На ближайшем к путешественникам домике красовалась большая буква «Ж», составленная из огромных ромашек, выпиленных из фанеры и соответствующим образом раскрашенных. А чтобы попасть в другой теремок, надо было пройти дальше по дороге, минуя место привала, заставленное пеньками, но уже и отсюда можно было различить крупную букву «М», образованную из фанерных листьев дуба. Все это невообразимо обрадовало и развеселило всех членов группы. И все тут же принялись размещаться на привале по своему желанию и вкусу, освежаясь
соками и фруктами.

    Если бы какой-то случайный прохожий оказался в этом месте, он увидел бы почти идиллическую картину: близнецы плели венки из цветов и колосящейся травы, Ян и Виктор, улегшись поодаль на ромашковом поле, о чем-то оживленно беседовали, обе Татьяны и Михаил Григорьевич собирали лекарственные травы, юный шахматист, на время забыв о том, что он уже достаточно взрослый, ловил каких-то бабочек и жучков. Спутник Стеллы и начальник Жанны с увлечением резались в карты, кем-то заранее прихваченные с собой, в то время как Стелла и Жанна о чем-то перешептывались, прыская вдруг короткими смешками. Вячеслав Михайлович задавал какие-то вопросы Эмме, внимательно выслушивая ее ответы. И лишь Лидия, подперев щеки руками, с отрешенным видом смотрела куда-то вдаль под длинный монолог своей обычно молчаливой подруги, время от времени рассеянно кивая головой.

    - Ты не устала, милая? – склонившись к Алевтине, спросил Костя. – Хочешь еще сока?

    - Если честно, я бы сейчас выпила горячего чая.

    - Сбегать на кухню? – с серьезным видом спросил Костя.

    Алевтина искренне рассмеялась. Но в это время в его руках невесть откуда вдруг появился маленький термос. Отвинтив его крышку, Костя плеснул в нее горячий чай.

    - Невероятно! – ахнула Алевтина. – Откуда же это? – спросила она, втягивая носом густой аромат.

    - Но ведь я знаю твои привычки, – ласково заглядывая в ее глаза, вкрадчивым голосом произнес Костя. И все тем же тоном добавил: – А что мне за это будет?

    - Будет, будет, – закивала Алевтина, отпивая чай маленькими глоточками.

    - А у меня и конфетка есть. Шоколадная. Вот, – подразнил Костя. – А поцеловать тебя можно?

    - Конфетку сейчас, а поцеловать потом, – дурачилась Алевтина, поддерживая затеянную им игру, и сцапала конфетку. Костя поймал ее руку и поцеловал.

    Не терявшая чувства времени Эмма, обращаясь к тем, кто был неподалеку, сказала:

    - Если мы не будем надолго здесь задерживаться, то до обеда успеем еще и на озеро.

    И уже громче к остальным:
 
    - Нам пора. Мы вас ждем.

    Неспешно и размеренно ступая и тем самым как бы задавая темп, она первой начала подниматься на холм по самому пологому его склону, иногда оглядываясь на остальных. Шли почему-то почти все время молча и, как всем показалось, долго, хотя прошло всего несколько минут.  И глядя все время себе под ноги, не сразу даже поняли, что идут уже по ровному плато. Раздавшееся на одном выдохе «О-ох!» всегда и неизменно звучало здесь при одном только взгляде на открывающуюся с площадки панораму. Отсюда было видно почти все поместье, казавшееся игрушечным королевством: усадьба с постройками, ферма, конюшни, сады, пруды и озеро, виноградники, теплица и парк, пасеки и поля, мимо которых они только что проходили. Не было видно лишь речки, но ее путь можно было угадать по густым кустам и деревьям, на ее бережках.

    - А у меня бинокль есть, – раздался вдруг в благоговейной тишине голос юного дарования.

    - А дашь посмотреть? – спросили близняшки.

    - Конечно, – великодушно протянул им бинокль Илья, чувствуя себя очень значительной фигурой в группе. Его мать стояла рядом, одобрительно кивая головой.

    В бинокль посмотреть захотели все, и каждый увидел что-то свое. Сестры разглядывали озеро – сверкающее жемчужным блеском полотно, обрамленное светлыми пятнышками мини-пляжей и темно-зелеными кляксами густой растительности. По форме оно напоминало кривую букву «Г» и располагалось, оказывается, совсем близко от дома. Михаил Григорьевич с Татьяной долго рассматривали виноградники и хоздвор при них с винодельней и погребами, казавшимися отсюда совсем крошечными. Стелле был интересен расстроившийся за многие десятилетия дом с примыкавшим к нему зимним садом и оранжереей, а Жанна с любопытством рассматривала парк, через который проходило начало их пути к этому холму.

    Все были оживлены, и пока бинокль переходил от одного к другому, отчаянно жестикулировали и, вытягивая руку, показывали остальным направление, в котором увидели еще что-то интересное.

    Катя и Вячеслав Михайлович, обозрив панораму, видимо, нашли нужную им точку и поочередно рассматривали ее в бинокль. Алевтина посмотрела в ту сторону, но ничего, кроме конюшни и какого-то маленького стадиончика, не увидела. Вячеслав Михайлович, заметив, что она смотрит туда же, протянул ей бинокль.

    - Хотите посмотреть? Это интересно.

    Алевтина кивнула. Но, приставив бинокль к глазам, растерянно улыбнулась.

    - Его надо повернуть другой стороной. Давайте, я вам помогу, – снова раздался сдержанный бархатный голос.

    Вячеслав Михайлович взял у Алевтины бинокль, развернул его и встал сзади нее. Он приставил бинокль к ее глазам и, взяв ее руку, пристроил ее на бинокль. 
         
    - Теперь покрутите вот здесь. Это поможет навести на резкость, – мягко произнес голос у самого ее уха.

    Волнующий запах незнакомого мужского парфюма окутал ее и лишил сил.  Голова Алевтины слегка закружилась, и она спиной оперлась о крепкую мужскую грудь, ощутив на своем затылке его подбородок. При этом она почувствовала, как дрогнули поддержавшие ее руки и как не хотели они ее отпускать, когда через мгновение она смогла справиться с собой, вежливо поблагодарив Вячеслава Михайловича за помощь. Бросив украдкой быстрый взгляд на Костю, Алевтина поняла, что тот, увлеченно рассказывая Михаилу Григорьевичу и Татьяне то, что сам знал о виноделии, кажется, ничего не заметил.

    До самого же хозяина бинокля очередь дошла лишь в конце.

    - А я вижу то место, где был наш костер! – с восторгом воскликнул он. – Это, оказывается, совсем близко отсюда. А мы так долго шли!

    - Какой молодец, – похвалила Эмма, – ты верно подметил.

    - Я все понял, – все так же восторженно продолжал Илья, – мы сначала шли прямо, когда через парк, а потом все время вправо. Получился такой большой круг, по которому мы почти вернулись…

    - Да ты и впрямь будешь чемпионом, – стараясь не обидеть подростка, умело остановила его Эмма. – А теперь, если мы спустимся вот по этой дорожке, то быстро доберемся до озера и успеем до обеда искупаться. Будьте осторожны – несмотря на сделанные здесь ступеньки, спуск будет крутым. Поэтому держитесь за перила, - и Эмма снова пошла первой.

    До озера, как и обещала Эмма, дошли очень быстро. Медленным был лишь спуск с холма, а затем, стоило только пересечь узкую лесополосу и негустой кустарник, как тут же оказались на благоустроенном ухоженном пляже. Здесь были и купальни, и удобные лежаки, и грибки с широкими зонтами, где можно было спрятаться от слишком назойливого солнца, и даже маленькая лодочная станция в конце пляжа, на которой, впрочем, было больше застывших во временном бездействии катамаранов, чем лодок.

    Лежаков с лихвой хватало на всех, и, облюбовав себе понравившийся, каждый мог, как хотел, отдыхать от непривычно утомительного пешего перехода. Дамы разбрелись по купальням, и уже оттуда им были слышны всплески и фырканье добравшихся до воды мужчин.

    Не уверенная в своем желании окунуться в озере Алевтина все же собрала волосы в тугой узел и переоделась в эффектный закрытый купальник, лучший из того, что ей довелось купить еще до встречи с Костей. Свою одежду она аккуратно развесила на вешалке и, ступая босыми ногами по чистому нагретому песку, пошла по пляжу, отыскивая глазами Костю и свой лежак рядом с ним.

    Как она и думала, Костя без нее купаться не пошел. Хотя он и снял одежду, все же ждал Алевтину, подставляя лицо солнечным лучам и время от времени поглядывая в сторону ее купальни. Остальные же члены группы уже успели обжить весь пляж: Илья с матерью расположись под грибком и играли в шахматы, под другим грибком сидели Лидия с подругой и Эмма. Жанна, отставник и Стелла со своим спутником загорали на лежаках, а обе Татьяны, близняшки и Михаил Григорьевич играли в волейбол. Виктор, Ян и Вадим Павлович плавали уже на середине озера. А Катя и Вячеслав Михайлович, оживленно беседуя, прогуливались у самой кромки воды.

    Растянув губы в приветливой улыбке, Алевтина, ступая как можно грациознее, неспешно приближалась к Косте. Она уже хорошо освоила искусство пользоваться солнцезащитными очками, а потому, обратив лицо только в сторону Кости, могла незаметно наблюдать за всем происходящим.

    Почти два месяца она готовилась к подобному моменту. Истинность происходящего со всеми нюансами и во всей полноте была известна только ей, Алевтине. Другие же не должны были даже догадываться о чем-то, и поэтому их оценка была далеко не безразлична ей. Но то, что она сейчас видела, пробегая напряженным взглядом от одного члена группы к другому, превосходило все ее ожидания. Это был ее экзамен, и по всем его пунктам она получила «отлично».  Она видела одобрительные взгляды Эммы, Лидии и даже ее равнодушной ко всему подруги, завистливые глаза Стеллы и Жанны и восхищенное выражение лица Кости, что ее особенно порадовало. Был здесь еще один человек, чье мнение ей почему-то тоже было интересно, но для этого надо было бы оглянуться. Алевтина на это пойти не посмела и продолжала двигаться все тем же шагом к Косте.

    - Идите к нам, – позвала Татьяна, принимая  мяч от своего Михаила Григорьевича и посылая его Татьяне Алексеевне, – прекрасно растрачиваются лишние калории.

    - Алевтине это, кажется, не нужно, – отбивая мяч, буркнула Татьяна Алексеевна, досадливо хлопнув себя по крутым бедрам, на которые, не отрываясь, смотрел подполковник.

    - Ты восхитительна, дорогая, – мурлыкнул на ушко Алевтине Костя и поцеловал ей руку.

    - Спасибо, – кокетливо ответила она, а мысленно продолжила: «и спасибо еще фитнес-центру, солярию и психологу, без помощи которого еще три месяца назад я ни за что не решилась бы выйти вот так, не спеша, на виду у всех, сделать эти несколько шагов и подойти к такому вот мужчине».

    - Купаться хочешь? – спросил Костя, все так же восхищенно глядя на нее.

    - Пока нет, но ты поплавай. Я водоемы не очень жалую.

    - Я знаю, но вдруг у тебя появилось желание.

    Алевтина виновато покачала головой и улыбнулась.

    - Тогда я, с твоего позволения…

    - Да-да, иди, сегодня такая прекрасная погода. Вода, наверное, теплая.

    Костя в несколько прыжков преодолел полоску пляжа, с разбегу нырнул и поплыл. Алевтина, развернувшись к озеру, махнула ему рукой, украдкой посмотрев в сторону Вячеслава Михайловича, но по его лицу ничего не смогла прочесть.

    «Наверное мужчина и должен быть таким, – подумала она, – чтобы женщина стремилась вызвать его реакцию, не оставить его равнодушным – это так держит в тонусе. А примитивизм самца – это другая крайность. Со временем это будет только раздражать».

    Еще один сильный всплеск воды отвлек Алевтину от ее мыслей. Это Вячеслав Михайлович тоже нырнул и поплыл. Купальщики затеяли соревнование, а все оставшиеся на берегу дружно подогревали их выкриками и аплодисментами до тех пор, пока Эмма не стала подавать знаки, что времени осталось не так уж много.

    Пловцы быстро приблизились к берегу и, восстанавливая дыхание, рассекали ногами воду, выходя на песчаный пляж. Алевтина с удивлением отметила, что фигурой Вячеслав Михайлович не уступает Косте, несмотря на разницу в годах.  Разве что в плечах немного, но в росте тоже не проигрывает и вообще…

   Она вдруг смутилась и отвернулась. Заметив на лежаке полотенце, подняла его и подала Косте.

    - Нам уже пора уходить. Мало мы здесь побыли. А тут неплохо, – с нескрываемым сожалением сказала она.

    - А мы вечером после ужина сюда придем. Хочешь? – спросил Костя, вытираясь. – Можем поплавать на лодке или катамаране, а можем устроить звездный заплыв.

    - Да я с удовольствием! А заплыв – это как?
 
    - А это я тебе здесь все сразу и объясню. Я переоденусь, ладно?

    - Угу, я тоже, – и довольная Алевтина пошла к своей купальне.