Отец

Чайка зависла в воздухе напротив кроваво алого солнечного диска, касающегося нижним краем мрачной синевы моря. Небольшие, настырные, частые волны нервно пытаются взобраться на пологий берег. Белые туфли почти сливаются с мелким, похожим на пыль, песком пляжа. Белый костюм "тройка" идеально сидит на спортивной фигуре Виктора. Пиджак расстёгнут, под ним видно белую жилетку и белый галстук. Только рубашка отличается. Вроде бы тоже белая, но какой-то особенный оттенок, словно светится. Синие глаза Виктора тоже светятся. Дерзкая улыбка, беззаботного человека. Походка лёгкая, неспешная, но уверенная. В опущенной руке чёрный пистолет "Люгер-Парабеллум". Взгляд устремлён вдоль берега на маленькую тёмную фигуру человека, идущего на встречу.  Лица человека не разобрать, но уже достаточно хорошо видно, что он тоже в костюме, только чёрного цвета. Виктор, так же с улыбкой, поднимает пистолет и начинает стрелять. Выстрел, второй, третий. Не сбавляя скорости, тем же уверенным шагом и с той же улыбкой, Виктор продолжает стрельбу. Четыре, пять, шесть, семь. Человек в чёрном как ни в чём не бывало движется на встречу. Похоже он тоже улыбается. Виктор остановился. Остался последний патрон. Задержал дыхание. Тщательно прицелился. Выстрел. Есть попадание, но человек в чёрном, словно не заметил. Также уверенно идёт на Виктора, только теперь он вскидывает руку с пистолетом и начинает стрелять. Первая пуля ударила куда-то под ключицу. Тряхнуло. Боли не почувствовал. Посмотрел вниз. Видно как белоснежная рубашка окрашивается красным. Пятно расползается по груди и только галстук, поверх этого пятна, остаётся белым. Виктор поднял глаза на чёрного человека и засмеялся. Другой выстрел ударил в левое плечо. Затем ожгло правый бок. Тело содрогалась от попаданий, а Виктор смеялся. С последним выстрелом он начал медленно падать на спину. Песок бережно принял израненное тело. Взгляд направлен вверх. Небо над головой и небо в глазах. Виктор  продолжал улыбаться. Человек в чёрном склонился и заглянул в синие глаза Виктора. На удивление у этого человека тоже плескалось в глазах небо. Такое же синее. Одно на двоих. Человек не улыбался. Только теперь Виктор понял, что на него смотрит его же лицо, просто лет на двадцать старше, и с длинным шрамом от левой брови вниз через щёку, где у самой кромки нижней челюсти делает резкий поворот к подбородку, и прячется в глубоком провале двойного подбородка. Человек в чёрном просунул ладонь под затылок Виктора и приподнял голову, внимательно вглядываясь в лицо. Он был встревожен. Небо в глазах Виктора замерцало и из уголка глаза скатилась первая слеза. Затем была вторая, третья и так пока поток слёз не умыл щёки. Улыбка осталась, только из беспечной и дерзкой стала просто счастливой. Говорить было трудно, да и не обязательно, слова сами рвались на свободу. Те самые слова, которые Виктор с детства, как молитву, повторял перед сном на протяжении долгих, долгих лет.

- Отец. Я знал, что ты придёшь. Ты мой герой и я буду достойным тебя. Отец... Отец... Папа...



Как только начал осознавать себя в социуме, маленький Витя замучил мать вопросами: "Где мой папа?" Мать долгое время молчала, но однажды, видимо Витя совсем уж допёк сказала, что папа геройски погиб на войне в Афганистане. С этого момента маленький Витя решил, когда вырастет,  стать солдатом и отомстить за смерть отца. Хотя впервые отстаивать светлую память, и честь отца ему пришлось уже в младших классах школы.
Во втором классе на праздновании дня защитника, двадцать третьего февраля, мальчишки, конечно же, хвастались своими отцами. У кого-то отец самый сильный и может одной рукой поднять гирю в тридцать два килограмма. У кого то может подтянутся на турнике пятнадцать раз. У Игоря отец милиционер. Лёшка, поглядывая свысока, сказал, что это всё фигня, у него отец воевал в Афгане и даже есть медали. Витя не выдержал, ведь так сильно хотелось похвастаться, что его папа тоже герой. Так и сказал, что его отец герой. Он погиб в Афганистане. Как противно и обидно заржал Лёшка.

- Да у тебя сроду отца не было, так моя мама сказала, ясно. Ты безотцовщина!

- Мой отец герой, а ты козёл! - сказал Виктор и врезал Лёшке по носу.

Кто-то из дворовых парней говорил, что в драке главное это первый удар. Лучше всего бить в нос, он мягкий и из него легко идёт кровь. А когда соперник видит свою кровь он, как правило, "сдувается". Так и получилось: Лёшка "сдулся". Заплакал и побежал, размазывая кровь и сопли, жаловаться учительнице.

Директриса медленно переводила тяжёлый взгляд с Вити на его маму и обратно. Молчала долго, только постукивала карандашом о стол. Затем с трудом разомкнула губы, жирно намазанные оранжевой помадой, и каркнула. Конечно не как ворона, но её скрипучий голос очень напоминал карканье за что и получила прозвище Каркуша.

- У тебя фамилия Суворов. С такой фамилией ты должен быть примером для ребят. Защитником. А ты дерёшься. Ты понимаешь, Витя, что это ЧП? Чрезвычайное происшествие. Ты разбил нос отличнику, активисту, сыну уважаемого человека. А за что?

- Он обозвал меня.

- И что такого? Ребята каждый день ссорятся, обзываются, но не машут же кулаками. Ты понимаешь, что за драку мы должны поставить тебя на учёт в милицию. А если это повторится, то мы будем вынуждены исключить тебя из школы. Куда дальше пойдёшь? В тюрьму? Ты кем мечтал стать?

- Офицером, - без запинки ответил Витя.

- Достойная мечта. Но, думаю, с такой биографией тебя и близко не допустят к военному училищу. За что ты ударил Лёшу, как он обозвал тебя?

- Он сказал, что я безотцовщина, а у меня есть папа! Он герой! Он погиб на войне!

- Не кричи. Думаю, что в офицеры тебя не возьмут. Мало того, что драчун, ты ещё и врунишка. Нет у тебя отца!

Витина мама хотела что-то сказать, уже сделала шаг вперёд, но Витя оказался быстрее.

- Я за эти слова сейчас и тебе в нос заеду! Слышишь, Каркуша! Мой отец герой! Он самый лучший на свете!

Слёзы предательски навернулись на глаза, и чтобы никто не увидел, что он плачет, Витя выскочил из кабинета, громко хлопнув дверью.

В этот вечер, перед сном, он впервые шептал свою молитву

- Ты мой герой и я буду достойным тебя. Отец... Отец... Папа...



Первый раз сон, где Виктор на пляже в белом костюме, из старинного "Люгера" стреляет в чёрного человека, приснился в старших классах. С тех пор он повторялся с периодичностью раз в полгода. Из детской истории Виктор сделал правильные выводы и больше не позволял эмоциям брать над собой верх. Школу окончил, правда, другую на отлично. Стал мастером спорта по биатлону. И когда пришёл срок служить отечеству, попал в престижную учебку (учебная часть) ВДВ (воздушно десантные войска). Первое, что он узнал, прибыв в учебку, что командир учебной части - полковник Суворов. Мало того что однофамилец, так ещё и звать Владимир, как отца.
Через месяц службы Виктор впервые увидел своего однофамильца, точнее не просто увидел, а был вызван к нему. В тот день был первый прыжок с парашютом, конечно не с самолета, а с вышки, но бывалые десантники говорили, что как раз с вышки страшнее всего. Страх Виктора прошёл сразу, когда увидел как замешкавшегося парня перед ним, сержант отправил с вышки пинком под зад. Быть униженным пинком в зад Виктор не хотел, поэтому, как только настал его черёд, не задумываясь, шагнул в пустоту. Всё прошло отлично, но испытанный стресс от новых приключений вымотал сильно. До отбоя оставался час на личные дела, а глаза уже слипались, и хотелось быстрее рухнуть в койку. У тумбочки дневального раздался звонок телефона. Немного погодя дневальный прокричал:

- Курсант Суворов к командиру части!

- Не понял? - растерялся Виктор, - А на фига я командиру части?

- А я от куда знаю? - промямлил дневальный под пристальным взглядом Виктора, - Звонок из штаба.

- Поспал, блин, - Виктор быстро пошёл в свой кубрик одеваться, на ходу соображая, где умудрился так накосячить, что аж командир части его вызывает.

Командир части сидел за столом и медленно переворачивал листочки в серой бумажной папке.

- Товарищ полковник, курсант Суворов по вашему приказу явился! - отчеканил Виктор только перешагнув порог.

- Являются ангелы...

- Виноват! Прибыл!

Полковник взглянул на курсанта и Виктор невольно вздрогнул. На него смотрело лицо человека в чёрном из его сна. Цепкий взгляд синих глаз, похожие черты лица, а главное - шрам от левой брови вниз через щёку.

- Подойди ближе, курсант, - полковник отвёл взгляд, - то есть Виктор.

Виктор подошёл к столу полковника почти вплотную. Взгляд прикипел к шраму на левой щеке. Этого не могло быть. Может всё это продолжение сна? Такое сверх реалистичное продолжение? А сам Виктор давно спит в своей койке. Полковник, тем временем, не отрываясь от бумаг, махнул рукой на стул.

- Садись. Поговорим.

Виктор промолчал и садится не стал. Он был в растерянности. Полковник не настаивал. Тяжело опустил пятерню на листы из папки и задумчиво посмотрел на Виктора.

- Значит ты Виктор Владимирович Суворов. Мать твоя Зинаида Геннадьевна, в девичестве Харитонова?

- Так точно.

Полковник задумался, и довольно на долго. Виктор уже хотел сам спросить чего ему надо от него. Но полковник спросил первым.

- Ты родился на станции Зима?

- Да. Это мой родной город. Но после второго класса мы с мамой переехали в Иркутск. От туда и призывался.

- Понятно. Вот что, Виктор не буду бродить вокруг да около... Я твой отец... Так выходит.

Опять пауза. Полковник смотрел куда-то в сторону. Кашлянул и продолжил.

- Меня в Афгане ранило. Миной накрыло так, что думал не выживу. Ногу оторвало.  Протез теперь. Остальное два года по частям собирали. Врачи сказали, что я навсегда останусь овощем. Всю жизнь пролежу в постели. Не знал я, что Зина беременна. Не знал, что ты родишься. Я как очнулся, написал ей, что бы забыла про меня. Что всё кончено. Не хотел, что бы всю жизнь с инвалидом мучилась. А видишь, как получилось. Я всё же выкарабкался и даже в армию вернулся. Помогли ребята, друзья по Афгану. Даже карьеру сделал. Прости, я не знал, что ты есть... Может, всё иначе было бы... Что скажешь?

Виктор не знал что сказать. Вырвалось само:

- Мой отец герой. Он погиб в Афганистане. Разрешите идти?



За полгода в горах Виктор стал отличным бойцом. После учебки, как и мечтал, попал в разведроту снайпером. За плечами уже несколько боевых выходов. На счету семь духов. К жизни в условиях войны уже привык. Почти ничего не напрягало, только сон с чёрным человеком стал донимать всё чаще и чаще. Ещё вспоминался последний разговор с отцом. Вот и сейчас, сидя на броне и фильтруя взглядом "зелёнку" (лес), вспоминался второй и последний разговор с полковником.

- Виктор, послушай, тебя как отличника я без проблем могу оставить в части. Ты сержант. Будешь командиром отделения. Через полгода можем направить тебя в школу прапорщиков или в военное училище. Отличное начало для будущего офицера. Ну, как?

- Товарищ, полковник. Решение принято. Рапорт написан. Я буду служить в боевой части. Мой дед воевал. Мой отец воевал. Не хочу быть исключением. Они тёпленьких мест не искали. Тем более я снайпер. Кому нужен снайпер, сидящий в тылу? Родина доверила мне оружие, обучила, потратила не малые средства. Ради чего? Тёпленького местечка? Моё место там в горах.

- Я услышал тебя, - сказал полковник севшим голосом, - Ты не знаешь, что такое война. И я хотел бы, что бы ни узнал. Если что, то как я твоей матери буду сообщать? Я только-только обрёл сына. Для чего? Что бы потерять? Позволь мне как отцу хоть что-то для тебя сделать.

- Мой отец герой. Он погиб в Афганистане. Разрешите идти?

Так закончился второй разговор с отцом.

- Ты чего набычился? - ткнул в бок Виталька, - Сожрал чего?

Виталька, позывной Барсук, добрый малый. Контрактник, здесь таких называли контрабас, воевал уже вторую войну. Как ни странно, не озлобился, не замкнулся. Балагур ещё тот. Тараторил как его пулемёт громко, много и точно. Виктор сдружился с ним с первых дней. Когда Барсук узнал, что Виктор снайпер сказал, что они с ним элита подразделения. Пулемётчик и снайпер самые важные профессии на войне. С тех пор они не разлей вода. Он же придумал Виктору позывной Белый, за светлые волосы и чистые помыслы: "Не люблю идеалистов, но ты исключение".

- Смотри, что я на днях у местных прикупил.

Барсук пошарил под разгрузкой и извлёк на свет пистолет. "Люгер"! Тот самый "Парабеллум" из сна Виктора.

- Я знаю, что ты не ровно дышишь к старине. Держи, брат, для тебя брал. - Он широким жестом протянул пистолет Виктору - Держи, держи. У снайпера должно быть вспомогательное оружие. Правда, с патронами туговато. Восемь в нём и рассыпухой штук двадцать. Но в дальнейшем проблем с патронами не будет. Они до сих пор выпускаются. Многие импортные пестики ими питаются. Кстати, "Маузер" тоже под этот патрон. Хочу себе "Маузер". Ты намёк понял, Белый?

- Да понял я, понял. - Он посмотрел на Барсука - Не могу принять. Как то не по себе. Вчера опять этот сон видел.

- Тем более бери. Он может оказаться твоим последним шансом.

Виктор взял пистолет. Рукоять словно живая приятно влипла в ладонь. Будто всю жизнь им пользовался. Некоторое время подержал в руке, оценивая ощущения, и убрал в набедренный карман. "Люгер" вошёл идеально. Даже клапан застегнулся без проблем. Повернулся к Барсуку, что бы ещё раз поблагодарить... И тут пыхнуло. Затем толчок в спину и Виктор полетел с брони головой вперёд. На лету выпустил из левой руки свою СВДшку (снайперская винтовка Драгунова) и выставив ладони перед собой, кувырком приземлился, тут же откатившись в сторону. Всё было проделано на рефлексе. Только после приземления он услышал звуки взрывов и частую дробь пуль по броне. Огляделся. СВДшка в паре метров впереди. Ужом скользнул к ней и сразу обратно за ближайшее дерево. Он снайпер. Не ему поливать свинцом "зелёнку". Две секунды оценить обстановку. Два БТРа (бронетранспортёр) из трёх горят. Третий пытается столкнуть один с дороги. Его КПВТ (крупнокалиберный пулемёт Владимирова танковый) стрижёт высотку, с которой ведётся огонь противника. Барсук удачно залёг за кочкой, установил свой "Печенег" (пулемёт Калашникова пехотный) на сошки и готовится открыть огонь. Виктор несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул, снимая нервное напряжение, и прильнул к оптике. Не спеша водил по густой листве справа налево, выискивая огневые точки противника. Слышал, как заработал "Печенег" Барсука. Хорошо. Он привлечёт внимание. Щелчок "плётки" (свд) и Барсук замолчал. "Брат, не молчи! Дай ещё очередь, я сниму эту "кукушку" (снайпер) - мысленно прокричал Виктор. И пулемёт Барсука, словно услышал призыв, дал длинную очередь. Выстрел СВДшки "духа" почти слился с выстрелом Виктора. Минус один. Только тут он оглянулся на Барсука. Тот сполз под кочку и зубами разрывал индивидуальный перевязочный пакет. Левая рука плетью висит вдоль тела. Предплечье залито кровью.

- Барсук, ты жив, курилка?!

- Нормально, Белый! Мясо пригорело!

- Меняй позицию, тебя уже вычислили!

И словно в подтвержденье этих слов по кочке прошла очередь. Судя по звуку РПК (ручной пулемёт Калашникова). Виктор моментально определил сектор, откуда ведёт огонь пулемётчик и прильнул к прицелу. Что-то мелькнуло в листве. Так и есть. Меняет позицию. Рассчитал траекторию движения. Есть! Вот он. Выстрел. Нет пулемётчика. Минус два. Откатился сам. Рванула последняя "коробочка" (бтр). А потом всё закрутилось-завертелось. Успел вычислить гранатомётчика. Снял. Оставшиеся бойцы, человек двадцать,  сумели собраться и прорваться дальше по дороге, где закрепились на небольшой высоте. "Двухсотых" (убитых) вынести не успели. У самих каждый второй "трёхсотый" (раненые) из них четверть "тяжёлые". Радист постоянно вызывал помощь. Бой шёл часа полтора. "Духи" пёрли и пёрли. Когда патронов почти не осталось прапорщик Попов - позывной Бес, взявший на себя командование после гибели командира, пересчитав оставшийся боекомплект, приказал радисту запросить у артиллерии удар по квадрату. Вызвать огонь на себя. На всякий случай, если «артухи» (артиллерия) не успеют, все приготовили гранаты, что бы взорвать себя вместе с духами. Последний штурм был самым упорным. "Духи" чувствовали, что вот-вот возьмут. Погиб Бес. Барсук лежал без сознания с зажатой в ладони гранатой. Виктор подполз ближе к другу, что бы в последний миг уйти вместе с ним. Когда кончились патроны, наступила тишина. Звенящая тишина. В прямом смысле. В ушах звенело беспрерывно и нудно. И сквозь этот звон прорезался хриплый голос. Сначала было не понятно, что он говорит, а потом до сознания стали доходить сильно исковерканные акцентом русские слова.

- Эй, русские. Вы хорошие солдаты! Мы уважаем хороших солдат! Зачем дальше лить кровь?! У вас нет патронов, а у нас нет времени. Сдавайтесь. Мы не причиним вам вреда. Мы воюем не с простым народом. Мы воюем с властью. Зачем напрасно гибнуть! Даём пять минут на размышление, а потом закидаем гранатами!

Очнулся Барсук.

- Чего он там мелет?

- Так, сказки рассказывает - улыбнулся Виктор - Ты вот, что брат, я с ним поговорю сейчас. Время потяну, а ты не отключайся. Если что подрывай нас.

- Добро, брат.

Виктор крикнул из-за укрытия.

- Плохо слышу тебя, бандит! Повтори!

- Эй, зачем сразу бандит, - ответил хриплый, - Я патриот. Я свою землю защищаю. Это вы бандиты. Пришли в мой дом с оружием.

- Это старая пластинка. Твои же мирные земляки вас считают бандитами, а нас просили о помощи. И сами помогают нам.

- Я понял тебя русский. Ты решил тянуть время. Надеешься, что помощь придёт. Не надейся. Просто сдавайся.

- Раз ты такой понятливый, то должен знать, что русские не сдаются!

- Сдаются! Ещё как сдаются! Столько ваши пленных прошло через мои руки. Тебе и не снилось!

- Так ты, трус, только с пленными воюешь?! Слабо с настоящим мужчиной один на один?!

- Ты, русский, меня на слабо не бери. Чего ты хочешь? Из уважения выполню твою последнюю просьбу.

Виктор улыбнулся. Взял таки "духа" на слабо.

- Я из древнего дворянского рода. Суворов! Может, слышал такую фамилию?! Ты, как полагаю, тоже не от сохи?! Предлагаю дуэль на пистолетах.

- Ты серьёзно?!

- Серьёзней некуда! Ну, что?! Принимаешь вызов!

- Весёлый ты русский. Я о тебе своим детям и внукам рассказывать буду!

- Или я своим! - Виктор засмеялся. По настоящему, искренне.

Барсук простонал:

- Ты что серьёзно?

- У тебя есть варианты? - прошептал Виктор.

- Ну, Белый, ты псих.

- Гранату крепче держи и не вырубайся. Ну, брат, свидимся в раю.

Виктор поднял вверх пустую левую руку, а правой тем временем вынимал из кармана "Люгер".

- Эй! Слышишь, не знаю, как тебя назвать?! Бандитом как-то уже неудобно. Всё-таки на дуэль вызвал!

- Называй меня просто Нохчо!

- Тогда ты меня зови Иван, - засмеялся Виктор, - Я выхожу! Без оружия! Только пистолет, как договорились!

Виктор встал в полный рост и сделал шаг вперёд. Медленно оттянул затвор "Люгера". Убедился, что патрон зашёл в патронник. Отпустил. "Только не подведи. Так и не успел пристрелять". Посмотрел на опушку леса, сразу определяя расстояние.

- Ну, что, Нохчо?! Я готов!

- Я иду, Иван!

На опушке появился "дух". Весь в чёрном. Только белая надпись арабской вязью красовалась на чёрной бандане. Виктор вздрогнул. Вот он его вечный сон. На мгновенье устыдился свой слабости, улыбнулся и пошёл на встречу, медленно поднимая пистолет.
Походка лёгкая, неспешная, но уверенная. Взгляд устремлён  на маленькую тёмную фигуру человека, идущего на встречу.   Виктор, так же с улыбкой, поднимает пистолет и начинает стрелять. Выстрел, второй, третий. Не сбавляя скорости, тем же уверенным шагом и с той же улыбкой, Виктор продолжает стрельбу. Четыре, пять, шесть, семь. Человек в черном, как ни в чём небывало, движется на встречу. Похоже, он тоже улыбается. Виктор остановился. Остался последний патрон. Задержал дыхание. Тщательно прицелился. Выстрел. Есть попадание, но человек в чёрном, словно не заметил. Только теперь до сознания дошло, что «дух» в бронежилете. Теперь "дух" вскидывает руку с пистолетом и начинает стрелять. Первая пуля ударила куда-то под ключицу. Тряхнуло. Боли не почувствовал. Виктор поднял глаза на чёрного человека и засмеялся. Другой выстрел ударил в левое плечо. Затем ожгло правый бок. Тело содрогалась от попаданий, а Виктор смеялся. С последним выстрелом он начал медленно падать на спину. Трава бережно приняла израненное тело. Немеющими пальцами вытянул из кармана разгрузки гранату и рванул кольцо. Не получилось. Дёрнул ещё раз. Виктор нервно продолжал рвать кольцо гранаты, не понимая, почему не выдёргивается чека. Мысли ломились в голову хаотичные, несуразные: "Неужели всё?" "Письмо отправил? " "Усики разогни, болван, замучаешься дёргать. " "Мама будет плакать. " "Хренушки, один не уйду, с собой прихвачу, того чёрного". "Кто маме сообщит?" "Хочу что бы отец... Отец... Отец... Папа..."

Тьма накрыла сознание воина. Виктор уже не слышал, как тишину разорвали пулемётные очереди. Как над ним зависла "вертушка" (вертолёт). Как чьи-то руки бережно разжимали его пальцы на гранате.



Пришёл в себя в больничной палате. Ещё не открыв глаза, понял, что в госпитале. В нос ворвался запах лекарств и чистоты. Захотелось глубоко вздохнуть. Попробовал, но боль ожгла грудь изнутри. С трудом открыл глаза. Рядом скрипнул стул. Кто-то наклонился над самым лицом. Долго не мог сфокусировать взгляд. Из тумана выплыло лицо полковника. И как-то из далека пришёл его голос.

- Ты как, сынок?

Виктор счастливо улыбнулся.

- Ты мой герой и я буду достойным тебя. Отец... Отец... Папа...