Глава 6. Неудавшийся план

      
  Участники будущей поездки договорились встретиться на следующее утро, чуть свет, обсудить всё ещё раз, более подробно, в деталях - и сразу же выезжать. Только Арэн и его друзья - ардагонцы заранее пообещали присоединиться к общему отряду уже где-нибудь на окраине города.
А после, когда Арэн поехал к себе, то провёл очень неспокойную ночь. Он узнал слишком многое за прошлый день, и ему было о чём поразмыслить. Например, ему стало ясно, что, являясь молочным братом погибшего наследника престола, он мог бы занимать при дворе более достойное место. Не меньшее, чем занимал герцог Дамурт, сын лорда Аримана. Ведь дядя Хендрик, как главный Советник по магическим вопросам - был не менее важной персоной, чем другой главный Советник, лорд Ариман, который рассматривал вопросы торговых отношений. Но... Видимо, вес Аримана при дворе был в действительности уже гораздо больше веса его дяди. Вдобавок, к сожалению, мать Арэна, хотя и была сестрой герцога Хендрика, имела слабые магические способности. И все они были связаны с лечением людей или туманными прорицаниями. Потому, её всегда считали богомольной и близкой более к Единой Церкви, чем к Дворцу и политике. Однако, именно свою сестру дядя умудрился сделать кормилицей наследника. Должно быть, он предъявил царской чете свою родственницу в нужный момент. Сложись всё по-другому... Тогда, даже если отец Арэна был далеко не магического рода, и у него почти наверняка не было явно выраженных магических способностей... А иначе, зачем его от испытаний магическим шаром предохраняла не только мать, но и дядя, который, будучи Советником по вопросам магии, мог бы явные способности заметить, даже не подвергая племянника тщательному исследованию или испытаниям? И всё же, даже при почти что полном отсутствии способностей к обучению магии, но при живом наследнике, сыне Тиомеда IV, Арэн мог бы занять, к примеру, место главного архивариуса, картографа - или же, как и отец, пошёл бы по военной линии.
Почему же раньше он принимал своё нелепое положение, как должное? И почему нормальной считал такую его должность при дворе даже дядя? Который, впрочем, и был одним из тех, кто создал подобную ситуацию...
Но, кроме этих вопросов, Арэна смущало что-то ещё. Нечто, содержащееся в той истории, что только что поведал им Денваль. Не сразу он вспомнил, что именно в ней было той занозой, которая не давала ему покоя. Пока, наконец...
Да, для самого Денваля имя Себастиана ещё совсем ничего не говорило, и ничего не значило... Просто, это было имя сына его магического недруга - Аббадона. С ним он, к счастью, сам ещё не встречался: тот лишь недавно прибыл из Кронхорда - и, вероятно, был занят другими делами. Но, не тот ли это Себастиан? Змея - Себастиан, отравитель и шпион во дворце, надсмотрщик за леди Азалией, некое лицо, занимающее немалое место и приобретшее сильное влияние в церкви Крона - хотя, он не занимал, вроде бы, в ней никакого важного сана, по крайней мере, пока? Какой силой обладал он, за какие невидимые нити дёргал, как далеко вошёл в союз с теми гадами, с которыми якшался Аббадон? Себастиан сам придал змее, встреченной им и Лорелеей ночью, во дворце, собственный  облик, или это сделал его отец - Аббадон?
 «Может, надо рассказать о том, что я знаю о Себастиане, Золотым Удодам? Но это наверняка уже сделали Лорелея и Азалия. И наверняка и граф Грэн, и остальные маги уже, как и я сам, догадываются о природе этого Себастиана... Но, быть может, рассказать обо всём этом моему дяде? Он - главный в Магическом Совете... Он должен знать, как и какие силы проходят во дворец, минуя магическую проверку... Аббадон, в сущности, проговорился, что тёмную магию тех, кто якшается со змеями - маги распознать не умеют... Даже некроманты имеют душу: тёмную суть. Всё, что не имеет сущность и силу Света, магией не считают: считают колдовством, заигрыванием с теми или иными силами природы. Однако, колдунов могут выявлять. Но, по всей видимости, сопряжённые с тварями могут, на время меняясь сущностью со змеёй, не иметь душу вовсе. При этом, их способности, мысли и силы не выявляются магическими кристаллами...  А есть ли у Себастиана душа? Или, у той змеи, что его заменяет? То есть, могут ли обнаружить эту тварь те маги, что обеспечивают безопасность во дворце? И что происходит, когда во дворец проникает зло? «Убить младенца Альтамира»... Они не собирались убивать королеву, зачем им это? Цель была лишь одна. Но, уплотнённое зло проникло во дворец - и усилило страшные силы, злые эмоции, наложилось на мстительность какой-то служанки... Быть может, это или что-то ещё сыграло роковую роль. Да и убийцам кто-то открыл проход во дворец, провёл их, до самых королевских палат... Возможно, это была некая женщина, в белых одеждах королевской служанки. А кому намеревается открыть двери Себастиан? Должно быть, он пока выжидает. Разнюхивает. И... Этого гада непременно надо устранить - пока не поздно», -  в раздумьях, молодой человек вновь и вновь вышагивал из угла в угол. До тех пор, пока не наступило утро, и первые лучи солнца не озарили листву деревьев.
 Тогда, так и не сомкнув глаз за всю эту ночь, Арэн сразу же поехал во дворец, несмотря на совет дяди, который просил в ближайшие дни там даже не показываться. Поехал, одетый уже по дорожному; в просторном плаще синего цвета с капюшоном. Под плащом была бригантина, а на перевязи - шпага.
       Приехав, он лишний раз убедился, что во дворце ничего не изменилось. Хотя, никто уже не спал, даже в такую рань. Арэн прямиком направился в кабинет лорда Хендрика, куда его пустили без доклада. Дядя, осунувшийся лицом, стоял за конторкой, изучая бумаги. Взглянув на входящего, он возмущенно воскликнул:
     - Арэн! Это - ты? Как ты смел? Я ведь просил тебя...
     - Лорд Хендрик, я пришёл попрощаться. Решил уехать ненадолго - следуя вашему совету.
- С каких это пор... Я для тебя стал не дядя, а лорд Хендрик? Уехать? Но куда? И... Я вовсе не это тебе советовал. А только, не приходить во дворец. Скоро дни Гекаты, и любое передвижение становится опасным. В особенности, для...
Он умолк на полуслове.
- В Рун. Я еду в Рун. Ненадолго.
- В Рун?! Зачем тебе - в Рун? Ты - что, вообразил себя магом? Хочешь пройти обучение - или узнать свою судьбу? А кто будет охранять принца Йорика, помогать мне в этом?
- Уж точно - это дело не для шута! А просто шпионить за ним - я не собираюсь. И, в конце концов, личная охрана принца, король, его отец, Совет Магов, в конце концов... Вот кто должен позаботиться об охране Йорика!
- Но... Почему ты едешь именно - в Рун? Езжай тогда под Сатору, в наше родовое имение... Я, заодно, дам тебе письмо - к наставнице твоей матери.
- А почему бы... и не в Рун? И в Сатору я заеду... Но, как-нибудь в другой раз. Сейчас я не уверен, что это непременно будет мне по дороге. Я не понимаю тебя, дядя! Ты ведь сам советовал мне в ближайшие дни не появляться во дворце. И намеревался позаботиться о том, чтобы это не вызвало нареканий.
- Ты не должен туда ехать, просто поверь мне.
- Должен, дядя. И поеду.
Ответом на последнюю фразу, произнеся которую Арэн покинул кабинет, было ледяное молчание.
Лорд Хендрик просто остолбенел.
Да, не такого, всё же, приёма ожидал Арэн, собираясь начать разговор с дядей на наболевшую тему. Но, разговора не вышло.
Уже покинув кабинет и закрыв за собой дверь, Арэн встретился глазами со спешащим сюда Сильвестром. Архивариус нёс в кабинет лорда Хендрика очередную кипу документов.
- Здравствуйте, Арэн... Что случилось? - спросил он удивлённо. - У вас такой вид... Будто, вы решились на некий отчаянный шаг. Вы поссорились с дядей? - в отличие от лорда Хендрика, слишком занятого государственными делами, Сильвестр сразу понял, что с его молодым другом произошли разительные перемены.
- Нет, дорогой Сильвестр. Но... Да, наш разговор с ним вышел неловким. Однако, мне не стоит его продолжать, даже сейчас говоря об этом.
- Куда вы теперь? К принцессе Эрин?
- Нет, не к Эрин. Пожалуй, я совсем покину дворец, - отвечал Арэн, уже направляясь к лестнице.
Сильвестр последовал за ним, догнал молодого человека - и пошёл с ним рядом, позабыв на время о всех своих обязанностях, и даже о намеченном визите к лорду Хендрику.
- Как обстоят дела во дворце? - спросил его Арэн.
- Насколько я знаю, лорд Санктуарий так и не очнулся. К нему вызывают нескольких магов-целителей, самых лучших - из Руна, из Троста и... Даже из Сиграмада. Принц вчера сказался больным. Отменил охоту. Эрин никого не принимает. А Совет по вопросу передачи храма Сигурда кронидам... Вернее, они уже не запрашивают весь храм целиком, крониды отказались от этого плана... Теперь речь идёт только об удовлетворении их прошения о проведении в Храме Сигурда, периодически, их собственных церемоний,  к Единой Церкви Всех Стихий не относящихся. И Совет по этому вопросу - вновь отложен, в связи с болезнью лорда Санктуария. И отложен на неопределённое время.
- Значит, совсем заполучить этот храм в свои руки они смиренно отказались? - спросил Арэн. - Но почему он вообще возник, этот вопрос, это прошение? И почему именно сейчас? Известно же всем, кто такие крониды, как они ведут себя в Кронхорде, как относятся к магии - а ведь Храм Сигурда, в который они хотят вступить, весь ею пронизан...
- Крониды заявляют, что действия, направленные против магов, в действительности направлялись руками герцогов Кронхорда, желающих ликвидировать магическую верхушку - и конкурентов. А им пришлось действовать в этом же русле, чтобы сохранить там свою церковь... Они ссылаются на то, что глава церкви Крона, который находится сейчас, да и уже давно, в Аморее - человек чрезвычайно мирный, и не будет совершать подобных действий. Отделившись от Единой Церкви в прошлом - теперь крониды заявляют, что все остальные ветви её то и дело проводят не только общие храмовые праздники, но и глубоко личностные, соответствующие разному времени суток, разным дням календаря и разным сезонам года. Ну, например, утром чествуют всегда Эа, зимой - Белую Даму Юга, летом - юношу Сафраона...  И для них там тоже найдётся место - поклонение Крону они намерены проводить тогда, когда Храм пустует... Ночью. Причём, не в те ночи, когда есть великие праздники чествования кого-то из других богов. «Время умеет ждать», - заявляют они.  Да и большую часть праздников намерены проводить всё же у себя - в храме Вседержителя Крона.
- Вот как? Всё равно... Это настораживает. Ведь, они не собираются идти на попятную, и вновь воссоединиться с Единой Церковью Всех Стихий - но, им зачем-то нужен Храм Сигурда.
- Именно так. Они хотят до него добраться - я полагаю. Быть может, и к прилегающим монастырям и пещерам. В которых, как гласят легенды, пребывает не только природная магия - но и некоторые сильные магические предметы, принадлежащие некогда Сигурду и монахам этого места.
Арэн невольно оглянулся по сторонам - не подслушивает ли их кто.
- Кстати, у кронидов сегодня важный день, и все они будут пребывать в помещениях своего, единственного в Ангкоре, храма Властителя Крона, совершая ритуалы именно в нём, в центральном зале. И никого из них нет сегодня здесь, во дворце, - заметив осмотрительность Арэна, сообщил Сильвестр.
- И по какому поводу праздник?
- Именно в этот день был заложен первый камень их собственной, отделившейся потом церкви. Это произошло не здесь: в Кронхорде. В городе, посвящённом Крону - там, где и ранее располагалось главное святилище именно этого бога.
- И... На этом празднике всегда должны присутствовать все крониды города?
- Всенепременно. А также, ещё и те, кто избрал эту церковь и этого бога для поклонения, да и те, кто только собирается, намерен её посещать в будущем: то есть, вновь обращаемые.
В это время Сильвестр и Арэн дошли до парадной лестницы.
- Ну... Что ж. Я пойду, пожалуй. А вам надо вернуться, зайти к лорду Хендрику, вы ведь спешили к нему с докладом и с документами, - и Арэн поклонился, распрощался с Сильвестром - и стал спускаться по лестнице.
 Отныне он считал себя полностью свободным от дворцовых обязанностей. И, когда Арэн прошёл весь дворцовый сад и вышел из его центрального входа в город, то он снова направился в тот самый храм, где покоился Сигурд...
 Храм Всех Стихий был сердцем Ангкора - а ему предстояла разлука с городом. Арэн пошёл туда, чтобы с ним проститься.

    Храм в эти утренние часы был пуст и сумрачен. Войдя в него, Арэн последовал в самый центр, и его шаги гулко разносились под каменными  сводами. Посередине центрального зала лежала огромная плита с мраморным изваянием спящего короля-рыцаря. Скульптура была выполнена столь изящным образом, что, казалось, будто рыцарь огромного роста действительно лёг здесь отдохнуть, и окружающая полусумрачная тишина совсем не тревожила его сон.
   Перед священной плитой, под которой покоился великий воин, Арэн, став на одно колено, преклонил голову; а затем поклялся:
  - Пусть моя шпага послужит, подобно твоему мечу, благому делу. И да не дрогнет она в моей руке. Грядут страшные времена… И даже эта шпага наверняка теперь пригодится.
    Он обошёл статуи всех богов, двигаясь по кругу центрального зала и вознося молитву каждому из них: такую, какую подсказало ему сердце. Только потом Арэн заметил невысокого человека в монашеском одеянии, который направился к нему.
    Монахов при храме Сигурда в последнее время осталось мало: поговаривали, что почти все они спешно ушли из столицы и отправились в Рун. Одевались храмовники в просторные рясы с капюшонами, которые откидывались на спину. Ряса, длиной до самого пола, была расшита  серебряно-золотой двухполосной лентой.
   Пожилой человек с короткими седыми волосами и пронзительно-ясными голубыми глазами приблизился к юноше и сказал:
    - Я ждал тебя. Того, кто зовётся Арэном. Ступай за мной. Я  дам тебе вещь, которая пригодится в пути.
   Он развернулся и поманил юношу за собою. Пройдя боковыми ходами помещения, оба спустились вниз, в подвальную часть храма. А далее, монах повёл Арэна такими сложными потайными ходами, какие он вряд ли смог бы запомнить, и вряд ли смог бы вернуться оттуда, будь он без провожатого. В конце концов, они пришли в довольно просторное помещение, посреди которого был камень. На нём лежал меч.
- Этот меч принадлежал Сигурду. Прежде, чем уйти в Безначальное, он оставил его здесь. Меч нельзя приподнять, оторвать от камня. Он стал духом един с этим камнем. Стань лицом к мечу, Арэн, и возложи руку на его рукоять. А я буду читать молитву.
   Как только Арэн исполнил требуемое, монах направил на Арэна свои ладони - и тот ощутил, что монах коснулся его своей магической силой. Потом монах прочёл молитву, посвящённую всем высшим силам, и сказал:
   - Теперь ты есть начало и конец, алеф и заир, учитель и ученик, ибо ты отныне получаешь связь с Безначальным и приобретаешь имя неофита. Да случится это во имя Двенадцати и Одного. И пусть прольётся на тебя свет - как знак вхождения тебя в великий поток, для приобретения творческой силы. Труден путь земной, и вдвойне труден путь неофита, чей путь в Безначальном только начат. Да приумножатся силы твои отныне настолько, чтобы вынести смерть и воскрешение, любовь и закон, магию и волю - и да станешь ты одним из нас: тех, кто идёт путём веры в высшее, постепенно обретая  единство с небесными силами. Умри для земного - и, пройдя путями незримыми, воскресни в духе, для дел Безначального на земле. Будь рукой Его и силой Его, и да исполнится Великое Предназначение всему и на земле, и в тонких мирах. Да будет творчество, энергия, сила и радость.
   Затем монах возложил руки на голову Арэна, ставшего перед ним на колени. А потом, когда Арэн приподнял голову, в руках монаха было кольцо.
   - Безначальное дарит тебе подарок: кольцо света, одно из немногих, рождённых из пустоты, путём осаждения в этот мир из сфер иного бытия. Носи его на среднем пальце правой руки, и пока да будет оно скрыто от людского взора, на миг проявляясь лишь тогда, когда предстоит проявить силу света, - и монах надел Арэну на средний палец кольцо с рубином.
   Возвращались они теми же сложными ходами, освещаемыми редкими одинокими свечами, и вышли, в конце пути, вновь к могиле Сигурда.
   - Ступай, мой брат, и да хранят  тебя Силы Света, чтобы пережить нам грядущую тьму.
  - Пусть хранят тебя Двенадцать и Один! - отозвался Арэн, сам не ведая того, что повторяет древнюю формулу ответа на магическое напутствие.

                *
Арэн, так же пешком, пошёл по городу к набережной. Новые, неизведанные чувства наполняли его. Хотелось побыть немного одному; вне суеты. Пока ещё позволяло время.
Вскоре, после широких площадей и парадно выстроившихся домов, пошли узкие улочки, спускающиеся вниз, где их пересекала мощёная брусчаткой набережная широкой и полноводной реки Аранны. Эта река омывала Ангкор и брала своё начало в высоких вершинах гор Хингай, в далёком и высоком Сиграмаде: быть может, даже в сердце этих самых гор: в таинственном горном Сензаре.
   Воды в Аранне были студёными, и в них практически не водилось никакой нечисти, подобной обитателям морских глубин. Не водилось, благодаря сильному заклинанию, вложенному магами Руна в большую бронзовую цепь, что перегораживала русло реки чуть выше её устья и соединяла две колонны противоположных берегов - Санну и Тунну. Первая из них находилась в Ангкоре, а вторая - в  Сигии. Последний из городов принадлежал сейчас Кронхорду - но некогда Сигия, как и весь Кронхорд, была частью Амореи. Сейчас город на противоположной стороне реки чуть просматривался в утреннем тумане: Аранна при впадении в море разливалась широко.
      Арэн пошёл по знакомой с детства набережной, под стройными рядами лип, клёнов и дубов. Начался моросящий дождь, увлажнивший землю и серые камни мостовой. Натянув на берет капюшон плаща, Арэн стоял под дождём, у парапета набережной, и вдыхал аромат мокрой, свежей листвы и цветов, что расстилались коврами под деревьями.
      Ранее неведомая грусть застилала лицо юноши, когда он всматривался в далёкий и чужой берег.
     Мимо, по мостовой, проезжала карета, и что-то заставило юношу обернуться. Мельком, он увидел человека, сидящего в ней: то был Себастиан.
   «Подумать только! Здесь же, где-то неподалёку, располагается храм Крона... И он наверняка едет туда»... Эта мысль резанула его.
    И, ещё не понимая, зачем, он направился в том же направлении. А храм Вседержителя Крона действительно был совсем рядом. Монументальный, раздавшийся вширь и ввысь, с колоннами и с огромным куполом. Неподалёку от центрального входа с массивными золочёными воротами начиналась широкая лестница, что спускалась к небольшому озерцу. Посредине этого озера находился искусственный каменный остров, а на нём была установлена стела, увенчанная огромными песочными часами с бронзовым корпусом. С помощью механизма корпус часов временами переворачивался, и песок начинал сыпаться снова. Сверху часов, на неподвижной раме, сидела большая бронзовая хищная птица. Казалось, что это изваяние наблюдает за всеми, и её взор был всегда направлен в сторону тех, кто приближался к храму.
За воротами, озером и небольшим сквером, у самых дверей в храм, стояло несколько карет. Возле одной из них стоял Себастиан, рядом с другими кронидами.
Арэн хотел войти за ворота - и уже приготовился выхватить шпагу.
«Я прикончу этого гада - и будь, что будет», - подумал он.
- Стой, - воскликнул стражник, стоящий на воротах. - Сюда входят только Отцы Церкви. Для вновь обращаемых мы открываем двери гораздо позднее: как только три раза повернутся песочные часы. А пока - ступай прочь!

 После того, Арэн развернулся - и вновь возвратился в дворцовый сад. Забрал там, в конюшне, своего коня - и, более не медля, вскочил на него - и направился  к пересечению улиц Фиалок и Мастерового переулка, где находился известный ему трактир - и где к нему, согласно договорённости, должны были присоединиться  двое из его верных ардагонцев.
     По пути, Арэн почувствовал, что может случиться и так, что он больше не вернётся в Ангкор. Никогда. И пойдёт другой дорогой. А потому, семь бед – один ответ…В его голове стихийно и стремительно родился дерзкий и опасный план... Он войдёт сейчас даже в храм Крона - и отыщет там Себастиана...
       Радазар и Балтазар ожидали его на перекрёстке, близ таверны, на том самом месте, где он назначил им встречу. С точки зрения аморейца, два ардагонца были похожи, как родные братья. Только, Радазар был более приземист и плечист, чем высокий и гибкий Балтазар. Но с такими же ясными и чётко очерченными глазами, с овальным контуром лица и с короткими и чёрными как смоль волосами. Взор его, от всего отстранённый и всегда спокойный, будто он глядел на всё сразу, но ни на что конкретно, смотря как бы сквозь стоящего перед ним человека, придавал ему сходство с колдунами Хиндустана.
  Арэн спешился, подошёл и приветствовал друзей.
   - Езжайте, прямо сейчас, на место встречи с графом Грэном. Присоединяйтесь к его отряду. А я сам запасусь здесь продуктами и хорошим вином, улажу некоторые дела - и догоню вас позже, уже на Сильванском тракте, - сказал им Арэн.
     Таверна в северо-восточной части Ангкора была ему отлично известна. Когда Арэн спешился и подошёл к ней поближе, из неё как раз вышел хозяин, толстенький хитрый человечек в потасканном камзоле с чужого плеча. Арэн хорошо знал его, как находчивого плута и человека, досконально осведомленного о том, какие парни гуляют по охотничьим угодьям в отсутствие там короля со свитой. А также, как и у кого можно купить хорошее аморейское вино, причём, ещё до ввоза его в город, во дворец короля.
   - Привет, Дорм! – поздоровался он с трактирщиком. – Приготовь мне небольшой провиант в дорогу. Вина, сыра, немного солонины.
  Арэн не раз бывал здесь вместе со своими ардагонцами, которые иной раз были не прочь подзакусить именно у Дорма, возвращаясь из небольших загородных поездок. При этом, они не сильно докучали хозяину вопросами о том, откуда взялась свежая дичь и превосходное вино, ни в чём не уступавшие королевским.
    И потому, знающий его трактирщик спокойно спросил:
    - Ликеранское, крепкое, трёхлетней выдержки – подойдёт?
   - Вполне…А ещё, я оставлю здесь в стойлах своего коня. А в одной из твоих комнат - вещи. Задай моему коню корму, пока я отлучусь. Когда вернусь - то расплачусь с тобой, за всё сразу.
   - Как изволите. А мне – и малая денежка – прибыток, - улыбнулся щербатой улыбкой Дорм.

 
«Как в этом проклятом храме Вседержителя – Крона сразу отыскать эту змею в человеческом обличии, Себастиана? Ещё сложнее, прямо в храме его и прикончить, а потом - удачно бежать... Навсегда, прочь из города, уезжая вместе с Денвалем, Грэном и Золотыми Удодами... Но, это же именно из-за этого гада, Себастиана, сына Аббадона, многочисленные бедствия обрушились на Ангкор. Это он вполз даже во дворец - и явно строит там злые козни. И вскоре, быть может, тоже не без его подстрекательства, начнётся и здесь гонение на всех магов - как это уже случилось в соседнем Кронхорде…»
Шпагу он оставил вместе с дорожными вещами и дорогими предметами одежды, в трактире. Взял только стилет, тонкий и острый, засунув его за голенище. Замотался шарфом и накинул капюшон. В храм Крона прихожанам полагалось идти пеше, в простой одежде, не имея при себе никаких, могущих указать ранг, знаков.
 «Прикончить Себастиана – и больше не возвращаться в Ангкор… Никогда.  Зачем?
  Эрин выходит замуж. Йорик стал замкнутым, и шут ему не нужен. Дядя Хендрик что-то темнит и о чём-то явно не договаривает»...
На этот раз, через ворота его пропустили. У входа в храм Крона Арэн помедлил. Он никогда прежде не бывал в подобном храме и не знал его обычаев. За массивной входной дверью последовала небольшая прихожая. По центру располагалась новая дверь, открыв которую, он оказался в следующем, проходном помещении. С двух сторон от входа здесь были установлены огромные алебастровые чаши, в обе стороны уходили коридоры, а следующая центральная дверь была открыта. За ней простиралось огромное помещение под куполом. В нём и  проходила служба.
  Ряды людей со свечами в руках стояли перед большой бронзовой скульптурой, изображавшей равносторонний крест. На кресте был распят, в образе человека с гневно сведёнными бровями и хмурым выражением лица, бог Крон: старик с окладистой длинной бородой и пышными усами. Он, казалось, взирал с негодованием на всех пришедших. Вверху этого изображения верховного бога располагались две картины, по правую и по левую стороны. Картина справа изображала людей с крыльями, со счастливой улыбкой на лице взмывающих в небо, а картина слева - несчастных, окованных цепями, грязных и оборванных. Последние были прикованы к скалам, их клевали птицы и грызли дикие звери.
   Священник, проводивший службу, очень громко (не обошлось, по-видимому, не только без особенностей в строении здания, но и без вложенной в строительство магии), и обратив взор к толпе людей, в выданных им белых накидках и с горящими свечами, провозглашал:
   - Не спрашивайте о том, что дал вам бог, но всегда - лишь о том, что вы дали богу! Наш владыка небесный Крон был распят добровольно в материи, чтобы мир получил начало и конец, чтобы возникло сущее на земле. Наши часы сочтены - здесь, в материальном мире. Но для тех, кто вынесет испытание миром - наступит вечное блаженство в духе. Крест, на котором, по его же повелению, был распят великий Бог, символизирует разделение сущего на материальное – низменное, и духовное - вечное; а также на разумное и чувственное - правую и левую стороны. Высшее разумное - есть магия, высшее чувственное - есть искусство, и эти обе стороны духа вы, братья мои, должны отдать ещё при жизни великому Крону. Только эти ипостаси отличают нас от животных, обладающих обычным земным разумом и обычными земными чувствами, но мы должны здесь отказаться от них. Ибо, они нужны нам не в этой, а в другой, вечной, жизни. А пока, мы должны отдать их нашему владыке, который только единый должен творить из материального вечное, а также поглощать материальное своею рекою бесконечного времени. А потому, братья мои, исполним обет Разделения и Жертвы!
      Арэн заметил, что в рядах священнослужителей Крона, выстроившихся в линию перед прихожанами, с факелами и распятиями - увы, Себастиана нет. А ведь Арэн собирался высмотреть его в толпе - и пойти за ним следом, когда он выйдет в коридор... Потом, дождаться того момента, когда враг пойдёт в свою личную молельню: говорят, такие были у всех служителей Крона, начиная с самого младшего сана. И все они молятся ещё и порознь, после общего собрания в центральном зале.
«Итак, должны были присутствовать здесь, сегодня, все крониды. Однако...»
 С двух сторон, в это самое время, пока он искал глазами, среди служителей Крона, Себастиана - и не обнаружил его, к нему самому уже приближались несколько кронидов. Наверное, их можно было бы назвать охранниками: неизвестно, какой ранг они здесь имели, но даже сейчас эти были не в светло-жёлтых, парадных одеяниях Посвящённых, но в коричневых, повседневных кортах, к тому же, неплохо вооружены и довольно плечисты.
     «Однако... Вот тебе и Храм. Неплохо тут встречают паству!» - с горькой иронией, подумал Арэн.
Окружив его, служители Крона застыли с каменными лицами, и один из них произнёс:
  - Во имя Крона! На церемонии Разделения не могут присутствовать лица, ещё не прошедшие обряд исповеди и воцерковления, и не препровождённые нами в зал, уже одетыми в белые одежды. Для прохождения обряда, мужчины проходят в правую дверь, - и он открыл такую перед Арэном. - Следуйте по коридору в исповедальню, а далее - вас тоже проводят.
     По взгляду на потенциальных конвоиров, Арэн осознал, что его согласия на церемонию и обряды уже не требуется. И он, сопровождаемый двумя мрачно настроенными служителями, последовал по правому коридору до резных дверей чёрного дерева. За которыми, по-видимому, и была  исповедальня.
    «Ну, и глупо же я попался», - подумал шут. 
    Он сам открыл одну массивную деревянную дверь - и ступил за её порог, не ожидая ничего хорошего. Служители закрыли её с другой стороны. После этого, он тотчас повернул на пальце недавно полученное и невидимое кольцо. Так, как это делала при нём, тоже имея магическое кольцо, Лорелея... Ещё миг, и… Сработало!  Руки его, на которые он теперь смотрел - стали невидимы.
   Невидимый Арэн застыл внутри, за чёрной дверью, но перед массивными коричневыми бархатными портьерами с золотым теснённым узором, простирающимися на всю ширину комнаты. Тотчас край одной из них был слегка отодвинут, и в проёме показалось лицо старика с острым подбородком и с небольшим ёжиком коротких волос по краям лысого желтоватого черепа. Потом старик, одетый в чёрную рясу, и вовсе надвинулся вплотную к двери: Арэн еле успел отпрянуть в сторону так, чтобы тот его не коснулся. Умные серые глаза старика осмотрели пространство слева и справа, потом он прильнул ухом к двери - после чего ушёл обратно, задёрнув портьеру на прежнее место. Раздались удаляющиеся шаркающие шаги.
  - Это, видать, снова кто-то из церковных охранителей с дверьми от нечего делать поигрывает... Открыли, взглянули - и снова закрыли. Продолжайте, сын мой.
  - Я исповедовался вам во всём, кроме самого страшного греха моей жизни, Верховный Держатель. Я никому и никогда не исповедовался в этом ранее, - произнёс голос, в котором Арэн узнал голос начальника тайной службы: Зарда.
   Арэн невольно начал продвигаться назад, к двери - не подслушивать же! - но вспомнил о том, что служки-охранники бдят снаружи, обязуясь воцерковлять даже всех случайно зашедших. Возможно, они отошли ещё совсем недалеко от этих массивных дверей. И, возможно, смогут его поймать, даже невидимого, если он наткнётся на кого-нибудь из них. Скорее всего, целесообразно пока находиться внутри.
  - Это произошло давно, семнадцать лет назад. С тех пор, я верно нёс дворцовую службу, и даже сделал карьеру. Но пятно, несмываемое пятно того убийства лежит на мне до сих пор, - говорил между тем Зард. - Я был молод, глуп, честолюбив, и был простым стражником во дворце. И был влюблён в одну из фрейлин королевы. Она неоднократно зазывала меня к себе, в свою комнату, поила вином, угощала фруктами - и неизменно выставляла обратно, со смехом и ужимками. И вот однажды ночью, я, будучи сам не свой - упал перед нею на колени, заливаясь слезами и признаваясь в любви, прося у неё пощады и снисхождения... Я готов был выполнить всё, что бы она ни просила. И она мне ответила, что о своей просьбе скажет на следующий день, назначив мне встречу в королевской подвесной оранжерее, где растут фрукты. И выпроводила меня, как обычно. На следующий день я пришёл туда, куда она меня позвала, после целой ночи размышлений о том, какой же подвиг во имя любви изобретёт для меня взбалмошная красотка. А она, сверкая зелёными кошачьими глазами, зазвала меня в самый дальний конец оранжереи, в которой повсюду свисали спелые плоды. Это была женская часть сада, сказочно прекрасного... Мужчины не должны были там появляться. Однако, я не обратил тогда никакого внимания на то, что уже пересёк дозволенную черту. Моя спутница открыла флягу и напоила меня вином, как она сказала – для храбрости. А потом вдруг сказала, что я должен буду, ради неё, тёмной безлунной ночью выйти за город, на перекрёсток двух дорог… И призвать к себе чёрного аспида, чтобы заключить с ним союз. Тогда мне по жизни будет удача, и только тогда она будет моей. Я в ужасе отшатнулся от злодейки, а она захохотала - и бросилась прочь. И тут я понял, что она только чёрным колдовством и магическими взварами овладела моим сердцем, и у меня один лишь путь к свободе - убить эту ведьму. Не знаю, что со мной творилось…Я был, как безумный; бросился за ней, на ходу обнажая нож. А в этот же день - о чём тогда я даже и не вспомнил, настолько  был одурманен - был женский праздник сбора фруктов. А значит,  все женщины уже пришли в сады, и теперь срывали спелые грозди винограда, И все они были одинаково одеты: в платья шафранного цвета. И я издали увидал такое же, как у моей зазнобы, шафранное платье,  золотисто-каштановые волосы, перевязанные алой лентой… Она беспечно срывала кисть винограда, стоя ко мне спиной. Наполненный дикой свирепой яростью, обыкновенно мне не свойственной, я метнул в неё нож. Женщина упала как подкошенная, не успев даже вскрикнуть. И…это была наша королева Амария... Я увидел, что она мертва, и застыл на месте. Минуту-другую, я хотел признаться во всем. Но тут я вдруг увидел бледное лицо фрейлины, которая была моим злым роком... Она же, бросив на меня лишь скользящий взгляд, ломая руки и причитая, припустилась за воображаемым убийцей, будто бы убегающим из сада, с криками: "Держите его!" Начинали сбегаться люди, и мы все бежали за ней, и я нёсся уже в толпе, и люди разделялись - и устремлялись по разным коридорам в погоне за призрачным убийцей, будто бы указанным этой девушкой. Эта фрейлина затем дала показания, что видела незнакомого человека, одетого как чужестранец - и убившего её госпожу. Я не знаю, в самом ли деле ей кто-то привиделся, или же она знала обо всём - и почему-то выгородила меня... А ей все поверили... Я не  оставался с тех пор с той женщиной наедине – а вскоре она уехала в земли Свободных Сеньорий, найдя для себя там новую работу компаньонки. Как сделали многие из тех, кто служил Амарии. Злополучный же нож  незадолго до проклятого дня я купил случайно, в лавке, и никому не показывал: не было в нём ничего особенного, хотя он и привлёк меня чем-то... Не было никаких улик, указывающих на меня, и я не был никем заподозрен, и не подвергался допросам магов. Тем более, что у меня не было никакой причины убивать нашу королеву. Но с тех пор, я никогда не глядел на женщин - и так и не был женат.

  - Встань с колен, брат Зард... Глубока и тяжка твоя вина, ибо человек ты слабый и склонный к проявлению бесконтрольных чувств. Но убийство твоё было роковым и непреднамеренным, и злые козни и сети были расставлены вокруг тебя. Против тебя вершилась чёрная ворожба и спаивали тебя приворотными зельями. Ты попал в зловещий водоворот: направленное против тебя злое колдовство, лишающее воли и разума, наложилось, волею случая, на волну чёрного зла, направленную в сторону королевской крови… Ибо, именно в этот момент, направлялись убийцы... И способствующая им чёрная сила ворожбы. Они шли в сторону опочивальни маленького сына вашей королевы... Волей случая, я знаю об этом. Ты явился тем, кто поглотил и перенаправил часть этой силы, но шла она не от тебя, а из других источников. Пусть же ноша твоя будет не столь тяжела после исповеди. И да простит тебя великий Крон… Отец-время, меняющий и стирающий всё. Ты будешь прощён на Страшном его суде, если твои благие поступки превысят прегрешения. Ступай и не греши! Только, сын мой, почему ты обратился именно в храм Крона? Да ещё, по прошествии стольких лет?
   - Мои родители более всех богов почитали именно Крона - ещё до отпадения этой ветви от Единой Церкви. И я молился Крону, будучи мальчиком. Кроме того, я не смел, с таким грехом в сердце, преступить порог Храма Всех Стихий, созданных волшебниками Руна - для того, чтобы там исповедоваться. Я пытался... Остаться там для исповеди, после общих церемоний. Всегда что-то останавливало меня, я трепетал - и боялся. Но времени, что грядёт, я также боюсь, и трепещу перед тёмным нашим будущим - сейчас, как никогда. Страшные события начали твориться нынче в городе... И я тому оказался свидетелем.
   - Боль и черноту смывают с сердца раскаянием и покаянием. Придёт время - и двери храма откроются тебе вновь. Ибо, время - вот тот лекарь, что может вылечить любой недуг, если человек решил исправиться и найти путь к свету. Ты должен обратиться к традиционным богам вашей страны, чтобы силы тьмы не поглотили тебя вновь. А сюда… Забудь сюда дорогу. Я выведу тебя потайным ходом. Тебе не нужны дальнейшие церемонии этого храма, они слишком опасны для тебя. Ступай за эту дверь, иди подземельем - и выйдешь достаточно далеко отсюда, чтобы никто не заметил твоего ухода.
   - Спасибо, о Верховный Держатель! - ответил дрожащий голос. Послышались  шаги и скрип открываемой двери.

   После непродолжительных колебаний, Арэн решился незаметно, будучи невидимым, отодвинуть портьеру, пересечь исповедальную комнату - и  проникнуть, идя след в след за Зардом, на свободу. Но дверь за начальником тайной службы уже успела закрыться. Арэн помедлил в нерешительности: открыть её снова - и бежать? И будь, что будет?
  И вдруг, он услышал:
  - Стой! Кто бы ты ни был: дух бесплотный или же человек, владеющий магией! Я не принесу тебе вреда...
  Арэн застыл на месте.
    - Прошу тебя, выслушай мою исповедь! - говорящий это, направился к нему. - Исповедь того, кого зовут Верховным Держателем, или Пэтриком Седьмым. Я сам исповедовал многих, и многое сейчас провижу, хотя и не обладаю магией: это провидение говорит о моей скорой смерти. Кто бы ты ни был, дух или странник - я исповедаюсь тебе. Ведь ты – последний, кто слышит мой голос.
   Арэн молчал. Но, казалось, старику и не требовалось ответа.
  - Некогда, в юности, я стал послушником Дома Крона, ибо всю свою жизнь хотел посвятить поискам смысла и веры. Все другие ветви религии, все остальные двенадцать, предполагали наличие магических способностей у своих последователей, и лишь Дом Крона допускал к служению ему и бесталанных в магии. Таких, как я, - продолжал Пэтрик Седьмой.
   - В то время, когда я достиг уже многих священнических регалий и даже получил небольшую силу, изредка предоставляемую Безначальным за верное служение Свету, случились большие потрясения в наших рядах. Мой наставник, Нэсэр Третий, который тогда, более тридцати лет тому назад, был Верховным Держателем, решил объявить бога Крона главным над всеми другими богами. Он считал, что это послужит для объединения всех верующих людей: чтобы не разделялись они в будущем на различные ветви, по предпочтениям того или иного божества. Именно для такого объединения, из всех богов он избрал бога, ответственного за время: Крона. Потому, что именно время имеет самую большую власть над всеми нами: и простыми людьми, и магами, и даже бессмертными богами...
   После его смерти, мои собратья по вере решили и вовсе основать отдельную религию Верховного бога Крона... И с тех пор, всех нас стали воспринимать не как всеобщих объединителей, а как отделившихся от остальных. Я пытался отговорить их от отделения от всеобъемлющей, Единой церкви - но у меня ничего не вышло. Хотя, именно меня избрали Верховным Держателем, преемником Нэсэра Третьего.
Вопрос об отделении от остальных ветвей решали прямым голосованием, и большинство высказалось за. И мы и стали отделёнными от других. А потом… совсем убрали в нашей церкви магическую проверку Силы Света. Поскольку, именно в служители Крона и раньше брали всех, а не только магов. Но, именно после этого, в наши ряды - всё более и более - стало проникать зло. Не стало препятствия для его проникновения: магов в наших рядах становилось всё меньше, а следовательно, меньше было и тех, кто мог выявить посланников мрака.
   Первое время, я пытался устранять всех наглых и алчных из наших рядов. Но вражьи силы имеют свои способы убеждения: прежде всего, это посулы денег и власти. За моей спиной и моим именем вскоре стали твориться неправедные дела. А сейчас мир резко меняется, и Дом Вседержителя Крона меняется вместе с ним, и нет больше света в нашем Доме. Теперь - наоборот, те, кто имеет свет, затаились и спрятались в большинстве тёмных его рядов. Честные священники здесь ещё есть, но их единицы. И после моей смерти вся наша церковь станет управляемой верховным злом. Уже сейчас искажается и выхолащивается любое знание и таинство... Я уже вижу борьбу в наших рядах за власть между собою, да попытки захвата мирской власти в Аморее... Что-то злобное и чуждое, нечеловеческое, проникло именно в наши стены, заползло в сердце нашей веры, и нет у неё будущего... И да простят потомки несчастного старика, который под конец жизни уже всё это предвидел - но был немощен что-либо изменить. Безверие и отчаяние преследовало меня в последние годы... Видя, как вокруг всё теснее смыкаются ряды тёмных, проникая к моим сотоварищам по вере, как растёт число  тех, кто погряз в самом чёрном зле, я только молился и надеялся, когда надо было действовать и призывать. Я уехал из Кронхорда в Аморею, чтобы тихо вершить здесь свою службу. Но сейчас они добираются и сюда…А теперь, я скоро уйду... Мне страшно думать о том, что будет, если злые силы захватят всю Аморею, родину Сигурда... Дух или человек, владеющий магией! Зачем-то ты появился в этих стенах - и услышал здесь целых две исповеди. Видимо, так было угодно богам. Я уже почти вижу тебя... Ты - человек. И ты непростой человек. Помоги мне зажечь эту свечу… И, когда она прогорит, то вместе с пламенем исчезнет и моя душа из этого мира... Я знаю: так оно и будет…

    Верховный Держатель пошатнулся - и Арэн подхватил старика, чтобы он не упал. Его тело было почти невесомым. Затем он помог умирающему добраться до стоящего у стены высокого мягкого стула и сесть в него. Он принял свечу из его дрожащих рук и поставил в напольный, высокий подсвечник. Зажёг свечу с помощью прутика, поднесённого к пламени камина - и она ярко вспыхнула.
    Внезапно Арэн понял, что сейчас, сидя в кресле, старик видит его: ведь теперь он отражался в зеркале, что висело на противоположной камину стене.

   - Ступай, добрый человек, - слабым голосом, сказал Верховный Держатель. - Благодаря тебе, я ухожу с миром. Без присутствия рядом моих служителей. Ты дал мне мой последний свет… И надежду на то, что я не прогневил богов, и мой загробный путь не станет страшным. Да будет добрым к тебе безжалостное время. Благословляю тебя! Именно тебе, я отдаю то светлое, что ещё оставалось в той ветви Единой Церкви, что посвящена Крону... Именно повелевающий временем находится вовсе вне материальности, и потому его нельзя разгневать, и он не придёт мстить тем, кто его именем творит здесь зло... Но, не затаи на него самого зла в сердце своём, за эту его непричастность миру. И теперь, поспеши: выходи через подземный ход... Тот самый, через который вышел несчастный Зард. Вскоре сюда придут другие... И хорошо, что они застанут меня уже мёртвым, не получив остаток моей силы. Не знаю, как и для чего ты проник сюда. Впрочем, и знать не хочу.  Иди с миром, оставь пока свой план мести. И... не поминай меня лихом! - и старец полностью прикрыл свои глаза, этим действием отрешаясь от дальнейшей беседы.
   Арэн немедленно последовал его совету: поспешно вышел, и затворил  за собой дверь.
В подземелье, куда он вскоре спустился по старой лестнице, по стенам кое-где висели факелы. Арэн легко продвигался вдоль тускло освещаемого коридора. Затхлый воздух вызывал кашель, сыростью веяло от пола, но ничего страшного или опасного здесь не оказалось. В конце пути он обнаружил небольшую деревянную дверь, открыв которую очутился в небольшом искусственном гроте старинного усадебного парка. Поблизости был дворец, чью принадлежность Арэн сразу определил по гербу над входом. Герб принадлежал советнику Ариману: с двумя чашами весов на нём. Причём, на одной из чаш была змея в короне, а на другой - роза. Сейчас символ показался Арэну зловещим. Тем более что  роза, подаренная Эрин, до сих пор хранилась в его нагрудном кармане. И картина «Змея и роза», о которой недавно рассказывал ему Сильвестр, тоже возникла перед его глазами. Вместе с памятью о той нераскрытой тайне, которую она хранила.
Арэн провернул свой перстень на прежнее место только тогда, когда перелез на улицу через высокую чугунную ограду и убедился, что вокруг никого нет. Он возвращался к трактиру Дорма иными улицами и закоулками: так, чтобы на всякий случай  удачно миновать храм Крона - Вседержителя. Вблизи трактира Арэн решил, что, несмотря на задержку он довольно скоро нагонит  карету и отряд графа Грэна, если тотчас поспешит. При этом, хорошо зная места королевской охоты и здешний лес, он просто слегка срежет путь.
В трактире Арэн взял суму, доверху наполненную снедью, расплатился с Дормом, хозяином трактира, пошёл в конюшню и оседлал коня. Вскоре, он  уже выехал на Сильванский тракт.