Серия Просто жизнь. Барсик. Самостоятельный кот

   По роду папиной деятельности нам постоянно приходилось всей семьёй перемещаться к месту его очередного назначения. Я появилась на свет в боевом городе Волгограде. Мама сказала, что папа нашёл меня на вытянутой руке Родины-матери, пролетая мимо на вертолёте. Храбро спустился за мной на верёвке.  Свято поверив в это, я часто демонстрировала в жизни отвагу, хотя внутри была добрая и нежная.

   Мы жили на пятом этаже нового дома из белого кирпича я, мама, папа и моя сестрёнка Оля, старше меня на восемь лет. Во время отсутствия родителей моя сестра была для меня непререкаемым авторитетом, напарником по играм, волшебным проводником во внешний мир, который мог покупать: шарики, значки, книжки, мелкие игрушки, торт "Сказка", мороженое, вкуснющий грушевый лимонад и докторскую колбасу. Надо сказать, что докторская колбаса тогда готовилась из качественного высокосортного мяса специально для деток, больных и пожилых людей. Эта колбаска пользовалась всеобщей народной любовью и продавалась свободно.

   Не помню, ведь мне было всего-то чуть больше трёх лет, как появилось у нас это немного вальяжное, гуляющее само по себе, собранно-деловое белоснежно-пушистое создание по имени Барсик. Иногда он позволял себя погладить. Категорически запрещал, резко отфыркиваясь, трогать его за хвост. Часто забирался на верхотуру мебели подремать.

   Квартира наша утром всегда была залита солнечным светом с огромными тёплыми, а летом, нестерпимо горячими пятнами солнца на зеркально-покрашенном светло-коричневой краской полу.

   Волгоградская погода радовала чёткой периодической сменой сезонов года каждые три месяца. Тёплая до минус десяти градусов малоснежная зима. Чуть только солнышко начинало пригревать и снег мгновенно уходил ручейками в песчаную почву, словно ничего и не было. Мои красные ботиночки радостно бегали по асфальту, а лёгкое шерстяное белое пальтишко с остроконечным капюшоном совсем не сковывало движения.

   Дома стояли просторно друг от друга, было много парков и аллей. За нашим домом, через дорогу, по которой редко ездили машины, находился превосходный огромный песочный овраг с зарослями ивы, спускающимися амфитеатром вниз. Донышко было плоским, сплошь покрытым чистейшим белоснежным песком. Городские шумы оставались наверху, а тут пели птицы, стрекотали кузнечики, летали огромные оранжевые стрекозы с зеркальными глазами. На песке можно было валяться. Моё белое пальтишко не быстро становилось только слегка желтоватым. Мама его стирала и, через два часа сушки под солнцем на ветру на балконе можно снова было идти гулять. Если было невтерпёж, то выручала лёгкая шелестящая курточка.

   Наш кот вёл свою, понятную только ему жизнь. Утром кушал, молча садился у входной двери, что означало, я готов на прогулку. Ни разу он не нагадил в подъезде. Соседи с ним уважительно здоровались, он своим звонким «Муррр!», приветствовал их в ответ, быстро сбегая по ступенькам. Собаки и кошки во дворе его не трогали. Его чистейшая пушистая белая шерсть сверкала искорками на весеннем солнце, когда он развалившись дремал на солнечном пятне на полу или ярко освещённом подоконнике.  Любил, доверял и ласкался он только к моему любимому папе.

   Папа либо был на круглосуточных дежурствах, либо отсыпался дома, а летом на пляже. Город Волгоград вытянут вдоль реки, достаточно было пройти метров пятьсот, спуститься с небольшого вертикального обрыва, держась за лианоподобные воздушные корни, и мы оказывались на собственном небольшом пляжике, в форме полумесяца, закрытого от посторонних глаз. Шум города словно кто выключал. К корням привязывались два гамака и, пока мы с сестрой, наплескавшись в воде и наевшись большими ложками разрезанного напополам вкусного сахарного тающего во рту астраханского арбуза, ароматной сладкой дыни колхозницы, мирно посапывали в гамаках, мама с папой дремали на светло-оранжевом покрывале, с тонкими белыми линиями геометрических узоров, на тёплом белёсом песочке. Лёгкие всплески волн, приглушённый шум, проходящего, где-то посередине необъятной реки катерка, тёплый обдувающий ветерок и ты попадал в безвременье.

   Иногда, мы обнаруживали Барсика, молча сидящего наверху. У нас был большой кусок марли. Мы с сестрой ловили ему толстеньких больших мальков, в обилии мельтешащих в теплой водичке у берега. Барсик с удовольствием не торопясь трапезничал и откушав тихо исчезал. Домой приходил только вечером.

   И на старуху бывает проруха. Вот такой самостоятельный, даже строгий кот однажды поддался лихому порыву, прыгнув за птичкой на перила балкона.  Его тело рухнуло прямо вниз на бетонную опалубку нашего дома.  Мама, сестра и я ринулись вниз. Тело было мягким, но бездыханным, сердечко не прослушивалось. Котика на руках мама отнесла в мою любимую природную песочницу и положила в заросли ивы: «Пусть, хотя бы, сутки полежит так.»  Все были очень расстроены. На следующее утро, взяв сапёрную лопату, на том месте мы никого не обнаружили. Немного постояли растерянные, и вдруг, не сговариваясь, все кинулись врассыпную, крича в надежде: «Барсик! Барсик! Барсик!» Наше чудо вышло из сухого камыша, как ни в чём ни бывало. «Вот тебе и девять жизней, а теперь осталось восемь»,- выдохнула мама.  Улыбки сияли на наших лицах. Кот позволил себя взять на руки, отнести домой и накормить. Целые сутки проспал беспробудно.
   
   Как-то, после только, что сделанного с любовью, тщательностью и затратой кучи сил и времени ремонта в нашей квартире, папа сообщил маме, что его переводят и мы переезжаем в небольшой городок под Волгоградом.  Мама сначала очень разозлилась, потом даже поплакала, но мы упаковали вещи и отправили контейнер. В назначенный час за нами пришла машина. Барсика словно след простыл. Мы обегали всю округу, но безрезультатно.  Машина дольше ждать не могла. С тяжёлым сердцем мы попрощались со своим домом и поехали навстречу новому.

   На новом месте нас ждал тоже новый белокаменный пятиэтажный дом. Квартира располагалась на третьем этаже, перед домом был огромный двор с шикарной зимней горкой. Мама устроилась на работу, коллектив в госпитале ей понравился. Постепенно жизнь вошла в привычную колею. Барсика вспоминали всё реже, хотя и просили, кто ездил в Волгоград заезжать на старый адрес, давали фото котика и, просили поймать и привезти его к нам.

   И вот однажды, ужинаем всей семьёй и вдруг я чётко слышу знакомое, только очень тихое «Мяу». Говорю: «Барсик пришёл!» Никто ничего не слышал, поэтому стали успокаивать меня,   говорить, что показалось, а может соседский кот. Я вырвалась из объятий родных и побежала в коридор, лихорадочно открывая замок не слушающимися от волнения пальцами. На коврике перед дверью, весь грязный, худой, с запутавшимися в шерсти колючками сидел наш любимый Барсик. Я подняла его на руки, он был как пушинка. Все прибежали, стали гладить его, отнесли на кухню, отпоили молочком, покормили мелко покрошенным мяском, выбрали тихонько все колючки. На следующий день отнесли на его любимую травку на солнышко. Выкупали, причесали. Через неделю это был всё тот же самодостаточный кот, которого не трогали коты и собаки во дворе, с которым уважительно здоровались соседи и он отвечал им своим звонким «Муррр!» Всё так же он приходил, только когда дома был папа .

   Через два года по службе было получено новое назначение в Баку. Папа приезжал к нам раз в квартал, в течение трёх лет.  Говорил, что сначала надо подготовить достойное место и окружение для семьи, выстроить работу с личным составом.  Как только он переступал через порог дома, через пять минут появлялся Барсик и не отходил от него всё время ни на шаг.

  Где-то за год, до отъезда в Баку, Барсик исчез. Что с ним стало, так и осталось для нас загадкой.