Митинги запрещены, а у нас демонстрация

Кто в какой народ попал, тот там и сидит
Размышления Михаила Жванецкого об августе 91-го, которые актуальны и в 19-м
2019 год, середина августа. «Огонек» позвонил любимому автору — узнать, какие у него ощущения от происходящего вокруг нынешним летом. Классик в ответ прислал письмо, написанное 28 лет назад. И сразу многое вспомнилось, и кое-что стало понятным…
Михаил Жванецкий

Эммануилу Моисеевичу Жванецкому
от сына
... В середине августа, когда все были в отпуске, и я мучился в Одессе, пытаясь пошутить на бумаге, хлебал кофе, пил коньяк, лежал на животе, бил по спинам комаров, испытывал на котах уху, приготовленную моим другом Сташком вместе с одной дамой, для чего я их специально оставлял одних часа на три-четыре горячего вечернего времени, вдруг на экране появляются восемь рож и разными руками, плохим русским языком объявляют ЧП, ДДТ, КГБ, ДНД...
До этого врали, после этого врали, но во время этого врали как никогда...
Слушай, пока нам тут заливали делегаты, депутаты и кандидаты, мы искали жратву, латали штаны, проклинали свою жизнь, но, когда появились ЭТИ, все вдруг почувствовали, что им есть что терять...
А настроение было хреновое, отец. Я затих. Опять, думаю, буду знаменитым, опять в подполье, если не глубже. А твой проклятый солнечный город у моря и в мирное время отрезают ото всех киевским телевидением. Ни одной новой московской газеты, ни одной передачи, а тут вообще, всюду радио и из каждой подворотни: «...запретить, не ходить, не ...ать, не ...ить».
Так что сижу — жду звонка. Звонит наша знаменитая певица, ты уже ее не знаешь, отец.
 Так вот , пошли мы с ней на пляж  :  я  как всегда прямо ,а она перелезла  через забор своего санатория, и пошли мы с ней на пляж «Отрада».( Предположительно пляж " Дельфин" ) Жара. Народу полно.
«Эй,— кричит она,— вставайте. Вы что, не знаете, что чрезвычайное положение?» Все сказали: «Не знаем». А кто-то сказал: «Знаем». А кто-то сказал: «Нам вообще на это дело...» А кто-то даже головы не поднял.
— Вы что, с ума сошли?— закричала она.— Это я, Пугачева! Вставай, народ!
Тут их всех как ветром собрало.
— Ты смотри,— закричали они,— Алла Борисовна! Сфотографировать можно?
— Давай,— закричала она,— только с этим, со Жванецким давай.
— Давайте,— закричали тридцать фотографов.— А автографы можно?
— Нет,— сказала хитрая певица,— это плохая примета.
Никто не понял, но все согласились.
— Чрезвычайное положение, все запрещено,— вскричала она,— поэтому мы все сейчас пойдем на другой пляж. Сколько нас здесь?
— Человек пятьсот.
— Мало. Еще давай. Митинги запрещены, но у нас не митинг, а демонстрация. Что будем делать, если нас арестуют?
— Перебьем всех,— радостно ответила толпа.
— Тогда пошли на другой пляж. Там еще людей соберем.
Все пятьсот с фотографами и детьми пошли на соседний пляж, там присоединилось еще пятьсот.
— А теперь все в воду,— закричала певица,— как на крещении.
— Сейчас я разденусь,— крикнул один.
— Не раздеваться! Кто в чем. Чрезвычайное положение.
И все вошли в воду. Пятьсот и еще пятьсот и запели: «Вихри враждебные веют над нами», и запевалой была она, и они были хором. А я на берегу проводил летучий митинг-беседу с теми, кого интересовало, что такое ЧП, ДП, КГБ, КПУ.
— А теперь,— сказала Алла опять гениально,— вы все останетесь здесь, а мы пойдем.
И мы пошли. А из всех щелей Одессы дикторы Всесоюзного радио шипели: «...запретить, сократить, наказать, посадить». Настроение у нас стало прекрасным. Мы были, наконец, вместе со своей публикой, и мы не знали, мы не знали, мы, к стыду своему, не знали, что в Москве народ вышел против танков...
7 сентября 1991 г., Одесса
Журнал "Огонёк" №31 от 12.08.2019, стр. 8