Армия молодая, а болезни старые

Осенью 2005 года один из моих близких родственников попросил меня навестить его сына, который проходил службу в нашем городе. В свое время я полтора десятка лет отдал Советской армии, понятия не имел, как нынче служится простому солдату, и с большим удовольствием взялся за это. Уже в ближайший выходной я поехал по данному мне адресу.
Часть располагалась недалеко от столицы, и приблизительно минут через сорок я уже стоял у зеленых ворот с эмблемой Министерства обороны.
После того как дежурный по КПП доложил своему начальству о моей просьбе повидаться с солдатом, служившим в их части, мне разрешили пройти вовнутрь, на территорию воинской части, и ожидать свидания в специально отведенном месте, под тентовым навесом, где были установлены несколько деревянных столов со стульями.
В тот день погода стояла на удивление солнечная и теплая, и оттого опадающие листья, застилая собой поверхность земли, чудесным образом создавали удивительный желто-оранжевый фон, напоминавший огромный красивый ковер.
Через некоторое время я заметил, что со стороны казарм вышел худощавый солдатик и армейским бегом направился в мою сторону. Когда он начал ко мне приближаться, я признал в нем своего племянника. Через несколько секунд и он уже был в моих крепких объятиях. С момента нашей последней встречи, когда мы всей семьей год назад провожали его в армию, он сильно возмужал. Встреча была очень трогательной, и мы постепенно перешли к нашим семейным разговорам, обменялись новостями, я передал ему посылку от его родителей. Но по мере общения я все больше и больше видел, что радость нашей встречи быстро угасает в его глазах, не осталось и следа от его лучезарной улыбки, нескрываемого счастья от неожиданной встречи. Передо мной сидел взгрустнувший солдат, который ждал, когда я наконец встану и с ним попрощаюсь. Может, увидев меня, он вспомнил своих родных и его охватила ностальгия по дому, не знаю. И чтобы как-то взбодрить своего племенника, я изобразил удивление и спросил:
– Слушай, как быстро идет время. Уже, оказывается, год прошел, как ты служишь! Еще полгодика – и ты уже будешь на гражданке. Что собираешься делать после армии?
Прежде чем ответить на мой вопрос, он задумался, через силу попытался улыбнуться и с трудом из себя выдавил:
– Пока еще рано об этом говорить, надо еще армию дослужить.
И перевел разговор на другую тему, спросив, когда я вылетаю на место своей новой службы.
Пока мы болтали о том о сем, под навес заглянул младший сержант в толстом белом подворотничке и, молча поздоровавшись с нами за руку, сел в отдалении, видимо, тоже ждал встречи с родными или близкими. Было несложно угадать, что к нам присоединился необычный младший сержант. По всему было видно, что он «дед». Крючок и верхняя пуговица на вороте его солдатской гимнастерки были расстегнуты, шапка – демонстративно сдвинута на затылок, волосы – чуть длиннее установленной нормы, бляха ремня выгнута, а сам кожаный ремень висел ниже пояса.
Вся его сдержанно-наглая физиономия показывала, что он здесь главный, авторитет. Не заметить этого было невозможно, его внешний вид и «стариковские» манеры напомнили мне устоявшийся в Советской армии образ «старослужащего».
Думал, что Советской армии ныне нет, а вместе с ней ушли в прошлое и ее порядки. Но, увы, я, оказывается, сильно ошибался. К сожалению, она цинично присутствует в нашей армии, даже в тех частях, где военнослужащие круглосуточно несут боевое дежурство. И эти безобразия происходят на глазах офицеров и на фоне красиво оформленных воинских частей, с военно-патриотическими лозунгами, призывами и цитатами из общевоинских уставов и речей высших руководителей и военачальников. Стало как-то тоскливо. Я невольно вспомнил свою воинскую службу, окунувшись в события двадцатилетней давности, и с сожалением заметил своему племяннику:
– Вижу, армия вроде молодая, а болезни остались старые.
И уже вечером дома, перебирая свои старые, пожелтевшие армейские фотографии в своей библиотеке, я невольно вспоминал нелегкие дни своей солдатской службы, особенно в течение первого года. И хотя мне повезло в большей степени, чем другим, ибо я служил в специализированных частях, где это уродливое явление не так сильно себя проявляло, в душе у меня на всю жизнь осталось глубокое отвращение к армейской дедовщине, позорящей и разрушающей нашу армию. Впрочем, у каждого своя история на сей счет.