2019 г. Дневниковые записи 38 Мир пронизан Им, а м

2019 г. Дневниковые записи 38 Мир пронизан Им, а мы всё спим

1 июня 2019 г. В парке дивные кусты розового ароматного шиповника, чуть подальше два кустика обворожительного жасмина. Рядом с кафе стояли белая лошадь и крохотное  пони. Таких малышей я раньше не видела. Пони была девочкой, она стояла, опустив голову и дремала. Так мне сказал парень, курирующий животных.

Слабость моя обычная опять ко мне наведалась.

Скоро будет дикая жара,свыше 30 градусов.

Отец бросил мать Ги де Мопассана. Флобер просил его мать присматривать за сыном. Флобер не разрешал Мопассану публиковать первые книги. Мопассан редко обращался к крупным формам. Он был плодовитым писателем — повести, новеллы, несколько романов. Гюисманс сказал: «Я считаю «Пышку» шедевром».

Не является ли болезнь ступенькой для внутреннего роста?

Богооставленность

1

Драгоценные родные думы -
Мир пронизан Им, а мы всё спим.
Жизнь проходит, оставляя шрамы.
Их не позабыть, не извести.

2

Только одиночества усталость
Жаждет нового. Но всё, как мир, старо.
Умер Блок, и отзвенела радость.
Блок воскреснет — жажда всех дорог,

Привлекательность даров и - выше
Жизни плоской, тусклой и худой -
Он — Сияющий — ужель не слышит,
Что невыносимо без Него?

30 мая 2019 г.

2 июня. В интернете нашла высказывания о ККК.

Василий Бетаки : «Третий – Константин Кузьминский. С рыжей бородой и озорным взглядом – поэт, болтун, сплетник, и, честно говоря, редкостный бездельник, но обаятельный и весёлый. День Кузьминского, когда он не был занят на экскурсиях, проходил в очень спешных делах. Он шёл куда-то, по дороге кого-нибудь встречал, менял направление и шёл дальше с этим встреченным, но опять не доходил до места, если встречался кто-то ещё, тогда он шёл уже с этим новым кем-то, оставив первого кого-то, потом встречался ещё кто-то, Костя шёл с ним, но… Так за весь день он, случалось, никуда и не приходил.
 
Он, весьма не глупый, отлично понимал, что возможности его, как поэта, невелики, и, как чаще всего в таких случаях бывает, выпендривался изо всех сил и придумывал довольно изобретательно новые и новые виды эпатажа.
 
Экскурсии он водил бойко, знания у него были предельно поверхностные, но язык подвешен прекрасно и даже опасно.
 
Проработав некоторое время в Павловске, Костя решил сменить обстановку и перешел в Петергоф. И вот вскоре после этого мне позвонил директор Петергофского Дворца Леонид Гуревич, с которым я был хорошо знаком (до Петергофа он работал у нас в массовом отделе), и рассказал о Костиных экскурсиях. Костя имел обыкновение останавливать экскурсантов против портрета Петра Первого и гравюры, изображавшей Гангутскую морскую битву, и произносить следующий текст: «В 1703 году Пётр Великий прорубил окно в Европу, которое с тех пор не закрывалось ровно 214 лет. Пойдёмте дальше».
 
Никто из экскурсантов на шутника за несколько месяцев не настучал. Однако, Лёня Гуревич кричал мне в трубку: «Да вбей ты ему в башку, что его как минимум придётся выгнать, если что».
 
Я-то подозреваю, что большая часть лопоухих экскурсантов и внимания на эти слова не обращала.
 
Лет через десять после описанных событий Кузьминский эмигрировал. На Западе мы ни разу не встретились, так что о дальнейшей его жизни я знаю только с чужих слов. Он поболтался в университете в Техасе, получив годовой грант «Poet in residence». Будучи в Техасе, он приступил к выпуску своей многотомной антологии стихов и сплетен «У Голубой Лагуны».

Три четверти объёма этой антологии – сплетни (?), а на оставшуюся четверть приходится очень много графомании (?), причем все стихи своих друзей и собутыльников Костя объявил гениальными. Несмотря на крайнюю небрежность этого издания (оглавление зачастую не соответствует тексту), многие теперь им активно пользуются, как справочником, дающим прекрасное представление об определенном круге людей в определенное время и в определенном месте.

Блоковское - «так жили поэты». Вот например из его «текстов» в этой антологии кусочек, и довольно развязный, где чуточку и про меня есть: «Вот так и вяжется вязь, через грязь и бязь подштанников, от Олеси Войцеховской к Васе Бетаки, через сплошную путаницу наших отношений, через сплетни и дрязги, пьянки и баб, через салоны (о которых будет особо) и выступления.

И всё это все той же «подземной пирамидой», от которой видны только случайные верхушки – или официальные, за вихор вытащенные, как Евтух, или Окуджава, или вылезшие сами, как Бетаки и Бродский, вопреки... Вот и пишу эту вязь, цепляюсь за ниточки, за зацепочки, чтоб хоть как-то очертить круг этой культуры, о которой знают и говорят все, и никто ничего не скажет". -  К. К. Кузьминский (том 5А, с. 277)».

В поведении Костя – клоун, и мне кажется, что его не такая уж веселая клоунада замешана прежде всего на зависти (?), отсюда и желание быть на виду, хоть посредством скандала. Стремление к скандалу у него – патологическое: чуть ли не год я уговаривал Володю Максимова напечатать лучшие из его стихов, которые он сам лично принес в "Континент", проехав через Париж по пути в Америку. Наталья Горбаневская очень сильно этому сопротивлялась, а при этом Косте писала, оказывается, милейшие письма… Он сам же их в своей антологии и публикует! А когда в конце концов мы напечатали два его стихотворения, то получили ругательное, хотя и очень смешное, письмо о том, что ничего публиковать он и не хотел, а редакция «Континента» пиратствует! И главным виновником оказался, конечно, «братец Вася».
 
В письмах в «Континент» он именовал себя «профессор техасского университета». На самом деле не окончил и трёх курсов факультета театроведенья в «ИНТИМ-е» (Институт театра и музыки). (Ну и что?,,, - Г. Л.)
 
Рассказывают, что в Америке Кузьминский попытался воспроизвести свой питерский образ жизни: жил в каком-то подвале в Нью-Йорке на пособие и устраивал у себя разнообразные выставки, совсем как до эмиграции в питерской квартире на бульваре Профсоюзов». Зрителей он часто встречал  в распахнутом халате и в сопровождении борзой.
 
Короче говоря, развлекался, как и прежде, эпатажем. Всё-таки очень важной заботой в его жизни было старание быть на виду. Лишь бы его поминали, а уж в каком контексте – не так важно. Хоть бы и матерно. Вот и я к его вящему удовольствию именно так его тут и поминаю. Он ведь мне всё равно симпатичен».

***

Так жили поэты… Могло быть и хуже.

Говорила с подругой, она муссировала некую тему, давила на меня, упрекала меня в высокопарности. На самом деле я привела цитату о том, что потакая злу, мы кормим в человеке дьявола. Вот и вся высокопарность.

Картина маслом Н.П. Ларского