В тени томагавка или Русские в Новом Свете

отрывок из романа               
 
 От автора

    Вышедшие из-под моего пера историко-приключенческие романы и повести посвящены истории освоения американского Запада. Тема эта мне была близка с детства. В 1970-е годы книгами про индейцев зачитывался едва ли не каждый мальчишка в нашей стране. Помню, лет в тринадцать я даже взялся писать роман в подражание «Отважной охотнице» Майн Рида. А, повзрослев, стал всерьез пробовать себя в литературе. В 1999 году издал свою первую книгу, «Длинный Нож из фотра Кинли». В том же году побывал в Америке, пообщался с ассинибойнами, арапахо, кроу, лакота, шайенами, шошонами, потомками тех самых отважных степных охотников и воинов, о которых и повествуется в моих сочинениях. В 2002 году опубликовал роман «Белый шайен», переизданный в 2010 году издательством «Вече».
    У меня зрели новые планы, складывались интересные сюжеты. Но однажды мне в руки попал роман канадского писателя Альфреда Сильвера под названием «Акадия», рассказывающий о становлении маленькой французской колонии в дебрях Америки в конце XVII века. Написанный ярко и убедительно, он всколыхнул воспоминания о детстве и прочтении «Анжелики в Новом Свете», герои которой жили и сражались на берегах рек Кеннебек и Пенобскот. А вслед за «Акадией» я ознакомился с книгой американского писателя Альфреда Кейворта «Воин абенаков. Жизнь и времена вождя Эскумбуита». Эта вещь также произвела на меня глубокое впечатление – за короткий срок я прочитал ее дважды. Тогда-то мне и стало ясно: я непременно возьмусь за роман о вражде между Акадией и Новой Англией, и главными героями его станут русские люди!
    Написал письмо Альфреду Сильверу. Канадец был любезен, рассказал о себе и предоставил список опубликованных источников, которые использовал при создании своей книги. Поразмыслил (не без юмора) над тем, что где-то в глубине России живет человек, всерьез собравшийся написать книгу «про лесных индейцев, Мэн и Акадию». Не теряю надежды отыскать его запропастившийся ответ в своих бумагах.
    Обратился я за советом и к Кейворту. Переписка с ним, к счастью, сохранилась. Приведу вкратце содержание двух его писем ко мне (от 17 и 22 ноября 2005 года):
    «Kuai Кuai, (Greetings) Sergey: Your name hints that you might be Russian… am I right?.. Abenaki Warrior… was published in 1998, wheh I was 78 years old… I live on tiny Escumbuit Island during the summer... I am now writing this from Loxahatchee, FL where I spend the winter. I’m curious where you located. Please let me know. Wlipamkanni (may your yourney go well)! This is from Abenaki language.
    Al Kayworth.
    P. S. My book describes Escumbuit’s raids on English settltements from Massachusetts to Newfoundland. Much of my research came from a historian for King Louis 14th».
    «Kuai, Sergey… An Indian taught me to trap muskrats when I was about 12, and I later spent three years as a wilderness guide in the White Mountains of NH and at lake Whinnipesaukee… I have several Abenaki friends, аn elder from the Penobscot Tribe in Bangor, Maine visited me on Escumbuit Island… I was surprised: like you, my interest comes from my youthful fascination with the Indians. Stay in touch.
    N’datlogit “Story Teller’’ Name given to me by the Abenaki… Al Kayworth».
   «Приветствую, Сергей! Твое имя намекает на то, что ты русский… Я прав?.. «Воин абенаков» был издан в 1998 году, когда мне было 78 лет… Летом я живу на крошечном острове Эскумбуит… Письмо пишу из Флориды, из Локсахатчи, где провожу зимы. Мне интересно, где живешь ты. Пожалуйста, напиши. Влипомканни (удачного пути)! Это из языка абенаков.
    Эл Кэйворт.
    P. S. В моей книге описываются набеги Эскумбуита на английские поселки от Массачусетса до Ньюфаундленда. Большая часть исторических источников взята у историка короля Людовика XIV».
    «Привет, Сергей! Индеец научил меня ловить ондатру, когда мне было 12. Позднее я три года служил гидом-проводником в Белых горах Нью Гемпшира и у озера Уиннипесоки… У меня несколько друзей абенаков,  старейшина племени пенобскотов из Бангора в Мэне навещает меня на острове Эскумбуит… Я был удивлен: как и у тебя, увлечение индейцами у меня с детства. Будем на связи.
    Н’датлогит, Рассказчик историй, имя, данное мне абенаками… Эл Кэйворт».    
     Я с энтузиазмом взялся за новую книгу, писал одну главу за другой, практически, дошел до финала, когда меня с головой накрыло другое увлечение – краеведение! К истории родного края я был не равнодушен с детства – читал книги Л.Е. Рудакова, Н.В. Маркова, А.Ф. Мартынова, В.М. Жданова, собирал в особую тетрадь вырезки из газет и журналов. Ну, так вот, заглянул в архив, выписал метрические книги, дела уездного суда, документы нижней расправы – и пошло-поехало!.. В результате исследований я составил свою родословную вплоть до 16 колена (конец XVI - начало XVII века, времена царей Федора Иоанновича и Бориса Годунова). Отмечу, предки мои по линии отца были казаками, а по линии матери – стрельцами у великих бояр Ивана Никитича и Никиты Ивановича Романовых, близких родственников царя Михаила Федоровича, и несли службу на русском степном пограничье.
    Занимаясь краеведчскими изысканиями, я написал ряд статей, издал книгу «Город Романов-в-Степи и его округа», ставшей в 2014 году лучшей среди научно-популярных трудов по краеведению, подготовил к публикации историко-родоведческие заметки «Уездный Липецке и село Подгорное» и исторический детектив «Убийство в имении Отрада». Между тем, ваш покорный слуга, избранный в конце 2015 года членом-корреспондентом Петровской академии наук и искусств, не забывал, что роман «про лесных индейцев, Мэн и Акадию» все еще не завершен. Последняя точка была поставлена в декабре 2016 года, когда главный редактор журнала «Петровский мост» И.Н. Безбородов, сообщил мне, что готов опубликовать роман на страницах литературно-художественного издания.
    Таким образом, впечатления от «Акадии» и «Воина абенаков» были столь сильны, что отвлекли меня от темы Дикого Запада и заставили обратиться к временам Колониальных войн, написать историко-приключенческий роман о событиях, имевших место на атлантическом побережье Северной Америки в начале XVIII века. Ну, а что получилось из этого, судить вам, мои дорогие читатели.

(Сокращенный вариант романа опубликован в литературно-художественном журнале «Петровский мост» в 4 номере за 2016 год)               
 
                Предисловие

    Они шли с юго-запада. На долгом пути были остановки, менялись поколения, но скитальцы, невзирая ни на что, упорно продвигались к северо-востоку. Им приходилось вступать в кровопролитные схватки и заключать мир, преодолевать крутые горы и переправляться через быстрые реки. Они продолжали идти вперед до тех пор, пока перед ними не открылась необозримая ширь северной Атлантики.
    Это были люди, которые стали известны в истории под именем абенаков. Новые земли полюбились Народу Утренней Зари. В них были густые леса, полноводные реки и глубокие озера. Вскоре у каждой группы появились излюбленные охотничьи угодья, и единая когда-то общность краснокожих распалась на несколько родственных племен.
    Так образовались сококи и аросагунтакуки, пигвакеты и рокамеки, амасеконти и вевеноки, кеннебеки, норриджевоки и пенобскоты, составившие  Конфедерацию Мавушен, которая просуществовала до 1607 года. Тогда военные отряды враждебных микмаков нанесли Людям Утренней Зари не одно жестокое поражение. Страшная эпидемия чумы спустя 10 лет едва не докончила начатое микмаками – она унесла около 70% абенаков.    
     Малочисленные и разрозненные племена продолжали жить и охотиться в своей красивой стране, которую они назвали Ндакина – Наша Земля. Но когда могучая Лига ирокезов принялась безжалостно уничтожать их поодиночке, абенаки осознали, что нужно объединяться вновь.
    Так возникла Конфедерация вабанаков, включившая в себя не только родственных абенаков провинции Мэн, но близких им пассамакоди, малеситов, канадских абенаков Сен-Френсиса и Беканкура и даже враждебных когда-то микмаков. Абенаки превратились в грозную силу, с ними стали считаться все восточные лесные племена, включая свирепых ирокезов. 
    Законы Конфедерации были просты и понятны. Аросагунтакук с реки Андроскоггин мог свободно охотиться в землях пенобскотов, а амасеконти – на родине норриджевоков. Малесит имел возможность выбрать себе жену в любом из становищ абенаков. Пассамакоди не боялся больше путешествовать западнее реки Сен-Круа. Возникавшие проблемы разрешались у костра Великого Совета, который ежегодно возгорался на территории одного из союзных племен.
    Но потом пришли совсем другие люди. Светлокожие, бородатые, с иным укладом жизни они настойчиво продвигались вглубь Норумбеги – легендарной, сказачно богатой, по их мнению, страны, – стараясь закрепиться в ней навсегда. Одни, французы, теснили Людей Утренней Зари с севера, другие, англичане, накатывались с юга. И загремели мушкеты, запели стрелы, полилась кровь. Это были яростные битвы за волшебный край мшистых лесов и синих озер. Эта была жестокая война за Эльдорадо северо-востока, за Акадию.
    Ярка и удивительно драматична история этой земли. Имена ее почти легендарных героев – Шамплейна и Разийи, Д'Онэ и Лятура, Модокавандо и Эскумбуита, Сен-Кастена и Сюберказа, – еще слышны в шуме лесной листвы от границ Новой Англии до туманных берегов Ньюфаундленда.
    Вспомним же, читатель, те суровые времена и последуем туда, где названия местечек ласкают слух, несут в себе таинственность и будоражат воображение. Только вслушайтесь: Маттавомкег, Миссагуаш, Пемадамкук, Сагадахок, Уискассет, Шубенакади… Заинтригованы? Тогда – в дорогу!
 

                Пролог

    Торговый бриг «Казак» грузно покачивался в неспокойных водах залива Фанди. На палубе слышались громкие команды владельца судна и капитана Джона Хука. За их исполнением он не следил, полагаясь на опытного помощника Алекса Рэма. Все внимание его было сосредоточено на маячившей вдали французской шхуне.
     - Ну, что там, сэр? - спросил худощавый и рыжебородый помощник, прежде обругав нерасторопного матроса.
    Приникнув к подзорной трубе, Хук молчал. Его губы были плотно сжаты, волевой подбородок приобрел еще более твердые очертания.
    - Французы, похоже, собираются спустить шлюпку на воду, - наконец проговорил он c расстановкой. - Ну, уж нет!..  Быстро приготовить пушку!
    Повторив приказ, помощник встал подле хозяина брига.
    - Позвольте взглянуть, сэр.
   Взяв подзорную трубу, он мельком осмотрел шхуну и перевел взгляд на плывшего к бригу человека.
     - Х-м-м, кажется, прыгнувший со шхуны пловец вовсе и не подданный английской короны!
     - Да?.. Ну, и кого же мы собираемся принять на борт?
    Всмотревшись в пловца, Рэм отчеканил:
     -  Индейца, сэр!
    Джон Хук выхватил из рук помощника подзорную трубу и снова поднес ее к глазам.
     - Стоило тут болтаться из-за какого-то дикаря! - недовольно пробурчал он, спустя секунду.
    Рэм, краем глаза поглядывая на капитана, наморщил лоб.
     - Все отменяется? А ведь пушка заряжена… Вспомните утренний успех, удача с нами! 
    Рэм напомнил хозяину о захвате  шлюпа, шедшего из  Европы в Порт-Ройал с товарами для профранцузских индейцев. Темноволосый Хук какое-то время просто стоял и рассеянно смотрел вдаль. Затем в его карих больших глазах блеснула решимость. Вытащив из ножен длинный нож, он повернулся к висевшей на мачте самодельной мишени. Короткий взмах правой руки, и острие клинка вонзилось в дюйме от центра нарисованного круга.
   - Такому броску позавидовал бы и старший брат, - пробормотал капитан себе под нос.
     Увидев, как к пловцу на всех парах мчится шлюпка, он проревел:
    - Вздуем французов, парни!.. Огонь!
    Снаряд из пушки правого борта, изрыгнувшей дым и пламя, приводнился в десятках ярдов от шлюпки, но она развернулась и резво понеслась вспять. Матросы громко захохотали, а Хук с улыбкой ткнул локтем в бок своему помощнику.
    Индейский же пловец, из-за которого разгорелся весь сыр-бор, быстро приближался к «Казаку». Он мощно работал руками, видно было, что это выносливый и сильный человек. Ещё немного, – и его пальцы коснулись правого борта. По сброшенной веревочной лестнице он легко взобрался на палубу. На вид ему было лет двадцать пять. Он был высок, строен, имел скуластое лицо с широким ртом, орлиным носом и блестящими черными глазами. Его длинные волосы были собраны высоко на макушке в хвост, а в скальповой пряди виднелось ястребиное перо, растрепанное и поникшее. С замшевых леггин, отороченных густой бахромой, и набедренной повязки на украшенные иглами дикобраза мокасины стекали струйки морской воды. Взгляд воина после  короткого осмотра корабля остановился на капитане.
    Хук, сузив глаза и поглаживая подбородок, также смотрел на индейца и над чем-то раздумывал. Под камзолом и жилетом 34-тилетнего моряка виднелась серая рубашка с кружевными манжетами и оборками. На голове его красовалась большая треугольная шляпа с серебряной кокардой и золотым кантом, на ногах были обтягивающие бриджи и высокие черные ботфорты.
    - Скванто! - выкрикнул он затем.
     Матрос-метис из племени наусетов, которого моряки окрестили именем знаменитого друга пилигримов, живо предстал перед хозяином.
  - Узнай кто он, что он и почему сбежал с французского судна? - потребовал Хук.
    Метис, неплохо разбиравшийся в языках индейцев Мэна, задал пловцу несколько вопросов.
    - Китче Пишу абенак из племени негасегов, - объяснил он. - Его люди занимались сбором моллюсков на отмелях восточнее устья Кеннебека. Вчера, перед уходом к родным местам, негасеги решили поторговать с французами, чей корабль неподалеку бросил якорь. Вечером моряки подпоили Китче Пишу и силой затащили на шхуну. Негасег говорит, что среди похитителей был офицер из Порт-Ройала, которого малеситы называют Серебристым Лисом. На шхуне Китче Пишу передали знатному господину из Франции. Тот все и затеял, желая заиметь в своем поместье краснокожего слугу. 
    Хук задумчиво посмотрел на индейца.
     - Значит, это абенак... Но я не слышал о негасегах. И абенаки, насколько мне известно, ушли в Канаду и союзничают с французами.
     - Не совсем так, - пояснил Скванто. - Многие остались в Мэне. А пенобскоты, норриджевоки и пассамакоди, например, никуда и не думали уходить. Если хорошенько поискать, то там обнаружатся и пигвакеты, и аросагунтакуки, и амасеконти с рокамеками. Негасеги же это небольшое племя, частью норриджевоки, частью пенобскоты из клана нахаму.
    Хук оживился, на его кареглазом, мужественном лице появилось выражение заинтересованности.
    - Где обитают эти негасеги?
    - Говорит, на притоках Себастикука.
    Капитан хмыкнул, достал из нагрудного кармана камзола сложенный лист бумаги и, развернув, быстро пробежал  по нему глазами.
    - Участок на речке, впадающей в Медомак!.. Совсем рядом… А ну-ка, Cкванто, спроси у дикаря, есть ли в его лесах пушное зверье?
    - Могу и сам заверить, сэр, что всякой дичи там полно и...
    - Делай, что сказано!
     Метис снова заговорил на мягком наречии. Индеец его выслушал, а потом живо устроил что-то вроде пантомимы, показывая повадки разных животных. Хук заметил, что его скальповая прядь была заплетена в две тонкие косички.
    - Ну, что я говорил, сэр! - улыбнулся метис.
    - Что ж, неплохо… Пушнина – это здорово, но… как быть с безопасностью?.. Стоддард!
    - Да, сэр, - откликнулся  корабельный плотник с обширной лысиной и густыми седыми бакенбардами.
    - Слышал, тебе довелось пожить в разных пограничных селениях Мэна.
    - Так и есть. Менял их, как француз носовые платки. Йорк, Каско, Эрроусик. Последнее мое жилище стояло у залива Мачиас до тех пор, пока его не спалили малеситы.
     - Н-да-а, - протянул Хук, глядя на покрытые хвойным лесом далекие пустынные берега.  - Эти индейские налеты... Но ведь их можно избежать, если... честно торговать с индейцами и не делать им зла. 
    - Не причинял я им зла, - сказал плотник, почесывая бакенбарды. - Ну, бывало, надувал в сделках с пушниной. Но это ж обычное дело. 
    - Э-э, куда тебя занесло! - протянул один из матросов. - Не стоило, старина, селиться возле охотничьих угодий французких дикарей. К востоку от Кеннебека дьявольски ненадежные места.
    - Где в Мэне ты найдешь безопасное место? - Стоддард хмуро посмотрел на матроса. - Только в Сако да, может быть, Портсмуте... А в других районах индейцы по-прежнему наглы и опасны. Сегодня они жмут тебе руку, а завтра попытаются содрать скальп. Хитрости в них – уйма! Ты не видишь ни кончика пера, ни пятки мокасина, а они уж давно торчат в подлеске и держат тебя на мушке... Эх, и вспомнишь добрым словом губернатора Эндроса. Хоть и ходил он в папистах, но ведь сумел обезопасить границу – повсюду расставил военные гарнизоны. Ни уговоры, ни вознаграждения за скальпы и поимку пленников не могли заставить краснокожих взяться за оружие.
    - Ну, Стоддард, - усмехнулся Хук, - это  всего лишь разговоры о золотом прошлом. Помню я те времена. И тогда лилась кровь поселенцев, индейцы уводили пленников под носом у солдат. Да и не получится приставить военного к каждой пограничной лачуге. Как я и сказал, только честная торговля и миролюбие позволят поселенцу ужиться с краснокожим.
    Поглаживая подбородок, он снова посмотрел на индейца.
    - Как негасеги и другие племена относятся  к торговому посту на притоке Медомака и к поселенцам, живущим возле него?
    - Сэр, абенак говорит, что поселенцы не ингизы, их мало, и это хорошо. Плохо то, что в фактории закончились товары.
    Хук понимающе улыбнулся.       
    -  А что представляет из себя Кичу... Гичу... тьфу!..
    - Рысь, сэр. Индейца зовут Рысь. Он сын военного сагамора негасегов.
    Хук довольно хмыкнул и долго смотрел вслед удалявшейся французской шхуне.
     - Какой сегодня день? - наконец проговорил он.
     Ему подсказали дату.
     - 20 июня 1709 года запомнят в семье старшего брата. 
               

                ГЛАВА 1
 
     Темноволосый и поджарый юноша, устроившийся вместе с приятелями на сосновом бревне в Индейской бухте, перестал глазеть на ленивую разгрузку облупленной пинассы и все свое внимание переключил на приближающийся парусник. Когда он заявил, что судно бросит якорь именно здесь, в бухте, его оспорил лишь один единственный голос:
    - Так уж и здесь!
    Темноволосый со вздохом покосился на парнишку с рыжими вихрами и вздернутым, конопатым носом.
    - Посуди сам, Билли, тут тихо и уютно. Да к тому же наша бухта достаточно глубока. Что еще нужно кораблю?
    - А если он впервые попал в наши места? - не унимался рыжий.
    - Посмотри, как... как  бриг уверенно идет к берегу.
    - Выдумал!.. Бригантина это, лопни мои глаза!
    Все перестали дышать, уставившись на далекий корабль.
    - Что-то не видать косых парусов на гроте твоей бригантины, Билли? - съязвил темноволосый, спустя некоторое время. - Молчишь?!.. Это торговый бриг, дубина!
     Когда двухмачтовик с белыми прямыми парусами приблизился настолько, что можно было разобрать его название, челюсть морского знатока отвисла.
    - Ни-че-го себе! - воскликнул он и, сорвавшись с бревна, без объяснений стремглав помчался к дому.

                *  *  *

     В восточном конце длинного поселка, невдалеке от укрепленного блокгауза Сторера, Дэннис Хук медленно разогнул спину и отер проступивший на лбу пот. Как обычно, 38-летний поселенец присел на толстый дубовый пень, до выкорчевки которого у него так и не дошли руки. Его голубые глаза равнодушно окинули десяток акров неприглядной прибрежной земли и остановились на том месте, где он только что рыхлил землю. Раньше полевые работы исполнялись им с охотой, а теперь они его просто изводили. Он по привычке делал то, что нужно было делать в эти сроки. А все потому, что оскудела прежде довольно сносная почва.
    Хук покачал головой. Он уже наперед знал, что осенью его будет ждать жалкий урожай кукурузы, пшеницы и бобов. Да и это все выйдет жухлым и невзрачным из-за истощенной земли.
    Поселенец вздохнул, достал из кармана домотканных полотняных штанов трубку и  набил чашу табаком. Когда искры от огнива сделали свое дело, он выпустил клуб дыма и довольно пробормотал:
    - Добрый табачок!.. Виргинский!
    С побережья тянуло соленой прохладой, слышался шум прибоя и заунывный крик чаек. Неспешный процесс курения обратил мысли поселенца к образу среднего брата. Завзятого морехода родные редко видели в окрестностях Уэллса. Тому были по сердцу океанская ширь и странствия. Но уж если он появлялся, то не с пустыми руками. Копченое мясо тропических зверей, южные фрукты, патока, ваниль, шоколад и многое другое дарилось в немалых количествах. Дети не чаяли в дяде души, отождествляя его визиты с большущим праздником. И покойница супруга радовалась моряку, ибо без подарков завзятый холостяк ее не оставлял. То красивым платьем одарит, то цветастым платком, то шикарной шалью.
    ''Где-то он теперь? - подумал Дэннис, выпустив клуб ароматного дыма. - Бог весть!.. Слов нет, просоленный морской волк! Вот, и сынок мой весь в тебя. Вечно пропадает у моря и мастерит кораблики. Н-да-а... Зато младшего брата качнуло в другую сторону. Но уж скажу, чересчур! Этот не мнит себя без дебрей. Охота, рыбалка и лесные скитания с бродячими индейцами старого Мокасина – его стихия. Перенимает индейские языки, недавно хвалился, что даже выучил несколько ирокезских слов. Ночует в продымленных вигвамах, курит вонючий кинникинник, чуть ли не сагамор среди дикарей... Х-м-м... Есть и польза – в доме нет недостатка в свежем мясе и битой птице''.   
    Oн прикрыл глаза, и унесся в мыслях к своей молодости. Ему самому довелось вдоволь  поохотиться, порыбачить и поторговать с индейцами. Он до сих пор видит во сне, как они с отцом выменивают у индейцев искрящуюся, мягкую пушнину и укладывают ее в аккуратные стопки. Любил он тогда лесные путешествия, однако не до такой степени, чтобы, как младший, с резью в глазах и першением в горле подолгу торчать в индейских жилищах. Аборигены, по большому счету, для него оставались людьми непонятными, чужими.
     А потом женитьба, оседлость, смерть родителей, появление ребятишек. Дети росли, он мужал и прилежно обрабатывал доставшийся в наследство  кусок земли, на который сейчас у него не смотрели глаза. Теперь он частенько поглядывал на северо-восток, где росли девственные, нетронутые леса.      
     Младший брат разделял его тягу к перемене мест и часто пересказывал байки Мокасина о восточных землях за Кеннебеком – родных местах старого вождя. Покойная же Анна и думать не хотела о переселении, говоря, что они будут жить, как жили.  «Ты в своем уме, - урезонивала она его, - cоваться в самое сердце охотничьих угодий французских дикарей?!.. Но даже если я потеряю рассудок и соглашусь, то на какие шиши мы купим там землю?».
    - Покойница говорила правду, - пробормотал Хук. - Денег как не было, так и нет. Откуда им взяться, если я зря гну спину на этом никуда не годном клочке земли! Продать его? Вряд ли на него позарятся, предложи я и дом в придачу... Были виды на продажу скота, но проклятый падеж разбил все надежды… А, может, бросить все да пристроиться в Бостоне к брату?.. Нет, не по душе мне эти шумные города... Ну их к черту!..
    Он поднес правый кулак ко рту и подул на свежие ссадины на костяшках пальцев. Вчера вечером подвыпивший забияка, кузнец Джо Гардинг, опять ввязался с ним в драку и снова был побит.
    - Эй, на пеньке! - послышалось откуда-то. Хук оглянулся и увидел своего давнишнего соседа и брата покойной жены, голландца Вескампа.      
    - Шагай сюда, Йохан!
    Сорокалетний светловолосый голландец с пучком светлых усов под длинным утиным носом перелез через изгородь и, пожав родственнику руку, присел на пень. Облачен он был в полотняные домотканные штаны и рубаху без ворота. 
  - Не угостишь табачком? - спросил голландец на сносном русском.
  - Всегда, пожалуйста.
     Корни Хуков – Дэнниса, Джона и Джорджа - уходили в русскую землю. Их отец, Антон Крюк или Юрьев и мать, Марья Негробова, происходили из семей служилых людей великих бояр Романовых, и поживали бы себе на родине, если б не крымские татары. Осенью 1669 года небольшой отряд степняков скрытно подступил к городу-крепости Романов-в-Cтепи, взял подвернувшихся людей в полон, доставил их в Бахчисарай да и продал туркам. Антон и Марья оказались в рабстве у одного хозяина. Парня отправили на псарню, а девица стала служанкой любимой жены богатого турка. Но неволя их длилась недолго. Сговорившись, русские сумели бежать и на утлой лодчонке выплыли в море. Первым встречным кораблем оказалась пиратская шхуна француза Пьера Лефевра. Перед морскими разбойниками предстали два русских парня (еще на берегу девушка обрезала волосы и облачилась в приготовленные штаны и рубаху). Так Антон и Марья, телосложением напоминавшая сухощавого подростка и назвавшаяся Денисом, вынуждены были вступить в пиратское братство. 
    Пограбив в Средиземноморье и Бискайском заливе, пираты взяли курс на запад, к Канаде. Морской разбой пришелся русским не по душе. Когда шхуна избавилась в Квебеке от наживы и направилась к Карибским островам, они, прихватив кое-какое  золото Лефевра, улизнули с нее у берегов Массачусетса. Радость беглецов, почувствовавших под ногами земную твердь, была, однако, недолгой. А все потому, что крепившийся к поясу Антона мешочек c золотыми монетами во время борьбы с волнами ушел на дно.
     Обнаружив утерю, русские скитальцы озабоченно переглянулись. Удар был силен. Ведь с золотом Лефевра они без проблем достигли бы Родины. Без него им оставалось только вооружиться терпением и надеяться на лучшее. Молодые люди за время мытарств так сблизились, что под благословение протестанского священника связались узами брака. Перебиваясь в Бостоне и его окрестностях случайной работой, они сумели собрать некоторую сумму для оплаты проезда, но беременность Марьи спутала все планы. Когда же девочка-первенец появилась на свет и начала подрастать, молодая чета, взвесив все за и против, порешила искать счастья там, куда забросила их судьба и где родилась Аксинья. Авось, когда-нибудь они сядут на корабль и доберутся до берегов России! Антон, освоивший на борту пиратского судна технику точной стрельбы из мушкета, обзавелся оружием и взялся за поставку на рынок свежей дичи и пушнины. Вскоре, поднакопив денег, молодые  купили недорогой участок земли в пограничном городке Уэллс. Построили дом, навесы и амбары, очистили от камней и деревьев поле, завели кур и гусей. К несчастью, Аксинья и еще одна дочь, Аграфена, умерли, заразившись оспой. Но уже подрастали сыновья, Денис и Иван и родился последыш, Егор.
     Жизнь на границе была опасной, а потому Антону не раз приходилось видеть из бойниц блокгауза Сторера, куда сбегалось во время опасности население округи, как вышедшие на военную тропу индейцы грабят и жгут его жилище. Но русский, как и большинство колонистов, несмотря ни на что, упорно  возводил его снова.
     Мечта о возвращении в Россию так и осталась мечтой. В конце концов, Антон и Марья осознали, что задуманного не свершить. С щемящей тоской они вспоминали места, связанные с детством и юностью: высокие острожные башни Романова-в-Степи, золоченые купола соборной Архангельской церкви, старицы и ерики реки Воронеж у родного села. Обычно мечтавший о море Иван подбадривал родителей. Он обещал им бросить когда-нибудь якорь у берегов России, чтобы добраться до степной крепости и поклониться дедовским могилам.
    - Из города Романова в село Подгорное на крестьянское житье-бытье перебрался родитель мой, Кузьма, - говорил сыновьям отец. - А дед, Юрий Елманов сын Крюк, храбрым казаком был. Погиб в сече с крымскими татарами. Это в его честь Юрьевыми нас на Родине прозвали.
    Прожив в любви, трудах и заботах свыше сорока лет, старики, известные среди колонистов как Хуки, друг за дружкой сошли в могилу. Судьбы их детей складывались по-разному. Старший, Денис, остался за хозяина в отчем доме. Иван перебрался в Бостон и сделался опытным мореходом. Младший же, Егор, продолжая жить в Уэллсе, подолгу пропадал в лесах с местными  краснокожими.
    - Что, побаливают? - cпросил голландец, указывая на ссадины.
    - Ерунда.
    - А кузнец не успокоился после вчерашней стычки. Сегодня снова в подпитии, и грозится «намять бока русскому медведю»… Человек-то он неплохой, но как выпьет, так к тебе с кулаками! Ведь ты один в этих местах поколачиваешь здоровяка.
    Голландец поглядел на огород соседа, пошевелил белесыми усами и вздохнул.
    - Ну что, Денис, продолжаем толочь  воду в ступе?.. Копаем, cажаем, рыхлим, а толку?
    - Толку мало, шуряк, - согласился Юрьев. -  Сижу на пеньке, курю и думаю о будущем урожае... Знаешь, терпение мое подходит к концу.
    -  Это понятно, но что делать?
  Юрьев хмыкнул и тряхнул головой.
    - Вот махну за Кеннебек!
    - Ну-у, опять за старое, - протянул голландец. - Не терпется расстаться с волосами?
    - Оскальпировать могут и здесь, в Уэллсе, - возразил русский. - Могут и за Кеннебеком, но там жирные почвы, пушнина, вольное житье без налогов.
     Вескамп прерывисто вздохнул.
    -  Здорово, Денис, чего уж там... Но ведь деньги...
    - Эй, русский, шагай сюда! - послышался громкий окрик.
   Юрьев и Вескамп оглянулись. У изгороди стоял, набычив шею, местный кузнец-забияка со свежим синяком под глазом. В облике его явственно проступали вызов и бравада.
    - Приперся за новой взбучкой, Гардинг? - обратился к нему Юрьев, поднимаясь с пенька.
       Драка и на этот раз была недолгой. После двух промашек соперника Денис сделал ложный выпад и провел мощный удар снизу и справа, как и подобает человеку с прозвищем-фамилией Хук. Кузнец мешком опрокинулся на спину, подмяв под себя изгородь.
    - Когда-нибудь ты от меня все равно огребешь! - проговорил он, вставая и сплевывая кровь с разбитой губы.
    - Проваливай! - усмехнулся Юрьев. - На сегодня хватит.
    Кузнец, бормоча под нос, поплелся к таверне. В этот миг мимо него по направлению к дому Хуков промчался темноволосый юноша. Взглянув на бегуна, Вескамп дернул русского за рукав.
    - Чего это Павел несется как угорелый?
     Денис взглянул на сына и заулыбался, обнажив ровные белые зубы.
    - Не догадываешься?.. Если у Пашки так пятки сверкают от самой пристани, значит, «Казак»  на подходе.
     Едва он произнес это, как Павел прокричал:
     - Крестный к нам в гости, папаша! 
   
   
                ГЛАВА 2

     Иван Юрьев подошел к родному дому в сопровождении матросов, чьи спины сгибались под бременем тюков и бочек. Только он да шагавший рядом индеец были налегке. Ему, как владельцу и капитану корабля, по штату не полагалось поднимать вещей тяжелее курительной трубки и подзорной трубы, а гордый потомок сагаморов один намек на помощь в качестве носильщика принял за оскорбление.
     На пороге Ивана поджидали сам хозяин, широкоплечий, высокий, с правильными чертами продолговатого лица, обрамленного густыми светлыми волосами; шестнадцатилетний кареглазый и темноволосый Павел, похожий на крестного, а значит, и на деда Антона; восьмилетние двойняшки Виктор и Дарья, пошедшие в круглолицую и светловолосую русскую бабку.
     Едва Иван раскинул руки, как детишки, радостно гомоня,  мигом оттянули ему шею. Засмущавшийся Павел неуклюже пожал крестному отцу руку и отступил в сторону.
   - Ну, вот и свиделись, Ваня, - проговорил Денис, обнимая брата. В семье общались всегда только на русском. - Почитай, год тебя тут  не было.
   - Десять месяцев, если быть точным. Мои соболезнования. Услышал о кончине Анны, когда вернулся в Бостон из плаванья…  Царствие ей Небесное!
    - Только сейчас стал приходить в себя… На Анне весь дом держался, да и любил я покойницу. Если б не проклятая холера!..
    Оба опустили глаза, помолчали.
    - Жизнь продолжается, брат, - нарушил молчание Иван. - Анну не вернуть, а у тебя дети… Надо думать о будущем.
    - Да, конечно, - вздохнул Денис. - Что ж это мы стоим на пороге?.. Зайдем в дом.
    Он вопросительно посмотрел на индейца и повернулся к Ивану.
    - Позже все объяснится, - проговорил тот и, взяв у матроса мешок, приказал команде:
    - Снесите поклажу в сени, и марш отсюда!.. Разрешаю промочить глотки в ближней таверне, но что б никого потом не штормило... Боцман Хокинс – за старшего!
     Широкоплечий курносый моряк с окровавленной повязкой на голове, ухмыляясь, заверил капитана:
    - Я присмотрю за ребятками, сэр.
    Освободившись от груза, повеселевшие моряки гурьбой высыпали  на  улицу.
     Войдя в дом, Иван поднял глаза на святой угол, перекрестился и сел за дубовый стол, переживший все пограничные невзгоды. За столом этим он сиживал с пеленок, и, бывало, получал от отца по лбу деревянной ложкой за шалость. Обведя взглядом привычную обстановку – обширный очаг с котелками, самодельные лавки, занавески спален и прочее, – Иван встряхнул тяжелый холщовый мешок и скомандовал шутливо:
     - Приготовиться к раздаче подарков!
     Просиявшим от счастья двойняшкам достались красивые башмачки, детские вельветовые костюмчики, разные сласти и фрукты. Денис заполучил дорогой бархатный камзол, модную треуголку, ботфорты и большой кисет виргинского табаку. А потерявший дар речи крестник стал обладателем складной подзорной трубы и компаса.
     Приподняв заметно похудевший мешок, Иван произнес:
     - Тут кое-что осталось для Егора. Где он?
     - Где ж ему быть, как не в лесах, - ответил Денис.
     - С Мокасином?
     - С его сбродом, будь уверен, - усмехнулся старший брат. - Торчит с индейцами днями и ночами, верховодит ими на пару с сахемом, стал похож на черта – так загорел и прокоптился! 
     Иван, улыбнувшись, развел руками.
     - Его это выбор, брат, что тут скажешь?.. Но он был бы здесь весьма кстати.
     - Важное дело?
     - Надо поговорить вот с этим краснокожим. - Иван кивнул на стоявшего возле дверного косяка индейца. - У меня есть толмач, Скванто, но дело серьезное, семейное. Егор нужен, как воздух.
    Денис перевел взгляд с абенака на Павла, вертевшего в руках дорогие подарки.
    - Не слыхал, где сейчас эти проходимцы, индейцы Мокасина?
    - На пристани торчит сын Охотничьего Лука, - сказал юноша. - Он должен знать.
    - Сбегай-ка туда и скажи Сигавану, что Дэннис Хук дает бутылку вина за оповещение Егора.
    Павел  бросился  наружу,  а хозяин  дома выставил на стол горшок с маисовой кашей, тарелку  гусиных  потрохов  и  поднос с большими кусками тушеной оленины. Появилась и бутыль домашнего вина.
    - Неплохой напиток, брат, -  сказал Денис, наполняя оловянные кружки. -  Отведай.
    Он знаками пригласил выпить и индейца, но тот решительно покачал головой.
    - Похоже, Рысь сыт той выпивкой, какой его угостили похитители, - ухмыльнулся Иван.
    - Что за выпивка? - поинтересовался хозяин. - Какие похитители?
    - Всему свое время... Вино, говоришь?.. Что ж, выпьем.
    Опустошив кружку, он даже не поморщился.
    - Твой сироп, Денис, детская забава… Душа требует рому!
     Он вышел из-за стола и направился к сеням. Старший брат двинулся следом и, когда Иван поднял с пола бочонок, тронул его за плечо.
   - Эти все мешки и тюки с ''Казака''... Для кого они?
     Иван  окинул взглядом корабельный груз и подмигнул брату.
    - Чего тут только нет, и все принадлежит тебе.
    - Мне?!.. - изумился Денис.
    - Ладно, - сказал моряк, - пошли-ка за стол. Я расскажу тебе свою историю. 
    Все, включая абенака, расселись и принялись за еду. Среди стука ложек зазвучал ровный баритон Ивана:
    - Загрузившись в Вест-Индии патокой, ванилью табаком и прочим товаром я взял курс на Акадию. Там всегда хороший спрос на это. Война-войной, а многие моряки продолжают вести прибыльную торговлю с Порт-Ройалом.
    - Сколько тебе говорить, контрабанда – дело опасное, - покачал головой Денис. - Проведают власти, и не оберешься неприятностей.
     - Ну, власти сами греют на этом руки. Через своих агентов, конечно. Все знают либо подозревают, что сношения с акадийцами не прекратились с началом войны, но козла отпущения не нашли и поныне... Ну, так вот, на пути к Кейп-Сейблу во французских водах мы поравнялись со шлюпом «Иль-де-Франс». Пушки на моем борту установлены больше для острастки пиратов. Я понадеялся на мирный проход, однако с палубы суденышка в нас пустили пару пуль, одна из которых пробила полу камзола Алекса Рэма, а другая оторвала полуха у боцмана. Это было уж слишком, и я приказал дать залп из пушек по наглецам!.. В левом борту  шлюпа где-то у ватерлинии образовалась большая пробоина, а его единственная мачта рухнула вниз. Крики о пощаде не заставили себя долго ждать. Зло было наказано, и я сжалился над французами... Но трюм шлюпа  после нашего визита стал таким же пустым, как брюхо потрошеного кашалота. Прихватив законную добычу, мы пошли дальше...
    - А французы?
    - Кто вплавь, кто на лодках добрались до берега.
   Иван затем рассказал о встрече с другим французским кораблем, с палубы которого бежал индеец.
    - Выходит, - заключил Денис после некоторого раздумья, - в Порт-Ройале тебе уж не бывать.
    - Ясное дело, теперь я в черных списках, - развел руками моряк. - Но что ни делается, все к лучшему... Если нет с Акадией торговли, и она объявляет мне войну, то я принимаю вызов... В доках Киттери строится мой второй корабль, и спустится он на воду в военных целях. - Иван наполнил обе кружки и провозгласил: - За шестнадцатипушечный «Град Романов»!.. За то, чтобы бриг покрыл себя славой в северной Атлантике!   
     Братья выпили и трижды крепко расцеловались. У Дениса на ресницах блеснула влага. Он гордился своим братом-мореходом. За десяток с лишним лет тот стал вровень с самыми известными коммерсантами Бостона. С ним водили дружбу не только владельцы судов, но и известные политики.
    - Тебе невдомек, кого я вижу капитаном брига? - спросил моряк.
    - Ну, Рэма, наверное - пожал плечами Денис.
    - Как бы не так!.. Рэм останется на «Казаке». Пол Хук – вот кто со временем встанет на капитанский мостик «Романова»! 
    - Гм-м, Пашка, значит, гм-м... Но он ведь желторотый цыпленок.
    - При надлежащем досмотре станет орлом.
    - Ну, нет, так нельзя. Рановато ему еще...
    - Вот уперся – мал да желторот. А мне больше было, когда я подался в юнги?.. Да и негоже удерживать того, кто спит и видит себя на корабле – тайком удерет в море! 
    - Послушай, братишка, - сказал Денис. - Я, конечно, знал, что придет время для такого разговора. Но ведь одно дело игрушечные кораблики и совем другое – военный бриг.
    - Я же сказал, «со временем». После того, как крестник пройдет обучение на провинциальной  галере.   
    Старший Юрьев повздыхал, погладил, как это при жизни делал отец, мочку правого уха и взглянул на брата.
    - Приходится признать, что Пашка вырос уже… Ему и впрямь  выпадает дорога к морю. Мне, если честно, надоело смотреть, как он каждый день шляется на пристань и отлынивает от работ. Больше пользы от Витюши.
    Едва эти слова прозвучали, как дверь отворилась, и Павел с радостью бросился отцу на  шею.
    - Я все слышал, папаша. Спасибо тебе, спасибо!
    Отец позволил сыну несколько раз поцеловать себя.
  - Ну, довольно нежностей, -  помедлив, проговорил он. - Лучше благодари крестного.
     Не избежал объятий и моряк. Все улыбались, за исключением индейца. Он взирал на проявления шумной радости с явным неодобрением. Ни один юноша-негасег не позволил бы себе подобного проявления восторга в присутствии старших.
   - Что, справился с поручением? - спросил дядя, указывая племяннику на лавку. - Когда  нам  ждать  Егора?
   - Легок на помине, - присаживаясь, ответил Павел. - Толкует с соседом об охоте.

                ГЛАВА 3

    И действительно, тот, кого так ждали, вскоре уверенно переступил порог отчего дома. Это был высокий стройный молодой человек с карими глазами, носом с горбинкой и твердым подбородком. Во многом похожий на среднего брата, Егор в свои 25 лет слегка проигрывал ему в росте. Сняв с плеч и повесив на свисавший с потолка крюк увесистую оленью ляжку, он слегка поклонился и произнес:
    - Всем здравствуйте! Особливо – нашему мореходу и коммерсанту.
    - Здорово, здорово, бродяга! - Иван встал и крепко обнял младшего брата. -  Вижу, охота была успешной.
    Егор кивнул и, мельком взглянув на индейца, спросил:
     - Что делает здесь этот краснокожий?
     Иван отступил в сторону и подбоченился.
     - А ну-ка, знаток лесных дебрей, определи, какому роду-племени он принадлежит?
     Егор принял шутливый вызов и внимательно оглядел Китче Пишу.
     - Абенак, вне всяких сомнений. Гм-м, особый крой обуви говорит за то, что это пенобскот.. Отделка ноговиц, однако, свойственна норриджевокам... Но две косички в скальповой пряди прямо указывают на Людей Чистой Воды… Значит, предо мною негасег!
    Индеец произнес громкое «уг», а Иван Юрьев захлопал в ладоши.
    - Ну, надо же, Джон Джайлз, да и только! – воскликнул он, сравнив Егора со знаменитым индейским пленником и толмачом. 
    - И ты был бы таким, если б вместо палубы без конца топтал лесные тропы, - буркнул Денис.
    - Ну, тебе-то как раз довелось по ним побродить, - усмехнулся Иван. - Однако ты и теперь не отличишь мирного индейца от свирепого канадского дикаря.
    - Дядя Егор, дядя Егор! - наперебой загалдели двойняшки. - А Пашку нашего дядя Ваня забирает на корабль.
    Егор  взглянул на Павла и улыбнулся.
    - То-то я вижу, он цветет, как майская роза... Что ж, сбываются его мечты... Ну, а за мной-то зачем посылали?
    - Ты сначала поешь, - предложил ему Денис.
    - Дело говоришь, проголодался, - согласился Егор и, усевшись за стол, выпил вина, а  потом с аппетитом  принялся за еду. Когда с ней было покончено, Иван указал Егору на холщовый мешок.
    - В нем подарки для тебя.
    Егор положил мешок на пол и, и присев  на корточки, извлек из него новехонький мушкет, пороховой рог и красивый мешочек для пуль. Восторгу парня не было конца, от дорогих подарков он просто не мог отвести взгляда и крепко обнял брата.
    - Спасибо!.. Не знаю, как и  благодарить тебя... Мой мушкет совсем плох, а этот – ну, настоящее чудо!.. И рог хорош, и мешочек.
     - Пустое, брат… Мне давно следовало подарить тебе все это... А теперь садись, поговорим.
    Аккуратно уложив дары обратно, Егор сел за стол и приготовился слушать. Иван глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Его обветренное, с резкими морщинками, лицо посерьезнело.
    - Итак, дорогие мои, - внушительно начал он. - На этот раз я заглянул к вам не только ради встречи. Будущее семьи – вот что озаботило меня не на шутку. Признаюсь,  последние годы мне не по нутру ваше бедняцкое житье-бытье. Вот взял бы всех вас, да и пристроил к моему моряцкому делу... Знаю,  не выйдет!.. Каждый идет своей стезей. Но мне больно видеть, как вы беднеете, еле сводя концы с концами. Земля скудеет, и тут хоть волком вой, а не получишь с нее ни шиша. 
    - О засухе толкуют, вот что, - сказал Денис.
    - То-то и оно. Нет, так жить нельзя. Что делать?.. Переселяться!.. За Кеннебек!.. В земли абенаков!
    - Да разве я об этом не думал?! - воскликнул отец семейства. - Почитай, каждый день с надеждой смотрю на северо-восток… Но, как вспомнишь про индейцев...
    - А что, Уэллс нежится в безопасности? - Иван вскинул брови. - Как раз за Кеннебеком и жить. Почему?..  Да потому, что там вы будете под защитой негасегов… Я спас Рысь, если не от смерти, то от унизительной неволи точно, и негасеги передо мной, а, значит, и перед всей моей родней, в большом долгу... Егор, спроси у Рыси, что теперь будет значить семья Хуков для его отца и соплеменников?
    Младший Юрьев и абенак обменялись репликами.
   - Краснокожий сказал, что каждый негасег будет считать нас братьями, - перевел Егор.
    Индеец многозначительно кивнул головой, заметив обращенные на него взоры.   
    - А теперь, брат, - важно проговорил Иван, - скажи нашему краснокожему гостю, что торговый пост на притоке Медомака переходит в собственность семьи Хуков, что вскоре вы с Денисом туда переселитесь, чтобы вести взаимовыгодную торговлю с его племенем… да и со всеми другими абенаками.
    Остолбенели все, даже двойняшки перестали задирать друг друга.
    - Не понял, - первым опомнился Денис. -  Хм-м... и как же нам досталась эта фактория?
    - И впрямь, чудно! - воскликнул Егор.
    - Объясняю, - сказал Иван, оживленно поводя глазами. - Вспомните момент нашего последнего расставания… Что я сказал тогда?
   - Ну, что позаботишься о нас, - проговорил старший Юрьев. 
   - Правильно, слово в слово, - улыбнулся моряк. - И позаботился, как только вернулся из плаванья к Карибским островам. У меня, наконец, появились неплохие средства, и первое, что я сделал, это нанес визит Грэму Миллигану, владельцу торгового поста на Малом Медомаке. Любитель кутежей и женщин на этот раз был в таком безденежье, что согласился уступить и факторию, и землю, выкупленную когда-то у богача Джона Ловерета Младшего, по первой же предложенной мной цене.
     - «К чертям собачьим! - заявил веселый ирландец. - Дикие земли и торговый пост я вверяю тебе, Хук, и делай с ними, что хочешь».
     Мы оформили купчую, и я стал лендлордом, - продолжал Иван. - На короткое время, правда. В тот же день у бостонских властей я выправил кое-какие бумаги… вот они!.. взгляните!
     Иван встал, достал из-под камзола два свернутых трубочкой листа вощеной бумаги и торжественно проговорил:
     - Это официальные акты или патенты на право владения землей. Владельцы – Дэннис и Джордж Хуки. Первоначальную ренту короне я уже внес.
     - Фюить! - присвистнул Павел. - Пять тысяч акров!.. Вот это дело! 
     - Уму непостижимо! - почесывая затылок, сказал Денис. - Это ж громадная территория!.. За двое суток на лошади не объедешь!    
     Иван сел, налил себе рому и одним махом опустошил кружку.
     - Землицы много, это точно. Но в свое время Уильям Пенн купил у индейцев земли куда больше, положив тем самым начало Пенсильвании. И заплатил он за нее меньше, чем я за ваш патент.
     - Неуж-то? - Егор недоверчиво повел бровью.
     - Было дело, было… В договоре между Пенном и вождями делаваров указывалось, что он получал земли к западу от реки Делавэр на расстояние, равное полуторадневному переходу. Индейцы имели в виду обычную ходьбу, укладывающуюся за это время в тридцать миль, не более. У хитрого квакера на уме было совсем другое. Он отыскал быстрого бегуна, и тот в назначенный день по заранее приготовленной прямой тропе отправился в путь. Через 36 часов непрерывного бега он покрыл расстояние в 150 миль. Там, где бегун свалился от переутомления, люди Пенна и провели западную черту его владений.
     - Ну и пройдоха этот квакер! - покачал головой Денис.
     - Еще какой!.. Но нам нет резона обманывать индейцев и равняться на таких, как Пенн… Вот тебе, Денис, еще одна бумага.
      Иван снова сунул руку запазуху и извлек на свет очередной свернутый лист.
     - А это – официальное разрешение на право торговли с индейцами… Обоснуешься в фактории, объяви всем местным племенам, что ты пришел на Медомак всерьез и надолго… По словам Рыси пушнины на его родине навалом. Как ее приобретать и что с ней делать дальше, не тебе говорить. Сам в младые годы промышлял шкурками. Кончатся французские поделки, – ну, все эти бусы, топорики и прочее с захваченного шлюпа, – закупишь английских товаров, которые всегда в цене у краснокожих.
    В озабоченных глазах Дениса мелькнула радость. Его напряженное лицо помаленьку приобретало обычное спокойное выражение.
     - Царские это подарки, брат, - сказал он. - И радостно, и оторопь берет… Когда и чем с тобой расплачиваться, вот что?
     - Придет время, расплатишься, - успокоил его Иван. - Когда отдашь свои акры внаем, наладишь торговлю, тогда и поговорим  об этом.
     - Условия знатные, - сказал Денис и сурово посмотрел на Егора. - Вот только, чем расплатится младший с тобой, не знаю.
     - Ты о чем? - нахмурился Егор.
     - О том, что – чует мое сердце – на приобретенных для тебя акрах будут жить не белые поселенцы, а твои краснокожие дружки!
     - Слушай, хоть ты и старший, а давай-ка, полегче!..   
     - Ну, довольно кипятиться! - вмешался Иван. - Будет вам!.. Не нравится тебе, Денис, что Егор якшается с индейцами. Но его не переделать. Да и нужно ли?.. Если он переселится со своей братией к Медомаку, то тебе и торговому посту будет только польза. В случае чего, лишние защитники не помешают. Так ведь?.. И вот мой сказ: если индейцы Максена станут надежными защитниками поселку на Малом Медомаке, с Егора я возьму лишь половину долга.
     Лоб Дениса разгладился. Улыбнувшись, он произнес:
     - Ладно, Егор, не серчай… Это я так, сдуру.
     Егор всегда уважал старшего брата. Тот мог вспылить, но сердце его было отходчиво.    
     - Чего уж там! - махнул он рукой.
     - Вот и прекрасно! - хлопнул в ладони моряк.
     - С чего начать? - вслух размышлял Денис. - Когда в дорогу?.. Голова идет кругом.
     - Она у тебя еще долго будет кружиться, - усмехнулся Иван. - Дело не простое… А начнем с того, что Егор проводит Рысь в родные места. Там заключит с вождями негасегов нечто вроде предварительного дружественного соглашения, вручит им дары и заверит, что торговый пост на Малом Медомаке вскоре распахнет двери и будет ломиться от европейских товаров.