Об алкоголе часть первая

"Пил он пиво со стараньем, Пил он водку и вино. На лице его бараньем, Было все отражено"
(Вадим Шефнер)
"Пить, курить и говорить я начал одновременно"
(Аркадий Райкин)


Это было в 93-году. Год для меня был крайне тяжёлый. Я расстался со своей молодой семьёй. Редко виделся со своим маленьким сыном. Работал на двух работах в связи смертельного недуга отца, которого я перевёз к себе.


С самого раннего детства я не любил пьяниц. Да наверное и просто выпивших людей.
Просто выпившие и тем более знакомые люди были через чур добродушно-приставучими. Говорили всякие глупости, типа "Какой красавец - все девчёнки его будут" или "Умный мальчик - весь в маму".
"Почему именно в маму?" - я не понимал. Тем более что говорящий человек был в приподнятом насторении, всё время смеялся и явно шутил.
Так что я просто стоял и ждал пока этот человек отойдёт.

В 70-е года, по телевизору, частенько показывали документально-просветительные фильмы о вреде алкоголизма. Я эти фильмы очень боялся. Там всё было показано совершенно в страшном свете: разрушенные семьи, живущие в пустых комнатах, с разбитыми стёклами, голодные дети ждут когда пьяные черепа успокоются и можно что-то выковырить из полупустых консервных банок, а то (это пугало меня до учащения пульса) выпить оставшейся водки. Показывали кривые, небритые, не понятно что говорящие рожи в отрезвителях, что в мужских, что в женских и наконец самое страшное (иногда я даже уходил от телевизора подальше) детей-уродов брошенных в спец-интернатах.

Вспоминается квартира моих соседей сверху. Там жила девочка с нашего двора и я бывало приходил к ней играть. Они занимали две комнаты в трёхкомнатной и вот третья дверь с выломанным замком меня интересовала больше всего. Мы иногда заглядывали туда, но кроме одинокого коричневого стола, дивана и старого телевизора ни чего было не видно. Даже проживающего там пьяницу я тоже ни разу не видел. Для меня этот алкогольный портал так и остался загадкой на долгие годы. Впрочем ни такие и уж долгие.
Когда я пошёл в школу мой путь пролегал через несколько улиц, а так как у нас район заводской, я видел что не все заводчане на рабочих местах. Некоторые шли в другую сторону от завода, с авоськами, в которых виднелись пара тёмных пузерей, сырки и "Беломорканал". Особенно мне нравилось наблюдать за их нелепым и чуток забитым видом. Им явно было не удобно, что аккуратно одетый школьник идёт по делу и смотрит на него, а он с заросшими бакенбардами и в каком нибудь тёмно-бардовом, заляпаном костюме, который был одет поверх майки и стопроцентно не снимался с последнего праздника, идёт за свой круглый стол накрытый газетой "Советский спорт".

Дальше я видел пивной ларёк, на углу улицы Крупской и улицы Бабушкина, и массу подобных мужчин в подобных костюмах. Среди них я выделял и несколько женщин, одетых ещё страннее. Например летом они могли одеть зелёную шапку с начёсом, а зимой наоборот не одеть.

В школе, иногда, я тоже делал свой личный физиогномический анализ. Особенно мне нравилось это дело во время каких нибудь контрольных, так как зачастую как бы я не старался всё равно решить ни чего не мог. И вот всматриваясь в лица своих одноклассников, размышлял кто из-них кто будет. Как я помню, будущих алкоголиков я среди них не находил.
Поэтому мне было ещё интереснее, выявить из ровесников, так сказать, паршивую овцу. Ну ни чего не получалось.
Все были чисто одеты, имели хорошие причёски и следов заросших банкенбардов ни у кого не намечалось.
Правда имелась у одной девочки зелёная шапка с начёсом, но после близкого знакомства подозрения рассеялись, тем более что в пятом классе она мне принесла маленькую пластинку "Sweet". А разве могут быть у будущих алкоголиков такие пластинки? Конечно же нет.

(странно, но тут я ошибся Лариса Суворова умерла именно от пьянства - так меня оповестили одноклассники)

Так что вскоре мои опыты по физиогномике закончились.

Долгие годы о проблеме алкоголизма я не вспоминал. Начался 85-й, а с ним и всесоюзная борьба с пьянством.
Я был "за" с этой политикой. Меня всё устраивало. Особенно то, что правительство обещало наладить выпуски новых сортов лимонада и прочих фруктовых напитков.
Однако в конце 87-го, по исполнению моих восемнадцати лет, мне вдруг вдруг вручили талоны на алкоголь...

Не совру, что я уже попробовал к тому времени и самогон, и водку, и вино. Но это было скорее всего "так надо", особенно на танцплощадках, вернее рядом с ними. Плохо мне от этих рюмок не было, а было чуточку веселее и ощущались особые мурашки от чего-то запретного. Сигареты я тоже уже смолил потихонечку и даже приобретал кубинские сигары.

Потом армия. На Новой Земле продажа спиртного была запрещена, нужных ингредиентов тоже было не достать и только вспоминается два случая с принятием лосьона "Утро" в новогоднюю 1989 ночь и клей БФ, в какую ту другую. Оба раза мне не понравились - вонища да и только, поэтому вспоминать я эти ошибки не буду.

То что алкоголь будет играть некую роль в моей жизни, я узнал сразу после армии. А гадалка, коих было немало в конце 80-х и 90-х, подтвердила это посмотрев на мою ладонь. Конечно то что она сказала про мою будущность, было нелепо:
– Встречи, rendez-vous, праздники, застолья, расставания, банкеты, поминки..
ужас один! – засмеялась она.
– Да быть такого не может! – прокомментировал я.
– Свою жизнь ты можешь поменять. Всё в твоих руках. Но именно так сейчас твои линии и говорят.
После это мы с нею выпили и больше я её ни когда не видел и не слышал.

Первый раз я напился в летний четверг 90-го.
В ЛНИРТИ я был начинающим монтажником радиоэлектронной аппаратуры. Носил белый халат, сидел за столом с паяльником и портил платы.
Четверг был день когда грязные халаты сдавали в стирку и этот день был для некоторых VIP-персон халявным. В этот день два человека относили халаты в стирку и последующее время было полностью их.
Ходили туда самоуверенные и опытные работники, однако в этот четверг один из них подошёл ко мне.
– Давай вставай. Работа окончена. Поможешь мне халаты отнести.

Это был тридцатилетний с хвостиком парень, с небольшой небритостью. Он был один из основных передовиков, однако вид у него был какой то уж потёртый. И если у его коллег уже были личные авто и семьи, у этого не было ни чего даже в лексиконе.
Так что с этим "штрихом" я идти не хотел.
Однако кивок головы ещё одного передовика, дал мне понять что идти надо именно мне.
– Ну что же пошли.

Мы загрузили на себя по два здоровенных тюка и пошли по Ждановской набережной, что на Петроградской стороне.
– Да ты не вешай нос, щас отнесём и гуляй до завтра! – попытался порадЫвать меня штрих.
– Да я и не вешаю.
– Ты как относишься к чернилам? Ну к красному?
– Нормально отношусь. – зачем то сказал я.
– Ну тогда затоваримся. У меня в гастрономе, на Большом, Галька работает. Отпустит.

Я понял что теперь я вряд ли отмажусь. И время было уже продажное.
Так что после сброса мешков, мы быстро очутились у магазина. Здоровенная очередь дала мне маленькую надежду что он не сможет пробраться к дверям. Однако он ловко, поздоровавшись то с одним, то с другим пролез сквозь толпу.

Вышел с тремя красного.

Жара стояла невыносимая и я надеялся хотя бы на его прохладную комнату и всё таки, может на существующую жену или маму.
Идти, к счастью, оказалось не далеко, мы нырнули в парадную и поднялись на второй этаж.
– Ну вот тут у окошка и расположимся, – радостно сказал он, – хороший парадняк, ни кто не шлындает.
– Так ты не здесь живёшь?
– Та нет. Я с Лиговки, – расплавлял он зажигалкой пластмассовые пробки, – Это меня наш коллектив надоумил тебя сегодня взять. Так сказать приобщить тебя к нашему бригадному подряду. Так это тебе, это мне.

Он мигом поднял бутыль и залил в себя почти весь объём.

– Ух, хорошее, прохладное ещё.
– А закусить чего есть? – спросил я, смотря то содержимое бутылки, то на коллегу.
– Вот! – кинул он на подоконник три конфеты "Спорт", – бери, жуй.

Я выдохнул и принялся угощаться. Первые глотки были вполне приятными. Я выпил четверть, закусил полконфетой и закурил "Opal".

Штрих допил остатки, закурил "Стрелу" и начал вещать о том как он таким же юнцом пришёл работать в институт:
– Я тоже так же сидел как керосином облитый, вроде в коллективе, а вроде и в стороне. Твой напарник с которым ты там соседствуешь это не наш человек. С ним ты каши не сваришь и капусты не нашинкуешь. Бери пример с Лёшки, с Пашки, с Антона. У всех авто, у Антона кооператив.
– А у тебя где авто?
– Продал. СитуациА сложилась, – рыгнул он на букве "а", - ты пей давай.

Я осилил до половины. Вино становилось тёплым.
Коллега открыл третью, сделал несколько глотков и затянул опять свою "Стрелу".

– Ещё не много и я новую куплю, – говорил он закрывая глаза, – и квартиру куплю и уеду туда...

Я понял что он напился. Надо было что делать.

– Куда уедешь? - потормошил я его.
– Куда уеду? Я ни куда не собираюсь. Ты давай пей. Ещё дела есть, сказал он и выпил всё до дна.

Я тоже попробовал допить, но уже не лезло.
Штрих присел на подоконник и по его виду я понял что он сейчас уснёт. Хотелось его бросить, но я не мог - ведь он меня угощал, да и парни с работы узнают что я его бросил.
Пришлось его тащить на улицу.
На улице он завалился у автобусной остановки. Поднять его не было ни каких сил. Такси видя моего коллегу не останавливалось.
Внезапно я понял что мне становится ужасно худо и надо выбирать - или ложится с ним или бежать куда нибудь в безлюдное место.

Очнулся я в вечернем парке на скамейке.  Рядом сидела бабушка с коляской и у моих ног копала лопаткой ямку какая-то девочка или какой-то мальчик.

Я взял в себя в руки и зигзагами пошёл на трамвай. После трамвая я висел на поручнях в метро. После метро ехал в автобусе высунув голову в окошко. По прибытии домой я умер в кровати.

После этого случая мои новые коллеги приглашали меня на послеобеденные 100 грамм почти ежедневно. К счастью я уволился с этого гостеприимного института. Правда по другим причинам.

***************************
Вернусь в 1989 год.

Отчим моей невесты как любой, настоящий врач любил выпить.
И встретил меня обильным столом. Он пил много. Ему тогда было всего 31, мне как зятю уже 19.
Водка.
Количество было неимоверное, а так как он был врач скорой помощи и историй непочатый край.
Будущая тёща сопротивлялась, когда он доставал очередную. Я не мог даже выйти в туалет. О своей возлюбленной я думал только в мечтах.
– Сядь где сидел.
– Дядя Валера (так я его называл), ну там Снежана же...
– Дождётся твоя Снежана.

И пил. Пил. И опять пил.

От него ни куда было не деться.

13.09. 2018