de omnibus dubitandum 1. 20

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ (1572-1574)

Глава 1.20. КОГДА БЫЛА НАПИСАНА БИБЛИЯ?

    В своем фундаментальном труде Древняя и средневековая Русь, XI-XVII вв. известный российский ученый Евгений Спицын, в главе  6. Русская православная церковь в конце XV ; начале XVI вв. пишет, -

    …Эпоха правления Ивана III стала временем острейших религиозных споров и широкого распространения знаменитых ересей так называемых «стригольников», «жидовствующих» и других, которые возникли в Новгороде, Пскове и других русских городах еще в 1470; 1480-х гг. В советской историографии (Я. Лурье, И. Клибанов) широкое распространение всех ересей традиционно рассматривали исключительно как форму социального протеста. По мнению ряда нынешних историков, в частности, профессора И.Я. Фроянова, автора фундаментальной монографии «Драма русской истории: на путях к опричнине» (2007), появление разнообразных ересей именно в тот исторический период стало одной из форм «идеологической войны» католического Запада не только против православия, но и против самого Московского государства, ставшего единственным оплотом православного христианства после гибели Византийской империи.
    Новая ересь, сторонников которой прямо обвиняли в переходе в иудаизм, оставалась в целом в рамках самого христианского вероучения, но ее сторонники отрицали догмат о троичности божества, церковную иерархию, ряд церковных обрядов и т.д. В связи с этим обстоятельством некоторые историки, в частности, профессор А.Г. Кузьмин, высказали два интересных предположения:
• во-первых, на Руси полный перевод Библии был сделан новгородским архиепископом Геннадием Гонзовым только в 1499 г., а значит, «жидовствующие» вряд ли были знакомы с Ветхим Заветом, и
• во-вторых, «жидовствующими» на Руси, вероятнее всего, называли приверженцев ирландской церкви*, истоки которой следует искать в арианстве…

*) Наибольшего влияния и размаха странствия ради Христа ирландских монахов - «peregrmatio pro Christi» - получили в VI-VIII вв. Выделить конкретную причину этого явления достаточно сложно, однако можно указать некоторые предпосылки.

Во-первых, изначальную миссионерскую инерцию задал св. Патрик и подобные ему просветители Ирландии. Для провозвестников Евангелия на территории зеленого острова естественным было достичь и близких им по крови шотландцев, а затем пойти далее, в Британию и в Европу. И в более поздние века на пример св. Патрика продолжают ссылаться [Шабанов, А.Ю. Кораблики святому Брендану Мореплавателю / А.Ю. Шабанов. - 2-е изд., перераб. и доп. - Тверь, 2016, с. 24].

Во-вторых, в этот период времени позиции христианства на континенте (как, впрочем, и в Британии) значительно ослабели. Главной тому причиной было нашествие германских племен, низвергнувших Западную Римскую империю. Среди них получает распространение арианство, во многих местах еще остается язычество. С точки зрения нравственности и морали церковь, в частности, в Галлии (Франция), также потерпела большой урон. С другой стороны, в Ирландии, существующей в это время обособленной от остального мира, учение Христово обретает значительный успех. На фоне падения в Европе христианских нравов и в целом культуры образ Ирландии (с подачи, впрочем, самих ирландцев [Шабанов, А.Ю. Кельтская Церковь Британских островов: история, предания, поэзия]) складывается именно как «острова святых и ученых» [Заславский, В.А. Кельтские миссионеры в средневековой Европе].

В-третьих, монашеский уклад кельтского христианства открывал значительную возможность для странствий своим подвижникам, не обремененным имуществом, семейными или гражданскими обязательствами. Возможно, под влиянием ближневосточного анахоретства, ирландские монахи также стремились к уединению, за отсутствием пустынь выбирая скитания по волнам. Порой их «выбрасывало» на острова недалеко от Ирландии, как о. Мэн или о. Айона, иногда чуть дальше - Оркнейский, Шетландский, Фарерский архипелаги, и даже Исландия (почти за сто лет до появления там викингов [История Ирландии / Л.И. Гольман [и др.]; отв. ред. Л.И. Гольман. - М.: Мысль, 1980. - 390 с., с. 16]), а кто-то высаживался в Арморике (п-ов Бретань) и двигался уже вглубь континента [Шабанов, А.Ю. Кораблики святому Брендану Мореплавателю / А.Ю. Шабанов. - 2-е изд., перераб. и доп. - Тверь, 2016, с. 23-25].

И, наконец, свой вклад внесла и сама кельтская культура с ее особым отношением к изгнанничеству. Путешествия в чужеземные края ассоциировались с поиском божественных знаний [Заславский, В.А. Кельтские миссионеры в средневековой Европе]. Здесь можно вспомнить средневековые легенды о Святом Граале, исторически наследующие мотивы кельтских преданий. С другой стороны, согласно ирландскому праву, «выброшенные морем на берег» не имели прав в общине. В Житии св. Патрика присутствует сюжет, в котором святой в качестве наказания отправляет провинившегося на о. Мэн, где он впоследствии становится епископом [Мурьху Мокку Махтени. Житие св. Патрика / пер. Г.В. Бондаренко, С.В. Шкунаева // Мифы и общество Древней Ирландии. - М.: Языки славянской культуры, 2015, с. 421-422]. Разрыв с кланом и оставление родной земли при родоплеменном устройстве кельтского общества мыслилось эквивалентом смертной казни. Такое антагонистическое восприятие скитаний, как пути к совершенству и в то же время, напротив, как особой формы страданий (в случае монашества, для смирения), безусловно, также оказалось стимулирующим фактором для феномена странствий ирландских монахов.

Наиболее известные направления миссии связаны с крупнейшими монастырями и их основателями. В самой Ирландии наиважнейшим миссионерским центром можно назвать Бангор на северо-восточном побережье острова, основанный св. Комгаллом в 558 г. Одной из первых также была обитель о. Айона, обязанная своей славой прибывшим туда в 563 г. Колуму Килле, или св. Колумбе. Она была центром христианизации Шотландии и северной Англии, и, по выражению В.В. Болотова, «светочем христианства на всем острове» [Болотов, В.В. Лекции по истории древней церкви / В.В. Болотов. - Спб.: Типография М. Меркушева, 1910. - Т. 2: История церкви в период до Константина Великого. - 474 с.]. Св. Айдан основал монастырь на о. Линдисфарн, влияние которого охватывало северо-восточную Англию (королевство Нортумбрия).

В 575 г. в Галлии с двенадцатью спутниками высадился св. Колумбан, первый ирландский миссионер на континенте. Он оставил после себя такие сильные общины, как Люксей во Франции и Боббио в Ломбардии. Его ученик, св. Галл, основал монастырь Санкт-Галлен в Швейцарии [Шабанов, А.Ю. Кораблики святому Брендану Мореплавателю / А.Ю. Шабанов. - 2-е изд., перераб. и доп. - Тверь, 2016, с. 24]. Св. Киллиан в VII в. проповедовал язычникам Баварии и Тюрингии (и даже был мученически убит), св. Корбиниан в VIII в. - на территории Нидерланд, а с деятельностью св. Вергилия связывают миссию среди славянских племен Словении и Каринтии [Заславский, В.А. Кельтские миссионеры в средневековой Европе].

Выделяя черты присутствия ирландских монахов на континенте, в первую очередь необходимо подчеркнуть их аскетизм и ревностность в достижении христианских идеалов, контрастирующие с ситуацией в европейских регионах. Яркой иллюстрацией этого был конфликт Колумбана и бургундской королевы Брунгильды: монах обличал ее безнравственность и был вынужден под давлением духовенства и знати покинуть те земли [Карсавин, Л.П. Монашество в Средние века / Л.П. Карсавин. - М.: Издательство «Ломоносовъ», 2012. - 192 с., с. 56]. У нас также нет информации о применении ими каких-либо насильственных методов христианизации. Напротив, в народной памяти, отраженной в житиях, кельты предстают очень близкими к людям. С Колумбаном, к примеру, связывают традицию украшения рождественской ели. Св. Корбиниан помогал крестьянам в сельских работах [Заславский, В.А. Кельтские миссионеры в средневековой Европе]. Есть свидетельства о том, что ирландские миссионеры проповедовали, хорошо зная язык того племени, к которому обращались [Исаченко, А.И. К вопросу об ирландской миссии у панонских и моравских славян /А.И. Исаченко // Вопросы славянского языкознания. - М.: АН СССР, 1963. - №7, с. 51]. Хрестоматийным эпизодом является уже исторически достоверный спор
между Вергилием и англо-саксонским епископом Бонифацием. Малограмотные священники в Баварии, находившейся в попечении обоих служителей, исказили слова формулы, проговариваемой при крещении: «baptizo te in nomine patriae (вместо patris), et filiae (вместо filii), et Spiritue Sancti». Т.е. «во имя отечества и дочери». Узнавший об этом Бонифаций требовал признать недействительными такие крещения и привлечь к ответственности провинившихся, однако Вергилий встал на сторону священников. Конфликт был решен папой Захарием, который поддержал Вергилия [Исаченко, А.И. К вопросу об ирландской миссии у панонских и моравских славян /А.И. Исаченко // Вопросы славянского языкознания. - М.: АН СССР, 1963. - №7, с. 52].

Можно также отметить некоторое свободомыслие ирландцев. Колумбан перед папой римским отстаивал кельтские пасхалии, отличные от римских [Бондаренко, Г.В. Мифы и общество Древней Ирландии / Г.В. Бондаренко. - М.: Языки славянской культуры, 2015., с. 391]. Галльские епископы упрекали ирландцев в том, что женщины у них помогают проводить причастие [Шабанов, А.Ю. Кораблики святому Брендану Мореплавателю / А.Ю. Шабанов. - 2-е изд., перераб. и доп. - Тверь, 2016, с. 25-26]. Вергилия обвиняли в ереси за его убеждения в существовании «других людей под землей». Один из образованнейших людей своего времени, он был знаком с античным учением об антиподах, людях на другой стороне шарообразной Земли. Но своими современниками он понят, разумеется, не был [Исаченко, А.И. К вопросу об ирландской миссии у панонских и моравских славян /А.И. Исаченко // Вопросы славянского языкознания. - М.: АН СССР, 1963. - №7, с. 52-54].

В то же время ирландская миссия носила нецеленаправленный, разобщенный характер. Ирландцы «оставались каплями в море всеобщего упадка». На всю широту европейского пространства их было не так уж много. Однако о произведенном им резонансе в области духовности свидетельствует хотя бы даже такая тенденция, как «иризация» святых - приписывание им кельтского происхождения [Заславский, В.А. Кельтские миссионеры в средневековой Европе].

Их миссия оказала (возможно, решающее) влияние на формирование образа средневекового монашества в Европе - аскетичного и образованного. Монастыри стали центрами духовности, интеллектуального труда и миссии. Возрос уровень нравственности, особенно в среде духовенства, что подняло его статус в обществе. Знатоки греческой и латинской литературы, ирландцы подготавливали каролингский Ренессанс [Карсавин, Л.П. Монашество в Средние века / Л.П. Карсавин. - М.: Издательство «Ломоносовъ», 2012. - 192 с., с. 54] - и были одними из первых его участников. Их независимость от светских владык, но почтительное отношение к папе римскому способствовали дальнейшему объединению европейских монастырей под единым уставом св. Бенедикта и руководством Рима. Пример ирландцев активизировал английскую и германо-франкскую миссии [Заславский, В.А. Кельтские миссионеры в средневековой Европе].

Основанные кельтами монастыри (возможно, за исключением Британии, где многие из них были разрушены норманнами) еще долгое время сохраняли свое влияние. Один из наиболее выдающихся богословов раннего Средневековья, первый схоласт Иоанн Скот Эриугена был ирландцем [Бондаренко, Г.В. Мифы и общество Древней Ирландии / Г.В. Бондаренко. - М.: Языки славянской культуры, 2015., с. 392]. Аскетичный, и не менее романтичный образ миссионеров зеленого острова впоследствии вдохновил доминиканцев и францисканцев на подобные же «скитания». Как указывает Александр Шабанов, вполне возможно, что Франциск Ассизский, путешествуя по монастырям северной Италии, «попал под обаяние их основателей кельтов» [Шабанов, А.Ю. Кельтская Церковь Британских островов: история, предания, поэзия].

Наверно, наиболее интересной страницей подвижничества ирландских монахов для русскоязычного исследователя является их вклад в христианизацию славян. Идеи Вергилия, епископа Зальцбурга, об антиподах, отражены в западнославянских церковных источниках IX в. (осуждаемые составителями текстов) [Исаченко, А.И. К вопросу об ирландской миссии у панонских и моравских славян /А.И. Исаченко // Вопросы славянского языкознания. - М.: АН СССР, 1963. - №7, с. 55]. В Житии Мефодия есть фрагмент, где в качестве мотивации обращения моравского князя Ростислава к константинопольскому императору (в результате которого в Моравию были посланы Кирилл и Мефодий) указано присутствие среди славян учителей из немцов, латинян и ирландцев, названных в тексте «греками». Под этим именем кельты были известны в Европе благодаря своим уникальным на то время познаниям [Исаченко, А.И. К вопросу об ирландской миссии у панонских и моравских славян /А.И. Исаченко // Вопросы славянского языкознания. - М.: АН СССР, 1963. - №7, с. 58-62]. С деятельностью ирландцев среди западных славян связано происхождение некоторых этнонимов и славянских церковных терминов [Исаченко, А.И. К вопросу об ирландской миссии у панонских и моравских славян /А.И. Исаченко // Вопросы славянского языкознания. - М.: АН СССР, 1963. - №7, с. 63-68]. А.В. Исаченко, таким образом, подводит к мысли, что проповедь кельтов среди славян была прежде миссии Кирилла и Мефодия (в том числе и в переводческой деятельности), и успех последней во многом обязан их труду [Исаченко, А.И. К вопросу об ирландской миссии у панонских и моравских славян /А.И. Исаченко // Вопросы славянского языкознания. - М.: АН СССР, 1963. - №7, с. 69].

«Вероятно, для Руси ирландское влияние опосредовано западнославянской церковью. Отсюда, с земель юго-западного славянства, на Русь идут кадры священнослужителей, литература, переходит и церковная традиция», пишет Георгий Прошин о путях христианизации Руси [Как была крещена Русь / Г.Г. Прошин [и др.]. - М.: Политиздат, 1988., с. 161]. Есть предположения о существовании в XI в. около Киева одного или нескольких кельтских монастырей [Заславский, В.А. Кельтские миссионеры в средневековой Европе]. Учитывая влияние, масштаб и энтузиазм ирландской миссии, мысль о ее участии в русской духовной жизни имеет под собой историческую основу.

    Еще бы, ведь к чести гуманистов следует заметить, что некоторые из них, не прикрываясь почтенным прошлым, издавали свои творения под собственными именами: так, например, Хартманн Шедель издал «Всемирную хронику» (1493) не на искусственно состаренной латыни, но на хорошем литературном немецком {Естественно, на немецком своей эпохи. В недавнем переиздании книги ее пришлось снабдить длительным введением и обширным комментарием, так как язык «Всемирной хроники» нелегок для понимания. Кстати, в датировке 1493 годом можно усомниться. Она была внесена от руки на один из сохранившихся экземпляров книги в XVII веке и основана на анализе сопровождавших появление книги документов. Однако, традиционную датировку этих документов никто критически не проверял}, с картой Германии Г. Мюнцера.

    Вот здесь и начинается научная (в нашем понимании) мысль.
Я хотел бы подчеркнуть, пишет Топпер Уве в своей книге "Великий обман. Выдуманная история Европы" что Гертруда Бодманн своим исследованием сослужила нам добрую службу; и я использовал ее изыскания и основные выводы, рассмотрев их, однако, с новой точки зрения.

    Сама исследователь часто апеллирует к Ле Гоффу, открывшему своими работами новое окно в средневековье. Обратимся и мы к работам этого выдающегося историка XX века.

    Когда возникла БИБЛИЯ? Почему я задаю этот вопрос? Богословам давно известно, что Пятикнижие (пять книг Моисея) было написано «лишь» после вавилонского пленения, то есть почти тысячелетием позже, чем наивно полагали те, кто приписывал создание этого текста лично пророку Моисею.

    До формирования всего корпуса сочинений Библии должно было пройти еще несколько столетий, так как в своем нынешнем виде Ветхий Завет появился – согласно все тем же теологам – «только» в середине III века до н.э.; тогда он и был переведен на греческий 72-мя иудейскими учеными (отсюда и название – Септуагинта, «семьдесят»).

    Септуагинта признается только христианами.

    С завершающим Библию Новым Заветом – еще проще. Он, по мнению богословов, был начат примерно в 65 году, т.е. вскоре после казни Иисуса, и завершен в начале II века, примерно в 120 году. Правда, в течение целого столетия решали, каким книгам принадлежать новому Канону, а каким – нет. Наконец, составили и Канон Нового Завета. Споры вызывало неугодное многим «Откровение Иоанна»; оно было включено в Канон Евангелий позже, особенно в Византии.

    И вдруг не имеющий отношения к теологии автор доказывает, что все эти датировки не имеют ничего общего с действительностью. Автор этот собирается сделать Библию еще на тысячу лет «моложе», то есть на тысячу лет «приблизить» к нам дату ее создания. Причем речь идет не об отдельных стихах или вариантах компоновки текста, изменения которых, связанные с изысканиями современных ученых, можно было наблюдать и в XX столетии.

    Нет, имеется в виду именно возникновение нашей канонической Библии.

    Она не могла быть завершена до начала XII века {Скорее всего, Библия не была написана еще и в начале XVI века. Эдвин Джонсон, английский профессор теологии, показал, что ее первичный Канон был составлен около 1530 года (!). Но и после этого Библия существовала скорее теоретически, чем практически.

    Историки, в том числе религии, врут когда пишут, что ислам и христианство основаны на Второзаконии. Они основаны на Первозаконии, когда мораль, то есть закон, и служение богу сосуществуют и переплетаются в одном Декалоге.

    Второзаконие же – величайшее изобретение западного (константинопольского) колена еврейского племени торговцев (они же древние «греки»), распространившееся только в Западной Европе и перекочевавшее потом в Америку.

    Суть Второзакония проста как тыква: богово – богу,  людское – людям. Из Второзакония выброшена мораль и оставлена только литургия, служение богу, на основе этого разрозненные, вкрапленные в другие нации, евреи крепко объединены в одно целое – нацию.

    Отныне бога Яхве не интересуют  внутренние взаимоотношения людей, для этого есть закон и начавшаяся эпоха судей. Вот в чем величайшее открытие Моисея.

    Восточное же колено еврейских, йеменских торговцев не приняло или вновь вернулось к Первозаконию, и на этой основе были созданы ислам и христианство. И обе эти религии близнецы-братья и направлены на жизнь элиты внутри любой нации, чтоб она «как сыр в масле каталась». Или «ела сало с салом», как говорят хохлы.

    И хазары-евреи вовсе никуда «не пропали бесследно» как пишут историки, они в качестве элиты перекочевали на «святую» Русь, сперва вверх по Волге, затем из Москвы вниз по Дону, в Кафу, продавать рабов-аборигенов, чудь «белоглазую», то есть, голубоглазых.

    На Днепре же, на пути «из варяг в греки» западное и восточное мировоззрение встретились, воевали, и восток победил, не жалея воинов-рабов. Только этот путь был не из варяг, за каковых ныне принимают скандинавов, а из Костромы и Вологды на Днепр через Волоки ламский и вологодский и даже из северного Предуралья и Зауралья. И возили по этому пути «из Вологды в Венецию» не пушнину, пеньку и сало, а лиственницу на сваи, каковой в Южной Европе не осталось ни одного дерева. Но, речь-то у меня о хазарах.

    Вооруженные идеологией Первозакония, персидскими мечами против дубин, и изобретенной водкой, хазарские евреи и еврейские «казаки»-разбойники сделались элитой Волги от Астрахани до Ярославля, потом Владимира на Клязьме и, наконец, Москвы. И начали спаивать народ, захватывать его силой, закабалять, закрепощать и безжалостно «экспортировать» в Кафу. Когда спрос на рабов иссяк из-за замены гребных галер на корабли с совершенными парусами, на которых можно было плавать против ветра, эта разбойная элита просто начала жить за счет местного населения, превратив его в своих рабов.
 
   
    Распространение Библии было церковью сильно ограничено, так как продолжалась работа над ее Каноном. Во всяком случае, у иезуитов, работавших в конце XVI века в качестве миссионеров в Китае, Библии еще с собой не было, хотя они и стояли в тесном контакте с Ватиканом. Обращение в христианство осуществлялось на основе катехизисов, т.е. кратких изложений постулатов веры}.

    Помимо скрупулезных доказательств, должен существовать мотив. По какой причине в XI веке было предпринято создание Святого Писания? Ответ прост: к тому времени уже существовали Коран и Тора. Коран как раз закончили, а Тора приобрела свою фиксированную древнееврейскую форму.

    Только у христиан не было своей священной книги. Значит, ее нужно было написать. Вот вам и мотив: конкуренция {Согласно критическим представлениям на сегодня, эти рассуждения вполне приложимы к XVI веку. Коран вряд ли был закончен до появления книгопечатания, да и канонизацию Торы трудно себе представить – если отвлечься от поэтических фантазий типа «наш цадик все может» – до появления ее печатной версии}.

    Ислам представляется по преимуществу «религией книги». Коран требует от других религий «предъявления» своих священных писаний, ибо только «люди книги» (это, по исламским представлениям, – мусульмане, иудеи, христиане и сабеи) могут быть признаны верующими. Все остальные – враги. Здесь дело не только в духовном соперничестве; речь идет, скорее, о юридических положениях: о признании гражданства, о дипломатическом статусе единоправия.

    В давние времена это могло быть жизненно важным, а сейчас? Неужели нас волнуют причина, обстоятельства и время возникновения Библии? Даже если Библия возникла на тысячу лет позже, мне-то какая разница? Я не верю содержащимся в ней историям и не признаю Библию ни как исторический документ, ни, тем более, как Слово Божье.

    Нет, вопрос, вынесенный в заглавие, ставит перед нами новую, никогда всерьез не рассматривавшуюся проблему: в какой мере церковь и, современные ученые нас дурят? Почему мы не заметили мошенничества?

    Впрочем, недостатка в умных и проницательных людях не было: обман был замечен. Из них самые известные – французский иезуит Гардуэн, швейцарский филолог Бальдауф и неутомимый борец Каммайер.

    Но, тем не менее, этот грандиозный хронологический обман по-прежнему не осознан в подобающей мере. Я еще раз со всей ответственностью заявляю: Хелианд, Евангельская гармония на немецком языке, написанная предположительно незадолго до 1000 года, – это один из древнейших текстов Нового Завета. Евангельские гармонии – суть прообразы нынешних Евангелий {Время написания поэмы Хелианд (Спаситель) следует отодвинуть на еще более позднее время. Если Христос и был исторической фигурой, то он жил не ранее XI века, так что естественно предположить в этом случае создание этой немецкой Песни о Спасителе в ХII-XIII веках. Однако и более позднее ее возникновение нельзя исключить из рассмотрения}.

    Вильгельм Каммайер четко сформулировал следующее положение: солнечное затмение или землетрясение во время казни Иисуса («храмовый занавес оказался разорванным в середине, сверху донизу») представляют собой символические театральные кулисы, а не действительные, имевшие место природные события.

    Библия создавалась с вполне определенной целью: не как опора для памяти и не как справочник для помощи в трудных жизненных ситуациях. Об исторической достоверности этого сборника сказок о чудесах не может быть и речи.

    «Главной движущей силой и целью всего колоссального предприятия было желание инициаторов создать для жреческой касты замаскированный под историю документ, гарантирующий священникам их „конюшню" для деятельности в будущем.

    Все остальные замыслы и планы были подчинены этой генеральной цели.

    Так как само собой разумелось, что церковный „божественный" кодекс изложен „основателем" новой религии и, следовательно, отдельные положения должны исходить от самого Иисуса, – было выбрано соответствующее историческое облачение.

    Вымышленная зачинщиками авантюры новая философская религия (философия, задрапированная религиозными понятиями) была преподнесена поэтому, как история Иисуса из Назарета. Историческое обрамление подходило для цели создателей как нельзя лучше: то, что заявлено как „факт", трудно оспорить; история в высшей степени доходчиво представляет новую форму законодательства, к тому же главным действующим лицом этой истории является Бог, более того, сын Бога.

    Разумеется, Святое Писание должно естественно восприниматься и с чисто исторической точки зрения; в нем как в непосредственном рассказе о событиях должны присутствовать доказательства, представляющие Христа как „историческое" лицо.

    Евангелие должно было провозгласить учение именно в исторической форме. Для каждого отдельного положения священнического свода законов была придумана своя маленькая история.

    Четырехкратно воспроизведенные в Евангелиях в соответствии с топографо-хронологическими данными, маленькие истории эти вплетались затем в сюжетную нить большой поэтики Христовых действий и поступков».