Озябшие руки

(картинка из интернета)

 Рассказ 
               
(Публикуется в сокращении)

Жила-была девочка. И была она далеко не красавица. Поэтому твердо знала, лет с двенадцати: ей непременно встретится принц на белом коне. Он оценит ее загадочность, неповторимость и обворожительность. Как только спрыгнет с коня, снимет доспехи, омоет прохладной родниковой водой лицо, сердце его обязательно забьется и подскажет: вот она!
А потом они расстанутся. У принца будут свои дела. Много дел, подвигов и славы.
А на девочку все будут смотреть, ей будут завидовать и сочувствовать.
Завидовать – понятно почему.
Сочувствовать – потому что она ведь расстанется с любимым.  А это больно, - подсказывало ей неискушенное, но мудрое сердце.
И так будет, - говорило ей оно.
Никогда-никогда-никогда! – не программируйте себя, дорогой читатель,  на  не "  хэппи энд", на боль и разлуку, даже в своих самых невинных грезах.
… Был ли он в военной форме в тот день или они с другом были в штатском -  она не помнит.
А свадьба-свадьба-свадьба пела! и плясала! Да еще где! В ресторане «Скоморохи».
Не их свадьба, конечно. Замуж выходила Нина Волонская за своего сокурсника Олега Коржова.
Их группа, самая «спетая и спитая», сбросилась по десятке на подарок жениху и невесте, и на эти деньги Олег откупил ряд столиков в ресторане.
Моя девочка немного робела от великолепия зала: высокие потолки, много зеркального блеска, чеканка по металлу на стенах.
Потом, со временем, девочка увидит мир, поразится искусственному примитивизму итальянского ресторана-подвальчика, где по стенам будут развешаны косы, серпы и прочие предметы крестьянского обихода  и где весь вечер будет петь одинокий гитарист.
Понравится ей и в тайском ресторане - довольно просторном, с прекрасной прохладой (из-за невидимых кондиционеров), светло - сиреневой подсветкой и необычным фонтаном, где струи воды омывают стеклянную стену и создают впечатление умиротворенного водопада.
Здесь им подадут ароматный чай в фарфоровом чайничке, утку по-пекински, а также несколько небольших блюд с цыпленком, по-разному приготовленным, под остро-сладким соусом.
Гостя у родственников, побывает она не раз и в классическом английском ресторане – с камином и средневековыми балками на потолке.
В Эдинбурге, куда они отправятся на Рождество, доведется побывать и в шотландском ресторане с изображением охотничьего рога на стене  и сценами охоты на старинных картинах. Будут окружать ее любезность официантов, настоящий уют небольших старинных помещений.
Но тот, первый ресторан, в стиле советского модернизма, куда она попала впервые в свои двадцать лет, казался ей тогда верхом великолепия. Все – на широкую ногу, все с размахом и блеском. И этому блеску надо было соответствовать. Как наряжались девчонки, собираясь на свадьбу!
Да как ни старайся, а все равно, чувствуешь себя поначалу – среди яркого (почему-то) света, высоких потолков, ниспадающего откуда-то сверху тюля и необозримого пространства огромного зала – маленькой букашкой, скромной-скромной божьей коровкой.
...Он пригласил ее на медленный танец. Среднего роста, широкоплечий, с небольшими смеющимися светло-карими глазами, прекрасным лбом, но чуть длинноватым, нешироким  в хребтине носом, он, в самый первый момент их встречи, не произвел на нее большого впечатления – обычное лицо.
Но к концу вечера – о! она уже попала в мощное поле его обаяния.
Роман их был коротким, бурным и целомудренным.
-  Через четыре месяца я уезжаю, - сказал он сразу при знакомстве.
- Но целых четыре месяца счастья, - шепнул ей предательски внутренний голос. Вы бы отказались? Ни за что!..
Как похорошела, засветилась вся изнутри и расцвела моя девочка!
Она купалась в море любви, одаривая своего возлюбленного сиянием юности и всеми самыми неожиданными красками неповторимой палитры проснувшейся женственности.
- Мне понравилось, как простились сегодня Наташа и Сергей,  - сказал он однажды, через месяц их знакомства, согревая своим дыханием ее озябшие руки, когда, обдуваемые неистовым ветром, ждали они автобуса на Вилюйской.
- Наташа, - приступила она к подруге, - а как вы простились сегодня с Сережей?
- Поцелуем на крыльце, - был ответ.
После этого они впервые поцеловались.
- Ты быстро растешь! – говорил он иногда…
У нее все ладилось в эту осень. С учебой, дипломной работой, практикой в школе.
Так не вовремя приехала мама.
- Бабушка, ты на чем приехала? – спрашивает внук.
- На поезде, внучек.
- А я думал, на метле. Папа сказал, тебя черти принесли, - пошутила она по поводу своего приезда.
Володя понравился ей. И еще ей понравилось, как хорошеет, преображается, вся как будто лучится и «с гординкой» держится ее дочь в его присутствии.
В эту осень на Плющихе золотом горела роща. Лучи заката окрашивали ее в огненные тона. Казалось, это горит костер их любви.
Он горел, наверное, и у вас, мой читатель. В той вашей незабвенной юности. И что бы ни случилось в дальнейшем, не стоит вычеркивать его из своего сердца, которое еще, к счастью, не разучилось любить. Ведь сердце не разучится любить никогда. Даже если вам кажется, что «счастье» и «я» - это такие несовместимые понятия! Такие несовместимые, что на глаза наворачиваются слезы.
Той осенью, бесприютные, они часто бродили по парку. Иногда к ним присоединялись Сергей и Наташа. Наталья явно завидовала:
-  Володя все время шутит, и вам весело.
Да, было безумно весело и хорошо.
Даже в автобусе он не мог удержаться от розыгрыша. Оттеснял ее ногу, делая подсечку, и когда она невольно подавалась вперед, хватаясь за него, чтобы не упасть, громко возмущался:
- Девушка, как вам не стыдно! Вы оттоптали мне ногу! Что вы падаете на меня?
Она только смеялась в ответ, не пытаясь освободиться из подстроенной им ловушки, хотя немного смущалась от направленных на нее недоуменных взглядов.
Зато при выходе из автобуса становилась серьезной и сосредоточенной и задумчиво спрашивала его:
- Скажите пожалуйста, это луна или месяц?
- Не знаю, я не из этого города, - сварливо бурчал он в ответ, и они хохотали. Хохотали и целовались. Разве в юности много надо для счастья?
* * *
А потом он уехал.
Если принц на белом коне – он непременно должен уехать. Один или с принцессой. Он уехал один. Навсегда.
Незадолго до Нового года он протянул ей запечатанный конверт:
- Откроешь, когда я уеду. Если на открытке будут лошади – мы не увидимся больше.
- А если не - лошади? 
- Все будет хорошо.
Она хотела проводить его, как всегда,  и вернуться на этом же автобусе обратно (это называлось у них «отправиться в кругосветку»), но рядом с ними в тот вечер почему-то оказался Сергей. Был невыносим его обыденный тон и сентенции о том, что все когда-то превращается в воспоминание. Володя подавленно молчал. Было странно видеть его таким.
Она торопливо простилась и вышла из автобуса, когда тот почти уже тронулся. Дома распечатала конверт: на мрачно-синем фоне, вздымая гривы, мчались белые лошади…
С тех пор она не любит открыток с несущимися  среди снегов кобылицами.
 Бедная моя девочка!
     Три года в ее сердце горел тот самый костер.
- А что было потом? – спрашиваешь ты, мой читатель. – Она скрепила свое сердце бронею и «вышла замуж, как уходят в монастырь»?
А дальше – широкая река жизни подхватила ее и понесла, озаряя светом материнства, одаряя чудом Рождественской ночи, хрустальными звездами на промытом вечернем небе, упоительностью тихих летних вечеров, светозарностью осенних предвечерних часов, перезвоном весенней капели, бескорыстной любовью ее стареющих родителей к внукам и самою нежностью к Мирозданию. Это была река ее жизни со своими порогами и перекатами. И было родное гнездо, Дом, который она любила, но на который никогда не хватало времени.
И еще была у нее Школа… Любимые ученики, вы не забыли свою учительницу? Тогда, помните? – да пусть не рвутся ваши любимые джинсы, не путаются шнурки, не грубеют  сердца и не зябнут на любом ветру ваши руки!  Широких, светлых  вам  горизонтов и попутного ветра парусам ваших бригантин!
* * *
А Олег с Ниной, с чьей свадьбы все и начиналось, вскоре расстались.
Птица счастья, к сожалению, сбросила им одно маленькое перышко, которое было унесено с первыми    порывами  нещадного ветра.

2007г.