Глава 4. Жуть

Открывающиеся ворота заскрипели, издав неприятный для слуха протяжный звук, и как назло, очень громко. Он и выдал Кольку ребятам, собравшихся у соседнего дома через дорогу.

- Фу-у! – вскрикнул кто-то из них. – Я думал, это колдун!

Колька хотел было тут же закрыть ворота и вернуться в свой двор, но, Федька Филатов, несмотря на ночную темноту и неяркое освещение улицы придорожными фонарями, его приметил, со смехом крикнув:

- Это Рыжий заскрипел! Ну, иди-ка сюда, чего прячешься?  Ребята, а может это он…
Николай, не зная, что делать дальше, замер.

- Колька, иди к нам, здесь такое, - заговорщицкий голос его друга Витьки Иванцова заинтриговал юного Сидорова.

- Быстрей иди сюда,  - подлил, как говорится, масла в огонь, Тишка Филатов.
Ничего не оставалось, как повиноваться друзьям, и Коля, с непонятно откуда взявшейся дрожью в коленях, перешел дорогу, и направился к скамейке, у которой собрались ребята.

- А-а, наш крутой сыщик с Лисьей горы идет, - рассмеялся Федор и, подскочив к Николаю, поддев пальцами его за подбородок, и хлопнув ладошкой по лбу, выкрикнул, - саечка за испуг!

- Да чего к пацану лезешь, Длинный? – вступился за Сидорова Паша Белов, девятиклассник с соседней улицы.

- Так, ничего.

- Что, перед девчонками, так сильный, да? – наседал на него Белов.

- Да я ничего, Паша, - развел руками Федька. – А чего Колька тогда воротами скрипит?

- Вот и смажь их ему сальцем, - под смех собравшихся ребят, сказал Белов. - Ну, а дальше, что, рассказывай, - обратился он к кому-то.

К кому, Николай никак не мог рассмотреть, так как свет от фонаря не попадал этому парню на лицо.

- Так кто его знает, - ответил тот.

- А собака, у вас же волкодав? – сплюнул Белов

- Струсила! Только в полдень вылезла из конуры, - а это Женя Блохин, одноклассник Белова, узнал его Николай. – Я ей лапши с мясом принес, все равно не вылезала, только из конуры выглядывала. И смотрела на меня так, будто в чем-то была виновата.

- Может, заболела? – спросил Тихон.

- Нет, пес здоровый у нас.

Никто из ребят больше и слова не сказал, воцарилась тишина. И как не хотелось Кольке узнать, о чем рассказывал им Женька, но любопытства решился не проявлять.

- Ой, - воскликнула Танька кривляка.

- Да это моль, - успокоила свою подружку Таська, ухватив ладонью на ее шее бьющегося крылышками мотылька.

- Говоришь, что это колдунья была? – спросил Паша Белов.

- Да по очертаниям, птица вроде, типа вороны. Свет с улицы на нее падал, даже перья поблескивали от него.

- С человеческий рост? – удивился Белов. – Ворона?

- Так, и я о том же, - голос у Женьки стал сухим.

- Придумал же, - не поверил ему Белов. – Наслушался басни от стариков.

- Ой, а моя бабушка мне рассказывала, - тонкий голос городской Таньки, тут же снял накопившееся у ребят напряжение, - что здесь у каких-то Волковых и домовой живет, и оборотень.

- Волк, что ли? – спросил с насмешкой Федька.

- Не-е, старый лис, - вздохнув, ответил Женя Блохин. – Это соседи мои Волковы бабушка Настя и дедушка Миша. Про них чего только не плетут в деревне. То колдуны они, то оборотни…

- Ой, правда, что ли? – усмехнулась городская девчонка.

- Ну. Мол, из-за этого у них и оборотень прячется, так как древняя нора в их дворе под дубовым пнем есть. И в ней его дух там живет. Самое время сегодня этому оборотню появиться, видишь, луна, какая?

- Полная, - сказала Таня.

- А число.

- Какое? Тринадцатое, что ли?

- Да это я так, - улыбнулся Женя, - на испуг взял. Двенадцатое сегодня. Ан нет, еще, одиннадцатое, - включив сотовый телефон и посмотрев на его экран, вздохнул Блохин. – Всякое про этих стариков рассказывают. То, будто бы дед Миша, у цыган выторговал бабушку Настю. А у нее имя и совсем не такое было, а Роксана, ведьмина она дочка. Вот, когда на соседнем хуторе селяне ведьму сожгли, ее дочку, оставшуюся одну, и пожалели цыгане, в свой табор забрали. А как она выросла, то очень красивая стала, все окружные мужики, кто хоть раз увидев ее, так сразу своих жен бросали и уходили к цыганам, чтобы выпросить у них Роксану себе в жены.

Чары у нее были ведьмины. Сама по себе обычная вроде, русая, глаза черные. А как полнолуние приходит, так тут же менялся ее облик, брови и волосы чернущие становились, глаза зеленущими, как глянет ими на мужика, так в него тут же бес вселяется. Влюблялся он в Роксану без памяти, и готов был за нею идти хоть куда, хоть в огонь, хоть в воду.

А деда Миша, что муж ее, еще тогда был мальчишкой. Он на лис охотился, как его дед и отец, шкуры их выделывали на воротники, да на шапки. Мастерами были такими, что с Москвы да с заграницы у них шкуры заказывали, с самих царских времен.

Вот мальчишкой еще будучи, ушел Мишка на охоту, рядом с табором золотые лисы были, мех у них, будто червонным золотом отливался на солнце. Ну и встретил он там, в поле, в полнолуние, Роксану. А она прямо на лучах луны свои длинные волосы расчесывала, и они разными цветами переливались. И откуда не возьмись, парень рядом с нею появился. Незнакомый он был, не с ближних деревень. Впервые его он увидел, кудри у парня рыжие были, как у Кольки Сидорова.

- Так откуда ж ночью он это увидел? – спросил Длинный.

- Откуда-откуда, - хлопнул его по затылку Пашка. – Олух, тебе же сказали, полнолуние было, значит светло.

- А-а.

- А дальше то, что было, Женя, не тяни, - затормошила Блохина Танька.

- А что было? Да говорят, заколдовала его Роксана, назвав его хитрым лисом. И сказала ему, что он хитрый лис, все бегает за ней, да бегает, вымаливает любви. А она к нему, хоть и красавец, а равнодушна. Не обведешь ее, так как у него семья в соседнем районе есть, и двое детей. Вот к ним пусть и возвращается. А не то, в лиса его превратит.

А тот парень, услышав ее слова, накинулся на девушку. Ухватил ее за волосы и толкнул на землю. Дед Миша хотел заступиться за нее, да тут такое произошло, что он испугался. Вспыхнул оранжевый всполох, и превратился тот парень в лису. А Роксана, встав на ноги, отбросила ее от себя, сказав, что выйдет замуж за охотника на него, в смысле, на лиса.

Услышав это, Мишка, ну, в смысле дед Миша Волков, и стрельнул из своего ружья в небо. А лиса на него бросилась. Но он прикладом ее ударил в голову. Ну, после этого до лиса и дошло, что он уже не человек. И бросился на утек к дубу, там старая нора лисья была.

- К какому дубу? – спросил Федька.

- Ой, Феденька, хоть ты и большой, а такой глупый, - усмехнулась городская Танька. – Что непонятно, этот дуб рос там, где ныне Волковы, ну эти старики живут. Здесь раньше, где вы сейчас живете, то деревни не было. Ну-у, понятно?

- Так вот, под этим дубом тот лис и спрятался в старой норе. А деда Миша, ну Волков, сюда за ним пришел, сети расставил, и стал ждать, когда тот вылезет наружу. А дальше разное говорят, - зазевался Женя. – Будто после полнолуния, там у норы нашли того парня в безсознанке, больной он был.

А потом, когда деда Миша влюбился в Роксану, и та в него, она сбежала с цыганского табора, и у дуба они землянку построили, а потом – дом из глины и веток - мазанку. Ну, а потом, когда здесь образовалась деревня, они деревенскими стали.

Ладно, ребята, мне пора, а то уже полночь, а завтра с утра с отцом в город еду, боюсь, проспать.

- Ну, Женечка, подожди еще, расскажи, что дальше то было, - стала упрашивать парня Танька.

- А, потом, потом.

- Женя, - окликнул Блохина Николай, - а можно я с тобой пойду, мне нужно там копну сена забрать, что у соседей твоих накосил.

- У деды Миши? Видел, видел. Так ночь уже, луна полная, не боишься?

- Так, завтра мой дед меня с утра на рыбалку берет.

- Куда?

- Говорит туда, где цыганский табор раньше был.

- А, хорошее местечко, река там спокойная, старицы кругом, окунь нынче крупный берет. Ну, пошли тогда, чего стоишь?

- Я сейчас, - и Колька побежал к своему двору к воротам, из которых вышел.
Обо что-то споткнувшись, чуть не упав. Это оказался кирпич, который выставляли под открытые ворота,  чтобы от ветра не закрывались, когда ждали корову с пастбища.

Оглянулся Колька, и успокоился, Женька Блохин на дороге стоял, ожидая его.
Выкатив из ворот тележку, закрыв ворота, Коля направился за Блохиным.

- Женя, а это правда, что там ворона стояла во дворе деда Миши? – спросил у него.

- Да сам не пойму. У них же ворона живет, слышал?

- Да, она у нас…

- Так надоедает нам своим карканьем с утра до ночи, - не став слушать Колю, продолжал рассказывать Блохин. – А бывает и ночью, как вчера, при полной луне, будто кто-то ее напугал. А это скорее всего тот самый лис и есть.

- А он большой? Ты его видел?

- Страшно? - остановился Женька и посмотрел на Кольку. - Что нет? - удивился Женька. - С твой рост он, зубы огромные, глаза горят. Жуть просто. Как увидишь его, так сразу крестишься и крест целуешь. Только после этого он исчезает. А у тебя-то крест есть?

- Д-да, - с дрожью в голосе прошептал Сидоров. – Я крещенный, - и вытащив его из-за пазухи, показал Женьке.

- Ну, смотри, вот их дом, а я пошел, - и, ускорив шаг, Женька скрылся за кустом сирени.

Колька, перекрестившись, посмотрел на дом деда Миши и бабы Насти. В окнах его тени, от дерева вроде. Луна, как в сказке, только глянул в сторону их калитки, так дорожка к ней ярче осветилась. Да и сам двор, вместе с ней.

Подошел Коля поближе к забору, глянул в него, а копны сена, собранной днем, в нем как не бывало.

Как такое может быть? – удивился Коля. У деда с бабушкой животины нет, куда же она могла деться?

Посмотрел по сторонам и тут же вздрогнул, увидев два вспыхнувших огонька вдали двора. Да и не на земле, а подниматься вверх стали и увеличиваться.

- Карр! – крикнула ворона.

Как Колька оказался дома, так и не понял. Вроде только вот стоял у забора, и вот он у своего дома, да еще, оказывается, крепко ручку от тележки держал.

Фуууу! Вкатив ее в ворота, и плотно закрыв их за собой, побежал к дому. В нем все спали, кроме кошки, встретившей Кольку у порога. Но гладить он ее не стал, а кинулся бегом в свою комнату, и прыгнув в кровать, спрятавшись под простынью, вспомнил те глаза оборотня Лиса. Это он был. Да, да. Это он, скорее всего, ту копну с накошенной Колькой травой к себе в нору перетащил, чтобы ему теплее там было зимою спать. Да еще и ворона каркнула. А Женька говорит, что она большая. Жуть!