Глава 27. Независимость, это когда от тебя ничего

Что может быть бессмысленнее и бесполезнее уборки в комнате?

Любого спросите, и каждый вам ответит, это пустая, никому не нужная трата сил и времени! Кому, скажите на милость, мешает в жизни пыль на компьютерном столе и книжных полках? Или, допустим, дохлые мухи и песок на подоконнике, крошки на полу или разбросанные тапки, или несколько упавших бумажек?
Если специально не заострять внимание, ни пыль, ни мухи за занавесками нисколько не заметны, тем более из кухни, прихожки и других комнат. А через оконное стекло прекрасно (прекрасно!) видны соседние здания и верхушки деревьев, даже какую-то муть и хлопья, носящиеся в воздухе, можно разглядеть — значит, окно чистое и никакое не заляпанное, нечего придираться!
А каждый день складывать диван — глупо и абсолютно бессмысленно! Утром складывать, вечером раскладывать обратно — ерунда какая-то! Разложили — пусть так и стоит!
И одежда лежит на кресле и спинке дивана (лежит, а не валяется, позвольте заметить!), потому что её легче найти, когда она на виду, а вот в шкафу как раз и не найдёшь ничего.
Полотенце просто забыл отнести в ванную, что тут такого криминального? И вообще, это личная территория — чья собственная комната, тот и решает, когда в ней делать уборки!
 
— Извини, Серёжа, но твоя собственная комната находится в нашем собственном доме, — парировала Ира, забирая носки, аккуратно сложенные на столе. — Мне что, жаловаться на тебя твоему брату? Хоть одежду мог бы не разбрасывать? Всего второй день на улице — и вместо комнаты хлев! Откуда столько песка на полу? Конюшня настоящая, ты что, картошку решил тут сажать?
Серёжка хмыкнул, при чём здесь конюшня, если упоминается картошка? И наоборот. Где, в конце концов, логика в претензиях? А Денису на него она никогда не пожалуется, пугает только.
— Зачем тебе сразу столько учебников? Оставь те, по которым завтра у тебя занятия, а остальные убери, пожалуйста, обратно на полку, тебе же самому неудобно, или дождёшься, я сама их уберу!
 
Он вяло отбивался: какая уборка — каждый день теперь расписан по минутам! Началась новая четверть: он еле успел справиться с заданиями по физике, в ущерб любимой истории, которую просто пробежал с пятого на десятое. Репетитор, Вячеслав Алексеевич, будет ждать завтра в три часа, сразу после шестого урока, а его послушать, так на остальные предметы надо наплевать и растоптать, можно подумать, кроме физики у человека и интересов никаких быть не должно. Серёжкины глаза чуть из орбит не вылезли вчера, когда он увидел СКОЛЬКО ему придётся делать заданий! Хорошо хоть, они оказались совсем не трудными, не то, что физический диктант на величины и термины, которым Вячеслав Алексеевич пообещал открывать каждое занятие.
А послезавтра надо будет идти к другому репетитору, Ольге Рудольфовне, на французский, и выслушивать резкие замечания:
— Опять перепутал все артикли! Такое впечатление, что ты впервые слышишь эти правила, а ведь у тебя в другой школе стояли четвёрки. Невероятно! Будь любезен к следующему разу быть готовым к диктанту по неправильным глаголам, в тестах они будут обязательно. И выучить надо не так, как сегодня, а чтобы от зубов отлетали, понятно?
В субботу днём тренировка по футболу в спортивной школе — единственная отдушина за последние два дня. Тренироваться будут в зале, из-за дыма на улице. Как самого высокого среди команды, его поставили на ворота. Тренер, Михаил Евгеньевич, сразу же предупредил, что раскачиваться некогда, в начале июня будет игра с другим районом.
— Если, конечно, погода не подкачает, — добавил он после объявления, потому что дым, пепел и тошнотворный запах от горящего торфа уже окутали весь город.
 
В новой школе оказалось не совсем отстойно, а Серёжкина ситуация, как выяснилось, была не такая уж безнадёжная, о чём он переживал втихомолку. Отвечая у доски перед незнакомым классом, он впервые не запинался, так, иногда только, но никто не хихикал, и это придавало сил и уверенности.
На уроке истории учительница его даже похвалила:
— Прекрасный ответ и просто здорово, что он не ограничен рамками учебника. А что, если тебе написать реферат по этой теме? Давай договоримся, что это будет твоим домашним заданием. И неплохо бы тебе поучаствовать в общешкольной викторине в конце месяца. Согласен?
Так что, целых два дня Серёжка чувствовал себя незаменимым винтиком в огромном механизме.
Чувство было незнакомым: окружающие словно ждали от него подвига, и он не мог никого подвести. На вздохи и воспоминания о странной девчонке, закрытой в бабушкином доме, времени абсолютно не осталось.
После школы он, не жуя, проглатывал обед и нёсся в свою комнату, за час надо было сделать хотя бы письменные задания, в три часа его ждал первый репетитор, в шесть второй, а устные предметы откладывались на вечер.
Из-за дыма на улице пробежки перед сном брат отменил на неопределённое время (весь город спасался масками и промышленными респираторами), но несмотря на отсутствие физической нагрузки, у Серёжки с первого же дня в новой школе заболели мышцы на руках и ногах, как будто он отработал полную смену на рудниках в каменноугольной шахте.
 
Дома… мать никогда не следила за тем, сколько и как он занимается, никогда не пыталась заглядывать в его тетради или давать советы (разве что в начальных классах), она всегда считала, что если ты не можешь самостоятельно заниматься, если тебе мешают включенный телевизор, громкая музыка, шум от вечеринок — то ты непроходимый тупица, дебил, идиот. После появления Фила как-либо изменить её мнение стало и вовсе невозможно.
 
От воспоминаний Серёжка непроизвольно вздохнул и помрачнел. С матерью нет никакой связи, она уехала из города, так сказал Денис. Два дня назад он показал Серёжке с Ириной официальное разрешение органов попечительства на предварительную опеку младшего брата, а ещё он сказал, что через месяц будет суд, на котором мать могут лишить родительских прав, а могут и не лишить, если он, Серёжка, выступит в её защиту.
Из хороших новостей было то, что с предварительной опекой брат без проблем смог забрать документы из старой школы и устроить его в новую, рядом с их домом. Там же он договорился о дополнительных занятиях по основным предметам, и пусть это совсем не лицей, а обычная школа, всё равно Серёжка был несказанно рад тому, что в старой школе ему всё же выставили оценки за четверть, тройки, правда, но зато теперь он без проблем перейдёт в следующий класс. Жизнь потихоньку возвращалась в привычную колею, если бы только не обжигали обидой мысли о матери, которая даже не сообщила, что уезжает.

Последние два дня перевернули Серёжкино представление о предельных возможностях человеческого организма: прорва школьных домашних заданий и ещё больше после дополнительных занятий — и всё надо успеть! И хотелось бы не пропускать тренировки по футболу три раза в неделю, отказаться от которых стало выше его сил сразу же, как только он получил дружеские похлопывания по плечу от ребят из команды.
Поэтому вчера, когда он лёг спать в двенадцать часов ночи, перед глазами вертелись красные круги, а всё тело ломало и выворачивало.
— Тебе просто надо втянуться в режим и научиться распределять своё время, — заявила утром Ирина. — При желании всё можно успеть, хочешь, я составлю тебе график на следующую неделю?
— Вот ещё! — отбрыкнулся Серёжка.
Как оказалось, напрасно он её недооценил: сегодня за ужином она заявила Денису, что его брат перестал убираться у себя в комнате, а самому Серёжке сделала страшные глаза, типа «я предупреждала!». Предательница! Вот уж, от кого не ожидал он такой подставы!
— Я в прошлый выходной пылесосил! — защищался он, испепеляя её взглядом.
— С тех пор прошла неделя! Да у тебя песка на полу, как на пляже! — обвиняла Ирина. — Отпечатки пятерни по окну, клубья пыли по всем углам! Я уж не говорю о заваленном столе, скоро ты сам там ничего не найдёшь!
— Вот интересно мне, Серый, кто же должен за тебя убирать твою комнату? — усталыми глазами под красными набрякшими веками, брат посмотрел на него. — Может, я?
Денис третий день пропадал на службе от рассвета до заката, как он сам выражался «от забора и до вечера», искал способ спасти ту девочку. Сегодня он тоже пришёл поздно, но Серёжка с Ирой решили дождаться, чтобы ему не было одиноко ужинать. Серёжка успел выучить остаток устных предметов на завтра, и после ужина намеревался поставить вопрос ребром и хорошенько расспросить брата, скоро ли они смогут освободить девочку, которая сидит одна-одинёшенька в старом доме и ждёт не дождётся от них помощи.
Он жаждал обнадёживающих новостей, хотя до смерти хотел завалиться в кровать, дать отдых измученным мышцам.
Однако, вышло по-другому:
— Короче, идёшь сейчас в свою комнату и убираешь до блеска, а завтра помоешь кухню, — поступил абсолютно непредвиденный приказ от временного опекуна.
— Сейчас?! — неприятно поразился Серёжка. — Но сейчас ведь уже одиннадцатый час ночи!
— Ладно, тогда завтра, — покладисто согласился брат. — Во сколько у тебя футбол?
— В четыре.
— Ну вот, с четырёх часов и начнёшь, — с безразличным видом Денис отправил в рот помидорку.
— Хррмм! — прорычал Серёжка, вылезая из-за стола.

До двенадцати ночи он наводил у себя подобие порядка: складывал, протирал, вытряхивал, подметал, шуметь пылесосом Ира решительно запретила, а в половине первого заставила ложиться.
— Тогда скажи Денису, что сама не разрешила мне всё убрать, — потребовал оскорблённый воспитанник.
— Завтра скажу, — пообещала Ира.
— Сейчас скажи, — возмутился Серёжка. — Я что, должен футбол пропустить?!
— Да он уже спит, — отмахнулась девушка. — Пойдёшь ты на свой футбол, не переживай. Извини, что я нажаловалась, но иначе тебя было не сдвинуть.
Она проверила на окне мокрую простыню, которую приспособила, как защиту от дыма и выключила свет.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — пробурчал Серёжка...

* * *

Старые ивы душераздирающе скрипели под порывами ветра и роняли пушистые серёжки на крыши домов.
Кое-где по длинной улице светили фонари, но основная часть осиротевшей деревни с заходом солнца погрузилась в непроглядную темень.
Следуя инструкциям по технике безопасности о запрете тушения пожаров в тёмное время суток, во избежание травмирования людей и техники, под вечер с дымящегося болота улетели вертолёты с опустевшими водяными баками, уехали пожарные бригады. Вслед за ними потянулись прочь из деревни автобусы с настырными волонтёрами из Грипнписа.
Протасовка опустела, однако, тишина и не думала наступать. Между старательно закрытыми дворами бродил сбитый с толку домашний скот: овцы, козы, свиньи, которых хозяевам пришлось выпустить на свободу и оставить одних на неопределённое время.
Нагулявшиеся животные, не привыкшие спать под открытым небом, самостоятельно отыскивали родную калитку и, сбившись в кучку, тревожно блеяли, подзывая хозяев. Прекрасно себя чувствовали на вольном воздухе лишь куры, они превосходно проводили время в раскрытых огородах, разгребая прошлогодние грядки и кучи с навозом, а на ночь возвращались на насесты в распахнутых курятниках. Впрочем, к полуночи деревня все же погружалась в тишину: уставшая от голода и страха скотина засыпала на пороге сараев, возле закрытых дверей.

Первыми покинули свои дома изголодавшиеся собаки, убежав целой стаей в поисках пропитания, но остальные животные каждый вечер упорно возвращались к закрытым калиткам, и первый подземный толчок стал полнейшей неожиданностью для перепуганных животных.
Деревня наполнилась звуками от топота беспокойных копыт: козы, овцы, куры, гуси одновременно блеяли, кудахтали, гоготали и в ужасе носились по узким проулкам, выбираясь на безопасное место.
Залитое днём водой из речки, ночью болото вдруг вскипело и выбросило в звёздное небо несколько горячих фонтанов, вперемешку с паром. Откуда-то из булькающего нутра затопленного торфяника рванули один за другим несколько ударов, похожих на взрывы, которые и открыли дорогу волнам раскалённой грязи.
Из многочисленных, но пока ещё небольших трещин на местах провалов в почве со свистом вырвался пар, перемешанный с пеплом, обжигающие хлопья тут же подхватил ветер и унёс в сторону лесных посадок за деревенские огороды, к заброшенным полям, покрытым сухим прошлогодним бурьяном и молодыми кустиками бузины и орешника.
К счастью, в холодном весеннем воздухе пепел успел несколько остыть и нового пожара не случилось, растительность оказалась всего лишь густо припорошена серой массой.
На самый первый, тонкий слой сверху сыпался щедрый пепельный дождь, и к утру заброшенное поле превратилось в пустыню с серыми барханами.
 
Самой Протасовке повезло гораздо меньше: потоки лавинообразной огнедышащей грязи выплеснулись из болота на асфальтовую дорогу, чуть приподнятую над проходящей рядом грунтовкой, резво скатились в противопожарную канаву, легко миновали преграду и неторопливо подобрались к заборам палисадников. Здесь поток грязи остановился.
Болото слегка успокоилось.
Оно по-прежнему бурлило и выбрасывало пар, комья земли, мелкие камни и невысокие струи мутной жидкости, но всё это оседало здесь же, возле провалов — стихия собиралась с силами.
Ближе к утру торфяные недра сотряслись под очередной серией частых взрывов. От ощутимого колебания земли самые ветхие и старые дома в Протасовке на улице Старая Деревня почти полностью обрушились внутрь себя, даже в новом коттеджном посёлке, который находился в некотором отдалении, за огородами, стены пары-тройки жилых двухэтажных строений покрылись мелкими трещинами и начали осыпаться кирпичной крошкой, недостроенные здания дали длинные трещины по корпусам, разом развеяв по ветру деньги хозяев.
 
Серую пелену густого дыма, плавающего в утреннем тумане над болотом, прорезала вспышка огня, как будто от разряда молнии, а затем началась фантасмагория бьющих в небо фонтанов жидкости и густой грязи, словно открывшаяся топь твердо решила именно сегодня вычерпать себя без остатка.
Сухая земля по краям болота ломалась, целые пласты наползали друг на друга, формируя своеобразное жерло, внутри него над бурлящей поверхностью вырос громадный чёрный купол невообразимой высоты и с оглушительным грохотом разлетелся под давлением тонн пара в самой своей глубине. На его месте тут же надулся новый грязевой пузырь.
От создавшейся ударной волны в деревне повылетали стёкла, упали заборы, мощным потоком горячего воздуха, перемешанного с грязью, снесло крыши, удержавшиеся стены по окна увязли в захлестнувшем их раскалённом месиве, в котором тонули свиньи, козы, домашняя птица.
Свободное течение речки Протасовки оказалось перекрыто целыми горами земли, вылетевшей из болота.
Вскоре над водой закурился парок, с одной и с другой стороны насыпи кверху брюшком всплывали окуньки, плотва, голавлики, а также лягушки — обитатели речки сварились заживо. К образовавшемуся перекрытию прибивались ветки, водоросли и новые трупики.
Огненная грязь горячими потоками сливалась в разогретую воду Протасовки, размывала одну плотину и тут же создавала новую.

Очередной взрыв в глубоких недрах выбросил целую кучу камней и оборвал провода линии электропередач, заодно обвалив пару бетонных столбов, затем поднял в воздух километровую спираль пепла. Ночной ветер постарался распределить его поровну по всем поверхностям и неровностям окружающих болото территорий. Сухие балочные перекрытия, между стенами домов многострадальной деревни и ветки деревьев заполыхали, снизу неторопливыми огненными волнами накатывала новая волна грязи, уже вперемешку с раскалёнными до багрово-чёрного окраса лавовыми массами.

Старая Протасовка пылала.
 
Из коттеджей нового посёлка, где люди до сих пор оставались, ввиду удалённости от болота и спасались от задымления современными мощными кондиционерами, выезжали машины — остатки жителей посёлка предпочли переждать катастрофу у каких-нибудь родственников, подальше отсюда.
На рассвете два вертолёта МЧС с осторожностью приблизились на безопасное расстояние к пепельному облаку с подветренной стороны, оценили масштаб экологического бедствия и развернулись обратно к военной базе, замаскированной среди мачтовых стволов соснового бора, рядом со станцией Серебрянка, на отрезке железной дороги в направлении Загорновска.
 
Жители города Протасовичи, до смерти перепуганные многократным колебанием пола под ногами, зловещим гулом, взрывами и необъяснимым заревом в ночном небе, без устали набирали номер 112 на своих мобильниках, отправляли запросы на сайте Единой Службы Спасения, но ничего определённого они не услышали. Звонки перенаправлялись на автоатветчик, который терпеливо объяснял, что возбуждена экологическая проверка природного ресурса в районе реки Протасовки. Полученные на телефоны сообщения от МЧС сообщили абонентам о привычном оранжевом уровне опасности, советовали быть осторожнее на дорогах, соблюдать дистанцию, не стоять под рекламными щитами, а лучше всего не покидать своих домов.

Презрев прогнозы по умеренному нарастанию потенциала угрозы, люди запирали квартиры и стремились прочь из города.
К девяти часам утра на протяжении практически всех ста километров в направлении к Загорновску дорога оказалась полностью перекрыта автомобильной пробкой, раньше такое столпотворение случалось лишь под Первомайские праздники, под Новый Год и на Пасху, когда на несколько праздничных дней в родные места устремлялись жители крупных городов из разных областей. Железнодорожный вокзал быстро наполнялся беженцами, электрички отправлялись набитые битком.
 
К семи часам утра город Протасовичи занял оборону от нашествия раскалённой грязи и лавы: зелёные армейские грузовики подвозили землю, трактора служб ЖКХ большими ковшами формировали плотную насыпь, пожарные расчёты поливали водой наползающую на территорию города страшную лавину, остывая, чёрная масса превращалась в камень, который укреплял оградительные сооружения.
Солдаты-срочники из ближайших военных частей без устали махали лопатами, помогая экскаваторам и укрепляя дамбу мешками с песком.
Смертоносные потоки задерживались на какое-то время, постепенно остывая в холодном весеннем воздухе, но новый подземный грохот опасно увеличил проломы в земле, взметнул в воздух новую порцию камней и пепла, за ними выплеснулись ещё более горячие волны лавы.   
Отовсюду стал виден столб вихрящегося пепла.
На окрестности болота, в том числе и на город сыпались мелкие камни, частички пемзы. Под напором внутреннего подземного давления багровое покрывало расползалось во все стороны от болота, к десяти утра деревня Протасовка, и новый коттеджный посёлок превратились в руины и почти полностью оказались засыпаны пеплом и камнями.
Странной волею случая поток лавовой массы оставил нетронутым одинокий бревенчатый дом, давно уже нежилой, ночью с него лишь сорвало крышу и выбило стекла, но потолочные перекрытия остались целыми и почти не сгорели.
 
Тёмным островком возвышался домишко над обтекающими его огненными волнами…


* * *

Серёжка с интересом взвесил в ладони тяжёлый серебряный перстень…
Несмотря на дым, занятия в школе не отменяли. Собираясь рано утром, он обнаружил, что его носки не лежат на привычном месте, на компьютерном столе, а ведь вчера, вернувшись с занятий, он своими руками их туда аккуратно пристроил. Совершенно чистые, кстати, носки — один день всего проходил в них и собирался постирать в выходные, после школьной недели. Сам. В тазике. Стиральная машина-то сломана. Ирина заявила, что стирать руками их с Денисом носки и трусы она не намерена, так что пока не поставили новую стиралку каждый день приходилось возиться с мылом, а чистое бельё расходовать экономно.
Значит, носки свалились куда-то, когда он вчера наводил в комнате никому не нужный порядок, вынужденный подчиняться чьим-то капризам.
 
Серёжка только чуть-чуть отодвинул свой диван от стены и сразу же увидел ЕГО!
Чёрное серебро с крупным и выпуклым прозрачным камнем увесисто оттянуло ладонь. По ободку кольца серым рельефом проступала тонкая цепочка букв незнакомого языка: словно бы сплошная арабская вязь, но, если присмотреться повнимательней, можно было различить промежутки между словами, что трудно сделать в арабских кружевах. Глубина камня показалась бездонной.

Серёжка поколупал ногтем крошечные буковки и до боли в глазах вглядывался в белую пустоту внутри камня.
Взгляд затягивало, словно в воронку, и оторвался он от завораживающего созерцания, когда обнаружил, что скользит ресницами по странному украшению — так близко он поднёс его к глазам. Серёжка сразу догадался, что это то самое кольцо, которое искал Денис, и очень надеялся, что оно — и есть утерянный камень странной безымянной девчонки с кинжалами вместо заколок.
Мысленно он уже сорвался с места и побежал к брату с криком «Нашёл!», мысленно они с Денисом уже мчались в Протасовку, презрев болотный разлив и пожар в деревне.
В Серёжкином воображении девочка горячо их благодарила, надевала кольцо на палец, преображалась в красавицу и растворялась в воздухе. На память она дарила им с братом горстку сверкающих камней, под крышей оставался витать тихий шёпот: «Спасибо тебе, о Сергей! Ты спас меня от злобного Иблиса, и теперь я вернусь домой».
Отрешившись от действительности, Серёжка снова и снова возвращал в памяти радостный и волнующий момент передачи камня девочке, спрятавшейся от целого мира. Он представлял себе, как засверкают у неё глаза, как засияет улыбкой лицо. Оказывается, это очень приятно — чувствовать себя спасителем! Эх, жаль, что у него не смартфон, обычным кнопочным телефоном нельзя сделать фотки, а здорово было бы оставить себе на память об этой девчонке хоть что-нибудь.

На пальце перстень показался просто огромным, металл холодил до мурашек и оттягивал руку, камень ослепительно сверкал, а Серёжку вдруг закрутило по комнате сильным порывом ветра, хотя он не открывал балконную дверь, завешенную влажной тряпкой. Неведомая сила выбила пол у него из-под ног, а его самого швырнула к босым и грязным ступням…
— Ты нашёл его!
Девчонка не спускала глаз с перстня, зелёная медицинская пижама на ней превратилась в лохмотья, на оголённом животе темнели два камня, причём один из них почти раскрошился, волосы свободно струились по плечам, в руках она сжимала кинжалы.
Мальчишка обрадовался:
— Привет! Ты как сюда попала?
Она тянула руки к своему украшению, но, повинуясь какому-то неведомому инстинкту, Серёжка сжал ладонь в кулак и спрятал за спину: он сам хотел его вернуть и не так представлял себе эту сцену. Он ожидал благодарности, хотя бы простого «спасибо», но девочка смотрела враждебно:
— Зачем ты захотел присвоить мой камень?
— Ничего я не захотел, — возразил Серёжка. — Мы как раз собрались ехать к тебе. Но может, ты скажешь мне, как тебя зовут? Клянусь, я сразу же отдам! — заверил он девочку.
Вначале ему показалось, что он просто моргнул, настолько мимолётна и незаметна оказалась мелькнувшая в комнате тень, но в следующий миг он почувствовал холодный клинок на своей шее, боль, как от ожога, горячие капли, ползущие под футболку. Серёжка невольно дёрнулся, собираясь вырваться, но не смог, настолько крепким и смертельно опасным оказался захват в два кинжала.
В упор на него смотрели огромные глаза, пылающие чёрным огнем гнева, бледные губы кривились в усмешке.
— Думаешь, надел кольцо и стал моим хозяином? Я думала, ты другой, а ты такой же глупый и жадный, как все остальные, такой же нечестивый! Знай же, о Сергей, чтобы завладеть мной, ты должен был вознести молитву самому Аллаху, Владыке миров, Милостивому и Милосердному, дабы открыл он тебе путь праведника и одарил своими благами. И одним из них будет благоволение к тебе Пророка Сулеймана, да пребудет с ним любовь и милость Всевышнего! Только тогда тебе откроется власть над джинном, только после этой молитвы о смирении и покорности.
— Какой ещё молитвы? — растерялся Серёжка.
Девочка усмехнулась, опустила кинжалы и отступила.
— Не надейся, что я тебе её скажу. Вот если бы ты её знал и вознёс бы в нужное время — вот тогда я стала бы твоей рабыней: танцевала и убивала бы только для тебя, сложила бы к твоим ногам горы драгоценных камней и золота. Я могла бы построить тебе дворец с башнями до самых облаков, окружила бы его благоухающим оазисом, с садами и золотыми фонтанами, пригнала бы тебе много рабов и наложниц! Ты стал бы самым богатым смертным во всех четырёх мирах под семью небесными сводами! Богаче эмира и султана. Все вокруг поклонялись бы тебе, завидовали и боялись! Никто не осмелился бы воевать с тобой, потому что у тебя была бы я — дочь огненного ифрита, непобедимый воин! 
— Но ты же сама хотела, чтобы я стала твоим хозяином! Ты же говорила, как тебе плохо быть одной, что только хозяин может освободить тебя из рабства! — Серёжка поразился вероломству хитрой девчонки.
— Да, мне нужна была помощь! — крикнула девочка, вновь сжимая кинжалы. — Я задыхаюсь без священного омовения и обновления, огонь Джанны затухает в моей крови, мои Проводники больше не могут наполнить её энергией, они крошатся и гибнут, я гибну вместе с ними! Да, освободить меня может лишь мой хозяин, такова была воля Пророка — да будет милостив к нему Аллах! — но за тысячи лет никто меня не освободил, и ты тоже этого не сделаешь. А ты знаешь, о Сергей, каково это, жить в рабстве? Рано или поздно все они замечали, что меня можно ударить, избить, затравить собаками, отдать на потеху стражникам на всю ночь, а потом приказать вернуться в камень. И повторялось так изо дня в день и из года в год! Знаешь ли ты, о Сергей, сколько я вытерпела за всё это время, сколько испытала невыносимой боли и унижений, как я мечтала об освобождении?! А теперь я даже не могу вознести молитву о прощении, ибо без камня я грязна. Знай же ещё, о Сергей, я больше не хочу быть рабыней никого из смертных, и каждого, кто посмеет отнять у меня мой камень, я убью!
Серёжка разочаровывался в девчонке всё больше и больше. Вот врунья! Как она ловко его обманула, притворилась слабой, просила помощи, а теперь, когда он на самом деле помог и нашёл этот чёртов камень, размахалась кинжалами и взбесилась, хотя он всего лишь примерил её кольцо.
И это ему вместо спасибо!
— Выходит, ты всё-таки можешь жить без хозяина? — уличил он её.
— Конечно могу! В камне я могу жить и без хозяина, вот только домой я никогда не смогу попасть.
Лицо девочки омрачилось на минутку, плечи поникли, но она быстро вновь овладела собой: выпрямила спину и покрутила своими ножами.
Оглушительный грохот со стороны Протасовки не помешал Серёжке расслышать решительный бесстрастный голос, а накренившийся пол не задержал девочку ни на секунду.
— Прощай, о Сергей, — существо чужого мира нацелилось своим беспощадным оружием. — Ты помог мне найти мой камень и мне жаль убивать тебя, но такова твоя судьба!

Обсидиановые ножи мелькнули в руках джинна…