Раздел 4. Прозрения Л. Н. Гумилева и рационализм

Биологическую, географическую и этническую части единой цепочки человеческого кода вскрывает и отображает во множественности эмпирического представления Л.Н. Гумилев, рассматривая полученное в своем "плавильном" котле научного творца, мыслителя, путешественника и материалиста обширные эмпирические сведения.

Эта работа была выполнена более семидесяти лет назад, и новых работ такого рода, использующих возможности современных информационных и когнитивных технологий более не последовало. Рационализм же антропологической науки в своих обобщениях, доходящих до механицизма, предопределяет по-прежнему поспозитивистскую упорядоченность и стремление «порождать» универсалии.

В пояснении этничности, представляемой как «форма культурных различий, социальной организации», конкретизирующий современный исследовательский формат этнографии в большей степени предназначенный для анализа взаимодействия представителей разных культур в их объектно-субъектном противопоставлении» нет завершенности.
Сложность состоит в том, что практически невозможно показать то ключевое обстоятельство, что этнос, какими мы бы не были условия его возникновения и утверждения, постепенно превращается в живое внутреннее единство, которое поддерживается единством исторической памяти.

Данный гносеологический тип не противоречит применению все еще незавершенной идеи постмодернизма, успешно размывшей так и до конца не восстановленные постпозитивистские идеалы науки. Но абстрактные формы опыта и мышления не способны исчерпывать при этом все наши возможности приобретать и использовать знания об окружающей действительности. Пока же в лучшем случае продолжается развиваться прагматичный идеал завораживающего будущего "информационного общества", "общества знаний" и "инновационного пространства".

Ныне для обозначения «маркеров» смены кадров восприятия при их интеграции полагаю должна быть создана возможность многоуровневого и разнообразного смыслового раскрытия познавательной дихотомии между изученным и неизвестным, что на наш взгляд требует выбора специальных геоконцептов, которые я обосновываю как «дикая природа» и «культурный (антропогенный) ландшафт».

В антропологическом контексте, каждый народ несет обязательную функцию создания и поддержания конкретного пространства, что осуществляется за счет энергии жизни, эмоций, деятельности каждого из представителей этноса, и в то же время, конкретного человека. Выбор предстоит в дилемме все более непоправимого продолжения изменения окружающей природной среды и, следовательно, природы самих себя, либо сохранять и поддерживать по возможности наиболее естественными эволюционные, процессы параметры и механизмы самой природы, разграничив и закрепив уже и фактически существующее поляризованное пространство биосферы и "очеловеченной" природы в каждой из таковых выстраивая принципиально различающиеся стратегия присутствия, и также осуществления деятельности.

Завершающий этап смены антропологического кода положил начало "переписыванию" прежних пространственных договоренностей, выразившихся в физическом перемещении, ассимиляции и прямом исчезновении народов, которые уже не могли выполнять свои функции "хранителей места". Особенно в этом плане следует выделить общемировой процесс исчезновения "малых" народов, иллюстрируемый наглядными примерами из культурной, лингвистической, страноведческой и этноэкологической сфер.

Возникает необходимость нового обращения к системности, которая может быть связано с феноменом этноса. Мне уже приходилось не раз писать, что природное, как и антропогенное (культурное) пространство, не просто лимитизируется посредством начертания линейных границ, поскольку первые невозможно конкретизировать, более того скорее следует ввести понятие, что «дикая природа» – это неведомое, но предполагаемое человеком; вторые невозможно обозначить, локализовать, успешно построить в наслоении контактных зон и мозаики перекрывающихся феноменов человеческих культур.

Приведу достаточно известные примеры, в народных преданиях имена собственные представляют собой группу слов, непосредственно (но довольно часто и опосредованно) связанных с национальной культурой, менталитетом, вероисповеданием создавшего этионимы народа. Будучи выделенными из ряда себе подобных, эти объекты удостаиваются проприальной номинации и таким образом попадают в разряд «своих» (в контексте мифологической оппозиции «свой / чужой»).

Мысль о том, что в языке (в том числе и в языке фольклора) воплощается менталитет, характер культуры каждого этноса стала как в лингвистике, так и в фольклористике аксиомой. В основе этого существовал коллективный договор, обуславливающий присутствие этноса, зашифрованный в символах, традициях, мифах, и зашифрованный в неком вписанном и существующем в каждом из нас этническом коде (этнокоде).

Система топонимов конкретного локуса (названия селений, близлежащих сельскохозяйственных угодий, водоемов, сопок и падей и т.д., которыми изобилуют тексты преданий) – это одновременно и система координат на местности, система ориентиров в пространстве, и регламентация земельных отношений. Но таковой сосуществует с многими хорошо известными чертами человека - неким сложнейшим комплексным пси-персональным полем, результатом, которых являются наши проекции реальности.

Тем более что функциональное назначение этих топонимов было часто сопряжено с неписаным законом, регламентировавшим земельные отношения между сельчанами. Здесь следует отметить также, что в названиях хранится и история "сгинувших в небытие" народов, так на восточносибирском региональном материале выделяется топонимический мотив, в котором географические названия связаны с этнической принадлежностью древнего народа, исчезнувшего с конкретной территории.

Этнос являлся одним из наиболее точных обозначений человеческой общности, которая приобретает совершенно иное "звучание" в новых условиях. Но социальные законы сильнее, чем "голос крови" человек как человек может состояться, будучи членом общество, но и лишь конкретное общество создает определенного человека.

В семиотике установлено, что каждое пространство имеет свой индивидуальный код, выражающийся в природной, культурной в визуально-пространственной специфике. Согласно Ч. Пирсу типология кодов основывается на трех типов используемых знаков - иконы, индексы и символы, где культурные коды отличаются от прочих, и широко рассматриваются в контексте изучения семиотических (лингвистических) систем . Добавим здесь, что в социальном смысле география своими методами и средствами способна формировать особый язык для представления объемной картины человеческого мира.

Вновь заметим, что как условием появление и жизни как каждого человека, принадлежащего к роду, этносу, нации, народу, и изначально интегрируемого в социум, так соответствующих единиц социума предписано неким внешним основанием. Код в своем общем значении представляет себе систему знаков и правил их комбинирования, используемых для передачи и извлечения информации из окружающего мира или в окружающую человека среду в т.ч. для использования, хранения и обработки.

Следовательно, лишь пространство, как основа жизненной среды для всего существующего на Земле, есть матрица развития любого индивидуального или социального организма.

Достаточно очевидно, что можно найти много подтверждений этому, изучая историю и культуру народов, в то же время подчеркнем, что известен и принципиальный момент - существует предельное время существования этноса. Здесь вполне очевидна потребность различать и классифицировать и иные социальные объединения - нации, классы, государства, народы, или как более "вписанные" в материальное планеты, предстают биологические группы - популяция, раса, народность, племя, род, семья.

Например так "считается" "малая Родина" - место, где мы родились, часто где выросли, и та большая страна, где мы жили или живем, а что касается этнического отклика к таковой стимулы все более слабеют, и практически исчезли совсем воспоминания и привязки к ней у большинства нас, жителей городов и представителей крупных метаэтносов.

Признак этого у каждого человека – есть всегда некое эталонное географическое место, и этот этнокод, нам дает знать о том в какой способности (для отдельного человека, и в конкретное время) мы можем быть эффективным, приносить пользу своему этносу и своей Родине.

Но в сопоставлении данных понятий нельзя опираться на линейную логику и иерархичность, ведь по своей сути, их многоуровневость и многозначие смыслов, как иногда пересекающиеся, и частично перекрывающиеся, данные категорийные семантические структуры не являются строго соподчиненными по своей сути, а лишь проекциями и результатом человеческого познавательного стремления упорядочивать и классифицировать сущее.

Наиболее широко была раскрыта концепция со-осности развития природы, в понятии биосферы и этногенезе была разработана географом Л.Н.Гумилевым, но до сих пор таковая зачастую является объектом критики, и нередко отбрасывается как ненаучная. Новой же работы сравнимого масштаба никто не создал.