Дувдеван Мар...

*Горькая черешня ( Иврит)

 
                Мой прадед Аврум Вайнзоф, дед моей мамы Клары, был  управляющим у помещика Поповского в соседних Раскопанцах. То есть, был , и главным агрономом, определявшим сроки уборки урожая от зерновых до редкого для Буковины мелкого, но сладкого винограда. Был он также затейщиком разных интересных выгодных предприятий. Затем стал арендатором, немалых по тем временам, земельных участков.

                Разъезжал он по полям и по нашим Сокирянам на легкой бричке, запряженной парой лошадей. За день прадед всегда старался успеть  сотворить как можно больше дел. Возвращался , зачастую , только поздним вечером.

                В большом десятикомнатном каменном доме , построенном им в начале прошлого двадцатого века, я провёл все своё счастливое детство.

                В чудном палисаднике с кустами Роз, очень нравилось собирать в детское велерко нежные мягкие пахучие лепестки. Из них получалось удивительно вкусное душистое варенье.  Бабушки Ривка и Роза подолгу варили его на допотопном старом керогазе.

                Чтобы вскипятить воду для чая, использовали видавший виды примус. Отверстия в его головке часто приходилось чистить специальной иголкой. Затем на его блестящем золотистом корпусе откручивали небольшую чёрную пробку и доливали немного керосину.

                Иногда мне доверяли подкачать его специальным поршеньком с удобным металлическим штоком. В моих ручках, напряжённых от неимоверных усилий, он ходил себе туда-сюда, постепенно увеличивая давление воздуха, который затем, как пульверизатор, распылял керосин для лучшего горения. Ослабевшее, было, пламя начинало немного шуметь и неистово рваться наружу.

                После того, как такой же примус рвануло прямо в доме  Иты и  Янкеля, мне перестали поручать эту почетную, но опасную операцию. Помню, как тётя и дядя ходили тогда по улицам со страшноватыми обгоревшими  чёрными лицами.

                В ту пору они, как-то, пригласили нас к себе на торжество. Помимо нашей семьи, присутствовали ещё и Креймеры - их ближайшие соседи. Угощали сладким пахучим лимонадом, который тётя Ита наливала мне как взрослому в особую рюмку из зеленоватого стекла с красивыми узорами.

                Она смешно хлопала красными от ожога глазами с обгоревшими ресницами и бровями. Ита улыбалась. Это Крэймерша в очередной раз пыталась женить моего  дядю Абрашу на своей дочери. Несмотря на мои три года и дядины девять, эта девчонка мне нравилась самому, а сватовство и шутки только злили. Тем более, что дядя мой, по всему было видно, очарован не был и на дуэль меня вызывать бы не стал.

                Бабушка Рива и Янкель предпочли выпить немного бромфн за гызынт ( водки за здоровье,идиш). Остальные решили побаловаться вишневкой. Взрослые выпивали из розовых фужерчиков, покрытых таким же красивым  узором, что и мои зеленоватые рюмочки.

                После селедки с луком и пишкалы (баночки, идиш) шпрот, наступила пора бульона с лапшой и курицы, затем холодца из петуха, приправленного белым и розоватым хреном и , наконец... Наконец, я дождался десерта.

                Чаепитие без сладкого, конечно, не обходилось. А Ита была мастерицей известной. Розовое, вишневое и черешневое варенья придавали особый вкус ее разнообразным печеньям в богатейшем меню выпечек. Лэйкех, штрудель, умынташ, флудн с этими волшебными наполнителями, поражали  чудными вкусами и ароматами.
 
                Затем через Шевченко мы медленно возвращались домой уже в полной темноте. Мимо Лойфманов и дома Яши-инвалида, мы быстро добирались к дому. Поднимались по высоким ступенькам , проходили по длинному коридору. Там я учился кататься на велосипеде. Огромный коридор, разделял не только половины моей бабушки и ее сестры. По нему даже можно было свободно пройти с нашей улицы Горького на соседнюю, где жил мой старший дружок Вовка Ткачук.

                Улица Горького в Сокирянах была , как и в Москве, одной из самых значимых. Здесь располагалась самая красивая церковь, покрытая зеленоватой фигурной крышей, украинская школа, наш дом и пара небольших соседских строений.

                Все синагоги в Сокирянах, как и многотысячное еврейское население, были уничтожены во время войны почти полностью. Погибли в гетто, и Аврум с моей прабабушкой Цирл, и дед Мендель, и Залман - муж Розы, и ее двухлетняя дочь Ревуся, и ещё многие-многие другие...

                Одним из важнейших дел моего прадеда, помимо воспитания своих детей, включавших мою будущую бабушку, трёх  ее сестёр и двоих братьев, было разведение тутового шелкопряда. Производство натурального шелка стало в те времена довольно прибыльным занятием. Для этого Аврум высадил множество сортов шелковицы, потрясающих по величине и разнообразию ягод.

                Все  детство, до переезда нашей семьи из Украины в Тирасполь, я провёл , как мне кажется, не слезая с этих удивительных деревьев.

                Тогда они казались громадными. Сначала, созревали сладкие и очень вкусные чёрные ягоды с потрясающим тонким ароматом. Затем, приходила очередь белых громадных шелковиц. Они были особо вкусны только прохладным летним утром. Когда же поспевала длинная розовая ягода с волшебной кислинкой, можно было наслаждаться уже полным букетом. Каждое утро, напряжённо размышляя, я с трудом соображал,- куда же залезть в первую очередь.

                Прекрасной особенностью этих чудных сортов было их постепенное созревание, продолжавшееся все лето и до самой осени.

                На Память от прадеда  остался ещё один деликатес - лавровишня или горькая черешня, которую на своём веку я встречал только в тех местах.

                Прадед привёз эти саженцы из Румынии и высадил около нашего дома. Он тогда возил мою маму, с детства страдавшую разных недомоганий, на курорт в городе Галац.

                Крупная чёрная черешня на вкус была очень горькой. Потреблять ее в таком виде было просто невозможно. Однако при нагреве, когда высокая температура нейтрализовывала действие фермента, вызывавшего горечь, у варенья рождался неповторимый волшебный вкус и потрясающий аромат.

                Как-то, уже в Израиле, мне в магазине Суперсаль попалось варенье, импортированное из Румынии. "Дувдеван Мар" (горькая черешня, иврит). Я смаковал его очень медленно, по одной ягодке, вспоминая своего Прадеда Аврума, которого, впрочем как и Деда Менделя , я , к великому сожалению, так никогда и не увидел...