Боцман и кит

МАЛЕНЬКАЯ НЕОСЕНТИМЕНТАЛЬНАЯ ПОВЕСТЬ
О БОЦМАНЕ И КИТЕ-КАШАЛОТЕ
*************************************************
© Виталий Челышев (моя первая проза, 1968 г.)
*************************************************
В цифру перевёл в 2014 году (т.е., перепечатал из общей тетрадки) по просьбе подруги юности, и дольше года длилась эта перепечатка. ))) А тогда писал ручками разного цвета в артистической на телестудии (в часы или минуты перерывов). Я там работал постановщиком (про то, что занимался постановкой декораций, в трудовой книжке не сказано))). Ну, вот, если захотите, то прочитаете эти три истории, где две сидят в третьей.
**************************************************

ВСТУПЛЕНИЕ

На одной очень большой планете по огромному синему морю шёл маленький пароход. Он покачивал зелёными боками, а иногда выпускал из жёлтой трубы белое кольцо пара. Кольцо тихо улетало в небо, расплывалось и превращалось в облачко. Три облачка – облако, три облака – дождик. Так и жили рядом, помогая друг другу, море, пароход и небо. А на пароходе, на верхней палубе, спал Боцман. Он спал днём и просыпался ночью, вытаскивал из кармана старой потёртой куртки свисток, свистел и кричал «Аврал!». Но вокруг была тишина и плеск волн, который тоже был тишина. Боцману становилось грустно, потому что не было у него ни капитана, ни команды. А разве это боцман, если он никому не подчиняется и никем не командует? В такие ночи к Боцману приплывал Кит-Кашалот, самый образованный и умный из всех китов.
- Что ты! – говорил Кашалот. – Конечно, ты – Боцман. Ведь у тебя боцманская куртка и свисток, а ещё пароход, хоть и маленький, но настоящий. Не горюй о капитане и команде и о том, что днём, во сне, не с кем тебе перекинуться словом. Ведь по ночам у тебя есть я, Кит-Кашалот, который умеет рассказывать разные истории. И тут важно, что ты хочешь их слушать, а я – рассказывать, важна дружба. Ведь ты мне друг?
-Друг, конечно, – отвечал Боцман и чесал свистком затылок. – Конечно, друг, Кит-Кашалот! И что бы я без тебя делал, ума не приложу.
-Ну, вот, видишь! А теперь послушай, какую историю я припас для нынешней ночи…
И Боцман ложился на спину, прямо на тёплую палубу, закидывал руки за голову, смотрел на мерцающие звёзды и слушал, слушал, слушал…

… Историю первую
О маленьком Мальчике, который очень любил маленькую Девочку

И жили они на Жёлтом острове посреди синего океана. На этом острове росли два дерева – хлебное и банановое. И ещё было много диких жёлтых гвоздик, из которых девочка плела себе венки или ожерелья. Утром дети просыпались, делали зарядку, срывали себе по булке и по банану – и завтракали. Потом они шли купаться. А что может быть лучше и полезнее для маленьких детей, чем купание? А после купания они лежали на песке и загорали.
- Ты, правда, так сильно любишь меня?
- Да, – отвечал Мальчик, – очень сильно.
- И ты можешь даже умереть за меня?
- Конечно!
Девочка звонко смеялась и убегала купаться, а её коричневое тельце мелькало в синих и тёплых волнах океана.
- А ты меня любишь?! – кричал Мальчик.
Но девочка смеялась ещё звонче, и казалось, океан наполнен колокольчиками.
Вот так жили они на Жёлтом острове, и было им тепло и весело.
Но однажды взошло Солнце, сощурилось само на себя, потянулось, и сказало, как всегда:
- Дети! Пора вставать! Уже утро!
Мальчик вскочил, и хотел делать зарядку, но увидел, что Девочка ещё спит.
- Ты разве не хочешь делать зарядку?
- Нет, – сказала Девочка. – Мне приснился сон.
- Ну, и что! Мне тоже всегда снятся сны.
- Но мне приснилась чёрная гвоздика.
- Хочешь, я сорву тебе жёлтую?
Девочка покачала головой:
- Нет, мне приснилась чёрная.
- Хочешь, я сорву тебе банан и булку?
Но нет, девочка не хотела есть, отказалась она и пойти купаться. Она села, поджав коленки под подбородок, глаза её были задумчивы, а лицо грустным. Она вспоминала чуть радужные переливы чёрных лепестков. А на жёлтом острове даже цвета такого не было.
- Помнишь, ты говорил, что любишь меня?
- Да, я и сейчас могу это сказать.
- И ты был готов даже умереть за меня…
- Да, я и сейчас готов умереть за тебя.
- Не нужно, – сказала Девочка и покачала головой, – не нужно умирать. Лучше достань мне чёрную гвоздику.
- А разве тебе не приснилось, где она растёт? Скажи, и я её добуду, во что бы то ни стало!
- Не знаю, – сказала Девочка, и вдруг заплакала.
- Не плачь,  я узнаю! Я принесу тебе гвоздику, только не плачь!
И пошёл Мальчик к синему океану, и увидел он Краба в зоне прибоя.
- Краб, а Краб! Не знаешь ли, где растёт чёрная гвоздика?
- А зачем тебе чёрная гвоздика? – спросил рассудительный Краб.
- Она приснилась моей девочке, и теперь девочка плачет.
- А какая же ей нужна гвоздика, большая или маленькая?
- Любая.
- Значит, чёрная. Значит, любая. Значит, совсем любая, лишь бы только чёрная. Вот как!
- Ты знаешь?
- Нет, не знаю. Но спроси у Морской Звезды. Она такая незаметная, что при ней многие разговаривают о всяких тайнах. Может чего и услышала.
…
- Здравствуй, Морская Звезда.
- Здравствуй, Мальчик.
- Ты не знаешь, где растёт чёрная гвоздика?
- А зачем тебе? На вашем острове столько жёлтых!
- Девочка плачет.
Звезде было жаль  девочку, но и она никогда не слышала о чёрных гвоздиках.
И тут из набежавшей волны вынырнула тигровая Акула и улыбнулась ласково на все свои 280 зубов:
- А вот я знаю.
- Скажи мне, Акула, пожалуйста!
- За просто так? Нет. За просто так не говорю.
- А я тебе принесу булку с хлебного дерева! Или банан с бананового дерева!
- Нет, нет и нет!
- А чего же ты хочешь?
- Ох, моя честность! Ох-ох, моя честность! Ведь могла бы и так… Я съесть тебя хочу…
- Говори.
- Чёрная гвоздика растёт на Чёрном острове, где губернатором служит мой очень добрый приятель – Чёрный Дракон.
- Но как я попаду туда?
- Ох, моя честность! Ведь могла бы и так… Я отвезу тебя.
И вот маленький Мальчик на спине у злой, но ужасно честной акулы поехал к чёрному дракону. Чем ближе был остров, тем темнее становилось небо, тем выше и круче были Волны: они хватали мальчика за ноги, за руки и пытались утащить в океан.  Но мальчик говорил им: «Мне ещё нельзя умирать, я должен достать цветок, отдать его девочке, а потом меня обещала съесть акула».
Поднялся сильный Ветер, он схватил Мальчика за бока и почти оторвал от плавника, за который Мальчик держался: «Я унесу тебя! Я разобью тебя!» Но Мальчик кричал ветру: «Мне ещё нельзя умирать! Я должен достать цветок, отдать его девочке, а потом меня съест акула!» И ветер оставил его в покое, но понёсся над океаном в поисках хоть чего-нибудь, что можно унести и разбить. И вдруг увидел Жёлтый остров, а на нём – плачущую Девочку. Ветер разогнался, схватил остров – и вырвал его с корнем из воды. Но на этой планете не было скал, о которые можно было хоть что-нибудь разбить. «У-у-у-у! – сказал ветер. – Что за планета такая! Не век же мне таскать этот глупый Жёлтый остров!» И он опустил остров в океан, и тот поплыл под парусами двух деревьев – бананового и хлебного. Девочка даже не заметила происшествия. Она иногда перекусывала, а в остальное время плакала, потом купалась, снова плакала, и солёные слёзы тонкими струйками лились в жёлтый песок, на котором тут же вырастали новые жёлтые гвоздики.
А в это время акула привезла мальчика на Чёрный остров.
- Ой, какой ха-а-рошенький, – сказал Дракон-губернатор. – Ах, Акула Железные Скулы! Можно я его съем, а?
- Нет! – отрезала, как откусила, Акула. – Он мой! Но (она подмигнула Дракону, и тот, не без опаски, подставил ей большое чёрное ухо), но, – зашептала она, – на Жёлтом острове есть очень вкусненькая пухленькая Девочка, и, если ты хочешь…
-Хочу, хочу, – заскулил Дракон, и у него даже слюнки потекли.
- Тогда дай этому малышу чёрную гвоздику…
- Но только если ты выполнишь своё обещание. Привезёшь?
- Слово честной Акулы!
- Эй, малыш, поди-ка сюда. Выбирай: чёрную-пушистую? чёрную-блестящую? или многолистую, под ветром шелестящую?
- Мне любую.
-Тогда возьми вот эту! – и Дракон сорвал огромную пушистую чёрную гвоздику. – Держи! Красивая гвоздика. Не обидит, не обманет, не поранит, не завянет!
- Спасибо, дяденька господин губернатор Чёрный Дракон, по гроб жизни…
- Не нужно гроба, была б утроба, – улыбнулся Дракон. – Прощай, дитя! Не забудь про обещанное, Акулина!
И вот Акула махнула хвостом, и Мальчик с гвоздикой верхом на ней поплыл домой, к Жёлтому острову.
Плыли они, плыли, и ещё столько, и ещё полстолька, доплыли до места, где Жёлтый остров был. Но острова-то нет! Туда, сюда, но везде вода!  Нет, как и не было вовсе. Поплыла Акула в другую сторону, потом в третью, четвёртую, пятую. Нет острова! Сторон-то сколько хочешь, а Жёлтый остров один. А на Акуле – Мальчик. А в руке у Мальчика – чёрная гвоздика… Так с тех пор и плавают. Дважды Жёлтый остров появлялся на горизонте, Акула устремлялась к нему, но он исчезал. И с тех пор на той планете все плачут. Честная Акула – потому что голодна, Мальчик – потому что где-то плачет Девочка, Девочка – потому что ждёт обещанного и даже грустит о Мальчике, Дракон – потому что думает, будто его подруга обманула. А вот когда они однажды встретятся, тут-то все и будут счастливы. Мальчик – потому что привёз чёрную гвоздику, Девочка – потому что у неё есть чёрная гвоздика, Акула – потому что съест Мальчика и выполнит обещание, данное Дракону. Дракон – потому что съест Девочку. Все, все, все будут счастливы!
***
Горизонт покраснел, потом порозовел, звёзды мигнули на прощанье и исчезли, а мир начал наполняться светом. Скоро взойдёт солнце, и Боцману пора будет спать.
- Понравилась тебе моя история? – спросил Кит-Кашалот.
- Понравилась. Только ведь это сказка. И потом я думал, что никто никого не съест.
- Но ведь никто никого и не съел…
- Могут съесть. И потом… Ведь я не маленький. Я уже очень пожилой Боцман, и это не дело – рассказывать мне сказки. Ты мне завтра чего-нибудь взрослого расскажи. Очень я по взрослому соскучился.
- Конечно. Спокойного дня тебе, Боцман!
- Спокойного дня, Кит-Кашалот…

И вот опять плывёт по морю пароход. Даже не пароход, а пароходик. Покачивает зелёными боками, а иногда пускает из трубы белые снежистые кольца. Три облачка – облако, три облака – дождик. А на верхней палубе спит Боцман и сны смотрит. И снится ему капитан, который приказывает, и команда, которая подчиняется. И хорошо ему спать, но время просыпаться. Уж и закат полосат, и Солнце опускает раскалённый свой натруженный кулак в океан-море, и кипят вокруг него облака на горизонте. Хорошо и красиво. А как только утонуло Солнце – тут и первая звёздочка подмигивает, играет, переливается, как капля росы. Опять же холодок бежит за ворот. Вздрогнул Боцман, вскочил, свисток в зубы: «Аврал!».
Но пусто вокруг, и не слышно топота матросских башмаков по пустому кораблю, не трещат швабры по обветренным палубам, не бьют склянки, никто не отдаёт и не снимается с якорей. Тихо, и даже плеска волн не слыхать. Тихо так, что звон в ушах от тишины. И как же обрадовался Боцман голосу Кита-Кашалота!
- Здравствуй, старый Боцман, здравствуй морской волчище. Как жилось-спалось?
- Спасибо, Кит-Кашалот, хорошо мне спалось. А ты принёс мне взрослую историю про взрослых, а не про маленьких?
- А кто тебе сказал, друг Боцман, что взрослые не бывают маленькими?
- Это ещё как?
- А вот послушай…

История о маленьком взрослом человеке,
жизнь которого всегда сопровождалась большими горестями,
а также о его необычайной смерти

Так вот, знай, дорогой Боцман, что не все планеты похожи на нашу, да и о нашей ты знаешь не всё. Кроме океанов и островов на свете есть и материки. На материках живут люди, они бывают разные: огромные, маленькие и обыкновенные. У обыкновенных людей всё обыкновенное: их жизнь полна обыкновенных радостей и печалей. И, если хочешь знать, живётся им получше, чем тем, которые выделяются, хотя издали всё кажется наоборот. И ещё знай, что у людей доброта или подлость, сила или слабость никак не зависят от размера.
- Не могу я этого знать, Кит-Кашалот. Ведь люди мне только снятся. Иногда мне кажется, что я и родился Боцманом, будто меня для чего-то придумали, а для чего – забыли.
- А ты не горюй. Если человек не находит своё предназначение, предназначение находит его. Слушай дальше, про тех, кто выделяется.
Вот большие люди… Их видно издали. Их успех или несчастье сразу замечают все. Даже если большой человек сломал ногу, то это будет большая нога, и все будут качать головами и говорить: «Надо же! Такой большой человек, такую большую ногу, хрясь – и сломал, как обыкновенный!» Впрочем, и у великанов могут быть маленькие печали, а у маленьких людей – большие и долгие беды. Да так оно и бывает чаще всего. И вот среди таких разных людей жил маленький человек, которого звали Свен. Когда мальчишка появился на свет, родители возрадовались: вот и у них будет кормилец, который позаботится о них на старости лет. И хоть мальчик был крохотный и тихий, как мышонок, хоть он даже не закричал, как кричат все новорожденные, глотнув волшебного земного воздуха, хоть он только сощурился на свет и зевнул, родители уже видели в нём будущего большого и сильного мужчину. Однако кормильца из Свена не вышло. Все дети его скоро переросли, а потом начали насмехаться над коротышкой. И уже все, и близкие, и далёкие, понимали, что Свен – маленький человек, а ещё его называли карликом, а ещё – лилипутом. Да, он взрослел, но жилось ему скверно. Одиноко жилось. Вокруг не было ни одного лилипута, с которым можно было бы подружиться, повеселиться или поплакать вместе. И все вокруг казались Свену рослыми и красивыми. А родители старились, и им уже трудно было прокормить и себя, и Свена. Отец сказал, что надо бы зарабатывать самому. Он сделал Свену сопилку и сказал:  «Учись играть, может, музыка тебе поможет»…  И Свен забирался на крышу, где учился играть. У него получалось. Прохожие задирали головы, удивлялись, что мальчишка так хорошо играет, иногда бросали на порог их домика мелкие монеты. Но однажды в дождь Свен поскользнулся на черепице, хотел удержаться за дымоход и уронил туда сопилку. Внизу, в камине, он нашёл только уголёк с дырочками. Дунул – и из бывшей сопилки вылетела не песня, а сажа… Ему было очень стыдно и горько. Отец был стар, чтобы сделать ему новую, а у самого Свена не получилось. Он написал на отрывном календаре: «Мамочка, папочка, я ушёл искать счастье». Потом надел колпачок, перекинул через плечо котомку с краюхой хлеба – и двинулся в путь. Днём шёл, собирая ягоды и срывая дикие зелёные яблоки, ночью спал под пение лягушек и кузнечиков. И однажды к вечеру пришёл в богатый город Бург. Там на главной площади циркачи выступали: ходили колесом, жонглировали, смешили публику, и за это люди бросали им в тарелку золотые монетки. Ах, как это понравилось лилипуту! И когда циркачи ушли, он тоже взобрался на помост и крикнул: «Внимание! А сейчас выступит лучший в мире акробат! Это я!» И народ снова подошёл к помосту. Свен снял котомку и колпачок, сказал «але-оп!» и попытался сделать колесо. Но тело не хотело его слушаться. Ноги разъехались в разные стороны, голова ушла куда-то назад, а живот больно и гулко шлёпнулся по помосту. Он уже ждал, что его поколотят (слабых часто колотят). Но нет! Дикий хохот стоял вокруг. Публика прибывала, и в колпачок посыпались золотые монетки.
- Не бросайте! – крикнул Свен. – Это была проба сил! Сейчас получится! Сальто-мортале!
Он подпрыгнул, но тельце его покатилось по помосту под смех публики.
Люди кричали: Эй, коротышка, ты нам спой и спляши! Эй, уродец, повесели народец! Сострой-ка нам рожи, чтобы на нас были похожи! Не уходи, лилипут, ведь без нас тебе капут! Деньги-то возьми!
Но он уже понял, что ему платили за его позор, надел колпачок, перебросил котомку через плечо, спрыгнул с помоста – и пошёл сквозь толпу, склонив голову, чтоб не видно было слёз. Монеты сыпались по лицу на землю, мальчишки их собирали, а потом бежали за ним, свистели и швыряли грязными лепёшками. За мальчишками бежали и тявкали уличные собаки. И Свен думал, что собакам веселее живётся, у них своя компания. Наконец все отстали, и богатый город Бург был уже позади, а впереди белела и серебрилась под луною ночная дорога. И кто-то стоял, будто ждал его на этой дороге. Уж не счастье ли? – подумал Свен и горько усмехнулся. Нет, то была высокая, худая и костлявая цыганка в пёстром тряпье и с сияющими, словно антрацит, глазами.
- Эй, золотой! Подари золотой! Нагадаю счастья, расскажу, как избавиться от напастей. Только не говори, что у тебя денег нет. Ты не захотел получать плату за насмешки. Но в колпачке осталось два золотых. Один твой, а один, если счастья хочешь, – мой.
И впрямь: в колпачке оказалось два золотых. Свен как-то вдруг поверил этой цыганке. Раз она знает прошлое, то знает и будущее. Он отдал ей золотой, и цыганка сказала:
- Иди прямо по этой дороге, к полудню придёшь в город Хорс, прямо на окраине – ипподром. Там будет очень много людей. Тебе хитрые букмекеры будут предлагать сделать ставку на какую-то лошадь, или на нескольких лошадей (двойной и тройной ординар). Никого не слушай. Иди к кассе и ставь золотой по простому ординару на победителя – на рысака по имени Глюк. И ты выиграешь миллион золотых.
- И тогда я буду счастлив?
- Ты будешь богатым, а богатство приносит счастье, – и она уже хотела уйти.
- Послушай! Но ты обещала мне рассказать, как избавиться от напастей!
Цыганка оглянулась, блеснула страшно чёрными глазами и сказала:
- Ходи пешком.
- Но я и так всегда хожу пешком, – рассмеялся Свен.
- Вот и ходи, – ответила цыганка, и будто растворилась, мелькнув прежде в лунном свете своими пёстрыми юбками.
***
И Свен пошёл, весело посвистывая и воображая, каким оно будет, это долгожданное Счастье в городе Хорсе, Счастье, полученное от ставки по ординару на жеребца Глюка. Никогда ещё ни одно желание лилипута не исполнялось, а тут само Счастье может улыбнуться ему. Счастье – это большая белая и красивая женщина, которая подойдёт к Свену, возьмёт на руки, приласкает и улыбнётся тихо и надёжно.
К полудню, уставши изрядно, он подошёл к городу Хорсу, и чуть справа, за рекламными тумбами, залепленными плакатами о забегах, а также полицейскими листовками о розыске серийных убийц и мошенников, он увидел и сам ипподром. О, добрый Боцман, ты не можешь представить себе, что это такое ипподром. Ипподром – это не только кони, это круговорот денег и рулетка удачи. Все равны перед случаем: аристократы, чьи кареты и лимузины столпились на стоянках, а также извозчики и шофёры, а также босяки и бюргеры, а также прекрасные знатные дамы. Все равны!
- Эй, коротышка, не перепутай дам. Все в шелках да шляпках, но не каждую трогай лапкой. Те, что со стариками да толстяками – к ним не подходи. А мои весёлые, которые орешками плюются – к твоим услугам…
Свен только отмахнулся, он сразу направился к кассам, отбиваясь от предложений букмекеров.
- Пожалуйста, сударь, я ставлю золотой на Глюка.
- На Глюка? Целый золотой? – кассир не скрывал удивления. – Да он же старая развалина! О, да, когда-то Глюк блистал и приносил счастье. Но сегодня последний его прощальный забег, только ради аплодисментов владельцу, который пообещал содержать его до смерти. Я вижу, вы неопытны. Поставьте на Фойера, отличный рысак, ещё недавно выступал с молодняком.
- Нет, сударь, простите, сударь, мне ординар на Глюка.
- Как хотите, – кассир явно обиделся, но дал Свену игровой талон.
Начался забег. И разномастная публика, и та, которая сидела в ложах за шампанским, и другая, сидевшая на плохих местах или стоявшая у забора, повела себя одинаково. Свистели и кричали босяки и бюргеры, аристократы и оборванцы, проститутки и знатные дамы, на отдельной площадке гудели лимузины, лаяли породистые и беспородные собаки. Свен подобрал выброшенную кем-то газету, возложил её на лавочку и сам взобрался туда. Теперь он мог всё видеть, как большие люди. Ах, сердце его замирало от надежды и очередного несчастья.
Глюк действительно оказался старой развалиной. Казалось, слышно было, как он хрипит, тяжело выбрасывая ноги. Он плёлся в самом конце забега. А впереди легко, будто играючи, опередив всех, нёсся Фойер. Свен вспоминал участливые глаза кассира, и думал, что цыганка посмеялась над ним, как смеялись все.
Но вдруг что-то случилось, когда призовой круг уже завершался. Трибуны закричали, засвистели уже все разом, а Свена кто-то грубо сбросил с его лавки. Это был здоровяк в цилиндре и с биноклем. Азартом был охвачен и Свен. Он толкнул здоровяка под колени, и тот сначала покатился по рядам, а потом так же бесцеремонно сбросил кого-то ещё и взобрался на другую лавку.
Теперь Свену вновь видно было всё. На дорожках столпотворение. Фойер лежал на боку у самого финиша, остальные лошади, не ожидавшие падения фаворита падали или тормозили, или выскакивали из круга. А Глюк, эта старая развалина Глюк, хрипя и старательно выбрасывая ноги вперёд, неспешно обошёл толпу и единственный пересёк финиш. Началось невообразимое! Несколько минут ипподром стал вместилищем крика, смеха, проклятий. Люди выбрасывали проигранные талоны. А потом кашлянули динамики и взволнованный голос сообщил: «Забег выиграл Глюк, а единственный человек, поставивший на него, получает миллион золотых. Просьба подойти к третьей кассе за вознаграждением. Поздравляем!»
Свен спрыгнул со скамейки, мельком глянул на газету, откуда на него опять глядел фоторобот серийного убийцы. Свен побежал к кассам, а люди, ещё минуту назад не знавшие о его существовании, уже собрались у кассы, бросались обнимать его, жать ему руку, поздравлять его. Потом все расступились, пропустив старенького владельца Глюка – герра Гута. Он поздравил Свена, сказал, что очень любит Глюка, но даже он на него не поставил: «Состарились мы с ним, – сказал герр Гут. – А прежде были теми ещё жеребцами»… И он снял с мизинца перстень с сапфиром и надел на указательный палец Свена: «Носи на здоровье!». А кассир, улыбаясь, передал Свену рюкзак с золотыми монетами: «Рюкзак – подарок от ипподрома! – сказал он».
Свен надел тяжёлый рюкзак, обернулся – и всё вокруг исчезло. К нему шло само Счастье – большая, белая и красивая женщина, она легко взяла его на руки вместе с рюкзаком, приласкала и улыбнулась тихо и надёжно, отчего Свену впервые в жизни стало хорошо и легко. А Счастье наклонилось и зашептало влажными губами прямо в ухо лилипуту: «Подари мне золотой, и я тебя сделаю совсем счастливым». И ещё от Счастья пахло дешёвыми духами, селёдкой и винным перегаром. Свен дал счастью золотой, а Счастье поставило маленького человека на пол, подмигнуло, рассмеялось, и вдруг покинуло лилипута, сбежало, протискиваясь сквозь толпу. Самое интересное, что Свену не было жалко (зачем богачу подвыпившее счастье?). Он заказал два ящика шампанского проигравшим, а сам вышел из ипподрома другими, северными  воротами.
Широкие и многолюдные проспекты Хорса вдруг засияли для него всеми цветами радуги. И Свен понял, что может всё. Решительно всё! И ему вдруг показалось, что он растёт. Вот уже и фонарный столб не кажется таким огромным, даже дома сжались, скукожились, как китайская вата в кулаке. Машины, трамваи, гранитная чешуя мостовой – всё, решительно всё стало расти вовнутрь. А люди, эти вечно огромные, красивые и сильные люди вдруг показались ему мелкими карликами с короткими ручками и ножками, с мышиными глазками и маленькими, безостановочно болтающими язычками, и все объясняли, почему им так нужен золотой. Он не слушал. Он просто давал. И удивительно: каждый, получивший в подарок золотой, становился ещё меньше, будто золото прижимало его к земле. Было впечатление, что весь город Хорс вышел навстречу Свену, и он думал, как бы скрыться отсюда, как добраться до какой-нибудь гостиницы и впервые за несколько дней выспаться, да ещё на чистых простынях. И тут показался зелёный огонёк такси. Свен ещё никогда не ездил на такси. А сейчас и выхода другого не было. Он поднял руку. Скрипнули шины, из окна выглянул добродушный шофёр:
- Тебе куда, мальчик? Садись! – и шофёр гостеприимно и широко отворил дверь. Свен хотел возмутиться: «Какой такой мальчик?!». И ещё перед глазами возникло лицо цыганки: «Ходи пешком»… А потом фонари города Хорса завертелись перед глазами – и исчезли.
Шофёр выглянул наружу. На мостовой, растопырив ножки и ручки лежал, как черепаха на панцире, лилипут с бледным уродливым личиком, а из виска у него текла кровь…
- Ну, вот, этого дверью пришиб!!!
Водитель круто сдал назад, развернул с визгом машину и помчался в сторону автопарка. Он знал, что завтра на рекламных тумбах появится новый фоторобот убийцы лилипутов, который никак не будет похож на него. Справа на сидении лежала стопка газет. В заметках о серийном убийце правда перемежалась с ложью. Когда-то он заключил сделку с колдуном. И тот пообещал ему, что отныне все его желания будут исполняться. Мечтаешь быть королём – будешь. Мечтаешь быть таксистом – будешь. Хоть военным, хоть космонавтом. Хочешь выиграть – выиграешь. За всё это только одна плата. Целую неделю, ежегодно, он будет убивать лилипутов. Тот колдун очень боялся кого-то из маленьких людей. Он сам не знал кого. И он уничтожал всех. Я не знаю, Боцман, подробностей, но такое случалось в истории людей. А газеты писали, что смерть лилипутов – страсть серийного убийцы. Неправда. Таксист не хотел их убивать, но его вина была в том, что он согласился на такую судьбу, и бежал от неё из города в город, из королевства – в царство. И даже когда он был военным, его снаряды убивали только лилипутов. Куда он ни приезжал, туда же, по необъяснимым причинам, съезжались лилипуты, обречённые быть убитыми. Сегодня Свен был седьмым. И пока он лежал, раскинув ручки и ножки, пока незаконопослушные граждане Хорса вынимали золотые из его рюкзака (завтра на убийцу спишут и грабёж), к Свену с неба спустилась большая, белая и красивая женщина, которая взяла его на руки, приласкала и улыбнулась тихо и надёжно. Они летели над прекрасной Землёй, и Свену взгрустнулось только раз, когда он увидел плачущего за рулём таксиста.
- Нельзя ли ему помочь? – спросила душа Свена.
- К сожалению, нет – ответила женщина – Он сделал свой выбор осознанно. И сделанного не вернуть.
- То есть, он понимал, что будет убивать?
- Нет, не понимал, но согласился. Тогда это казалось ему малой платой за большие возможности. Но и это не самые страшные преступления.
- Разве бывает что-то страшнее убийства?
- Конечно. Например, предательство друзей.

***
Уже давно занималась заря, исчезли звёзды, и только бледная Луна пока оставалась, как след тревожной тихой ночи.
- Не грусти, Боцман, – сказал Кит-Кашалот. – Всякое бывает под Луной, да и под Солнцем тоже. Завтра я расскажу тебе грустную историю о Боцмане и Ките-Кашалоте. Спокойного дня тебе, Боцман.
- И тебе спокойного дня, Кит-Кашалот.

Исполнение желаний

И опять плывёт по морю пароход, покачивает зелёными боками и пускает из трубы сизые облачка пара. Три облачка – облако, три облака – дождик. Только вдруг непривычный шум поднялся на пароходе. Застучали по палубам матросские ботинки, зазвенели склянки, и чей-то голос, властный и прекрасный, крикнул:
-Боцман! А вы почему днём спите?!
-Я всегда днём сплю, – пробормотал сквозь сон Боцман и открыл глаза.
Прямо над ним стоял Капитан. Да, да, настоящий Капитан в белом кителе с медными пуговицами и в огромной белой фуражке с кокардой.
- Где это видано, чтобы боцманы днём спали?! Боцманы должны кричать «Аврал!», а капитаны приказывают «Свистать всех наверх!», а боцманы свистят в свистки и повторяют команду. Пришло время настоящей работы, мой друг. Ну-ка?
- Я сейчас, – засуетился Боцман. – Сию секунду!
И вот свисток в зубах у счастливого Боцмана: «Аврал! Всем наверх!»…
Матросы бегут, бегут на верхнюю палубу, да и палуба стала больше, но и она едва всех вмещает.
- Смирно! Равнение направо!
Капитан улыбнулся по-отечески и сказал вроде негромко, а слышно всем:
- Молодцы, ребята. Матросы – не солдаты. Трудяги и храбрецы, потому и молодцы. А знаете ли, кто вы такие? Ведь не просто матросы лихие. Чтобы дело в руках кипело, надо знать, что это за дело! Ну?
Бывает, что стыдно за строй порой. Молчит – и не знает ответа строй. Но на то у них Боцман – почти герой. За своих, за матросов, стоит горой!
- Не было прежде от вас повеления! Не можем знать без вашего на то высочайшего позволения!
И выбросил Капитан сжатый кулак, и крикнул громко, и крикнул так:
- Мы китобои! Китобои! Ясно? Кому неясно – повторять напрасно. Вы кто?!
- Мы – китобои!
- Вы кто?
- Мы – китобои!
- Отлично. А теперь можете не отвечать. Какова наша цель? Бить китов! Бить и искать! Чем больше, тем лучше. Бить и искать, не надеясь на случай. Только вперёд! Ни румба вспять! Искать – и бить! Бить и искать! Вопросы есть?
- Так точно!
- Имя?
- Владислав. Служу сверхсрочно. Вы не могли бы подробнее объяснить, а зачем их искать, и зачем их бить?
- Владислава за борт! Пусть кормит акул, скатов и крабов. Ещё вопросы есть?
- Так точно! Фред, перед флотом заслуг пока нет. А за что его за борт?
- И Фреда за борт! Для матроса туп. Рассуждает, как баба. Смотреть нужно дальше собственного носа. Ещё вопросы?
Боцман глянул на народ. Боцман сделал шаг вперёд:
- Никак нет, Капитан!
- Отлично. Команда на отдых, а вы, Боцман, остаётесь вперёдсмотрящим. Увидите кита – свистать всех наверх и стоять по местам. Отдыхайте, друзья!

И вот опять плывёт по морю пароход, уже не пароход, а китобойный сейнер. Волну не замечает, боками не качает, а из трубы валит не пар, а чёрный дым, и небо стало не голубым, а седым. На верхней палубе Боцман с биноклем – долг исполняет, горизонт наблюдает. Вечереет. Темнеет. Две звезды загорелись: красная и серебристая. И тут…
- Капитан! Вижу фонтан!
Свисток в зубы: «Аврал!». По местам стоять!
Гарпунёры – у гарпунов, раздельщики – с ножами острыми, топорники – с топорами звонкими, консерваторы – у конвейера и консервных банок.
- Стрелять в голову или в лёгкие! – кричит Капитан. – Чтобы он держался поверхности и не нырял, ему дышать нужно.
И вдруг Боцман свистит и выкрикивает слово «Отбой!»
- Ложная тревога, Капитан! Это Кит-Кашалот!
- Ну, и что? Пойдёт и кашалот, Самый большой зубастый хищник на планете. Мы, китобои, стреляем всех китов. Но убить хищника – гуманно, согласитесь, Боцман. Не вы им, так он вами при случае полакомится.
- Но он же мой друг!
- Это как же? – вкрадчиво спросил Капитан. – Всему живому кашалот враг, а вам – друг? Знаете поговорку? Да откуда вам знать? Друг моего врага – мой враг! Чей враг кашалот? – спросил Капитан у команды.
- Наш враг! – рявкнула команда.
- Но Кит-Кашалот каждую ночь мне разные истории рассказывал. Он очень образованный кит…
- Тем более, – хлопнул в ладоши Капитан. – Консервы из образованных китов полезны. А живые образованные – они опасны. И какие такие истории он вам рассказывал? Разве мы с вами историки? – спросил Капитан у команды. – Мы кто?
- Мы китобои! – хором крикнула команда.
- А истории кому?
- Историкам! – догадалась команда.
- А мы кто?
- Мы китобои!
-Видите, Боцман, команда понимает. А вы здесь одичали совсем. С хищными животными дружите. Нехорошо и стыдно. Печально даже, я бы сказал. Вы, небось, и из гарпуна ни разу не стреляли? Не стесняйтесь. Не умеете – научим. Не хотите – заставим. Вот верёвочка, за неё дёргать не спешите. Вот прицел. Если голова кита ушла из прицела, ищите лёгкие. Вот так…
- ЗДРАВСТВУЙ, БОЦМАН.
- Дёргайте.
- ЗДРАВСТВУЙ МОРСКОЙ ВОЛЧИЩЕ.
- Дёргайте!
- КАК ТЕБЕ СПАЛОСЬ?
- ПЛОХО…
- Дёргайте!!!
- ЭТО ТВОИ НОВЫЕ ДРУЗЬЯ?
- НЕТ.
- Дёргайте!
- ВРАГИ?
-Дёргайте!
- НЕТ. ЗНАЕШЬ, КИТ-КАШАЛОТ! ПЛЫВИ, ПЛЫВИ ОТСЮДА! ОНИ ХОТЯТ ТЕБЯ УБИТЬ! РАЗДЕЛАТЬ ТЕЛО ОСТРЫМИ НОЖАМИ! РАЗРУБИТЬ ХРЕБЕТ ЗВОНКИМИ ТОПОРАМИ! ОНИ ХОТЯТ СДЕЛАТЬ ИЗ ТЕБЯ КОНСЕРВЫ!
И в это время Капитан с криком «Про-о-о-очь!» оттолкнул Боцмана и дёрнул за верёвочку. Гарпун со свистом врезался в голову Кита-Кашалота. Кит ударил по воде хвостом и закричал от боли. Но уже натянулись тросы, уже заскрипели лебёдки, уже потянули вздрагивающее тело кита через слип на верхнюю (теперь китовую) палубу. И вот Кит-Кашалот впервые в жизни лежал на палубе, на которой прежде полёживал и Боцман, слушая его истории. Все шевелились, все торопились. Гарпунёры извлекали гарпуны из головы кита, мастера ножей снимали с тела кита ровные квадраты вместе с кожей. Топорники ждали своего часа. А у головы Кита-Кашалота сидел Боцман и плакал.
- Не плачь, – говорил Кит-Кашалот. Ведь ты настоящий Боцман, и ты доказал сегодня, что настоящие друзья не могут убить друг друга.
- Он уже не боцман! – закричал Капитан. – Я разжаловал его в матросы. А матроса я могу и за борт выбросить!
- Об одном тебя прошу, Капитан, – сказал Кит-Кашалот.
– Говори, я всё сделаю наоборот!
– Выбрось Боцмана за борт!
- С удовольствием!
- Как?! – вскричал Боцман.
- А просто, – ответил Кит-Кашалот. – Если он выбросит тебя, то все увидят, что он не хозяин своего слова. Ведь он обещал сделать всё наоборот!
Капитан скрипнул зубами и ушёл к себе в каюту. Команда одобрительно загудела. Она уважала кита, но продолжала его разделывать.
- Я мог помешать им, – сказал Боцман.
- Ты не мог. Но ты пытался…
Глаза Кита-Кашалота начали затягиваться плёнкой.
- Не умирай! Ты обещал рассказать мне историю о Боцмане и Ките-Кашалоте…
Кита уже почти полностью разделали. Уже топорники отрубили хвост, плавники, на мелкие куски изрубили хребет. Оставалась одна голова. Боцман уже думал, что кит умер и повторил свой вопрос. Что-то начало подёргиваться на лице Кита-Кашалота, он с трудом открыл один глаз и, глядя куда-то вверх, прошептал: «Кончена история». А потом умер…
***
Заключение.
Гимн китобоев
(исполняется в 06.00.утра по радио на всех судах флотилии)

Мы кто?
Мы – китобои!
Наша цель?
Бить китов!
Друг врага?
Наш враг!
Мы стреляем
Всех китов!
А история кому?
Историкам!

Припев (2 раза)
С нами наш Капитан!
Китобои мы. Фью-фью!