Часть 3. Битва с тенями. Глава 1. Лис

   Бывают времена… Может быть, всё равно беспокойные, неуютные и взбалмошные, но людям, живущим в них, всё же кажется, что вот – вот, наступит день - и жизнь  наладится. Надо лишь немного постараться, чтобы приблизить это «прекрасное далёко»… Совсем чуть-чуть до него осталось.
   Но, бывают времена совсем иные… Когда кажется, что в воздухе уже что-то протухло, но ещё не до конца разложилось. И этот смрад тянется и тянется; проходят годы и десятилетия, но не меняется ничего. По большому счёту, абсолютно ничего.
   И все знают, что ничего не может в лучшую сторону измениться, и не уже не наладится. Никогда.
   Размышляя примерно в таком ключе, Лис предавался лёгкому похмелью и рассматриванию и без того уже давно изученного потолка. И его собственная судьба представлялась ему с безнадёжной, реальной до абсурда, беспощадностью. С безысходным маразмом серых будней и концом в стиле нелепого сценария взрывного кошмара…
   Он ожидал, когда ему позвонят, Царь или Ферзь. И скажут, куда ехать, чтобы сторожить этого странного Николая. Который, похоже, уже вовсе не Николай. И приводить его в чувство, если тот станет заваливаться на пол или на землю. С помощью странного прибора, условно называемого «разрядник».
   Этот разрядник он получил вчера, когда его послали к Кроту, и он выехал вместе с Боровом.  В медицинском институте Боров и Крот куда-то срочно поспешили, а Лиса решили оставить в каком-то кабинете.
   Крота несколько раз Лис видел и раньше. И знал, что его услуги всем обходятся дорого, а делами он ведает скверными. На вид это был тщедушного вида, тоненький мелкий человечек с большими красными ладонями, в маленьких круглых очочках, несмотря на которые, да ещё и на дополнительные в них линзы, как заметил Лис, он всё время слегка прищуривался, в особенности, если просматривал документы. Разговаривал он цензурно и даже интеллигентно, но при этом часто слегка шепелявил, будто говорил слегка с польским акцентом. А ещё, очень часто смеялся, то есть, похихикивал, и потирал ручки.
    Крот показал Лису разрядник и  научил, как его присоединять к вискам и на что там нажимать, чтобы реанимировать Николая при надобности. Потом они, Крот и Боров, ненадолго отлучились.
    «За наркотой, должно быть, пошли», - сообразил Лис.
    - Ты можешь пока посидеть за компьютером. Только, не трогай «куб» на столе, и те приборы, что около него, - сказал ему Крот.
    - Что, не отзывается, тот, кто в «кубе»? – спросил Лис.
    -  А ты откуда о нём знаешь? – Боров посмотрел на парня с подозрением.
    - Смекалистый, однако… Да с нами он был, Боров. В том деле, - прокомментировал Крот.
    - А-а…В курсе, значит. И – что, Крот? Всё без изменений здесь, действительно? В кубе в этом?
    - Да, молчит он. И, кажется, что сил у него маловато. Приборы показывают совсем слабый всплеск энергии. Странно, такой сильный парень… Но, мало ли что. Впервые эксперимент такой… Похоже, еле держится он там.
    Крот и Боров вышли.
    А Лис, действительно, засел за компьютер. Включил игрушку, и стал убивать злобных орков.
    - Мы последние люди на этой земле…, - запел он песню Хорса.
    А когда допел, неожиданно почувствовал, что рядом что-то завибрировало, что ли… Неясный гул в голове, похожий на виброзвонок… И – снова. Он посмотрел на чёрный ящик. Похоже, что в нём что-то происходило. Следуя интуиции, Лис взял прибор, похожий на наушники, только с двумя парами разъёмов. Он помнил, что про эту штуку был как-то разговор у Царя… И Лис попытался подключить прибор и к компу, и к Кубу. Разъёмы были легко определимыми, не перепутать. Вскоре у него всё получилось. И… Что теперь?
    Он набрал слова на клавиатуре:
    «Ты видишь эти буквы?»
    Ответа не было.
    «Блин, я идиот», - подумал Лис, и ввёл на экран тактильную клавиатуру.
    Надпись на экране в ответ не появилась, но сначала завибрировала и засветилась буква «Д», а потом – «А».
     Сердце у Лиса ёкнуло.
     «Ты – Николай?» - набрал он.
     И вскоре, читал побуквенный ответ:
     «Нет. Нет. Нет. Все об этом спрашивают. Я Владик».
     «Почему ты здесь?» - набрал Лис.
     «Я не знаю. Я умирал. Потом оказался здесь».
     «Ты не отвечаешь другим?»
     «Нет».
     «Почему?»
     «Не хочу».
     «Но, ты говоришь со мной. Почему?»
     «Ты похож на человека. Ты пел. И ты мне не угрожаешь».
     «Тебе угрожали?»
     «Да».
     «Значит, они угрожали Николаю. Они думают, что ты – Николай. А в теле Николая теперь... другое существо. Можно сказать - интел. Из этого куба. В котором теперь находишься ты. Они провели страшный и странный опыт: что-то типа обмена сознаний. Тут должен был оказаться Николай, вытесненный из его тела. Но... Почему-то это не так».
«Николаем звали моего соседа. Я как-то слышал его имя. Через тонкую стенку. Быть может... Хотя, это и звучит невероятно, но... Возможно, что он теперь на моём месте. Иначе, почему я здесь?»
« Всё это... так ужасно. Если бы я только мог тебе помочь. И ему помочь…»
«Знаешь, что? Не сотрудничай с этими. Они – плохие люди».
« Если бы я только мог... А ты... Не отзывайся им».
«Ты хотел бы мне помочь? Я знаю, как. Выйди, только не из этого компа, в интернет, и свяжись с интелом, с Фрэдом. Его можно просто позвать - и он откликнется.  Расскажи ему обо мне. Об этом разговоре. Укажи ему адрес этого дома, где мы сейчас находимся, вплоть до квартиры».
«Я так и сделаю. Только, это - не квартира. Мы в медцентре».
 «Да? Но, всё равно: укажи адрес, вплоть до кабинета».
« Обещаю. Жди. Быть может…, - в это время за дверью послышались шаги, - Прощай. Кто-то идёт».
     Лис поспешно отключил приборы от «куба», вернул всё на место - и снова вернулся за компьютер. Продолжил игру. Шаги, которые слышались за дверью, удалились прочь. Кто-то прошёл мимо. Но он всё равно больше не решился на повторный эксперимент, на продолжение разговора. Могут и застукать. А ему теперь было, что скрывать.
     Он играл, пока не вернулись Крот и Боров.

    Странные дела творились на этом свете. Странные и страшные.  В особенности, это, «новое дело», в котором был замешан его шеф, Ферзь, и некий Царь, которому Ферзь подчинялся. Вроде бы, Царёв – была его фамилия, которой тот кичился с детства, сразу же став царём подворотен и начальником вышибал. Царь заезжал к Ферзю часто; дела у них были общие и явно неприятные. Но теперь наметилось что-то совсем дьявольское, и чрезвычайно жуткое.
    Лис впервые думал о том, что нужно валить. Такая мысль не приходила ему раньше только потому, что его всегда могли выследить, найти и вернуть, после чего отбить все внутренности. Ведь у него в руку была вшита так называемая «фишка» - устройство, по которому его могли отследить - и поймать, с лёгкостью. Найдут везде, даже из под земли достанут… Причём, у него никогда не было никаких документов: только, эта «фишка» в руке. Но… после этого жуткого дела, с Николаем, ему хотелось бежать отсюда, и как можно дальше; даже, ценой кисти руки. И стать инвалидом, и без документов... Хватило бы только сил лишить себя этой метки. Пускай даже, потеряв при этом руку.
    Страшные решения  своей проблемы приходили ему в голову... Но и дело, в которое он вляпался, было весьма нехорошим и дурно пахло. Что от него потребуют на этот раз, какую роль будет он играть?
    Да, он знал, что он – подонок. И всегда был таким. Все пятнадцать лет своей жизни.
    У него никогда не было ни одного шанса быть другим. С первых же дней своего рождения Лис не знал нормальных людей. Не таких, как, к примеру, Ферзь. Или же, все прежние его начальники. Ему рассказали, что он родился в тюрьме. В результате плановых свиданий, осуществляемых надзирателями. Ввиду законодательного «права всех заключённых на секс», иногда рождаются дети. Обречённые на жизнь в тюрьме. Пары выбирались произвольно, методом тыка, и заключённых – мужчину и женщину – загоняли, как животных, в одну, специально отведённую для таких встреч камеру. У детей такой пары не было даже имён: лишь клички. Например, его звали Лис. И не было ни паспортов, ни каких-либо других документов, только особый, уникальный чип и вмонтированная в него «фишка», предназначенная для системы слежения. Чтобы всегда можно было поймать, если удерёт.
     С детства его готовили в качестве «особого агента». Если бы не его  таланты в обучении, при овладении ниндзюцу, цена его была бы – как у любого пушечного мяса. Но Лис был очень упрям и жизнестоек, и в результате из него получился отличный наёмник. И потому, его цена как товара была повыше. Нет, он не участвовал в боевых сражениях и даже не побывал на вражеской территории. Но в свои неполные пятнадцать лет он ведал уже немало тайн, потому что его использовали для «особых поручений».
    Но, он пока никого не убивал. Лис всегда только подсматривал, подслушивал, информировал…
    И он, к примеру, ни за что и никогда не выдаст Ферзю ребят Хорса.

С ними, с этими ребятами, он познакомился лишь потому, что был послан шефом, Ферзём, на задание: втереться в доверие неформальной организации, состоящей сплошь из тинэйджеров, и будоражащей сеть безумными фоторепортажами… И, если получится, развалить её изнутри, перессорить ребят друг с другом. Но главное, узнать их точки сбора, места встречи: чтобы устроить на них облаву.
Он не знал, зачем такие как Ферзь охотились на этих безбашенных ребят.
    Но, Лис специально сообщал ему координаты лишь после того, как ребята уже покоряли объект, очередную технологическую вершину, после которой они вывешивали смелые фотографии в сети: свои ноги и спины на краю бетонного или железного обрыва, с развёрнутой под ними бездной. Лис намеренно сообщал хозяевам о местах сходки слишком поздно: так, чтобы ребята могли вовремя удрать. Да, он не знал, зачем именно они нужны шефу. Но знал, что Ферзь –  гнусный тип. Впрочем, как и все его бывшие начальники. И вряд ли он хочет их видеть, чтобы раздать по шоколадке.
     Неожиданно, он действительно сдружился с этими парнями. И, вместо того, чтобы втереться к ним в доверие – и тут же на них донести, выдать их, сообщить их место нахождения - он вновь и вновь стоял вместе с ними на вершинах, на краю обрывов. И теперь, в свободное время Лис ездил за город, чтобы покорять заброшенные вышки, без всякого альпинистского снаряжения лазил по вертикальным стенам и по не сданным ещё в эксплуатацию высоткам…
    Жаль, что он не по-настоящему был одним из них. Из свободных людей. Они доверяли ему. А он не закладывал их Ферзю, так до сих пор и не выполнил Лис задание шефа. Но он знал, что так не может вечно продолжаться: его начальники догадаются обо всём, рано или поздно. И тогда... выследят его самого - и, благодаря такой слежке, возможно, найдут и ребят. Или же, отправят его в тюрьму, ликвидируют, передадут другому начальнику – он не знал, что именно с ним будет «тогда»…
    А сегодня, Лис пока «оттягивался».  Конечно, он не успел бы сбежать к «своим», в подвал: но, он знал, где сегодня соберутся отчаянные парни. На этот раз, они решили погулять по подземке... Сегодня он не должен был отсюда уходить ни на минуту: и скоро его вызвонят. А потому, он просто залёг в  маленькой комнатке на складе, нацепил наушники плейерфона и слушал музыку, которую ему скинул Хорс: самый безумный парень... Лидер таких же безбашенных молодых парней.

Мы - последние люди
На этой земле,
Которые чувствуют
Ветер и снег…
Мы – последние люди
На этой земле –
Не говорите мне «нет».
Мы делаем селфи со смертью,
В последнем прыжке,
Мы делаем селфи со смертью,
И это – полёт!

Мы ходим по нервам,
Гуляя по крышам домов,
Мы прыгаем в пропасть,
Цепляемся за парапет.
Мы делаем селфи со смертью
В последнем прыжке,
Мы делаем селфи со смертью,
И это – полёт!

Вы хотите, чтоб мы
Дрожали от ваших шагов,
Чтобы в струнку стояли
В преддверии ваших замков,
Чтобы слушали ваши приказы
От звона монет…
Но мы делаем селфи со смертью
В последнем прыжке,
Мы делаем селфи со смертью.
И это  - полёт!

Когда ветер гуляет,
И валятся звёзды вниз,
И только товарищ
В бездну руку подаст,
Когда под ногами
Предательски скользкий карниз –
Мы делаем селфи со смертью
В последнем прыжке,
Мы делаем селфи со смертью,
И это – полёт…

Лис, под эту песню, в расслаблении нервов, тоже отпустил мысль в полёт, и вспоминал и Хорса, за один волос с головы которого он с лёгкостью отдал бы жизнь, и ребят, с которыми он вновь счастливо ушёл от облавы: как раз, когда чужаки окружали вышку, на которую им всем удалось залезть. Об этой отчаянной выходке ребят он сам сообщил по телефону, вызвав команду шефа. Но вызвал их, когда все уже спускались - и были метрах в пятнадцати от земли. А потом, все уносили ноги, поскольку он заранее сказал ребятам, что «предчувствует» облаву. За такие «предчувствия» он прослыл среди друзей Хорса  экстрасенсом… Никто ж не знал, что он сам и вызывает преследователей… И сам же предупреждает ребят о них.

    Но вот, его спокойное время уже закончилось: позвонил Ферзь.
    - Эй, где ты? Небось, в своей подсобке валяешься, да музыку слушаешь? Срочно выезжай к метро «Площадь Восстания» и жди Николая там, у входа. Разрядник с собой возьмёшь. Будешь его в чувство приводить, если что случится. Понял?
     - Да.
     - Выезжай немедленно. Пойдёшь с ним на дело.
Лис добрался до Площади Восстания на троллейбусе, и стал поджидать так называемого Николая. Тот вскоре появился. Одетый в ультрасовременный спортивный костюм из термостойкой и влагонепроницаемой ткани, он курил электронную сигарету, зачем-то смачно сплёвывая в сторону, каждый раз, когда провожал взглядом новую выходящую из метро красивую девушку.
     - Ну чё, погнали? – спросил он затем у Лиса.
     - Куда?
     - Куда, куда… На кудыкину гору. Пока – в метро. За мной следуй, и всё.
     - Понял, - насупился Лис.
   Пока спускались вниз на эскалаторе, Николай достал из кармана пачку таблеток и почти полностью заглотал с абсолютно жвачно-коровьей физиономией.
     - Это… Что было такое? – спросил Лис.
     - Тебе скажи… И тебе захочется, - ответил Николай. – Думаю, ты не станешь закладывать меня Ферзю? Это – моё личное дело, как жить. А иначе – у тебя будут проблемы.
     - В моё задание не входит шпионить за тобой и сообщать о мелочах, - отвечал Лис. – Я типа твой охранник. И всё.
     - Охранник? Ха-ха… Ладно, парень, я знаю, зачем ты ко мне приставлен, -  он положил на плечо Лиса тяжёлую ручищу, и потрепал Лиса по затылку, по-свойски.
     Лис стерпел. Но, с трудом.
 
    У входа в молодёжный центр, Николай остановился и поискал в кармане пропуск.
    - Кажись, туда можно с собой кого провести. Типа – дружбана. Вот сейчас это и проверим.
   Действительно, когда он предъявил у «вертушки» документ, вопросов больше не последовало.
   Но далее, теперешний Николай не знал, куда идти. Здесь, где-то, был фитнес-центр, куда и ходил настоящий Николай. И потому, спрашивать, где это, - было бы странным: от лица будто бы завсегдатая.
   - Николай,  – к ним подходил незнакомец, очень обрадованный и взволнованный, - Как давно тебя здесь не было! Болел, что ли?
    «Николай» буркнул что-то невразумительное, то ли «угу», то ли «ага».
    - Ты сейчас на фитнес? Не спеши. Они до десяти вечера работают. Пойдём пока со мной, – предложил парень. – Ты же не знаешь, на связь не выходил, не звонил… А сегодня – наши собираются. Назначено на шесть. Идёшь?
    - Да.
    - А этот новичок, что с тобой – надёжный парень? – спросил незнакомец очень тихо. Но Лис услышал: он обладал очень тонким слухом.
    - Вполне, - тоже тихо, ответил мнимый Николай.
    - Тогда, пускай пока идёт к Виталику, познакомится. Стандартная проверка. А мы с тобой – поспешим на собрание. Некрасиво опаздывать.
    Лис растерялся.
    - Ну? Чего смотришь? Иди, - сказал ему «Николай» покровительственно, командным голосом.
    - Да он же – первый раз здесь. Ещё не знает, куда идти… Эй, парень, на втором этаже есть зал для разминки, с зеркалами. На дверях так и написано: тренировочный зал. Пройдёшь его весь, и выйдешь в заднюю дверь. А там – налево, и в кабинет небольшой. Скажешь Виталику, что от Валерия. Валерий – это я. А я звонок ему сделаю. Понял?
    - Ага, - ответил Лис, всё более недоумевая. «Ну, ничего… Там, в зале, куда идёт Николай, вряд ли что успеет случиться плохое. Бухать или драться, похоже, эти ребята не собираются. А я быстро вернусь», - подумал Лис, и поспешил на второй этаж.
     Комнату, в которой должен быть Виталик, Лис нашёл без труда. Когда он вошёл, то увидел у окна человека, сидящего за компьютером. Спиной ко входу.
    - Заходи, - сказал он Лису, не оборачиваясь.
    Лис подошёл к нему поближе.
    - Садись, - предложил Виталик, кивнув на стул рядом с собой. Лис присел, и только тогда тот посмотрел на него. Очень внимательным, оценивающим взглядом.
    - Новичок? И хочешь вступить в наши ряды? – спросил он.
    - Ну… Да, - растерялся Лис. Он совершенно не знал, о чём идёт речь.
    - А ты знаешь, что это не безопасно? За нами… Похоже, с недавнего времени установлена слежка.
    - А что сейчас безопасно?
    - Это верно… Ничего. Даже по улицам гулять. А что ты знаешь о герменевтике?
    - А это здесь при чем?
    - Ну, мы же – Новая Космическая Академия Наук… И знания – это то, что должно нас отличать от других людей. А ещё, то, что в нашем кругу они распространяются бесплатно. Я недаром спросил именно про герменевтику: она – наука о смыслах. Именно смысл утерян сейчас человечеством.
    - Смысл чего?
    - Всего… В каком вузе ты учишься?
    - М-мм..., - Лис растерялся.
    - Понятно. Не учишься, - утвердительно сказал Виталик. – Ладно… Ну, не понимаю, что в тебе такого, интересного, нашёл Николай? А вроде, он – парень серьёзный. Кого ни попадя  ни разу ещё сюда не приводил… Ладно, пробьём по базе… Что-то в тебе и правда есть. Особое и странное. Ты – будто, человек с закавыкой. Двуличный, что ли… С двойным дном.
    - Вы меня недооценили, шеф, - неожиданно сам для себя, вспылил Лис. – Личностей во мне – по крайней мере, три. Двуличные сейчас долго не живут. Малый фактор приспособляемости.
    - Занятный ты, однако. Нет, Николай не ошибся. И похоже, вот теперь ты говоришь то, что и впрямь сейчас думаешь. Итак, ввожу твои данные… Зовут тебя как?
     Лис напрягся. У него не было имени. Только прозвище. С детства его называли только прозвищем. Однако, ещё лет в пять или шесть он видел свою анкету, лежащую на столе дежурного по интернату. Тот не думал, что кто-то из ребят умеет читать. Но Лис уже научился. Сам. Случайно, когда лежал в больнице. Его тогда отправили в обычную, человеческую больницу, где были нормальные дети. И у них были книги. И букварь. И Лис, когда эти дети при нем учили буквы, заинтересовался. И долго рассматривал книги, букварь с картинками, заучивал потом буквы долгими, томительными часами одиночества в палате… Других детей выписали, но книги остались в тумбочке.
     - Борисов Илья, - всплыло имя, можно сказать, из подсознания, и неожиданно для него самого.
    - Борисов… Илья, - задумчиво повторил Виталик. И вдруг вскочил, как ошпаренный. – Как-как? – и снова посмотрел на Лиса, будто пытаясь считать информацию с его лица.
     Потом он что-то набрал на компьютере, и открылась страница. На ней, на пол экрана, появилась фотография. Лицо человека… Очень похожего на Лиса, только он был лет на семь его старше. Была и подпись под фотографией: Иван Борисов. «Дело четырёх».
    - Я… Лично знал его. Подожди, - сказал Виталик, отошёл к двери и плотно закрыл её.
    - Здесь, в моём кабинете, установлено устройство, исключающее любую прослушку, – добавил он, вернувшись на прежнее место.
    - Можешь ты сказать, Иван Борисов – это твой отец? – спросил он тихо.
    - Не знаю, - честно ответил Лис.
    Но его сердце сжалось.
    - Он был взят и репрессирован в 2059-м году. Проходил по так называемому «делу четырёх». Тогда он и ещё трое таких же молодых парней забрались в Следственную Контору: огромное, тёмное здание, окружённое охраной, забором с колючей проволокой и собаками. Вроде, они тайно отремонтировали ни базе старого авиаклуба  повреждённый вертолёт, и на нём сели на крышу здания. И спалили архивы по «нацпредателям», забравшись в самый центр Следственной Конторы. Так получилось, что и все остальные  архивы - тоже: пожар перекинулся и на другие этажи. Хорошо горело. Конечно, их потом нашли и взяли. Пришили дело по статьям за бандитизм, уничтожение имущества в особо крупных размерах, порчу национального достояния и что-то ещё. Но Конторе потом с нуля пришлось начинать свою грязную работу по сбору компромата.
    - Кто такие «нацпредатели»?
    - В нашей стране, так раньше назывались политические. Любые. И те, кто был против всеобщей чипизации и выдачи всем идентификационных номеров. И те, кто выступал против колоссального строительства тюрем - на фоне полного уничтожения культуры. В общем, политическим был любой, кто имел хоть какое-то собственное мнение о чём бы то ни было.В частности, в их ряды попали те, кто боролся тогда со всеми проявлениями той «системы», которая представляет из себя страшную, вредоносную структуру внутри всех ветвей власти, разъедающая их все, как коррозия металлы: против страшной группировки сращения бандитской и государственной структур. Эти «нацпредатели» боролись, по сути, против всего того, что уничтожает в хлам всё живое. А «система», или же - «рука», боролась с ними - и дала им такое бредовое наименование.
    - А что случилось потом с Иваном Борисовым?
    - Он был отправлен в ссылку. Его жена участвовала в организации побега - и ему удалось бежать. Они долго скрывались, но в конце концов, их раскрыли. И, при попытке перехода через границу, схватили. Борисов был расстрелян  на месте. А его жена была определена на пожизненное. У неё был новорождённый ребёнок, его звали Илья. Но, его забрали у Анны и «определили на казённое воспитание», как это было сформулировано. На этом, его следы теряются. Анна была освобождена через два года, покинула Российские Интегрированные Штаты и стала ведущим блогером. Писала в сети, что ей на постоянные запросы ничего не ответили о судьбе её сына. Она не смогла найти о нём никакой информации, и не знает, жив ли он. В общем, о её сыне, - и тут Виталик проницательно посмотрел на Лиса, - и мы не знаем ничего. Даже, раздобыв некоторые секретные архивные документы. Итак, вернёмся к тебе… Ты расскажешь мне, кто ты, чем занимаешься? Тебя правда… именно так зовут?
    Лис внезапно обхватил голову руками, ощутив сильную боль. На глаза внезапно навернулись слезы.
    - Я понимаю, - спокойно сказал Виталик. – Сказать правду ты не можешь. А лгать – тоже: здесь стоит фильтр. Мучаешься, да?
    Лис вдруг поднялся, выхватив из кармана нож… В один миг, его лицо исказилось яростью. Виталик побелел - и, вскочив с кресла, попятился к дверям. Но там быстро принял боевую стойку, и приготовился к защите.
     Но Лис… Переложив нож в левую руку, быстро полоснул по ладони правой. Там, как он знал, был зашит его личный индикатор.
    Кровь брызнула фонтаном, орошая компьютерную клавиатуру. Лис вставил нож в разрез и, поковыряв в ране, наконец, нащупал металлическую пластину. Потом поднёс руку ко рту, и зубами выдрал эту пластину из собственной плоти. Сплюнув «железку» на пол, он окровавленными губами проговорил:
    - Мне… всю жизнь… врали… что я… родился… в тюрьме. Сын бандита и…, - Лис, побелев, завалился набок, но руки Виталика, подоспевшего вовремя, не дали парню упасть.
    Потом Виталик снял с себя рубашку, оставшись в футболке - и, порвав рубашку на полосы, быстро заткнул, и, как мог, и перевязал ими рану подростка.
    Затем достал плейерфон и набрал номер, которым пользовался крайне редко.
    - Приезжайте. Срочно, - только и сказал он. – У нас раненый.
    - Вы не поверите мне, - Лис приоткрыл глаза и произнёс слабо, уже почти теряя сознание. – Но… Николай, с которым я пришёл сюда – это не Николай вовсе. Они… Его подменили. Его сознание, личность. Чертовщина в этом какая-то…
    - Кто?
    - Бандиты. Я на них работал. С детства. И, если за вами стоит что-то важное – оппозиция, политика, сопротивление… То, он обязательно вас предаст. Слышите?
    - Да.
    - Верите мне? Ведь я умираю. Зачем умирающему врать?
    - Я верю тебе. Держись, парень! Сейчас… Приедут врачи.
    - Не стоило их вызывать. Они лишь ускорят мою смерть. Таких, как я – убивают. Если вынуть «фишку» из руки – смерть будет мучительной. Так говорят. Так мне сказали: там яд. Можно, разве что, было попытаться полностью отрубить кисть. И я знаю, что…
     - Не верь! Они ведь врали тебе, всегда. Всю жизнь. И приедут не обычные медики. Они тебя спасут. Обязательно. И не выдадут. Зло побеждает добро, - сказал Виталик.
     - Зло побеждает добро, - кисло усмехнулся Лис. - Но… В этой фразе по-русски нет определённости… Зависит от ударения. Кто и кого побеждает,  - он уже терял сознание. Боль сковала его. Но, так уж была устроена та самая «фишка», что его теперь будто что-то усыпляло, несмотря на эту боль. Должно быть, яд, заключённый при её повреждении, теперь проник в его кровь.
    «Ну, хоть в этом… Они меня всё ж не обманули», - только и успел он подумать, проваливаясь в небытие.