Властитель мира

ВЛАСТИТЕЛЬ МИРА

(сказка)

   В горах Тайгета в Лаконии, что на юге Греции, в племени гордых дорийцев родился Пнид. Был он родом из обыкновенной пастушечьей семьи, не нажившей ни денег, ни власти. Даже стада своих овец они защищали палками и камнями, потому что бронзовый меч им купить было не на что.
   Пнид вырос быстро, в тех местах мальчики мужают рано. И была ему предначертана участь быть пастухом, как и всем его предкам. Да вот беда – родился Пнид высоким и стройным, с красивым лицом. И красота у него была не слащавая, как у иных юнцов, а настоящая – мужская. И не в том беда, что был красив Пнид, а в том, что знал об исключительной красоте своей. Знал и гордился.
   Сколько юных прелестниц возложили свои разбитые сердца на алтарь любви. Сколько из них остались безутешными. Была средь них одна, которой был открыт доступ к сердцу Пнида. Эила – имя, как переливы ручья на склоне тайгетских гор. Эила, как далёкий отзвук эха, отражённый многократно от заснеженных вершин, очищенный белизной и возвращённый на землю в виде прекрасной девушки. Туника на её теле не могла скрыть стройности. Глаза Эилы словно два Денеба сияли на лице, озарённом звёздами.
   Была ли любовь иль просто юношеская увлечённость – никто теперь не знает. В священной роще Аполлона предавались забавам Пнид и Эила.
   Пнид говорил:
   - Я завоюю для тебя весь мир!
   А Эила, смеясь, отвечала:
   - Зачем мне весь мир, был бы мир между нами.
   - Я осыплю тебя золотом.
   - Глупенький, мне достаточно того, что ты осыпаешь меня поцелуями.
   Конечно же, все обещания Пнида были только его фантазией. Откуда ему было взять золото, когда у него не было денег даже на бассару*. С чем завоёвывать мир? С камнем и пастушечьим посохом? Поэтому Эила всерьёз не прислушивалась к сказкам Пнида.
   Недалеко от священной рощи в пещере, возле которой цвела асфорель**, жила старая дряхлая менада Меката. Всю молодость она изучала законы Ведовства. Но к тому времени, когда ей подчинились стихии, жизнь стала отвыкать от тела, и если бы не магические отвары, то давно её душа была бы в Аиде. Натирая морщинистое тело заговорёнными мазями, Меката надёжно приклеивала свою нетленную грешную душу к старческим костям.
    А ещё Меката часто наблюдала за играми молодых, ведь ей нужна была для подпитки энергия молодого буйства. Как из ключа, фонтанчиком бьющего вверх, Меката упивалась свежими силами. Она спускалась в рощу Аполлона и жадно всасывала всё, что так щедро и безрассудно разбрасывала молодёжь.
   Там, в тени вековых дубов насмотрела она Пнида. Послушала Меката его речи, и созрел у неё коварный план.
   Как-то раз подстерегла Меката Пнида на тропе, прикинулась уставшей и сказала, обращаясь к нему:
   - Помоги мне хворост в пещеру мою отнести.
   Согласился помочь Пнид, что тут такого. В те времена, не то что сейчас, старикам всегда помогали. Пришли в пещеру.
   - Ну, как тебе моя берлога? – спросила Меката. - Ты не смотри, что у меня всё скромно, я весь мир покорить могу. Да только стара я уже. Для кого-нибудь другого могу завоевать.
   - И для меня тоже?
   - А чем ты хуже других, и для тебя тоже.
   Возгорелся пыл Пнида, закружилась голова. Вот случай отличиться перед возлюбленной.
   - Так помоги же мне!
   - Э, как ты скор. За просто так ничего не бывает, за всё в жизни платить надо.
   - И какую плату ты возьмёшь с меня?
   - Хочешь мир получить – женись на мне!
   Опешил Пнид:
   - Ты же стара, как тот камень, поросший мхом, лежащий у входа в рощу Аполлона.
   - Ну и что. Зато ты получишь мир, а к тому времени, когда ты станешь богат и знаменит, глядишь и я помру, и всё достанется тебе одному.
   - А как же Эила?
   - Никуда она от тебя не денется. Когда всё золото мира будет принадлежать тебе, стоит пошевелить пальцем, и тысячи таких, как Эила, будут лежать у твоих ног.
   - Соблазнительно ты вещаешь.
   - А чтоб соблазна не было, хочу предупредить тебя – как только ты уйдёшь от меня, сразу же потеряешь всё, что я тебе дала своими чарами.
   И согласился Пнид, не устоял перед соблазном. Вскоре ему подчинилась родная Лакония, затем соседняя Мессения. Под ударами войск, возглавляемых Пнидом, пали Аттика и Беотия, Бактрия и Арголида, Фокида и Элида, Фессалия и Феспротида. Вся Эллада покорилась, но Пнид не остановил войско. Ему всё было мало. Аркадия и Фракия, Фригия, Анатолия и Ливия легли к ногам полководца. Сокровищницы Афин, Фив, Пергама, Пафоса, Олимпии, Илиона и Эфеса раскрылись перед ним. Острова Лемнос, Родос, Делос, Крит, Лесбос, Эвбея залиты кровью сопротивляющихся. Дороги пылали за Пнидом. И всюду, где бы ни проходил он со своими полками, в обозе везли закрытые носилки, в которых ехала Меката.
   Но не было с ним Эилы. Девушка отказалась ехать с завоевателем.
   Пройдя мир с мечом, достигнув вершины славы, Пнид вернулся домой. За бесконечными войнами он и не заметил, что прошло двадцать лет. Не заметил бега времени он ещё и потому, что Меката, словно заговорённая, отказывалась расстаться с жизнью.
   Пнид торопился в рощу Аполлона, чтобы исполнить обещанное много лет тому назад, бросить к ногам возлюбленной несметные сокровища, обагрённые кровью завоеваний.
   У покрытого мхом камня, того, что лежал у входа в священную рощу, сидела пифия Нордона и вдыхала дым жертвенного опия.
   - Куда спешишь, пастух? – спросила Нордона, закатывая глаза в наркотическом трансе.
   - Безумная, перед тобой властелин мира!
Засмеялась в припадке пифия, кинулась на землю, забилась в судороге, а когда успокоилась, произнесла:
   - Пастух, ты ошибся – властитель мира едет сзади тебя на носилках, а твоё дело пасти. Раньше с деревянным посохом ты пас овец, теперь с бронзовым – пасешь людей. Ты доил коз и собирал в чаны молоко, теперь ты режешь людей, и кровь стекается в твои сундуки, те, что ты привёз с собой.
   - Я привёз золото мира для своей возлюбленной.
   - Ты привёз кровь мира, а та, которую ты ищешь, давно уже на Островах Блаженных гуляет по Елисейским полям***. И не называй её возлюбленной. Твоя возлюбленная – алчность, которую ты всюду везёшь с собой, и зовут её Меката.
   - Я завоевал весь мир, - вскричал Пнид, - я прошёл от океана до океана. Я дойду и до Островов Блаженных.
   - Ты смог завоевать сердце девушки, да и то давно. Больше ты не сумел сделать ничего. Тебе туда доступ закрыт. Отсюда тебя ведёт одна дорога – в Аид. Уходи, пастух.
   В гневе выхватил Пнид меч, занёс над Нордоной и замер на мгновение, чтобы усилить удар. Тут за спиной с носилок, которые только что принесли слуги, раздался старушечий голос:
   - Что замер? Руби её!
   Пнид развернулся и, вместо того, чтобы ударить пифию, разрубил Мекату пополам. В то же мгновение он сам замертво рухнул на землю. Гермес подхватил душу, вырванную Танатом из тела, и увёл в Царство Мёртвых, где его уже ждал свирепый трёхглавый пёс Кербер. Харон перевёз душу Пнида на другую сторону Стикса, и душа пастуха навечно слилась с душами других грешников, так и не узнав, что там, на земле, на склонах Тайгета, пасёт коз и овец его сын. Его и Эилы. Сын, которого девушка родила уже после того, как Пнид отправился завоёвывать мир. Его сын не стал властителем мира, потому что на всю жизнь он запомнил, как мать учила его, что «любовь превыше всего».

04.01.1999
Геннадий Моисеенко

* - греческая одежда особого покроя.
** - вид тюльпана, растущий за Стиксом.
*** - там находится рай.