Нунгары

 
         
              (из серии "Под сенью Южного Креста")
 
                часть 1
        Слепящее солнце жгло немилосердно, ветер застилал глаза колючим песком. По австралийской пустыне брели трое усталых старателей.

–  Чего ни сделаешь ради дружбы? – беззлобно ворчал Джеймс, пожилой, умудренный жизнью, человек. – Сам бы я ни за что не пошел, для тебя только и стараюсь. Участок этот бесперспективный, пустой, да и к аборигенам возвращаться не хочется.

           Упрек был адресован молчаливому Тому, который еле держался на ногах.

– А всё из-за твоей дурости, – продолжал укорять Джеймс, – вечно с тобой что-нибудь случается! 

Он глубоко вздохнул и огляделся вокруг. Он знал, что надо идти строго на юг, но, не увидев никаких знакомых ориентиров, развел руками:

– То ли мы заблудились, то ли племя ушло на другое место.

          За  плечами старателя висел запыленный дорожный мешок, перед ним, обшаривая сухой кустарник, полз раскаленный металлоискатель. Идущие позади, парни, также были оснащены поисковой амуницией, только протаскали ее зря – золота они так и не нашли. Недавно, бесполезно исследуя этот район, Джеймс с Томом уже были здесь, случайно наткнувшись на древнее аборигенное племя, дорогу к которому так упорно сейчас искали. Надежды возлагались только на Джеймса, на то, что он, все-таки, вспомнит эту затерянную тропу.   

– Надо подождать наступления ночи, – вытирая со лба градом катившийся пот, сказал Ник, молодой парнишка, уговоривший старателей взять его с собой. Юноша грезил приключениями, но не представлял, что реальность будет так сурова.

–  Небо сегодня безоблачное, – тараторил он, – значит, можно будет идти по звездам, а наш Том хорошо ориентируется по ним. Правда, Том?

      Том угрюмо глядел себе под ноги.

–  Умею, не умею... Какая разница, если всё равно придется ночевать здесь! Вот прямо здесь! – он раздраженно бросил на землю рюкзак, – давайте уже остановимся, что ли, ноги не несут!

– Нет, надо еще поискать немного! – насупился Ник, – я никогда не видел как живут аборигены, а Джеймс обещал, что мы в их деревне даже заночуем. Сами подумайте, если они находятся где-то рядом, то мы обязательно найдем их!

– Найдем, не найдем... Сколько можно идти вслепую?! – обреченно сказал Том.

             Положение, в котором они оказались, не обещало ничего хорошего. Ночевать в открытой пустыне было опасно. Под любым камнем может таиться змея или ядовитое насекомое. Воды у них больше не было. Искатели очень устали, особенно Том. Перед его глазами "летали черные мушки", неповоротливый язык присох к губам, и снова начался необъяснимый приступ нестерпимых болей. Друзья  говорили ему, что с таким здоровьем дома надо сидеть, а не золото искать! Но в поход он пошел вовсе не из-за золота, ему, во что бы то ни стало, надо было попасть к нунгарам. Сделав привал и немного отдохнув, группа, всё же, решила пройти ещё некоторое время наугад, как вдруг, за грядой огромных валунов, мелькнула тощая фигурка аборигена.

–  Слава Богу, мы не заблудились, – радостно выкрикнул Джеймс, –  Мы нашли их!

                В низине, за полуразрушенными скалами, располагалось небольшое древнее племя, гордившееся родством с легендарным вождем Яганом – единственным героем чернокожего народа, получившим известность по всей Австралии. Сородич прославился в неравном бою с колонизаторами. В 1829 году, когда здесь появились первые британские поселенцы, вождь был в полном расцвете сил, и, судя по историческим сведениям, имел ясный ум и недюжинную отвагу. Вначале отношения с «белыми» складывались хорошо, англичане вели себя очень дружелюбно. Аборигены благодарили духов за такое доброе соседство. Много диковинных вещей чужеземцы дарили им: маленькие зеркала, в которых те впервые в жизни увидели свое отражение, украшения, посуду из цветного стекла... – словом, всякие безделушки из цивилизованного мира. Мужчинам племени даже разрешалось сходить на дичь с невиданным доселе ружьём. Однако видя полную беззащитность доверчивых, ритуально разрисованных, людей, незваные гости стали мало-помалу теснить их. Начался подспудный отъем земель. Там, где раньше охотились аборигены, появились обширные заграждения. Препоны сооружались и у воды. Отсутствие доступа к своим исконным владениям стало критическим. Ведь основным источником питания колыбельных народов является собирательство. Аборигены кормились с этих мест, употребляя в пищу дикорастущие злаки, молодые коренья, ловили насекомых, ползучих тварей, рыбачили с деревянным копьем. С помощью, изобретенного ими же, бумеранга, добывали крупных животных, обеспечивая племя мясом. Теперь же еды стало катастрофически не хватать. Голод привел к серьезному конфликту. В те времена «белые» давно уже бесчинствовали на континенте, но именно с этого  места, с племени народа нунгаров, началось активное сопротивление захватчикам. Яган со старейшинами пытались договориться с чужаками, устрашить их духами предков, устыдить. Понятно, что такой наивный подход не мог увенчаться успехом и разрешить их проблемы. Тогда вождь выбрал из племени самых сильных и надежных воинов, и стал совершать грабительские налеты на "белых", превратив их жизнь в сущий ад. В результате погромов пострадало много британских семей. Смертельно испугавшись, поселенцы обратились к властям с просьбой защитить их от «наглых обезьян». Правительство безотлагательно приняло меры, послав на помощь вооруженных солдат, обещая большую награду за поимку Ягана. В жёстком столкновении вождь племени погиб, а, оставшиеся в живых, нунгары, спаслись бегством. Пули летели вдогонку безоружным людям. Теперь, живя вдали от цивилизации, в Богом забытой пустыне, никто уже не претендовал на их территорию. 

               Эта давняя история пустила глубокие корни в сердца людей, отразилась в их самобытном фольклоре. О героическом сопротивлении коренного народа, о бесстрашном вожде Ягане, сложено много легенд и песен. Их поют и простые люди, и профессиональные артисты. Известный австралийский бард Джеффри Гуррумул Юнупингу часто проводит авторские концерты. Пение седовласого аборигена похоже на плачь, на грустный речитатив под аккомпанемент диджериду, гитары и тамтама. Отбивая такт ритмичным стуком деревянных палиц и босых ног, барда сопровождает фольклорная группа. Юнупингу поет о том, как тяжело раненый Яган упал, как подбежали солдаты и отрубили ему голову. Оскверненное тело вождя чужеземцы, зачем-то, перевезли в Англию и там захоронили, а голову выставили в лондонском музее на показ и глумление, как невиданный антропологический курьез. Более ста лет толпы зевак приходили смотреть на жуткий заморский экспонат, но потом, спохватившись, отцы церкви сочли это большим грехом. Голову Ягана сняли с показа и зарыли рядом с телом. Это было в 1964 году. Представители племени нунгаров неоднократно просили австралийское правительство ходатайствовать о репатриации национального героя на Родину. Между Австралией и  Англией велись долгие изнурительные переговоры об эксгумации и транспортировке тела. И только в 2010 году вопрос был решен. Аборигенам удалось вернуть многострадального вождя на Родину и похоронить с надлежащими почестями. Через 177 лет загробных скитаний легендарный вождь Яган упокоился навеки в Соун-Уэлли, в штате Западная Австралия.

               

                ***

               Кровавый закат разливался по остывающей пустыне, ветер гнал пыль кружевной пеленой. На фоне гаснущего неба три усталых силуэта спускались в долину, в деревню аборигенов. Навстречу им вышел согбенный человек с всклоченными волосами. Он узнал Джеймса и вежливо поклонился, прижав к груди узловатые руки. Старик избегал слов, зная, что «белые» плохо его понимают. Что говорить о «белых», если даже исконные аборигенные племена не понимают друг друга, используя абсолютно разные языки, коих насчитывается около двухсот пятидесяти! Раньше было и того больше, но когда вымирает род, в небытие уходит и язык. Письменности у этого народа нет. Чтобы иметь хоть какую-то связь с сородичами или при случае объясниться с «белыми», аборигены худо-бедно используют английский. Целенаправленное уничтожение коренной расы в прошлом, привело к тому, что теперь численность ее составляет приблизительно полтора - два процента от общего количества жителей Австралии. К тому же, происходит постепенное «отбеливание» чернокожих, интеграция их в другие национальности. В силу этого, точную перепись населения аборигенов сделать невозможно. Окольным путем, наводящими вопросами, демографические службы пытаются установить хотя бы приблизительный возраст оставшихся в прериях субъектов. А уж кто кому кем доводится – сплошные дебри! Неразбериху вносят и одинаковые имена, отличающиеся, разве что, словами: большой, худой, маленький или старый... В одной и той же деревне может быть человек пять Талабанд, больших и маленьких, семь-восемь таких же – Вунбурра, два-три – Гурулба... Есть и смешные, и нецензурные имена. Чувствуется злая шутка англичан, убедивших аборигенов называть новорожденных детей именами: Кэптнджек – т.е. Джек, носящий капитанскую шапку, Гоутухэлл – иди к чёрту, Сноубол – снежный ком, и прочими несуразными кличками. Старика, вышедшего к путникам, именно так и звали – Гоутухелл, он очень гордился своим именем.   

            – Привет, старина! – улыбнулся Джеймс, подойдя ближе, – приюти нас на ночлег. Мы совсем выбились из сил, сутки ничего не ели и не пили.

                Абориген добродушно кивнул и сделал широкий жест, приглашая гостей к очагу, в котором целиком, вместе с торчащими иглами, жарилась тушка недавно пойманной ехидны. В Святом Писании слово «ехидна» имеет крайне негативное значение – злой, безбожный человек, гадюка со смертельным ядом, но австралийский сумчатый зверек вовсе не опасен, у него даже зубов нет! Поймать его несложно – живет в норах, под корнями, в дуплах поваленных деревьев, под кучами валежника... Если повстречается на пути, станет прятаться, буквально на глазах зарываясь в песок. Его тут же найдут. Это сугубо аборигенный способ охоты, которым занимаются, в основном, женщины. Окружая дерево, они громко кричат, роя под ним длинные ходы. Из какого-нибудь – да и выскочит испуганное животное, а если повезет, то и два! Таким же образом из нор добывают и кроликов. Улов бывает очень обильным, на несколько семей хватит. Кроликов тоже готовят целиком, не потроша, до обугливания шкурки. Запах кострища имеют скверный. Воротя нос, золотоискатели расположились подальше от очага старика, ближе к бочке с водой. Это было спасением. Пили жадно, взахлеб, а, напившись, упали, как скошенные, на выцветшие циновки у дома старика.

                Гоутухелл жил один, на отшибе. Последний жена его, как он говорил, старый стал, шибко захворал и сдох, а десять детей от других аборигенок разъехались по городам, смешавшись с многоликой австралийской публикой. В деревне остались только пожилые люди, прикипевшие душой к древним обычаям. Полигамия в их племенах – норма жизни. Кто знает, сколько жен было у этого человека и сколько ему лет? С виду – может, девяносто, а, может быть, и все сто! Несмотря на, казалось бы, суровые условия существования, аборигены живут долго. В прериях Австралии до сих пор есть глухие деревни без телевидения, телефонов и радио. Но это добровольный выбор жителей, не приемлющих благ цивилизации, и абсолютно не приспособленных к суете городов. Привыкнув проводить время в церемониальных танцах, в ничегонеделании и в особом пристрастии к полёживанию, работать на благо общества они не хотят. В лучшем случае, занимаются творчеством – плетут корзины, коврики, рисуют картины... Затем всё это продают туристам. Для них же с удовольствием и танцуют за немалые деньги. Окружающая природа дает жизненные силы, а духи предков хранят от бед. Чахлые эвкалипты, осколки скал, хижины под пальмовыми ветками – все это их родное, привычная среда обитания. Многих исследователей до сих пор интересуют эти первозданные места. Базальтовые валуны, мимо которых только что прошли старатели, вовсе не обыкновенные камни, как может показаться с первого взгляда. Мегалиты образуют правильный круг, внутри которого находится еще один, поменьше. Что это? Лабиринт? Календарь? Над остатками древней цивилизации ученые ломают голову. Сооружению более десяти тысяч лет, а это значит, что оно в два раза старше Стоунхенджа! Аборигены часто ходят сюда, в мир снов и духов, для совершения ритуалов и слушания послания небес. На протяжении сорока тысяч лет жизнь этих людей остается неизменной. Поклоняясь Великой Радужной Змее – матери всего сущего, они не считают себя вправе вмешиваться в, установленные веками, священные традиции. Изображение Матери-Змеи можно видеть в глубоких пещерах, у родниковых вод, в наскальных рисунках. Это самое могущественное существо из мира снов и самый могучий дух. Храня секреты выживания в дикой природе, старейшины рода советуются с ней, и, впадая в транс, получают от нее необходимые знания. Ведуны племен наделены телепатическими способностями, предсказывают будущее, умеют лечить. Помимо лекарственных трав и наркотических снадобий, у них есть еще ряд сакральных предметов, смысл которых хранится в глубокой тайне. Предметы эти наделены страшной, не поддающейся рассудку, силой. Непосвященным – даже взгляд на них бросить нельзя – накличут беду! Случалось, ни во что не верящие, туристы, крали кое-что из этих вещей. Дальнейшая их судьба была незавидной. Прошлый раз, когда Джеймс с Томом были здесь, Том, относившийся к подобным суевериям с сарказмом, думая, что все это – чушь, не стоящая внимания, прихватил с собой маленький треугольный камешек. Так, для куража. Неприметный, хорошо отшлифованный, «сувенирчик» незаметно положил в нагрудный карман. Одно поразило Тома – несмотря на нестерпимую жару, от камешка исходил приятный холодок. Добравшись домой, он почувствовал сильную усталость, прилег и вскоре заснул, а проснулся от нестерпимой боли, которая мучает его по сей день. Хуже всего то, что он не может объяснить, что у него болит, а врачи не находят никаких причин. С этой бедой он и стремился попасть к аборигенам, раскаяться в содеянном  и умолить об исцелении.    

                Ветер давно стих. Мягким светом обливая округу, к звездному небу лениво поднимался яркий диск луны. У потухшего костра суетился Гоутухелл,  угощая гостей «полезный, вкусный ехидна». «Мясо ее большой сила иметь» – говорил он. Недоверчиво переглянувшись, голодные путники решили отведать хвалёное блюдо. Том есть не стал, а Джеймс с Ником, для которого все было впервой и в диковинку, с опаской, съели по обугленной лапке. Молодой организм Ника отреагировал положительно, а потрепанный – Джеймса, – совсем нехорошо. Прикрывая рот ладонью, Джеймс вскочил и побежал за хижину, подальше от экзотического пира. Его отчаянно рвало. Ничего не видя перед собой, золотоискатель вдруг почувствовал, что куда-то проваливается. Это была замаскированная ловчая яма, где, давно уже, сидел рыжий кенгуру. Самец попался во время гона и был очень агрессивен. Усилия выскочить из глубокой западни не увенчались успехом. Свалившегося человека, он  воспринял как соперника или опасность, подпрыгнул и, что было мочи, ударил ногами в грудь. Удар был настолько сильным, что Джеймс потерял сознание. Стояла тишина. Невдалеке от ямы, наслаждаясь спустившейся прохладой, посапывала пара верблюдов, да в небольшом загоне топтались не доенные козы.   

                Отсутствие Джеймса никого не встревожило, все подумали, что он приходит в себя. Ник продолжал обгладывать косточку, а Том медленно поднялся с циновки и, подойдя к Гоутухеллу, показал злополучный камешек. Старик остолбенел. Сквозь разрисованное красками лицо, проступил ужас.

–  Тиндураган... рембаранка... – в потрясении прошептал он, отпрянув. – Где взял?               

–  В жертвеннике Вандималунгу, – ответил Том.

–  Какой беда! Вандималунгу – большой тайна. Вандималунгу – нельзя! Много священный духи есть! Много злой духи есть! Ты взял дух смерть!

–  Я догадался, старик, – горестно произнес Том, – не знаю, что теперь делать. Я виноват, я каюсь. Скажи, можно ли меня простить или вылечить?       

–  Я не умею вылечи, я не умею прости, – сокрушался Гоутухелл, – вылечи умеет только немой Яиларма! Яиларма умеет все, Яиларма духи любить. Яиларма сильный.

–  Я умру? – обреченно спросил Том. Гоутухелл не отвечал.

                Слыша их беседу, испуганный Ник стал отчаянно просить Гоутухелла помочь товарищу, но абориген, казалось, не реагировал, напряженно думая о чём-то своем. Копна седых волос пала на низкий лоб, скрывая растерянный, блуждающий взгляд. Молитвенно сложив руки, старик некоторое время сидел неподвижно. Затем тяжело поднялся и ушел, растворившись в густых сумерках.

                Гремя пустыми ведрами, с противоположного конца деревни, к не доенным козам спешила пожилая аборигенка. Доносившиеся из темноты странные звуки насторожили ее. Женщина прислушалась и, крадучись, пошла на шум, к прикрытой ветками, яме. Заглянув в нее, увидела, как беспомощного человека топчет огромный кенгуру. Она стала звать на помощь. Держа в руках зажженные факелы, на крик сбежалось всё племя. Кто-то из мужчин изловчился и метнул в яму охотничий нож, сразив животное наповал. Попавших в западню, насилу вытащили наружу. Самец кенгуру весил никак не меньше 70 килограммов и привлек все внимание к себе. Ликуя, нунгары шумно обсуждали, посланную духами, щедрую добычу, а о пострадавшем Джеймсе вскоре забыли. Жив – и слава Богу! Немного отлежавшись, он еле добрался до крыльца хижины Гоутухелла и, корчась от полученных травм, упал на циновку.               

                Деревня мало-помалу погружалось в сон, лишь изредка тишину нарушали крики ночных птиц. В зыбком свете луны показался взъерошенный Гоутухелл. Подойдя к лежавшим у порога старателям, он присел на корточки и тревожно коснулся плеча Тома:

–  Вставай, Яиларма ждать глупый человек.

–  А у нас еще одна беда приключилась! – доложил Ник, – Джеймс упал в яму! Парень хотел, чтобы старик взял с собой и его.

–  Нет. Джеймс сидеть здесь. Идти со мной один Том, – абориген сделал ему знак рукой.

               Постоянно оглядываясь, измученный Том последовал за ним. Путь пролегал мимо огромных  термитников, лапастых опунций и сухого буша. Тропу то и дело пресекали зловещие тени. К сердцу подкатывал ужас.

               Яиларма жил вдали от племени, в священном месте, называемом Вандималунгу. Базальтовые валуны скрывали тайный вход в пещеру. Этот жрец происходил из древнего клана знахарей. Его, еще ребенком, решили принести в жертву Радужной Змее, оставив умирать в холодной пещере у святого источника. Но Мать Духов не взяла жизнь этого младенца. Последний колдун, доводившийся мальчику дедом, тайком пробирался к нему, кормил и обучал великим тайнам. Духи были благосклонны к маленькому узнику, одарив его светлым умом и неизъяснимой силой. А в жертву себе – забрали только речь. С тех пор юноша не промолвил ни слова. Вскоре дед отбыл в мир иной, оставив сокровенные знания способному внуку.

            Луна уже собиралась упасть за горизонт, когда, наконец, показалась священная скала с глубоким входом, ведущим вниз. В полнолуние старейшины племени являлись сюда совершать обряды и заклинать духов. Внутри пещеры тускло горел огонек, освещая обилие свисавших с потолка, пучков сухих трав, шкур опоссумов и водяных крыс. Скрестив ноги, на полу, среди странных предметов, горшков и каменных чаш, сидел сам хозяин, покачиваясь со стороны в сторону. На удивление Тома, это был молодой человек, с многочисленными шрамами на теле – следами сакральных испытаний, которым подвергали его при посвящении. Внимательный взгляд колдовских его глаз остановился на провинившемся госте. Гоутухелл сразу куда-то исчез, а Том почувствовал необъяснимую власть этих глаз над собой. Он медленно приблизился к Яиларме и неожиданно выронил украденный «сувенир», заметив однако, как камешек необъяснимым образом вписался в своеобразную пентаграмму, лежавшую перед ведуном. Том дивился, что без слов понимает Яиларму. Исполняя его волю, разделся донага и сел напротив, опустив руки на колени. Бесстрастный взгляд Яилармы пронизывал насквозь. Не вставая с пола, жрец потянулся к, стоявшему рядом, сосуду, и, зачерпнув сильно пахнущей жижи, приготовленной из коры ядовитого растения, стал обильно наносить ее на грудь Тома. Затем встал и пошел в дальний угол, принеся оттуда дымящуюся чашу с каким-то зельем. В руках у него были два корня – черный и белый. Он предложил Тому выбрать один из них. Том выбрал белый.

– Плохо, – в душе Тома возник таинственный голос колдуна, – духи не хотят, чтобы я тебе помог.

Несмотря на это, Яиларма стал истово шевелить губами, творя заклинания и, набрав в горсть живых зеленых муравьев, роившихся в банке с мёдом, бросил их в «кипящую» чашу.

– Пей, – беззвучно приказал он.

Том, как во сне, стал пить обжигающую жидкость. Тело его пылало изнутри, перед глазами поплыли страшные существа, внезапно возникшие из этих жутких муравьев. Дальше последовало забытье. 

                ***               

            Промучившись всю ночь на жесткой циновке, Ник проснулся без настроения. Бока болели, хотелось кофе. Романтики в душе оставалось всё меньше. Он уже искренне жалел, что напросился в компанию к золотоискателям. Разочарованно пройдясь по пустынному двору Гоутухелла, юноша подошел к спящему Джеймсу. Вчера, прикладывая к ссадинам компрессы, он заметил на голове приятеля странную рану. Если кенгуру ударил его в грудь, думал Ник, то откуда взялся след на затылке? Рана походила на порез. Растолкав товарища, он спросил, где тот рассек голову. Джеймс спросонья долго не отвечал, но потом вспомнил, что ушибся в яме об какой-то острый уступ. Ник предложил сходить туда, посмотреть, что бы это могло быть. Джеймс, как всегда, идти не хотел, чертыхался, выдумав на этот раз, что видеть не может это злополучное место. На самом же деле, у него мучительно ныли ушибы. Но любопытство, все же, взяло верх, и раненый джентльмен похромал вслед за товарищем.

            Развороченная западня хранила следы ночного происшествия. Ник спрыгнул внутрь ямы и стал внимательно осматривать корявые стены. Солнце давно уже поднялось, обещая нестерпимую жару. Яркий свет проникал до самого дна. Вдруг Нику показалось, что за спиной что-то сверкнуло. Обернувшись, он увидел искрящийся луч на, торчавшем из камней, золотом обломке. Не веря своим глазам, он замер в недоумении: на него глядело целое состояние!   

– Ну, что там? Чего молчишь? – заглядывая в яму, спросил Джеймс.

– Ты только взгляни, что я нашел! – прошептал Ник.

– Неужто мой айфон, который я давеча потерял?

– О-о-о! Теперь ты сможешь купить себе сто таких айфонов!

– Вылезай уже, дурья голова! Хватит чушь нести!

– Нет, лучше ты прыгай ко мне, – отойдя от шока, развеселился Ник, – я один, пожалуй, не справлюсь.

В это время взгляд Джеймса остановился на остром сверкающем выступе, рана от которого зияла на его голове. Кряхтя и ругаясь, он кое-как спустился в яму. Восторгу старателей не было предела, из западни доносились сдавленные ликующие звуки. Однако надо было вести себя тихо, чтобы жители селения не услышали. По закону все, что находилось на их территории, принадлежало им. Нунгары спокойно могли отобрать драгоценную находку. Убедившись, что вокруг никого нет, друзья стали выдергивать самородок из земли, но не тут то было! Сокровище прочно застряло меж камней. Чтобы выдолбить его, необходим был надежный металлический предмет. Ник вылез наружу в надежде найти что-нибудь подходящее. Осмотрев округу, вернулся со старой ржавой лопатой, валявшейся в сухом буше.

– Вот, хоть это добыл, – сказал он, – давай быстрее шевелиться, не то нагрянет кто-нибудь – и мы пропали!

Работа закипела. Пот катился градом. Только через час удалось вытащить тяжелый бесформенный самородок. Выбравшись из ямы, старатели тайком спрятали его в брезентовый мешок. 

                После таких событий, надо было поскорее убираться отсюда. Переложив ценный груз в рюкзак, чтобы удобней было вскинуть на плечо, золотоискатели стали думать: как же хромому Джеймсу преодолеть долгий путь назад и что делать с Томом? Амуниции было много, Ник один не дотащит.

                Прошло уже более полусуток, как Гоутухелл с Томом ушли, однако до сих пор так и не вернулись. Заправляя в дорогу фляги водой, Ник сказал:               

– Чует мое сердце что-то неладное. Слышишь, Джеймс? Как бы чего не случилось!

–  Мне тоже тревожно, – ответил тот. – Что будем делать?

–  Может быть, сбегать, узнать? – предложил Ник. 

–  Надо бы... Нет ничего хуже неизвестности. Я идти не могу, сам видишь.

–  А ты хоть знаешь, где находится этот Вандималунгу?

–  Да помню кое-что, бывал когда-то в этих местах... Ориентируйся вон на те скалы, – Джеймс указал на видневшуюся вдали гряду высоких камней, – только никуда не сворачивай!

                Ник тут же помчался в указанном направлении. Пришло время понять, что зря пенял на отсутствие приключений. Отмахав с версту, он увидел Гоутухелла, сидящего в тени огромного валуна.

– Почему ты здесь? Где Том? – удивленно спросил Ник.

– Там, – старик указал на вход в священный Вандималунгу, – Яиларма заклинать Том. Том летать в мир духи.

– Мне надо видеть его, нам пора возвращаться домой!

– Духи очень злиться, духи сказать – уходи. Я ушел. Яиларма оставить Том себе.

                Ник встревожился: что значит «оставить себе»? Что вообще происходит с товарищем, жив он или мертв? Парень бросился к входу. Гоутухелл насилу удержал его, объяснив, что простому человеку туда идти нельзя, что там живут только духи и Яиларма. Не послушав его, Ник, всё же, приблизился к расщелине и заглянул внутрь. На полу, у жертвенника, неподвижно лежал Том, на груди его виднелись, нанесенные краской, непонятные знаки, в районе сердца дымилась каменная чаша. Вокруг – тлели сухие травы, издавая дурманящий запах.  Яиларму он не увидел. Ник был в отчаянии. Замерев на мгновение, он вдруг осознал, что в мозгу идет странный диалог, что кто-то явно говорит с ним.

– Твой друг останется здесь надолго, – уловил он мысль, посланную Яилармой.

– Как надолго? – так же мысленно спросил Ник.      

– Это знают только духи. Чтобы вылечить его мне нужен дождь, очень сильный дождь. Если небесная вода омоет Тома, я смогу вернуть его в этот мир, я уговорю духов.

– А если нет? Какой же дождь – в пустыне? Его вообще может не быть!

– Тогда духи возьмут Тома себе. Он виноват, он украл тиндурагам.

Наступило молчание.

– Иди домой, – в мозгу юноши снова возник голос Яилармы, – ты не поможешь.   

– Вылечи его, Яиларма, умоляю тебя! – заплакал Ник, – Хочешь, я отдам тебе все, что у меня есть? Я отдам тебе золото, много золота! Тут Нику почудилось, будто колдун смеется.

– Мне не нужны дары. Я знаю, что вы нашли в нашей земле самородок, но я сохраню тайну. Пусть это достанется вам – к добру или ко злу – вы сами выбрали свою судьбу.

                Ник, будто пьяный, отошел от входа и, упав рядом с Гоутухеллом, горько зарыдал.

– Пойдем отсюда, мальчик, – сочувственно сказал старик, – надо смириться. Я буду наведывать Том.

                Они медленно поплелись назад.

– Одно невезение! – всхлипывал Ник, – и Тома потеряли, и Джеймс идти не может. Как теперь добраться до нашего джипа? У нас много тяжестей, нести далеко, до самой трассы, джип находится там. Мы всегда оставляем его на дороге – в пустыне песок – не проехать, везде торчат камни да сухой буш!

– Никакой беда нет, – отозвался Гоутухелл, – возьми мой верблюд, он смирный, довезет хромой Джеймс куда надо.

– А как же мы вернем его назад? Это такая канитель получится!

– Нет канитель. Бактриан умный, сам вернется. А ты мне за это дай табак, много табак.

В компании старателей курили и Том, и Джеймс, этого добра хватало. 

– Ладно, будет тебе табак, – пообещал Ник.

                Они подошли к дому Гоутухелла. На крыльце сидел Джеймс. 

– Наконец-то, явились! Почему без Тома? – раздраженно спросил он.

Ему рассказали что и как. Джеймс глубоко задумался:

– Может, не надо уходить? Может, стоит остаться?

–  Бесполезное это дело, – прерывисто вздохнул Ник. Том – во власти духов, он ничего не слышит. Давай собираться. Только напоследок отдай весь табак Гоутухеллу, за это он даст нам своего верблюда.       

             Старик пошел в загон и привел оттуда холеного бактриана по прозвищу Бунгула. В переводе с языка племени, «бунгул» означает танец. Двугорбый верблюд и впрямь шел, будто пританцовывал. Длинная его шерсть колыхалась на гордо выгнутой шее. Красавцу дали вдоволь напиться и он послушно лег у ног хозяина. Начались сборы. В ход пошли подушки, бечевки, подпруги – вся непростая верблюжья сбруя. Поглаживая рыжие бока бактриана, Гоутухелл вспомнил, как когда-то, в молодости, побеждал с ним на бегах. В то время выносливый Бунгулу был самым наипервейшим чемпионом, абориген очень любил его. Позже, состарившись вместе с ним, Гоутухелл ездил на нем в город на ярмарку, за девяносто километров отсюда! Там покупал для племени соль и табак. Бактриан хорошо знал дорогу. Навьюченный, он терпеливо ждал, когда, наконец, путники взберутся на его спину. Впереди уселся толстый Джеймс, сзади – худощавый Ник. Верблюд осторожно поднялся на ноги. Гоутухелл приказал парням ласково обращаться со своим  любимцем и ни в коем случае не кричать на него. Отправляя Бунгулу в дорогу, он слегка потрепал его по кудрявой гриве. Бактриан величаво зашагал по каменистой равнине. 

– Прощай, Гоутухелл! – старатели помахали ему рукой, – даст Бог, еще свидимся.

Старик долго смотрел им вслед, затем устало лег у костра и заснул. 

          Вечерний ландшафт пустыни поражал великолепием. После заката небо долго еще оставалось багровым, сливаясь с такой же багровой землей – не понять, где земля, где небо. От необъятного простора захватывало дух. В гаснущей выси начинали проявляться редкие звезды, навевая мысли о вечности. К ночи ветер утих и остывающая пустыня возвратилась к жизни. Переждав жару, мелкое зверье вылезло из нор. Всюду слышались шорохи, посапывание, повизгивание. Размять затекшие лапки, из укрытий повыскакивали шустрые кролики, затеяв беспорядочную беготню.

              Покачивая на себе сонных путников, по ночной пустыне размеренно плыл надежный Бунгулу. Становилось все прохладней, скрывая звезды, в небе стали появляться слоистые облака. До грунтовой дороги оставалось уже недалеко.    

– Что-то он медленно идет, – борясь с дремотой, сказал Джеймс.

– Эти животные так и ходят, но все равно быстрее, чем человек, – возразил Ник.

– Ты знаешь, я в первый раз еду на верблюде, – улыбнулся Джеймс. За всю жизнь так и не довелось!

– А я, представь себе, ездил. В детстве отец водил меня в парк, покататься на одном замученном бедняге. Его хозяин бессовестно зарабатывал на нем доллары, заставляя работать с утра до ночи.   

Некоторое время они ехали молча. Тишину нарушил тревожный возглас Ника:

– Джеймс, смотри, как зловеще застилается небо! Тучи прямо ложатся на землю!

– Странное явление, – согласился тот, – никогда такого не видел!

– И ветра совсем нет! Как же они могут так быстро двигаться? Мистика какая-то!

           Огибая сухой буш, верблюд неторопливо взошел на пригорок, с которого открывался хороший обзор. Долгожданная дорога была почти рядом. Парни с облегчением вздохнули – путешествие подходило к концу. Бунгулу уверенно дошагал последние мили. Вскоре за кустарником показался старый запыленный внедорожник. 

– Джеймс, не знаешь ли ты, как теперь остановить бактриана и заставить его лечь? – спросил Ник.

– Да я вообще, кроме джипа, ничего не могу останавливать! Давай попробуем натянуть повода, авось получится!

Так и сделали. И, о чудо! – Бунгулу остановился.

– Ну, давай, милый, теперь ложись! – не то командовал, не то просил Ник, – я-то спрыгну, мне – ничего, а вот неповоротливый Джеймс зашибёт себе и другую ногу!

–  Всё куражишься? Доживешь до моих лет – узнаешь!

Между тем, бактриан потоптался немного и лег на землю.

– Вот это животное! Вот это да! – удивленно выкрикивал Ник. – До чего умный, не могу поверить!

– Что здесь удивительного? – отозвался Джеймс, – верблюд значительно умнее лошади! Я не раз читал об этом. Правда, своенравный и обидчивый. Поэтому Гоутухелл и предупреждал нас не кричать на него.

             А тучи всё сгущались, становясь иссиня-черными. Старатели стали быстро развязывать бечевки. Освободив бактриана, Джеймс погладил его по шелковой гриве и приказал возвращаться на стоянку. Бунгулу обглодал, торчавший рядом, кустарник и налегке зашагал домой. 

– Иди, родной, иди... Спасибо тебе, – грустно шептал вдогонку мечтательный Ник.

Затащив вещи в машину, парни нажали на газ. Джип рванул с места. Золотоискатели быстро мчались по прямой, как стрела, грунтовке. В это время небеса разразились несказанной грозой, хлынул мощный ливень. В мгновение ока пустыня превратилась в сплошное озеро. Ветвистые молнии освещали под колесами клокочущий поток. Сквозь стекла ничего не было видно. Внедорожник двигался вслепую.

– Джеймс, – радостно выкрикнул Ник.

– Чего тебе? – отозвался тот, крепко держа руль.

– Какое счастье!

– Ты что, с ума сошел? Вот попадет молния в машину, – будет тебе счастье!

Но Ник, закрыв лицо руками, неустанно повторял: «Какое счастье»! В мозгу его на мгновение возник образ таинственного Яилармы. Ведун слегка улыбнулся и растворился в колдовском тумане.

               
                Нунгары
                часть 2
 
      
         Черные глаза ночи объяли предгрозовую пустыню. Видя, как стремительно нагнетаются тучи, Яиларма быстро, на руках, вынес Тома из Вандималунга. Тайные заклинания не прошли даром, небо разверзлось, ниспослав щедрый ливень. В оглушительных раскатах грома ведуну чудился голос деда, старого жреца, давно пребывающего в мире ином:

– Ты противишься воле духов, – предупредил дед, – этот человек чужой, он не нунгар и даже не абориген, духи не хотят спасать его. Ты глупо тратишь силы, ты слишком добр, Яиларма, но за этого вора придется расплатиться жизнью. Ты погибнешь.
Молодой жрец и сам знал это, но своего решения помочь не изменил. Он тщетно старался поставить бесчувственное тело Тома вертикально.

– Без помощи духов это тебе не удастся, – разнеслось гулким эхом, – он все равно упадет.

– Не упадет, я буду творить заклинания Уюнгаивонты.

Яиларма закрутился волчком, спутанные струи волос змеями разлетались в стороны. В колдовском танце он походил на какое-то невиданное существо: красивое, импульсивное, гибкое. Небесный огонь, ослепительными зигзагами мечась в пространстве, озарял две хрупкие фигуры на фоне бескрайней пустыни. Раскаты грома сотрясали округу, но жрец, войдя в транс, не чувствовал ни дождя, ни грозы. Казалось, его танцу не будет конца, как вдруг он остановился, молниеносно подбежал к лежащему на земле Тому, и с трудом поставил парня на ноги. Сердце колдуна истово билось, на висках поступили крупные пульсирующие вены, из груди вырывалось сбивчивое дыхание.

Удостоверившись, что на сей раз тело Тома не упадет, он бросился ниц и стал творить заклинания. Немые губы Яилармы страстно шевелились, напряженная мысль устремилась в непостижимые сферы. Пред очами Создателя невинная душа пыталась спасти провинившуюся. Рядом, в сплошном потоке ливня, неподвижно как сомнамбула, стоял нагой Том. Он был скорее мертв, чем жив. С груди заклинаемого стекали таинственные знаки, ритуально нанесенные Яилармой. Смертельный недуг, мало-помалу, оставлял замершее сердце, уходя в размытую землю. Вдруг в Вандималунгу ударила молния.

– Довольно, – послышалось в звуке осыпающихся камней, – ты уже отмолил чужака. Духи смирились. Духи видели, как неуправляемые стихии безропотно повинуются тебе. Старые жрецы нунгаров не могли собирать ни туч, ни молний, они не имели и половины твоей мощи и никогда никого не возвращали с тропы забвения. Однако ты растратил очень много сил, старейшины рода не одобряют такое милосердие.

В это время Том зашатался и рухнул в бурлящую жижу, подняв фонтан брызг. Глаза его широко раскрылись, удивленно глядя вокруг. Непогода понемногу стихала, небо роняло последние слезы дождя. Ничего не понимая, вернувшийся к жизни, неуклюже барахтался в огромной луже. Яиларма протянул ему мускулистую руку. Том судорожно схватился за нее и встал. Маг вымученно посмотрел на спасенного, коснулся его лба и что-то прошептал на прощание. Затем, согнувшись чуть ли не пополам, стал описывать малые круги, постепенно приближаясь к входу в жертвенник.

– Постой, Яиларма, – опомнился Том, – не уходи! Что я могу сделать для тебя?

Колдун скрылся в священном Вандималунгу.

                ***

После дождя пустыня быстро расцветает. Пыльная, раскаленная, простирающаяся на долгие километры, она становится несказанно красивой! Устав от обжигающих суховеев, растения жадно впитывают влагу и вскоре безжизненный ландшафт преображается до неузнаваемости. Цветы знают, что дождь в пустыне – редкость, поэтому спешат поскорее явить себя миру. Расцветает и удивительный австралийский эндемик – свайнсона прекрасная. Это чудо в естественной природе нигде не встречается на земном шаре! Нет, это не самый изысканный цветок и не самый красивый, но из-за жестоких условий существования, удивительной формы и ярко-алого цвета, по праву считается «звездой пустыни». Жаль только, что красота этих цветов недолговечна – неумолимое солнце поднимается в зенит и сжигает нежные лепестки, а огнедышащий ветер довершает преступление, разнося пепел по белому свету.
                ***

После ливня, шатаясь и падая, Том добрался до дома Гоутухелла. Больше ничего не угрожало его жизни. От слабости и пережитых потрясений, он лег на бамбуковый топчан, стоявший в углу, насквозь продуваемой комнаты, и крепко заснул. Проспав более трёх суток, очнулся от касания чьих-то грубых рук. Кто-то сильно тряс его за плечо: «Эй, парень, вставай! – послышался густой бас, – я отвезу тебя домой». Том медленно открыл глаза и вскрикнул от ужаса: ему показалось, что над ним склонилась огромная черная горилла.

– Не надо кричи, – глухо, как из пустой бочки, донесся голос Гоутухелла, – много день прошел, я ждать. Ты жить, ты не умереть, значит, беда нет. Едь домой с Кумуларна.

От страшного видения у Тома колотилось сердце. Приходя в себя, он понял, что лохматый абориген, до смерти напугавший его, доводится старику сыном. В тени, под окном, стоял его «навороченный» байк, на котором тот прибыл из города, рядом – раскрытая сумка с бутылкой виски и какой-то снедью – гостинцами для отца.

«Воскресший» неуверенно встал на ноги, скрывая наготу рваным пледом. Бледное лицо его озаряли яркие счастливые глаза, ставшие отчего-то еще синее, чем были раньше.

– Видали святого? – белозубо рассмеялся Кумуларна, – вот, возьми, прикрой мощи! – Он достал из шкафа свои джинсы и куртку и бросил Тому.

Поймав вещи на лету, Том стал быстро одеваться.

– Я готов, – тихо сказал он, – но почему такая спешка?

– Кумуларна надо лететь стрела. Кумуларна везти Гарри золото. Опоздать – беда! В городе праздник, – со знанием дела, бубнил Гоутухелл.

– Не праздник, а выставка! – поправил отца информированный сын.

– Какой разница? – отвечал тот, – много народ, много шум, много виски – значит, праздник!

– Ну, пусть будет праздник, – согласился Кумуларна.

Том размышлял: кто такой Гарри? О каком золоте речь? Между тем, Гоутухелл полез в ящик, на котором сидел, и достал оттуда небольшую консервную банку. С таинственным видом раскрыл ее, показывая внутри два сверкающих предмета. В сравнении с обломком, который давеча нашли Джеймс и Ник, это были смешные крохи, однако форма их была уж очень необычной! Один самородок был гладким и круглым как шар, что само по себе удивительно, а другой – похож на кобру, завязанную узлом.
Кто знает, когда это было найдено? Может, сто, а, может, и двести лет назад. Видимо, золото являлось наследием предков, с незапамятных времен переходившее из рода в род. Потрясающим было то, что к нему никогда не прикасалась рука человека, всё это сделала матушка природа. За демонстрацию самородков сын с отцом не раз получали хорошие дивиденды. Бывало, всего один выставочный день приносил Кумуларне около двадцати тысяч долларов! На строительстве дорог, где он работал укладчиком бетона, за такие деньги надо полгода горбатить!

                ***

Украшения из золота видели все, а вот золотые самородки приходилось видеть не многим. Подобные выставки проводятся довольно редко, а уж подержать кусок золота в руках, да еще в живой природе, может вообще только тот, кто его нашел. И вдруг в одном из старинных городов штата Виктория объявили такое мероприятие. Город превратился в сплошной муравейник. В Австралии трудно найти человека совсем не интересующегося золотом. Так уж сложилось исторически. В скверах, парках, а то и вовсе на пустырях, мэрия разрешила разбить палатки для тех, кому не хватило мест в гостиницах. Полный ажиотаж. Всюду мелькают рекламы: «Уникальные экспонаты!», «Спешите видеть!», «Незабываемое впечатление!».

Экспозицию разместили на огромной территории торгово-выставочного комплекса с множеством крытых павильонов и обширных площадей, часть из которых занимал воскресный рынок. Публика, которая пришла увидеть золотые самородки, вначале неизбежно попадает сюда, потому как путь к уникальному павильону лежит через это бойкое место.

         Австралийские базары очень своеобразны, в Европе такого не увидишь. Помимо традиционных вещей, присущих всем рынкам на свете, в этой удивительной стране потрясает торговля животными. Кроме крокодилов, здесь можно купить всё. Впрочем, можно купить и крокодилов, только в специальных питомниках или как экзотическое блюдо в ресторане. (Мясо по вкусу напоминает куриное, такое же мягкое и белое. Желающих отведать его довольно много).  У чужеземцев, попавших сюда, глаза разбегаются от блеющего, визжащего, ржущего, сопящего… товара. Конные павильоны забиты лошадьми – породистыми беговыми рысаками. Цены на красавцев – с множеством нулей! Здесь же торгуют и двуколками, конской сбруей и прочей сопутствующей амуницией, необходимой для бегов. Скачки в Австралии – дело святое. Время их проведения считается выходными днями. На шумных ипподромах вращаются несметные деньжищи! В стране – настоящий праздник с фейерверком и массовыми гуляниями. Народ настолько поглощен гандикапами, настолько отвлекается от всего остального, что, если, не дай Бог, в это время какая-нибудь воинствующая держава нападет на них, – победа ей будет обеспечена! К сожалению, это не шутка: оборонная промышленность Австралии, среди развитых стран, оставляет желать лучшего. Пятый континент не склонен участвовать в гонке вооружений, выделяя средства на более важные сферы жизни. Поэтому, наверное, и процветает. Но вернемся к рынку. В павильонах для лам, верблюдов и баранов – ждут своих новых хозяев нестриженные животные. Нестриженные – потому, что перед продажей, проводится конкурс на лучшего «парикмахера». Кто быстрее, без повреждений, снимет руно, тот и победитель! Дело денежное. На деревянный подиум выходят добры молодцы со стригущими машинками. В народе – смех, гвалт, выкрикивание ставок. Отчего же, так, походя, не выиграть тыщёнку, другую? Австралийцы, не смотря на кажущуюся простоту, не любят тратить время попусту, совмещая приятное с полезным. Иная овца вырвется из цепких рук «парикмахера», полупостриженная, да еще и завалит своего экзекутора под ноги, а кто – вмиг пустит ее голой. Ненавязчивое смешное шоу, и выдумывать ничего не надо!

На центральной площади – в разгаре самодеятельный концерт. Участие принимают все, кто имеет талант и не имеет! Главное – хорошее настроение. Кого здесь только нет! И англичане, и индусы, и китайцы, и аборигены, и рыжебородые ирландцы... – весь букет многонациональной Австралии. На головах у всех – широкополые шляпы, чтоб солнечный удар не хватил! Трудно не пуститься в пляс! Лица – хроническая смеющаяся маска. Только успокоишься, как на сцену опять влезает кто-то, заставляющий расплыться в улыбке. Народ радуется жизни, не придавая значения своему внешнему виду: толстый ли ты, худой ли, лысый, беззубый... Чем не артист? А кто робеет – это легко исправить. Рядом – палатки с вином, виски и популярной едой. Спиртное придаст смелости. Где-то здесь, в толпе, затерялся и Том, поглощенный одной единственной мыслью: как хорошо жить на свете! Кумуларна привез его прямо на рынок, где публика беззаботно веселилась, а сам поспешил к «золотому» павильону, чтобы до открытия успеть переговорить с Гарри.

                ***

Желающих принять участие в демонстрации самородков собралось довольно много. Узнав об этом, Джеймс и Ник тоже решили попытать счастья. Уж очень не хотелось упустить шанс подзаработать! Правда, не давал покоя вопрос: как в дальнейшем распорядиться столь крупной добычей. Ник считал, что всё надо поделить на троих, но Джеймс придерживался другой точки зрения. Жуткие перемены произошли с человеком! Раньше старина Джеймс никогда не был скрягой, а тут, прямо-таки, с ума сошел от внезапно свалившегося богатства. Психика не выдерживала такого огромного количества золота! Он задирал рубаху, показывал синяки на ушибленных ребрах, жалел свою хромую ногу, и, потрясая кулаками, орал, что золото досталось ему не просто так, а, в угрожающей жизни, битве с животным. Что огромный кенгуру нанес непоправимый вред его, и без того слабому, здоровью! «А если б он меня убил? – неустанно повторял он, – а если б я погиб в этой схватке?» Если б, если б… – "страдалец" выдумывал всё новые и новые кошмары! Это вызывало у Ника безудержный смех. Но Джеймс, потеряв всякий контроль над собой, готов был чуть ли не в драку кинуться! Куря сигарету за сигаретой, он то и дело выкрикивал:

– А Том, паскуда, здесь вообще ни при чём! Он даже не знает об этой находке! Пусть скажет «спасибо», что я согласился идти с ним к аборигенам!

Ник возражал ему и взывал к совести.

– Это ты скажи спасибо, что Том заболел, – теряя терпение, выпалил он, – иначе мы бы никогда не попали к нунгарам! Не знаю, за что ты взъелся на него. И Том, и я, и ты – мы все одинаково причастны к этому самородку! Вспомни, это ведь я заставил тебя вернуться к яме! Получается, что я и нашел золото! И, как видишь, не ору во все горло.

Похоже, Джеймс окончательно потерял рассудок. Он зло сверкнул глазами и процедил сквозь зубы:

– Бездельник твой Том и ты вместе с ним. Особенно ты! Ты кто такой есть? Ты вообще не старатель! Дурак я, что взял тебя, умника, с собой. Смотри, как разговорился, приблудок несчастный! Как попал к нам в компанию, так и вылетишь, без всякой компенсации за труды! Много взял на себя, сосунок! И откуда в тебе такие речи – поделить поровну? А? Где-то я уже это слышал! Да на твоей же исторической родине все так и говорили, морда еврейская!

Ник опешил. Это было правдой, он действительно происходил из семьи иммигрантов, сбежавших из бывшего Советского Союза. Причиной являлась всё та же «пятая графа» в паспорте – «неподходящая» национальность, сломавшая жизнь его отцу. В Австралию Николку привезли грудным младенцем, он никогда не видел ни Советского Союза, ни легендарной Одессы, в которой родился. Тень отчуждения скользнула по его улыбчивому лицу. «Вот тебе и старший товарищ!» – разочарованно подумал Ник, сожалея о том, что, когда-то давно, рассказал эту историю Джеймсу. Внимательные глаза юноши грустно смотрели на бывшего друга.

Спорщики стояли в конце очереди, привлекая к себе дурное внимание, а владельцы самородков в это время осаждали учредителя выставки, немолодого седовласого джентльмена – самого главного здесь человека.

                ***

Это был всем известный золотопромышленник Гарри, за долгий свой век видевший много жизненных перипетий. Вначале – осуществлял мечту детства и с небольшой группой старателей исходил пол-Австралии. Для неокрепшего подростка это было весьма серьезным испытанием. Он мужественно сносил ожоги от раскаленных камней, шарахался при виде ядовитых змей, в ужасе глядел на плавящиеся подошвы своих бутс. Изнуряющий жар вышибал сознание, хрупкие плечи ныли под тяжестью амуниции, но природные упрямство и целеустремленность не позволяли бросить начатое дело.

Первые деньги пришли к мальчишке, когда ему было всего шестнадцать лет! Купленный по дешевке металлоискатель (новый – стоит очень дорого!) однажды сообщил, что у него под ногами находится маленькая золотая песчинка. Помнится, он носился с ней целый день и называл жуткой радостью.

Позже юноше повезло больше: как-то, уже в самостоятельном походе, он нашел стограммовый самородок и, возвратившись домой, описал эту местность отцу. Будучи геологом по образованию, отец знал, что в районе, который указал сын, залегают кварцевые породы. А в них попутным компонентом, как раз и встречается золото! Он поднял рабочие карты былых разведок и с большой долей вероятности предсказал в этом месте существенные залежи драгоценного металла. Сын, не мешкая, застолбил там участок и стал вести разработку карьерным способом. Расчет оказался верным: Гарри попал в золотую жилу! Приобрел лицензию, сроком на двадцать лет, которая обошлась ему, всего-то, в пять тысяч долларов, а золотишка в пласте оказалось немеряно! Так и сделался он состоятельным человеком, во многом потому, что в Австралии действует мягкое законодательство: всё, что удается добыть или найти, принадлежит лично нашедшему, налог с добычи не взимается. Одно важно: надо действовать строго в рамках закона. На этот счет существует разные варианты. Старатели могут приобрести поисковую лицензию и на более короткий срок, скажем, на два года, заплатив за нее небольшие деньги – всего около тридцати долларов. И, если в будущем не разочаруются трястись по гиблым местам в «закипающем» внедорожнике, где риск опрокинуть машину или слететь с обрыва очень высок, если не устанут бить ноги о раскаленные прерии и не ослепнут от, застилающего глаза, пота, то могут продлить себе такое «счастье» на любое время.
             Золотоискание – тяжелый, рискованный и прибыльный бизнес. Однако решающее в нем, всё же, – «госпожа удача». Старателю может и не повезти! Может оказаться и в накладе! Безоблачно не бывает. К тому же, есть ряд ограничений, в каждом штате – свои, где указан жесткий перечень технических средств и оборудования, разрешенных к применению. В штате Виктория, например, можно использовать только подручные средства: кирки, лопаты, сита, лотки...  Установить же мини драгу для намывки золота в ручье – не выйдет! Нельзя искать и в заповедниках, на территориях городов и землях, принадлежащих аборигенам. В этом бизнесе – у кого как. Кто – непосильным трудом добывает жалкие крохи, а кто, в буквальном смысле, спотыкается о самородки или находит их на склонах гор после дождя. По здешним правилам все найденное согласовывается с предельно допустимыми нормами, оговоренными в лицензиях. Золото можно сдать частным скупщикам, определить в государственные пункты, заложить в банк, вывезти из страны... Много чего можно, главное – добыть его честно. Штраф за незаконную индивидуальную разведку – более 150 тысяч долларов.

           «Золотой» магнат Гарри хорошо знал законы, имел доброе имя и строго следил, чтобы не скомпрометировать себя. Показ самородков – было его хобби. Устав от своего треклятого карьера, который приносил не только прибыль, но еще и большие неприятности, – досаждали власти и Партия зеленых, – он нашел спасение в проведении выставок, иногда организовывая их в густонаселенных областях Австралии. Это было серьезным, требующим внимания, делом, однако привносящим в жизнь свежую струю.
               
      О самородках Гарри знал всё. Его каталоги хранили бесценную информацию, в том числе и криминальную. За консультацией к нему не раз обращались сотрудники из государственных органов. Да и мошенники многое бы дали, только бы взглянуть в этот тайный реестр! Но довольствоваться приходилось лишь общедоступной информацией, которая выставлялась в залах для ознакомления публики. Экспозиции, которые проводил Гарри, выглядели очень презентабельно. Кроме недавно найденных натуральных самородков, демонстрировались и реплики (копии) самородков прошлых веков. Некоторые из них даже можно было приобрести на память, вместе с историей обнаружения. Понятно, что владельцы былых сокровищ давным-давно распорядились их судьбой, превратив золото в доллары, но поражающие воображение размеры этих находок, а главное – их количество, красноречиво свидетельствовали об огромных золотых запасах пятого континента. Австралийцы очень гордятся этим и беззаветно любят свою богатую страну. Часто, идя по самой обыкновенной улице, видишь во дворах поднятый австралийский флаг, выставленный вовсе не для парада или по приказу мэра, а по зову сердца. Любое мероприятие, представляющее Австралию, собирает множество народа. Вот и сейчас, не жалея денег, на любимое зрелище публика валит валом. В демонстрационном зале незримо присутствует охрана. Случалось, криминальные молодчики, толком не зная с кем имеют дело, подсовывали Гарри что-нибудь ворованное. Тут им было не до смеха: подходил неподкупный полисмен и судьба их решалась просто. Призрачные дивиденды оборачивались тюремным сроком.
           Очередь по приёму экспонатов быстро таяла. Кумуларна без проблем сдал свои драгоценные вещицы, и, пряча в карман квитанции, поспешил к шумной толпе, мечтающей поскорее попасть внутрь павильона. Но у Джеймса с Ником возникли серьезные осложнения. Дело в том, что старатели не могли заполнить декларацию и ответить на самые простые вопросы. Нашли-то они самородок на запрещенной территории! Эта земля принадлежала нунгарам и все, что содержалось в ее недрах, разумеется, тоже им. Да и в лицензии у них был указан совсем другой район!

Краем глаза обескураженный Джеймс поймал тяжелый взгляд полисмена. Запахло большим скандалом. Надо было скорее уносить ноги, но Гарри, отчего-то, тянул время, внимательно рассматривая тяжелый золотой обломок.

– Ладно, парни, – наконец, сказал он, – вы сначала определитесь с документами, как там и что, а потом приходите. Сами видите, сегодня уже не получится. Самородок действительно новый и очень интересный! Потрясающий самородок! Только, где вы его взяли? И почему до сих пор не зарегистрировали? Я ведь должен представить всё как положено, указать его массу, габариты и настоящую историю.

Видя, что хозяин выставки добродушно отпустил старателей, полисмен иронично ухмыльнулся.

Двери «золотого» павильона открылись.

 

 

                Нунгары      
                часть 3
               
               Выйдя от Гарри, бывшие товарищи тут же расстались. Ник не прочь был дотащить золото до машины, помочь старику, но, прочитав в его глазах: «Не подходи, не то убью!» – передумал. Не взглянув на парня, Джеймс взвалил на плечи драгоценный груз и, припадая на ушибленную ногу, тяжело зашагал к автостоянке. Он даже не попрощался. Ник грустно глядел ему в след. Стирая со лба холодный пот, которым покрылся еще там, в приемной, когда они с Джеймсом были на волоске от задержания, – юноша поймал себя на мысли, будто бы чувствует запах дыма. «Интересно, что здесь может гореть? – подумал невезучий золотоискатель, и, не найдя вокруг ничего подозрительного, усмехнулся, – верно говорят: у страха очи велики! Похоже, это пятки мои горят, чтобы я поскорее убирался! Хотя, почему, собственно, убирался? – пришла в голову трезвая мысль, – золота со мной нет, а, значит, нет и опасности».
                Спешить и вправду было некуда. Но, от греха подальше, Ник, все же, отошел от павильона и сел на лавку под огромным фикусом, наблюдая за толкающимися у входа людьми. Все хотели скорее попасть в огромный зал, объять восторженным взглядом сверкающие куски золота, оценить их мощь и сумасшедшую стоимость. Показ предполагал десять миллионов долларов прибыли, половина из которой, по закону, должна была принадлежать мэрии. Ходили слухи, что сегодня будут предъявлены самые знаменитые самородки, которые раньше нигде и никогда не выставлялись.          
                ***
                Заждавшаяся публика, наконец, хлынула внутрь демонстрационного зала. На стеллажах, покрытых бархатом, искрясь и сверкая, покоилось золото – вожделенный металл, сводящий людей с ума, мотив изощренных преступлений и залог мирового господства. Золото глядело отовсюду! Коварное его сияние играло неуловимыми бликами. Подсветка экспонатов удивляла виртуозностью. Камеры видеонаблюдения фиксировали любое телодвижение.
                Самородки были представлены в хронологическом порядке: найденные в прошлые века, добытые за последние десятилетия и те, которые обнаружили совсем недавно. В особом отсеке, под названием «Выдумки природы», демонстрировались редкостные предметы причудливой формы, поднимающие настроение. Среди них находились и вещицы, предложенные Кумуларной. Напротив этого интересного отсека, на самом видном месте, монументально расположился стеллаж с дубликатами сокровищ, представляющих интерес для мировой истории. Золотые глыбы, выставленные здесь, потрясали воображение не только шокирующей массой, но и являлись гордостью Австралии.
                От нахлынувших чувств и переизбытка впечатлений, разгоряченные посетители как-то сразу притихли, слушая компетентного гида.
–   Друзья мои, – сказал он, – сейчас вы проходите мимо одного из знаменитейших самородков мира. Перед вами – уникальная «Плита Холтермана», весом около двухсот девяносто килограммов! Здесь представлена её абсолютная копия. В свое время, в 1872 году, эта плита произвела неслыханный фурор. Изображение золотой глыбы, высотой более ста сорока сантиметров, печаталось во всех средствах массовой информации. Популяризировал находку сам владелец, некто Бернард Холтерман. Этот человек был не только удачливым золотоискателем, но и известным австралийским политиком, профессионально занимающимся фотографией. Снимки невиданной гигантессы облетели весь свет. Для неискушенных обывателей это было сенсацией. Но эксперты в данной области заявили, что самородком плиту назвать никак нельзя! По сути, это монолитный обломок золотой жилы. Самородком принято считать более-менее чистый металл крупной формы, в идеале – абсолютно чистый. А «Плита Холтермана» являлась сплавом золота с кварцем. Теперь, по прошествии столетий, трудно сказать достоверно, сколько в ней золота было на самом деле. Документы свидетельствуют о якобы девяносто пяти килограммах, а это – всего-навсего третья часть от заявленной массы! Выходит, что неслыханный «самородок», претендующий на звание самого крупного в мире, бросил тень авантюриста на своего хозяина.
    –  А теперь взгляните сюда, – продолжал гид. – Вы видите сразу три больших бесформенных самородка весом шестьдесят один, сорок два и тридцать восемь килограммов. Все они найдены в «Золотом треугольнике Австралии». Треугольником называют земли между городами Балларат, Веддерберн и Бендиго. В этом регионе, площадью десять тысяч квадратных километров, сосредоточены самые крупные залежи драгоценного металла. Эти три самородка добыты недалеко от Балларата в 1853 году. Вскоре, здесь же, был обнаружен еще один более крупный экземпляр, весом шестьдесят девять килограммов. Он считается вторым по величине из когда-либо найденных «чистых» самородков. «А какой же был первым?» – спросите вы. Первым был – «Желанный незнакомец», историю которого я вам сейчас поведаю. В 1869 году два британских золотоискателя, Джон Дисон и Ричард Оутс, попавшие в Австралию на волне «золотой лихорадки», ехали домой со своих безнадежных приисков. Участки их находились рядом, поэтому друзья пользовались общей телегой, запряженной старой кобылой, которая возила их на работу. Подслеповатая кляча ежедневно била копыта туда-сюда, и, ожидая хозяев, мерно жевала сено в тени, наспех сколоченного, навеса. Дни тянулись изнурительно однообразно. Горячие ветры иссушили души искателей, палящее солнце сделало лица грубыми. Месяцами парни возвращались домой пустыми, сетуя на лживых советчиков, из-за которых они выбрали эти бесперспективные земли. Опускались руки. И вот однажды кобыла сослепу забрела в глубокий кювет. Наскочив на огромный камень, телега скрипнула и застряла. Послышался хруст треснувшего колеса. Пытаясь его вызволить, парни взяли кирки и стали выдалбливать, препятствующий движению, предмет. Вытащив его наружу, поняли, что счастье, наконец, улыбнулось им. Старатели нашли самый большой самородок из чистого золота, который когда-либо встречался в Австралии. Условные размеры бесформенного сокровища составляли шестьдесят сантиметров в длину и тридцать – в ширину! Однако друзей тут же посетил ужас: самородок надо было безопасно вывезти в надежное место. В те далекие времена бесчинствовало много разбойников. Не стоит забывать, что Австралия была ссылкой для всякого рода преступников! Ограбление и убийство считались обычным делом. Джон с Ричардом жили в небольшом городке – Данолли, находившемся в пятнадцати километрах от места, где случилась поломка. Это расстояние надо было каким-то образом преодолеть. Тайно, под покровом ночи, старатели притащили ценный груз в дом Дисона – ближайшее безопасное место, где несколько дней, на заднем дворе, обжигали на огне, чтобы очистить от налипшего черного кварца. Теперь самородок был готов к любым банковским операциям. Но в отвалившемся кварце продолжало сверкать золото! Друзья разбили его в пух и прах, добыв еще полтора килограмма желтого металла. Теперь оставалось только поскорее избавиться от, угрожавшего жизни, рокового предмета. Решили, что, для безопасности, самородок поедет в банк под юбкой миссис Дисон, жены Джона. Наняли дилижанс, усадили в него даму, под ноги ей водрузили «мешок с картошкой», расправили на юбке оборки, – и в путь! Сами джентльмены, конечно же, примостились по обе стороны от нее! А, в спрятанных под одеждой кобурах, наготове держали оружие. Добрались, надо сказать, благополучно. Однако такое большое количество золота одним куском было слишком велико для банковских весов. Потеряв дар речи, клерки таращили глаза. Тогда конспираторам пришлось, используя тот же метод, нанести визит ещё и местному кузнецу, который разделил глыбу на три части. В результате этой сугубо «тайной» операции, о самородке узнал весь город. Но это уже ничем плохим не грозило. Золото было принято банком, который выплатил счастливым клиентам 9 563 фунтов стерлингов, что являлось эквивалентом средней заработной платы (из расчета 3000 долларов в месяц) за целых сорок два года! Деньги, разумеется, друзья сразу вложили в банк под огромные проценты. Масса «Желанного незнакомца» составляла семьдесят два килограмма чистого золота! В память об этом событии, в месте, где он был найден, возведен гранитный обелиск. По расценкам 2019 года, этот щедрый дар природы стоил бы около трех миллионов долларов.
              Экскурсовод шел дальше. Остановившись около четырех крупных самородков, он задумчиво сказал:
–   В городе Бендиго есть небольшой пустырь, поросший диким кустарником. Теперь там никто не ходит, разве что, забредет случайно. Когда-то в этом месте была знаменитая золотоносная шахта, в которой произошел взрыв, забравший жизни бригады молодых проходчиков. В память об этой трагедии, в глубине непролазного буша, лежат семь надгробных плит. Правда, имена погибших прочесть уже невозможно, их стерло неумолимое время. После случившегося, владелец прииска, через подземный ход, соединявший шахту с его виллой, вынес оттуда несколько больших самородков – последнее, что было добыто погибшими парнями. Вот, эти самородки лежат перед вами. Каждый из них, как видите, превышает сто унций. На современном языке – чуть больше трех килограммов.
           Посетители выставки неспешно двигались меж длинных стеллажей, где рядом с золотом, на табличках, дублировалась информация, данная гидом. Слушая множество захватывающих историй, группа, наконец, подошла к самородкам, найденным за последние десятилетия.
 –    Друзья, взгляните на этот корявый пенёк. Хотя, конечно же, это совсем не пенёк! Это огромный золотой самородок! Но так уж его обозвал некий водитель, которого угораздило выйти на свежий воздух покурить! Он остановился на обочине загруженной трассы с весьма активным движением. На этом неприглядном участке никто никогда не останавливался – здесь не было ни кафе, ни автозаправки. Не увидев вокруг себя ничего подходящего, где бы присесть, он подошел к запылённому придорожному пню, торчавшему из земли. Сидеть на нем было твердо и неудобно, человек от досады пнул его ногой. Нога разболелась, а пень оказался весом в девяносто семь килограммов!      
–    Слева от него, – гид указал на длинный сверкающий предмет, – представлен самородок «Рука Веры», заявивший о себе в 1980 году. То ли это имя женщины, то ли – порыв к Всевышнему, но добыт он был с помощью обыкновенного металлоискателя, что само по себе удивительно. Таким детектором обычно берут мелкие предметы – золотые крупицы, небольшие включения в кварце… А этот – весит двадцать семь килограммов шестьсот шестьдесят граммов! – Самый крупный экземпляр, добытый ручной техникой. Взят он был близ Кингауэра в штате Виктория. Дальнейшая судьба его довольно необычна: самородок выкупили американцы и увезли за океан. С тех пор, привлекая клиентов магическим блеском, он выставлен на показ в фойе одного из популярных казино Лас-Вегаса. А на нашей выставке вы видите его позолоченную копию.    
                Зная всю подноготную золотодобывающего, во многом тайного, бизнеса, гид несколько нахмурился и сказал, что теперь, к сожалению, крупные экземпляры не объявляют публично. Внутри «Золотого треугольника» по-прежнему находят удивительные вещи, однако пытаются это скрыть – переплавить, продать... Много уголовных дел ведется на эту тему. Официальные данные свидетельствуют, что в последнее время с одних только викторианских месторождений поднято более тысячи трёхсот крупных самородков, вес которых превышает пятьсот граммов. Четыреста из заявленных – весят в два раза больше! Реально можно предположить, что истинная цифра, мягко говоря, не совпадает с обнародованной. Сокрытие фактов, разумеется, наносит существенный вред престижу Австралии, хотя, после Китая, она по-прежнему держит второе место в мире по добыче драгоценного металла.
–  Впрочем, как бы там ни было, – улыбнулся экскурсовод, – честные люди ещё не перевелись! И в сентябре 2018 года вблизи города Калгурли, в штате Западная Австралия, бурильщик по имени Генри Доул, вырыл вот эти два золотых самородка, – все взглянули на огромные бесформенные предметы. – Приятная новость, как и полагается, облетела весь мир! Один из экземпляров, массой восемьдесят девять килограммов, по подсчетам, содержит в себе шестьдесят три с половиной килограмма чистого золота! Стоимость его оценили в два миллиона долларов! Это самый крупный из недавно найденных самородков. Трое рабочих насилу извлекли его из земли. К тому же, после обнаружения этой глыбы, рядом с ней, была найдена и другая, весом под шестьдесят килограммов! Люди, присутствующие при транспортировке этих громадин, утверждали, что за долгие годы работы ничего подобного не видели! Однако повторюсь, это не является истиной в последней инстанции и говорить о «самом крупном самородке», по меньшей мере,  несерьёзно. Много чего находится под покровом тайны.   
                Группа слушателей увеличивалась, гид продолжал знакомить с новыми интересными фактами, а народ всё не иссякал… Первый день работы экспозиции выдался весьма успешным, обещая неплохую прибыль.
                ***
                Гарри внимательно следил за происходящим в зале, делая пометки в маленьком ноутбуке. Вдруг к нему подошел посыльный из госдепартамента с просьбой выйти наружу. Перепоручив дела помощнику, бизнесмен последовал за ним. Как ни странно, посыльный оказался большим чиновником. Видимо, он пришел на выставку с тайной проверкой, чтобы лично составить мнение об истинных доходах Гарри. Чиновник был похож на бальзаковского Гобсека и одним этим уже вызывал к себе дурное чувство. «Вас нигде невозможно застать, – раздраженно сказал он, – а приглашения к нам вы игнорируете!» – и с тайным злорадством вручил Гарри пакет. Золотой магнат тут же вскрыл его. Среди нескольких надуманных жалоб от Партии зеленых, – все о вреде экологии, – был один очень серьезный документ, где в ультимативной форме требовалось срочно ликвидировать западный отвал действующего рудника, то есть, очистить площадь размером почти в три с половиной гектара!
– Это превосходит всякое человеческое терпение! – возмутился Гарри, – сколько можно меня терроризировать? Давайте сядем и поговорим обстоятельно. Я ведь имею по данному вопросу отсрочку на три года, и вы это хорошо знаете, но все равно приходите и требуете немедленных действий!
     Они отошли в сторону от шумной толпы, ища подходящего места для беседы. Увидев невдалеке тенистую скамью, направились к ней.
                ***
                Шло время, Ник всё сидел, не зная, что делать. В одночасье рухнули все планы. Было бы неплохо, думал он, возвратиться к родителям, которые жили в соседнем районе. Однако при таком ажиотаже доехать туда не представлялось возможным. Трассы превратились в сплошные заторы. Оставалось – искать ночлег в этом городе. «Любезный» Джеймс к себе не пригласил, хотя ранее договаривались об этом, а Том, который был местным, пребывал у нунгаров. Во всяком случае, так считал Ник. Он не знал, что друг его жив и здоров, и находится где-то совсем рядом. Перед глазами впечатлительного юноши то и дело всплывала священная пещера, где на мшистом каменном полу, без признаков жизни, лежало обнаженное тело Тома. Тусклый свет, льющийся откуда-то сверху, сизой дымкой колыхался над тлеющими снадобьями. Звенящее безмолвие царило в Вандималунге, повсюду чувствовался таинственный взгляд Яилармы. Память не отпускала события того дня, покоя не давал невиданный ливень с громыхающим небом, молнии, озаряющие пространство, и, несущийся сквозь стихию, потрепанный внедорожник. «Интересно, помог ли дождь Яиларме?» – думал Ник. Тяжелые мысли настолько захватили парня, что он не заметил, как подошли какие-то джентльмены и сели рядом. Но вскоре едкий дым сигары заставил его очнуться. Один из собеседников был крайне расстроен, постоянно курил и выкрикивал: «Это прямой грабеж»! Ник стал невольным свидетелем неприятного разговора.
–    Вот вы являетесь офисным служащим, – попыхивал сигарой куривший, – вы хоть представляете себе объем требуемых работ? Вы очень далеки от реалий! Вы никогда не видели отвал таких размеров, не понимаете, что это такое! Мне предстоит вывезти около двух миллионов кубометров породы! Считай, восемьдесят тысяч карьерных самосвалов! О-о-о… Это обойдется мне в сто миллионов долларов! Потрясающая сумма!
                Юноша осознал, что слышит знакомый голос, спутать который никак не мог. Незаметно обернувшись, убедился, что не ошибся. Возмущался Гарри, тот самый благородный джентльмен, который, всего несколько часов назад, не стал поднимать шум и не отдал их с Джеймсом, вместе с краденным самородком, полисмену.
–   Но, простите, – возражал Гобсек, – дальше терпеть это безобразие никак невозможно! Ваш отвал мешает строительству новой трассы, я уж не говорю о том, что «Зеленые» абсолютно правы!
–   Мешает трассе… Да вы умышленно прокладываете ее, задевая мой карьер! Его можно беспрепятственно обойти, но вы не хотите! У вас нездоровый интерес ко мне! Пять лет назад, по вашему же требованию, я разгреб отвал с восточной стороны. Он, видите ли, мешал созданию парковой зоны. Ну, и где она, эта парковая зона? Поиздержался я тогда весьма изрядно, но выходит – зря!
           Чиновник хотел что-то возразить, однако Гарри перебил его:
–    Всё строите, всё улучшаете… В каком ничтожном направлении работают ваши мысли! Создаете проблему вокруг какого-то периферийного отвала! И в то же самое время госдепартамент скрывает тот факт, что в прошлом месяце горно-металлургическая кампания «Rio Tinto» взорвала священные пещеры аборигенов племени пууту кунти курама. Что вы на это скажете? А возраст их – 46 тысяч лет! Это же ледниковый период! Куда смотрели власти? Если бы эти пещеры и египетские пирамиды оказались в одном большом музее, то усыпальницы фараонов пришлось бы поместить в секцию «Современное искусство»! – Гарри рассмеялся, – а какой удар был нанесён коренному населению! Люди племени отчаянно защищали наследие предков. В пещерах уничтожены ценнейшие артефакты! – И что? – Да ничего! Никаких санкций не последовало! А меня за какую-то гору никчемных камней лишаете сна и покоя! Вот и получается, что действия ваши не поддаются никакой логике! Неграмотные аборигены куда больше радеют о государственных делах. Лучше бы вы на такие вопиющие безобразия обращали внимание, а не досаждали мне своей дурацкой трассой!            
                Гобсек был сражен неслыханной дерзостью и поразительной информированностью бизнесмена. Он немало смутился, но, держа неприступную чиновничью маску, за долгие годы работы ставшую тавром, сказал:
–     Сенат Австралии заявил, что начато расследование всех обстоятельств, касающихся разрушения этих священных пещер.
–     В пустой след…  – вздохнул Гарри, – какая от этого польза? Наказание, если оно, конечно, будет, абсолютно несоизмеримо с безвозвратно утраченными историческими ценностями, – и, прищурившись, взглянул на чиновника:
–    А вам, уважаемый мистер, как вас? Впрочем, это неважно, я скажу вот что. В ближайшее время убрать отвал я никак не смогу. При всем своем желании. Я просто не располагаю ста миллионами долларов. Я очень много вложил в выставку. Так что, придется подождать.
–    Что ж, – Гобсек одарил Гарри уничтожающим взглядом, – я вас предупредил, теперь со спокойной совестью могу передать дело в суд. 
–    Как вам угодно, – отпарировал тот.
–    Имейте в виду, с судебными тяжбами дело обойдется еще дороже, – съязвил чиновник на прощанье и подумал: «Какая бесстрашная сволочь этот золотодобытчик! Надо бы его ещё оштрафовать на круглую сумму»!               
                Теряясь в толпе, блюститель закона исчез. Гарри выглядел совсем разбитым. Он будто окаменел, только остаток сигары в уголке поникшего рта живился дымком.
                Ник смотрел на этого недосягаемого для себя человека и думал: неужели дела его в самом деле так плохи, неужели нельзя ничем помочь? Не хотелось в это верить! Ник с детства был удивительным ребенком. В своих забавах придумывал вещи, взрывающее разум! При этом, не только избегал родительских наказаний, но еще и мог убедить их в жестокости и неправоте! Его отцу друзья часто говорили: «Надо же, какой умный малец у тебя растёт! Прямо вундеркинд!» Они, отчего-то, упускали из вида, что мальчик, как ни как, был сыном доктора наук, который ревностно следил за его образованием. «Безжалостный» родитель не только давал отпрыску ценные знания, но и нагружал его мозг самыми каверзными головоломками, приучая мыслить. На первый взгляд Ник не производил серьезного впечатления – лицом был похож на ангельски красивую мать, но умом – в точности повторял отца. Сидя на одной лавке с прожженным бизнесменом, ему вдруг стали приходить в голову самые фантастические варианты решения услышанных проблем. Впрочем, как знать? Может, и не фантастические! Часто ведь, в каждодневной рутине, даже самые умные люди упускают из вида какие-то очень существенные моменты, лезут в дебри, усугубляя и без того сложную ситуацию. А она, на взгляд стороннего человека, ясна как божий день. Ник решился заговорить с Гарри. Повод нашелся сам собой.   
–   Простите, – обратился он к нему, – вы, случайно, не чувствуете запах дыма? Мне все время чудится запах дыма! Действительно что-то горит или мне кажется? 
                Очнувшись от размышлений, Гарри тупо взглянул на, сидевшего рядом, парня. «Откуда он здесь взялся»? – промелькнула мысль. Разговор с чиновником совсем выбил его из колеи. – Ба! Да это же тот самый юнец, который был с хромым проходимцем! – вспомнил он. Пожалев именно его, а не пожилого скрягу, он и отпустил их, решив, что не стоит молодому человеку портить жизнь.
–     Запах, говоришь? Какой запах?
–     Ну… я все время слышу запах дыма! Он всюду меня преследует!
–     Это, наверное, на рынке жарят барана, оттуда и тянет, – небрежно буркнул Гарри и направился к павильону.
–     Погодите! – Ник преградил ему путь, – как бы вам сказать? – запинаясь, тараторил он, – понимаете, так уж вышло! Я случайно был свидетелем вашего разговора… Я знаю, у вас большие неприятности… Нехорошо подслушивать… Но я не подслушивал! Просто вы очень громко выражали эмоции! А мне в это время пришла в голову неплохая мысль. По-моему, разоряющие вас обстоятельства можно значительно удешевить! Я вдруг подумал, что могу быть вам полезен.
                Гарри смерил Ника оценивающим взглядом и зашелся смехом. Даже слезы выступили! До полного «счастья» ему не хватало только тюрьмы или этого самонадеянного идиота с лицом Христа – спасителя!
–    Ну наглец, ну умора! – хохотал он. – Не искушай судьбу, парень, иди с Богом! Выбрался из одной беды, не лезь в другую! Ты же ровным счетом ничего не соображаешь, а пытаешься давать советы!
–    По-моему, – возразил Ник, – ситуация ваша и так уже хуже некуда! Я не смогу навредить еще больше! Отчего же вам не выслушать мою идею? К тому же, абсолютно бесплатную!
–    Откуда ты взялся на мою голову?! – Гарри зло посмотрел ему в глаза. – Сколько времени я угробил на дотошного чинушу! Он мне все мозги вынес! А тут – ты ещё со своими глупостями! Ты вообще нормальный или нет? Ты, случайно, не Наполеон Бонапарт? – выпалил Гарри и тут же осекся, подумав, что парень действительно может страдать шизофренией и, уже без раздражения, добавил:
–   Извини, мне давно пора быть в зале, руководить экспозицией, я больше не могу вести с тобой разговоры ни о чем. Прощай!
              В это время из павильона вышел Энтони, помощник Гарри. Его раздражал нестерпимый шум, доносившийся откуда-то сверху. Он поднял глаза. В небе, как никогда, было много вертолётов. Не успевал один скрыться из вида, как появлялся следующий. Увидев босса, стоявшим с каким-то незнакомцем, он сделал ему знак рукой. Гарри поспешил навстречу, не переставая удивляться, до чего потрясающий дурак этот парень!   
–    Я знаю выход! – Услышал он за спиной тихий голос Ника.
–    Знаешь, знаешь… Тебе ли не знать? – тяжело вздохнул бизнесмен и зашел в павильон.
               Ник возвратился на лавку. «И правда, зачем я лезу не в свое дело? – оскорбился он, – пускай выкручивается как хочет!»
–   С кем это ты говорил? – поинтересовался Энтони.
–   Да вот, дурачок тут один нашелся! Предлагает выход из моего пикового положения!
–   И что? Стоящее предлагает?
–   Ну вот! И ты – туда же! Не хочу я слушать всякий бред!
–   А я бы на твоем месте послушал. Вдруг он наведет на какие-нибудь неординарные мысли? Мало ли что? Всяко бывает.
–   Ты это – серьезно?
–   Вполне! – улыбнулся помощник, – подумай сам, ты ведь ничего не теряешь. Кстати, кто такой этот парень?
–   А черт его знает! Сегодня пытался впарить мне краденный самородок.
–   Значит, можно предположить, – аферист.
–   Говорю же: не знаю! Раньше я его никогда не видел. Да и не похож он на афериста! Ладно, давай вернемся, послушаем дурака. Давно я так не смеялся!
–   А ты не чувствуешь какой-то странный запах? – спросил Энтони, – что-то стало тяжело дышать!
–   Вы что, с ума все посходили? – возмутился Гарри, – одному ненормальному чудится дым, другому – запах… Не видишь, что ли? Я курю!               
               
                ***
               От усталости Ник лег на скамью. В кармане – ни шиша! Комфортный ночлег не предвиделся. Может статься, и спать придется на этой лавке! Хотелось есть. Впервые в жизни он производил впечатление бомжа: волосы слиплись, рубашка была измятой, об обуви и говорить не приходится! «Видел бы меня папа»! – подумал нерадивый сын. Когда ему вздумалось заниматься золотоисканием, они сильно поругались. Отец считал, что надо поступать в университет, а не таскаться с металлоискателем по диким прериям. Нику же хотелось испытать себя на этом тяжелом поприще, хотелось романтики и острых ощущений. Так, со скандалом, они и расстались. 
               Раздумья прервал насмешливый голос Гарри:
–   Ну, самонадеянный балбес, давай, излагай свою идею!
      Ник вскочил, искоса поглядывая на подошедших джентльменов.
–  Чего молчишь? Идеи кончились?
         «Как тяжело разговаривать с серьезными людьми!» – подумал Ник. Он опустился на лавку и сказал:
–   Идея, в общем-то, простая. Видите, какой жуткий ажиотаж производит золото?! В павильон – нескончаемая очередь. Все обезумели, лезут, толкаются! А почему? – Всего-то – посмотреть на него, разок взглянуть! А что будет, если появится возможность бесплатно его приобрести или, скажем, приобрести, не особо стараясь?
Гарри остолбенел.
–   Ты, что, предлагаешь мне раздать его, что ли? – он возмущенно поднял брови, – впрочем, я так и знал, что разговор с тобой будет идиотским!
–   Нет, не раздать, – помолчав, сказал Ник, – есть вариант куда умнее. Правда, для его реализации нужен золотой песок… Эдак, миллионов на пять-шесть… У вас есть золотой песок?
–   Причем тут золотой песок? Что ты городишь, парень?
–    И все-таки, песок у вас есть?
–    Ну, есть. И что?
–    Вот и хорошо. А идея такая. Вы сейчас, немедленно, даете по штату объявление, что отвал, предназначенный к уничтожению, еще содержит какой-то процент золота, которое можно извлечь гидравлическим способом. А у вас – карьер, соответствующего оборудования нет, словом, мытьём вы не занимаетесь. Сообщите также, что желающим вывезти несколько тонн породы, вы отдадите всё найденное бесплатно. Я гарантирую, что понаедут парни со своей техникой и за милую душу разгребут ваш злосчастный отвал! Еще кому-то и не хватит! Разумеется, перед этим, тайно, поверхность насыпи надо обогатить золотом, неглубоко... Зарыть, обсыпать, -- ну, это уж вы лучше меня знаете… Вот, по сути, и вся моя идея.
                В продолжение разговора Энтони не сводил глаз с Ника. Тот не обращал на него никакого внимания. Обратил внимание Гарри, отчего-то, пригрозив помощнику увольнением.
–   Да, хитроумный план, ничего не скажешь! Я потрясен. Только, если не сработает твоя идея и я разорюсь окончательно?! Как быть тогда? Ты, что ли, возместишь мне убытки? – То-то! Очень рискованно всё это. Вряд ли мне подходит такой вариант.
–   Ну, как хотите, – сказал Ник, больше мне предложить нечего. Хотя, для большей достоверности, я бы еще позволил частным лицам мыть золото вручную, в лотках. Так, где-нибудь, с края отвала. Они-то уж точно, всего за один день, найдут золотые крупицы и разнесут об этом молву! Вы ведь знаете, какое психологическое воздействие производит реклама, особенно такая неназойливая, которую создадут они. А потом – всё пойдет само собой.
               Гарри стало неловко от того, что он считал парня придурком, даже шизофреником, а в уме этому джентльмену никак не откажешь! Обманула ослепительная молодость, неуместная в таких делах!
–   Как твое имя, мыслитель? – впервые доброжелательно обратился он к юноше.
–   Николас. Ник Офштейн.
Гарри улыбнулся:
–   Почти Эйнштейн! Будем считать, что ты – его новое воплощение.
Парень засмеялся, а Энтони продолжал пожирать его глазами.
–   Не уходи далеко, – сказал Гарри, протягивая Нику визитную карточку, – сам понимаешь, мне надо работать! А я тут занимаюсь… черт-те чем! Я подумаю над всем этим, взвешу… А после закрытия выставки, встретимся здесь же. Идёт? Ты и вправду мне пригодишься! На свете мало мыслящих людей!
                Джентльмены стали удаляться. Энтони продолжал оглядываться на молодого человека, повторяя:
–    Боже! Как он сложен! Гарри, ты видел? Я с ума схожу!
–    Какая же ты скотина! – замахнулся на него босс, – не смей совращать юнца! Не то – удушу собственными руками!
 

                Нунгары, продолжение, часть 4.


                После беседы с Гарри, Ник почувствовал себя окрыленным и, насвистывая песенку, решил пошататься по рынку. Было уже далеко за полдень, продавцы сворачивали торговлю. Работать продолжали только, обслуживающие выставку, кафе, да еще задержался пожилой китаец, у которого на вертеле истекал жиром непроданный барашек. Чтобы товар не пропал, пришлось даже цену сбросить! Румяные куски мяса доставались клиентам за символическую плату. Для голодного Ника это было настоящим искушением. Глаза невольно скользили по жующим ртам, но в кармане у него гулял ветер. Скрепя сердце, он отвернулся и пошел в другую сторону.  Мельком взглянув на беззаботных обжор, сидевших за небольшим столиком, внимание его привлекло что-то знакомое. Сделав еще несколько шагов, он, всё же, решил вернуться. Окинув публику пристальным взглядом, увидел человека очень похожего на Тома. Человек общался с каким-то молодым парнем.  «Надо же! — подумал Ник, — если бы не пестрая рубашка, в которой обычно ходят аборигены, да странное кепи, — был бы вылитый Том!» В это время, сидевший к нему спиной, джентльмен, оглянулся.  Знакомый взгляд приветливых глаз спутать было невозможно! Ник остолбенел.
—     Ну, что ты смутился, парень?  — улыбнулся джентльмен, — я это, я! И, как видишь, жив и здоров!   
           Ник так измучился, вспоминая об оставленном у нунгаров, полумертвом своем товарище, что сейчас даже слова не мог вымолвить! Скрывая навернувшиеся слезы, он бросился в объятия Тома:
—    Как я рад, что ты жив!  – то и дело повторял он.
 Неудержимые эмоции захлестнули обоих, парни тискали друг друга, радостно похлопывая по плечам. Расспросам не было конца, как вдруг, оглядевшись, Том спросил:
—    А где Джеймс? В пивной, что ли? 
—    Джеймс… — промямлил Ник, — Джеймс уехал домой.
—    А ты, значит, не поехал,  остался один в чужом городе?  Глупая шутка!
Нику не хотелось ни вспоминать о случившемся, ни рассказывать. Джеймс в это время давно уже храпел на диване в своем уютном коттедже! Явившись домой чернее тучи, он швырнул драгоценный рюкзак в чулан, не зная за что, отругал жену, и изрядно напился.            
—   Так что там с нашим стариканом? Где это он запропастился? - продолжался допрос. 
Нику пришлось поведать неприглядную историю.
—   Странно, — задумчиво сказал Том,  — мы так долго работали вместе,  и я не замечал за ним ничего подобного!
—   Так вы ничего подобного и не находили!  — возразил Ник.
—   Твоя правда – не находили. Все больше – мелкие включения в кварце да небольшие самородки – так, до пяти, десяти граммов...
            Они сидели рядом с шумной компанией, которая отмечала какое-то торжество. Человек, с которым только что общался Том, поднимая бокал, приветливо кивал ему через стол. Ник уже не мог выдержать голод и, заглядывая в тарелку Тома, где еще кое-что оставалось, сказал:
—    А… можно я всё это доем?
Том опешил:
—    Как это — «доем»? Зачем — «доем»? — Он стукнул себя по лбу, — ну какой же я дурак! Почему я сразу не догадался, что ты голоден?! Прости! Я сейчас куплю тебе мяса! Хочешь баранины? Деньги у меня есть: Кумуларна дал три сотни! Так что, гуляем, парень!
—   Какой Кумуларна?  — спросил Ник.               
—   Да, встретился тут мне один замечательный абориген, я тебя познакомлю.
           Том мигом сбегал к китайцу и принес большой кусок сочной бараньей грудинки, пропитанной дымком, двойной бургер и бутылку сухого вина. Для Ника это было счастьем! Старатели выпили за встречу. Ник, как жадный щенок, набросился на грудинку, затем — на бургер, опять — на грудинку… В это время к ним подошел приятель Тома, который сидел за соседним столом. Он предложил тост за счастливые полеты. Ник не понял, причем тут полеты, но Том, похоже, был в курсе и с удовольствием выпил.
—   Смотри, не заболей! – мельком взглянув на, яростно уничтожающего грудинку, Ника, предупредил он, — живот схватит!
—   Не схватит! – едва поворачивая языком, бормотал Ник, — это ж с ума сойти, как вкусно! Ты лучше расскажи, как лечил тебя Яиларма.
—   Вот...  И ты — туда же! Меня уже допрашивали Кумуларна с Гоутухеллом! Но если бы я это знал! — Том внезапно разозлился, — я абсолютно ничего не помню! Не помню – хоть убей! Я был не то – пьяным, не то – сонным, отчего-то, валялся голым в огромной луже! Как попал в эту липкую жижу – не представляю! Яиларма насилу достал меня оттуда. Мокрый и грязный, как тупой истукан, я стоял перед ним! Но хуже всего, что даже поблагодарить его не успел — он скрылся в своем Вандималунгу! Мне очень стыдно! Тварь я неблагодарная! Так, нагим привидением, в темноте ночи, и добрался до хижины Гоутухелла.
—   Не расстраивайся, — утешал Ник, — Яиларме не нужна твоя благодарность, вообще ничья не нужна! Я ведь пытался дать за тебя золото! Яиларма только рассмеялся. Представляешь, сидя глубоко в пещере, он каким-то образом знал о найденном самородке! Это я, глупый, забыл, что всё, добытое на их территории, принадлежит нунгарам. Это и вправду смешно! Выходит, я пытался расплатиться с ним его же собственностью! Но пойми, я был в жутком потрясении и плохо соображал. Я готов был отдать все на свете, только бы помочь тебе. К тому же, меня не покидало чувство, что Яиларма и сам хочет вылечить тебя. Он давал мне надежду, мысленно, конечно... Я думал, что схожу с ума, так явно звучали в мозгу его послания!   
—     Да… Вроде бы, всё правильно, всё так, — задумчиво произнес Том, — что колдуну до наших эмоций? Но я очень обязан ему! Мне ведь уже ангелы пели! Эх, увидеть бы моего спасителя еще хоть раз в жизни!
                Друзья уже собрались уходить, как вдруг на рыночной площади, распугав стаи попугаев, хрипло «рявкнул» громкоговоритель: «Леди и джентльмены, минуту внимания! В нашем штате горит лес. Огонь распространяется очень быстро, пожарным службам пока не удается его остановить. Просьба: без паники, как можно скорее, покинуть рынок. Следуйте указаниям автоинспекции. Дороги в южном направлении перекрыты. Остальные пока остаются действующими».
                Голос диктора стих. У жующих — куски застряли в горле, лица превратились в застывшие гримасы. Людской муравейник вскипел. Все кинулись к машинам. Рыночные ворота, лязгнув металлом, пали под ноги. Полисмены едва сдерживали обезумевшую толпу.
                Странный запах, чудившийся до сих пор, превратился в зловонную гарь. Сизо-багровый дым уже виднелся вдали, душа окрестности в смертельных объятиях. Из глаз покатились слезы, в глотках запершило.
                Автостоянки быстро пустели. Экстренно прибывшая полиция пыталась контролировать беспорядочное движение транспорта. В небе, подняв невообразимый гул, летали пожарные вертолеты.
 Объявление услышали и в стенах «золотого» павильона. Забыв, зачем пришли, толкаясь и падая, люди бросились к выходу. Вскоре огромный выставочный зал опустел, являя собой печальную картину. Всюду царил хаос: опрокинутые стеллажи, перевернутые экспонаты, затоптанные информационные таблички... На полу, тут и там, валялись оторванные пуговицы, утерянные предметы, раскрытые женские сумки с вырванными ручками... Только охранники — эти верные блюстители порядка, как всегда, оставались на месте.
                Известие о пожаре окончательно добило Гарри.  Глядя в окно на бегущую толпу, он всё думал о серьезных убытках и о том, как «здорово ему сегодня везет». Затем, не мешкая, открыл ноутбук с целью навести справки о масштабах бедствия, в частности, о силе ветра и ландшафте местности. Сразу за рыночной площадью находилась пустынная степь — это он знал точно. Значит, кроме сухих колючек, гореть там попросту нечему, а вот направление ветра оказалось весьма неблагоприятным. Бизнесмен решил, что выставку сворачивать не стоит, да и сделать это уже не реально! Оставалось только надеяться… на Бога да на то, что все обойдется удушьем и плохой видимостью. Хотя и это являлось серьезной проблемой. Энтони метался как барс, собирая валяющиеся экспонаты в ящик. В работе он был незаменим! Беглым взглядом окинув помещение, Гарри приказал задраить окна и двери, чтобы дым как можно меньше проникал в павильон, а сам, скрупулезно сложив документацию и кассу, запер всё в несгораемом сейфе. Деваться было некуда, оставалось только неотступно находиться рядом с этим проклятым золотом, охранять его, вплоть до собственной гибели. И еще одно обстоятельство весьма тревожило Гарри: пожар распространялся в направлении злополучного прииска, а там была сосредоточена самая современная техника! Грузовики и экскаваторы, в принципе, можно перегнать в безопасное место, а вот уникальное оборудование пострадает. Гарри срочно решил звонить в контору.      
                Молодецки перемахнув через рыночный забор, Том и Ник мчались на окраину города. Воспользоваться, стоящим в пробках, транспортом, грозило бесполезной тратой времени. Куда умнее было добраться до жилья Тома по прямой, пересекая спальные кварталы.  Оставив позади шумную площадь с тревожно воющими сиренами, парни нырнули в тихие зеленые улочки. Через час «бега с препятствиями», были уже на месте. 
                Том арендовал небольшой домишко  в живописной загородной долине, окруженной невысокими холмами. Здесь было несколько ничем не приметных строений, за которыми находился авиаклуб и маленький учебный аэродром с десятком легких самолетов. Чуть поодаль просматривалось великолепное озеро с черными лебедями и множеством диких уток. В этой местности дым почти не ощущался, однако все живое заметно тревожилось. Птицы то и дело поднимались на крыло, по косогорам скакали испуганные кенгуру, а в густой траве сновали стаи бегущих крыс.
                Том открыл скрипучую калитку, пропуская Ника вперед.
—   Наконец-то, мы добрались, — переведя дыхание, сказал он, —  вот, здесь я и живу.
Навстречу им вышла седая женщина. «Это, наверное, его мама», — подумал Ник. Том торопливо шагал к крыльцу. Мать семенила за ним, расспрашивая о здоровье, она пыталась узнать, не мучают ли его боли. «Не переживай, не мучают», — отчего-то, резко ответил он ей. Она с недоверием отнеслась к его словам, но, видя быстрые, ловкие движения, которых раньше делать он не мог, искренне удивилась. «Какие чудеса бывают на белом свете! — подумала она, — видно, и впрямь помогли ему нунгары».  Душа ее преисполнилась счастья. 
—  Познакомься, это мой друг Николас, —  сказал он ей.
—   Хороший парень, — улыбнулась старушка, и, добродушно взглянув на обоих, пригласила к столу.
—   Ты не поверишь, мам, но в этот раз мы сыты и даже немного пьяны, — улыбнулся Том и поинтересовался, что нового произошло в его отсутствие.            
О пожаре, похоже, она еще ничего не слышала и ответила, что никаких новостей нет. Но потом вдруг спохватилась:
—    Да, чуть не забыла! Сегодня раз десять звонили из клуба, спрашивали, дома ли ты. Не знаю, зачем ты им понадобился. Просили срочно зайти.               
—   Ну уж нет! Скоро ночь. Пускай подождут до завтра. Я дико устал и друг мой тоже. Нам бы выспаться не мешало!
—   Конечно, отдыхайте. Я сейчас принесу вам чая.
            Том пошел в соседнюю комнату и некоторое время пробыл там. Вернувшись, принес постельное белье и подушки.  Нику показалось, что в доме, кроме них, кто-то есть ещё.   
Друзья расположились друг против друга — Ник на диване, Том — в раскладном кресле.      
—   А какое отношение ты имеешь к летному клубу? — спросил Ник.
—   Теперь уже никакого, — вздохнул Том, — раньше работал там инструктором, потом старшим пилотом… Много лет работал, до самой аварии… Отстранили меня от полетов. Все сбережения истратил на судебные тяжбы. Слава Богу, обошлось без тюрьмы. От безденежья пришлось заняться золотоисканием. Джеймс взял меня в компанию, знакомы с ним мы были давно...
—    Теперь понятно, откуда ты так здорово ориентируешься по звездам! 
—    Я много в чем ориентируюсь, — улыбнулся Том, — да толка в этом нет! Давай лучше посмотрим новости.
Они включили телевизор. Ретрансляторы по спутниковой связи передавали на Землю картину происходящего. Таких масштабных пожаров Австралия еще не знала! Континент выглядел ужасно! Бушующее пламя перемежалось с черными клубами дыма, огромные лесные массивы полыхали, а вместе с ними полыхали и прилегающие к ним жилые дома. Дым захватывал всё новые и новые пространства. Длинный смертельный шлейф простирался через океан, до самой Тасмании! На экране один за другим мелькали пострадавшие поселки.
Вдруг, вскочив с дивана, Ник вскрикнул:
—    Том, смотри! Это же горит мой дом, там находятся мои родители! — Он с ужасом вперился в телевизор. —  Я должен быть с ними, — я немедленно уезжаю! Дай мне денег на дорогу!
Ник выглядел страшно. Следя за ним, Том не на шутку испугался.               
—   Куда ты поедешь? Ты что, обезумел? На дворе темень!  Том, как мог, удерживал, истово рвавшегося парня.
 —  Это невозможно! — говорил он ему, — ты никак не сможешь попасть в зону бедствия! Там все перекрыто! Там срочная эвакуация! И потом, пойми, это случилось уже несколько часов назад!
Ник отчаянно вырывался из крепких рук Тома, а потом как-то внезапно обмяк. 
—  Отпусти меня,  — прошептал он белыми как мел губами и потерял сознание.
               
                Нунгары, продолжение. Часть 5.     
    С голубого экрана, ставшим от событий багровым, лилась жуткая информация. Температура воздуха в это время года колеблется в пределах сорока градусов, теперь же континент превратился в сущий ад. Огонь наступал отовсюду. Пожарные службы сообщали о ста пятидесяти очагах одновременного возгорания. Бедствие множилось. Пострадало уже более двух тысяч домов. Престижные коттеджи, находившиеся вдали от городов, в экологически чистых зонах, пылали как стога сена. Проблем добавляло тотальное игнорирование Австралией многотонного сухостоя, заполонившего леса. Из-за веками поваленных деревьев и густого буша, зеленые массивы попросту непроходимы. Под ногами — толстый слой валежника. При тотальных засухах и высокой температуре — полная катастрофа! Однако здешние экологи не вмешиваются в жизнь дикой природы, настаивая на том, что вывоз бурелома отрицательно сказывается на флоре и фауне. Пожары прошлых лет, к счастью, миновали эти райские уголки и были сравнительно небольшими, но сейчас произошло наихудшее — огонь бушевал везде. Остервенелое пламя, гонимое обжигающим ветром, добралось и до этих мест, в мгновение ока испепелив девственные леса вместе с элитными поселками, в одном из которых обитали родители Ника. Позже очевидцы расскажут ему, как, среди ночи, жители выскочили из домов на улицу. Пожилые супруги спасались вместе со всеми. Женщина держала на руках вырывающуюся, испуганную болонку. Вдруг муж ее, уже подойдя к эвакуационному автобусу, оглянулся и, растолкав преграждавших путь, пожарных, бросился назад, в полыхающий дом. Это вызвало недоумение. Никто не знал, что в кабинете, на рабочем столе, лежали папки с уникальными исследованиями последних лет, бесценный научный труд — дело всей его жизни! Он хотел спасти хоть что-нибудь, но, проломив ногой подгоревший пол, споткнулся и упал. Жена, отпустив собачку, кинулась ему на помощь. В это время рухнула крыша. Толпа с ужасом наблюдала разыгравшуюся трагедию.           
                                                                             
          ***
                Неукротимое пламя продолжало бушевать на обширных территориях Нового Южного Уэльса, Виктории, Южной Австралии... Огонь смёл тысячи гектаров эвкалиптовых лесов, истребил плодородные сады и виноградники, зреющие хлеба; уничтожил фермы с заживо сгоревшими буренками... Всюду стоял жуткий, отчаянный вопль. Из загонов выскакивали обожженные овцы, руна их полыхали. Беспорядочно мечась по обугленным полям, живые огни догорали в страшных муках. Над континентом исчезло солнце, небо превратилось в жуткие, апокалиптические, клубы дыма. Зловещие переливы менялись от ярко-оранжевого до черно-багрового, и, стелясь по земле, удушали все живое на своем пути. Лесное зверье гибло тысячами — бежать было некуда, на всех направлениях его ждала смерть. Многие виды уникальных животных и растений оказались на грани исчезновения. Пострадавшее население вертолетами вывозилось в безопасные зоны. С таким масштабом бедствия Австралия еще не сталкивалась. Довлела мысль: что же явилось причиной катастрофы? На кого пенять? На сухие грозы? На безответственность человеческую? На умышленный поджег или, может быть, на глобальные изменения климата? Климат на планете стал другим — научный факт, однако такой подход дает возможность ловко уходить от ответственности, списывая все на неумолимый рок.    
                                  ***
                      Тома разбудил телефонный звонок.
 —   Привет, это Стив, — послышался знакомый  голос бывшего шефа, — зайди в авиаклуб, дело есть.
 —    Какое у тебя дело ко мне может быть теперь? — буркнул Том спросонья.  
 —     Мэрия просит поучаствовать в устранении последствий пожаров. Уже задействована вся легкая авиация. Помогают, чем могут. Я бы не хотел оставаться в стороне… Ну так как, придешь?
 —   Ты же знаешь: я лишен лицензии и не имею права летать.
  —   Оставь. Кто сейчас на это смотрит? Из ада надо спасаться любой ценой, а у меня — одна молодежь необученная! Сам подумай, разве я могу на нее рассчитывать? Условия экстремальные, видимость плохая! А садиться придется на выгоревшие лесные поляны, а то и прямо на автострады! Это тебе не просторы аэродрома! Тут нужен асс или сам черт, не знаю! Помоги по старой дружбе.
  —   А Джек, а Билл где? —  Том спрашивал о работавших в авиаклубе инструкторах.
 —    Джек — астматик. Какой в нем толк? Дым он не переносит — задыхается. Еще умрет в полете! А Билл — в отпуске! Как назло, на прошлой неделе уехал в Новую Зеландию. Так что, один я остался!
 — Ладно, через полчаса буду.
                     Заглянув в комнату матери, Том попросил, чтобы она никуда не отпускала Ника. Тот был в подавленном состоянии, все время молчал и, отвернувшись к стене, тихо плакал. Перед глазами всплывала картина натянутых отношений с родителями. Он укорял себя за ссору с отцом, за то, что отказался поступать в университет, а вместо этого пошел искать золото. Его не остановили слезные уговоры матери. И вот, теперь уже ничего исправить было нельзя — он остался один на белом свете. Горе и раскаяние терзало Ника. Том считал разумным как можно дольше задержать его у себя, а то и вовсе оставить жить.
                   Наспех выпив кофе, бывший инструктор поспешил в авиаклуб. По дороге, отчего-то, вспомнился  Джеймс: «Интересно, как он там со своим золотом? Не много ли одному? — размышлял Том. — Столько лет дружили... и так испортить отношения! Жаль. Не понимаю, зачем ему, старому дураку, на склоне лет такое богатство? Детей у него нет, оставить наследство некому... Ну, что ж? —  Пусть кувыркается, как знает. Сам выбрал.»
                     Между тем, Джеймс крепко обдумывал, как легализовать краденный самородок. Это было очень непростым делом — кому зря не доверишься! Нужен надежный, проверенный человек! Закон такое не прощает. Старик потерял покой и сон, замкнулся в себе, затравлено глядя по сторонам. Жена даже боялась к нему подойти, и, поставив на стол ланч, тут же уходила. Джеймса в таком состоянии она еще не видела, а о золоте, спрятанном в чулане, ничего не знала! Она думала, что муж переживает из-за пожаров. Хотя, поселок их находился вне эпицентра бедствий, на отдаленном скальном участке, и сокрушаться, что здесь что-то может сгореть, не стоило. На этой высоте постоянно бушевали шквалы, погода всегда была плохой. Вот и сейчас дул сильный ветер, но шел в безопасном направлении. Он неистовствовал в равнине, разнося пламя на еще не тронутые участки леса, добавляя хлопот измученным пожарным. Все это хорошо наблюдалось из окон дома. Панорама происходящего удручала, в новостях то и дело говорили об ухудшении ситуации, а объявленное правительством, чрезвычайное положение, еще больше осложняло проблемы Джеймса: поездки были запрещены, дороги перекрыты и круг общения сократился донельзя! «Как все плохо складывается!» — сетовал он, упрямо ища выход из угрожающих обстоятельств. Наконец, в голову пришла идея расспросить здешних парней, может, у кого-нибудь в друзьях есть аборигены? Мысль была трезвой, но незадачливый старатель упустил из вида, что абориген этот должен быть не просто аборигеном, но принадлежать к очень малочисленному теперь, древнему племени нунгаров.                 

                                           ***
              Со стороны пылающих лесов полз черный удушающий дым. Взобравшись на крутой холм, Гоутухелл видел, как, спускаясь в долину, смертоносные массы заполняли ветхие хижины. Стелясь по дворам, они вызывали у жителей сильную панику. Гоутухелл однако выглядел безмятежно. Устав жить, он давно потерял счет годам, время от времени злясь, что смерть не приходит за ним. Он готов был умереть хоть сейчас, мысленно прощаясь со своими детьми. Особенно с младшим — Кумуларной. В прошлый приезд сын настойчиво звал его к себе, но Гоутухелл отказался. Что за жизнь — в городе? Голым ходить — нельзя, разводить костер у порога — нельзя! Лежать, где хочется, и курить ибогу — тоже нельзя! Всё — нельзя! Какая это жизнь?! Лучше умереть здесь, на воле. Так думал старый абориген, спускаясь вниз песчаной тропкой, оставляя за собой неровный след босых ног. 
            Тем временем стоянка превратилась в гудящий улей. Роковым обстоятельством было то, что здравомыслящая молодежь разъехалась по городам, в селении остались только пожилые и очень старые люди. От ужаса они совсем сбились с толка. Гоутухелл посоветовал искать спасения у Яилармы. Старейшины рода тут же отправились к нему. «Яиларма сильный, Яиларма все может!» — успокаивали они друг друга привычной мантрой. Преодолев неблизкий путь, ходаки остановились у входа в Вандималунгу. Наскоро исполнив священные ритуалы, спустились в холодную пещеру.
                 В дальнем углу тускло мерцал жертвенник, царило звенящее безмолвие. Приняв от деда священное право беречь огонь, Яиларма ни разу не нарушил обет. Жертвенник никогда не гас. Дни и ночи он следил за ним, бросая в пламя, угодные Великим Духам, травы. Молодой жрец находил в пустыне редкостные галлюциногенные растения, грибы и кактусы, сушил все это на горячем австралийском ветру, перетирал в порошок и добавлял небольшую щепоть к тлеющим листьям эвкалипта. Сбор и ритуалы совершал в зависимости от фаз Луны. Отшельник до тонкостей знал воздействие небесного светила на магическую силу трав и психоэмоциональное состояние человека, чем с успехом пользовался при лечении больных. Но сейчас в жертвеннике дымились ритуальные травы, предназначенные для заклинаний духов на новолуние. Когда же Луна начинала расти, состав курения постепенно менялся: в очаге появлялись измельченные ветки акации вирра — сильного галлюциногена, вызывающего тени предков и голоса духов. Этот сбор он применял в первой четверти лунного цикла. Во второй — добавлял сухие листья диких сортов табака. А когда Владелица Звезд превращалась в полноликую красавицу, колдун воскуривал кору ибоги, обильно кропя жертвенник смертельными ядами. На убывающую Луну — приходилось ублажать духов едким дымом питурии…  Обыкновенный человек, попав сюда, впадал в полное безумие. Но Яиларма хорошо знал действие курений и великолепно умел ими пользоваться. Сакральные обряды позволяли ему не только общаться с духами и видеть их, но и ощущать незримые, тайные энергии окружающего пространства. 
                  Сидя к вошедшим спиной, он творил заклинания. Едва ему удалось вызвать дух Матери Змеи, как не званные гости грубо прервали видение. Перебивая друг друга, старейшины требовали немедленно отвести наступающий пожар от их жилищ. Слегка покачиваясь в стороны, Яиларма повернулся лицом, тревожно глядя на соплеменников, а когда те немного успокоились, сделал отрицательный жест и мысленно объяснил, что стихия огня не подвластна ему. Перед пожирателем лесов Духи бессильны. Старейшины не хотели этого слышать и, грозя  проклятьем, продолжали настаивать, чтобы он заставил ветер дуть в другую сторону и немедленно погасил пламя. Яиларма терпеливо внушал сородичам, что огнем объята колоссальная территория и нет такого колдуна, который мог бы справиться с таким бедствием. Он указал на горизонте полуразрушенную скалу, в направлении которой, не мешкая, надо уводить племя. Там будет безопасно. Ответ Яилармы взбесил старейшин. Один из них, пнув ногой дымящиеся чаши, окружавшие жертвенник, сказал:
—   Мы не покинем землю нунгаров и никуда отсюда не уйдем, мы родились здесь! Если ты не хочешь защитить племя, значит, ты предатель, а если не можешь... 
Тут его перебил беззубый старик с сакральной татуировкой на груди:
—   А если не можешь, — прошамкал он, — то еще и дохлая крыса! Ты заплатишь за все наши несчастья!  Мы знаем, почему ты потерял силу! Ты всю ее истратил на белого чужака! Ты принес горе своему народу! 
 — Потерявший силу колдун достоин смерти! — заключил, молчавший до сих пор, самый старый из них. Таков закон.
    Яиларма не сводил глаз с разъяренных сородичей. Отойдя в сторону, они решали дальнейшую его судьбу. Отцы рода имели на это право. Посовещавшись, зло объявили:
—  Прими наше проклятье. Ты больше не жрец и не служитель огня! Ты — позор нунгаров! Ты пойдешь к своим духам, умрешь страшной смертью, без воды и воздуха, задохнешься дымом, который не можешь отвести от наших жилищ!  Ты больше нам не нужен! Ты погасший очаг! Но у нас еще хватит сил замуровать тебя. Мы заложим Вандималунгу камнями.
Старейшины вышли. Никто не вспомнил, как немой жрец в страшные годы засухи вымаливал для них дождь, наполняя колодцы живительной влагой, спасал племя от эпидемий, лечил от укусов змей и возвращал с того света безнадежно больных. 
Послышался грохот. Яиларму хоронили заживо. И, чтобы завершить это черное дело, прикатили еще два огромных валуна и застопорили вход. Вернувшись в селение, они однако вывели племя в указанном направлении.
                                                             

                                                                  ***
                    В тесном подвальном помещении, находившемся под павильоном, на каменном полу, лежали Гарри с Энтони. При плотно закрытых дверях, здесь кое-как можно было дышать. Охранники по-прежнему оставались в зале. Их услуги были оплачены за весь период работы и покинуть объект они не имели права. Подоспевшие на помощь полисмены обеспечили их респираторами. Оставалось только ожидать перемены ветра, когда свежие воздушные массы вытеснят дым и смрад с этого района.
                     Один день работы выставки не мог покрыть огромных затрат Гарри. Показ самородков был сорван. В ближайшее время предстояло вернуть экспонаты владельцам. Звонки от них не прекращались ни на минуту. Никто не хотел рисковать потерей дивидендов, а тем более — золота. Потери нес только он, осипшим от дыма голосом, гарантируя участникам экспозиции целостность и сохранность вещей. Мучительно хотелось курить. С болью в сердце, бизнесмен подумал: «Господи, где же я так нагрешил? Истинно — не собирай сокровищ на земле»... Он вспомнил, как давеча не удалось передислоцировать самосвалы из котлована. Прогноз, опубликованный в интернете, оказался неверным, огонь шел быстрее, чем предполагалось и, когда он позвонил в офис, окрестности были уже объяты пламенем. Трубку никто не взял — сотрудники эвакуировались. Обширная площадь прииска утопала в густом черном дыму, сквозь который нелепо проглядывали торчащие зубья экскаваторных ковшов. Прилегающий лесной массив являл собой обугленную бескрайнюю равнину. Злополучный отвал, до недавнего времени мешающий строительству трассы, оказался теперь как-то в стороне — пролагай дороги, где хочешь! И серьезные неприятности, суды и штрафы, терроризирующие Гарри, потеряли всякий смысл.            
                                    ****
              Нежные руки тронули Ника за плечо. Парень обернулся. Над ним склонилась Каби, мать Тома.
    — На свете много горя, — сказала она, —  но надо как-то жить... Не отчаивайся, оставайся у нас. Мы будем рады тебе. 
Вытирая кулаком запекшиеся слезы, Ник встал с дивана.
   —  Где мне можно умыться? — тихо спросил он.
    —  Хочешь — в ванной комнате, а хочешь — во дворе, прямо из бочки. Мой сын и зимой, и летом моется на улице. Мы — люди простые. 
        Ник решил умыться на улице . Под развесистым платаном стояла огромная бочка с водой. Он заглянул внутрь. В зеркальной глади отражалось его опухшее лицо. Сбросив рубашку, юноша стал истово обливаться холодными струями. Это привело его в чувства, однако из-за резкого запаха близких пожаров, дышать было тяжело. Ник поспешил в дом.
 В это время Каби подвезла к столу молодую девушку в инвалидной коляске.
 — Вот, познакомься. Это наша Ванесса, — улыбнулась она, — да ты проходи, проходи! Садись, будем чай пить.
Интуиция не обманула Ника, еще вчера он почувствовал в доме чье-то присутствие.  
  — Привет, а я — Ник, — грустно представился он, — новоиспеченный сирота и погорелец. 
После таких слов улыбаться было глупо, девушка учтиво кивнула. 
   — Сырок, салями, — угощала Каби. 
Ник заметил, что у Ванессы не работает правая рука. Среди тягостного молчания, кое-как, она справлялась левой. Мать Тома пыталась ей помочь. Ланч был невеселым. Вскоре старушка отвезла девушку в спальню. Ник озадаченно сидел за столом. Во рту пересохло. Он попросил налить себе чая еще. Подав ему чашку, Каби сказала:    
 —  У каждого свой крест, мальчик. Не знаю, рассказывал ли тебе Том об ужасной аварии… О разбившемся самолете… Наверно, рассказывал. Сейчас ты видел последствия всего этого. У Ванессы серьезная травма позвоночника, ходить она никогда не будет. «По вине инструктора курсантка стала инвалидом» — таков был вердикт. Сыну грозило долгое лишение свободы. Адвокат насилу добился замены реального срока условным. Слава Богу, суд принял во внимание добровольное возмещение ущерба авиаклубу и взятие на себя реабилитации пострадавшей.
Подсев к Нику ближе, Каби прослезилась:
  — С работы Тома уволили... Сбережения истратили…Ванессе нужны дорогие лекарства и серьезный уход. Из родственников у нее — только пожилой дядька, средств у которого нет. Да мы и не надеялись… Вот Том и занялся золотоисканием, стал мало-помалу зарабатывать. Для лечения этой девушки мы делаем все возможное, только мне кажется, что она все равно ненавидит Тома. Да и он старается не попадаться ей на глаза. Так и живем.   
            У Каби зазвонил мобильник. Это был Том. Он сообщал, что вылетел мониторить ситуацию в районы бывших пожаров: нет ли там новых локальных возгораний? Обнаружение очагов тут же передавалось пожарным бригадам.
 «Когда вернешься?» — спросила его мать. «Ночью», — услышала в ответ.
                                         ***
        
                   Часть 6.         
                Ник бесцельно бродил по дому. В проеме одной из дверей промелькнула Ванесса. Нику показалось, что она его позвала. Он остановился и заглянул в комнату. 
  — Проходи, — произнесла она грустно, — я хочу тебе кое-что объяснить.    
 Войдя, Ник прислонился к стене.
 — Не слушай Каби! Она хорошая женщина, но не знает, как все случилось на самом деле. Сын ее, в общем, пострадал ни за что! А меня теперь совесть будет мучить до конца дней! Он ведь не разрешал самостоятельный полет! Он даже знать не мог, что у меня на уме! Его осудили не справедливо. Хотя, формально, с точки зрения правосудия, логично. Он —  инструктор, на нем лежала ответственность за курсантов, но за всеми нами не уследишь! В нашей группе было несколько весьма странных парней, от которых можно было ожидать чего угодно! Не секрет, что в частных кампаниях не проводят тесты на адекватность — бизнес берет верх. Вот и в моей истории правда состоит в том, что в аварии виновата я сама. И только я! Моя исповедь не займет много времени, я расскажу только суть.
  —  А я никуда и не тороплюсь, — успокоил ее Ник, — я вообще не знаю, чем тут у вас заняться.
 Ванесса прерывисто вздохнула:
—  Мне тяжело об этом вспоминать… Словом, поступив в летный клуб, я влюбилась в одного инструктора. Ты, наверное, догадался в кого? Да, в твоего друга Тома! А он… Он меня совсем не замечал, заставляя страдать еще больше! И вот, пришла мне в голову мысль: сразить его смелостью. Я думала, что, по крайней мере, обратит на меня внимание! Выбрала подходящий момент, тайком забралась в кабину учебного самолета, и взлетела, делая на виду у всех, стоявших на аэродроме, немыслимые виражи. Дело в том, что я еще ни разу не летала без инструктора, уровень знаний не позволял! Мне казалось, что всё просто, думала, смогу. Однако выяснилось, что держать машину в полете очень сложно, к тому же, я не учла направление ветра. Самолет кренило то влево, то вправо. Я очень испугалась, бросилась консультироваться по радио — как назло, не было связи! Впрочем, в панике, забыв все на свете, я могла делать что-то не то. Пока я отвлекалась, исчезла линия горизонта, я стала терять высоту. Об удачном приземлении не могло быть и речи! Вдруг, прямо по курсу, возникло какое-то бетонное сооружение. Дальше — не помню! Потом был  госпиталь, много операций... Показаний, связанных с аварией, естественно, дать не могла. Не имела возможности заявить, что самовольно, нарушая все инструкции, воспользовалась самолетом и по закону должна нести наказание. А через год,  когда меня привели в чувства, суд уже состоялся.   
 Ник схватился за голову:
  —   Какое чудовищное безумие! Зачем же ты это сделала?!  
  —  Конечно, безумие!  Но разве ты не знаешь, что все глупости на свете совершаются в безумии? Впрочем, что с тобой говорить! Ты еще совсем молодой! Не знаешь, что такое любовь. 
  —  В общем-то — да, не знаю… Но мне кажется,  любовь должна поддаваться рассудку. 
Ванесса ухмыльнулась:
 —  Ты это серьезно? Что ж! Поживем, увидим. А я… Я так мечтала быть рядом с Томом!
  —  И вот, ты рядом! И все твои грезы сбылись! — съязвил Ник. 
  Ванесса осуждающе взглянула на него:
 —  Бессердечный ты человек, не способный к сочувствию!  
Нику стало неловко.
 —  Прости, ради Бога! — сказал он, — я ляпнул с отчаяния. 
—  Мне все равно, сочувствуешь ты или нет, — я рассказала всё как было. Всю правду. Тяжело жить с таким грузом на душе. А мечты… Мечты действительно сбылись. Теперь я рядом с Томом, но мы очень несчастны. Я превратилась в камень на его шее.                                                             
                                                                             ***

                     Давно не испытывал Том счастья полета! Руки уверенно держали штурвал, даже несколько поглаживали его. Постепенно снижаясь, он  приближался к пострадавшей местности. На бреющем полете углубился внутрь сгоревшего лесного массива, боясь зацепить крылом, кое-где торчавшие, обугленные эвкалипты. Запах гари проникал в кабину. Внизу суетились люди в спецодежде. Количество погибшего зверья не поддавалось рассудку. Горы трупов ждали утилизации. Иногда попадались, чудом уцелевшие, искалеченные, но еще живые, опоссумы, кенгуру и коалы.  В обычных условиях эти лесные обитатели издают тихие сопящие звуки, но сейчас кричали до хрипоты. Борясь за их жизнь, спасатели на руках сносили обгоревшие тельца в, стоявшие неподалеку, ветеринарные боксы. Время от времени, за ними прилетали дежурные вертолеты, поднимая в воздух клубы искрящегося пепла, что осложняло и без того тяжелую работу пожарных. Пепел прилипал к стеклам защитных очков, застилая видимость.    
                          Том внимательно обследовал километр за километром. В нескольких местах еще дымились островки догорающих деревьев. Координаты он передал пожарным, однако те, оценив ситуацию, сочли их безопасными, поскольку окружающий массив уже сгорел и для нового воспламенения угрозы не представлял. Похоже, на сегодня задание было выполнено, участок был обработан полностью. Том решил возвращаться, как вдруг его пронзила тревожная мысль: на бреющем полете весьма сложно изменить ракурс, а практики он долгое время не имел. Летя низко над землей, надлежало осуществить быструю передислокацию с изменением угла смещения, а это требовало исключительной точности. Рельеф местности был довольно сложным — впадины да обломки скал, ошибка на ничтожный градус могла стоить жизни. Но дремавшая интуиция не подвела.
 Хорошо чувствуя машину, он удачно развернулся, набрал высоту и взял курс на аэродром.
                                                      ***
                         Том возвратился домой, когда все уже спали. Голод неодолимо влек его на кухню.  Бесшумно ступая, он зажег ночной свет и направился к столу. Под клетчатой салфеткой, в небольших термосах, ждал ужин — всё то, что он любил. «Какое счастье, когда о тебе заботится мама!» — подумал усталый пилот и стал жадно уплетать горячие яства.                                                   
                 Утром, боясь прозевать Тома, Ник проснулся — ни свет, ни заря. «Я с ума схожу от горя и безделия! — думал он, — вот, если бы Том взял меня с собой! Как было бы хорошо! Я бы немного отвлекся от тяжелых мыслей!»
                Ждать пришлось недолго. Вскоре в дальней спальне зазвонил будильник. Было слышно, как Том, шаркая тапками, прошелся по коридору и открыл дверь на улицу. Быстро натянув джинсы, Ник поспешил за ним. Во дворе, кряхтя от удовольствия, друг его обливался холодной водой из знакомой бочки. Увидев Ника, приветливо крикнул:    
    —  Чего стоишь? Составляй компанию! 
   Ник был уже одет.  К тому же, холодная вода не прельщала его. Ему хотелось во что бы то ни стало реализовать свою нереальную идею.
    — Том, — вкрадчиво произнес хитрец, —  добрый, хороший, Том, возьми меня с собой! А?
 Том на мгновение замер.
  — Ну, ты даешь, ей-Богу! — вымолвил он, — ты что, хочешь, чтобы меня опять наказали? Теперь уже за постороннего человека в кабине? Как тебе такое в голову приходит?! Сегодня я полечу еще дальше, чем вчера. Там будет очень нехорошо, я это точно знаю! Придется сажать самолет на обгоревшие поляны. Гарь страшная, копоть, пепел — по щиколотку! Сегодня, к тому же, мне надлежит доставить на радиолокационную станцию ящики с ракетами для обстрела облаков. Туда прибудут и метеорологи — попытаются вызвать искусственные осадки. На станции для этого есть все необходимое оборудование. Пойми, это не шутки! Тебя мне только не хватало! Не возьму! И не выдумывай! Найди себе занятие попроще. Развлекай Ванессу, наконец!   
—  Ну, Том…  Я не помешаю — слово даю! Самолет четырехместный…  Я буду сидеть сзади, где-нибудь в уголке, между сидений, можешь даже прикрыть меня брезентом. Никто не узнает!
     — Какие сидения?! Их давно уже нет! Мы со Стивом еще вчера освободили место для груза!
      — Ну, пожалуйста...
      — Вот привязался! То золото искать возьми его, то — в полет! Сказал: сиди дома, значит — сиди!
Не солоно хлебавши, Ник отошел, думая про себя: «Друг называется… Вредина противная! Ну, ладно, пускай не берет! Я найду себе дело посерьезней, поеду в наш сгоревший поселок, посмотрю, что там осталось от родительского дома». 
Как ни странно, эта же мысль пришла и Тому: «А вдруг и вправду поедет? Где я его потом искать буду?»
От греха подальше, он, все же, решил взять его с собой: «Что мне, в самом деле, сделают? Лицензии у меня все равно нет. Я и сам не имею права летать! Тут, если разобраться, сплошные нарушения!»
  — Эй, груз бесценный, — обратился он к, сидевшему на крыльце, Нику, — пойдем на аэродром, что ли!
            Ник облегченно вздохнул. 
                                                                      ***
—  Привет! Как настроение? — обратился Стив к, грузившему ящики, Тому.
—  Боевое, — ответил тот.
—  Работаешь только сегодня, — продолжал шеф, — завтра тебя сменит Билл.  Оказывается, он еще вчера приехал, говорит, с женой поругался! Звонил, изливал душу. И я вдруг подумал: как хорошо все складывается! Не придется без надобности нарушать закон, ведь мы с тобой, по сути, рискуем! С одной стороны — стихийное бедствие — тут, конечно, не поспоришь, но с другой — несговорчивая инспекция! Поймают — не отвертишься, а штрафы нынче, сам знаешь, непомерные! Так что, оставшиеся три дня летать будет Билл. Посильную лепту в общее дело мы внесем, претензий к нам быть не должно. Как ни крути, наш клуб более пяти вылетов на благотворительность выделить не может. 
  —  Я не возражаю, — сказал Том, — есть кому летать — замечательно. 
  —  А что это за парень помогает тебе таскать груз? 
 —   Да так, приятель… Он сейчас проводит меня и пойдет домой.
 —   Ну-ну… — буркнул ничего не заподозривший Стив, и зашел в офис, а ловкие «конспираторы», проследив, чтобы их не было видно из окна, повозились у самолета еще немного и удачно взлетели.
  — Ну, что? Надоедливый тип, теперь ты доволен? —  спросил Том.
  — Еще бы! — воскликнул Ник.
                                                                        
               
                часть 7
 

           Выместив все свое зло на Яиларме, старейшины рода, наконец, успокоились. «Пускай несговорчивый колдун задохнется дымом! Пускай заплатит за ослушание!» —  Так говорили они, удаляясь от Вандималунгу. Им неведомо было, что  Высшие Духи давно смирились с дерзким поступком Яилармы, признав за ним непререкаемую колдовскую мощь. В ту роковую ночь, когда он спас Тома, они уступили его воле, видя, как неуправляемые стихии повинуются ему. Никто, из ушедших в мир иной колдунов, не умел возвращать с тропы забвения, а Яиларма мог.   
                Под сводами пещеры исчезли последние лучи света. Молодой жрец оказался в непроглядной тьме, лишь в очаге искрилась обугленная ветка.  Дышать становилось все труднее. Тысячелетняя Вандималунгу имела много узких трещин, из которых во время дождей сочилась вода. Сейчас же отовсюду валил удушающий дым. Яиларма не прочь был умереть под сакральным жертвенником, но только не теперь, а когда-нибудь в старости. Это был логичный и ожидаемый конец его жизни, но принять смерть ни с того, ни с сего, без всякой причины, казалось глупым. Вызывая дух Радужной Змеи, покровительницы народа аборигенов, он творил заклинания на удачный исход племени из деревни, он собирался покинуть стоянку вместе со всеми. Безумное поведение старейшин шокировало. Он вспомнил слова деда: «Оставь чужака! Не то погибнешь!». Дело принимало серьезный оборот. Возвращая Тома с того света, Яиларма сознательно игнорировал родовые запреты, собственное благополучие не интересовало его. Теперь же умирать совсем не хотелось, а пророчество, похоже, начало сбываться. Колдун не роптал, он только сейчас осознал, что никогда раньше не думал ни о себе, ни о своей смерти. И вот, она заглянула ему в глаза.               
                Яиларма зажег светильник и по узким, выдолбленным в камне, ступеням поднялся наверх. Ему казалось, что завал можно разобрать. Однако предусмотрительные родичи, чтобы этого не случилось, накрепко застопорили вход. Откопаться изнутри было невозможно. Оставалось — принимать мученическую смерть. Жрец прошелся по задымленным ходам пещеры и заглянул вниз, в тот самый грот, где много лет назад, эти же старейшины принесли его в жертву. Тогда, без воды и материнского молока, он обречен был умереть. Совершая этот изуверский ритуал, вершители судеб нунгарского племени тайно пытались снискать себе благосклонность духов. Но всесильные Духи не приняли жертву, распорядившись иначе. Они не прервали древнейший клан знахарей на этом невинном ребенке, а только укрепили. Духи знали необыкновенные способности малыша. В момент его рождения, звезды указывали на приход в мир небывалого колдуна. Только ведь и небывалому колдуну нужен воздух, а его становилось все меньше. Задыхаясь, Яиларма прислонился к шершавой стене, выронив светильник. Тот, подпрыгивая, покатился в дальний угол пещеры. Когда-то, в этом самом углу журчал священный источник, исчезнувший со временем. Ручей вытекал из узкого извилистого лаза. В детстве Яиларма даже выбирался по нему наружу. Но то было в детстве. Взрослому человеку в такую щель не протиснуться! К тому же, спасаясь от огня, сюда сползлось все живое, что только было в пустыне! Обожженные крысы сновали под ногами, скорпионы тучами облепили своды, разъяренные пауки переполнились смертельным ядом. На дне грота, в жутком месиве, кишели обезумевшие змеи. Шипение леденило душу. «Вот и хорошо, — подумал Яиларма, — ждать придется недолго, кто-то из них меня обязательно укусит». Он вернулся к погасшему жертвеннику, нащупал в углу старый тюфяк, набитый магическими травами, и распластался на нем.
                ***

                Как и предполагал Том, полет выдался сложным. Рискуя повредить шасси, пришлось приземлялся в самых неподходящих местах, и, сбросив противопожарный груз, с малого разбега, опять поднимался в небо. Лишь у метеорологов обошлось без нервотрепки — площадка была более-менее пригодной. В одном из пострадавших угодий, фермеры попросили взять на борт двух маленьких вомбатов, чудом уцелевших в огне. Мать их погибла. Беспомощных «поросят» посадили в небольшой ящик, умоляя вывезти в безопасное место. Это не входило в обязанности Тома, но зная, что решается судьба исчезающих в мире животных, он согласился, взвалив на себя еще и доставку эндемиков в приют, расположенный на ближайшем аэродроме. Ник помогал во всем, поражая выносливостью. На сегодня оставалось посетить еще три объекта, приют же был по пути, всего в ста километрах отсюда. Вомбатов решили доставить первыми.       
                На душе у Тома скребли кошки: всего за два дня полета забарахлил мотор! «Еще бы! Так издеваться над машиной»! — думал он, жалея, что ввязался в это дело. Том считал, что Стив, дав мэрии согласие на помощь такого рода, поступил крайне опрометчиво. «Мы не пожарные! Надо уметь отвечать «нет»! — злился летчик, — выгоревший лес — не взлетная полоса! Здесь нет ровных участков! И самолет учебный не приспособлен для экстремальных условий! «Пчелку» попросту можно разбить, довести до непригодного состояния! Кто будет отвечать? Опять — я?»
                Между тем, они уже прибыли на аэродром. Наскоро обустроенный ветеринарный приют, оставлял желать лучшего. Боксы с животными располагались параллельно взлетной полосе. Справа — те, которым уже была оказана помощь, слева — которые ее еще ждали. Кроме лесных обитателей, здесь было много домашних животных. Коты всех мастей и оттенков разноголосо кричали, в собачьем вольере стоял нестерпимый вой. С ужасом обходя этот «лазарет», Ник заметил в одной из клеток неподвижно лежащую собачку. В вольере, отчего-то, она была одна. «Наверное, мертвая», — подумал он. В это время собачка зашевелилась, поднялась на лапки и приветливо завиляла хвостом. Ник замер. Перед ним, жалкая и измученная, с обгоревшими боками, стояла маленькая Дези — любимица их семьи, особенно  мамы.   
 —  Дези! Крошечка!  — шептал он, прильнув к вольеру. —  Радость какая! Ты уцелела… Как же мне забрать тебя отсюда?
      Просунув мордочку сквозь прутья, собачка лизала его ладони.
Пока Ник общался с болонкой, Том искал какого-нибудь начальника, чтобы позволил вывезти животное. Это оказалось несложным. Уставший ветврач, видя, что собака узнала хозяина, без проблем отдал ее Нику.
    — Вот мазь, — сказал он, протягивая тубу с лекарством, — обрабатывайте ожоги два раза в сутки. Раны неглубокие, ваша питомица скоро поправится.
          Ник был так счастлив, что не мог даже слова вымолвить! Слезы поблескивали в его глазах, он осторожно держал на руках обгоревшую Дези — все, что осталось у него от семейной трагедии.             Поблагодарив доктора, друзья поспешили к самолету.
      — Попить бы чего-нибудь, — осипшим голосом произнес Ник.
      — Загляни в канистру, там, на дне, кажется, еще кое-что осталось.
            Все трое жадно допили последние капли воды. Ник осторожно положил Дези в ящик, где раньше были вомбаты, и поставил в угол, на упаковки, предназначенные для следующей выгрузки. Ему казалось, что там меньше трясет. «Пчелка» тяжело поднялась в небо. Очередным объектом был пансион, окруженный пылающим лесным массивом. Спасатели пытались отсечь огонь от элитного строения. Вокруг было много разнообразной техники, Том еле нашел место для посадки. Испытывая жуткий стресс, Ник то и дело вскрикивал при касании земли — боялся, что самолет влетит в яму и они разобьются. Запыленные лица друзей выглядели комично, одежда почернела от пота, а испорченные кроссовки вовсе не подлежали ремонту. Том искоса поглядывал на измученного напарника. Похоже, тот был на пределе. Что тут скажешь? Сам напросился.               
                ***
 
                Не находя себе места, старина Джеймс то и дело принимал на грудь. Похмелье вконец измучило его. С раннего утра рука безвольно тянулась к бутылке. Сделав несколько глотков, он тупо устремлялся в закопченное окно. Лесной массив уже выгорел, обнажая холмистую равнину. Ветер разносил по округе черные тучи пепла. Близлежащие строения выглядели грязными, прохожие — унылыми. А... в доме, в темном чулане, лежал злополучный самородок — тайное нереализованное богатство. Этот нестерпимый факт долбил темечко. Ситуация была критичной. Обреченно прислонясь к подоконнику, Джеймс напряженно искал варианты решения проблемы, когда вдруг осознал, что его нестерпимо раздражает лязг металла, доносившийся от соседей. Звон набатом раздавался в нетрезвой голове, причиняя страдания.
     — Боже, как мне тошно! — бормотал он, пытаясь заглянуть к соседу через забор. — Какого черта, ни свет, ни заря, стучит этот дурак Брэди?
Ничего не увидев, старатель решил пойти к нему сам. Зайдя во двор, понял, что сосед ремонтирует покосившуюся водосточную трубу.
     — Дождя не предвидится, — зло буркнул он.
     — Сегодня не предвидится, а завтра пойдет! — резонно ответил Брэди.
     — Выпить хочешь? —  Джеймс тряхнул бутылкой виски.
     — В честь чего? — удивился сосед.
     — Тошно мне, вот от чего, — сказал Джеймс, опускаясь на лавку.
     — Чего это тебе тошно?
     — Ты все равно не поймешь...
     — Если не пойму, зачем же ты приперся?
     — Пообщаться.
     —  А-а-а…  Ну давай, общаться. —  Брэди добродушно рассмеялся.
   Они закурили, и Джеймс небрежно, как бы между прочим, спросил, не знает ли тот в поселке каких-нибудь аборигенов.   
       —  Аборигенов, говоришь? Откуда в нашей провинции аборигены?! Испокон веков здесь живут только англосаксы да ирландцы… Хотя, нет! Погоди! Кажется, Холли когда-то была замужем за парнем по имени Аллабами. Знаешь Холли? —  ну рыжая такая! Та, что живет у костела!? По-моему, ее парень как раз-то и был аборигеном. Еще гордился, что происходит из какого-то древнего племени! Хоть убей, не помню из какого, не выговорю! Пил, подлец, сильно, но корзины плел отменные.
       У Джеймса екнуло сердце.
        —  Ты с ним знаком?
        — Да так, здоровались. Только нет его здесь, они с Холли давно расстались.
        — А где теперь его найти, не знаешь?
        — Не знаю! — почесал в затылке Брэди, — Спроси у Холли.
           Джеймс посидел еще немного, докурил сигарету, и нетрезвой походкой пошел к себе.
                Брэди озадаченно поглядел ему в след, прерывисто вздохнул и опять начал лязгать по трубе. 
                У себя дома, на крыльце, Джеймс столкнулся с женой. Кэрол была женщина безропотная, во всем угождавшая мужу. Когда-то давно, слыла веселой красавицей, однако, выйдя замуж, быстро поблекла. Джеймс ожидал наследников, но Кэрол не рожала… Муж попрекал ее этим, пока у женщины не развился тяжелый комплекс неполноценности. Не надеясь иметь детей,  день и ночь — без любви и ласки, Кэрол стала походить на безмолвную тень. Подай, принеси… —  вот все, что имела она от супруга. И сейчас, повстречав его у дверей, как всегда, заботливо сказала, что кофе стынет на столе, а сама направилась в сад. Джеймс остановил ее.
           — Сходи к Холли, — грубо буркнул он, — мне надо узнать, где сейчас находится ее бывший муж. Да веди себя поумней, будто просто так зашла, поболтать по-бабьи.
           Кэрол взглянула печальными глазами.
           — Хорошо, зайду сегодня вечером чая попить. Только дай мне денег на гостинец.
         Джеймс пошарил в кармане и протянул мятый полтинник.
    

                НУНГАРЫ
                часть  8    
                Насидевшись взаперти, Гарри совсем измучился без табака. Не хотелось ни пить, ни есть! Только бы сделать затяжку!  В его скандальном бизнесе курение являлось успокаивающим фактором.   Часто к нему приходили люди, требующие колоссальной выдержки. Бывало, чтоб никого не прибить, он тайно сжимал кулаки.    
                Энтони переносил неудобства спокойно. Помощник Гарри был непритязательным человеком, вел здоровый образ жизни, за исключением, разве что, одной деликатной особенности. В то время, как учредитель выставки сходил с ума, изобретая хитроумные планы  будущего общения с клиентами, тот, всего-навсего, мечтал о встрече с красивым парнем. Как говорится, каждому – свое. Но сегодня с утра босс окончательно потерял терпение, пнул дверь ногой и вышел в холл. Энтони последовал за ним.
               Шквальный ветер сделал свое дело – концентрация дыма значительно уменьшилась. Пожар, истребив близлежащие территории, переметнулся в дальние районы. Теперь внутри помещения дышалось трудней, чем на открытом воздухе. Двери и окна павильона широко раскрыли. Выйдя на улицу, Гарри сел на лавку, стоявшую поблизости, и закурил. По рыночной площади,  гремя мусорными баками, сновали уборщики. Утопая в сизом дыму, золотопромышленник самозабвенно отводил душу.  День предстоял тяжелый. Вот-вот должны нахлынуть несговорчивые клиенты, а уникальный бизнес требовал скрупулезного отношения. Помимо раздачи самородков, надо было вновь составлять договорные обязательства по выплате дивидендов. Ранее заключенные, к сожалению, отменил пожар. Так что, в настоящий момент полностью разойтись с участниками выставки не удастся. Расчетам нужно время, а неизбежным спорам  –  персональное рассмотрение. Серьезные неприятности ждали и в мэрии. Сумма, предназначенная для нее, канула в небытие. Гарри с сарказмом оценивал содержимое сейфа. Сбор был не только плачевным, но еще и требовал вливания дополнительных средств. О выгоревшем карьере старался не думать. Такое поражение по всем фронтам бизнесмен терпел впервые. Видимо, сильно насмешил Бога, поведав ему свои планы!
             В павильоне начался разбор экспонатов. Самородки скрупулезно упаковывались в специальные контейнеры и ячейки. Не далее как завтра, выставку надлежало свернуть и вывезти. Гарри устало следил за процессом, то и дело, бросая взгляд на рыночные ворота. Там уже показались, легкие на помин, клиенты. Гарри приготовился “к бою”.
               
                ***
               Кэрол никак не могла найти уважительную причину визита к Холли. На ее взгляд, затея  выглядела довольно глупо.  Одеваясь, она случайно зацепила дверцу шкафа. С полки выпала недовязанная ажурная кофточка. “Вот и хорошо! – подумала женщина, –  вот с этой кофточкой и пойду! Скажу, что нужна консультация, как ее довязать”. Облегченно вздохнув, она вышла из дома.
             Холли жила в маленьком коттедже, недалеко от костела.  Приветливо встретив старую знакомую, показала модные  журналы по рукоделию с выкройками и описанием работ. Но разговор не клеился ни о кофточке, ни о чем-либо другом. Избегая неудобных пауз, Кэрол, как бы, между прочим, спросила о бывшем ее муже, но хозяйка не была расположена к общению. Задушевными подругами они не были, ждать откровений не приходилось. Жасминовый чай стыл, пирожные сиротливо лежали на тарелке, и повис вопрос: зачем это вдруг Кэрол, замужней женщине, понадобился какой-то пьющий абориген? Неловкое положение спас Джеф, брат Холли, к счастью, работавший вместе с Алабами. Собирая на завтра тормозок, он все ругался, что в районе, где их бригада строит дорогу, нет поблизости ни кафе, ни супермаркета, что ему надоело каждый день таскать с собой еду! С такой невнятной информацией Кэрол вернулась домой, ожидая очередного скандала. Но ошиблась: Джеймс расплылся в добродушной улыбке и, на удивление, был вполне доволен. Всю жизнь проведя за рулем, он хорошо знал Австралию, ее населенные пункты, трассы, автомобильные развязки… Он быстро смекнул, где это строительство находится и о какой именно дороге идет речь. Ради доброй вести, налил рюмку виски и с удовольствием выпил. Осталось только дождаться, когда штат снимет запрет на передвижения.
               
                ***
    
             Доставив по назначению оставшийся груз, “пчелка” налегке поднялась в небо. Солнце уже клонилось к западу. За день Том очень устал. От постоянного сидения в неподвижной позе, тело его   затекло, сделавшись неповоротливым. Хотелось скорее прибыть домой и расслабиться. Ник тоже растерял былой оптимизм: под монотонный гул мотора сладко дремал, время от времени ударяясь головой об иллюминатор. Это приводило его в чувства, он тут же просыпался, устремляя взгляд в окно. Вид под крылом удручал. Совсем недавно здесь был неописуемой красоты оазис с высокими холмами и живописными балками, а теперь  –  только  пепел да обугленные пни! Однообразный пейзаж царил  повсюду. Но вдруг картина сменилась пустыней. Нику бросилось в глаза множество обгоревших хижин и внимание привлекло какое-то полуразрушенное сооружение из камней, расположенных по окружности. 
–    Кажется, мы здесь еще не пролетали! – буркнул он.
–    Откуда ты знаешь? Ты же все время спишь!
–    Ничего я не сплю!
–    Ладно, не обижайся,  –  дружелюбно сказал Том, –  я действительно изменил курс,  –  так короче.
 Местность казалась Нику знакомой. Чуть поодаль он увидел и одиноко стоявшую скалу, четко выделявшуюся на общем фоне. Скала напоминала огромный клык доисторического животного.
–    По-моему, под нами –  территория нунгаров! – выкрикнул он. – Смотри, Том, вон, прямо по курсу!  Это же Вандималунгу! Ее ни с чем нельзя спутать! А огромные валуны – бывший лабиринт!
                Заходящее солнце слепило глаза. Том напряженно глядел в указанном направлении, но подтвердить ничего не мог. Когда Гоутухелл притащил его в это сакральное место, от боли и страданий он света белого не видел, а когда Яиларма отмолил, была уже глубокая ночь. К дому старика пришлось добираться в потемках. Том тщетно пытался вспомнить события того дня, как вдруг ощутил жгучую боль в груди. Будто бы тот злополучный камешек, который он когда-то умыкнул в этих местах, опять напомнил о себе. Пилота прошиб холодный пот, а в голову, ни с того, ни с сего, пришла шокирующая мысль о приземлении. Не прошло и минуты, как это же произнес Ник:
–    Слышишь, Том, а не сделать ли нам посадку?    
     Том обомлел, и, скрывая мистический ужас, грубо рявкнул:
–    Какой ты глупый! Вокруг  –  камни да обломки скал!  Да и нет здесь никого! Куда приземляться? А главное  –  зачем? Я не волшебник и не Господь Бог! Разобьемся к чертовой матери!
–    Но внутренний голос говорит мне…
–   Заткнись!  – Том раздражался все больше,  –  мне говорит тоже!
–   Так мы будем приземляться или нет? – настаивал Ник, видя, как они удаляются.
–    Говорю же: разобьемся!
–    Тогда останови, я выйду!
 Том саркастично ухмыльнулся:
–    Шутить изволишь? А все потому, что не понимаешь происходящего! Это же самоубийство! Хочешь иметь два трупа? Повторяю: совершить посадку нереально!
Мысли его сбивались, но идея приземлиться господствовала всецело. Том понимал, что идти на поводу нельзя! Надо что-то делать! Однако, пролетев еще немного, сам не зная зачем, развернул штурвал и полетел назад, подсознательно ища мало-мальски ровную площадку.  Отчаянное сопротивление такому ненормальному поведению не играло никакой роли.  Дивясь самому себе, он пристально исследовал абсолютно непригодную местность. Вдруг, вдали от сгоревшей деревни, цепкий взгляд обнаружил небольшое плато. Обломков скал оно не имело, но было не только маленьким, но еще и находилось под приличным уклоном. Риск соскользнуть, учитывая изменение центра тяжести самолета, был очень велик, к тому же, минимальных ста метров для торможения не наблюдалось! Это превосходило всякий здравый смысл. Подавляя навязчивую идею, Том, все-таки, решил оставить мистический бред, лететь дальше намеченным курсом, как вдруг нестерпимая боль снова пронзила его. Сердце замерло, а в голову пришла еще одна мысль, пуще прежней, - не только приземлиться, но и подойти к Вандималунгу.
–   Наваждение какое-то! Я схожу с ума! – думал он. –  Посадку сделать невозможно – это ежу понятно!    Совсем невозможно! А я все рассуждаю!  Хотя…
Тут его накрыла волна сомнений:
–    Может быть, не все так страшно, как я рисую? Может, паника не обоснована и следует рискнуть? – стучало в мозгу. – А что, если попробовать зайти с противоположной стороны плато? Правда, там опасный обрыв… Очень опасный… Зато площадка более-менее пологая, во всяком случае, так кажется с высоты.  –  Он пристально всматривался в неприглядный рельеф. – Ну вот, так и есть! Значительно положе! Попытаюсь зайти оттуда. Дай Бог, не ошибиться с углом приземления.
                Вот когда пригодились Тому былые знания! В летном колледже экстремальным случаям уделялось архиважное значение. Курсантов муштровали попадать в очень малые квадраты, расположенные в самых неудобных местах. Аэроплан требовалось посадить строго по центру. Это был изнурительный  решающий экзамен! Зачет, как правило, доставался после двадцать пятой попытки. Вспомнив забытую практику, Том отчаялся, сделал разворот от солнца и медленно стал планировать к опасному косогору. До сей минуты, добивающийся приземления, Ник вдруг резко передумал. Глаза его округлились, душа упала в пятки, дыхание сбилось. Вся молодая жизнь промелькнула перед глазами. “Сейчас разобьемся!” – последнее, что пришло ему на ум. Закрыв лицо руками, бедняга приготовился к смерти. Между тем, плато было совсем рядом. Секунда, еще секунда, еще… Том уверенно держал штурвал, “пчелка” неумолимо близилась к цели. Резкий толчок. Шасси коснулось земли. Рискуя перевернуть машину, Том включил аварийное торможение. Подняв облако пыли, самолет закружился на самом краю обрыва и стал.
  Руки Тома будто прикипели к штурвалу, из-под шлема струился пот.  Пережив непомерное напряжение, он тяжело отходил от стресса. “Каким богам молиться?!” – радовалось благодарное сердце.
 –   Крушение отменяется,  –  наконец, вымолвил он,  –  выходим!      
Белый как снег, Ник пребывал в оцепенении.
–   Что, страшно? – Том взглянул ему в глаза. – То-то!   
На этот раз Ник приложился лбом основательно, цепляясь за дверцу люка, еле выполз наружу. С рассеченной брови текла кровь. Том разорвал стерильный пакет, и, как заправский медбрат, обработал рану. Затем ловко, крест на крест, залепил пластырем.
–    О! Какой ты красивый! Даже лучше, чем был! – грустно улыбнулся он.
Ник стонал от боли, но Том заставил искать камни, чтобы застопорить разболтанное шасси.
–    Это крайне необходимо, раненый ты мой, не то горе нам будет!
 Они притащили несколько тяжелых валунов и подперли колеса.
–    Ну вот, теперь можно не волноваться,  –  оценил ситуацию Том.
В салоне жалобно скулила Дези.
–    А с ней что будем делать?  –  спросил Ник.
–    Ну… не знаю… С собой все равно не возьмем! Пусть подождет здесь.
Ник положил болонку в ящик и вслед за Томом спустился с плато.
               Парни огляделись. Вверху, в заходящих лучах солнца, поблескивал их летательный аппарат, напоминая огромную стрекозу, Бог весть как, примостившуюся на краю обрыва. Вандималунгу находилась метрах в пятистах отсюда. Казалось бы, недалеко, но усталость давала о себе знать. В тайне друг от друга, оба задавались вопросом: куда мы идем? Зачем? Путешествие было довольно странным. Повинуясь неведомой силе, они упрямо двигались в направлении зовущей скалы, волоча за собой прилипчивые тени. Путь пролегал сквозь деревню нунгаров. Кое-где еще дымились, уничтоженные огнем, хижины, валялись металлические предметы, битая посуда…  Каменный очаг подле дома Гоутухелла едва проглядывал из пепла. Рядом, из мусорной кучи, торчали искореженные перила знакомого крыльца и длинный стальной прут, изогнутый клюкой.
–    Не знаешь, опирался ли старик на палку? – сказал Том, вытаскивая прут.
–    По-моему, он не хромал, –  пожал плечами Ник, –  а зачем тебе клюка?
–    Полезная вещь. Опираться буду.
Дойдя, наконец, до Вандималунгу, друзья перевели дух. Перед ними, во всей красе, стоял реликтовый объект, в первозданном виде сохранившийся до наших дней. Обойдя его вокруг, Ник задумчиво сказал:
–    Странно, однако я не нахожу вход.
–    Куда ж он мог деться? – с издевкой спросил Том, –  может, мы ошиблись и это совсем не Вандималунгу? Мало ли скал в пустыне?!
–   Мы не ошиблись, я точно знаю! Вот здесь, за этим самым уступом, был вход в пещеру. А теперь его нет! Колдовство какое-то! –  Ник в растерянности сел на землю.
–   Если солнце там,  –  он указал на запад,  –  то вход должен быть со стороны востока. Когда я был здесь последний раз, вон, за теми скалами, заходило солнце. Оно и сейчас там заходит. Значит, все верно. Вход должен быть прямо здесь. Он встал, подошел к скале вплотную и ткнул пальцем в корявую стену.
–    Ну что ж? Добро пожаловать! Заходи! – рассмеялся Том.
–    Нечего тут смеяться! Тут надо подумать. Давай  отойдем на расстояние, чтобы оценить со стороны.
   Они отдалились шагов на двадцать. Вандималунгу состояла из гранита, но на поверхности, которую исследовали друзья, явно просматривался чужеродный участок, скорее всего, из песчаника.    
–    Ну вот. Я же говорил, что вход именно здесь! Его просто замуровали!
–    Не смеши меня! Кому это могло понадобиться?
–    Этого я не знаю, но факт налицо!
              Между тем, наваждение совсем оставило их  –  полная тишина и ясность рассудка. Создавалось впечатление, что они зря сюда пришли. Будто бы какой-то шутник зло посмеялся над ними. Хотя эта  “шутка” стоила колоссальных нервов.   
–    Что будем делать?  –  спросил Ник, –  если разбирать завал, то надо торопиться, а если бросить все как есть, –  пора улетать: световой день кончается.
–    Ты прав. Скоро стемнеет, возникнут проблемы. Но, раз уж мы здесь, давай доведем дело до конца. Не могли же мы оба сойти с ума? По-моему, за этим что-то кроется.               
–    Я вот что подумал, Том. Вдруг мы попадем в скверную историю, вдруг это опасно? Здесь может быть совершен колдовской ритуал, специально для таких любопытных, как мы. Скала ведь не простая, вход туда заказан! А если беду накличем? Тебе ли не знать, чем все это может кончиться?
Том призадумался. Действительно, от вскрытия сакральных объектов можно ожидать чего угодно. Конечно, это поверье, но после вскрытия могилы Тамерлана началась Вторая мировая… Он ведь предупреждал! А вспомнить хотя бы гробницу Тутанхамона?
–    Ладно, будь что будет! – решил Том,  –  давай работать!
Друзья начали выдалбливать тяжелые глыбы, “ненужная” клюка оказалась как нельзя кстати!
–    Да уж…  Кто-то постарался на совесть! – бросались они репликами.
  Острые камни подавались плохо, вскоре руки покрылись кровавыми ссадинами.
–    Дурацкая работа!  –  бурчал Ник.  –   Можно подумать, что там спрятаны сокровища!
Раздолбав последние глыбы, парни отпрянули. Из пещеры повалил едкий дым.
–     Боже! Сколько его тут!  –  брезгливо отворачивался Ник.
  Вандималунгу доверху была заполнена смертоносными массами. Дым валил и валил из нее. Переждав немного, друзья решились заглянуть вглубь.
–    Черт побери, ничего не видно!  –  ругался Том,  –  интересно, есть там кто-нибудь? 
Вдруг его будто током ударило: “Какой же я идиот! Здесь может быть только Яиларма и никто другой!”

                *****