Нунгары

 
         
              (из серии "Под сенью Южного Креста")
 
               

                Часть 1

 

              Слепящее солнце жгло немилосердно, ветер застилал глаза колючим песком. По австралийской пустыне брели трое усталых старателей.

–  Чего ни сделаешь ради дружбы? – беззлобно ворчал Джеймс, пожилой, умудренный жизнью, человек. – Сам бы я ни за что не пошел, для тебя только и стараюсь. Участок этот бесперспективный, пустой, да и к аборигенам возвращаться не хочется.

           Упрек был адресован молчаливому Тому, который еле держался на ногах.

– А всё из-за твоей дурости, – продолжал укорять Джеймс, – вечно с тобой что-нибудь случается! 

Он глубоко вздохнул и огляделся вокруг. Он знал, что надо идти строго на юг, но, не увидев никаких ориентиров, развел руками:

– То ли мы заблудились, то ли племя ушло на другое место.

          За  плечами старателя висел запыленный дорожный мешок, перед ним, обшаривая сухой кустарник, полз раскаленный металлоискатель. Идущие позади, парни также были оснащены поисковой амуницией, только протаскали ее зря – золота они так и не нашли. Недавно, бесполезно исследуя этот район, Джеймс с Томом уже были здесь, случайно наткнувшись на древнее аборигенное племя, дорогу к которому, так упорно сейчас искали. Надежды возлагались только на Джеймса, на то, что он, все-таки, вспомнит затерянную тропу.   

– Надо подождать наступления ночи, – вытирая со лба градом катившийся пот, сказал Ник, молодой парень, уговоривший старателей взять его с собой. Юноша грезил приключениями, но не представлял, что реальность будет так сурова.

–  Небо сегодня безоблачное, – тараторил он, – значит, можно будет идти по звездам, а наш Том хорошо ориентируется по ним. Правда, Том?

      Том угрюмо глядел под ноги.

–  Умею, не умею... Какая разница, если всё равно придется ночевать здесь! Вот прямо здесь! – он раздраженно бросил на землю рюкзак, – давайте уже остановимся, что ли, ноги не несут!

– Нет! Надо еще поискать немного! – насупился Ник, – я никогда не видел как живут аборигены, а Джеймс обещал, что мы в их деревне даже заночуем. Сами подумайте, если они находятся где-то рядом,  мы обязательно найдем их!

– Найдем, не найдем... Сколько можно идти вслепую?! – обреченно сказал Том.

             Положение, в котором они оказались, не обещало ничего хорошего. Ночевать в открытой пустыне опасно. Под любым камнем может таиться змея или ядовитое насекомое. Воды у них больше не было. Искатели очень устали, особенно Том. Перед глазами летали "черные мушки", неповоротливый язык присох к губам, и снова начался необъяснимый приступ нестерпимых болей. Друзья  говорили ему, что с таким здоровьем дома надо сидеть, а не золото искать! Но в поход он пошел вовсе не из-за золота, ему, во что бы то ни стало, надо было попасть к нунгарам. Сделав привал и немного отдохнув, группа, всё же, решила некоторое время пройти наугад, как вдруг, за грядой огромных валунов, мелькнула тощая фигура аборигена.

–  Слава Богу, мы не заблудились, – воскликнул Джеймс, –  Мы нашли их!

                В низине, за полуразрушенными скалами, располагалось небольшое древнее племя, гордившееся родством с легендарным вождем Яганом – единственным героем чернокожего народа, получившим известность по всей Австралии. Сородич прославился в неравном бою с колонизаторами. В 1829 году, когда здесь появились первые британские поселенцы, вождь был в полном расцвете сил, и, судя по историческим сведениям, имел ясный ум и недюжинную отвагу. Вначале отношения с «белыми» складывались хорошо, англичане вели себя очень дружелюбно. Аборигены благодарили духов за такое доброе соседство. Много диковинных вещей чужеземцы дарили им: маленькие зеркала, в которых те впервые в жизни увидели свое отражение, украшения, посуду из цветного стекла... – словом, всякие безделушки из цивилизованного мира. Мужчинам племени даже разрешалось сходить на дичь с невиданным доселе ружьём. Однако видя полную беззащитность доверчивых, ритуально разрисованных, людей, незваные гости стали мало-помалу теснить их. Начался подспудный отъем земель. Там, где раньше охотились аборигены, появились обширные заграждения. Препоны сооружались и у воды. Отсутствие доступа к своим исконным владениям стало критическим. Ведь основным источником питания колыбельных народов является собирательство. Аборигены кормились с этих мест, употребляя в пищу дикорастущие злаки, молодые коренья, ловили насекомых, ползучих тварей, рыбачили с деревянным копьем. С помощью, изобретенного ими же, бумеранга, добывали крупных животных, обеспечивая племя мясом. Теперь же еды стало катастрофически не хватать. Голод привел к серьезному конфликту. В те времена «белые» давно уже бесчинствовали на континенте, но именно с этого  места, с племени народа нунгаров, началось активное сопротивление захватчикам. Яган со старейшинами пытались договориться с чужаками, устрашить их духами предков, устыдить. Понятно, что такой наивный подход не мог увенчаться успехом и разрешить их проблемы. Тогда вождь выбрал из племени самых сильных и надежных воинов, и стал совершать грабительские налеты на "белых", превратив их жизнь в сущий ад. В результате погромов пострадало много британских семей. Смертельно испугавшись, поселенцы обратились к властям с просьбой защитить их от «наглых обезьян». Правительство безотлагательно приняло меры, послав на помощь вооруженных солдат, обещая большую награду за поимку Ягана. В жёстком столкновении вождь племени погиб, а, оставшиеся в живых, нунгары, спаслись бегством. Пули летели вдогонку безоружным людям. Теперь, живя вдали от цивилизации, в Богом забытой пустыне, никто уже не претендует на их территорию. 

               Эта давняя история пустила глубокие корни в сердцах людей, отразилась в их самобытном фольклоре. О героическом сопротивлении коренного народа, о бесстрашном вожде Ягане, сложено много легенд и песен. Их поют и простые люди, и профессиональные артисты. Известный австралийский бард Джеффри Гуррумул Юнупингу часто проводит авторские концерты. Пение седовласого аборигена похоже на плачь, на грустный речитатив под аккомпанемент диджериду, гитары и тамтама. Отбивая такт ритмичным стуком деревянных палиц и босых ног, барда сопровождает фольклорная группа. Юнупингу поет о том, как тяжело раненый Яган упал, как подбежали солдаты и отрубили ему голову. Оскверненное тело вождя чужеземцы, зачем-то, перевезли в Англию и там захоронили, а голову выставили в лондонском музее на показ и глумление, как невиданный антропологический курьез. Более ста лет толпы зевак приходили смотреть на жуткий заморский экспонат, но потом, спохватившись, отцы церкви сочли это большим грехом. Голову Ягана сняли с показа и зарыли рядом с телом. Это было в 1964 году. Представители племени нунгаров неоднократно просили австралийское правительство ходатайствовать о репатриации национального героя на Родину. Между Австралией и  Англией велись долгие изнурительные переговоры об эксгумации и транспортировке тела. И только в 2010 году вопрос был решен. Аборигенам удалось вернуть многострадального вождя на Родину и похоронить с надлежащими почестями. Через 177 лет загробных скитаний легендарный вождь Яган упокоился навеки в Соун-Уэлли, в штате Западная Австралия.

               

                ***

               Кровавый закат разливался по остывающей пустыне, ветер гнал пыль кружевной пеленой. На фоне гаснущего неба три усталых силуэта спускались в долину, в деревню аборигенов. Навстречу им вышел согбенный человек с всклоченными волосами. Он узнал Джеймса и вежливо поклонился, прижав к груди узловатые руки. Старик избегал слов, зная, что «белые» плохо его понимают. Что говорить о «белых», если даже исконные аборигенные племена не понимают друг друга, используя абсолютно разные языки, коих насчитывается около двухсот пятидесяти! Раньше было и того больше, но когда вымирает род, в небытие уходит и язык. Письменности у этого народа нет. Чтобы иметь хоть какую-то связь с сородичами или при случае объясниться с «белыми», аборигены худо-бедно используют английский. Целенаправленное уничтожение коренной расы в прошлом, привело к тому, что теперь численность ее составляет приблизительно полтора - два процента от общего количества жителей Австралии. К тому же, происходит постепенное «отбеливание» чернокожих, интеграция в другие национальности. В силу этого, точную перепись населения аборигенов сделать невозможно. Окольным путем, наводящими вопросами, демографические службы пытаются установить хотя бы приблизительный возраст оставшихся в прериях субъектов. А уж кто кому кем доводится – сплошные дебри! Неразбериху вносят и одинаковые имена, отличающиеся, разве что, словами: большой, худой, маленький или старый... В одной и той же деревне может быть человек пять Талабанд, больших и маленьких, семь-восемь таких же – Вунбурра, два-три – Гурулба... Есть и смешные, и нецензурные имена. Чувствуется злая шутка англичан, убедивших аборигенов называть новорожденных детей именами: Кэптнджек – т.е. Джек, носящий капитанскую шапку, Гоутухэлл – иди к чёрту, Сноубол – снежный ком, и прочими несуразными кличками. Старика, вышедшего к путникам, именно так и звали – Гоутухелл, и он очень гордился своим именем.   

            – Привет, старина! – улыбнулся Джеймс, подойдя ближе, – приюти нас на ночлег. Мы совсем выбились из сил, сутки ничего не ели и не пили.

                Абориген добродушно кивнул и сделал широкий жест, приглашая гостей к очагу, в котором целиком, вместе с торчащими иглами, жарилась тушка недавно пойманной ехидны. В Святом Писании слово «ехидна» имеет крайне негативное значение – злой, безбожный человек, гадюка со смертельным ядом, но австралийский сумчатый зверек вовсе не опасен, у него даже зубов нет! Поймать его несложно – живет в норах, под корнями, в дуплах поваленных деревьев, под кучами валежника... Если повстречается на пути, станет прятаться, буквально на глазах зарываясь в песок. Его тут же найдут. Это сугубо аборигенный способ охоты, которым занимаются, в основном, женщины. Окружая дерево, они громко кричат, роя под ним длинные ходы. Из какого-нибудь – да и выскочит испуганное животное, а если повезет, то и два! Таким же образом из нор добывают и кроликов. Улов бывает очень обильным, на несколько семей хватает. Кроликов тоже готовят целиком, не потроша, до обугливания шкурки. Запах кострища имеют скверный. Воротя нос, золотоискатели расположились подальше от них, ближе к бочке с водой. Это было спасением. Пили жадно, взахлеб, а, напившись, упали, как скошенные, на выцветшие циновки у дома старика.

                Гоутухелл жил один, на отшибе. Последний жена его, как он говорил, старый стал, шибко захворал и пошел к духам, а десять детей от других аборигенок разъехались по городам, смешавшись с многоликой австралийской публикой. В деревне остались только пожилые люди, прикипевшие душой к древним обычаям. Полигамия в их племенах – норма жизни. Кто знает, сколько жен было у этого человека и сколько ему лет? С виду – может, девяносто, а, может быть, и все сто! Несмотря на, казалось бы, суровые условия существования, аборигены живут долго. В прериях Австралии до сих пор есть глухие деревни без телевидения, телефонов и радио. Но это добровольный выбор жителей, не приемлющих благ цивилизации, и абсолютно не приспособленных к суете городов. Привыкнув проводить время в церемониальных танцах, в ничегонеделании и в особом пристрастии к полёживанию, работать на благо общества они не хотят. В лучшем случае, занимаются творчеством – плетут корзины, коврики, рисуют картины... Затем всё это продают туристам. Для них же с удовольствием и танцуют за немалые деньги. Окружающая природа дает жизненные силы, а духи предков хранят от бед. Чахлые эвкалипты, осколки скал, хижины под пальмовыми ветками – все это их родное, привычная среда обитания. Многих исследователей интересуют эти первозданные места. Базальтовые валуны, мимо которых только что прошли старатели, вовсе не обыкновенные камни, как может показаться с первого взгляда. Мегалиты образуют правильный круг, внутри которого находится еще один, поменьше. Что это? Лабиринт? Календарь? Над остатками древней цивилизации ученые ломают голову. Этому сооружению более десяти тысяч лет, а это значит, что оно в два раза старше Стоунхенджа! Аборигены часто ходят туда, в мир снов и духов, для совершения ритуалов и слушания послания небес. На протяжении сорока тысяч лет жизнь этих людей остается неизменной. Поклоняясь Великой Радужной Змее – матери всего сущего, они не считают себя вправе вмешиваться в, установленные веками, священные традиции. Изображение Матери-Змеи можно видеть в глубоких пещерах, у родниковых вод, в наскальных рисунках. Это самое могущественное существо из мира снов и самый могучий дух. Храня секреты выживания в дикой природе, старейшины рода советуются с ней, и, впадая в транс, получают от нее необходимые знания. Ведуны племен наделены телепатическими способностями, предсказывают будущее, умеют лечить. Помимо лекарственных трав и наркотических снадобий, у них есть еще ряд сакральных предметов, смысл которых хранится в глубокой тайне. Предметы эти наделены страшной, не поддающейся рассудку, силой. Непосвященным – даже взгляд на них бросить нельзя – накличут беду! Случалось, ни во что не верящие, туристы крали кое-что из этих вещей. Дальнейшая их судьба была незавидной. Прошлый раз, когда Джеймс с Томом были здесь, Том, относившийся к подобным суевериям с сарказмом, думая, что все это – чушь, не стоящая внимания, прихватил с собой маленький треугольный камешек. Так, для куража. Неприметный, хорошо отшлифованный, «сувенирчик» незаметно положил в нагрудный карман. Одно поразило Тома – несмотря на нестерпимую жару, от камешка исходил приятный холодок. Добравшись домой, он почувствовал сильную усталость, лег на диван и вскоре заснул, а проснулся с нестерпимой болью, которая мучает его по сей день. Хуже всего, что он не может объяснить, что у него болит, а врачи не находят никаких причин. С этой бедой он и стремился попасть к аборигенам, раскаяться и умолить об исцелении.    

                Ветер давно стих. Мягким светом обливая округу, к звездному небу лениво поднимался яркий диск луны. У потухшего костра суетился Гоутухелл, желая угостить гостей «полезный, вкусный ехидна». «Мясо ее большой сила иметь» – говорил он. Недоверчиво переглянувшись, голодные путники решили отведать хвалёное блюдо. Том есть не стал, а Джеймс с Ником, для которого все было впервой и в диковинку, с опаской, съели по обугленной лапке. Молодой организм Ника отреагировал положительно, а потрепанный – Джеймса, – совсем нехорошо. Прикрывая рот ладонью, Джеймс вскочил и побежал за хижину, подальше от экзотического пира. Его отчаянно рвало. Ничего не видя перед собой, он вдруг почувствовал, что куда-то проваливается. Это была замаскированная ловчая яма, где, давно уже, сидел рыжий кенгуру. Самец попался во время гона и был очень агрессивен. Усилия выскочить из глубокой западни не увенчались успехом. Свалившегося на него человека,  он  воспринял как соперника или опасность, подпрыгнул и, что было мочи, ударил ногами в грудь. Удар был настолько сильным, что Джеймс потерял сознание.

               Стояла тишина. Невдалеке от ямы, наслаждаясь спустившейся прохладой, посапывала пара верблюдов, да в небольшом загоне топтались, ещё не доенные, козы.   

                Отсутствие Джеймса никого не встревожило, все подумали, что он приходит в себя. Ник продолжал обгладывать косточку, а Том медленно поднялся с циновки и, подойдя к Гоутухеллу, показал ворованный камешек. Старик остолбенел. Сквозь разрисованное красками лицо, проступил ужас.

–  Тиндураган... рембаранка... – в потрясении прошептал он, отпрянув. – Где взял?               

–  В жертвеннике Вандималунгу, – ответил Том.

–  Какой беда! Вандималунгу – большой тайна. Вандималунгу – нельзя! Много священный духи есть! Много злой духи есть! Ты взял дух смерть!

–  Я догадался, старик, – горестно произнес Том, – не знаю, что теперь делать. Я виноват, я каюсь и прошу прощения. Но можно ли меня простить или вылечить?       

–  Я не умею вылечи, я не умею прости, – сокрушался Гоутухелл, – вылечи умеет только немой Яиларма! Яиларма умеет все, Яиларма духи любить. Яиларма сильный.

–  Я умру? – обреченно спросил Том. Гоутухелл не отвечал.

                Слыша их речь, испуганный Ник стал отчаянно просить Гоутухелла помочь товарищу, но абориген, казалось, не реагировал, напряженно думая о чём-то своем. Копна седых волос пала на низкий лоб, скрывая растерянный, блуждающий взгляд. Молитвенно сложив руки, старик некоторое время сидел неподвижно. Затем тяжело поднялся и ушел, растворившись в густых сумерках.

                Гремя пустыми ведрами, с противоположного конца деревни, к не доенным козам спешила пожилая аборигенка. Доносившиеся из темноты, странные звуки насторожили ее. Женщина прислушалась и, крадучись, пошла на шум, к прикрытой ветками, яме. Заглянув в нее, увидела, как беспомощного человека топчет огромный кенгуру. Она стала звать на помощь. Держа в руках зажженные факелы, на крик сбежалось племя. Кто-то из мужчин изловчился и метнул в яму охотничий нож, сразив животное наповал. Попавших в западню, насилу вытащили наружу. Самец кенгуру весил никак не меньше семидесяти килограммов и привлек все внимание к себе. Ликуя, нунгары шумно обсуждали, посланную духами, щедрую добычу, а о пострадавшем Джеймсе вскоре забыли. Жив – и слава Богу! Немного отлежавшись, он еле добрался до крыльца хижины Гоутухелла и, корчась от боли, упал на циновку.               

                Деревня мало-помалу погружалось в сон, лишь изредка тишину нарушали крики ночных птиц. В зыбком свете луны показался взъерошенный Гоутухелл. Подойдя к, лежавшим у порога, старателям он присел на корточки и тревожно коснулся плеча Тома:

–  Вставай, Яиларма ждать глупый человек.

–  А у нас еще одна беда приключилась! – доложил Ник, – Джеймс упал в яму! Парень хотел, чтобы старик взял с собой и его.

–  Нет. Джеймс сидеть здесь. Идти со мной один Том, – абориген сделал ему знак рукой.

               Постоянно оглядываясь, измученный Том последовал за ним. Путь пролегал мимо огромных  термитников, лапастых опунций и сухого буша. Тропу, то и дело, пресекали зловещие тени. К сердцу подкатывал ужас.

               Яиларма жил вдали от племени, в священном месте, называемом Вандималунгу. Базальтовые валуны скрывали тайный вход в его пещеру. Этот жрец происходил из древнего клана знахарей. Его, еще ребенком, решили принести в жертву Радужной Змее, оставив умирать в холодной пещере у святого источника. Но Мать Змея не взяла жизнь младенца. Последний колдун, доводившийся мальчику дедом, тайком пробирался к нему, кормил и обучал великим тайнам. Духи были благосклонны к маленькому узнику, одарив его светлым умом и неизъяснимой силой. А в жертву себе – забрали у него речь. С тех пор он не промолвил ни слова. Вскоре дед отбыл в мир иной, оставив сокровенные знания способному внуку.

            Луна уже собиралась упасть за горизонт, когда, наконец, показалась священная скала с глубоким входом, ведущим вниз. В полнолуние старейшины племени являлись сюда совершать обряды и заклинать духов. Внутри пещеры тускло горел огонек, освещая обилие свисавших с потолка, пучков сухих трав, шкур опоссумов и водяных крыс. Скрестив ноги, на полу, среди странных предметов, горшков и каменных чаш, сидел сам хозяин, покачиваясь со стороны в сторону. На удивление Тома, это был молодой человек, с многочисленными шрамами на теле – следами сакральных испытаний, которым подвергали его при посвящении. Внимательный взгляд колдовских его глаз остановился на провинившемся госте. Гоутухелл сразу куда-то исчез, а Том почувствовал необъяснимую власть этих глаз над собой. Он медленно приблизился к Яиларме и неожиданно выронил украденный «сувенир», заметив однако, как камешек необъяснимым образом вписался в своеобразную пентаграму, лежавшую перед ведуном. Том дивился, что без слов понимает Яиларму. Исполняя его волю, разделся донага и сел напротив, опустив руки на колени. Бесстрастный взгляд Яилармы продолжал сверлить его. Не вставая с пола, он потянулся к, стоявшему рядом, сосуду, и, зачерпнув сильно пахнущей жижи, приготовленной из коры ядовитого растения, стал обильно наносить ее на грудь Тома. Затем встал и пошел в дальний угол, принеся оттуда дымящуюся чашу. В руках он держал два корня – черный и белый, предложив Тому выбрать один из них. Том выбрал белый.

– Плохо, – в душе Тома возник таинственный голос колдуна, – духи не хотят, чтобы я тебе помог.

Но несмотря на это, Яиларма стал истово шевелить губами, творя заклинания и, набрав в руку живых зеленых муравьев, роившихся в банке с мёдом, бросил их в «кипящую» чашу.

– Пей, – беззвучно приказал он.

ТОМ, как во сне, стал пить жгучее зелье. Тело пылало изнутри, перед глазами поплыли страшные существа, внезапно выросшие из этих жутких муравьев. Том впал в забытье. 

                ***               

            Промучившись всю ночь на жесткой циновке, Ник проснулся без настроения. Бока болели, хотелось кофе. Романтики в душе оставалось всё меньше. Он уже искренне жалел, что напросился в компанию к золотоискателям. Разочарованно пройдясь по пустынному двору Гоутухелла, юноша подошел к спящему Джеймсу. Вчера, прикладывая к ссадинам компрессы, он заметил на голове приятеля странную рану. Если кенгуру ударил его в грудь, думал Ник, то откуда взялся след на затылке? Рана походила на порез. Растолкав товарища, он спросил, где тот рассек голову. Джеймс спросонья долго не отвечал, но потом вспомнил, что ушибся в яме об какой-то острый предмет. Ник предложил сходить туда, посмотреть, что бы это могло быть. Джеймс, как всегда, идти не хотел, чертыхался, выдумав на этот раз, что видеть не может то злополучное место. На самом же деле, у него мучительно ныли ушибы. Но любопытство, все же, взяло верх, и раненый джентльмен похромал вслед за товарищем.

            Развороченная западня хранила следы ночного происшествия. Ник спрыгнул в яму и стал внимательно осматривать корявые стены. Солнце давно уже поднялось, обещая нестерпимую жару. Яркий свет проник до самого дна. Вдруг Нику показалось, что за спиной что-то сверкнуло. Обернувшись, он увидел искрящийся луч на, торчащем из камней, золотом обломке. Не веря своим глазам, он замер в недоумении: из осыпавшегося угла глядело целое состояние!   

– Ну, что там? Чего молчишь? – заглядывая в яму, спросил Джеймс.

– Ты только взгляни, что я нашел! – чуть слышно прошептал Ник.

– Неужто мой айфон, который я давеча потерял?

– О-о-о! Теперь ты сможешь купить себе сто айфонов!

– Вылезай уже, дурья голова! Хватит чушь нести!

– Нет, лучше ты прыгай ко мне, – отойдя от шока, развеселился Ник, – я один, пожалуй, не справлюсь.

В это время взгляд Джеймса остановился на сверкающем выступе, рана от которого зияла на его голове. Кряхтя и ругаясь, он кое-как спустился в яму. Восторгу старателей не было предела, из западни доносились сдавленные ликующие звуки. Однако надо было вести себя тихо, чтобы не услышали аборигены. По закону все, что находилось в их земле, принадлежало им. Нунгары спокойно могли отобрать драгоценную находку. Убедившись, что вокруг никого нет, друзья стали выдергивать самородок.  Но не тут то было! Сокровище прочно застряло в земле. Чтобы выдолбить его, был необходим надежный металлический предмет. Ник вылез наружу в надежде найти что-нибудь подходящее. Осмотрев округу, вернулся со старой ржавой лопатой, валявшейся в сухом буше.

– Ну, вот, хоть что-то добыл, – сказал он, – давай быстрее рыть, не то нагрянет кто-нибудь и будет нам горе!

Работа закипела. Только через час им удалось вытащить тяжелый бесформенный самородок. Выбравшись из ямы, старатели тайно спрятали его в брезентовый мешок. 

                После таких событий, умнее всего было поскорее убраться отсюда. Переложив ценный груз в рюкзак, чтобы удобней было вскинуть на плечо, золотоискатели стали думать: как, после полученных травм, Джеймсу преодолеть долгий путь назад и что делать с Томом? Амуниции было много, Ник один не дотащит.

                Прошло уже более полусуток, как Гоутухелл с Томом ушли, но до сих пор так и не вернулись. Заправляя фляги водой, Ник сказал:               

–  Чует мое сердце неладное. Слышишь, Джеймс? Как бы чего не случилось!

–  Мне тоже тревожно, – ответил тот. – Что будем делать?

–  Может, сбегать, узнать? – предложил Ник. 

–  Надо бы... Нет ничего хуже неизвестности. Я идти не могу, сам видишь.

–  А ты знаешь туда дорогу? Где находится эта Вандималунгу?

–  Дорогу помню, когда-то бывал в этих местах... Ориентируйся вон на те скалы, – Джеймс указал на видневшуюся вдали гряду высоких камней, – только никуда не сворачивай!

                Ник помчался в указанном направлении. Теперь он понял, что зря пенял на отсутствие приключений. Отмахав с полверсты, Ник увидел Гоутухелла, сидевшего в густой тени огромного валуна.

– Почему ты здесь? А где Том? – удивленно спросил он.

– Там, – старик указал на вход в священную Вандималунгу, – Яиларма заклинать Том. Том летать в мир духи.

– Мне надо видеть его, нам пора возвращаться домой!

– Духи очень злиться, духи сказать – уходи. Я ушел. Яиларма оставить Том себе.

                Ник встревожился: что значит «оставить себе»? Что происходит с товарищем, жив ли он вообще? Парень бросился к входу. Гоутухелл удержал его, объяснив, что обыкновенному человеку туда идти нельзя, что там живут только духи и Яиларма. Но, не послушав его, Ник, всё же, приблизился к расщелине и заглянул внутрь. На полу, у жертвенника, неподвижно лежал Том, на груди его виднелись, нанесенные краской, непонятные знаки, в районе сердца дымилась каменная чаша. Вокруг – тлели сухие травы, издавая дурманящий запах. Самого Яиларму он не увидел. Ник был в отчаянии. Замерев на мгновение, он вдруг осознал, что в его мозгу идет странный диалог, кто-то явно с ним говорит.

– Твой друг останется здесь надолго, – уловил он ясную мысль, посланную Яилармой.

– На сколько времени? – так же мысленно спросил Ник.      

– Это знают только духи. Чтобы вылечить его, мне нужен дождь, очень сильный дождь. Если небесная вода омоет Тома, я смогу вернуть его в этот мир, я уговорю духов.

– А если нет? Какой же дождь – в пустыне? Его вообще может не быть!

– Тогда духи возьмут Тома себе. Он виноват, он украл тиндурагам.

Наступило молчание.

– Иди домой, – в мозгу юноши снова возник голос Яилармы, – ты не поможешь.   

– Вылечи его, Яиларма, истово умолял Ник, – хочешь, я отдам тебе все, что у меня есть? Я отдам тебе золото, много золота! Тут Нику показалось, что колдун смеется.

– Мне не нужны дары. Я знаю, что вы нашли в нашей земле самородок, но я сохраню тайну. Пусть это достанется вам – к добру или ко злу – вы сами определили свою судьбу.

                Ник, будто пьяный, отошел от входа и, упав рядом с Гоутухеллом, горько зарыдал.

– Пойдем отсюда, парень, – сочувственно сказал старик, – надо смириться. Я буду наведывать Том.

                Они медленно поплелись назад.

– Одно невезение! – всхлипывал Ник, – и Тома потеряли, и Джеймс идти не может. Как теперь добраться до нашего джипа? У нас много тяжестей, нести далеко, до самой трассы, а джип находится там! Мы всегда оставляем его на дороге. В пустыне песок – можно застрять, везде – камни да сухой буш!

– Никакой беда нет, – отозвался Гоутухелл, – возьми мой верблюд, он смирный, довезет хромой Джеймс куда надо.

– А как же мы вернем его назад? Это ж такая канитель получится!

– Нет канитель. Бактриан умный, сам вернется. А ты мне за это дай табак, много табак.

В компании старателей курили и Том, и Джеймс, этого добра хватало. 

– Ладно, будет тебе табак, – пообещал Ник.

                Они подошли к дому Гоутухелла. На крыльце сидел Джеймс. 

– Наконец-то, явились! Почему без Тома? – раздраженно спросил он.

Ему рассказали что и как. Джеймс глубоко задумался:

–  Может, не надо уходить? Может, стоит остаться?

–  Бесполезное это дело, – прерывисто вздохнул Ник. Том – во власти духов, он ничего не слышит. Давай-ка собираться. Только напоследок отдай весь табак Гоутухеллу, за это он даст нам своего верблюда.       

             Старик пошел в загон и привел оттуда холеного бактриана по прозвищу Бунгула. В переводе с языка племени, «бунгул» означает танец. Двугорбый верблюд и впрямь шел, будто пританцовывал. Длинная шерсть колыхалась на гордо выгнутой шее. Красавцу дали вдоволь напиться и он послушно лег у ног хозяина. Начались сборы. В ход пошли подушки, бечевки, подпруги – вся непростая верблюжья сбруя. Поглаживая рыжие бока бактриана, Гоутухелл вспомнил, как когда-то, в молодости, побеждал на бегах. В то время выносливый Бунгулу был наипервейшим чемпионом, абориген очень любил его. Позже, состарившись вместе с ним, Гоутухелл ездил на нем в город на ярмарку, за девяносто километров отсюда, покупая для племени соль и табак. Бактриан хорошо знал дорогу. Навьюченный, он терпеливо ждал, когда, наконец, путники взберутся на его спину. Впереди уселся толстый Джеймс, сзади – худощавый Ник. Верблюд осторожно поднялся на ноги. Гоутухелл приказал ласково обращаться со своим  любимцем и ни в коем случае на него не кричать. Отправляя Бунгулу в дорогу, он слегка потрепал его по кудрявой шее. Бактриан величаво зашагал по каменистой равнине. 

– Прощай, Гоутухелл! – старатели помахали ему рукой, – даст Бог, еще свидимся.

Старик долго смотрел им вслед, затем устало лег у костра и заснул. 

          Вечерний ландшафт поражал великолепием. После заката солнца, небо долго еще оставалось багровым, сливаясь с такой же багровой пустыней – не понять, где кончается земля и начинается небо. От необъятного простора захватывало дух. В сумраке начали проявляться редкие звезды, навевая мысли о вечном. К ночи ветер утих, и раскаленная пустыня возвратилась к жизни. Переждав жару, мелкое зверье вылезло из нор. Всюду слышались таинственные шорохи, посапывание, повизгивание. Размять затекшие лапки, из укрытий выскочили шустрые кролики, затеяв игривую беготню.

              Покачивая сонных путников, по ночной пустыне размеренно "плыл" надежный Бунгулу. Становилось все прохладней, скрывая звезды, в небе стали появляться слоистые облака. До грунтовой дороги оставалось недалеко.    

– Что-то он медленно идет, – преодолевая дремоту, сказал Джеймс.

– Эти животные так и ходят, но все же быстрей, чем человек, – возразил Ник.

– Знаешь, я первый раз еду на верблюде, – с грустью продолжил он. За всю жизнь так и не довелось!

– А я, представь себе, ездил. В детстве отец водил меня в парк, покататься на одном замученном бедняге. Хозяин бессовестно эксплуатировал его, зарабатывая доллары. Облезлый верблюд работал с утра до ночи.   

     Некоторое время они ехали молча. Тишину нарушил тревожный возглас Ника:

– Джеймс, смотри, как зловеще застилается небо! Тучи прямо ложатся на землю!

– Странное явление, – согласился тот, – никогда такого не видел!

– И ветра совсем нет! Как же они могут так быстро двигаться? Мистика какая-то!

           Огибая сухой буш, верблюд неторопливо взошел на пригорок, с которого открывался хороший обзор. Грунтовая дорога была почти уже рядом. Парни с облегчением вздохнули – путешествие подходило к концу. Бунгулу уверенно дошагал последнюю версту. Вскоре за дюной показался их запыленный внедорожник. 

 –  Как теперь остановить бактриана и заставить его лечь, не знаешь, Джеймс?

 –  Да я вообще, кроме джипа, ничего не умею останавливать! Давай, попробуем натянуть повода, авось получится!

Так и сделали. Бунгулу остановился.

– Ну, давай, милый, теперь ложись! – просил Ник, – я-то спрыгну, мне – все равно, а вот неповоротливый Джеймс зашибёт себе и другую ногу!

–  Всё куражишься? Доживешь до моих лет – узнаешь!

Между тем, бактриан потоптался немного и лег.

– Вот это животное! Вот это да! – удивленно выкрикивал Ник. – До чего умный, не могу поверить!

– Что здесь удивительного? – отозвался Джеймс, – верблюд значительно умнее лошади! Я не раз читал об этом. Правда, своенравный и обидчивый. Поэтому Гоутухелл и предупреждал не кричать на него.

             А тучи всё сгущались, становясь иссиня-черными. Надвигалась гроза. Старатели торопливо развязывали бечевки. Освободив бактриана, Джеймс погладил его по шерстяным бокам и приказал возвращаться на стоянку. Бунгулу обглодал, торчавший рядом, кустарник и налегке зашагал домой. 

– Иди, родной, иди... Спасибо тебе, – шептал вдогонку мечтательный Ник.

             Наспех погрузив вещи, они быстро сели в машину. Джип рванул с места. Золотоискатели мчались по прямой как стрела грунтовке. В это время небеса разразились несказанным ливнем. Сквозь стекла ничего не было видно, пришлось двигаться вслепую. В мгновение ока пустыня превратилась в огромное клокочущее озеро, ветвистые молнии сверкали над самым внедорожником.

–  Джеймс, – радостно выкрикнул Ник.

–  Чего тебе? – отозвался тот, крепко держа руль.

–  Какое счастье!

–  Ты что, с ума сошел? Вот попадет молния в машину, – будет тебе счастье!

Но Ник, закрыв лицо руками, неустанно повторял: «Какое счастье»! На мгновение в его мозгу возник образ таинственного Яилармы. Ведун слегка улыбнулся и растворился в колдовском тумане.

                Часть 2               

                Черные глаза ночи объяли предгрозовую пустыню. Видя, как стремительно нагнетаются тучи, Яиларма быстро, на руках, вынес Тома из Вандималунга. Тайные заклинания не прошли даром, небо разверзлось, ниспослав щедрый ливень. В оглушительных раскатах грома ведуну чудился голос деда, старого жреца, давно пребывающего в мире ином:

– Ты противишься воле духов, – предупредил дед, – этот человек чужой, он не нунгар и даже не абориген, духи не хотят спасать его. Ты глупо тратишь силы, ты слишком добр, Яиларма, но за этого вора придется расплатиться жизнью. Ты погибнешь.
Молодой жрец и сам знал это, но своего решения помочь не изменил. Он тщетно старался поставить бесчувственное тело Тома вертикально.

– Без помощи духов это тебе не удастся, – разнеслось гулким эхом, – он все равно упадет.

– Не упадет, я буду творить заклинания Уюнгаивонты.

Яиларма закрутился волчком, спутанные струи волос змеями разлетались в стороны. В колдовском танце он походил на какое-то невиданное существо: красивое, импульсивное, гибкое. Небесный огонь, ослепительными зигзагами мечась в пространстве, озарял две хрупкие фигуры на фоне бескрайней пустыни. Раскаты грома сотрясали округу, но жрец, войдя в транс, не чувствовал ни дождя, ни грозы. Казалось, его танцу не будет конца, как вдруг он остановился, молниеносно подбежал к лежащему на земле Тому, и с трудом поставил парня на ноги. Сердце колдуна истово билось, на висках поступили крупные пульсирующие вены, из груди вырывалось сбивчивое дыхание.

Удостоверившись, что на сей раз тело Тома не упадет, он бросился ниц и стал творить заклинания. Немые губы Яилармы страстно шевелились, напряженная мысль устремилась в непостижимые сферы. Пред очами Создателя невинная душа пыталась спасти провинившуюся. Рядом, в сплошном потоке ливня, неподвижно как сомнамбула, стоял нагой Том. Он был скорее мертв, чем жив. С груди заклинаемого стекали таинственные знаки, ритуально нанесенные Яилармой. Смертельный недуг, мало-помалу, оставлял замершее сердце, уходя в размытую землю. Вдруг в Вандималунгу ударила молния.

– Довольно, – послышалось в звуке осыпающихся камней, – ты уже отмолил чужака. Духи смирились. Духи видели, как неуправляемые стихии безропотно повинуются тебе. Старые жрецы нунгаров не могли собирать ни туч, ни молний, они не имели и половины твоей мощи и никогда никого не возвращали с тропы забвения. Однако ты растратил очень много сил, старейшины рода не одобряют такое милосердие.

В это время Том зашатался и рухнул в бурлящую жижу, подняв фонтан брызг. Глаза его широко раскрылись, удивленно глядя вокруг. Непогода понемногу стихала, небо роняло последние слезы дождя. Ничего не понимая, вернувшийся к жизни, неуклюже барахтался в огромной луже. Яиларма протянул ему мускулистую руку. Том судорожно схватился за нее и встал. Маг вымученно посмотрел на спасенного, коснулся его лба и что-то прошептал на прощание. Затем, согнувшись чуть ли не пополам, стал описывать малые круги, постепенно приближаясь к входу в жертвенник.

– Постой, Яиларма, – опомнился Том, – не уходи! Что я могу сделать для тебя?

Колдун скрылся в священном Вандималунгу.

                ***

После дождя пустыня быстро расцветает. Пыльная, раскаленная, простирающаяся на долгие километры, она становится несказанно красивой! Устав от обжигающих суховеев, растения жадно впитывают влагу и вскоре безжизненный ландшафт преображается до неузнаваемости. Цветы знают, что дождь в пустыне – редкость, поэтому спешат поскорее явить себя миру. Расцветает и удивительный австралийский эндемик – свайнсона прекрасная. Это чудо в естественной природе нигде не встречается на земном шаре! Нет, это не самый изысканный цветок и не самый красивый, но из-за жестоких условий существования, удивительной формы и ярко-алого цвета, по праву считается «звездой пустыни». Жаль только, что красота этих цветов недолговечна – неумолимое солнце поднимается в зенит и сжигает нежные лепестки, а огнедышащий ветер довершает преступление, разнося пепел по белому свету.
                ***

После ливня, шатаясь и падая, Том добрался до дома Гоутухелла. Больше ничего не угрожало его жизни. От слабости и пережитых потрясений, он лег на бамбуковый топчан, стоявший в углу, насквозь продуваемой комнаты, и крепко заснул. Проспав более трёх суток, очнулся от касания чьих-то грубых рук. Кто-то сильно тряс его за плечо: «Эй, парень, вставай! – послышался густой бас, – я отвезу тебя домой». Том медленно открыл глаза и вскрикнул от ужаса: ему показалось, что над ним склонилась огромная черная горилла.

– Не надо кричи, – глухо, как из пустой бочки, донесся голос Гоутухелла, – много день прошел, я ждать. Ты жить, ты не умереть, значит, беда нет. Едь домой с Кумуларна.

От страшного видения у Тома колотилось сердце. Приходя в себя, он понял, что лохматый абориген, до смерти напугавший его, доводится старику сыном. В тени, под окном, стоял его «навороченный» байк, на котором тот прибыл из города, рядом – раскрытая сумка с бутылкой виски и какой-то снедью – гостинцами для отца.

«Воскресший» неуверенно встал на ноги, скрывая наготу рваным пледом. Бледное лицо его озаряли яркие счастливые глаза, ставшие отчего-то еще синее, чем были раньше.

– Видали святого? – белозубо рассмеялся Кумуларна, – вот, возьми, прикрой мощи! – Он достал из шкафа свои джинсы и куртку и бросил Тому.

Поймав вещи на лету, Том стал быстро одеваться.

– Я готов, – тихо сказал он, – но почему такая спешка?

– Кумуларна надо лететь стрела. Кумуларна везти Гарри золото. Опоздать – беда! В городе праздник, – со знанием дела, бубнил Гоутухелл.

– Не праздник, а выставка! – поправил отца информированный сын.

– Какой разница? – отвечал тот, – много народ, много шум, много виски – значит, праздник!

– Ну, пусть будет праздник, – согласился Кумуларна.

Том размышлял: кто такой Гарри? О каком золоте речь? Между тем, Гоутухелл полез в ящик, на котором сидел, и достал оттуда небольшую консервную банку. С таинственным видом раскрыл ее, показывая внутри два сверкающих предмета. В сравнении с обломком, который давеча нашли Джеймс и Ник, это были смешные крохи, однако форма их была уж очень необычной! Один самородок был гладким и круглым как шар, что само по себе удивительно, а другой – похож на кобру, завязанную узлом.
Кто знает, когда это было найдено? Может, сто, а, может, и двести лет назад. Видимо, золото являлось наследием предков, с незапамятных времен переходившее из рода в род. Потрясающим было то, что к нему никогда не прикасалась рука человека, всё это сделала матушка природа. За демонстрацию самородков сын с отцом не раз получали хорошие дивиденды. Бывало, всего один выставочный день приносил Кумуларне около двадцати тысяч долларов! На строительстве дорог, где он работал укладчиком бетона, за такие деньги надо полгода горбатить!

                ***

Украшения из золота видели все, а вот золотые самородки приходилось видеть не многим. Подобные выставки проводятся довольно редко, а уж подержать кусок золота в руках, да еще в живой природе, может вообще только тот, кто его нашел. И вдруг в одном из старинных городов штата Виктория объявили такое мероприятие. Город превратился в сплошной муравейник. В Австралии трудно найти человека совсем не интересующегося золотом. Так уж сложилось исторически. В скверах, парках, а то и вовсе на пустырях, мэрия разрешила разбить палатки для тех, кому не хватило мест в гостиницах. Полный ажиотаж. Всюду мелькают рекламы: «Уникальные экспонаты!», «Спешите видеть!», «Незабываемое впечатление!».

Экспозицию разместили на огромной территории торгово-выставочного комплекса с множеством крытых павильонов и обширных площадей, часть из которых занимал воскресный рынок. Публика, которая пришла увидеть золотые самородки, вначале неизбежно попадает сюда, потому как путь к уникальному павильону лежит через это бойкое место.

         Австралийские базары очень своеобразны, в Европе такого не увидишь. Помимо традиционных вещей, присущих всем рынкам на свете, в этой удивительной стране потрясает торговля животными. Кроме крокодилов, здесь можно купить всё. Впрочем, можно купить и крокодилов, только в специальных питомниках или как экзотическое блюдо в ресторане. (Мясо по вкусу напоминает куриное, такое же мягкое и белое. Желающих отведать его довольно много).  У чужеземцев, попавших сюда, глаза разбегаются от блеющего, визжащего, ржущего, сопящего… товара. Конные павильоны забиты лошадьми – породистыми беговыми рысаками. Цены на красавцев – с множеством нулей! Здесь же торгуют и двуколками, конской сбруей и прочей сопутствующей амуницией, необходимой для бегов. Скачки в Австралии – дело святое. Время их проведения считается выходными днями. На шумных ипподромах вращаются несметные деньжищи! В стране – настоящий праздник с фейерверком и массовыми гуляниями. Народ настолько поглощен гандикапами, настолько отвлекается от всего остального, что, если, не дай Бог, в это время какая-нибудь воинствующая держава нападет на них, – победа ей будет обеспечена! К сожалению, это не шутка: оборонная промышленность Австралии, среди развитых стран, оставляет желать лучшего. Пятый континент не склонен участвовать в гонке вооружений, выделяя средства на более важные сферы жизни. Поэтому, наверное, и процветает. Но вернемся к рынку. В павильонах для лам, верблюдов и баранов – ждут своих новых хозяев нестриженные животные. Нестриженные – потому, что перед продажей, проводится конкурс на лучшего «парикмахера». Кто быстрее, без повреждений, снимет руно, тот и победитель! Дело денежное. На деревянный подиум выходят добры молодцы со стригущими машинками. В народе – смех, гвалт, выкрикивание ставок. Отчего же, так, походя, не выиграть тыщёнку, другую? Австралийцы, не смотря на кажущуюся простоту, не любят тратить время попусту, совмещая приятное с полезным. Иная овца вырвется из цепких рук «парикмахера», полупостриженная, да еще и завалит своего экзекутора под ноги, а кто – вмиг пустит ее голой. Ненавязчивое смешное шоу, и выдумывать ничего не надо!

На центральной площади – в разгаре самодеятельный концерт. Участие принимают все, кто имеет талант и не имеет! Главное – хорошее настроение. Кого здесь только нет! И англичане, и индусы, и китайцы, и аборигены, и рыжебородые ирландцы... – весь букет многонациональной Австралии. На головах у всех – широкополые шляпы, чтоб солнечный удар не хватил! Трудно не пуститься в пляс! Лица – хроническая смеющаяся маска. Только успокоишься, как на сцену опять влезает кто-то, заставляющий расплыться в улыбке. Народ радуется жизни, не придавая значения своему внешнему виду: толстый ли ты, худой ли, лысый, беззубый... Чем не артист? А кто робеет – это легко исправить. Рядом – палатки с вином, виски и популярной едой. Спиртное придаст смелости. Где-то здесь, в толпе, затерялся и Том, поглощенный одной единственной мыслью: как хорошо жить на свете! Кумуларна привез его прямо на рынок, где публика беззаботно веселилась, а сам поспешил к «золотому» павильону, чтобы до открытия успеть переговорить с Гарри.

                ***

Желающих принять участие в демонстрации самородков собралось довольно много. Узнав об этом, Джеймс и Ник тоже решили попытать счастья. Уж очень не хотелось упустить шанс подзаработать! Правда, не давал покоя вопрос: как в дальнейшем распорядиться столь крупной добычей. Ник считал, что всё надо поделить на троих, но Джеймс придерживался другой точки зрения. Жуткие перемены произошли с человеком! Раньше старина Джеймс никогда не был скрягой, а тут, прямо-таки, с ума сошел от внезапно свалившегося богатства. Психика не выдерживала такого огромного количества золота! Он задирал рубаху, показывал синяки на ушибленных ребрах, жалел свою хромую ногу, и, потрясая кулаками, орал, что золото досталось ему не просто так, а, в угрожающей жизни, битве с животным. Что огромный кенгуру нанес непоправимый вред его, и без того слабому, здоровью! «А если б он меня убил? – неустанно повторял он, – а если б я погиб в этой схватке?» Если б, если б… – "страдалец" выдумывал всё новые и новые кошмары! Это вызывало у Ника безудержный смех. Но Джеймс, потеряв всякий контроль над собой, готов был чуть ли не в драку кинуться! Куря сигарету за сигаретой, он то и дело выкрикивал:

– А Том, паскуда, здесь вообще ни при чём! Он даже не знает об этой находке! Пусть скажет «спасибо», что я согласился идти с ним к аборигенам!

Ник возражал ему и взывал к совести.

– Это ты скажи спасибо, что Том заболел, – теряя терпение, выпалил он, – иначе мы бы никогда не попали к нунгарам! Не знаю, за что ты взъелся на него. И Том, и я, и ты – мы все одинаково причастны к этому самородку! Вспомни, это ведь я заставил тебя вернуться к яме! Получается, что я и нашел золото! И, как видишь, не ору во все горло.

Похоже, Джеймс окончательно потерял рассудок. Он зло сверкнул глазами и процедил сквозь зубы:

– Бездельник твой Том и ты вместе с ним. Особенно ты! Ты кто такой есть? Ты вообще не старатель! Дурак я, что взял тебя, умника, с собой. Смотри, как разговорился, приблудок несчастный! Как попал к нам в компанию, так и вылетишь, без всякой компенсации за труды! Много взял на себя, сосунок! И откуда в тебе такие речи – поделить поровну? А? Где-то я уже это слышал! Да на твоей же исторической родине все так и говорили, морда еврейская!

Ник опешил. Это было правдой, он действительно происходил из семьи иммигрантов, сбежавших из бывшего Советского Союза. Причиной являлась всё та же «пятая графа» в паспорте – «неподходящая» национальность, сломавшая жизнь его отцу. В Австралию Николку привезли грудным младенцем, он никогда не видел ни Советского Союза, ни легендарной Одессы, в которой родился. Тень отчуждения скользнула по его улыбчивому лицу. «Вот тебе и старший товарищ!» – разочарованно подумал Ник, сожалея о том, что, когда-то давно, рассказал эту историю Джеймсу. Внимательные глаза юноши грустно смотрели на бывшего друга.

Спорщики стояли в конце очереди, привлекая к себе дурное внимание, а владельцы самородков в это время осаждали учредителя выставки, немолодого седовласого джентльмена – самого главного здесь человека.

                ***

Это был всем известный золотопромышленник Гарри, за долгий свой век видевший много жизненных перипетий. Вначале – осуществлял мечту детства и с небольшой группой старателей исходил пол-Австралии. Для неокрепшего подростка это было весьма серьезным испытанием. Он мужественно сносил ожоги от раскаленных камней, шарахался при виде ядовитых змей, в ужасе глядел на плавящиеся подошвы своих бутс. Изнуряющий жар вышибал сознание, хрупкие плечи ныли под тяжестью амуниции, но природные упрямство и целеустремленность не позволяли бросить начатое дело.

Первые деньги пришли к мальчишке, когда ему было всего шестнадцать лет! Купленный по дешевке металлоискатель (новый – стоит очень дорого!) однажды сообщил, что у него под ногами находится маленькая золотая песчинка. Помнится, он носился с ней целый день и называл жуткой радостью.

Позже юноше повезло больше: как-то, уже в самостоятельном походе, он нашел стограммовый самородок и, возвратившись домой, описал эту местность отцу. Будучи геологом по образованию, отец знал, что в районе, который указал сын, залегают кварцевые породы. А в них попутным компонентом, как раз и встречается золото! Он поднял рабочие карты былых разведок и с большой долей вероятности предсказал в этом месте существенные залежи драгоценного металла. Сын, не мешкая, застолбил там участок и стал вести разработку карьерным способом. Расчет оказался верным: Гарри попал в золотую жилу! Приобрел лицензию, сроком на двадцать лет, которая обошлась ему, всего-то, в пять тысяч долларов, а золотишка в пласте оказалось немеряно! Так и сделался он состоятельным человеком, во многом потому, что в Австралии действует мягкое законодательство: всё, что удается добыть или найти, принадлежит лично нашедшему, налог с добычи не взимается. Одно важно: надо действовать строго в рамках закона. На этот счет существует разные варианты. Старатели могут приобрести поисковую лицензию и на более короткий срок, скажем, на два года, заплатив за нее небольшие деньги – всего около тридцати долларов. И, если в будущем не разочаруются трястись по гиблым местам в «закипающем» внедорожнике, где риск опрокинуть машину или слететь с обрыва очень высок, если не устанут бить ноги о раскаленные прерии и не ослепнут от, застилающего глаза, пота, то могут продлить себе такое «счастье» на любое время.
             Золотоискание – тяжелый, рискованный и прибыльный бизнес. Однако решающее в нем, всё же, – «госпожа удача». Старателю может и не повезти! Может оказаться и в накладе! Безоблачно не бывает. К тому же, есть ряд ограничений, в каждом штате – свои, где указан жесткий перечень технических средств и оборудования, разрешенных к применению. В штате Виктория, например, можно использовать только подручные средства: кирки, лопаты, сита, лотки...  Установить же мини драгу для намывки золота в ручье – не выйдет! Нельзя искать и в заповедниках, на территориях городов и землях, принадлежащих аборигенам. В этом бизнесе – у кого как. Кто – непосильным трудом добывает жалкие крохи, а кто, в буквальном смысле, спотыкается о самородки или находит их на склонах гор после дождя. По здешним правилам все найденное согласовывается с предельно допустимыми нормами, оговоренными в лицензиях. Золото можно сдать частным скупщикам, определить в государственные пункты, заложить в банк, вывезти из страны... Много чего можно, главное – добыть его честно. Штраф за незаконную индивидуальную разведку – более 150 тысяч долларов.

           «Золотой» магнат Гарри хорошо знал законы, имел доброе имя и строго следил, чтобы не скомпрометировать себя. Показ самородков – было его хобби. Устав от своего треклятого карьера, который приносил не только прибыль, но еще и большие неприятности, – досаждали власти и Партия зеленых, – он нашел спасение в проведении выставок, иногда организовывая их в густонаселенных областях Австралии. Это было серьезным, требующим внимания, делом, однако привносящим в жизнь свежую струю.
               
      О самородках Гарри знал всё. Его каталоги хранили бесценную информацию, в том числе и криминальную. За консультацией к нему не раз обращались сотрудники из государственных органов. Да и мошенники многое бы дали, только бы взглянуть в этот тайный реестр! Но довольствоваться приходилось лишь общедоступной информацией, которая выставлялась в залах для ознакомления публики. Экспозиции, которые проводил Гарри, выглядели очень презентабельно. Кроме недавно найденных натуральных самородков, демонстрировались и реплики (копии) самородков прошлых веков. Некоторые из них даже можно было приобрести на память, вместе с историей обнаружения. Понятно, что владельцы былых сокровищ давным-давно распорядились их судьбой, превратив золото в доллары, но поражающие воображение размеры этих находок, а главное – их количество, красноречиво свидетельствовали об огромных золотых запасах пятого континента. Австралийцы очень гордятся этим и беззаветно любят свою богатую страну. Часто, идя по самой обыкновенной улице, видишь во дворах поднятый австралийский флаг, выставленный вовсе не для парада или по приказу мэра, а по зову сердца. Любое мероприятие, представляющее Австралию, собирает множество народа. Вот и сейчас, не жалея денег, на любимое зрелище публика валит валом. В демонстрационном зале незримо присутствует охрана. Случалось, криминальные молодчики, толком не зная с кем имеют дело, подсовывали Гарри что-нибудь ворованное. Тут им было не до смеха: подходил неподкупный полисмен и судьба их решалась просто. Призрачные дивиденды оборачивались тюремным сроком.
           Очередь по приёму экспонатов быстро таяла. Кумуларна без проблем сдал свои драгоценные вещицы, и, пряча в карман квитанции, поспешил к шумной толпе, мечтающей поскорее попасть внутрь павильона. Но у Джеймса с Ником возникли серьезные осложнения. Дело в том, что старатели не могли заполнить декларацию и ответить на самые простые вопросы. Нашли-то они самородок на запрещенной территории! Эта земля принадлежала нунгарам и все, что содержалось в ее недрах, разумеется, тоже им. Да и в лицензии у них был указан совсем другой район!

Краем глаза обескураженный Джеймс поймал тяжелый взгляд полисмена. Запахло большим скандалом. Надо было скорее уносить ноги, но Гарри, отчего-то, тянул время, внимательно рассматривая тяжелый золотой обломок.

– Ладно, парни, – наконец, сказал он, – вы сначала определитесь с документами, как там и что, а потом приходите. Сами видите, сегодня уже не получится. Самородок действительно новый и очень интересный! Потрясающий самородок! Только, где вы его взяли? И почему до сих пор не зарегистрировали? Я ведь должен представить всё как положено, указать его массу, габариты и настоящую историю.

Видя, что хозяин выставки добродушно отпустил старателей, полисмен иронично ухмыльнулся.

Двери «золотого» павильона открылись.
               

                часть 3
               
               Выйдя от Гарри, бывшие товарищи тут же расстались. Ник не прочь был дотащить золото до машины, помочь старику, но, прочитав в его глазах: «Не подходи, не то убью!» – передумал. Не взглянув на парня, Джеймс взвалил на плечи драгоценный груз и, припадая на ушибленную ногу, тяжело зашагал к автостоянке. Он даже не попрощался. Ник грустно глядел ему в след. Стирая со лба холодный пот, которым покрылся еще там, в приемной, когда они с Джеймсом были на волоске от задержания, – юноша поймал себя на мысли, будто бы чувствует запах дыма. «Интересно, что здесь может гореть? – подумал невезучий золотоискатель, и, не найдя вокруг ничего подозрительного, усмехнулся, – верно говорят: у страха очи велики! Похоже, это пятки мои горят, чтобы я поскорее убирался! Хотя, почему, собственно, убирался? – пришла в голову трезвая мысль, – золота со мной нет, а, значит, нет и опасности».
                Спешить и вправду было некуда. Но, от греха подальше, Ник, все же, отошел от павильона и сел на лавку под огромным фикусом, наблюдая за толкающимися у входа людьми. Все хотели скорее попасть в огромный зал, объять восторженным взглядом сверкающие куски золота, оценить их мощь и сумасшедшую стоимость. Показ предполагал десять миллионов долларов прибыли, половина из которой, по закону, должна была принадлежать мэрии. Ходили слухи, что сегодня будут предъявлены самые знаменитые самородки, которые раньше нигде и никогда не выставлялись.          
                ***
                Заждавшаяся публика, наконец, хлынула внутрь демонстрационного зала. На стеллажах, покрытых бархатом, искрясь и сверкая, покоилось золото – вожделенный металл, сводящий людей с ума, мотив изощренных преступлений и залог мирового господства. Золото глядело отовсюду! Коварное его сияние играло неуловимыми бликами. Подсветка экспонатов удивляла виртуозностью. Камеры видеонаблюдения фиксировали любое телодвижение.
                Самородки были представлены в хронологическом порядке: найденные в прошлые века, добытые за последние десятилетия и те, которые обнаружили совсем недавно. В особом отсеке, под названием «Выдумки природы», демонстрировались редкостные предметы причудливой формы, поднимающие настроение. Среди них находились и вещицы, предложенные Кумуларной. Напротив этого интересного отсека, на самом видном месте, монументально расположился стеллаж с дубликатами сокровищ, представляющих интерес для мировой истории. Золотые глыбы, выставленные здесь, потрясали воображение не только шокирующей массой, но и являлись гордостью Австралии.
                От нахлынувших чувств и переизбытка впечатлений, разгоряченные посетители как-то сразу притихли, слушая компетентного гида.
–   Друзья мои, – сказал он, – сейчас вы проходите мимо одного из знаменитейших самородков мира. Перед вами – уникальная «Плита Холтермана», весом около двухсот девяносто килограммов! Здесь представлена её абсолютная копия. В свое время, в 1872 году, эта плита произвела неслыханный фурор. Изображение золотой глыбы, высотой более ста сорока сантиметров, печаталось во всех средствах массовой информации. Популяризировал находку сам владелец, некто Бернард Холтерман. Этот человек был не только удачливым золотоискателем, но и известным австралийским политиком, профессионально занимающимся фотографией. Снимки невиданной гигантессы облетели весь свет. Для неискушенных обывателей это было сенсацией. Но эксперты в данной области заявили, что самородком плиту назвать никак нельзя! По сути, это монолитный обломок золотой жилы. Самородком принято считать более-менее чистый металл крупной формы, в идеале – абсолютно чистый. А «Плита Холтермана» являлась сплавом золота с кварцем. Теперь, по прошествии столетий, трудно сказать достоверно, сколько в ней золота было на самом деле. Документы свидетельствуют о якобы девяносто пяти килограммах, а это – всего-навсего третья часть от заявленной массы! Выходит, что неслыханный «самородок», претендующий на звание самого крупного в мире, бросил тень авантюриста на своего хозяина.
    –  А теперь взгляните сюда, – продолжал гид. – Вы видите сразу три больших бесформенных самородка весом шестьдесят один, сорок два и тридцать восемь килограммов. Все они найдены в «Золотом треугольнике Австралии». Треугольником называют земли между городами Балларат, Веддерберн и Бендиго. В этом регионе, площадью десять тысяч квадратных километров, сосредоточены самые крупные залежи драгоценного металла. Эти три самородка добыты недалеко от Балларата в 1853 году. Вскоре, здесь же, был обнаружен еще один более крупный экземпляр, весом шестьдесят девять килограммов. Он считается вторым по величине из когда-либо найденных «чистых» самородков. «А какой же был первым?» – спросите вы. Первым был – «Желанный незнакомец», историю которого я вам сейчас поведаю. В 1869 году два британских золотоискателя, Джон Дисон и Ричард Оутс, попавшие в Австралию на волне «золотой лихорадки», ехали домой со своих безнадежных приисков. Участки их находились рядом, поэтому друзья пользовались общей телегой, запряженной старой кобылой, которая возила их на работу. Подслеповатая кляча ежедневно била копыта туда-сюда, и, ожидая хозяев, мерно жевала сено в тени, наспех сколоченного, навеса. Дни тянулись изнурительно однообразно. Горячие ветры иссушили души искателей, палящее солнце сделало лица грубыми. Месяцами парни возвращались домой пустыми, сетуя на лживых советчиков, из-за которых они выбрали эти бесперспективные земли. Опускались руки. И вот однажды кобыла сослепу забрела в глубокий кювет. Наскочив на огромный камень, телега скрипнула и застряла. Послышался хруст треснувшего колеса. Пытаясь его вызволить, парни взяли кирки и стали выдалбливать, препятствующий движению, предмет. Вытащив его наружу, поняли, что счастье, наконец, улыбнулось им. Старатели нашли самый большой самородок из чистого золота, который когда-либо встречался в Австралии. Условные размеры бесформенного сокровища составляли шестьдесят сантиметров в длину и тридцать – в ширину! Однако друзей тут же посетил ужас: самородок надо было безопасно вывезти в надежное место. В те далекие времена бесчинствовало много разбойников. Не стоит забывать, что Австралия была ссылкой для всякого рода преступников! Ограбление и убийство считались обычным делом. Джон с Ричардом жили в небольшом городке – Данолли, находившемся в пятнадцати километрах от места, где случилась поломка. Это расстояние надо было каким-то образом преодолеть. Тайно, под покровом ночи, старатели притащили ценный груз в дом Дисона – ближайшее безопасное место, где несколько дней, на заднем дворе, обжигали на огне, чтобы очистить от налипшего черного кварца. Теперь самородок был готов к любым банковским операциям. Но в отвалившемся кварце продолжало сверкать золото! Друзья разбили его в пух и прах, добыв еще полтора килограмма желтого металла. Теперь оставалось только поскорее избавиться от, угрожавшего жизни, рокового предмета. Решили, что, для безопасности, самородок поедет в банк под юбкой миссис Дисон, жены Джона. Наняли дилижанс, усадили в него даму, под ноги ей водрузили «мешок с картошкой», расправили на юбке оборки, – и в путь! Сами джентльмены, конечно же, примостились по обе стороны от нее! А, в спрятанных под одеждой кобурах, наготове держали оружие. Добрались, надо сказать, благополучно. Однако такое большое количество золота одним куском было слишком велико для банковских весов. Потеряв дар речи, клерки таращили глаза. Тогда конспираторам пришлось, используя тот же метод, нанести визит ещё и местному кузнецу, который разделил глыбу на три части. В результате этой сугубо «тайной» операции, о самородке узнал весь город. Но это уже ничем плохим не грозило. Золото было принято банком, который выплатил счастливым клиентам 9 563 фунтов стерлингов, что являлось эквивалентом средней заработной платы (из расчета 3000 долларов в месяц) за целых сорок два года! Деньги, разумеется, друзья сразу вложили в банк под огромные проценты. Масса «Желанного незнакомца» составляла семьдесят два килограмма чистого золота! В память об этом событии, в месте, где он был найден, возведен гранитный обелиск. По расценкам 2019 года, этот щедрый дар природы стоил бы около трех миллионов долларов.
              Экскурсовод шел дальше. Остановившись около четырех крупных самородков, он задумчиво сказал:
–   В городе Бендиго есть небольшой пустырь, поросший диким кустарником. Теперь там никто не ходит, разве что, забредет случайно. Когда-то в этом месте была знаменитая золотоносная шахта, в которой произошел взрыв, забравший жизни бригады молодых проходчиков. В память об этой трагедии, в глубине непролазного буша, лежат семь надгробных плит. Правда, имена погибших прочесть уже невозможно, их стерло неумолимое время. После случившегося, владелец прииска, через подземный ход, соединявший шахту с его виллой, вынес оттуда несколько больших самородков – последнее, что было добыто погибшими парнями. Вот, эти самородки лежат перед вами. Каждый из них, как видите, превышает сто унций. На современном языке – чуть больше трех килограммов.
           Посетители выставки неспешно двигались меж длинных стеллажей, где рядом с золотом, на табличках, дублировалась информация, данная гидом. Слушая множество захватывающих историй, группа, наконец, подошла к самородкам, найденным за последние десятилетия.
 –    Друзья, взгляните на этот корявый пенёк. Хотя, конечно же, это совсем не пенёк! Это огромный золотой самородок! Но так уж его обозвал некий водитель, которого угораздило выйти на свежий воздух покурить! Он остановился на обочине загруженной трассы с весьма активным движением. На этом неприглядном участке никто никогда не останавливался – здесь не было ни кафе, ни автозаправки. Не увидев вокруг себя ничего подходящего, где бы присесть, он подошел к запылённому придорожному пню, торчавшему из земли. Сидеть на нем было твердо и неудобно, человек от досады пнул его ногой. Нога разболелась, а пень оказался весом в девяносто семь килограммов!      
–    Слева от него, – гид указал на длинный сверкающий предмет, – представлен самородок «Рука Веры», заявивший о себе в 1980 году. То ли это имя женщины, то ли – порыв к Всевышнему, но добыт он был с помощью обыкновенного металлоискателя, что само по себе удивительно. Таким детектором обычно берут мелкие предметы – золотые крупицы, небольшие включения в кварце… А этот – весит двадцать семь килограммов шестьсот шестьдесят граммов! – Самый крупный экземпляр, добытый ручной техникой. Взят он был близ Кингауэра в штате Виктория. Дальнейшая судьба его довольно необычна: самородок выкупили американцы и увезли за океан. С тех пор, привлекая клиентов магическим блеском, он выставлен на показ в фойе одного из популярных казино Лас-Вегаса. А на нашей выставке вы видите его позолоченную копию.    
                Зная всю подноготную золотодобывающего, во многом тайного, бизнеса, гид несколько нахмурился и сказал, что теперь, к сожалению, крупные экземпляры не объявляют публично. Внутри «Золотого треугольника» по-прежнему находят удивительные вещи, однако пытаются это скрыть – переплавить, продать... Много уголовных дел ведется на эту тему. Официальные данные свидетельствуют, что в последнее время с одних только викторианских месторождений поднято более тысячи трёхсот крупных самородков, вес которых превышает пятьсот граммов. Четыреста из заявленных – весят в два раза больше! Реально можно предположить, что истинная цифра, мягко говоря, не совпадает с обнародованной. Сокрытие фактов, разумеется, наносит существенный вред престижу Австралии, хотя, после Китая, она по-прежнему держит второе место в мире по добыче драгоценного металла.
–  Впрочем, как бы там ни было, – улыбнулся экскурсовод, – честные люди ещё не перевелись! И в сентябре 2018 года вблизи города Калгурли, в штате Западная Австралия, бурильщик по имени Генри Доул, вырыл вот эти два золотых самородка, – все взглянули на огромные бесформенные предметы. – Приятная новость, как и полагается, облетела весь мир! Один из экземпляров, массой восемьдесят девять килограммов, по подсчетам, содержит в себе шестьдесят три с половиной килограмма чистого золота! Стоимость его оценили в два миллиона долларов! Это самый крупный из недавно найденных самородков. Трое рабочих насилу извлекли его из земли. К тому же, после обнаружения этой глыбы, рядом с ней, была найдена и другая, весом под шестьдесят килограммов! Люди, присутствующие при транспортировке этих громадин, утверждали, что за долгие годы работы ничего подобного не видели! Однако повторюсь, это не является истиной в последней инстанции и говорить о «самом крупном самородке», по меньшей мере,  несерьёзно. Много чего находится под покровом тайны.   
                Группа слушателей увеличивалась, гид продолжал знакомить с новыми интересными фактами, а народ всё не иссякал… Первый день работы экспозиции выдался весьма успешным, обещая неплохую прибыль.
                ***
                Гарри внимательно следил за происходящим в зале, делая пометки в маленьком ноутбуке. Вдруг к нему подошел посыльный из госдепартамента с просьбой выйти наружу. Перепоручив дела помощнику, бизнесмен последовал за ним. Как ни странно, посыльный оказался большим чиновником. Видимо, он пришел на выставку с тайной проверкой, чтобы лично составить мнение об истинных доходах Гарри. Чиновник был похож на бальзаковского Гобсека и одним этим уже вызывал к себе дурное чувство. «Вас нигде невозможно застать, – раздраженно сказал он, – а приглашения к нам вы игнорируете!» – и с тайным злорадством вручил Гарри пакет. Золотой магнат тут же вскрыл его. Среди нескольких надуманных жалоб от Партии зеленых, – все о вреде экологии, – был один очень серьезный документ, где в ультимативной форме требовалось срочно ликвидировать западный отвал действующего рудника, то есть, очистить площадь размером почти в три с половиной гектара!
– Это превосходит всякое человеческое терпение! – возмутился Гарри, – сколько можно меня терроризировать? Давайте сядем и поговорим обстоятельно. Я ведь имею по данному вопросу отсрочку на три года, и вы это хорошо знаете, но все равно приходите и требуете немедленных действий!
     Они отошли в сторону от шумной толпы, ища подходящего места для беседы. Увидев невдалеке тенистую скамью, направились к ней.
                ***
                Шло время, Ник всё сидел, не зная, что делать. В одночасье рухнули все планы. Было бы неплохо, думал он, возвратиться к родителям, которые жили в соседнем районе. Однако при таком ажиотаже доехать туда не представлялось возможным. Трассы превратились в сплошные заторы. Оставалось – искать ночлег в этом городе. «Любезный» Джеймс к себе не пригласил, хотя ранее договаривались об этом, а Том, который был местным, пребывал у нунгаров. Во всяком случае, так считал Ник. Он не знал, что друг его жив и здоров, и находится где-то совсем рядом. Перед глазами впечатлительного юноши то и дело всплывала священная пещера, где на мшистом каменном полу, без признаков жизни, лежало обнаженное тело Тома. Тусклый свет, льющийся откуда-то сверху, сизой дымкой колыхался над тлеющими снадобьями. Звенящее безмолвие царило в Вандималунге, повсюду чувствовался таинственный взгляд Яилармы. Память не отпускала события того дня, покоя не давал невиданный ливень с громыхающим небом, молнии, озаряющие пространство, и, несущийся сквозь стихию, потрепанный внедорожник. «Интересно, помог ли дождь Яиларме?» – думал Ник. Тяжелые мысли настолько захватили парня, что он не заметил, как подошли какие-то джентльмены и сели рядом. Но вскоре едкий дым сигары заставил его очнуться. Один из собеседников был крайне расстроен, постоянно курил и выкрикивал: «Это прямой грабеж»! Ник стал невольным свидетелем неприятного разговора.
–    Вот вы являетесь офисным служащим, – попыхивал сигарой куривший, – вы хоть представляете себе объем требуемых работ? Вы очень далеки от реалий! Вы никогда не видели отвал таких размеров, не понимаете, что это такое! Мне предстоит вывезти около двух миллионов кубометров породы! Считай, восемьдесят тысяч карьерных самосвалов! О-о-о… Это обойдется мне в сто миллионов долларов! Потрясающая сумма!
                Юноша осознал, что слышит знакомый голос, спутать который никак не мог. Незаметно обернувшись, убедился, что не ошибся. Возмущался Гарри, тот самый благородный джентльмен, который, всего несколько часов назад, не стал поднимать шум и не отдал их с Джеймсом, вместе с краденным самородком, полисмену.
–   Но, простите, – возражал Гобсек, – дальше терпеть это безобразие никак невозможно! Ваш отвал мешает строительству новой трассы, я уж не говорю о том, что «Зеленые» абсолютно правы!
–   Мешает трассе… Да вы умышленно прокладываете ее, задевая мой карьер! Его можно беспрепятственно обойти, но вы не хотите! У вас нездоровый интерес ко мне! Пять лет назад, по вашему же требованию, я разгреб отвал с восточной стороны. Он, видите ли, мешал созданию парковой зоны. Ну, и где она, эта парковая зона? Поиздержался я тогда весьма изрядно, но выходит – зря!
           Чиновник хотел что-то возразить, однако Гарри перебил его:
–    Всё строите, всё улучшаете… В каком ничтожном направлении работают ваши мысли! Создаете проблему вокруг какого-то периферийного отвала! И в то же самое время госдепартамент скрывает тот факт, что в прошлом месяце горно-металлургическая кампания «Rio Tinto» взорвала священные пещеры аборигенов племени пууту кунти курама. Что вы на это скажете? А возраст их – 46 тысяч лет! Это же ледниковый период! Куда смотрели власти? Если бы эти пещеры и египетские пирамиды оказались в одном большом музее, то усыпальницы фараонов пришлось бы поместить в секцию «Современное искусство»! – Гарри рассмеялся, – а какой удар был нанесён коренному населению! Люди племени отчаянно защищали наследие предков. В пещерах уничтожены ценнейшие артефакты! – И что? – Да ничего! Никаких санкций не последовало! А меня за какую-то гору никчемных камней лишаете сна и покоя! Вот и получается, что действия ваши не поддаются никакой логике! Неграмотные аборигены куда больше радеют о государственных делах. Лучше бы вы на такие вопиющие безобразия обращали внимание, а не досаждали мне своей дурацкой трассой!            
                Гобсек был сражен неслыханной дерзостью и поразительной информированностью бизнесмена. Он немало смутился, но, держа неприступную чиновничью маску, за долгие годы работы ставшую тавром, сказал:
–     Сенат Австралии заявил, что начато расследование всех обстоятельств, касающихся разрушения этих священных пещер.
–     В пустой след…  – вздохнул Гарри, – какая от этого польза? Наказание, если оно, конечно, будет, абсолютно несоизмеримо с безвозвратно утраченными историческими ценностями, – и, прищурившись, взглянул на чиновника:
–    А вам, уважаемый мистер, как вас? Впрочем, это неважно, я скажу вот что. В ближайшее время убрать отвал я никак не смогу. При всем своем желании. Я просто не располагаю ста миллионами долларов. Я очень много вложил в выставку. Так что, придется подождать.
–    Что ж, – Гобсек одарил Гарри уничтожающим взглядом, – я вас предупредил, теперь со спокойной совестью могу передать дело в суд. 
–    Как вам угодно, – отпарировал тот.
–    Имейте в виду, с судебными тяжбами дело обойдется еще дороже, – съязвил чиновник на прощанье и подумал: «Какая бесстрашная сволочь этот золотодобытчик! Надо бы его ещё оштрафовать на круглую сумму»!               
                Теряясь в толпе, блюститель закона исчез. Гарри выглядел совсем разбитым. Он будто окаменел, только остаток сигары в уголке поникшего рта живился дымком.
                Ник смотрел на этого недосягаемого для себя человека и думал: неужели дела его в самом деле так плохи, неужели нельзя ничем помочь? Не хотелось в это верить! Ник с детства был удивительным ребенком. В своих забавах придумывал вещи, взрывающее разум! При этом, не только избегал родительских наказаний, но еще и мог убедить их в жестокости и неправоте! Его отцу друзья часто говорили: «Надо же, какой умный малец у тебя растёт! Прямо вундеркинд!» Они, отчего-то, упускали из вида, что мальчик, как ни как, был сыном доктора наук, который ревностно следил за его образованием. «Безжалостный» родитель не только давал отпрыску ценные знания, но и нагружал его мозг самыми каверзными головоломками, приучая мыслить. На первый взгляд Ник не производил серьезного впечатления – лицом был похож на ангельски красивую мать, но умом – в точности повторял отца. Сидя на одной лавке с прожженным бизнесменом, ему вдруг стали приходить в голову самые фантастические варианты решения услышанных проблем. Впрочем, как знать? Может, и не фантастические! Часто ведь, в каждодневной рутине, даже самые умные люди упускают из вида какие-то очень существенные моменты, лезут в дебри, усугубляя и без того сложную ситуацию. А она, на взгляд стороннего человека, ясна как божий день. Ник решился заговорить с Гарри. Повод нашелся сам собой.   
–   Простите, – обратился он к нему, – вы, случайно, не чувствуете запах дыма? Мне все время чудится запах дыма! Действительно что-то горит или мне кажется? 
                Очнувшись от размышлений, Гарри тупо взглянул на, сидевшего рядом, парня. «Откуда он здесь взялся»? – промелькнула мысль. Разговор с чиновником совсем выбил его из колеи. – Ба! Да это же тот самый юнец, который был с хромым проходимцем! – вспомнил он. Пожалев именно его, а не пожилого скрягу, он и отпустил их, решив, что не стоит молодому человеку портить жизнь.
–     Запах, говоришь? Какой запах?
–     Ну… я все время слышу запах дыма! Он всюду меня преследует!
–     Это, наверное, на рынке жарят барана, оттуда и тянет, – небрежно буркнул Гарри и направился к павильону.
–     Погодите! – Ник преградил ему путь, – как бы вам сказать? – запинаясь, тараторил он, – понимаете, так уж вышло! Я случайно был свидетелем вашего разговора… Я знаю, у вас большие неприятности… Нехорошо подслушивать… Но я не подслушивал! Просто вы очень громко выражали эмоции! А мне в это время пришла в голову неплохая мысль. По-моему, разоряющие вас обстоятельства можно значительно удешевить! Я вдруг подумал, что могу быть вам полезен.
                Гарри смерил Ника оценивающим взглядом и зашелся смехом. Даже слезы выступили! До полного «счастья» ему не хватало только тюрьмы или этого самонадеянного идиота с лицом Христа – спасителя!
–    Ну наглец, ну умора! – хохотал он. – Не искушай судьбу, парень, иди с Богом! Выбрался из одной беды, не лезь в другую! Ты же ровным счетом ничего не соображаешь, а пытаешься давать советы!
–    По-моему, – возразил Ник, – ситуация ваша и так уже хуже некуда! Я не смогу навредить еще больше! Отчего же вам не выслушать мою идею? К тому же, абсолютно бесплатную!
–    Откуда ты взялся на мою голову?! – Гарри зло посмотрел ему в глаза. – Сколько времени я угробил на дотошного чинушу! Он мне все мозги вынес! А тут – ты ещё со своими глупостями! Ты вообще нормальный или нет? Ты, случайно, не Наполеон Бонапарт? – выпалил Гарри и тут же осекся, подумав, что парень действительно может страдать шизофренией и, уже без раздражения, добавил:
–   Извини, мне давно пора быть в зале, руководить экспозицией, я больше не могу вести с тобой разговоры ни о чем. Прощай!
              В это время из павильона вышел Энтони, помощник Гарри. Его раздражал нестерпимый шум, доносившийся откуда-то сверху. Он поднял глаза. В небе, как никогда, было много вертолётов. Не успевал один скрыться из вида, как появлялся следующий. Увидев босса, стоявшим с каким-то незнакомцем, он сделал ему знак рукой. Гарри поспешил навстречу, не переставая удивляться, до чего потрясающий дурак этот парень!   
–    Я знаю выход! – Услышал он за спиной тихий голос Ника.
–    Знаешь, знаешь… Тебе ли не знать? – тяжело вздохнул бизнесмен и зашел в павильон.
               Ник возвратился на лавку. «И правда, зачем я лезу не в свое дело? – оскорбился он, – пускай выкручивается как хочет!»
–   С кем это ты говорил? – поинтересовался Энтони.
–   Да вот, дурачок тут один нашелся! Предлагает выход из моего пикового положения!
–   И что? Стоящее предлагает?
–   Ну вот! И ты – туда же! Не хочу я слушать всякий бред!
–   А я бы на твоем месте послушал. Вдруг он наведет на какие-нибудь неординарные мысли? Мало ли что? Всяко бывает.
–   Ты это – серьезно?
–   Вполне! – улыбнулся помощник, – подумай сам, ты ведь ничего не теряешь. Кстати, кто такой этот парень?
–   А черт его знает! Сегодня пытался впарить мне краденный самородок.
–   Значит, можно предположить, – аферист.
–   Говорю же: не знаю! Раньше я его никогда не видел. Да и не похож он на афериста! Ладно, давай вернемся, послушаем дурака. Давно я так не смеялся!
–   А ты не чувствуешь какой-то странный запах? – спросил Энтони, – что-то стало тяжело дышать!
–   Вы что, с ума все посходили? – возмутился Гарри, – одному ненормальному чудится дым, другому – запах… Не видишь, что ли? Я курю!               
               
                ***
               От усталости Ник лег на скамью. В кармане – ни шиша! Комфортный ночлег не предвиделся. Может статься, и спать придется на этой лавке! Хотелось есть. Впервые в жизни он производил впечатление бомжа: волосы слиплись, рубашка была измятой, об обуви и говорить не приходится! «Видел бы меня папа»! – подумал нерадивый сын. Когда ему вздумалось заниматься золотоисканием, они сильно поругались. Отец считал, что надо поступать в университет, а не таскаться с металлоискателем по диким прериям. Нику же хотелось испытать себя на этом тяжелом поприще, хотелось романтики и острых ощущений. Так, со скандалом, они и расстались. 
               Раздумья прервал насмешливый голос Гарри:
–   Ну, самонадеянный балбес, давай, излагай свою идею!
      Ник вскочил, искоса поглядывая на подошедших джентльменов.
–  Чего молчишь? Идеи кончились?
         «Как тяжело разговаривать с серьезными людьми!» – подумал Ник. Он опустился на лавку и сказал:
–   Идея, в общем-то, простая. Видите, какой жуткий ажиотаж производит золото?! В павильон – нескончаемая очередь. Все обезумели, лезут, толкаются! А почему? – Всего-то – посмотреть на него, разок взглянуть! А что будет, если появится возможность бесплатно его приобрести или, скажем, приобрести, не особо стараясь?
Гарри остолбенел.
–   Ты, что, предлагаешь мне раздать его, что ли? – он возмущенно поднял брови, – впрочем, я так и знал, что разговор с тобой будет идиотским!
–   Нет, не раздать, – помолчав, сказал Ник, – есть вариант куда умнее. Правда, для его реализации нужен золотой песок… Эдак, миллионов на пять-шесть… У вас есть золотой песок?
–   Причем тут золотой песок? Что ты городишь, парень?
–    И все-таки, песок у вас есть?
–    Ну, есть. И что?
–    Вот и хорошо. А идея такая. Вы сейчас, немедленно, даете по штату объявление, что отвал, предназначенный к уничтожению, еще содержит какой-то процент золота, которое можно извлечь гидравлическим способом. А у вас – карьер, соответствующего оборудования нет, словом, мытьём вы не занимаетесь. Сообщите также, что желающим вывезти несколько тонн породы, вы отдадите всё найденное бесплатно. Я гарантирую, что понаедут парни со своей техникой и за милую душу разгребут ваш злосчастный отвал! Еще кому-то и не хватит! Разумеется, перед этим, тайно, поверхность насыпи надо обогатить золотом, неглубоко... Зарыть, обсыпать, -- ну, это уж вы лучше меня знаете… Вот, по сути, и вся моя идея.
                В продолжение разговора Энтони не сводил глаз с Ника. Тот не обращал на него никакого внимания. Обратил внимание Гарри, отчего-то, пригрозив помощнику увольнением.
–   Да, хитроумный план, ничего не скажешь! Я потрясен. Только, если не сработает твоя идея и я разорюсь окончательно?! Как быть тогда? Ты, что ли, возместишь мне убытки? – То-то! Очень рискованно всё это. Вряд ли мне подходит такой вариант.
–   Ну, как хотите, – сказал Ник, больше мне предложить нечего. Хотя, для большей достоверности, я бы еще позволил частным лицам мыть золото вручную, в лотках. Так, где-нибудь, с края отвала. Они-то уж точно, всего за один день, найдут золотые крупицы и разнесут об этом молву! Вы ведь знаете, какое психологическое воздействие производит реклама, особенно такая неназойливая, которую создадут они. А потом – всё пойдет само собой.
               Гарри стало неловко от того, что он считал парня придурком, даже шизофреником, а в уме этому джентльмену никак не откажешь! Обманула ослепительная молодость, неуместная в таких делах!
–   Как твое имя, мыслитель? – впервые доброжелательно обратился он к юноше.
–   Николас. Ник Офштейн.
Гарри улыбнулся:
–   Почти Эйнштейн! Будем считать, что ты – его новое воплощение.
Парень засмеялся, а Энтони продолжал пожирать его глазами.
–   Не уходи далеко, – сказал Гарри, протягивая Нику визитную карточку, – сам понимаешь, мне надо работать! А я тут занимаюсь… черт-те чем! Я подумаю над всем этим, взвешу… А после закрытия выставки, встретимся здесь же. Идёт? Ты и вправду мне пригодишься! На свете мало мыслящих людей!
                Джентльмены стали удаляться. Энтони продолжал оглядываться на молодого человека, повторяя:
–    Боже! Как он сложен! Гарри, ты видел? Я с ума схожу!
–    Какая же ты скотина! – замахнулся на него босс, – не смей совращать юнца! Не то – удушу собственными руками!
 

                часть 4.


                После беседы с Гарри, Ник почувствовал себя окрыленным и, насвистывая песенку, решил пошататься по рынку. Было уже далеко за полдень, продавцы сворачивали торговлю. Работать продолжали только, обслуживающие выставку, кафе, да еще задержался пожилой китаец, у которого на вертеле истекал жиром непроданный барашек. Чтобы товар не пропал, пришлось даже цену сбросить! Румяные куски мяса доставались клиентам за символическую плату. Для голодного Ника это было настоящим искушением. Глаза невольно скользили по жующим ртам, но в кармане у него гулял ветер. Скрепя сердце, он отвернулся и пошел в другую сторону.  Мельком взглянув на беззаботных обжор, сидевших за небольшим столиком, внимание его привлекло что-то знакомое. Сделав еще несколько шагов, он, всё же, решил вернуться. Окинув публику пристальным взглядом, увидел человека очень похожего на Тома. Человек общался с каким-то молодым парнем.  «Надо же! — подумал Ник, — если бы не пестрая рубашка, в которой обычно ходят аборигены, да странное кепи, — был бы вылитый Том!» В это время, сидевший к нему спиной, джентльмен, оглянулся.  Знакомый взгляд приветливых глаз спутать было невозможно! Ник остолбенел.
—     Ну, что ты смутился, парень?  — улыбнулся джентльмен, — я это, я! И, как видишь, жив и здоров!   
           Ник так измучился, вспоминая об оставленном у нунгаров, полумертвом своем товарище, что сейчас даже слова не мог вымолвить! Скрывая навернувшиеся слезы, он бросился в объятия Тома:
—    Как я рад, что ты жив!  – то и дело повторял он.
 Неудержимые эмоции захлестнули обоих, парни тискали друг друга, радостно похлопывая по плечам. Расспросам не было конца, как вдруг, оглядевшись, Том спросил:
—    А где Джеймс? В пивной, что ли? 
—    Джеймс… — промямлил Ник, — Джеймс уехал домой.
—    А ты, значит, не поехал,  остался один в чужом городе?  Глупая шутка!
Нику не хотелось ни вспоминать о случившемся, ни рассказывать. Джеймс в это время давно уже храпел на диване в своем уютном коттедже! Явившись домой чернее тучи, он швырнул драгоценный рюкзак в чулан, не зная за что, отругал жену, и изрядно напился.            
—   Так что там с нашим стариканом? Где это он запропастился? - продолжался допрос. 
Нику пришлось поведать неприглядную историю.
—   Странно, — задумчиво сказал Том,  — мы так долго работали вместе,  и я не замечал за ним ничего подобного!
—   Так вы ничего подобного и не находили!  — возразил Ник.
—   Твоя правда – не находили. Все больше – мелкие включения в кварце да небольшие самородки – так, до пяти, десяти граммов...
            Они сидели рядом с шумной компанией, которая отмечала какое-то торжество. Человек, с которым только что общался Том, поднимая бокал, приветливо кивал ему через стол. Ник уже не мог выдержать голод и, заглядывая в тарелку Тома, где еще кое-что оставалось, сказал:
—    А… можно я всё это доем?
Том опешил:
—    Как это — «доем»? Зачем — «доем»? — Он стукнул себя по лбу, — ну какой же я дурак! Почему я сразу не догадался, что ты голоден?! Прости! Я сейчас куплю тебе мяса! Хочешь баранины? Деньги у меня есть: Кумуларна дал три сотни! Так что, гуляем, парень!
—   Какой Кумуларна?  — спросил Ник.               
—   Да, встретился тут мне один замечательный абориген, я тебя познакомлю.
           Том мигом сбегал к китайцу и принес большой кусок сочной бараньей грудинки, пропитанной дымком, двойной бургер и бутылку сухого вина. Для Ника это было счастьем! Старатели выпили за встречу. Ник, как жадный щенок, набросился на грудинку, затем — на бургер, опять — на грудинку… В это время к ним подошел приятель Тома, который сидел за соседним столом. Он предложил тост за счастливые полеты. Ник не понял, причем тут полеты, но Том, похоже, был в курсе и с удовольствием выпил.
—   Смотри, не заболей! – мельком взглянув на, яростно уничтожающего грудинку, Ника, предупредил он, — живот схватит!
—   Не схватит! – едва поворачивая языком, бормотал Ник, — это ж с ума сойти, как вкусно! Ты лучше расскажи, как лечил тебя Яиларма.
—   Вот...  И ты — туда же! Меня уже допрашивали Кумуларна с Гоутухеллом! Но если бы я это знал! — Том внезапно разозлился, — я абсолютно ничего не помню! Не помню – хоть убей! Я был не то – пьяным, не то – сонным, отчего-то, валялся голым в огромной луже! Как попал в эту липкую жижу – не представляю! Яиларма насилу достал меня оттуда. Мокрый и грязный, как тупой истукан, я стоял перед ним! Но хуже всего, что даже поблагодарить его не успел — он скрылся в своем Вандималунгу! Мне очень стыдно! Тварь я неблагодарная! Так, нагим привидением, в темноте ночи, и добрался до хижины Гоутухелла.
—   Не расстраивайся, — утешал Ник, — Яиларме не нужна твоя благодарность, вообще ничья не нужна! Я ведь пытался дать за тебя золото! Яиларма только рассмеялся. Представляешь, сидя глубоко в пещере, он каким-то образом знал о найденном самородке! Это я, глупый, забыл, что всё, добытое на их территории, принадлежит нунгарам. Это и вправду смешно! Выходит, я пытался расплатиться с ним его же собственностью! Но пойми, я был в жутком потрясении и плохо соображал. Я готов был отдать все на свете, только бы помочь тебе. К тому же, меня не покидало чувство, что Яиларма и сам хочет вылечить тебя. Он давал мне надежду, мысленно, конечно... Я думал, что схожу с ума, так явно звучали в мозгу его послания!   
—     Да… Вроде бы, всё правильно, всё так, — задумчиво произнес Том, — что колдуну до наших эмоций? Но я очень обязан ему! Мне ведь уже ангелы пели! Эх, увидеть бы моего спасителя еще хоть раз в жизни!
                Друзья уже собрались уходить, как вдруг на рыночной площади, распугав стаи попугаев, хрипло «рявкнул» громкоговоритель: «Леди и джентльмены, минуту внимания! В нашем штате горит лес. Огонь распространяется очень быстро, пожарным службам пока не удается его остановить. Просьба: без паники, как можно скорее, покинуть рынок. Следуйте указаниям автоинспекции. Дороги в южном направлении перекрыты. Остальные пока остаются действующими».
                Голос диктора стих. У жующих — куски застряли в горле, лица превратились в застывшие гримасы. Людской муравейник вскипел. Все кинулись к машинам. Рыночные ворота, лязгнув металлом, пали под ноги. Полисмены едва сдерживали обезумевшую толпу.
                Странный запах, чудившийся до сих пор, превратился в зловонную гарь. Сизо-багровый дым уже виднелся вдали, душа окрестности в смертельных объятиях. Из глаз покатились слезы, в глотках запершило.
                Автостоянки быстро пустели. Экстренно прибывшая полиция пыталась контролировать беспорядочное движение транспорта. В небе, подняв невообразимый гул, летали пожарные вертолеты.
 Объявление услышали и в стенах «золотого» павильона. Забыв, зачем пришли, толкаясь и падая, люди бросились к выходу. Вскоре огромный выставочный зал опустел, являя собой печальную картину. Всюду царил хаос: опрокинутые стеллажи, перевернутые экспонаты, затоптанные информационные таблички... На полу, тут и там, валялись оторванные пуговицы, утерянные предметы, раскрытые женские сумки с вырванными ручками... Только охранники — эти верные блюстители порядка, как всегда, оставались на месте.
                Известие о пожаре окончательно добило Гарри.  Глядя в окно на бегущую толпу, он всё думал о серьезных убытках и о том, как «здорово ему сегодня везет». Затем, не мешкая, открыл ноутбук с целью навести справки о масштабах бедствия, в частности, о силе ветра и ландшафте местности. Сразу за рыночной площадью находилась пустынная степь — это он знал точно. Значит, кроме сухих колючек, гореть там попросту нечему, а вот направление ветра оказалось весьма неблагоприятным. Бизнесмен решил, что выставку сворачивать не стоит, да и сделать это уже не реально! Оставалось только надеяться… на Бога да на то, что все обойдется удушьем и плохой видимостью. Хотя и это являлось серьезной проблемой. Энтони метался как барс, собирая валяющиеся экспонаты в ящик. В работе он был незаменим! Беглым взглядом окинув помещение, Гарри приказал задраить окна и двери, чтобы дым как можно меньше проникал в павильон, а сам, скрупулезно сложив документацию и кассу, запер всё в несгораемом сейфе. Деваться было некуда, оставалось только неотступно находиться рядом с этим проклятым золотом, охранять его, вплоть до собственной гибели. И еще одно обстоятельство весьма тревожило Гарри: пожар распространялся в направлении злополучного прииска, а там была сосредоточена самая современная техника! Грузовики и экскаваторы, в принципе, можно перегнать в безопасное место, а вот уникальное оборудование пострадает. Гарри срочно решил звонить в контору.      
                Молодецки перемахнув через рыночный забор, Том и Ник мчались на окраину города. Воспользоваться, стоящим в пробках, транспортом, грозило бесполезной тратой времени. Куда умнее было добраться до жилья Тома по прямой, пересекая спальные кварталы.  Оставив позади шумную площадь с тревожно воющими сиренами, парни нырнули в тихие зеленые улочки. Через час «бега с препятствиями», были уже на месте. 
                Том арендовал небольшой домишко  в живописной загородной долине, окруженной невысокими холмами. Здесь было несколько ничем не приметных строений, за которыми находился авиаклуб и маленький учебный аэродром с десятком легких самолетов. Чуть поодаль просматривалось великолепное озеро с черными лебедями и множеством диких уток. В этой местности дым почти не ощущался, однако все живое заметно тревожилось. Птицы то и дело поднимались на крыло, по косогорам скакали испуганные кенгуру, а в густой траве сновали стаи бегущих крыс.
                Том открыл скрипучую калитку, пропуская Ника вперед.
—   Наконец-то, мы добрались, — переведя дыхание, сказал он, —  вот, здесь я и живу.
Навстречу им вышла седая женщина. «Это, наверное, его мама», — подумал Ник. Том торопливо шагал к крыльцу. Мать семенила за ним, расспрашивая о здоровье, она пыталась узнать, не мучают ли его боли. «Не переживай, не мучают», — отчего-то, резко ответил он ей. Она с недоверием отнеслась к его словам, но, видя быстрые, ловкие движения, которых раньше делать он не мог, искренне удивилась. «Какие чудеса бывают на белом свете! — подумала она, — видно, и впрямь помогли ему нунгары».  Душа ее преисполнилась счастья. 
—  Познакомься, это мой друг Николас, —  сказал он ей.
—   Хороший парень, — улыбнулась старушка, и, добродушно взглянув на обоих, пригласила к столу.
—   Ты не поверишь, мам, но в этот раз мы сыты и даже немного пьяны, — улыбнулся Том и поинтересовался, что нового произошло в его отсутствие.            
О пожаре, похоже, она еще ничего не слышала и ответила, что никаких новостей нет. Но потом вдруг спохватилась:
—    Да, чуть не забыла! Сегодня раз десять звонили из клуба, спрашивали, дома ли ты. Не знаю, зачем ты им понадобился. Просили срочно зайти.               
—   Ну уж нет! Скоро ночь. Пускай подождут до завтра. Я дико устал и друг мой тоже. Нам бы выспаться не мешало!
—   Конечно, отдыхайте. Я сейчас принесу вам чая.
            Том пошел в соседнюю комнату и некоторое время пробыл там. Вернувшись, принес постельное белье и подушки.  Нику показалось, что в доме, кроме них, кто-то есть ещё.   
Друзья расположились друг против друга — Ник на диване, Том — в раскладном кресле.      
—   А какое отношение ты имеешь к летному клубу? — спросил Ник.
—   Теперь уже никакого, — вздохнул Том, — раньше работал там инструктором, потом старшим пилотом… Много лет работал, до самой аварии… Отстранили меня от полетов. Все сбережения истратил на судебные тяжбы. Слава Богу, обошлось без тюрьмы. От безденежья пришлось заняться золотоисканием. Джеймс взял меня в компанию, знакомы с ним мы были давно...
—    Теперь понятно, откуда ты так здорово ориентируешься по звездам! 
—    Я много в чем ориентируюсь, — улыбнулся Том, — да толка в этом нет! Давай лучше посмотрим новости.
Они включили телевизор. Ретрансляторы по спутниковой связи передавали на Землю картину происходящего. Таких масштабных пожаров Австралия еще не знала! Континент выглядел ужасно! Бушующее пламя перемежалось с черными клубами дыма, огромные лесные массивы полыхали, а вместе с ними полыхали и прилегающие к ним жилые дома. Дым захватывал всё новые и новые пространства. Длинный смертельный шлейф простирался через океан, до самой Тасмании! На экране один за другим мелькали пострадавшие поселки.
Вдруг, вскочив с дивана, Ник вскрикнул:
—    Том, смотри! Это же горит мой дом, там находятся мои родители! — Он с ужасом вперился в телевизор. —  Я должен быть с ними, — я немедленно уезжаю! Дай мне денег на дорогу!
Ник выглядел страшно. Следя за ним, Том не на шутку испугался.               
—   Куда ты поедешь? Ты что, обезумел? На дворе темень!  Том, как мог, удерживал, истово рвавшегося парня.
 —  Это невозможно! — говорил он ему, — ты никак не сможешь попасть в зону бедствия! Там все перекрыто! Там срочная эвакуация! И потом, пойми, это случилось уже несколько часов назад!
Ник отчаянно вырывался из крепких рук Тома, а потом как-то внезапно обмяк. 
—  Отпусти меня,  — прошептал он белыми как мел губами и потерял сознание.
               
                часть 5.     
   
             С голубого экрана, ставшим от событий багровым, лилась жуткая информация. Температура воздуха в это время года колеблется в пределах сорока градусов, теперь же континент превратился в сущий ад. Огонь наступал отовсюду. Пожарные службы сообщали о ста пятидесяти очагах одновременного возгорания. Бедствие множилось. Пострадало уже более двух тысяч домов. Престижные коттеджи, находившиеся вдали от городов, в экологически чистых зонах, пылали как стога сена. Проблем добавляло тотальное игнорирование Австралией многотонного сухостоя, заполонившего леса. Из-за веками поваленных деревьев и густого буша, зеленые массивы попросту непроходимы. Под ногами — толстый слой валежника. При тотальных засухах и высокой температуре — полная катастрофа! Однако здешние экологи не вмешиваются в жизнь дикой природы, настаивая на том, что вывоз бурелома отрицательно сказывается на флоре и фауне. Пожары прошлых лет, к счастью, миновали эти райские уголки и были сравнительно небольшими, но сейчас произошло наихудшее — огонь бушевал везде. Остервенелое пламя, гонимое обжигающим ветром, добралось и до этих мест, в мгновение ока испепелив девственные леса вместе с элитными поселками, в одном из которых обитали родители Ника. Позже очевидцы расскажут ему, как, среди ночи, жители выскочили из домов на улицу. Пожилые супруги спасались вместе со всеми. Женщина держала на руках вырывающуюся, испуганную болонку. Вдруг муж ее, уже подойдя к эвакуационному автобусу, оглянулся и, растолкав преграждавших путь, пожарных, бросился назад, в полыхающий дом. Это вызвало недоумение. Никто не знал, что в кабинете, на рабочем столе, лежали папки с уникальными исследованиями последних лет, бесценный научный труд — дело всей его жизни! Он хотел спасти хоть что-нибудь, но, проломив ногой подгоревший пол, споткнулся и упал. Жена, отпустив собачку, кинулась ему на помощь. В это время рухнула крыша. Толпа с ужасом наблюдала разыгравшуюся трагедию.           
                                                                             
                          ***
                Неукротимое пламя продолжало бушевать на обширных территориях Нового Южного Уэльса, Виктории, Южной Австралии... Огонь смёл тысячи гектаров эвкалиптовых лесов, истребил плодородные сады и виноградники, зреющие хлеба; уничтожил фермы с заживо сгоревшими буренками... Всюду стоял жуткий, отчаянный вопль. Из загонов выскакивали обожженные овцы, руна их полыхали. Беспорядочно мечась по обугленным полям, живые огни догорали в страшных муках. Над континентом исчезло солнце, небо превратилось в жуткие, апокалиптические, клубы дыма. Зловещие переливы менялись от ярко-оранжевого до черно-багрового, и, стелясь по земле, удушали все живое на своем пути. Лесное зверье гибло тысячами — бежать было некуда, на всех направлениях его ждала смерть. Многие виды уникальных животных и растений оказались на грани исчезновения. Пострадавшее население вертолетами вывозилось в безопасные зоны. С таким масштабом бедствия Австралия еще не сталкивалась. Довлела мысль: что же явилось причиной катастрофы? На кого пенять? На сухие грозы? На безответственность человеческую? На умышленный поджег или, может быть, на глобальные изменения климата? Климат на планете стал другим — научный факт, однако такой подход дает возможность ловко уходить от ответственности, списывая все на неумолимый рок.    
                                  ***
                      Тома разбудил телефонный звонок.
 —   Привет, это Стив, — послышался знакомый  голос бывшего шефа, — зайди в авиаклуб, дело есть.
 —    Какое у тебя дело ко мне может быть теперь? — буркнул Том спросонья.  
 —     Мэрия просит поучаствовать в устранении последствий пожаров. Уже задействована вся легкая авиация. Помогают, чем могут. Я бы не хотел оставаться в стороне… Ну так как, придешь?
 —   Ты же знаешь: я лишен лицензии и не имею права летать.
  —   Оставь. Кто сейчас на это смотрит? Из ада надо спасаться любой ценой, а у меня — одна молодежь необученная! Сам подумай, разве я могу на нее рассчитывать? Условия экстремальные, видимость плохая! А садиться придется на выгоревшие лесные поляны, а то и прямо на автострады! Это тебе не просторы аэродрома! Тут нужен асс или сам черт, не знаю! Помоги по старой дружбе.
  —   А Джек, а Билл где? —  Том спрашивал о работавших в авиаклубе инструкторах.
 —    Джек — астматик. Какой в нем толк? Дым он не переносит — задыхается. Еще умрет в полете! А Билл — в отпуске! Как назло, на прошлой неделе уехал в Новую Зеландию. Так что, один я остался!
 — Ладно, через полчаса буду.
                     Заглянув в комнату матери, Том попросил, чтобы она никуда не отпускала Ника. Тот был в подавленном состоянии, все время молчал и, отвернувшись к стене, тихо плакал. Перед глазами всплывала картина натянутых отношений с родителями. Он укорял себя за ссору с отцом, за то, что отказался поступать в университет, а вместо этого пошел искать золото. Его не остановили слезные уговоры матери. И вот, теперь уже ничего исправить было нельзя — он остался один на белом свете. Горе и раскаяние терзало Ника. Том считал разумным как можно дольше задержать его у себя, а то и вовсе оставить жить.
                   Наспех выпив кофе, бывший инструктор поспешил в авиаклуб. По дороге, отчего-то, вспомнился  Джеймс: «Интересно, как он там со своим золотом? Не много ли одному? — размышлял Том. — Столько лет дружили... и так испортить отношения! Жаль. Не понимаю, зачем ему, старому дураку, на склоне лет такое богатство? Детей у него нет, оставить наследство некому... Ну, что ж? —  Пусть кувыркается, как знает. Сам выбрал.»
                     Между тем, Джеймс крепко обдумывал, как легализовать краденный самородок. Это было очень непростым делом — кому зря не доверишься! Нужен надежный, проверенный человек! Закон такое не прощает. Старик потерял покой и сон, замкнулся в себе, затравлено глядя по сторонам. Жена даже боялась к нему подойти, и, поставив на стол ланч, тут же уходила. Джеймса в таком состоянии она еще не видела, а о золоте, спрятанном в чулане, ничего не знала! Она думала, что муж переживает из-за пожаров. Хотя, поселок их находился вне эпицентра бедствий, на отдаленном скальном участке, и сокрушаться, что здесь что-то может сгореть, не стоило. На этой высоте постоянно бушевали шквалы, погода всегда была плохой. Вот и сейчас дул сильный ветер, но шел в безопасном направлении. Он неистовствовал в равнине, разнося пламя на еще не тронутые участки леса, добавляя хлопот измученным пожарным. Все это хорошо наблюдалось из окон дома. Панорама происходящего удручала, в новостях то и дело говорили об ухудшении ситуации, а объявленное правительством, чрезвычайное положение, еще больше осложняло проблемы Джеймса: поездки были запрещены, дороги перекрыты и круг общения сократился донельзя! «Как все плохо складывается!» — сетовал он, упрямо ища выход из угрожающих обстоятельств. Наконец, в голову пришла идея расспросить здешних парней, может, у кого-нибудь в друзьях есть аборигены? Мысль была трезвой, но незадачливый старатель упустил из вида, что абориген этот должен быть не просто аборигеном, но принадлежать к очень малочисленному теперь, древнему племени нунгаров.                 

                                           ***
              Со стороны пылающих лесов полз черный удушающий дым. Взобравшись на крутой холм, Гоутухелл видел, как, спускаясь в долину, смертоносные массы заполняли ветхие хижины. Стелясь по дворам, они вызывали у жителей сильную панику. Гоутухелл однако выглядел безмятежно. Устав жить, он давно потерял счет годам, время от времени злясь, что смерть не приходит за ним. Он готов был умереть хоть сейчас, мысленно прощаясь со своими детьми. Особенно с младшим — Кумуларной. В прошлый приезд сын настойчиво звал его к себе, но Гоутухелл отказался. Что за жизнь — в городе? Голым ходить — нельзя, разводить костер у порога — нельзя! Лежать, где хочется, и курить ибогу — тоже нельзя! Всё — нельзя! Какая это жизнь?! Лучше умереть здесь, на воле. Так думал старый абориген, спускаясь вниз песчаной тропкой, оставляя за собой неровный след босых ног. 
            Тем временем стоянка превратилась в гудящий улей. Роковым обстоятельством было то, что здравомыслящая молодежь разъехалась по городам, в селении остались только пожилые и очень старые люди. От ужаса они совсем сбились с толка. Гоутухелл посоветовал искать спасения у Яилармы. Старейшины рода тут же отправились к нему. «Яиларма сильный, Яиларма все может!» — успокаивали они друг друга привычной мантрой. Преодолев неблизкий путь, ходаки остановились у входа в Вандималунгу. Наскоро исполнив священные ритуалы, спустились в холодную пещеру.
                 В дальнем углу тускло мерцал жертвенник, царило звенящее безмолвие. Приняв от деда священное право беречь огонь, Яиларма ни разу не нарушил обет. Жертвенник никогда не гас. Дни и ночи он следил за ним, бросая в пламя, угодные Великим Духам, травы. Молодой жрец находил в пустыне редкостные галлюциногенные растения, грибы и кактусы, сушил все это на горячем австралийском ветру, перетирал в порошок и добавлял небольшую щепоть к тлеющим листьям эвкалипта. Сбор и ритуалы совершал в зависимости от фаз Луны. Отшельник до тонкостей знал воздействие небесного светила на магическую силу трав и психоэмоциональное состояние человека, чем с успехом пользовался при лечении больных. Но сейчас в жертвеннике дымились ритуальные травы, предназначенные для заклинаний духов на новолуние. Когда же Луна начинала расти, состав курения постепенно менялся: в очаге появлялись измельченные ветки акации вирра — сильного галлюциногена, вызывающего тени предков и голоса духов. Этот сбор он применял в первой четверти лунного цикла. Во второй — добавлял сухие листья диких сортов табака. А когда Владелица Звезд превращалась в полноликую красавицу, колдун воскуривал кору ибоги, обильно кропя жертвенник смертельными ядами. На убывающую Луну — приходилось ублажать духов едким дымом питурии…  Обыкновенный человек, попав сюда, впадал в полное безумие. Но Яиларма хорошо знал действие курений и великолепно умел ими пользоваться. Сакральные обряды позволяли ему не только общаться с духами и видеть их, но и ощущать незримые, тайные энергии окружающего пространства. 
                  Сидя к вошедшим спиной, он творил заклинания. Едва ему удалось вызвать дух Матери Змеи, как не званные гости грубо прервали видение. Перебивая друг друга, старейшины требовали немедленно отвести наступающий пожар от их жилищ. Слегка покачиваясь в стороны, Яиларма повернулся лицом, тревожно глядя на соплеменников, а когда те немного успокоились, сделал отрицательный жест и мысленно объяснил, что стихия огня не подвластна ему. Перед пожирателем лесов Духи бессильны. Старейшины не хотели этого слышать и, грозя  проклятьем, продолжали настаивать, чтобы он заставил ветер дуть в другую сторону и немедленно погасил пламя. Яиларма терпеливо внушал сородичам, что огнем объята колоссальная территория и нет такого колдуна, который мог бы справиться с таким бедствием. Он указал на горизонте полуразрушенную скалу, в направлении которой, не мешкая, надо уводить племя. Там будет безопасно. Ответ Яилармы взбесил старейшин. Один из них, пнув ногой дымящиеся чаши, окружавшие жертвенник, сказал:
—   Мы не покинем землю нунгаров и никуда отсюда не уйдем, мы родились здесь! Если ты не хочешь защитить племя, значит, ты предатель, а если не можешь... 
Тут его перебил беззубый старик с сакральной татуировкой на груди:
—   А если не можешь, — прошамкал он, — то еще и дохлая крыса! Ты заплатишь за все наши несчастья!  Мы знаем, почему ты потерял силу! Ты всю ее истратил на белого чужака! Ты принес горе своему народу! 
 — Потерявший силу колдун достоин смерти! — заключил, молчавший до сих пор, самый старый из них. Таков закон.
    Яиларма не сводил глаз с разъяренных сородичей. Отойдя в сторону, они решали дальнейшую его судьбу. Отцы рода имели на это право. Посовещавшись, зло объявили:
—  Прими наше проклятье. Ты больше не жрец и не служитель огня! Ты — позор нунгаров! Ты пойдешь к своим духам, умрешь страшной смертью, без воды и воздуха, задохнешься дымом, который не можешь отвести от наших жилищ!  Ты больше нам не нужен! Ты погасший очаг! Но у нас еще хватит сил замуровать тебя. Мы заложим Вандималунгу камнями.
Старейшины вышли. Никто не вспомнил, как немой жрец в страшные годы засухи вымаливал для них дождь, наполняя колодцы живительной влагой, спасал племя от эпидемий, лечил от укусов змей и возвращал с того света безнадежно больных. 
Послышался грохот. Яиларму хоронили заживо. И, чтобы завершить это черное дело, прикатили еще два огромных валуна и застопорили вход. Вернувшись в селение, они однако вывели племя в указанном направлении.
                                                             

                                ***
                    В тесном подвальном помещении, находившемся под павильоном, на каменном полу, лежали Гарри с Энтони. При плотно закрытых дверях, здесь кое-как можно было дышать. Охранники по-прежнему оставались в зале. Их услуги были оплачены за весь период работы и покинуть объект они не имели права. Подоспевшие на помощь полисмены обеспечили их респираторами. Оставалось только ожидать перемены ветра, когда свежие воздушные массы вытеснят дым и смрад с этого района.
                     Один день работы выставки не мог покрыть огромных затрат Гарри. Показ самородков был сорван. В ближайшее время предстояло вернуть экспонаты владельцам. Звонки от них не прекращались ни на минуту. Никто не хотел рисковать потерей дивидендов, а тем более — золота. Потери нес только он, осипшим от дыма голосом, гарантируя участникам экспозиции целостность и сохранность вещей. Мучительно хотелось курить. С болью в сердце, бизнесмен подумал: «Господи, где же я так нагрешил? Истинно — не собирай сокровищ на земле»... Он вспомнил, как давеча не удалось передислоцировать самосвалы из котлована. Прогноз, опубликованный в интернете, оказался неверным, огонь шел быстрее, чем предполагалось и, когда он позвонил в офис, окрестности были уже объяты пламенем. Трубку никто не взял — сотрудники эвакуировались. Обширная площадь прииска утопала в густом черном дыму, сквозь который нелепо проглядывали торчащие зубья экскаваторных ковшов. Прилегающий лесной массив являл собой обугленную бескрайнюю равнину. Злополучный отвал, до недавнего времени мешающий строительству трассы, оказался теперь как-то в стороне — пролагай дороги, где хочешь! И серьезные неприятности, суды и штрафы, терроризирующие Гарри, потеряли всякий смысл.            
                                    ****
              Нежные руки тронули Ника за плечо. Парень обернулся. Над ним склонилась Каби, мать Тома.
    — На свете много горя, — сказала она, —  но надо как-то жить... Не отчаивайся, оставайся у нас. Мы будем рады тебе. 
Вытирая кулаком запекшиеся слезы, Ник встал с дивана.
   —  Где мне можно умыться? — тихо спросил он.
    —  Хочешь — в ванной комнате, а хочешь — во дворе, прямо из бочки. Мой сын и зимой, и летом моется на улице. Мы — люди простые. 
        Ник решил умыться на улице . Под развесистым платаном стояла огромная бочка с водой. Он заглянул внутрь. В зеркальной глади отражалось его опухшее лицо. Сбросив рубашку, юноша стал истово обливаться холодными струями. Это привело его в чувства, однако из-за резкого запаха близких пожаров, дышать было тяжело. Ник поспешил в дом.
 В это время Каби подвезла к столу молодую девушку в инвалидной коляске.
 — Вот, познакомься. Это наша Ванесса, — улыбнулась она, — да ты проходи, проходи! Садись, будем чай пить.
Интуиция не обманула Ника, еще вчера он почувствовал в доме чье-то присутствие.  
  — Привет, а я — Ник, — грустно представился он, — новоиспеченный сирота и погорелец. 
После таких слов улыбаться было глупо, девушка учтиво кивнула. 
   — Сырок, салями, — угощала Каби. 
Ник заметил, что у Ванессы не работает правая рука. Среди тягостного молчания, кое-как, она справлялась левой. Мать Тома пыталась ей помочь. Ланч был невеселым. Вскоре старушка отвезла девушку в спальню. Ник озадаченно сидел за столом. Во рту пересохло. Он попросил налить себе чая еще. Подав ему чашку, Каби сказала:    
 —  У каждого свой крест, мальчик. Не знаю, рассказывал ли тебе Том об ужасной аварии… О разбившемся самолете… Наверно, рассказывал. Сейчас ты видел последствия всего этого. У Ванессы серьезная травма позвоночника, ходить она никогда не будет. «По вине инструктора курсантка стала инвалидом» — таков был вердикт. Сыну грозило долгое лишение свободы. Адвокат насилу добился замены реального срока условным. Слава Богу, суд принял во внимание добровольное возмещение ущерба авиаклубу и взятие на себя реабилитации пострадавшей.
Подсев к Нику ближе, Каби прослезилась:
  — С работы Тома уволили... Сбережения истратили…Ванессе нужны дорогие лекарства и серьезный уход. Из родственников у нее — только пожилой дядька, средств у которого нет. Да мы и не надеялись… Вот Том и занялся золотоисканием, стал мало-помалу зарабатывать. Для лечения этой девушки мы делаем все возможное, только мне кажется, что она все равно ненавидит Тома. Да и он старается не попадаться ей на глаза. Так и живем.   
            У Каби зазвонил мобильник. Это был Том. Он сообщал, что вылетел мониторить ситуацию в районы бывших пожаров: нет ли там новых локальных возгораний? Обнаружение очагов тут же передавалось пожарным бригадам.
 «Когда вернешься?» — спросила его мать. «Ночью», — услышала в ответ.
                                         
               
        
                          Часть 6.         
               
            Ник бесцельно бродил по дому. В проеме одной из дверей промелькнула Ванесса. Нику показалось, что она его позвала. Он остановился и заглянул в комнату. 
  — Проходи, — произнесла она грустно, —               я хочу тебе кое-что объяснить.    
 Войдя, Ник прислонился к стене.
 — Не слушай Каби! Она хорошая женщина, но не знает, как все случилось на самом деле. Сын ее, в общем, пострадал ни за что! А меня теперь совесть будет мучить до конца дней! Он ведь не разрешал самостоятельный полет! Он даже знать не мог, что у меня на уме! Его осудили не справедливо. Хотя, формально, с точки зрения правосудия, логично. Он —  инструктор, на нем лежала ответственность за курсантов, но за всеми нами не уследишь! В нашей группе было несколько весьма странных парней, от которых можно было ожидать чего угодно! Не секрет, что в частных кампаниях не проводят тесты на адекватность — бизнес берет верх. Вот и в моей истории правда состоит в том, что в аварии виновата я сама. И только я! Моя исповедь не займет много времени, я расскажу только суть.
  —  А я никуда и не тороплюсь, — успокоил ее Ник, — я вообще не знаю, чем тут у вас заняться.
 Ванесса прерывисто вздохнула:
—  Мне тяжело об этом вспоминать… Словом, поступив в летный клуб, я влюбилась в одного инструктора. Ты, наверное, догадался в кого? Да, в твоего друга Тома! А он… Он меня совсем не замечал, заставляя страдать еще больше! И вот, пришла мне в голову мысль: сразить его смелостью. Я думала, что, по крайней мере, обратит на меня внимание! Выбрала подходящий момент, тайком забралась в кабину учебного самолета, и взлетела, делая на виду у всех, стоявших на аэродроме, немыслимые виражи. Дело в том, что я еще ни разу не летала без инструктора, уровень знаний не позволял! Мне казалось, что всё просто, думала, смогу. Однако выяснилось, что держать машину в полете очень сложно, к тому же, я не учла направление ветра. Самолет кренило то влево, то вправо. Я очень испугалась, бросилась консультироваться по радио — как назло, не было связи! Впрочем, в панике, забыв все на свете, я могла делать что-то не то. Пока я отвлекалась, исчезла линия горизонта, я стала терять высоту. Об удачном приземлении не могло быть и речи! Вдруг, прямо по курсу, возникло какое-то бетонное сооружение. Дальше — не помню! Потом был  госпиталь, много операций... Показаний, связанных с аварией, естественно, дать не могла. Не имела возможности заявить, что самовольно, нарушая все инструкции, воспользовалась самолетом и по закону должна нести наказание. А через год,  когда меня привели в чувства, суд уже состоялся.   
 Ник схватился за голову:
  —   Какое чудовищное безумие! Зачем же ты это сделала?!  
  —  Конечно, безумие!  Но разве ты не знаешь, что все глупости на свете совершаются в безумии? Впрочем, что с тобой говорить! Ты еще совсем молодой! Не знаешь, что такое любовь. 
  —  В общем-то — да, не знаю… Но мне кажется,  любовь должна поддаваться рассудку. 
Ванесса ухмыльнулась:
 —  Ты это серьезно? Что ж! Поживем, увидим. А я… Я так мечтала быть рядом с Томом!
  —  И вот, ты рядом! И все твои грезы сбылись! — съязвил Ник. 
  Ванесса осуждающе взглянула на него:
 —  Бессердечный ты человек, не способный к сочувствию!  
Нику стало неловко.
 —  Прости, ради Бога! — сказал он, — я ляпнул с отчаяния. 
—  Мне все равно, сочувствуешь ты или нет, — я рассказала всё как было. Всю правду. Тяжело жить с таким грузом на душе. А мечты… Мечты действительно сбылись. Теперь я рядом с Томом, но мы очень несчастны. Я превратилась в камень на его шее.                                                             
                                                                             
                ***

                     Давно не испытывал Том счастья полета! Руки уверенно держали штурвал, даже несколько поглаживали его. Постепенно снижаясь, он  приближался к пострадавшей местности. На бреющем полете углубился внутрь сгоревшего лесного массива, боясь зацепить крылом, кое-где торчавшие, обугленные эвкалипты. Запах гари проникал в кабину. Внизу суетились люди в спецодежде. Количество погибшего зверья не поддавалось рассудку. Горы трупов ждали утилизации. Иногда попадались, чудом уцелевшие, искалеченные, но еще живые, опоссумы, кенгуру и коалы.  В обычных условиях эти лесные обитатели издают тихие сопящие звуки, но сейчас кричали до хрипоты. Борясь за их жизнь, спасатели на руках сносили обгоревшие тельца в, стоявшие неподалеку, ветеринарные боксы. Время от времени, за ними прилетали дежурные вертолеты, поднимая в воздух клубы искрящегося пепла, что осложняло и без того тяжелую работу пожарных. Пепел прилипал к стеклам защитных очков, застилая видимость.    
                          Том внимательно обследовал километр за километром. В нескольких местах еще дымились островки догорающих деревьев. Координаты он передал пожарным, однако те, оценив ситуацию, сочли их безопасными, поскольку окружающий массив уже сгорел и для нового воспламенения угрозы не представлял. Похоже, на сегодня задание было выполнено, участок был обработан полностью. Том решил возвращаться, как вдруг его пронзила тревожная мысль: на бреющем полете весьма сложно изменить ракурс, а практики он долгое время не имел. Летя низко над землей, надлежало осуществить быструю передислокацию с изменением угла смещения, а это требовало исключительной точности. Рельеф местности был довольно сложным — впадины да обломки скал, ошибка на ничтожный градус могла стоить жизни. Но дремавшая интуиция не подвела.
 Хорошо чувствуя машину, он удачно развернулся, набрал высоту и взял курс на аэродром.
                                ***
                         Том возвратился домой, когда все уже спали. Голод неодолимо влек его на кухню.  Бесшумно ступая, он зажег ночной свет и направился к столу. Под клетчатой салфеткой, в небольших термосах, ждал ужин — всё то, что он любил. «Какое счастье, когда о тебе заботится мама!» — подумал усталый пилот и стал жадно уплетать горячие яства.                                                   
                 Утром, боясь прозевать Тома, Ник проснулся — ни свет, ни заря. «Я с ума схожу от горя и безделия! — думал он, — вот, если бы Том взял меня с собой! Как было бы хорошо! Я бы немного отвлекся от тяжелых мыслей!»
                Ждать пришлось недолго. Вскоре в дальней спальне зазвонил будильник. Было слышно, как Том, шаркая тапками, прошелся по коридору и открыл дверь на улицу. Быстро натянув джинсы, Ник поспешил за ним. Во дворе, кряхтя от удовольствия, друг его обливался холодной водой из знакомой бочки. Увидев Ника, приветливо крикнул:    
    —  Чего стоишь? Составляй компанию! 
   Ник был уже одет.  К тому же, холодная вода не прельщала его. Ему хотелось во что бы то ни стало реализовать свою нереальную идею.
    — Том, — вкрадчиво произнес хитрец, —  добрый, хороший, Том, возьми меня с собой! А?
 Том на мгновение замер.
  — Ну, ты даешь, ей-Богу! — вымолвил он, — ты что, хочешь, чтобы меня опять наказали? Теперь уже за постороннего человека в кабине? Как тебе такое в голову приходит?! Сегодня я полечу еще дальше, чем вчера. Там будет очень нехорошо, я это точно знаю! Придется сажать самолет на обгоревшие поляны. Гарь страшная, копоть, пепел — по щиколотку! Сегодня, к тому же, мне надлежит доставить на радиолокационную станцию ящики с ракетами для обстрела облаков. Туда прибудут и метеорологи — попытаются вызвать искусственные осадки. На станции для этого есть все необходимое оборудование. Пойми, это не шутки! Тебя мне только не хватало! Не возьму! И не выдумывай! Найди себе занятие попроще. Развлекай Ванессу, наконец!   
—  Ну, Том…  Я не помешаю — слово даю! Самолет четырехместный…  Я буду сидеть сзади, где-нибудь в уголке, между сидений, можешь даже прикрыть меня брезентом. Никто не узнает!
     — Какие сидения?! Их давно уже нет! Мы со Стивом еще вчера освободили место для груза!
      — Ну, пожалуйста...
      — Вот привязался! То золото искать возьми его, то — в полет! Сказал: сиди дома, значит — сиди!
Не солоно хлебавши, Ник отошел, думая про себя: «Друг называется… Вредина противная! Ну, ладно, пускай не берет! Я найду себе дело посерьезней, поеду в наш сгоревший поселок, посмотрю, что там осталось от родительского дома». 
Как ни странно, эта же мысль пришла и Тому: «А вдруг и вправду поедет? Где я его потом искать буду?»
От греха подальше, он, все же, решил взять его с собой: «Что мне, в самом деле, сделают? Лицензии у меня все равно нет. Я и сам не имею права летать! Тут, если разобраться, сплошные нарушения!»
  — Эй, груз бесценный, — обратился он к, сидевшему на крыльце, Нику, — пойдем на аэродром, что ли!
            Ник облегченно вздохнул. 
                                                                      ***
—  Привет! Как настроение? — обратился Стив к, грузившему ящики, Тому.
—  Боевое, — ответил тот.
—  Работаешь только сегодня, — продолжал шеф, — завтра тебя сменит Билл.  Оказывается, он еще вчера приехал, говорит, с женой поругался! Звонил, изливал душу. И я вдруг подумал: как хорошо все складывается! Не придется без надобности нарушать закон, ведь мы с тобой, по сути, рискуем! С одной стороны — стихийное бедствие — тут, конечно, не поспоришь, но с другой — несговорчивая инспекция! Поймают — не отвертишься, а штрафы нынче, сам знаешь, непомерные! Так что, оставшиеся три дня летать будет Билл. Посильную лепту в общее дело мы внесем, претензий к нам быть не должно. Как ни крути, наш клуб более пяти вылетов на благотворительность выделить не может. 
  —  Я не возражаю, — сказал Том, — есть кому летать — замечательно. 
  —  А что это за парень помогает тебе таскать груз? 
 —   Да так, приятель… Он сейчас проводит меня и пойдет домой.
 —   Ну-ну… — буркнул ничего не заподозривший Стив, и зашел в офис, а ловкие «конспираторы», проследив, чтобы их не было видно из окна, повозились у самолета еще немного и удачно взлетели.
  — Ну, что? Надоедливый тип, теперь ты доволен? —  спросил Том.
  — Еще бы! — воскликнул Ник.
                                                                        
               
                часть 7
 

           Выместив все свое зло на Яиларме, старейшины рода, наконец, успокоились. «Пускай несговорчивый колдун задохнется дымом! Пускай заплатит за ослушание!» —  Так говорили они, удаляясь от Вандималунгу. Им неведомо было, что  Высшие Духи давно смирились с дерзким поступком Яилармы, признав за ним непререкаемую колдовскую мощь. В ту роковую ночь, когда он спас Тома, они уступили его воле, видя, как неуправляемые стихии повинуются ему. Никто, из ушедших в мир иной колдунов, не умел возвращать с тропы забвения, а Яиларма мог.   
                Под сводами пещеры исчезли последние лучи света. Молодой жрец оказался в непроглядной тьме, лишь в очаге искрилась обугленная ветка.  Дышать становилось все труднее. Тысячелетняя Вандималунгу имела много узких трещин, из которых во время дождей сочилась вода. Сейчас же отовсюду валил удушающий дым. Яиларма не прочь был умереть под сакральным жертвенником, но только не теперь, а когда-нибудь в старости. Это был логичный и ожидаемый конец его жизни, но принять смерть ни с того, ни с сего, без всякой причины, казалось глупым. Вызывая дух Радужной Змеи, покровительницы народа аборигенов, он творил заклинания на удачный исход племени из деревни, он собирался покинуть стоянку вместе со всеми. Безумное поведение старейшин шокировало. Он вспомнил слова деда: «Оставь чужака! Не то погибнешь!». Дело принимало серьезный оборот. Возвращая Тома с того света, Яиларма сознательно игнорировал родовые запреты, собственное благополучие не интересовало его. Теперь же умирать совсем не хотелось, а пророчество, похоже, начало сбываться. Колдун не роптал, он только сейчас осознал, что никогда раньше не думал ни о себе, ни о своей смерти. И вот, она заглянула ему в глаза.               
                Яиларма зажег светильник и по узким, выдолбленным в камне, ступеням поднялся наверх. Ему казалось, что завал можно разобрать. Однако предусмотрительные родичи, чтобы этого не случилось, накрепко застопорили вход. Откопаться изнутри было невозможно. Оставалось — принимать мученическую смерть. Жрец прошелся по задымленным ходам пещеры и заглянул вниз, в тот самый грот, где много лет назад, эти же старейшины принесли его в жертву. Тогда, без воды и материнского молока, он обречен был умереть. Совершая этот изуверский ритуал, вершители судеб нунгарского племени тайно пытались снискать себе благосклонность духов. Но всесильные Духи не приняли жертву, распорядившись иначе. Они не прервали древнейший клан знахарей на этом невинном ребенке, а только укрепили. Духи знали необыкновенные способности малыша. В момент его рождения, звезды указывали на приход в мир небывалого колдуна. Только ведь и небывалому колдуну нужен воздух, а его становилось все меньше. Задыхаясь, Яиларма прислонился к шершавой стене, выронив светильник. Тот, подпрыгивая, покатился в дальний угол пещеры. Когда-то, в этом самом углу журчал священный источник, исчезнувший со временем. Ручей вытекал из узкого извилистого лаза. В детстве Яиларма даже выбирался по нему наружу. Но то было в детстве. Взрослому человеку в такую щель не протиснуться! К тому же, спасаясь от огня, сюда сползлось все живое, что только было в пустыне! Обожженные крысы сновали под ногами, скорпионы тучами облепили своды, разъяренные пауки переполнились смертельным ядом. На дне грота, в жутком месиве, кишели обезумевшие змеи. Шипение леденило душу. «Вот и хорошо, — подумал Яиларма, — ждать придется недолго, кто-то из них меня обязательно укусит». Он вернулся к погасшему жертвеннику, нащупал в углу старый тюфяк, набитый магическими травами, и распластался на нем.
                ***

                Как и предполагал Том, полет выдался сложным. Рискуя повредить шасси, пришлось приземлялся в самых неподходящих местах, и, сбросив противопожарный груз, с малого разбега, опять поднимался в небо. Лишь у метеорологов обошлось без нервотрепки — площадка была более-менее пригодной. В одном из пострадавших угодий, фермеры попросили взять на борт двух маленьких вомбатов, чудом уцелевших в огне. Мать их погибла. Беспомощных «поросят» посадили в небольшой ящик, умоляя вывезти в безопасное место. Это не входило в обязанности Тома, но зная, что решается судьба исчезающих в мире животных, он согласился, взвалив на себя еще и доставку эндемиков в приют, расположенный на ближайшем аэродроме. Ник помогал во всем, поражая выносливостью. На сегодня оставалось посетить еще три объекта, приют же был по пути, всего в ста километрах отсюда. Вомбатов решили доставить первыми.       
                На душе у Тома скребли кошки: всего за два дня полета забарахлил мотор! «Еще бы! Так издеваться над машиной»! — думал он, жалея, что ввязался в это дело. Том считал, что Стив, дав мэрии согласие на помощь такого рода, поступил крайне опрометчиво. «Мы не пожарные! Надо уметь отвечать «нет»! — злился летчик, — выгоревший лес — не взлетная полоса! Здесь нет ровных участков! И самолет учебный не приспособлен для экстремальных условий! «Пчелку» попросту можно разбить, довести до непригодного состояния! Кто будет отвечать? Опять — я?»
                Между тем, они уже прибыли на аэродром. Наскоро обустроенный ветеринарный приют, оставлял желать лучшего. Боксы с животными располагались параллельно взлетной полосе. Справа — те, которым уже была оказана помощь, слева — которые ее еще ждали. Кроме лесных обитателей, здесь было много домашних животных. Коты всех мастей и оттенков разноголосо кричали, в собачьем вольере стоял нестерпимый вой. С ужасом обходя этот «лазарет», Ник заметил в одной из клеток неподвижно лежащую собачку. В вольере, отчего-то, она была одна. «Наверное, мертвая», — подумал он. В это время собачка зашевелилась, поднялась на лапки и приветливо завиляла хвостом. Ник замер. Перед ним, жалкая и измученная, с обгоревшими боками, стояла маленькая Дези — любимица их семьи, особенно  мамы.   
 —  Дези! Крошечка!  — шептал он, прильнув к вольеру. —  Радость какая! Ты уцелела… Как же мне забрать тебя отсюда?
      Просунув мордочку сквозь прутья, собачка лизала его ладони.
Пока Ник общался с болонкой, Том искал какого-нибудь начальника, чтобы позволил вывезти животное. Это оказалось несложным. Уставший ветврач, видя, что собака узнала хозяина, без проблем отдал ее Нику.
    — Вот мазь, — сказал он, протягивая тубу с лекарством, — обрабатывайте ожоги два раза в сутки. Раны неглубокие, ваша питомица скоро поправится.
          Ник был так счастлив, что не мог даже слова вымолвить! Слезы поблескивали в его глазах, он осторожно держал на руках обгоревшую Дези — все, что осталось у него от семейной трагедии.             Поблагодарив доктора, друзья поспешили к самолету.
      — Попить бы чего-нибудь, — осипшим голосом произнес Ник.
      — Загляни в канистру, там, на дне, кажется, еще кое-что осталось.
            Все трое жадно допили последние капли воды. Ник осторожно положил Дези в ящик, где раньше были вомбаты, и поставил в угол, на упаковки, предназначенные для следующей выгрузки. Ему казалось, что там меньше трясет. «Пчелка» тяжело поднялась в небо. Очередным объектом был пансион, окруженный пылающим лесным массивом. Спасатели пытались отсечь огонь от элитного строения. Вокруг было много разнообразной техники, Том еле нашел место для посадки. Испытывая жуткий стресс, Ник то и дело вскрикивал при касании земли — боялся, что самолет влетит в яму и они разобьются. Запыленные лица друзей выглядели комично, одежда почернела от пота, а испорченные кроссовки вовсе не подлежали ремонту. Том искоса поглядывал на измученного напарника. Похоже, тот был на пределе. Что тут скажешь? Сам напросился.               
                ***
 
                Не находя себе места, старина Джеймс то и дело принимал на грудь. Похмелье вконец измучило его. С раннего утра рука безвольно тянулась к бутылке. Сделав несколько глотков, он тупо устремлялся в закопченное окно. Лесной массив уже выгорел, обнажая холмистую равнину. Ветер разносил по округе черные тучи пепла. Близлежащие строения выглядели грязными, прохожие — унылыми. А... в доме, в темном чулане, лежал злополучный самородок — тайное нереализованное богатство. Этот нестерпимый факт долбил темечко. Ситуация была критичной. Обреченно прислонясь к подоконнику, Джеймс напряженно искал варианты решения проблемы, когда вдруг осознал, что его нестерпимо раздражает лязг металла, доносившийся от соседей. Звон набатом раздавался в нетрезвой голове, причиняя страдания.
     — Боже, как мне тошно! — бормотал он, пытаясь заглянуть к соседу через забор. — Какого черта, ни свет, ни заря, стучит этот дурак Брэди?
Ничего не увидев, старатель решил пойти к нему сам. Зайдя во двор, понял, что сосед ремонтирует покосившуюся водосточную трубу.
     — Дождя не предвидится, — зло буркнул он.
     — Сегодня не предвидится, а завтра пойдет! — резонно ответил Брэди.
     — Выпить хочешь? —  Джеймс тряхнул бутылкой виски.
     — В честь чего? — удивился сосед.
     — Тошно мне, вот от чего, — сказал Джеймс, опускаясь на лавку.
     — Чего это тебе тошно?
     — Ты все равно не поймешь...
     — Если не пойму, зачем же ты приперся?
     — Пообщаться.
     —  А-а-а…  Ну давай, общаться. —  Брэди добродушно рассмеялся.
   Они закурили, и Джеймс небрежно, как бы между прочим, спросил, не знает ли тот в поселке каких-нибудь аборигенов.   
       —  Аборигенов, говоришь? Откуда в нашей провинции аборигены?! Испокон веков здесь живут только англосаксы да ирландцы… Хотя, нет! Погоди! Кажется, Холли когда-то была замужем за парнем по имени Аллабами. Знаешь Холли? —  ну рыжая такая! Та, что живет у костела!? По-моему, ее парень как раз-то и был аборигеном. Еще гордился, что происходит из какого-то древнего племени! Хоть убей, не помню из какого, не выговорю! Пил, подлец, сильно, но корзины плел отменные.
       У Джеймса екнуло сердце.
        —  Ты с ним знаком?
        — Да так, здоровались. Только нет его здесь, они с Холли давно расстались.
        — А где теперь его найти, не знаешь?
        — Не знаю! — почесал в затылке Брэди, — Спроси у Холли.
           Джеймс посидел еще немного, докурил сигарету, и нетрезвой походкой пошел к себе.
                Брэди озадаченно поглядел ему в след, прерывисто вздохнул и опять начал лязгать по трубе. 
                У себя дома, на крыльце, Джеймс столкнулся с женой. Кэрол была женщина безропотная, во всем угождавшая мужу. Когда-то давно, слыла веселой красавицей, однако, выйдя замуж, быстро поблекла. Джеймс ожидал наследников, но Кэрол не рожала… Муж попрекал ее этим, пока у женщины не развился тяжелый комплекс неполноценности. Не надеясь иметь детей,  день и ночь — без любви и ласки, Кэрол стала походить на безмолвную тень. Подай, принеси… —  вот все, что имела она от супруга. И сейчас, повстречав его у дверей, как всегда, заботливо сказала, что кофе стынет на столе, а сама направилась в сад. Джеймс остановил ее.
           — Сходи к Холли, — грубо буркнул он, — мне надо узнать, где сейчас находится ее бывший муж. Да веди себя поумней, будто просто так зашла, поболтать по-бабьи.
           Кэрол взглянула печальными глазами.
           — Хорошо, зайду сегодня вечером чая попить. Только дай мне денег на гостинец.
         Джеймс пошарил в кармане и протянул мятый полтинник.
    

                часть  8    
               
             Насидевшись взаперти, Гарри совсем измучился без табака. Не хотелось ни пить, ни есть! Только бы сделать затяжку!  В его скандальном бизнесе курение являлось успокаивающим фактором.   Часто к нему приходили люди, требующие колоссальной выдержки. Бывало, чтоб никого не прибить, он тайно сжимал кулаки.    
                Энтони переносил неудобства спокойно. Помощник Гарри был непритязательным человеком, вел здоровый образ жизни, за исключением, разве что, одной деликатной особенности. В то время, как учредитель выставки сходил с ума, изобретая хитроумные планы  будущего общения с клиентами, тот, всего-навсего, мечтал о встрече с красивым парнем. Как говорится, каждому – свое. Но сегодня с утра босс окончательно потерял терпение, пнул дверь ногой и вышел в холл. Энтони последовал за ним.
               Шквальный ветер сделал свое дело – концентрация дыма значительно уменьшилась. Пожар, истребив близлежащие территории, переметнулся в дальние районы. Теперь внутри помещения дышалось трудней, чем на открытом воздухе. Двери и окна павильона широко раскрыли. Выйдя на улицу, Гарри сел на лавку, стоявшую поблизости, и закурил. По рыночной площади,  гремя мусорными баками, сновали уборщики. Утопая в сизом дыму, золотопромышленник самозабвенно отводил душу.  День предстоял тяжелый. Вот-вот должны нахлынуть несговорчивые клиенты, а уникальный бизнес требовал скрупулезного отношения. Помимо раздачи самородков, надо было вновь составлять договорные обязательства по выплате дивидендов. Ранее заключенные, к сожалению, отменил пожар. Так что, в настоящий момент полностью разойтись с участниками выставки не удастся. Расчетам нужно время, а неизбежным спорам  –  персональное рассмотрение. Серьезные неприятности ждали и в мэрии. Сумма, предназначенная для нее, канула в небытие. Гарри с сарказмом оценивал содержимое сейфа. Сбор был не только плачевным, но еще и требовал вливания дополнительных средств. О выгоревшем карьере старался не думать. Такое поражение по всем фронтам бизнесмен терпел впервые. Видимо, сильно насмешил Бога, поведав ему свои планы!
             В павильоне начался разбор экспонатов. Самородки скрупулезно упаковывались в специальные контейнеры и ячейки. Не далее как завтра, выставку надлежало свернуть и вывезти. Гарри устало следил за процессом, то и дело, бросая взгляд на рыночные ворота. Там уже показались, легкие на помин, клиенты. Гарри приготовился “к бою”.
               
                ***
               Кэрол никак не могла найти уважительную причину визита к Холли. На ее взгляд, затея  выглядела довольно глупо.  Одеваясь, она случайно зацепила дверцу шкафа. С полки выпала недовязанная ажурная кофточка. “Вот и хорошо! – подумала женщина, –  вот с этой кофточкой и пойду! Скажу, что нужна консультация, как ее довязать”. Облегченно вздохнув, она вышла из дома.
             Холли жила в маленьком коттедже, недалеко от костела.  Приветливо встретив старую знакомую, показала модные  журналы по рукоделию с выкройками и описанием работ. Но разговор не клеился ни о кофточке, ни о чем-либо другом. Избегая неудобных пауз, Кэрол, как бы, между прочим, спросила о бывшем ее муже, но хозяйка не была расположена к общению. Задушевными подругами они не были, ждать откровений не приходилось. Жасминовый чай стыл, пирожные сиротливо лежали на тарелке, и повис вопрос: зачем это вдруг Кэрол, замужней женщине, понадобился какой-то пьющий абориген? Неловкое положение спас Джеф, брат Холли, к счастью, работавший вместе с Алабами. Собирая на завтра тормозок, он все ругался, что в районе, где их бригада строит дорогу, нет поблизости ни кафе, ни супермаркета, что ему надоело каждый день таскать с собой еду! С такой невнятной информацией Кэрол вернулась домой, ожидая очередного скандала. Но ошиблась: Джеймс расплылся в добродушной улыбке и, на удивление, был вполне доволен. Всю жизнь проведя за рулем, он хорошо знал Австралию, ее населенные пункты, трассы, автомобильные развязки… Он быстро смекнул, где это строительство находится и о какой именно дороге идет речь. Ради доброй вести, налил рюмку виски и с удовольствием выпил. Осталось только дождаться, когда штат снимет запрет на передвижения.
               
                ***
    
             Доставив по назначению оставшийся груз, “пчелка” налегке поднялась в небо. Солнце уже клонилось к западу. За день Том очень устал. От постоянного сидения в неподвижной позе, тело его   затекло, сделавшись неповоротливым. Хотелось скорее прибыть домой и расслабиться. Ник тоже растерял былой оптимизм: под монотонный гул мотора сладко дремал, время от времени ударяясь головой об иллюминатор. Это приводило его в чувства, он тут же просыпался, устремляя взгляд в окно. Вид под крылом удручал. Совсем недавно здесь был неописуемой красоты оазис с высокими холмами и живописными балками, а теперь  –  только  пепел да обугленные пни! Однообразный пейзаж царил  повсюду. Но вдруг картина сменилась пустыней. Нику бросилось в глаза множество обгоревших хижин и внимание привлекло какое-то полуразрушенное сооружение из камней, расположенных по окружности. 
–    Кажется, мы здесь еще не пролетали! – буркнул он.
–    Откуда ты знаешь? Ты же все время спишь!
–    Ничего я не сплю!
–    Ладно, не обижайся,  –  дружелюбно сказал Том, –  я действительно изменил курс,  –  так короче.
 Местность казалась Нику знакомой. Чуть поодаль он увидел и одиноко стоявшую скалу, четко выделявшуюся на общем фоне. Скала напоминала огромный клык доисторического животного.
–    По-моему, под нами –  территория нунгаров! – выкрикнул он. – Смотри, Том, вон, прямо по курсу!  Это же Вандималунгу! Ее ни с чем нельзя спутать! А огромные валуны – бывший лабиринт!
                Заходящее солнце слепило глаза. Том напряженно глядел в указанном направлении, но подтвердить ничего не мог. Когда Гоутухелл притащил его в это сакральное место, от боли и страданий он света белого не видел, а когда Яиларма отмолил, была уже глубокая ночь. К дому старика пришлось добираться в потемках. Том тщетно пытался вспомнить события того дня, как вдруг ощутил жгучую боль в груди. Будто бы тот злополучный камешек, который он когда-то умыкнул в этих местах, опять напомнил о себе. Пилота прошиб холодный пот, а в голову, ни с того, ни с сего, пришла шокирующая мысль о приземлении. Не прошло и минуты, как это же произнес Ник:
–    Слышишь, Том, а не сделать ли нам посадку?    
     Том обомлел, и, скрывая мистический ужас, грубо рявкнул:
–    Какой ты глупый! Вокруг  –  камни да обломки скал!  Да и нет здесь никого! Куда приземляться? А главное  –  зачем? Я не волшебник и не Господь Бог! Разобьемся к чертовой матери!
–    Но внутренний голос говорит мне…
–   Заткнись!  – Том раздражался все больше,  –  мне говорит тоже!
–   Так мы будем приземляться или нет? – настаивал Ник, видя, как они удаляются.
–    Говорю же: разобьемся!
–    Тогда останови, я выйду!
 Том саркастично ухмыльнулся:
–    Шутить изволишь? А все потому, что не понимаешь происходящего! Это же самоубийство! Хочешь иметь два трупа? Повторяю: совершить посадку нереально!
Мысли его сбивались, но идея приземлиться господствовала всецело. Том понимал, что идти на поводу нельзя! Надо что-то делать! Однако, пролетев еще немного, сам не зная зачем, развернул штурвал и полетел назад, подсознательно ища мало-мальски ровную площадку.  Отчаянное сопротивление такому ненормальному поведению не играло никакой роли.  Дивясь самому себе, он пристально исследовал абсолютно непригодную местность. Вдруг, вдали от сгоревшей деревни, цепкий взгляд обнаружил небольшое плато. Обломков скал оно не имело, но было не только маленьким, но еще и находилось под приличным уклоном. Риск соскользнуть, учитывая изменение центра тяжести самолета, был очень велик, к тому же, минимальных ста метров для торможения не наблюдалось! Это превосходило всякий здравый смысл. Подавляя навязчивую идею, Том, все-таки, решил оставить мистический бред, лететь дальше намеченным курсом, как вдруг нестерпимая боль снова пронзила его. Сердце замерло, а в голову пришла еще одна мысль, пуще прежней, - не только приземлиться, но и подойти к Вандималунгу.
–   Наваждение какое-то! Я схожу с ума! – думал он. –  Посадку сделать невозможно – это ежу понятно!    Совсем невозможно! А я все рассуждаю!  Хотя…
Тут его накрыла волна сомнений:
–    Может быть, не все так страшно, как я рисую? Может, паника не обоснована и следует рискнуть? – стучало в мозгу. – А что, если попробовать зайти с противоположной стороны плато? Правда, там опасный обрыв… Очень опасный… Зато площадка более-менее пологая, во всяком случае, так кажется с высоты.  –  Он пристально всматривался в неприглядный рельеф. – Ну вот, так и есть! Значительно положе! Попытаюсь зайти оттуда. Дай Бог, не ошибиться с углом приземления.
                Вот когда пригодились Тому былые знания! В летном колледже экстремальным случаям уделялось архиважное значение. Курсантов муштровали попадать в очень малые квадраты, расположенные в самых неудобных местах. Аэроплан требовалось посадить строго по центру. Это был изнурительный  решающий экзамен! Зачет, как правило, доставался после двадцать пятой попытки. Вспомнив забытую практику, Том отчаялся, сделал разворот от солнца и медленно стал планировать к опасному косогору. До сей минуты, добивающийся приземления, Ник вдруг резко передумал. Глаза его округлились, душа упала в пятки, дыхание сбилось. Вся молодая жизнь промелькнула перед глазами. “Сейчас разобьемся!” – последнее, что пришло ему на ум. Закрыв лицо руками, бедняга приготовился к смерти. Между тем, плато было совсем рядом. Секунда, еще секунда, еще… Том уверенно держал штурвал, “пчелка” неумолимо близилась к цели. Резкий толчок. Шасси коснулось земли. Рискуя перевернуть машину, Том включил аварийное торможение. Подняв облако пыли, самолет закружился на самом краю обрыва и стал.
  Руки Тома будто прикипели к штурвалу, из-под шлема струился пот.  Пережив непомерное напряжение, он тяжело отходил от стресса. “Каким богам молиться?!” – радовалось благодарное сердце.
 –   Крушение отменяется,  –  наконец, вымолвил он,  –  выходим!      
Белый как снег, Ник пребывал в оцепенении.
–   Что, страшно? – Том взглянул ему в глаза. – То-то!   
На этот раз Ник приложился лбом основательно, цепляясь за дверцу люка, еле выполз наружу. С рассеченной брови текла кровь. Том разорвал стерильный пакет, и, как заправский медбрат, обработал рану. Затем ловко, крест на крест, залепил пластырем.
–    О! Какой ты красивый! Даже лучше, чем был! – грустно улыбнулся он.
Ник стонал от боли, но Том заставил искать камни, чтобы застопорить разболтанное шасси.
–    Это крайне необходимо, раненый ты мой, не то горе нам будет!
 Они притащили несколько тяжелых валунов и подперли колеса.
–    Ну вот, теперь можно не волноваться,  –  оценил ситуацию Том.
В салоне жалобно скулила Дези.
–    А с ней что будем делать?  –  спросил Ник.
–    Ну… не знаю… С собой все равно не возьмем! Пусть подождет здесь.
Ник положил болонку в ящик и вслед за Томом спустился с плато.
               Парни огляделись. Вверху, в заходящих лучах солнца, поблескивал их летательный аппарат, напоминая огромную стрекозу, Бог весть как, примостившуюся на краю обрыва. Вандималунгу находилась метрах в пятистах отсюда. Казалось бы, недалеко, но усталость давала о себе знать. В тайне друг от друга, оба задавались вопросом: куда мы идем? Зачем? Путешествие было довольно странным. Повинуясь неведомой силе, они упрямо двигались в направлении зовущей скалы, волоча за собой прилипчивые тени. Путь пролегал сквозь деревню нунгаров. Кое-где еще дымились, уничтоженные огнем, хижины, валялись металлические предметы, битая посуда…  Каменный очаг подле дома Гоутухелла едва проглядывал из пепла. Рядом, из мусорной кучи, торчали искореженные перила знакомого крыльца и длинный стальной прут, изогнутый клюкой.
–    Не знаешь, опирался ли старик на палку? – сказал Том, вытаскивая прут.
–    По-моему, он не хромал, –  пожал плечами Ник, –  а зачем тебе клюка?
–    Полезная вещь. Опираться буду.
Дойдя, наконец, до Вандималунгу, друзья перевели дух. Перед ними, во всей красе, стоял реликтовый объект, в первозданном виде сохранившийся до наших дней. Обойдя его вокруг, Ник задумчиво сказал:
–    Странно, однако я не нахожу вход.
–    Куда ж он мог деться? – с издевкой спросил Том, –  может, мы ошиблись и это совсем не Вандималунгу? Мало ли скал в пустыне?!
–   Мы не ошиблись, я точно знаю! Вот здесь, за этим самым уступом, был вход в пещеру. А теперь его нет! Колдовство какое-то! –  Ник в растерянности сел на землю.
–   Если солнце там,  –  он указал на запад,  –  то вход должен быть со стороны востока. Когда я был здесь последний раз, вон, за теми скалами, заходило солнце. Оно и сейчас там заходит. Значит, все верно. Вход должен быть прямо здесь. Он встал, подошел к скале вплотную и ткнул пальцем в корявую стену.
–    Ну что ж? Добро пожаловать! Заходи! – рассмеялся Том.
–    Нечего тут смеяться! Тут надо подумать. Давай  отойдем на расстояние, чтобы оценить со стороны.
   Они отдалились шагов на двадцать. Вандималунгу состояла из гранита, но на поверхности, которую исследовали друзья, явно просматривался чужеродный участок, скорее всего, из песчаника.    
–    Ну вот. Я же говорил, что вход именно здесь! Его просто замуровали!
–    Не смеши меня! Кому это могло понадобиться?
–    Этого я не знаю, но факт налицо!
              Между тем, наваждение совсем оставило их  –  полная тишина и ясность рассудка. Создавалось впечатление, что они зря сюда пришли. Будто бы какой-то шутник зло посмеялся над ними. Хотя эта  “шутка” стоила колоссальных нервов.   
–    Что будем делать?  –  спросил Ник, –  если разбирать завал, то надо торопиться, а если бросить все как есть, –  пора улетать: световой день кончается.
–    Ты прав. Скоро стемнеет, возникнут проблемы. Но, раз уж мы здесь, давай доведем дело до конца. Не могли же мы оба сойти с ума? По-моему, за этим что-то кроется.               
–    Я вот что подумал, Том. Вдруг мы попадем в скверную историю, вдруг это опасно? Здесь может быть совершен колдовской ритуал, специально для таких любопытных, как мы. Скала ведь не простая, вход туда заказан! А если беду накличем? Тебе ли не знать, чем все это может кончиться?
Том призадумался. Действительно, от вскрытия сакральных объектов можно ожидать чего угодно. Конечно, это поверье, но после вскрытия могилы Тамерлана началась Вторая мировая… Он ведь предупреждал! А вспомнить хотя бы гробницу Тутанхамона?
–    Ладно, будь что будет! – решил Том,  –  давай работать!
Друзья начали выдалбливать тяжелые глыбы, “ненужная” клюка оказалась как нельзя кстати!
–    Да уж…  Кто-то постарался на совесть! – бросались они репликами.
  Острые камни подавались плохо, вскоре руки покрылись кровавыми ссадинами.
–    Дурацкая работа!  –  бурчал Ник.  –   Можно подумать, что там спрятаны сокровища!
Раздолбав последние глыбы, парни отпрянули. Из пещеры повалил едкий дым.
–     Боже! Сколько его тут!  –  брезгливо отворачивался Ник.
  Вандималунгу доверху была заполнена смертоносными массами. Дым валил и валил из нее. Переждав немного, друзья решились заглянуть вглубь.
–    Черт побери, ничего не видно!  –  ругался Том,  –  интересно, есть там кто-нибудь? 
Вдруг его будто током ударило: “Какой же я идиот! Здесь может быть только Яиларма и никто другой!”

               


                Часть 9

          Злясь на себя, Том ощупью стал спускаться в пещеру. Дым впивался в глаза, по щекам текли жгучие слезы. Несмотря на это, он,  все же, рассмотрел внизу, на большом бесформенном предмете, человеческий силуэт. Вокруг что-то шевелилось – понять было невозможно. Оступившись на кривых ступенях, он машинально схватился за стену, тут же отпрянув.  Стена кишела паукообразными тварями. Со свода несколько пауков упало на голову. Брезгливо смахнув их, он вдруг заметил, как из глубины пещеры отделилось какое-то длинное существо и поползло вверх. Задыхаясь, Том пулей вылетел наружу.

–   Скорее неси клюку! – крикнул он, – кажется, там змеи!

Ник мигом подал ее, Том снова нырнул в зловещий омут. Подцепив Яиларму за подмышку, он, изо всех сил, потащил его наверх. Но тело пошло боком и, ударившись о корявый выступ, неуклюже соскочило, сползая вниз. Том бросил клюку, спустившись еще на несколько ступеней. Пилот был крепкий малый, но, от усталости и нехватки кислорода, заметно ослаб. Подавляя животный страх, он обхватил Яиларму за торс и опять поволок к выходу. Эта попытка оказалась успешной. Вскоре оба были на воздухе. Колдун не подавал признаков жизни. Не зная, что с ним делать,  друзья оттащили его подальше от пещеры и положили на массивную каменную плиту, не успевшую остыть за день. Это была даже не плита, а какое-то непонятное сооружение, напоминавшее не то стол, не то огромный гриб.   

–  Смотри, здесь начертаны какие-то иероглифы! – заметил Ник. 

–  Какие там иероглифы! – разозлился Том. – Какая жуткая смерть! Видимо, он погиб совсем недавно, в то самое время, как умолк таинственный зов.

 –   Может, еще не все потеряно? Может, есть еще надежда? – перебивая друг друга, суетились они, тряся Яиларму за плечи.

Голова жреца безвольно качалась со стороны в сторону, нечёсаные волосы, разметавшись, пали на измученное лицо. Сердце его не билось, но тело было еще теплым! Мысли о спасении мучили парней, однако у них не было с собой даже воды! Оставив, наконец, Яиларму в покое, они  отошли.

–  На “пчелке” должен быть аварийный запас медикаментов, – вспомнил Том, – если, конечно, Стив содержал аппарат согласно инструкции. – Надо сбегать, вдруг и вправду есть?

Ник тут же бросился к самолету, но Том остановил его:

 –  Вернись! Бесполезно это. Чем нам помогут медикаменты? Если не удалось привести его в чувства сейчас, дальше будет вообще не реально.         

–   Ты прав, –  согласился Ник,  – но, как же быть?!

Некоторое время они стояли в раздумье.

–     Я очень боюсь покойников, – признался Ник, – точнее, того, что таится за всем этим.             

–   Смерть всегда тайна. Но, как бы там ни было, а бросить его так, посреди пустыни, мы не можем.

  Оба тупо смотрели на Яиларму. Мускулистое его тело было испещрено ритуальными шрамами. Кто хоть немного знаком с сакральными обрядами аборигенов, знает, что такие “регалии” могут принадлежать только очень статусному колдуну.      

–   Как видишь, он всё оплатил с лихвой, знания не дались ему даром, – тихо произнес Том. – Он был и врач, и жрец, и Бог знает, кто еще… Умел пользоваться окружающими энергиями… Нам, современным людям, этого не понять! Нам бы все глотать таблетки! Хотя, во все века были мудрецы, знавшие иные пути!

–  Трудно возразить, – сказал Ник.


 Том продолжал:

–   Вне нашего ума работают законы, о которых мы не имеем ни малейшего представления! Согласись, не могла же природа, создав человека, не указать ему способы выздоровления! А они, способы эти, – повсюду! Даже животные, заболев, находят нужные растения! Кто им вложил это в сознание?! Да и Homo sapiens на просторах Земли лечился, как мог, и последующее человечество... Многое утеряно в веках, многое тайно хранится в Тибете и цены этим снадобьям нет!         

           Ник вглядывался в спокойное лицо Яилармы. Недавно, так же безжизненно, в холодной пещере лежал Том. А теперь… “Ну почему он не дышит?! – горевал юноша, – ну почему?! Неужели колдуны тоже умирают? Куда девается их сила?” Он всей душой оплакивал жреца, как вдруг почувствовал какой-то специфический запах, исходящий от его тела. “Интересно, чем это он пахнет?” – подумал Ник. Его мысли прервал Том:

–  Наверно, нам придется рыть могилу… Тело надо предать земле. Я схожу на пожарище, может, лопаты найду. В мусоре чего только нет!

             Он удалился, а, мучимый любопытством, Ник подошел к “каменному грибу” и, пока еще не стемнело, стал осматривать таинственные иероглифы. Он медленно обходил странное сооружение вокруг, ощупывая, нанесенные по торцу, непонятные знаки. Вдруг его ладони ощутили едва уловимый импульс, что-то вроде легкой судороги, и пришла шокирующая идея развернуть плиту вокруг своей оси. Ник удивился. Мегалит был очень тяжелый. Как же он, тщедушный парень, сможет сдвинуть его с места?! Однако идея была навязчивой. Ник решил повиноваться и, что было сил, толкнул каменную глыбу от себя. Однако никакой силы не понадобилось: верхняя часть сооружения, напоминавшая шляпку огромного груздя, со скрежетом пошла по кругу, вместе с, лежавшим на ней, Яилармой. В это время Ник заметил, как из-под Вандималунгу вырвался мощный шлейф сияющих газов. “Чудеса какие-то! – подумал он, – видимо, я перегрелся на солнце”. Но он не перегрелся. Ему посчастливилось увидеть то, что до сих пор не удавалось ни одному смертному. Он увидел промелькнувший след Великой Радужной Змеи – главного духа и покровительницы нунгаров. Перед ее древним петроглифом, высеченным над жертвенником, Яиларма провел всю жизнь.

  –  Разгоняй сильнее! – кто-то незримый внушал Нику чудовищную мысль, – разгоняй, что есть духа, пока  не услышишь подземный гул!

Попав под влияние таинственной силы, он слепо исполнял приказ. Вращение быстро набирало обороты, вокруг все мелькало и гудело, обернувшись невиданным смерчем. Заметив издали безумное поведение товарища, изо всех сил бежал Том.

–   Ты что, с ума сошел?! – кричал он. – Прекрати сей час же!      

 Ник не реагировал. Скорость была уже запредельной, казалось, тело жреца вот-вот сорвется с плиты и ударится о землю. Мало-помалу, стал нарастать нестерпимый, сдавливающий голову, звук, наполняя пространство зловещим воем. Окружающие воздушные массы пришли в движение, образовав над Яилармой мощный гудящий вихрь, напоминавший невероятных размеров змею. “Змея” фонтанировала, искрилась и сверкала, переливаясь всеми цветами радуги. Видение превосходило все мыслимые фантазии! Том изумленно таращил глаза, и, не успев опомниться, ощутил, что оторван от земли и несется куда-то вверх. Чувство реальности исчезло. Он как щепка мелькал внутри чудовищного воздушного рукава. Похоже, Мать Змея потешалась над ним. Измотав, напуганное до смерти, существо она безжалостно швырнула его к подножию Вандималунгу, вовлекая в "объятия" обескураженного Ника. На лету теряя рубашку, тот слился с неистовым ревущим потоком. Утратив дыхание, юноша бешено описывал невероятные траектории, на одном из виражей, влипнув в каменную стену пещеры. Выбив из чужаков сознание, Мать Змея, как пушинку, подняла бесчувственное тело Яилармы и закружила в своем непостижимом чреве. Все вокруг свистело и гудело, тучами поднятый песок, заслонил небо. Солнце, с перепуга, спряталось за скалы. Разбросав руки в стороны, жрец фантомом мелькал внутри дьявольской воронки. Казалось, ужасу не будет конца, как вдруг все стихло. Будто и не было никогда! Воцарилась звенящая тишина. Яиларма лежал на прежнем месте, цел и невредим, грудь вздымалась от глубоких вдохов. Мать Змея опять, как когда-то в детстве, спасла его. Сбитые “вальдшнепы”, Том и Ник, не приходя в себя, валялись у подножия.   

      Сумерки быстро сгущались. Преодолевая головокружение, Яиларма некоторое время лежал неподвижно, перед ним еще плясали потусторонние духи, не желавшие отпускать его из своих владений. По сути, он уже принадлежал им. Но противостоять воле Великой Радужной Змеи они не смели. Осознав дыхание жизни, огромные глаза Яилармы наполнились слезами. Родная пустыня мало-помалу приводила его в чувства. Приподнявшись, он попытался встать. Земля качалась как палуба в шторм. Отряхнув налипший песок, он направился к своей пещере, но, утратив ориентир, пошел в противоположную сторону. Догадавшись, что идет не туда, остановился. Напрягая зрение, Яиларма растерянно озирался по сторонам. Заметив неподалеку, заметенных песком, людей встревожился. Подойдя ближе, узнал своих давних знакомых:

–  О духи! – простонал он, – неужели Мать Змея убила их?!

 Да! Он посылал сигналы о помощи, но лишь для того, чтобы парни помогли выбраться из завала! Никакого ущерба им причинять он не собирался! Не веря глазам своим, жрец наклонился над телами. Тяжелых травм у Тома не было – во всяком случае, так казалось на первый взгляд, а вот Ник лежал с разбитой головой. По бледному лицу струйками текла кровь.

Впервые оказавшись не в состоянии ни вылечить, ни помочь, Яиларма не знал, как поступить. Утратив жизненные силы, он еле держался на ногах, голова кружилась, вызывая тошноту, легкие пропитались ядовитыми газами. “Эдак и сам умру, и этих несчастных заберу с собой, – подумал он, – надо бы привлечь блуждающих духов пустыни”. Он молитвенно сложил руки.

–    Я болен и слаб, – истово воззвал он к ним, – я не могу помочь этим людям. Заклинаю вас! Сберегите им жизнь!  – А сам поплелся в пещеру за спасительным зельем.

                Дым, клубами валивший из Вандималунгу, заметно иссяк. Не имея сил, колдун на пятой точке скатился вниз. “Келья” была уже пуста. Спасавшиеся от огня твари, ощутив безопасность, успели расползтись по норам. Яиларма нащупал тюфяк, на котором давеча готовился встречать смерть, и поволок его наверх. В этом огромном мешке хранились наркотические травы с невыносимым дурманящим запахом. Растения собирались в определенные фазы Луны, в период, когда их свойства набирали максимальную силу. Все, что содержалось здесь, имело мощное воздействие на живые организмы – полный арсенал для разбирающегося в биологии человека. Конечно, Яиларма был далек от научных терминов, это слово для него ничего не значило, как и множество других современных названий, но над изготовлением лечебных составов он корпел всю жизнь. Многому научился от колдунов прошлых поколений. Он интуитивно проникал в суть вещей, законы природы были открыты для него. С помощью этих снадобий, Яиларма обезвреживал агрессивных животных, ядовитых рептилий, а также, проникающих в жилье, назойливых членистоногих. Все это было привычным делом, поскольку в опасной среде находился с детства. Но в этот раз, оказавшись замурованным, да еще в кромешной тьме, совсем забыл, что все эти твари боятся его смертоносного зелья. Мысли были заняты сбывающимся жестоким пророчеством. Когда неминуемая смерть пустыми глазницами заглянула в душу, все остальное потеряло всякий смысл. Перед глазами неотступно вставал дед, предупреждавший о страшном возмездии. Оставалось только достойно принять его. Смирившись с судьбой, Яиларма отрешенно упал на тюфяк, бессознательно погрузив себя в смертоносные благовония, и стал ждать рокового укуса. Но ползающие рептилии не приближались к неподвижно лежавшему человеку, окруженному нестерпимой аурой. Обезумев от стресса, они вначале пережрали всех крыс и мышей, затем друг друга, кто был послабее, а потом, все скопом, из-за едкого дыма, высокой температуры и непереносимого запаха наркотиков, впали в анабиоз.


                Выбравшись наружу, Яиларма сделал поклон и несколько пассов руками. Со стороны казалось, будто бы он предлагает кому-то сесть на землю и подождать. Развязав свой скарб, колдун достал небольшой серебристый ком, напоминавший паклю или вату, и стал разминать его в руках. На самом же деле это была паутина “черной вдовы”. Шепча заклинания, он приложил ее к ране Ника. На удивление, кровотечение вскоре остановилось. Заглянув в мешок еще раз, извлек на свет божий маленькую потертую коробочку с дурно пахнущим веществом и присыпал верхнюю губу Ника. Эту же зловонную смесь дал понюхать Тому, неподвижно лежавшему у подножия. Он тут же очнулся, но Ник в сознание так и не пришел. Том плохо понимал, посылаемые Яилармой, мысли, но критическая ситуация сама по себе диктовала необходимые действия. Опираясь о корявую стену, пилот силился подняться. Тело разрывалось от боли, особенно грудь. Он снова упал. Заметив окровавленную паутину на голове товарища, пришел в ярость, требуя немедленно ее убрать! Яиларма мысленно пояснил, что в таком критическом случае выбирать не приходится, другого средства у него нет. А для остановки крови это самое лучшее, что может быть: секреции, выделяемые самкой “черной вдовы”, содержат вещества, хорошо влияющие не только на свертываемость крови, но и уничтожают микробы. Из всего, внушаемого Яилармой, Том так ничего и не понял. Но, продолжая возмущаться, вспомнил, как однажды, в детстве, мать тоже прикладывала ему паутину к разбитой коленке. Правда, паутину неядовитых пауков. Видимо, это народное средство было известно людям испокон веков.

              Том отчаянно страдал. Ему казалось, что внутри все сломалось и расплющилось. С такой невыносимой болью он совсем не мог двигаться. Глядя на него, Яиларма опять стал шарить в мешке. Выкладывая холщевые упаковки с лечебным снадобьем, он никак не мог сфокусировать взгляд  – перед глазами все двоилось и расплывалось. Наконец-то, он узнал ту, которую искал. В упаковке были два сухих сморщенных плода. Один из них он протянул Тому, заставляя пожевать. Том доверчиво затолкал зелье в рот. Едва ворочая пересохшим языком, не смог его раскусить и попытался выплюнуть, однако Яиларма заставил его проглотить. Другой такой же плод он раскусил сам. Вскоре обоим стало легче: эти плоды обладали сильным обезболивающим и наркотическим действием. Колдун пользовался ими в самых крайних случаях.

                Созерцая происходящее, над пустыней взошла Луна. Тому давно надлежало быть на аэродроме. Не имея никакой информации о нем, Стив сходил с ума. А Тому еще предстояло доставить Ника в госпиталь! Вот, только, как дотащить его до самолета?

–   Я помогу тебе, – поймал он мысль Яилармы, который, зачем-то, опять полез в пещеру.

Пробыв там недолго, вышел с большим груботканым рядном. Том успел разглядеть на нем примитивный узор, похожий на фигуры людей, да по углам изображения страшных демонических ликов. По периметру полотна были пришиты короткие засаленные петли. Вещь была довольно старой, и, судя по всему, служила носилками.

–    Это колдовская аборигенная вука, – объяснил жрец, – я подселю сюда блуждающих пустынных духов. До восхода солнца они не позволят смерти прикоснуться к Нику, а когда настанет день, потеряют силу. Ты должен до рассвета успеть отдать его докторам. Не то… – он тяжело вздохнул.

Том поймал себя на мысли, что стал хорошо понимать колдуна.

–    Я бы вылечил его сам, – продолжал Яиларма, – но ты же видишь, я очень болен. В поврежденном теле энергии не работают, мне долго придется восстанавливаться. Но ты не переживай, мы воспользуемся этим надежным средством. Вука многих спасала. Мы донесем Ника до самолета. Только, сможешь ли ты идти?

–    Ноги целы – смогу, – ответил Том.

 Яиларма начал делать какие-то странные движения. Видимо, “обволакивал” колдовскую вуку, ожидавшими его, невидимыми духами. Осторожно переложив юношу на рядно, падая, как после попойки, они потащили его к плато.

–   Он не умрет? – постоянно спрашивал Том. Яиларма не отвечал. С  отравленными легкими, он был уязвим до крайности.

Роняя Ника по дороге, они, наконец, доволокли его до самолета и погрузили в салон. Испуганная Дези, повизгивая, забилась в угол: хозяин был не похож сам на себя! Превозмогая боль, Том стал протискиваться за пульт управления. Застопоренное шасси освободил Яиларма.

–     Ну, вот, кажется, и все… Я готов к полету!  – тяжело вздохнул летчик, включая приборы.       

Яиларма устало повис на дверце люка. 

–  Летим с нами, – убеждал его Том, – подумай, как ты останешься здесь один? Тебе ведь тоже нужен доктор! Не теряй времени, полезай к нам!

  Посылая ответную мысль, Яиларма страдальчески улыбнулся:

–  Мне – доктор? –  это смешно. Я не могу покинуть Вандималунгу. Я жрец, а жрец – не вполне человек, он не может жить в обществе! Тем более, я – немой! Я приговорен к одиночеству.

–     Но племя твое ушло, а старейшины пытались тебя убить! Разве это не освобождает от обязанностей?

–   Не освобождает. Я последний жрец аборигенов, – Яиларма доверительно взглянул Тому в глаза, –  понимаешь, самый последний… Наши малочисленные, разрозненные племена, ютясь в засушливых, малопригодных для жизни, прериях, больше не имеют ни жрецов, ни колдунов. Много их истреблено, много вымерло. К тому же, аборигены ассимилируются в других народах, а значит, исчезают... Мой долг – иметь постоянную связь с духами рода, пока еще на Земле существует коренная австралийская раса. Мать Змея ревностно следит за этим, она не отпустит меня…

–     А что ты будешь есть? Что пить? Ты умрешь от жажды!

–    Не умру.  Я знаю, где обитает Джаван.

–    Кто такой Джаван?

–    Дух воды. Он укажет мне ближайший источник, я отрою его. А еда… Ну, что ж! Пропитаюсь крысами.

От неожиданности Том поперхнулся:

–   Ты что! Не надо – крысами! Ты это… не вздумай! – тараторил он, – я доставлю тебе провиант! Обязательно доставлю! Даже не сомневайся!


Яиларма рассмеялся:

–    Крысы не такая уж плохая еда!

Том не стал спорить, он знал, что отшельники в пустынях чего только не едят!

–    А племя нунгаров скоро вернется, сразу, как только наступит сезон дождей!  Пустыня оживет и жизнь наладится.

–    Ну, тогда прощай! – сказал Том, –  нам надо торопиться!

Яиларма отошел подальше от самолета.

 –  Вот и расстались… – вздохнул пилот, в последний раз окинув взглядом, исчезающую в темноте, одинокую фигуру.

Подавляя тоску, он тупо уставился на светящиеся приборы, не представляя, как сможет поднять машину в воздух. Видимость практически отсутствует, лунный свет – обманчив, а обрыв находится в двух метрах от самолета. Совершить такой маневр ночью, да еще на зыбком грунте – полное безумие! Предстояло опровергнуть это.

–    Главное – не паниковать! – успокаивал Том себя, вслепую выравнивая фюзеляж. – Суждено разбиться –  разобьемся, а нет, значит нет!

Он ориентировал “пчелку” по условной диагонали плато, чтобы увеличить путь разбега. В последнее время Тому часто приходилось испытывать запредельные перегрузки. Из-под шлема, застилая глаза, катился холодный пот. Контролируя ситуацию в иллюминаторах, ему, наконец, удалось развернуть машину в нужном ракурсе.   

–   Ну теперь, кажется, все. Не подведи, родимая! – взмолился Том и, дав старт, рванул с места. Подрагивая корпусом,  верная “пчелка” помчалась к противоположному концу косогора. Отойдя уже на приличное расстояние, за немыслимым пилотажем наблюдал Яиларма. Желая друзьям удачи, он призвал на помощь всех своих духов, и отвел взгляд, когда самолет взмыл в небо. Объект быстро удалялся, мигая разноцветными огнями. Осознав, что все уже свершилось, летчик и жрец облегченно вздохнули. Каждый оставался верен своей стихии: Том – Богу, Яиларма – магическим силам.

В салоне, на колдовской вуке, неподвижно лежал Ник.

–   Только бы он выжил! – молился Том.

             Ближайший аэропорт находился в двухстах километрах. По рации Том связался с диспетчером, доложив, что на борту находится тяжелый пациент. Он просил разрешить аварийную посадку. Диспетчер вошел в положение, найдя возможность принять маленькое воздушное судно на отдаленной взлетной полосе. Медицинские службы были извещены еще до того, как Том успел приземлиться. Пересекая поле аэродрома, к “пчелке” неслась экипированная карета скорой помощи. Подключив Ника к реанимационным аппаратам, бригада медиков тут же занялась его спасением. Том сильно переживал, заглядывая внутрь операционного блока, но врачи заверили его, что волноваться уже не стоит, пациент пришел в себя, а молодость и физическое здоровье помогут выздоровлению. Занося данные о Нике в анкету, доктор заметил, что Том корчится от боли. Расспросив его в чем дело, предложил ехать в госпиталь, но тот отказался.  Доктор не стал настаивать, сделал несколько обезболивающих инъекций и предложил выпить какие-то таблетки, чтобы пилот смог добраться до своего аэродрома.

–    А за парня не волнуйтесь, – успокаивал он Тома, – череп пострадал сильно, но, как ни странно, все жизненно важные функции не повреждены и потеря крови весьма незначительная. В моей практике это впервые! Обычно бывает куда хуже, вплоть до летального исхода. А у этого пациента – просто удивительно! Главная проблема – сотрясение мозга, но это успешно лечится. Скоро ваш подопечный будет здоров. Попрощавшись, доктор забрался в машину. Воя сиреной, карета скорой помощи скрылась из вида.

 Постояв немного, Том похромал к самолету.

–   Непостижимо! – думал он, глядя на опустевшее рядно, – выходит, колдовские силы действительно работают. Вот, поправится Ник, заберу его к себе навсегда, буду за старшего брата. Я к нему так привык!    

Усевшись за пульт управления, Том обратил внимание на датчик топлива. Керосин был на пределе.

–    Твою мать! –  выругался он, – этого мне только не хватало! Дотяну ли?


                Том ожидал команды покинуть аэропорт. Вскоре в наушниках послышался голос диспетчера: “Взлет разрешаю. Попутный ветровой поток – пять метров в секунду, сила бокового ветра – семнадцать ”.

                Ночное небо приветливо распростерло объятия. Впервые за последнее время Том взлетал по исключительно гладкой полосе. Взяв курс в родные пенаты, он мучительно обдумывал предстоящую встречу со Стивом. “Если во всем сознаваться, – считал он, – скандал будет грандиозным. Стив ничего не знает! Ни о постороннем человеке на борту, ни об отношениях с аборигенным колдуном! Он сразу впадет в раж, станет допрашивать, где меня черт носил, откуда такие травмы, а главное – почему не выходил на связь. Ну, на связь не выходил, потому, что, попросту, отключил рацию, а вот отчего бока болят да синяков уйма, надо будет вразумительно объяснять”. Том измышлял хитроумные варианты лжи, тут же их отметая. “Лучше вообще ничего не буду говорить! – наконец, решил он. – В любом случае, разъяренный Стив будет меня упрекать, скажет, что я создаю  ему проблемы, напомнит о судимости…  Тут, как ни крути, отношениям придет конец!”

                В этом Том был прав. Подноготную открывать действительно не стоит, особенно мистику, случившуюся  в пустыне. Задание он выполнил полностью, ”пчелку” вернул в удовлетворительном состоянии.  А это главное. Какие к нему могут быть претензии? Остальное никого не касается! Пускай Стив думает, что хочет. Наказать его он все равно не сможет, как и заплатить за полеты. Мэрия ведь просила оказать волонтерскую помощь, а за волонтерство, как известно, денег не берут. Взяв на вооружение такую линию поведения, Том зашел в кабинет шефа… в последний раз.


                часть 10


Насвистывая мелодию, по объездному шоссе с ветерком мчался Джеймс. Голова была светлой и ясной, поскольку не пил с того самого дня, как сняли запрет на передвижения. Он гнал машину в предполагаемый район строительства новой трассы. За окном мелькали обугленные ландшафты. Дорога, по которой ездил не раз, изменилась до неузнаваемости. Раньше, на всем ее протяжении, деревья близко подходили к трассе, смыкаясь кронами, теперь же картина была совсем иной. Обнажились, скрываемые зеленью, обломки скал, холмы и овраги. Живность и вовсе не встречалась на пути – ни овец, ни буренок! Всех, кого удалось спасти, вывезли далеко отсюда, а лесное зверье, в большинстве своем, сгорело заживо.  Думая на эти печальные темы, Джеймс не заметил, как оказался неподалеку от какого-то обгоревшего отвала.
–   Вот дела! И его я раньше не видел! – удивился он, – золотоносный рудник, что ли? Интересно, кому он принадлежит?
На руднике кипела работа. Бросалось в глаза множество искореженной техники, сгребаемой экскаваторами в кучи.
–   А-а-а, наверно, это тот самый золотой прииск, о котором говорили в новостях! – вспомнил он, – а хозяин, судя по всему, известный бизнесмен Гарри! Точно! Его это карьер! Других поблизости нет!
–  Вот это мужик! – восхищался Джеймс, оценивая фронт работ, – и в огне не горит, и в воде не тонет! Сюда же деньжищ придется вбухать немерено! Я бы на такое не пошел!
              Для прижимистого Джеймса увиденное было потрясением, но, привыкшему к жестким ударам судьбы, Гарри – очередным этапом возрождения. С божьей помощью, разойдясь с участниками выставки, он еще раз скрупулезно подсчитал убытки, найдя ряд серьезных упущений, и впал даже не в шок, а в паралич умственной деятельности. Не находя себе места, матерился по поводу и без, начал отращивать бороду, разогнал прислугу.  “Верный” помощник Энтони сам не преминул уйти от обанкротившегося шефа. “Ну и черт с ним! – не унывал Гарри, –  пусть идет на все четыре стороны! Все складывается к лучшему! Я попытаюсь разыскать того смышленого парня, который встретился мне на рынке. Как его фамилия?! Забывать стал… Офштейн, кажется? Нет ничего лучше молодых изобретательных мозгов!”
                Гарри всерьез обдумывал взять Ника в бизнес. Реанимируя предприятие, он мечтал обустроить все наилучшим образом: приобрести самое современное оборудование, избавиться от бесполезных сотрудников и даже убрать ненавистный отвал, чтобы впредь не иметь с ним проблем. Такому решению способствовала обнаженная пожаром местность, которую он исходил вдоль и поперек. Гарри рассуждал логически. Рядом – строительство скоростной автострады, на пути которой встречаются глубокие овраги, а в пятистах метрах отсюда – злополучный отвал. Прикинув, что засыпать низины породой обойдется гораздо дешевле, чем возводить над ними сложные мостовые  эстакады, – подал заявку на проведение работ. Идея, правда, сулила небольшую прибыль, но выбирать не приходилось. Всеми силами он пытался вырваться из банкротства. Теперь в его планы входило начать разработку восточнее старого карьера. Он знал, что там должна быть вполне сносная кварцевая жила с неплохим содержанием золота. Во всяком случае, об этом свидетельствовали прежние экспертизы. Но это предполагалось в будущем, а сейчас надо было срочно спасать положение. Отсутствие капитала тяжело сказывалось на имидже. В этот раз Гарри пострадал как никогда. Но, пережив кризис, решил покончить с хандрой. В одно прекрасное утро, аккуратно подстриг седеющую бороду, надел безупречный костюм, который ненавидел всю жизнь, и, куря дорогущие сигары, направился в самый крутой банк за кредитом. Банковские служащие, отлично зная, что он прогорел, и весь этот лоск – не что иное как отчаянный спектакль, ехидно улыбнулись, но возражать не стали, поскольку кредитная история у клиента была безупречной, да и самородок в залог оставил исключительной чистоты – бесценный самородок! Правда, это был не предмет торга, а бережно хранимый талисман, но суровая жизнь повернула так, что пришлось воспользоваться и этим. Получив солидный кредит, сроком на десять лет, Гарри воспрянул духом. Он крепко верил в удачу, но, чтобы и она поверила в него, устроил банкет и хорошо угостил ее коньяком.
                ***
                Джеймс продолжал свой путь. Вскоре на трассе появились объездные знаки, за ними – сам строительный объект. Это было то место, которое он искал. Разработка площадей велась с противоположной стороны отвала. Припарковав джип на обочине, старатель неторопливо подошел к грохочущей технике. Спросив у рабочих, есть ли среди них Алабама, получил отрицательный ответ. Ему посоветовали проехать дальше, в бригаду укладчиков бетона, узнать там. Издали заметив парня аборигенной наружности, Джеймс надеялся, что его непременно зовут Алабама, но ошибся. Сегодня этот рабочий был откомандирован на другой объект, находившийся далеко отсюда. Колесить без толка и тратить бензин Джеймс не хотел, настроение испортилось. Укладчики поинтересовались, зачем Алабама ему понадобился, на что старик угрюмо ответил, что, вообще-то, ищет не его, а кого-нибудь из племени нунгаров. Сквозь шум ревущих машин, разобрав слово “нунгары”, к ним вразвалочку подошел лохматый верзила.
–  Ну, я из племени нунгаров. Дальше – что?
 Не ожидая такого внезапного развития событий, Джеймс потерял дар речи. Перед ним стоял нужный ему человек, поиски которого едва не довели до инфаркта! Только, в самом деле, что теперь делать? 
–  У меня к тебе – некое предложение, – тихо пробормотал он, – я хотел бы с тобой поговорить.
–   Какой-то ты странный, мужик! Ты, случайно, не обознался? Ты точно знаешь, что именно я тебе нужен? – абориген заразительно расхохотался, –  а то в этом районе больше никого из нашего племени нет!
–   Ты, ты! – дрогнувшим голосом сказал Джеймс, – не сомневайся. – Не могли бы мы где-нибудь встретиться наедине?
Вытирая руки измазанной паклей, абориген удивленно пожал плечами.
–   Отчего же – нет? Это можно, вот только закончу смену.   
–    Пиво пьешь?
–    Ну…
–    Вот и хорошо. Вон, на обочине, мой джип.  Я подожду тебя там, после работы заедем в какой-нибудь бар, посидим.
–    Оkay! – безразлично ответил верзила.
–    Как твое имя?
–     Кумуларна, – бросил абориген, возвращаясь в бригаду.
               Тревожные мысли атаковали старого золотоискателя. В мозгу то и дело стучало: можно ли доверять этому человеку, не сдаст ли он его в полицию? Подсознательно Джеймс понимал, что это маловероятно. За коренным населением стойко закрепился непритязательный уклад жизни, малообразованность,  а также не желание участвовать в политических и социальных сферах. Народ, за небольшим исключением, существует на государственное пособие, ведет паразитический образ жизни и, попросту, спивается. Молодежь продолжает традиции предков, продававших земли за стеклянные бусы и зеркала, а из современного быта взяла наихудшее – употребление наркотиков. В их столице, небольшом городке Алис Спрингс, находящемся в знойной пустыне, правительство даже выстроило специальное здание, назвав его “Центральный Конгресс коренных народов”! Казалось бы, сзывайте съезды, развивайтесь. Но конгресс практически никто не посещает! Для его членов, коими являются вожди племен, вопросы законодательства – непомерная тяжесть, а об уголовном кодексе и говорить не приходится! На это хитроумный Джеймс и делал основную ставку. В этой афере, помимо принадлежности Кумуларны к племени нунгаров, важнейшим аспектом являлось его невежество! 
               Душевные терзания совсем измучили старика, обернувшись жестокой головной болью. Но делать было нечего – оставалось рисковать. 
–   Не буду особо акцентировать место, где нашел золото, – решил он, –  упомяну об этом вскользь, пообещаю пять процентов от сделки, пусть только легально зарегистрирует самородок!                Но тут же подумал, что за такую пустяковую услугу тупому аборигену хватит и процента! Преступную, почти не разрешимую, проблему он вдруг назвал пустяковой.
       Встретившись после окончания рабочего дня, новые знакомые заехали в маленький придорожный бар, сев за отдаленный столик. Беседуя на отвлеченные темы, напряженно всматривались друг в друга. Общаться было тяжело и не о чем. Официант подал пиво.
 –  Так зачем я тебе понадобился? – наконец, спросил Кумуларна, –  говори, не то я уйду.
              Опустошая бокал, Джеймс вкратце поведал историю, не рассказав, правда, о, бывших с ним, друзьях. Он представил дело так, будто бы нашел золото, не зная толком, чья это территория. Кумуларна, как и большинство его сородичей, не интересовавшихся законами, внимательно слушал, и, по простоте душевной, не сомневался ни в одном слове. Он уже согласился зарегистрировать самородок и даже получить ничтожный процент вознаграждения, как вдруг вспомнил рассказ отца о, ночевавших у него, золотоискателях. Гоутухелл говорил тогда, что их было трое. Двоих Кумуларна в глаза не видел, а вот третьего, синеглазого, которого лечил Яиларма, знал хорошо. В последствие они неплохо сдружились. Сомнение закралось в бесхитростную душу аборигена. “Мутная история, – подумал он, – надо бы разузнать.” Смекнув, что для этого понадобится время, соврал Джеймсу, что на этой неделе будет очень занят, а вот на следующей – к его услугам! На том и расстались.
                ***
                Бывший инструктор летного клуба, классный пилот Том, с Дези на руках, шел домой. Разговор с шефом, как и предполагал, закончился плохо. Теперь уж точно Стив никогда не позвонит. Их отношения усугублялись еще и тем, что недавно, буквально перед аварией с Ванессой, в Австралии произошла трагедия, сильно насторожившая Стива. Он стал бояться террористических актов. Об этом старались не говорить, но знал весь коллектив. Трагедия, в той или иной степени, испортила имидж всем летчикам, особенно Тому. Вкратце, история выглядела так.
                Некий пилот, работавший в совместной австралийско-британской авиакомпании, решил слетать домой, в Англию, и зачем-то подделал себе билет. Парню не повезло: в аэропорту его задержали, оштрафовали и, как водится, о “вопиющем” поступке сообщили на работу. Летчика уволили, хотя это никак не касалось профессиональной деятельности. От позора он уехал в другой город, где устроился в одну из частных авиакомпаний. Однако молва дошла и сюда. От него избавились и здесь. Тогда он угнал самолет и нацелил его  на главный офис генерального директора, где находился весь руководящий состав, разнеся его до основания. Были убитые и раненые, погиб и сам пилот. Эта история постоянно крутилась в голове Стива. Он боялся, как бы его опальный инструктор не совершил нечто подобное. А вдруг он закусил удила? Ведь, после случая с Ванессой, успешная карьера Тома была не возможна! Судимость основательно портила репутацию. Да что там – репутацию! Портила всю жизнь! Основную профессию – хочешь, не хочешь, пришлось оставить. Стив прекрасно знал и о том, что группа старателей распалась. Ожидая нерадивого летчика из последнего полета, он чуть с ума не сошел, и решил никогда больше не иметь с ним дел, придя к выводу, что он опасен.
                ***
                Под нажимом домашних, Том, все-таки, обратился к врачам. Его обследовали, не найдя, к счастью, никаких переломов. Подлечив ушибы, он привез Яиларме обещанные съестные припасы и, поскольку спешить было некуда, остался у него на ночлег. Они сидели у маленького костра, обласканные лунным светом. На сотни километров – ни души! Тишину время от времени нарушали протяжные звуки диджериду – духового инструмента аборигенов, которым неплохо владел Яиларма. Впрочем, основной  целью было не играть на этой длинной трубе, а тренировать поврежденные легкие. Отшельник мало-помалу восстанавливался, и Том снова, как при первой встрече, попал под влияние его колдовских глаз. Эти двое без слов  понимали друг друга. Том возвратил колдовскую вуку и поведал, что Ник уже чувствует себя хорошо, скоро его выпишут из госпиталя. Яиларма был очень рад. Трогателен и глубок был их искренний диалог. Все больше – о дружбе, о том, что, волей судьбы, стали братьями – потомственный англосакс и последний жрец аборигенов.
          Вдруг у Тома ожил мобильник. Звонил Кумуларна. Тонкий слух Яилармы уловил знакомый бас  соплеменника.
–    Как хорошо все складывается! – белозубо улыбнулся он, – история близится к развязке.
           Объясняя Кумуларне, как все обстоит на самом деле, Том недоумевал, отчего Яиларме так весело. Но колдуну была смешна суета вокруг, принадлежавшего им, самородка, а Том уже и думать забыл об этом! С лицензией, которую они имели, оставалось только успокоиться! Доказать легальность находки было очень трудно. Хотя, если бы Джеймс не повел себя так глупо, можно было спокойно обдумать, как, все-таки, извлечь из этого пользу. Неистовый пожар существенно облегчал любую регистрацию, помогал скрыть ложь, поскольку стихия бушевала в нескольких штатах одновременно. В таком кошмаре, поди, разбери, кто, где, чего нашел! И потом, можно было договориться с нунгарами, пытаясь войти в долю.
–    Ну и мысли у меня! – устыдился Том, – реальность уже заявила о себе.
                ***
                После разговора с товарищем, Кумуларна был сам не свой. Он думал, что самородок, о котором идет речь, небольших размеров, а выяснилось, что это целое состояние! Раньше, участвуя в выставках, он демонстрировал отцовские мелкие слитки, получая неплохие дивиденды. Но эти находки были хорошо известны и давно зарегистрированы. А этот драгоценный обломок был новым, и всю информацию о нем предстояло оформлять самому. Нунгар не знал, как подступиться к такой деликатной проблеме. Более того, растущее презрение к Джеймсу отравляло душу. Он видеть его не мог! И, поскольку был профан в законодательстве, быстрее хотел встретиться с Томом, чтобы тот просветил ему мозги. В отличие от невежественного аборигена, с грехом пополам окончившего школу, Том был хорошо образован, разбирался почти во всех сферах жизни, да и золотоисканием занимался долго, консультацию мог дать дельную. Он даже привел его в специализированный Центр оценки драгметаллов и антиквариата, где на практике показал, как все это делается. Мало-помалу бессмысленный взгляд Кумуларны стал приобретать осознанное выражение.
 –   Главное, не дрейфь, – напутствовал его Том, – веди себя уверенно. Я понимаю, это не маленькие   цацки, к которым ты привык, самородок довольно крупный! Но найденное золото принадлежит нунгарам, и ты делаешь все по закону. Укажешь в декларации территорию, принадлежащую племени, обязательно предоставишь об этом документы! Затем, на плане местности, обозначишь точку, где вырыл самородок. Мне говорили, это – сразу за домом твоего отца, рядом с верблюжьим отсеком. На вопросы отвечай немногословно, больше молчи, сейчас везде есть электронная база данных, многое делается автоматически. Да смотри, не ошибись в реквизитах! И не вздумай забыть удостоверение личности!   
–    Может, пойдешь со мной, чтобы я, сдуру, не сделал что-нибудь не так?
–     Я бы и без твоей просьбы пошел с тобой, но пойми: у меня проблемы с этим человеком. И потом, увидев меня, он насторожится. Кстати, сколько он тебе пообещал?
 –     Один процент.
 –     Молодец  Джеймс! – рассмеялся Том, – вот, что жадность делает с людьми!
 –    Но… я не хочу отдавать ему самородок!  – зло сверкнул глазами Кумуларна, – я хочу наказать его, а золото обратить на пользу  племени.    
 –    Ну ты и умора! Это же требует совсем другой консультации! По этому вопросу лучше всего обратиться к Гарри. У него по таким делам – полный архив! Ты ведь знаешь Гарри?
   –   Кто ж его не знает?! Честный мужик. Сам прогорел, но за выставку рассчитался со мной полностью.
   –    Ну вот, его и спроси!
   –    Хорошо, спрошу.         
                От полученной информации, голова Кумуларны шла кругом. Мысль, что самородок – в чужих руках, не давала покоя. Он не мог допустить такой несправедливости! Ведь золото могло решить все их  проблемы! Спасаясь от пожара, нунгары лишились всего: скот спасти не удалось, хижины сгорели. Люди ютились – кто где, в основном, у родственников, мучая и себя, и их. У Кумуларны, в его маленькой арендованной квартирке на тридцатом этаже, жил древний отец с такими же древними односельчанами. Старики очень страдали от городского быта, напоминая затравленных зверьков. Боясь высоты, постоянно закрывали шторы, чтобы ненароком не вылететь к своим духам в  открытые окна. Пользоваться современной кухней не умели. Им бы согреть чайку на костерке! А тут – сплошные кнопки, какие-то светящиеся приборы с “колдовским” включением, не вставая с дивана! Но более всего их сводило с ума приготовление супа на “волшебном” столе – без огня! Сколько Кумуларна ни объяснял, что это обыкновенная электропечь – все без толка! Старики хотели домой, в родную пустыню, где все понятно и просто.
                ***
                Разложив все по полочкам, Кумуларна, наконец, позвонил Джеймсу. За неделю молчания старик совсем извелся. Он не вполне доверял новому знакомому. Опасаясь ограбления, запирал ворота и двери на замок, более того, в потайном кармане постоянно носил острый финский нож. Зачем он ему понадобился – одному Богу известно! Скорее всего, “финка” создавала иллюзию защищенности. Но спокойный голос Кумуларны развеял все его страхи! Старатель воспрянул духом, достал из чулана запыленный рюкзак, и, вытолкав из комнаты жену, извлек на свет божий вожделенный самородок. Вдоволь налюбовавшись им, натер до блеска и поехал в  указанный банк. Кумуларна уже ждал его в просторном холле. Джеймс явился с тяжелым рюкзаком.
                В развитой век новейших технологий, везде и всюду стоят видеокамеры – показатель “доверия” к обществу, банковских же структур это касается в высшей степени! К тому же, все офисы имеют вооруженную охрану. За происходящим внутри помещения идет постоянная слежка. Сидя за компьютерами, операторы наблюдали, как, озираясь по сторонам, посетитель неспешно прошел по залу, сев рядом с молодым аборигеном. Человек внимательно заглядывал ему в глаза, пытаясь выяснить, не догадался ли наивный верзила об истинном положении дел. Но Кумуларна вел себя доброжелательно, почти так же, как прошлый раз, не вызывая никаких подозрений. Вскоре клиентам предложили зайти в свободную оценочную кабину с электронными весами, где надлежало предъявлять драгоценность. Джеймс не находил себе места, постоянно вскакивал, ходил пить воду, тревожась, что долго не приходит оценщик. Его бросало то в жар, то в холод. Наконец, оценщик явился, но, увидев шокирующие размеры находки, сказал, что столь крупные экземпляры принимаются экспертной комиссией. Для этого он повел их  в специальный банковский отсек. От волнения, забыв отдать самородок в руки Кумуларне, Джеймс прижал его к груди, возомнив себя одним из самых богатых людей штата. Абориген плелся сзади. Идя по длинному коридору, старатель вдруг остановился. Он вспомнил, что находится под видеонаблюдением и ведет себя очень глупо. Глупо и опасно! Золото должен предъявить только Кумуларна! На несколько секунд он даже сознание потерял и, хватаясь за сердце, прислонился к стене.   
–   Вам плохо? – поинтересовался оценщик, видя, как тот выронил ношу.
–    Нет, нет! Все в порядке, – ответил Джеймс, затолкав под язык нитроглицерин.
        Кумуларна поднял самородок. Сопровождающий подошел к двери экспертной комиссии, приложив к замку электронный ключ. Дверь открылась. Переступив порог, они оказались в уникальном “царстве” драгметаллов. У входа стоял вооруженный охранник, за небольшим столом сидели несколько экспертов в фирменной одежде. У окна, спиной к вошедшим, попыхивал сигарой какой-то важный господин. На стеллажах покоились современные весы с оптикой и без. Здесь же находилось и несколько старинных весов с обычными гирями. Ими пользовались довольно редко, поскольку крупные экземпляры в последнее время никто не приносил. Весы эти служили для предварительной оценки стоимости. Хотя, с использованием специальных формул и приемов, цена определялась достоверно. В дальнейшем с крупными самородками поступали в зависимости от желания клиентов: то ли их продавали, то ли закладывали под проценты, то ли подвергали распилу. В последнем случае мелкие части скрупулезно взвешивались на точных весах, со сбором опилок и золотой пыли.
                Злощастный обломок положили на весы, изумившись сказочным его размерам. Эксперты с интересом обсуждали столь редкий экземпляр, делясь впечатлением об удивительной его форме. Вдруг господин, который курил, импозантный бородач, воскликнул:
 –  Вы не поверите, джентльмены! Клянусь честью! Этот самородок я недавно держал в руках! У меня даже запись в журнале есть! И пожилого старателя хорошо помню!
              Обернувшись к Джеймсу, он широко улыбнулся:
–  Какая приятная встреча, не правда ли? Вижу, ты опять пытаешься жульничать? Явился с подставным лицом? А куда ты подевал парня, что прошлый раз был с тобой, старый прохвост?
             С реакцией, не свойственной пожилому человеку, Джеймс выхватил нож, пытаясь вонзить Кумуларне в горло. Никто не успел даже глазом моргнуть, как его руку поймал охранник. Лязгнув, “финка” отлетела в угол. Служивый знал свое дело. За владение боевыми искусствами, Гарри всегда брал его с собой на серьезные мероприятия. Но сейчас, кроме своих прямых обязанностей, он был приглашен еще и в качестве свидетеля, поскольку присутствовал на экспозиции и под присягой мог подтвердить, что Джеймс пытался сдать краденый самородок, выдавая его за собственный. Прошлый раз Гарри не позволил арестовать старателя, но теперь охранник с удовольствием надел на него наручники. Вниз лицом, поверженный Джеймс лежал на полу. Вскоре приехала полиция. Оформив протокол задержания, старика вывели из банка.   
              Настало время заняться представителем истинных владельцев самородка. Не зная, как вести себя в обществе деловых людей, Кумуларна испытывал жуткий стресс. Весь его менталитет вращался вокруг укладки бетона и таких же простых парней, как он. Изо дня в день – тяжелая работа, палящее солнце, грохот техники и бесконечное строительство дорог. Все, чему учил его Том, моментально вылетело из головы. Он молча достал папку с документами, собрав в нее все, что нашел у нунгаров, и положил перед комиссией. Бумаги, к счастью, были в порядке. Аборигена не стали мучить, за него все сделал Гарри, сразу же заложив самородок под высокие проценты. Бизнесмен знал, что на бирже цены на золото пошли вверх.
       –    Распишись здесь, – ткнул он пальцем в декларацию, –  и забирай свои документы!
 Исполнив формальности, Кумуларна вышел на улицу. Мысли перебивали одна другую. За какие-то полчаса, их племя стало невероятно богатым. Он представлял, как явится домой и объявит старикам, что теперь у них начнется совсем другая жизнь! Он восстановит хижины, купит Гоутухеллу нового Бунгулу, за которым тот плачет день и ночь, и другим соплеменникам – всего, чего им хочется! Молодой абориген мечтал справедливо распорядиться капиталом, чтобы никого не обидеть. Теперь он был в племени вроде главного менеджера. Да вот беда: кроме мелких бытовых тем, в голову ничего не приходило!
   Эксперты стали расходиться, Гарри тоже покинул офис.
–    Чего стоишь столбом? – обратился он к новоиспеченному миллионеру, видя, как тот напряженно куда-то смотрит, – давай, подвезу тебя, что ли!    
 Держа в руках бесценные бумаги, Кумуларна кивнул в сторону автостоянки. Бизнесмен повернул голову: чей-то припаркованный джип окружила полиция. Это был внедорожник Джеймса. Не отрывая взгляд от толпы, они сели к Гарри в машину. События совершенно выбили Кумуларну из колеи.
 –   А что ты хотел? – развел руками Гарри, – закон есть закон!
–     Я не представлял, что все будет так жестко! Мне жаль старателя.
–     Знаешь что?! Ты бы уже определился: либо жаль, либо наказать!
–     Побить бы его – и пусть проваливает!
–     Чудак человек! – рассмеялся Гарри, – он не маленький, знал, во что ввязывается!
–      Я вам так обязан, – немного успокоившись, сказал Кумуларна.
–      Ничего, сочтемся. Я вот о чем подумал, парень! Вряд ли ты сам справишься с таким серьезным делом! Бизнес требует знаний. И не только знаний, но и большого опыта. Боюсь, как бы тобой не занялись  мошенники! Много ловких негодяев видел я на своем веку. 
–    Как же быть?               
–     Если доверяешь, давай объединим капитал, станем партнерами. Управление делами я возьму на себя. Правда, сейчас я не в лучшей форме, но это временно. Все равно, идея, по-моему, неплохая.
Слушая его, Кумуларна растерянно улыбался. Заметив это, Гарри спросил:
–    Что, есть альтернатива?
–     Нет, вы правы. Я действительно ничего не понимаю в бизнесе.
–     Только, сразу хочу предупредить тебя, – продолжал он, – человек я строгий, безобразия не люблю и бесцельную твою жизнь не одобряю. В конце концов, надо найти тебе серьезное применение. В нашем деле тоже требуется физическая сила, но ты не сомневайся, я буду давать тебе необходимые знания и, со временем, у тебя все получится. Если ты, конечно, не против, мы реально сможем помочь друг другу. В результате – довольны будут все: и ты, и твои нунгары. Ну, так как?               
–    Согласен! – без колебаний ответил Кумуларна. Они обменялись рукопожатием.
–     Вот и договорились. Сотрудничаем с сегодняшнего дня.
Отвезя его домой, Гарри всё думал: “Не совершил ли насилие над неискушенным аборигеном? Может, не стоило связываться? Он ведь – доверчивый ребенок, простая бесхитростная душа! Так легко согласился! А ведь на моем месте мог быть прожженный авантюрист!"
Но, пораскинув умом, пришел к выводу, что поступил правильно.               
                ***
           Возвратившись в свою перенаселенную квартирку, Кумуларна предался безудержному веселью. Такое счастье он никогда не испытывал! Старики расселись по углам, освобождая место разгулявшемуся хозяину. Они глядели на него испуганными глазами, отчего-то, воздавая хвалу не ему, а всесильным духам. Видимо, яркие эмоции были уже не для них. Тогда “менеджер племени” решил разделить восторг с Томом. Он позвонил товарищу, сообщив, что “операция” прошла успешно, и что он готовит для него обалденный подарок.               
–       За добрую весть спасибо, – сказал Том, – но на радостях ты совсем умом тронулся? О каком подарке речь? Оскорбительно слышать! 
–     Не-е-т! – загадочно протянул Кумуларна, – есть такой подарок, который ты примешь с удовольствием!
–     Отпилишь кусок золота?
–     Нет. Хотя, можно и это. Я порекомендую тебя Гарри. Если вы сойдетесь, он возьмет тебя на работу.
–     А если нет?
–     Тогда лично я возьму тебя на работу!
  Том озадаченно хмыкнул и замолчал. Он решил, что друг, видимо, надрался до чертиков.
–      Ладно, счастливый ты мой! – улыбнулся он,  – до встречи!
               
                ***
               Пока кипели житейские страсти, Земля сделала еще один оборот вокруг Солнца. Пожары в Австралии прекратились, быт вошел в свои берега. Золото, по-прежнему, таилось в раскаленной пустыне, интригуя неутомимых старателей, Яиларма молился Матери Змее, держа в повиновении коварных духов… А верное содружество надежных парней трудилось в поте лица, укрепляя процветающий бизнес. Ветер перемен подул на материк, неся всем радость и удачу.