День девятый. Просто об апноэ

  Если бы пришлось выбирать новую жизнь, я бы выбрала жизнь дельфина. Ты можешь сказать, что это не возможно. Тогда, без сомнения, выбрала бы жизнь ныряльщицы. Существует ли на свете что-нибудь привлекательней кроме этой жизни? Для меня – не существует!

  Закрываю глаза и вижу синеву дали волшебной морской лагуны. Свежесть и тепло мягких полутонов водной и воздушной стихий, слившихся над мариной лазурной глади. Фигуру ныряльщицы, сияющую в солнечных лучах. Миг погружения – невидимая грань между реальностью и воображением. Гибкое и тонкое тело, затянутое в гидрокостюм, медленно погружается в манящую, таинственную Бездну. Со змеиной грациозностью ее тело скользит вдоль трос-путеводной нити. Она сама принимает решение двигаться дальше или нет. У нее нет страха. Она там –  за его рамками для обычных людей. Ей легко удаются привычные редкие заглатывания, необходимые для выравнивания давления на барабанные перепонки. Она в свободном парении. Полет в толще воды. Ласты – подводные крылья. Безмятежная тишина, позволяющая слиться с океаном, стать частью его. Стать океаном. У-ух, аж дух перехватило!

  Мы с тобой никогда не говорили… ну почти никогда, об апноэ-погружениях.

  Помнишь, когда я  рассталась с ним …ладно – он ушел от меня, я попросила тебя не напоминать о моей страсти. Хватит! Я снимаю все запреты и печати, ранее наложенные на нее. У меня поджилки трясутся, когда пробую оседлать любимую тему о погружениях без акваланга и прочей дыхательной дребедени. У моей страсти есть еще несколько названий, которые непосвященному человеку покажутся странными и загадочными:
фридайвинг и апноэ-дайвинг.   

  Разве можно сравнить поверхностное плавание для рассматривания красивых рыбок и кораллов, с погружениями в Голубую Бездну?
  Представь, дорогая моя, что жемчуг с твоего ожерелья находится в устричных раковинах, покоящихся на стометровой глубине океана и единственный способ их достать –  нырнуть на эту глубину. Но сначала подумай о том, что на каждый квадратный сантиметр поверхности твоего великолепного тела будет действовать атмосферное давление в один килограмм. Не буду засорять голову полезной информацией, но на полуметровой глубине грудная клетка человека испытывает давление пятнадцать килограммов, на глубине в метр – шестьдесят…


  А сколько минут мы можем не дышать? Словом, апноэ – это нечто среднее между развлечением для тренированных, физически выносливых спортсменов и страстью увлеченных идиотов, превращающие все грани риска в образ жизни.


  Ну, кто еще способен погружаться на глубину больше трех метров, когда давление воды выгибает барабанные перепонки вовнутрь и возникает боль в ушах? А глубже десяти метров – когда сжимаются  легкие и на обратном этапе –  всплытии, может возникнуть кислородное голодание? А на сто метров…

  Они чувствуют себя не как люди из народной гущи. Нет! Они –избранные. Не могут же все быть Ихтиандрами. Они уверены в этом.
…Стоп! Опять завернула в другую сторону и не остановить!

  Ты можешь не волноваться за меня. Во всяком случае, сегодня мне удалось сесть за руль, не задев его животом! А достопочтенная соседка, увидев меня, ехидно спросила:
–  Боже мой! Какие тени под глазами! Ваши запавшие щеки, милочка, напомнили мне роковую Грету Гарбо. Вы не здоровы? Впрочем, это и так видно.

  Она смотрела на меня сквозь толстые стекла очков, и мне показалось, что ее мысль застряла где-то по дороге между решением –  плюнуть мне в душу, либо пройти мимо.

–  Спасибо, Софья Станиславовна! Вы сделали мне приятный комплимент.

  В этот момент у меня закружилась голова, потолок в прихожей стал уплывать куда-то вверх, а стены качались, словно густые заросли ламинария на подводных скалах. Лицо Софьи Станиславовны стало  блекнуть, размываться и исчезать, как ядовитое облако, оставившее след в виде моего тела, теряющего сознания.


  Очнулась от резкого запаха аммиака. Первое, что увидела – руку с ватным тампоном, судорожно двигающуюся перед моим носом и испуганное лицо Софьи Станиславовны.
–  Хватит, мне уже лучше! Меня сейчас вырвет от вашего нашатыря! –  проговорила я вместо благодарности. И вот что она мне ответила:
–  Вам, девочка, это не грозит. Вам нечем рвать. Судя по всему, ваш обморок не по беременности. Вы уже давно не принимаете у себя кавалеров. Значит, ваша диета слишком бедна калориями. Поверьте мне, уж я-то в этом разбираюсь. А ваши утренние залеты на короткие дистанции могут привести не к финишной ленте победительницы, а к системным заболеваниям истощенного организма.

  В тот момент мне показалось, что ее глаза лучились мягким светом искреннего сочувствия.
  Что я могла ей сказать? Конечно, я не обиделась и мы помирились. Но вынуждена соскребать горечь и досаду со стенок раненой души.