День или ночь, впрочем, какая разница

  Не перечитываю. Не заглядываю. Только пишу.

  Почетную пенсионерку, чье святое имя уже звучало, привезла домой. Теперь она сама опекает и кормит Гуся.  Видела бы ты их встречу после долгой разлуки. Если бы я не знала эту парочку двух лицемеров, то, конечно, поверила в их искренние чувства. Но меня не проведешь! Любить кота можно только по его правилам.
  Хотя, моя престарелая привереда, возможно, привязана к сумасбродному коту. Если перевести его возраст на человеческий –   парочка становится ровесниками. Но не только возраст их сближает…

–  Мой золотой! Гусик! Мой малыш! Как я по тебе соскучилась! –  Софья Станиславовна с молельной истовостью прижимала кота к лицу и к груди. Потом поднимала стервеца, как будто пыталась найти в его облике невидимые изменения, произошедшие за время вынужденного отсутствия, и целовала …целовала его в нос и в губы. И снова тискала в объятиях.

   Гусь издавал странную смесь низких грудных звуков, не похожих на кошачьи. Его длинный хвост, как тело гадюки, слегка вибрировал. Знаю, что коты не испытывают удовольствие от подобных ласк своих хозяев. Наоборот, у них вырабатывается гормон стресса, при полном безразличном терпении действия с их стороны. Этот же гаденыш, явно ловил кайф!
 
  Откуда я знаю об этом? Так ведь, Антон был кошатником. Он не пропускал без внимания ни одной кошечки …я сейчас не о бабах. О тонкой душевной организации, когда-то близкого мужчины. Его любовь к котам и кошкам говорит о многом. Мне теперь понятно, что любить предсказуемых животных проще, чем постоянно попадать в ловушку эмоциональных связей с людьми.
  О чем это я? Ах да, о любви.


  Первый раз, когда я опустилась на глубину двадцать пять метров, мне было очень страшно. Случилось это на Красном море. Погружалась головой вверх, на задержке дыхания, медленно подтягиваясь руками по тросу. Свободное погружение –  так правильно называется термин этой дисциплины фридайвинга. Антон меня страховал, несмотря на то, что дополнительно пристегнул к тросу карабином.

  Теплое море поглощало мое тело нежной лазурью июньского затишья и безупречной прозрачностью воды. Погружаюсь в мир иной. В мир бесшумного совершенства. Тонкая неопреновая фигура, рассекающая красочную декорацию морской пучины –  словно часовой вдоль линии границы. Любопытные рыбы, проплывающие мимо, пестрят многоцветной чешуей.

  Через какое-то время перестаю замечать все. Тянущая боль в ушах усиливается. Главным становится периодичность заглатывания. 

  И вдруг чувствую холод в животе. В одно мгновение мозг пробивает сигнал –  страх! Тут же вспоминаю длительные подготовительные тренировки по умению сохранять психологическое спокойствие. Заставляю себя думать, что кислород продолжает поступать в мозг, а воздуха в легких хватит на время всплытия. И в этот момент вижу тень Антона рядом с собой. Он нырнул на минуту позже, вниз головой и в свободном погружении с легкостью догнал меня...

  Стараюсь сделать заглатывание и небольшой выдох в воду. Спазм удушья проходит, давление выравнивается и боль исчезает.

 
  Ты знаешь, пишу и испытываю снова и снова. Погоди, погоди! Ты точно подумала, что блаженство погружения вызывает эти чувства. Вовсе не от этого. От уверенности, что тебя держат. В поле зрения, на привязи, на риске, на вытянутой руке, на …чем угодно!

  Лишь бы он. Внутри меня все пружины докручены до последнего пол-оборота …и сейчас грянет рев, оглушительный звон, взрыв моих соплей…
Я идиотка. Только, влюбленная.