Письмо В. А. Жуковского Паскевичу И. Ф. Часть V

  Но как ни оскорблено сердце тем, что случилось, нельзя допустить мысль, что Англия, христианская Англия, самое устроенное из всех государств, образцовый народ между народами, с равнодушным эгоизмом оправдала действия своего министра. Может ли она быть ренегатом своей славы, ругателем своего величия, дорого купленных вековыми борьбами и подвигами её великих людей, которыми так ярко сияет её история, которые (одни на поле крови, другие в святилище законодательства, третьи на поприще науки) предали ей в жертву свою жизнь и завоевали для неё то высокое достоинство, которым так украшено её бытиё народное? Кто лучше Англии должен теперь видеть (особенно после бурь, которые в наши дни потрясли человеческое общество), что времена завоеваний и хищничества, наконец, также точно, как вулканические допотопные создания в мире физическом, миновались; что истинное благоденствие народов не в распространении границ, не в материальном нагромаждении богатства, а в богатстве нравственном, в умеренности и порядке, как говорит I. Миллер, т.е. ( как бы должен был сказать великий историк) в сохранении правды Божией. Теперь настало время переменить основные правила политики и опереть её не на языческих понятиях метафизического государства, а на христианских понятиях царства Божия, в котором нет врагов, а есть один союз народов для общего благоденствия. Все борьбы для утверждения безопасности политической кончились. Теперь вся война в угождение честолюбию и хищничеству, всякая политическая война (кроме войны против губителей нравственности и  общественного порядка) есть безумство и безполезное преступление. Настала пора воздвигнуть знамя любви христианской и соединиться под ним в одну рать для охранения общего благоденствия.

  - Роман, роман! - Скажет эгоист в политике. Так, роман; но роман потому, что вы, распорядители судьбы народов, провозглашаете романом существенное; роман потому, что принято за правило не признавать ничего иного существенным, кроме настоящей, ощупываемой рукою выгоды, и что, служа в настоящем одному Молоху, так называемой государственной пользе, приносят ему в жертву святыню вечной правды; роман потому, что уловимое, видимое в настоящем, ласкающее честолюбию или корысти, кажется существеннее того невидимого, вечно существующего, которое одно хранит, образует и бережёт чистоту народов; роман потому, что ослепительный, быстро исчезающий фейерверк настоящего предпочитается тайно разлитому повсюду живительному воздуху, которогот бытиё вы отрицаете, но без которого ни дышать, ни жить невозможно; роман потому, что ещё не догадались, что существующий Бог есть Бог живой, а не пантеистический призрак, и что Он вольный хозяин в Своём создании, что во всякий миг Своей вечности Он на всяком пункте Своего необозримого создания всем бытием Своим присутствует и произвольно заботится о каждом атоме Своего безпредельного мира, и что, наконец, вам пора с покорностью очистить принадлежащее Ему место в совете человеческого мироправления, где, впрочем, Он без  позволения правителей соприсутствует, содействуя одной их правде и казня их неправду, или её ниспровержением в неровной с Ним борьбе, или ещё чаще её собственным постыдным успехам.

  Но письмо моё сделалось длинно до бесконечности. Скажу в заключение: сохрани Бог нашего могучего царя! Он представитель прямодушия в политике; на этом основании мы стоим твёрдо и устоим долго. Россия имеет перед собою несказанное будущее; если она пойдёт, без страха и без скачков, путём указанным ей её историей, она дойдёт к благоденствию самобытному, независимо от Европы, которая хочет её оттолкнуть в Азию; она не будет ни Европа, ни Азия, она будет Россия, особенный мир, от всех отдельный, внутренно стройный, извне недоступный.

  Прибавлю в заключение: сохрани Бог царю и царству надолго знаменитого вождя, который своими подвигами внес огромный вклад в капитал отечественной славы! Дай Бог ещё долго этому вождю, одержанному в боях булату, как говорил Державин, в силе жизни, отдыхать на своих лаврах и во дни деятельного покоя помнить с веселием о днях богатырских, в которые, гуляя по царству Митридата с храбрым русским войском, он русскою трубою пробуждал эхо, отвечавшее трубам римских легионов, и бивакировал у подошвы Арарата, в виду второй колыбели человеческого рода.

  Прошу вашу светлость простить мне моё длинное письмо; смею даже надеяться,что вы порадуете меня двумя строчками ответа.