Большой переполох в фандомах Глава 16 - 20

Глава 16

Мик в себя не пришел, но он слышал голоса над собой.
      — Рука сломана в трех местах…
      — … нечего и думать…
      — Мик художник, ему рука нужна…
      — …а что делать с трещиной в черепе… а в ребрах. Ещё и зубы сломаны…
      — …оплатит…
      Мик вновь провалился в темноту.

      Когда вновь пришел в себя, оказалось, что он в больнице, рядом бледный и взъерошенный Дайсуке.
      — Саа-ах…
      — Молчи, — Дайсуке погладил Мика по щеке, — сейчас доктора придут.
      — Са-аа-ха…
      — Чудо, что ты жив, но плохие новости. Руку хотели отнять, но я смог её отстоять…
      — Саахш, — Мик поскреб пальцами левой руки по одеялу; правая рука болела так, как будто по ней проехался грузовик.
      — Сейчас, — Дайсуке подсунул Мику карандаш и блокнот.
      Тот нацарапал — "Саша Спроси у Саши".
      — Что спросить у Саши?
      — Родствен… — из пальцев Мика выпал карандаш, и Мик вновь погрузился в небытие.
      — Хорошо, — Дайсуке забрал блокнот. Тут в палату вошли важные джентльмены и Дайсуке попросили убраться.

      Джиген, убедившись, что Мика повезли на операцию, получив уверения, что врачи спасут ему руку, отправился в дом Мика.

      Примчавшись, он застал мирную картину.
      Саша и Бен сидели и рисовали натюрморт.
      Акварелью.
      У Саши картина получалась яркая, а у Бена — мрачноватая.
      — Кхе, кхе, — покашлял Дайсуке.
      Бен обернулся.
      — Ми… Мистер Джиген?
      — Зовите меня Дайсуке, — поправил тот, — Саша, у тебя какие-нибудь родственники в живых есть?
      — Нет,  — химера покачала головой, — Ну... отец ушёл от нас приличное время назад. Не уверена, что сейчас он жив.
      — Что с Миком? — Бен положил кисточку, — с ним что-то случилось?
      — Да, — Дайсуке тяжело вздохнул, — его кто-то избил. Сломана рука, трещины на ребрах, в черепе. Выбиты зубы. Я его оставил в больнице. Его повезли на операцию.
      — Так что мы ждем?! — взволновался Бен, — отвези нас в больницу, Дайсуке!
      Саша лишь издала глухой, но злобный рык.
      — Собирайтесь.

***



      Белый коридор.
      Больница.
      Бен и Саша сидели чуть ли не обнявшись, Дайсуке мерил коридор.
      Наконец вышел врач.
      Дайсуке метнулся к нему.
      — Что с Миком?
      — Вы имеете в виду Меллоуна?
      — Ага.
      — Ну, — доктор глубоко вздохнул, — руку нам удалось спасти. Не факт, что он её сможет владеть. Но случаи такие были… все в его руках. Трещина в черепе сложная, но мозг не задет. Останутся головные боли и нервное подёргивание правого глаза. Тик. Зубы мы его вставили, имплантировали… Жить будет.
      — А где он?
      — Сейчас заштопают и в реанимацию.
      — Родственники могут его увидеть? — Дайсуке указал на Сашу и Бена.
      — Странные у него родственники, — пробормотал врач, во все глаза разглядывая химеру.
      — О! — в Дайсуке взыграл журналист, — очень романтическая история. Неравный брак. Мезальянс. Разлучёны в детстве.
      — Ладно. В палату мы пока их не пустим, но поглядеть дадим.

      Сзади распахнулись двери, и медсестра прокатила каталку, на которой кто-то лежал.

***



      Бен и Саша стояли у окна реанимации и смотрели на Мика.
      Физиономия синяя, глаза закрыты, голова забинтована, грудь — в бинтах, рука — в гипсе.
      — Кто его так? — тоскливо спросил Бен.
      — Встречу — порву, — Саша в бессильной злобе оскалила клыки.
      — Я буду держать вас в курсе, — пообещал Дайсуке, — я просто так этого не оставлю. Поехали домой. Когда Мик в себя придет, я вам скажу.

***



      — Я хочу заявление подать, — мужчина в потрепанном костюме, с чужого плеча, сидел на жестком стуле у стола дежурного полицейского в Скотленд-Ярде.
      — На какую тему?
      — Я обвиняю мистера Мика Меллоуна в изнасиловании моей дочери…
      — А вы кто?
      — Мистер Хью Сильверштейн.
      — А сколько лет вашей дочери?
      — 18.
      — Совершеннолетняя.
      — Кровиночку мою погубил! — завыл мужчина, — совратил, изнасиловал. Примите меры.
      — Так, так, — дежурный офицер позвонил кому-то по телефону, — поднимитесь наверх, вас ожидает инспектор Люпен.

      Мужчина сидел в комнате без окон и тупо пялился в стол. Только он поднялся на второй этаж, его схватили и кинули в эту комнату, а за что — не объяснили.
      Сволочи.

      — Слышь, Дайсуке! — Люпен позвонил своему приятелю.
      — Что случилось?
      — Саша Сильверштейн тебе знакома?
      — Да. А что?
      — Сможешь её привезти. У нас в каталажке сидит тип, говорит, что он — отец этой Саши…
      — Я тебе перезвоню, Арсен.
      — Ладно, — и положил трубку.

***



      — Саша, — Дайсуке обратился к химере.
      Они уже вернулись домой и сидели вокруг журнального столика в гостиной.
      — Да, что? — повернула химера к нему ушастую взлохмаченную голову.
      — У моего приятеля, инспектора Арсена Люпена из Скотленд — Ярда, в каталажке сидит тип… говорит, что он — твой отец. Арсен просит меня тебя привезти. Поедешь?
      — Так, стоп, — Саша расширила глаза, — О... отец?...
      Неужели он жив?! Или точнее — выжил? Но этого просто не может быть!
      — Думаю, что он причастен к тому, что на Мика напали…
      — Он? Ну я ему... — Саша, у которой от столь неожиданного заявления пошла кругом голова, решила больше не задавать вопросов. Надо удостовериться самой.

***



      И вот они сидят в комнате для допросов.
      Саша и… её отец.
      Отец ли?
Глава 17

— Девочка моя!!! Кровиночка! Как ты похорошела, — Хью Сильверштейн невольно залюбовался дочкой.
      Прибранная, ухоженная.
      Волосы причесаны, хвостик лоснится.
      Одежда новая, дорогая.
      — Как ты могла пойти на такое? Жить с мужчиной на десять лет тебя старше?! Педофил проклятый!!! Надо было ему голову разбить…
      — Папа, — Саша с укоризной поглядела на Хью (она признала в нём своего давно пропавшего отца. Все пять чувств её не обманули). — Знал бы ты, что наделал! Если бы не Мик, мне бы точно была бы крышка! Сомневаюсь, что тогда бы ты хоть палец о палец ударил, не приди я к нему! И ещё — да, он любит меня, но любит, как ОТЕЦ! Или брат. Не более.
      — Ты в него влюблена?! Какой кошмар!!! — Хью подумал, а потом предложил дочери, — ты переедешь ко мне, а этот козел заплатит за твое совращение большие деньги. А можно так. Ты остаешься у него, а он мне платит, чтобы я на него в суд не подавал. Лады?
      — Деньги?! Тебе?! Из-за которого мать спилась и всё по ветру пустила?! — и тут Хью ощутил на своей руке острые клыки дочери…

***



      Мик пришел в себя спустя сутки.
      Но это чисто физически.
      Открыл глаза…
      Не открыл, потому что, хоть опухоль спала, глаза все равно выглядели, как у китайца.
      Сквозь щелки глаз разглядел потолок.
      Пошамкал разбитыми губами.
      И вновь провалился в лекарственный сон.

      Второй раз прошел достаточно хорошо.
      И глаза открылись.
      И губы стали нормальными.
      Ребра ныли.
      Голова кружилась.
      А бедная правая рука лежала вся загипсованная.

      — Привет! — в поле зрения Мика появился всклокоченный Дайсуке, — слава тебе Господи, ты очнулся.
      — Ага, — Мик посмотрел на приятеля, — ты небрит и взволнован. Что случилось? Что-нибудь с Сашей и Беном? — Мик выпалил вопрос, а потом внутренне содрогнулся, представив, что те, кто его избил, добрались до его солнышек.
      — С ними всё в порядке, — ответил Дайсуке, — но новость у меня есть…
      — Плохая?
      — Нет. Хотя… — Дайсуке плюхнулся на стул у кровати и принялся чистить банан, — руку тебе спасли, ребра подживают, но пока рука не срастется, доктора тебя из больницы не выпустят. А новость в том, что у Саши отец объявился.
      — Вот как?! — Мик вытаращился на Дайсуке и пару раз моргнул глазами, — да ты что? — потом вздохнул, — я не должен препятствовать решению Саши…
      — Да, решение останется за ней. Поболтать с ними хочешь?
      — А ты их сюда приволок?
      — Тоже скажешь, — Дайсуке хмыкнул, — они на мне как клещи висят… Я опять у тебя дома ночую и дневную. Никакой личной жизни.
      — Так. — Мик сел на кровати, насколько механизм позволял, съел предложеный банан и принялся глаголить. — Вот, Дайсуке. После меня тебе нужно сделать следующее. Отвезешь Сашу и Бена на яхту. Ты ведь помнишь, где она находится?
      — Угу…
      — Научишь Бена и Сашу управлять ею. Я пока не смогу, а в путешествие мы все равно поедем…
      — А…
      — Если Саша решит, — Мик вздохнул, — остаться с отцом,  я препятствовать не буду. А теперь тащи их сюда. По одному.
      — Нет проблем, — Дайсуке встал со стула, подошел к двери и, открыв её, крикнул: — БЕН!!!

      В палату вошел Бен.
      Вбежал.
      Мик опять залюбовался им.
      Стройный, подтянутый, в лиловой рубашке, в черных джинсах, в коричневой кожаной куртке с бахромой.
      Серые глаза наполнены тревогой, нижняя губа чуть подрагивает. На высоких скулах легкий взволнованный румянец.
      — Я люблю твои светотени, — восхищенно произнес Мик, — лишь они не вызывают сомнений. В небе ночь многозвездная льётся, за луною солнце несётся. Тенью и мраком покрыта земля, но я знаю — грядет новая заря.
      — Я вас оставлю, — пробормотал Дайсуке и ушел.

      — Мик!!! — Бен бросился к Мику, бухнулся на стул, подался вперед, заглянул в глаза, — ты как?
      — Жить буду, — Мик улыбнулся, — у тебя такие дивные глаза, вижу я, как плещется слеза в океане тревоги…
      — Мик, — Бен обиделся, — я переживаю, а ты…
      — А я не могу иначе, — Мик протянул ему левую руку, — особенно когда в палату влетает такое божественное явление. Не обижайся.
      — Я не обижаюсь, — Бен погладил Мика по щеке, — мы тут на ушах стоим.
      — Как же я по вам соскучился, — Мик прикрыл глаза и глубоко вздохнул; ребра немедленно отозвались острой болью, — ох…
      — Что такое? — всполошился Бен.
      — Да… рёбра… — Мик выдавил кривую ухмылку, — болят, заразы…
      — Я… — Бен сжал кулаки, — как только мы этих подонков найдем, сразу же поколочу.
      — Не стоит. Обычные подонки. И у одного ботинки на стальных подковках.
      — Ты… — Бен воровато оглянулся и ткнулся головой Мику в грудь, — я так скучаю по тебе. Но я буду ухаживать за тобой, если твоя рука не восстановиться… Я тебе обещаю.
      — Ой, не надо, — Мик почувствовал, как у него быстро задергалось веко правого глаза, — не надо, — повторил Мик и погладил Бена по пшеничной шевелюре, — я сам.
      — Почему? — в голосе Бена послышалась дрожь.
      — Разрыдается, — подумал Мик, а вслух сказал, — я тебе буду очень сильно благодарен за любую помощь, но только не плачь, потому что я не смогу это нарисовать… ой прости.
      Бен поднял голову и посмотрел на Мика. В его глазах поблескивали хрустальные слезинки, а одна уже прочертила влажную дорожку по щеке.
      Мику вдруг до жути захотелось слизнуть эту слезинку, но он подавил это желание.
      — Что такого в моих слезах? — недоуменно-обиженно спросил Бен.
      — Потому что — это волшебные слезы, — объяснил ему Мик, — когда из твоих прозрачных серых глаз, которые ведут себя подобно морю и изменчивы при разном освещении, становясь голубыми или темными, текут слезы, то меня бросает в священный трепет. И ты в этот момент становишься таким беспомощным, таким ранимым, таким… даже слово подобрать не могу, что мне хочется не просто нарисовать тебя плачущим, но и крепко обнять. А сейчас я… не форме. А ты будешь плакать.
      — О! — Пшеничные брови взлетели вверх, рот округлился, — даже так?
      — Так, так, — Мик потянул Бена к себе, потрепал по волосам левой рукой, украдкой слизнул вторую слезинку, путешествующую вниз по скуле, и отправил ошарашенного Бена восвояси.

      За Беном вошла Саша.
      Она была такой уверенной в себе.
      Кожаные джинсики, белый топ с логотипом известной панк-рок- фолк -группы.
      Хвост расчесан.
      Волосы прибраны.
      На ногах белые кроссовки с светодиодами.
      — Здравствуй, солнышко! — поздоровался с ней Мик и, не давая ей сказать, потому что боялся услышать от Саши, что, мол, извини, Мик, я сейчас буду у отца жить, продолжил, — мне Дайсуке рассказал про твоего отца. Я понимаю, что, возможно, ты решишь меня покинуть. Но… я не буду препятствовать тебе и приму любое решение, которое ты сделаешь… — выпалив все это, Мик вновь почувствовал, как дергается правый глаз, поэтому зажмурился и отвернулся.
      Но слова Саши заставили его повернуть голову обратно.
      — Я его там куснула пару раз, — химера усмехнулась, — Так что, не боись, друг, эта гадина, из-за которой моя мать спилась и ты сейчас тут, мне больше не отец! И точка!
      — Спасибо, — Мик улыбнулся Саше, — как только я выйду из больницы, сразу же отправимся в путешествие.
Глава 18

Спустя месяц.

      Мика выписали из больницы с неработающей правой рукой и дергающимся правым глазом, бонусом к этому всему шли головные боли. Но Мик не унывал.
      Во-первых, снял немного наличности, часть оставил на карте Вестерн Юнион.
      Во-вторых, Дайсуке научил Сашу и Бена водить яхту.
      А в-третьих, они, наконец, отчалили из Лондона и отправились в путешествие.

***



      Путь их лежал вдоль берегов Франции, Испании и Португалии. Мик намеревался посетить еще Грецию, Италию, Корфу, Египет и вернуться обратно тем же путем.

***



      Море было спокойным, ветер дул в корму, солнце светило, а для яхты Мика это было самое то, потому что она у него на солнечных батареях была.

***



      Пока Бен вел яхту уверенной рукой бывалого моряка, Саша сидела на носу и таращилась вдаль, Мик боролся со своей неработающей рукой.
      Ванночки ей делал, массаж… У него был пример — Жак-Ив Кусто.
       — Он смог, и я смогу, — повторял про себя Мик и нагружал руку.
      Ему хотелось выть от боли, но он не делал этого.
      Разрабатывал правую руку и работал левой.
      Рисовать левой рукой не мог, но остальное… за милую душу.

***



      Первая остановка у них была в Таррагоне.
       — Вот смотрите! — Мик потащил Бена и Сашу на развалины древнеримских сооружений, — чудесная местность. Потрясающая кухня, древность, пахнущая тайнами. Я тут пока пошастаю, поснимаю виды, а вы давайте устраивайтесь и начинайте рисовать.
      — А мы разве не отдыхать приехали? — поинтересовался Бен, начиная покусывать палец.
      — Нет, — усмехнулся Мик, — мы приехали рисовать. И я, как только руку разработаю, тоже рисовать буду. А поскольку, и ты, Бен, так чертовски хорош в этой белой рубашке с раскрытым воротом, подчеркивающую легкую золотистость кожи, и Саша в этом легком муслиновом платье и шляпке, обалденно великолепна, что я, не травя себе душу, потому что, — тут Мик посмотрел на беспомощную руку, висящую на бандаже, — ну ладно. Я пошел. А вы тут рисуйте. — И отвял, поганец такой.

      — Ушел, — констатировал Бен, усевшись на прогретый камень римского амфитеатра и раскрывая альбом (уже второй, поскольку первый он уже заполнил набросками моря, яхты, Саши и Мика, когда тот не видел, что его рисуют), — начнем.
      Выбрал масляную пастель.
      Мик закупил альбомы разных качеств, и путем проб и ошибок Бен нашел оптимальные варианты.
      Саша просто с головой уходила в работу — так ей хотелось запечатлеть на бумаге окружающую её красоту! Тяга к художеству и забота о Мике, казалось, совершили небольшой переворот в её душе и жизни — исчезла хамоватая готесса по прозвищу Хищник, миру явилась истинная, милая и заботливая леди-лисичка Саша Сильверштейн.

      Они уже нарисовали много чего, поскольку небо было ясное, воздух прогретый, трава зеленая, а туристы толпами носились по развалинам, и тут вернулся Мик.
      — О! потрясающе, — Мик сунул нос в рисунки Бена, потом Саши, — скоро лучше меня рисовать будете, а теперь сворачиваем работу и идем в ресторан Filosof;a Restaurante постигать философию.
       Они передвигались по городу на арендованном пикапе зеленого цвета, круглоглазом и смешно поскрипывающим рессорами.
      Ресторан оказался где-то в центре города, очень милый, с привлекательными ценами и вкусной едой.
      — Вот, — Мик воодушевлял своих друзей, — вы можете нарисовать это помещение, тут интересный композиционный фон и потрясающее оформление. А тут еще, — Мик поднял указательный палец, — произошла ужасная история.
      — И какая? — поинтересовался Бен.
      И химера тоже с интересом навострила ушки.

      — В 1978 году около Таррагоны произошел ужасный взрыв, унесший жизни около 400 человек. Мы около этого кампуса проплывали…
      — Да ладно, — не поверил Бен, — террористы?
      — Никто точно не знает, — ответил Мик, — исследования проводились, но толком так никто и не понял. Поели? — переменил тему Мик, — тогда пошли гулять дальше…
      — С радостью, — улыбнулась Саша.

      День прошел исключительно насыщенно, но спать они вернулись на яхту. Яхта качалась на темных водах залива, подсвеченных огнями города. Саша и Бен мирно дрыхли в каютах, а Мик сидел на носу и смотрел в черную воду…
      — Мик?
      Меллоун обернулся.
      — Бен? Что ты тут делаешь?
      — А ты почему не спишь? Рука?
      — Ага.
      Бен присел рядом, робко приобнял друга за плечи.
      — Ты не огорчайся, Мик. Всё наладится.
      — Да, — Мик вздохнул и прислонился к другу, — ты теплый, — сообщил он спустя некоторое время.
      — Перегрелся верно на солнце, — усмехнулся Бен.
      — Хорошо порисовал? — осведомился Мик, чувствуя, что его глаза слипаются.
      — Неплохо, — Бен воодушевился и принялся излагать свои мысли хорошо поставленным голосом, — а ты прав. Тут так хорошо рисуется и думается, да ещё мы тут втроём… и никого тут нет, кроме нас. А как хорошо быть свободным и богатым… Тебе надо сказать спасибо, Мик. Мик? — Бен обнаружил, что Мик, привалившись к нему, мирно посапывает, — вот и славно, — Бен поднял его на руки и отнес в каюту.

***



      Следующая остановка была в Барселоне.

      Мик, недолго думая, арендовал юркую машинку и поволок всех смотреть на старый город.В готический район Барселоны. Трепался, описывая историю Старого города. В результате они позавтракали в кафе «Четыре кота».

      А после завтрака Мик открыл им архитектуру Гауди.

      Да, было на что посмотреть, от чего восхищенно выдохнуть и от чего затаить дыхание.
Они побывали в доме Каса-Бальо и доме Мило, погуляли по парку Гуэля, посетили Собор Святого Семейства.

      Мик только всё это фотографировал, а Саша и Бен пытались перетащить плавные линии архитектурных построек на бумагу.
      — Как ты думаешь, можно ли это нарисовать? — спросил Бен у Саши, сосредоточено срисовывая фасад Дома Костей.
      — Надеюсь, — задумчиво ответила Саша, — Не без стараний, конечно же. Мона Лиза тоже ведь не с первого раза была нарисована.
      — Мик, можно ли это нарисовать?
      — Попробуйте, — ответил тот, — мечта моей жизни запечатлеть Sagrada Familia утром, днем и вечером акварелью… но… не судьба…
      — Будем стараться, — сказала Саша.

      Вечер встретил их в ресторанчике в районе порта, а на ночь все перебрались на яхту.
      — И что дальше?
      — Дальше — Франция, — ухмыльнулся Мик, — Монте -Карло, Италия, Сицилия, Корфу, Греция, Крит и Кипр, Турция, Кемер, Александрия, Каир, Хургада, Петра, Луксор и… обратно той же дорогой. Надеюсь, рука у меня вернётся в рабочее состояние, и я буду работать, не покладая рук.
      — Конечно, вернется, — зевнул Бен, — извини.
      — Если что — мы же рядом, — подвела итог Саша.
      — А давайте я обниму вас, — вдруг сказал Мик дрогнувшим голосом, — прижмемся друг к другу и постоим так, а потом спать пойдете, ладненько?
      И снова его обвил за талию пушистый и тёплый лисий хвостик.
Глава 19

Дальше путь их лежал в Марсель.

Ведь в сумрачном разбойничьем Марселе
Нас с вами добрый рок соединил.



      В Марселе они похлебали буйабес, поели мидий, сваренных в луковом бульоне с добавлением провансальских пряностей, наветт (местное печенье в форме лодочки), рыбные блюда, поджаренные с анисовым ликёром, бурриду (уху с чесночным соусом), рататуй, помидоры по-провансальски.

      Бен и Саша рисовали замок Иф, бухту около города и Старый Порт. Мик носился галопом, выискивая необычные пейзажи и запечатлевал их на смартфон.

      Польза сего путешествия была в том, что их никто не торопил и не гнал. Своя яхта, свои деньги, честная добрая компания, связанных между собой людей.

      После того, как они облазили весь Марсель, вернулись на яхту, а на следующий день отправились в Тулон.

      В Тулоне ребята побывали на Блошином рынке и в парке развлечений Magic World, а потом, пообедав в одном из местных ресторанчиков, кинулись осматривать музеи.
      Мик радовался тому, что у него зашевелился мизинец на правой руке, значит, не все потеряно и скоро, очень скоро он сможет взять в руки кисть.
      За два дня они облазили Тулон и отправились дальше.

***



      Небо было голубым. Солнце жарким, хоть и наступал бархатный сезон, туристов было множество. И их яхту то и дело обгоняли катера и другие яхты. Пару раз они видели в непосредственной близости от себя гигантские теплоходы и катамараны.

      И вот в один из таких теплых дней, когда солнце разбрызгивалось на волнах яркою капелью, Саша сидела на носу яхты и смотрела вперед. Её хвостик лежал на коврике, руки — на перильцах невысокой оградки, а голова подбородком упиралась в сложенные руки. На ней был яркий купальник и ярко-желтое парео, закрывающее Сашину спину. На голове лихо сидела широкополая шляпа. Саша смотрела вперед и думала о своём. Настоящее сейчас постепенно вытесняло прошлое, но нужно было ещё некоторое время, пока в душе полностью воцарится покой и гармония.

      Бен стоял у штурвала в белых полотняных бермудах, голова повязана красной банданой. Кожа загорелая, волнистые пшеничные кудряшки выбиваются из-под банданы, серые глаза смотрят на приборы.

***



      В силу своих особенностей яхта имела некоторые гаджеты. Рубка могла быть закрытой и открытой. В плохую погоду в ней было тепло, и стекла не позволяли пробиться вовнутрь дождю и ветру. В хорошую — она была открыта солнцу и ветру. Приборы на этот случай закрывались специальными прозрачными щитками. На борту яхты спокойно могло собраться изысканное общество в количестве пяти-шести человек, напиться и лечь спать… количество кают позволяло. Удобный технически улучшенный камбуз позволял хранить и готовить все, что угодно. Гальюнов — три, ванных комнат — две. При этом существовал добротный кубрик с плазменной панелью на всю стену, со спутниковой антенной и промоутером для WiFi. Жить на яхте можно было. Мик, правда, так и рассчитывал, что, когда он станет старым, то продаст дом и переберется на яхту. Будет там жить, плавать везде… Поэтому он и назвал яхту «Прекрасная Муза — 13».

***



      Их путь лежал в Сан-Тропе.
      Яхта уверенно шла по глади Средиземного моря.
      Солнце блестело на волнах, ветер был теплым и лениво шевелил шерсть на хвосте Саши и края банданы Бена.
      Мик сидел на корме и упорно заставлял свою руку работать. Массировал её, протирал маслами, натирал скрабами, купал в ванночках с морской водой. Чайки и волны уносились вдаль. Солнце норовило залезть Мику под поля шляпы и ненавязчиво щекотало загоревшую спину.
      Мик добился успеха — зашевелилось два пальца — мизинец и безымянный.
      Мик вздохнул, поднялся с колен, потянулся и пошел на нос яхты.

      — Сашенька! Ты еще не устала? — и присел рядом.
      — А? — повернула она голову к собеседнику, — Нет, всё просто прекрасно!
      — Пальцы стали шевелиться, — похвастался Мик, — правда, всего два из пяти. Не жалеешь, что с нами поехала?
      — Наоборот: пожалела бы, если не поехала.
      — Эй, Бен! — крикнул Мик, повернувшись к рулевому, — поставь яхту на автомат и спускайся к нам. Пришла пора отдохнуть.

      Бен улыбнулся и, поставив яхту на автопилот, спустился вниз.
      — Теперь все в сборе, — улыбнулся Мик, — я принесу бутылочку французского вина, а вам надлежит открыть альбомы и начать зарисовывать впечатления.
      — А если риф вылезет или рыбацкое суденышко выскочит? — спросил Бен.
      — Хех, ты чего думаешь, что у меня автопилот без гаджетов? — хмыкнул Мик, вставая на ноги, — как бы не так. Военная технология с японскими ИИ. На пять километров во все стороны, — и ушел за вином.

      Спустя час.

      Саша рисует море, Бен рисует Мика, которого разморило на солнышке, и он дремлет, а яхта себе идет и идет, и солнце греет.

      — Сашенька, — шепотом произнес Бен.
      — Мм..?
      — Я тут Мика рисую, пока он этого не видит…
      — Тю! Ну ты даёшь, Ван Гог!
      — Интересно, что мы с ним тут отдыхаем. Мик так много знает…
      — Да уж. Ему бы в ФБР, а не в художники.
      — Не жалеешь, что… ну... папаша твой…
      — Это лживая дрянь мне больше не "папаша", и точка!

***



      А в это время в Лондоне творились следующие дела.

      Во-первых, появилась новая супер-пупер группа фолк-гот-рокабилли направленности White voodoo Mammy.  Они собирали большие залы, но была одна странность. С концертов люди шли туда, куда им совершенно не хотелось. Например, в публичный дом или бить людей других национальностей или ориентаций.
      Во-вторых, Нудл собиралась найти паршивую девчонку, которая расколошматила её машину. И в один прекрасный день она в кафе обнаружила ушастого и хвостатого дядьку, который явно был похож на эту хвостатую уродину.

      — Конити-ва! Могу к вам обратиться?
      — Я вас не знаю, — плачущим голосом сказал Хью, — отвали, женщина.
      — Я, видите ли, хотела бы вас на пару слов...
      — Я не собираюсь вам платить, у меня и денег нет. Дочка — сучка бросила меня, променяла на богатого парня… И платить бедному отцу не хочет.
      — Дочь, говорите? Так-так... Если вам интересно, может, найдётся у меня для вас кое-что...
      — И чего ты хочешь, женщина? — Хью заинтересовался. У него были в мыслях смутные планы, как Мика на деньги развести, но он как-то не мог выбрать между ними. А тут симпатичная японка предлагает возможность… заработать… и неплохо.
      — В общем, зубок точу я тут на один юный лисий хвостик.
      — О`кей, — Хью ухмыльнулся, — садись, побалакаем.

***



      А Гэтисс и Моффат решили объединить силы. Они отозвали с улиц английскую яжемать Молли Хупер, нашли Саймона, Громитта и теперь выискивали всех тех, кому Мик не нравился.
Глава 20

В Сан-Тропе они прибыли затемно.
      Яхта уверенно вошла в бухту Гольфе де Сан-Тропе, ведомая крепкими руками Бена, и пришвартовалась на краю пристани.
      Мик выбрался на палубу, чтобы поговорить с представителями таможни, а Бен спустился вниз, чтобы приготовить ужин.
      Таможенная служба Сан-Тропе была обходительна, и выяснив, что яхта принадлежит художнику и на ней, кроме трех человек и холстов, ничего запрещенного нет, представители власти удалились.

      Утречком вся троица ломанулась в город. Мик рассказывал о славном прошлом города, в каких фильмах город снимался и чем знаменит. За день они облазили все наиболее интересное, зарисовали живописные улочки, пообедали в местном ресторанчике и вернулись на яхту. Теперь их путь лежал в Канны, потом Мик запланировал Ниццу, после — Монако.

***



      И вот настал тот день, когда они разгоряченные, загорелые направили яхту в Геную.
Лазурное побережье Франции осталось за кормой, в каютах Бена и Саши лежали альбомы с миниатюрами и зарисовками.
      Это было просто потрясающе.

      На Геную они потратили два дня.
      Облазили все исторические памятники, зарисовали во всех ракурсах, нырнули к статуе Христа.

      И была ещё одна новость — у Мика заработали три пальца — мизинец, безымянный и средний. Мик такому повороту обрадовался и, зажав кисть под немыслимым углом, пытался что-то нарисовать.

      Бену было жалко до слез смотреть, как Мик, держа в трех пальцах кисточку, наносит воздушные мазки акварели на бумагу. Но Мик улыбался и работал с удвоенной силой. Да так хорошо бросился в рисовальный омут, что за два дня нарисовал больше, чем Бен и Саша за все время путешествия.
      Пришлось покупать новые альбомы и новые краски.

***



      Из Генуи они отправились в Рим. Вечный город.
      Поднялись по Тибру и бросили якорь у одной из набережных.
      На изучение и зарисовки Рима у них ушла неделя.
      Впрочем, они и гуляли по городу просто так, держась за руки, покупали сувениры, фотографировались у каждого интересного места, посетили Ватикан.

***



      На очереди были Неаполь и Помпеи.
      Между Римом и Неаполем к Мику вернулась подвижность руки; по такому случаю Мик закатил грандиозную пирушку. И к Неаполю яхта подошла на автопилоте, поскольку вся троица была пьяна.

      Но благоприятный свежий морской воздух сделал свое дело, и к полудню Мик, Бен и Саша чувствовали себя лучше.
      — Я предлагаю, — начал Мик, прокашлявшись, — начать с Помпей. Неаполь меня не интересует, по причине бедности архитектурных сооружений, а затем залезть на Везувий.
      — А там, наверно, страшно? — предположил Бен, который так прокалился и просолился за время путешествия, что стал похож на пирата. Бороду он свою не брил, на голове  — бандана, на теле — полотняная рубашка, потерявшая свой цвет от морской соли и такие же полотняные штаны. Ещё кинжал в зубы… и будет сущий разбойник.
      Мик выглядел не лучше. Светло-русая кудрявая бородка, волосы дыбом, на спине болтается соломенная шляпа, рубашка светло-светло голубая, а бермуды выгорели настолько, что уж не разберешь.
      Саша в шляпе из итальянской соломки, в шортах и топике была настоящей красавицей. Похорошела, поправилась и улыбка не сходила с её лица даже в сильные шторма. Хвостик распушился и порыжел, ушки задорно стояли торчком.
      — Всю жизнь мечтал нарисовать Везувий изнутри, — ответил Мик, — можете не ходить. Я могу вас оставить в Помпеях, а сам проберусь туда и посмотрю…
      — Ага, так я тебя туда одного и пустил, — буркнул Бен, — все вместе пойдем, если Саша не против.
      — Абсолютно не против! — ответила химера задорно.
      — Ну, вы тут решайте, — Мик поднялся на ноги, — а пока чего-нибудь легкое приготовлю и поведу яхту к берегу.

      Спустя полчаса яхта повернулась носом к побережью Помпей и двинулась по направлению Везувия.
      Было ветрено. Ветер бил в левый борт, создавая небольшую качку. ИИ яхты выдавал прогноз полномасштабной бури с приличным ураганом, и Мик спешил к берегу, думая укрыться в небольшой бухточке. Яхта его в в очень грандиозные шторма попадала, было дело и не раз. У Мика даже пара картин по такому случаю были созданы.

      Пришвартовались, якорь бросили и отправились на поиски адреналинчика.
Побродили по Помпеям, запечатлели некоторые вещи на телефон, а что-то на бумагу, а потом Мик двинул к Везувию…

      Вулкан был великолепен. Заросший сосновыми лесами у подножья, он тихо курился и величественно-сурово взирал на маленьких людишек.
      — Когда произошло извержение Везувия, — начал рассказывать Мик, карабкаясь по склону вулкана, — то погибло много народу. Помпеи были стерты с лица земли… Представляете. Огромный шар пепла и газов, пирокластический поток — это все называется, если о птичках, с огромной температурой внутри мчится на поселения с скоростью хорошего скоростного поезда… а за ним течет лава. Кипящее вещество с бо-оо-льшой температурой. И все…
      — Что именно все? — спросил упаренный Бен.
      — Моменто  морэ, — мрачно прокомментировала Саша.
      — ****ец настаёт, — ответил Мик, — люди превращаются в пепел, дома засыпаются камнями и лавой… Мир становится черно-белым.

      За разговорами они добрались до края кратера и посмотрели вниз.
      Жутко.
      Вроде ничего особенного, просто дырка в горе, но все равно жутковато, аж мурашки по коже.
      — Пойдем отсюда, — Бен потянул Мика за руку, — неуютно мне тут.
      — Пошли, — ответил Мик, сморщив нос, — Саша?
      Химера стояла на краю и фотографировала жерло Везувия, покрытое редкой растительностью и камнями. Когда-то, так давно, этот монстр погубил целый город, в котором жили, влюблялись, верили, надеялись и мечтали люди. Величественная, но при этом опасная, смертоносная сила вырвалась на свободу, и сотням мечтаний уже не суждено было сбыться.

      Бен вздохнул облегченно лишь тогда, когда они вернулись к развалинам древнего города.
      — Ещё будем гулять или на яхту вернемся? — спросил он, поеживаясь от порывов ветра.
      — А ты нагулялся? — Мик посмотрел на него, потом перевел взгляд на небо, — а ты, Саша, как думаешь?
      — Да так... перекусить бы, что ли.

      На яхту они вернулись через полчаса, и спустя полчаса разыгралась буря с штормом.
      Волны били о борт яхты, потоки воды заливали её сверху, а внутри было сухо, тепло и уютно. Теплая компания поужинала и расползлась по кроватям.

      Бену снились огромные облака с горячим пеплом внутри, от которых он бежал куда-то, пытаясь найти Сашу и Мика.
      Мику ничего не снилось; качка укачала его, да и усталость свое взяла.
      Саше снился пылающий огонь, огромных размеров, величественный и ужасающий, объявший весь Лондон, вплоть до Биг-Бена.