Абордаж

— Ах, право, сударь, вы столь жестоко безразличны ко мне!

Аркадий Константинович сделал еще одну попытку освободить ногу, с тревогой прислушиваясь к хрусту коленного сустава. Звонкое стаккато щелчков коленной чашечки напомнило ему залпы береговых батарей и глаза графа моментально увлажнились от нахлынувших воспоминаний.

— Будьте уверены, слезами горю этому не поможешь! - Катенька взмахнула пухлыми ручками и осела на краешек дивана. Веер выскользнул из ее пальчиков на зеркало паркета, девушка всхлипнула и прикрыла лицо рукою. - Решительно после подобной сцены между нами не может быть ни единой общей мысли и побуждения!

— Като, вы слишком - позвольте подчеркнуть - слишком! - впечатлительны. Помилуй Бог, да это же повсеместное явление!

Катенька рывком вскочила с дивана, ее щеки пылали, словно пропитанный кровью белый мундир. Аркадий Константинович почувствовал, как шрапнель умиления терзает его сердце тысячью осколками.

— Да как вы смеете говорить такое даме! Быть может, вы посчитали, что эти апартаменты, парижское игристое и седина позволят мне забыть о чести и совести? Браво, дамский угодник!

Аркадий Константинович сделал попытку встать, но не удержал равновесие и рухнул обратно на кровать. Катенька жестоко усмехнулась, видя его беспомощность, и носик под россыпью веснушек взлетел к потолку, покрытому изумительной лепниной.

— Знайте же, сударь, что вы не просто дурно воспитаны, но и просто смешны. И потому я не вижу ни одной причины оставаться в вашем обществе шута и грубияна, граф! Прощайте!

Дернув плечиком, Катенька степенно удалилась в кильватере вздернутого носика и почтительных размеров груди. Дверь хлопнула, стук каблучков медленно растворился в зябком тумане петербургского утра. Вскочив с кровати, Аркадий Константинович рявкнул, сотрясая шелковую перевязь колокольчика:

— Кордынцев! Кордынцев, ковырять твою налево!

Спустя несколько мгновений в коридоре раздался грохот сапог и створка дверей нерешительно отворилась.

— Аркадий Константинович? - Моргая сонными глазами, адъютант бочком протиснулся в дверь. - Но вы же должны быть на балу госпожи Галь-Заржевской?

— И был там, уж поверьте мне, голубчик. Прямехонько до полуночи, минута в минуту, под крышей лучшего имения по эту сторону Невы. - Аркадий Константинович сел на кровать и развел руками. - Но теперь я здесь и, как видишь, положение мое катастрофично!

Адъютант подошел к кровати и, нагнувшись, осторожно поднял с пола вставную челюсть. Поискав глазами стакан с водой и обнаружив его осколки рядом с перевернутыми бутылками вина, он тихонько положил челюсть на прикроватную тумбочку. Граф молча наблюдал за робкими метаниями юнца, борясь с нарастающим похмельем и желанием выбросить эту тумбочку в окно вместе со вставной челюстью и адъютантом.

— И все же, что произошло? Вам стало плохо?

— Нет, мой друг, напротив - мне было хорошо. Не прошло и часа, как в перекрестие моих орудий попала прекрасная каравелла. - Аркадий Константинович мечтательно прикрыл глаза. - Боже, какой у нее вид с кормы! А носик…

— И вы, конечно же, пошли на абардаж? - Забывшись, юноша присел рядом с графом, но тут же опомнился и вскочил, полыхая румянцем.

— Да, пошел. Пошел, черт ее подери! Мы занятно поболтали в карете, выпили вина, каравелла уже была в моей гавани и я готов был ее пришвартовать…

Адъютант замер с открытым ртом, хотя, в силу своих лет, еще, конечно же, ни разу не швартовался. Равно как и не был отшвартован.

— Лосины! Лосины, ковырять их так! - Граф шлепнул себя по дряблым бедрам, которые намертво застряли в коварных штанах. - Надевать-то ты их мне помогал и одному лешему ведомо чем мне ноги весь вечер мазюкал! А я дернулся снять - и накось, выкуси! Застряли, как турок под Исмаилом!

— Так маслом надо было, Аркадий Константинович…

— Кордынцев, ты меня до греха не доводи, щучий сын. Я что ж, при даме придворной зад и ляжки маслом мазать буду?

— С времен древнейших умасливали себя люди маслом ароматным…

— Да хошь вологодским! - Граф шарахнул кулаком по спинке кровати и замер, ссутулившись. - Да и говорил я про царей египетских, про Клавупатру их енту. Да толь девка глупа попалась, али что - не сработало это.

Адъютант задумчиво кивнул.

— Да-с, хайпанули вы, Аркадий Константинович.

— Извольте повторить еще раз, Кордынцев? - Седые брови графа перешли в решительное наступление на сморщенные щеки, превратив глаза в узкие щелки бойниц. Кровь отлила от его лица и коленные чашечки разразились парой оглушительных залпов. Адъютант отшатнулся и выставил вперед руки.

— Смилуйтесь, да это же просто новое модное словцо, безобидное, как крылышко нимфы! Что-то вроде как оконфузились, но с нюансами.

— Хватит с меня сегодня нимф. - Граф поднял с тумбочки вставную челюсть и тихо вздохнул. - Тащи сюда масло, парень, пальцев не чую уже.

Адъютант сорвался с места, но был остановлен.

— Кордынцев? Вологодское тащи. Чай не Клавапатра…